Текст книги "Архивариус (СИ)"
Автор книги: listokklevera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Архивариус
https://ficbook.net/readfic/2125347
Автор:
listokklevera (https://ficbook.net/authors/10561)
Беты (редакторы):
Slavyanka (https://ficbook.net/authors/184574)
Фэндом:
Ориджиналы
Пейринг или персонажи:
м/м
Рейтинг:
PG-13
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Юмор, Мистика, Повседневность, POV
Размер:
Макси, 80 страниц
Кол-во частей:
11
Статус:
закончен
Описание:
«Комары гораздо гуманнее некоторых женщин, уж если комар пьет твою кровь, он, по крайней мере, перестает жужжать.»
Хорошо, когда семья тебя любит, но иногда любовь близких становится такой удушающей, что ты готов от нее сбежать и на край света, закопаться в архиве.
Тем не менее история о любви, а не об архивных изысканиях, хотя и о них тоже.
Публикация на других ресурсах:
Нет
Примечания автора:
В некотором роде, очень отдаленном, перекликается с заявкой Славянки http://ficbook.net/requests/118261
Огромная благодарность Reddyx https://ficbook.net/authors/835332?show=about
за **обложку** http://s019.radikal.ru/i626/1602/90/0361a3d92f53.jpg
Огромная благодарность Карин Эдден за помощь, фонтан идей и чудесного хорька!!!
Содержание
Содержание
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 1
Сказать, что у меня плохая жизнь, или выразиться еще более крепким словцом мне не позволяет воспитание. Выросший в глубоко интеллигентной семье, к тому же воспитанный одними женщинами, я был скромным и тихим парнем. В школе я учился хорошо, даже слишком, особенно по сравнению с одноклассниками, что неудивительно, поскольку школа была самой обыкновенной общеобразовательной и учителя старались не за совесть, а за дополнительные частные уроки, поэтому знания у большинства учеников отсутствовали как вид.
Но маменька с раннего детства настраивала меня на учебу по принципу: учись хорошо в школе, сможешь поступить в престижный ВУЗ и найти высокооплачиваемую работу. К сожалению, в жизни получают престижную работу и хорошее образование в основном по связям, а не благодаря уму, по крайней мере в нашей стране. Недаром же даже Сорос в Украине свернул свою благотворительную деятельность и перестал выдавать гранты, узнав, что средства шли на личное обогащение, а не по предназначению.
С детства я был увлечен историей и мечтал поступить на исторический факультет с дальнейшей специализацией на кафедре археологии, но ты предполагаешь, а жизнь располагает: мне не хватило баллов для бюджета. Но поскольку можно было одновременно подавать документы в несколько ВУЗов, а в самом ВУЗе на три факультета, я поступил на факультет социологии, экономики и политологии по уговору маменьки, естественно. Она, проработавшая двадцать лет в Администрации, – изначально это был Исполком, но после развала Союза стало модным переименовывать существующие организации – считала, что госслужба для меня именно то, что надо, так как в дальнейшем можно было рассчитывать на приличную пенсию. Честно, мне до пенсии оставалось еще сорок лет как минимум и думать о ней уже сейчас не хотелось совершенно. В мыслях я представлял себя на раскопках, обнаруживающим древнее захоронение и делающим уникальные открытия; сидеть же в кабинете и протирать штаны я абсолютно не желал. Увы! Обидно, но мою мечту осуществлял кто-то другой, а я корпел на решительно неинтересной мне социологии, пусть и получая повышенную стипендию.
Маменька побеспокоилