Текст книги "Архивариус (СИ)"

Автор книги: listokklevera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

В четыре пары рук, хотя бабулю пытались отправить спать, мы быстро убрали со стола, точнее, убирали женщины, а я мыл посуду, но как бы то ни было, к полуночи мы уже все закончили, воспользовались по очереди ванной и разбрелись по комнатам. Но засыпая, я еще слышал, как в соседней комнате что-то обсуждали маман с теткой, бабушка уже, наверное, спала.

В воскресенье было продолжение «банкета» только уже для своих: еды осталось море, и завтрак у нас плавно перешел в обед. Естественно, допросили меня с пристрастием, но мне самому было в радость поделиться информацией об усадьбе и людях. Я с удовольствием описывал поместье и сам дом, умалчивая о мистической составляющей. Мне приятно было окунуться в атмосферу усадьбы даже в воспоминаниях. Я скучал по ней. И после обеда просмотрел, что из вещей мне прихватить с собой, собрал рюкзак; самолет отправлялся в семь утра, а значит, мне нужно приехать в аэропорт хотя бы в половину шестого – шесть на крайний случай.

Маман тем временем напекла огромную миску пирожков с абрикосами и яблоками с тем, чтобы я взял с собой угостить «тех милых людей», с которыми я работаю, особенно ее восхитил мой работодатель, поскольку расщедрился на авиабилеты. Мне не очень хотелось переть с собой эту гору пирожков, но и отказаться я не мог.

Утром ни свет ни заря я приехал в аэропорт; весь полет я благополучно продремал и в девять утра сонный уже стоял, озираясь, на аэровокзале в Киеве. Ко мне, радостно улыбаясь, стремительным шагом подошел Ярослав, не успел я открыть рот, чтобы поздороваться, как он крепко обнял меня и поцеловал в губы.

– Как же я соскучился! – пробормотал он.

Надо отметить, это меня разбудило, я, густо покраснев, аккуратно высвободился из его объятий и недоуменно захлопал глазами. Это что сейчас было? В моем понимании родственники и друзья-знакомые в губы не целуются, ну девчонки – понятно, они всегда чмокаются со встречей, но парни… Хотя что я знаю? Может, в кругу Ярослава принято именно так? Я не находил слов от смущения и злости: ведь по сути – это мой первый поцелуй в губы, и пусть он был совсем мимолетным, но был же! С парнем…

Ярослав потащил меня в машину:

– Ты ж не завтракал? Сейчас еще все закрыто, но мы можем…

– У меня есть с собой пирожки и вода, – слегка отмороженно ответил я, все еще пребывая в легком шоке.

– О, отлично! Тогда мы можем взять в Макдаке кофе. Просто для приличного кафе еще рановато, – виновато пояснил он.

Мне оставалось только пожать плечами.

Ярослав в Мак-Авто взял два больших капучино и повез меня все-таки в ботанический сад, но сначала он заехал в какой-то тихий переулок, и мы позавтракали прямо в машине маменькиными пирожками и кофе. Он как ни в чем не бывало расспрашивал меня о полете, о доме, о прошедшем дне рождения, я даже отвечал, хотя внутри все еще не пришел в себя. Почему он меня поцеловал? Мы с ним не родственники, не друзья, да в конце концов – я его подчиненный!

Мы бродили по оранжерее ботсада, слушали экскурсовода, любовались орхидеями, прошлись вокруг бассейна с необычными тропическими водными культурами. Я не знал, сколько Ярослав заплатил за экскурсию, учитывая, что в это время других желающих не было, к тому же это была его инициатива, так что я не считал себя должным. Он с интересом расспрашивал гида и, видимо, так очаровал бедную женщину, что в оранжерее суккулентов она угостила нас плодами кактуса размером с мандарин, но в форме кактуса, лилового цвета с белой, крупитчатой словно снег мякотью и нежным кисло-сладким вкусом.

Ну что ж, экскурсия оказалась познавательной, но здорово утомила меня – я никогда не интересовался флорой, поэтому всю дорогу к усадьбе проспал.

Проснулся я от звука открывающейся двери и радостного возгласа Глеба:

– Кто у нас тут?!

Я повернул голову и заулыбался, Глеб отстегнул меня и вытащил из машины, одарив сокрушительными объятьями, но слава Богу, не стал целовать.

– Как съездил, Никита?

– Дай человеку в себя прийти, – недовольно проворчал Ярослав, в руках он держал мой рюкзак.

– Отлично, Глеб, – расцвел я, забирая у Яра рюкзак. – А как вы тут?

– По тебе скучали, все глаза проплакали, – изрек подошедший к нам Флорентий.

– Да что вы?! – воскликнул я и засмеялся.

Он не слишком искренне улыбнулся в ответ, и пока Ярослав разговаривал с Глебом о негодяях-строителях, которые помяли куст калины, я отчалил в усадьбу. Я шел и улыбался, вдыхая чистый свежий воздух, в теле появилась небывалая легкость, редкий случай – мне захотелось петь. Ощущение, что я дома, было сильнее, чем когда я действительно был дома.

Я принял душ, переоделся, сменил очки и направился в архив, где, свернувшись клубком на моем стуле, меня встречал Рурсус. Радостно улыбаясь, я погладил его по блестящему меху спинки и почесал за ухом. Мне очень хотелось спросить у него, что он собой представляет, есть ли в нем частица души первого хозяина усадьбы, хотя я был в этом уверен, но я побоялся разрушить неловким вопросом те устоявшиеся у нас отношения.

– Тебя сегодня кормили? – спросил я, наглаживая шелковую шубку. – А я тебе подарок привез.

Кот заинтересованно посмотрел на меня своими зелеными глазами.

– Он в комнате, – пояснил я и типа невзначай поинтересовался: – А ты случайно говорить не можешь?

Мне показалось, что в его глазах мелькнуло удивление.

– Ну мало ли, вдруг ты читал или слушал «Руслана и Людмилу», как там… и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом; идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит, – процитировал я. – Или, может, Пушкин вообще этого кота с тебя писал, а?

На его мордочке ясно читалось «Ты дебил?». Он выскользнул из-под моей руки и, махнув хвостом, направился в сторону выхода.

– Ну как хочешь, – пробурчал я, принимаясь за работу.

А ведь как было бы здорово, окажись Рурсус говорящим: сколько он мог бы поведать из первых рук… лап о том, что происходило в усадьбе за прошедшие двести лет.

Вскоре после ухода кота в архив заглянул Ярослав.

– Никита… – он удивленно оглядел мой халат, – ты чего это сюда забрался? Обед же.

После полета, оранжереи и почти двухчасового сна в машине я чувствовал себя несколько заторможенно, даже душ не помог.

– Эм, может, я сначала поработаю, нагуляю аппетит? – предложил я, с тоской глядя на полки с бумагами и стараясь не думать о том поцелуе.

– Нет уж, ты его нагулял еще в ботсаду. Давай, снимай свой рабочий прикид и пошли, тем более что у Руслана днюха.

Что-то у нас сплошные праздники: я прямо с бала на бал попал.

– А подарок? У меня ж нет ничего, – я неспешно снял халат и пристроил его на спинку стула.

– Ни у кого нет, мы деньгами скидываемся, так что ты можешь свою долю добавить в конверт к остальной сумме.

Мне это вполне подходило.

Примечание к части Попалась мне вот такая интересная запись, думаю, Никита тоже в ворохе архивных бумаг мог бы такое найти. По тексту оно мне вроде ни к чему, но не могла не поделиться))

1928 год. Замена буржуазных названий кулинарных блюд на пролетарские:

http://s003.radikal.ru/i202/1408/ec/06497384c1fb.jpg

http://s014.radikal.ru/i327/1408/c2/fcace4b4d833.jpg

Яблочные блины http://i004.radikal.ru/1408/46/a8e3e5a48cb7.jpg

Глава 11

На праздничный стол это однозначно не тянуло, особенно после маменькиного: Руслан сварил борщ, а на второе – макароны с котлетами, была, правда, нарезка из колбасы, сала и сыра, ну и горы свежих овощей. Для обеда более чем достаточно, а вот для обеда, на котором непрерывно льется вино, домашнее, сухое, пьющееся словно вода, закуски маловато. Вроде вино не крепкое, а выпил пару-тройку стаканов, и в мозгах уже легкая расслабленность. Даже утренний поцелуй Ярослава, который я фантомно постоянно ощущал на губах, наконец-то начал выветриваться.

На десерт Руслан притащил огромный, килограммов в десять, арбуз. Стоило ему воткнуть нож, как по полосатому боку арбуза зазмеилась трещина. Руслан нарезал его огромными кусками, сразу раскладывая по тарелкам. Я смотрел на свой кусок и не представлял, как же мне его есть: дома мама всегда срезала корку, мякоть освобождала от косточек и нарезала на небольшие кусочки, которые очень удобно было накалывать вилкой. С такой операцией я бы справился и сам, но все как ни в чем не бывало откусывали сочную мякоть прямо от куска, и мне не хотелось, словно я какая-то принцесска, разрезать свой кусок на маленькие и есть их вилкой. Если все могли так есть, то и я смогу. Я откусил розовую хрустящую мякоть, и сладкий сок сразу же потек по рукам, мне пришлось незаметно слизнуть его с запястий, чтобы не изгваздаться по самые локти. Каждый раз, когда я кусал арбуз, сок бежал по рукам, и я его незаметно слизывал, чувствуя страшную неловкость от своего поведения, маман так вообще бы кондрашка хватила, если бы она меня сейчас увидела.

Я так увлекся, что перестал следить за остальными, да и как тут уследишь – у меня сок убегает, и, услышав резкий тон Ярослава, сидевшего напротив, с удивлением поднял на него глаза.

– Я все понимаю, ребята, но у нас на территории чужие! Кто сейчас дежурит?

Думаю, он и так прекрасно знал, кто дежурит, но Максим тут же подскочил:

– Уже иду к мониторам, Ярослав Игоревич. Глеб?

– Я наружу, – ответил Глеб, вставая и направляясь к раковине мыть руки.

Они ушли, я тоже уже хотел побыстрее вернуться в свою комнату.

– Извини, Руслан, что так получилось, – повинился Ярослав. – Я хотел отправить сегодня строителей пораньше, но их главный сказал, что они уже заканчивают и сдают бассейн, так что сам понимаешь…

– Дык, нет проблем, Ярослав Игоревич! – заверил Руслан. – Поверьте, ребята не в обиде, мы на вас тут разве что не молимся.

Сидящий за торцом стола Рен тихо фыркнул. Руслан тут же глянул на него:

– Ты тоже не рассиживайся, племянничек, давай посуду собирай, нужно помыть и готовить ужин.

Я пошел мыть руки, Ярослав тоже встал.

– Руслан, еще раз с днем рождения, всего хорошего тебе, – сказал я уже от двери.

– Спасибо, Никита. Сегодня ужин попозже будет.

– Сомневаюсь, что в меня влезет еще хоть кусочек, – я похлопал себя по животу.

– А ты не сомневайся, – засмеялся подошедший Ярослав и, положив мне руку на плечи, вывел из комнаты. – Пойду работу проверю, сколько им там осталось…

Даже будучи навеселе, я почувствовал себя неловко, возможно, из-за утреннего инцидента, потому что в принципе я допускал мысль, что друзья могут обниматься по пьяни, но все равно, поведя плечами, освободился от руки Яра.

– Я тебе неприятен? – спросил вдруг Ярослав.

И как тут ответишь? Сказать – неприятен, – обидишь, да и неправда это, сказать – приятен, – неправильно поймет, да и кто вообще такое говорит мужику? Я пожал плечами, пусть сам толкует, как хочет.

У себя в комнате я, скинув обувь, просто упал на постель и мгновенно заснул, проснулся через пару часов – вино и арбуз просились наружу. Бабушка всегда говорила, что нельзя спать на закате солнца, иначе будешь себя плохо чувствовать. Было семь вечера, и солнце еще не село, хотя уже спускались сумерки, и я побрел в ванную, чувствуя, что мог бы проспать до утра. Сделав свои дела и умывшись холодной водой, я вспомнил про подарок Рурсусу и, сунув его в карман, решил проверить архив.

К моему бескрайнему удивлению, в библиотеке обнаружился Флорентий, вальяжно развалившийся в кресле, без хорька, но зато медитирующий на наполовину опорожненную полуторалитровую бутылку вина, явно стащенную у Руслана.

– Что ты тут делаешь? – возмутился я такой бесцеремонности в святом для меня месте.

– А, – поднял на меня покрасневшие глаза Рен, – явился!

Я поднял брови: то, что я пришел сюда, это как раз совсем неудивительно, но вот с чего Рен тут напивается – это вопрос.

– Явился, – повторил Рен еще более ядовитым тоном, – и посмотрите, какой чистенький, невинный, словно не он пару часов назад устроил порно за столом из поедания арбуза!

Я широко распахнул глаза и покраснел, Господи, что он несет?

– Что? Какое порно?! Ты что говоришь? Я ничего не устраивал! Ты напился!

– А как еще назвать это твое облизывание рук чуть не до локтей?

У меня волоски на загривке дыбом встали, а внутри похолодело – неужели все видели, как я невоспитанно ел арбуз?

– Тебе мало, что Ярослав на тебя слюнями исходит, тебе ж нужно перед всеми хвостом крутить! Я уже целый месяц обхаживаю Глеба, глазки ему строю, но только он обратит на меня внимание, как появляется Никита, – с сарказмом продолжил Рен, а меня закоротило: я нравлюсь Ярославу, он исходит по мне слюнями, серьезно, что ли? Рен, очевидно, совершенно не так истолковал выражение моего лица, так как с пафосом воскликнул: – Да, я гей! Что, не нравится моя ориентация?

Я молчал, пытаясь уложить и систематизировать в своей голове полученную информацию, у меня происходила перезагрузка сознания, переоценка ценностей, в частности, понятны стали слова Леры насчет Флорентия, брошенные с таким пренебрежением. Педик – это же уничижительное название гомосексуалиста? И понятно, почему Рен считал меня дебилом.

Но Ярослав… Я вспомнил его взгляды, прикосновения, которые мне казались случайными, его постоянную заботу обо мне, его слова. Сейчас все это представилось мне совсем в другом свете, я почувствовал, что ноги меня перестают держать, и быстренько сел в кресло по другую сторону столика, пока не упал.

– Так значит, – медленно произнес я, – Ярослав сегодня поцеловал меня не просто со встречей? Или у вас принято целоваться со знакомыми парнями? – пытливо глядя на Рена, уточнил я.

У него приоткрылся изумленно рот и округлились глаза:

– Ярослав поцеловал тебя?!

– Ну да, – смутился я, – утром в аэропорту.

Может, не стоило это говорить?

Рен все так же неверяще смотрел на меня.

– То есть тебя не смущает, что я гей? – несколько истерично уточнил он.

– А я тут при чем? – удивился я. – Как будто ты единственный гомосексуалист в мире! Сколько людей известных – геи: Элтон Джон или Рикки Мартин, к примеру, да и, наверное, половина Голливуда. Или ты считаешь себя таким уникальным?

Рен только глазами захлопал, я же вошел в раж, мне только дай на исторические темы поговорить.

– Да будет тебе известно, – продолжил я, – первые упоминания о гомосексуализме появились в письменных источниках еще во втором тысячелетии до нашей эры в Древнем Египте.

– И что, они одобрялись обществом? – с легким удивлением поинтересовался Рен.

– В основном преследовались, – усмехнулся я, – хотя провинция Фуцзянь в восемнадцатом веке прославилась народной ритуализацией однополых браков между мужчинами, а у кельтов и германцев это вообще было обыденной вещью. Так же, как в Древнем Риме или Греции, хотя в Риме однополые отношения и считались нормой, но все равно там присутствовала куча заморочек, в Греции же, особенно в Спарте, Фивах или на Крите, гомосексуальные связи были институционализированы: в Спарте, например, каждому подростку просто полагалось иметь «поклонника». Древние критские законы приветствовали «сожительство мужчин с мужчинами», причиной этого, по мнению Аристотеля, была необходимость контроля над рождаемостью. Да вспомни хотя бы Александра Великого! – разошелся я. – Он и не скрывал, что его возлюбленный – его близкий друг и советник Гефестион, а после его смерти им стал фаворит Багой.

– Ага, – вяло пробормотал Флорентий, – я смотрел фильм.

– Ну и еще есть куча мифов и легенд, но… – но глядя на приунывшую физиономию Флорентия, я передумал их рассказывать.

Я замолчал, и сразу же полезли мысли о Ярославе: возможно ли, чтобы я ему нравился в том самом смысле? Он ведь, раз уж ему не нравятся девушки, хотя одно другого не исключает, мог выбрать кого-то более подходящего, и это я не о материальном состоянии, а о внешности. Вон, тот же Глеб намного больше ему подходит – высокий, яркий, накачанный, настоящий образчик мужественности, а что я – серая мышь в очках, ни ростом не вышел, ни мускулатурой. Как такой может нравиться? Пусть и лицо у меня достаточно симпатичное, но сколько таких симпатичных он встречает каждый день, в том числе в своем кругу. И Глеб… С чего Флорентий решил, что ему я тоже нравлюсь? Нет, может, поначалу он и проявлял ко мне интерес, да только я не понял, и в итоге у нас сложились совершенно дружеские отношения. Хотя, возможно, Глеб заботился обо мне как старший брат, но не более того.

– Странно, – озвучил я свои сомненья, – как я мог понравиться Ярославу на фоне Глеба?

– Конечно, как же ты мог понравиться? – с пьяной злостью сказал Рен. – Ты ж весь такой… неземной, – мне показалось, что он, скорее, имел в виду что-то нецензурное, – возвышенный… Я, блин, из кожи лезу, чтобы заинтересовать Глеба, а тебе достаточно просто рядом находиться, можно даже молча!

Я вытаращился на него, ничего не понимая:

– Вся разница между нами: я уже закончил университет, а ты еще учишься.

Он долго, как-то неверяще смотрел на меня, качая головой:

– Вот и я о том… Ты даже не осознаешь, какой ты. И дело не в этих дурацких ямочках на щеках, не в улыбке, от которой ноги подгибаются, не в голубых глазах, слишком красивых для парня, а в том, что исходит от тебя, – он неопределенно покрутил рукой.

Рен так меня описывал, словно я был какой-то кинозвездой, мне аж неловко стало, тем более что я вовсе не считал себя каким-то необыкновенным, скорее – наоборот.

Он еще отхлебнул вина и бесцеремонно поинтересовался:

– Так что, раз, как я посмотрю, ты так легко отнесся ко всей этой мутотени, будешь встречаться с Ярославом?

Я сглотнул, о Господи, я о таком вообще даже помыслить не мог, но, как ни странно, не чувствовал в себе никакого отторжения.

– А что тут сложного? – парировал я. – Нравится же человек, а не пол.

– Угу, угу, – пьяно покивал Флорентий. – И?..

Я не знал, что сказать, да и не считал, что должен с ним обсуждать свою личную жизнь, Рен же, не дождавшись ответа, начал расхваливать Ярослава как заправская сваха.

– А че? Мужик – супер: богатый, красивый, молодой! Что тебе еще нужно?

– Именно поэтому, я думаю, он мне и не подойдет, – решил отомстить я Флорентию за все гадости, что он мне наговорил за время знакомства, – Глеб в этом плане намного перспективнее, и к тому же с ним мы равны, никто не сможет упрекнуть меня в меркантильности.

– Глеб?! – поперхнулся Рен. – Да ты! Да как ты смеешь?! Он мой!

– Чего это? Думаю, это ему решать, – я, смеясь, встал и пошел к выходу из библиотеки.

К моему удивлению, возле открытой двери библиотеки, подпирая плечами стену, стоял очень злой Ярослав, очевидно, слышавший весь разговор. Я успел только поднять брови, как он схватил меня за руку и, притянув к себе, рассерженно прошипел в лицо:

– Выбрал, значит? Все взвесил и выбрал, не меркантильный наш.

– Да, выбрал, – улыбаясь ответил я, глядя в его злые глаза.

Он рыкнул и впился мне в губы поцелуем, я обвил руками его шею и прикрыл глаза. Он целовал меня так отчаянно, крепко и с такой страстью, что мои губы сразу занемели, видно, с непривычки, я не вырывался, наоборот, прижался к нему сильнее, его язык, скользя по моим губам, пытался проникнуть в мой рот, и я приоткрыл его, впуская. Я почувствовал вкус кофе и мятной жвачки и улыбнулся прямо в поцелуй. Яр ощутил движение моих губ и отстранился, не отпуская меня, глядя серьезно и встревоженно:

– Тебе нравится Глеб?

– Ох, Яр, – улыбнулся я, – включи же логику! Флорентий – не мой исповедник и даже не друг, так с чего я буду говорить ему правду? К тому же, мне хотелось поддразнить его.

Ярослав быстро захлопал своими густыми черными ресницами и сглотнул:

– Так ты соврал?

– Пошутил, – уточнил я, – или, скорее, подшутил.

– Но я только несколько часов назад спрашивал, нравлюсь ли тебе, и ты промолчал.

– Ты мне, конечно же, нравился, но не мог я такое сказать.

– Почему? – возмутился Яр.

– Ну как «почему»? – я положил голову ему на плечо и водил носом по шее.

Шея пахла замечательно: чистотой, свежестью и чуть-чуть парфюмом, а может, это был гель для душа. Ярослав шумно вздохнул и поежился:

– Щекотно.

Я согласно угукнул и подул на шею, Яр засмеялся и отстранил меня, держа за руку:

– Нам нужно поговорить, но вообще-то я шел за тобой, чтобы позвать на ужин.

– Я не хочу есть.

– Попьешь чаю с тортом, ребята ждут.

– Надо Рена тоже взять.

– Я за ним пришлю Глеба, – улыбнулся Ярослав.

Мы вышли из дома, держась за руки, и я спросил:

– А рабочие?

– Рабочие уехали, не волнуйся, – хмыкнул Яр, но тут же серьезно посмотрел на меня: – Никита, ты встречался раньше с парнем?

– Что?! Нет! Да я даже с девчонкой не встречался! – возмущенно воскликнул я и тут же осекся, заметив самодовольное выражение лица Ярослава.

– Значит, я буду первым во всех смыслах, – удовлетворенно заметил он.

– Я б так не радовался на твоем месте, – осадил я его, – я все еще могу выбрать Глеба.

Ярослав остановился и прижал меня к себе одной рукой, другой снимая очки, он убрал их к себе в карман и погладил пальцами меня по щеке, нежно-нежно.

– Не шути так, – тихо попросил он.

– А я и не шучу, – так же тихо ответил я, от его обеспокоенности внутри меня разлилось приятное тепло.

– Тебя смущает моя обеспеченность?

– Нет, это приятный бонус, скорее – твоя самоуверенность. В конце концов я надеюсь, что смогу нормально зарабатывать, даже если не дотяну до твоего уровня, но хоть не буду чувствовать себя на иждивении.

– Прости, – он прижал меня к себе обеими руками и потерся щекой о мой висок. – У меня голова кружится, когда я думаю, что ты еще ни с кем не был, что ты такой чистый, невинный – я же… Господи, нет, тебе лучше не знать, как я гулял в студенческие годы.

– Сегодня утром, – решил добить его я, – меня в первый раз поцеловали, в аэропорту.

– Что? – он с силой вжал свои пальцы в мою спину, я охнул. – Прости.

Он наклонился и еле ощутимо, как-то благоговейно прикоснулся к моим губам:

– Не понимаю, за что я получил такую награду?

– Ты уверен, что я – награда, а не наказание? – улыбнулся я, и Ярослав тут же чмокнул меня в каждую щеку.

– Всегда хотел это сделать.

– Что, поцеловать меня в щеку?

– Твои ямочки, глупый, – он снова коснулся их губами, – они такие сексуальные.

Я закатил глаза.

– Странно все-таки, – отметил я, – что тебе понравился я, а не тот же Глеб.

– А мне странно, – фыркнул Яр, – что ты так просто, без истерик решил встречаться с парнем, хотя раньше ни сном ни духом.

– А ты бы хотел, чтобы я еще с полгодика проходил через душевные терзания и осознание, что мне понравился парень, а не девушка? – изумился я.

– Нет, конечно, – он поцеловал меня еще раз, и снова, и опять, углубляя поцелуй, касаясь своим языком моего; ноги у меня подкашивались, а сердце билось быстро-быстро.

На подходе к привратницкой я освободился от руки Ярослава, но он тут же остановил меня, глядя смущенно и недовольно одновременно:

– Погоди, Никита, ты хочешь скрывать наши отношения?

Черт, мне все еще было непривычно, что у меня вдруг образовались отношения.

– Но разве это не повлияет на твою репутацию?

– Это? – протянул Яр.

– Ну то, что ты встречаешься с парнем, со мной, – тихо пояснил я.

– Я не собираюсь ни перед кем отчитываться, скрываться или оправдываться, – жестко сказал он. – Моя личная жизнь никого не касается.

– Но ты же делал вид, что встречаешься с Лерой, значит, это все-таки важно.

– Только до той поры, пока я не познакомился с человеком, с которым действительно бы хотел отношений, – он переплел пальцы с моими.

– А твой отец? Это не навредит его, вашему бизнесу.

– Материально я от него не завишу, благодаря наследству, оставленному мне дедом, и если ему что-то не понравится, я всегда могу уйти из фирмы и организовать свою собственную, либо же заняться чем-то еще. А ты сам боишься?

– Ну, размахивать радужными флагами я точно не планировал.

– Я тоже, но и перед близкими скрываться не собираюсь.

– Ладно, – потянул я его к двери, – пошли всех удивим.

– Ты думаешь, они удивятся? – хмыкнул Ярослав. – Да все, кроме тебя, видели, как я на тебя смотрю.

– Кстати, верни мне очки.

Так мы и ввалились на кухню, смеясь и толкаясь плечами и при этом держась за руки.

– Глеб, сходи забери Рена из библиотеки, – предложил Ярослав.

– Никита, все в порядке? – озабоченно поинтересовался Глеб.

– Все отлично! – улыбнулся я, усаживаясь за стол.

Глеб ушел, Руслан заканчивал накрывать стол, а Максим, нарезавший до этого хлеб, вдруг предложил:

– А давайте в выходные шашлык организуем.

– Давайте, – согласился Ярослав, – у меня все равно встреча в Киеве – договорился в ботсаду о садовнике, там как раз человек выходит на пенсию и вроде хочет жить за городом, заодно и мяса куплю.

Все было как всегда: ужин, разговоры, но я понимал – моя жизнь изменилась окончательно и безвозвратно, и к этим переменам мне еще предстояло привыкнуть.

Мы допоздна засиделись за столом, разговаривая и смеясь, и я впервые обратил внимание на то, как Флорентий действительно строит глазки Глебу, как он кокетливо взмахивает волосами, как смотрит на него из-под ресниц или как прикусывает губу. Я с трудом удерживался от смеха, потому что видел, что Глебу эти потуги тоже смешны, но он их ценит, хотя ясно было, что Рен ему нравится и без этих ужимок. Я не знал, как скоро они выяснят между собой отношения, понимая, что время у них есть, если не здесь, то в университете. Рену никто так пока и не сказал, что он учится с Глебом на одном факультете, так что, скорее всего, его ждет приятный сюрприз.

Когда мы собрались идти в усадьбу, Ярослав предложил посмотреть законченный бассейн. Мы шли, взявшись за руки, как в детском саду, но тепло от пальцев Яра приятно грело мою душу, сам он постоянно поглядывал на меня с радостным изумлением.

– Знаешь, Никита, мне сразу полюбилось это место, еще как только я сюда приехал в первый раз, и я счастлив, что тебе тут тоже нравится, что усадьба приняла тебя.

– Погоди, ты как-то сказал, что прочитал в дневниках кое-что интересное, но так и не рассказал, что именно.

Ярослав усмехнулся:

– Судя по записям, здесь могли жить только однополые пары, и мне кажется, что усадьба тебя приняла сразу как моего партнера.

Я промолчал, но это действительно было правдой – я чувствовал себя тут как дома и даже лучше, чем дома.

Мы так и не дошли до бассейна, потому что я по инерции повернул к крыльцу, а Ярослав пошел за мной.

Стоя в коридоре между нашими комнатами, мы целовались как одержимые. Яр гладил мою спину, плечи, зарывался пальцами в волосы, я же скромно обнимал его за пояс, правда, прижимаясь все крепче и крепче. Я чувствовал, как дрожит Ярослав, но меня и самого трясло. Он с неохотой оторвался от меня и подтолкнул в сторону моей комнаты:

– Иди, Никита, иначе я не сдержусь.

Его голос, хриплый и полный страсти, наоборот манил к себе, но я развернулся и ушел, понимая, что все равно к большему еще не готов.

В моей комнате на кровати лежал Рурсус, одаривший меня высокомерным взглядом.

– Ой! – я зашарил по карманам и вытащил маленькую искусственную мышку с колокольчиком внутри. – Вот, – я держал ее за хвост, слегка покачивая перед мордочкой кота.

Тот поглядел на мышь, потом на меня, всем своим видом выражая презрение к нам обоим. Я смеясь, подкинул игрушку в воздух, и Рурсус, ловко подпрыгнув, поймал ее и бросил передо мной. Я кинул ее на пол, и он стремительно прыгнул следом. Мышка позвякивала, я смеялся, валяясь на кровати; я был счастлив: у меня есть великолепный парень (странно, но я уже привык к этой мысли), я могу сколько угодно читать книги из библиотеки и продолжать работать в архиве (с темно-магической книжкой, думаю, со временем разберемся), я заработаю денег и смогу все-таки выучиться на археолога, и, возможно, меня ждут великие открытия. Моя жизнь прекрасна!

Вот и закончилась эта история, хотя герои продолжают жить своей интересной жизнью! Спасибо всем, кто был со мной с первой главы и поддерживал своими комментариями!

Примечание к части Тут мне Атер Катта подарок подкинула, спасибо, дорогая)) https://vk.com/photo-36807450_338621755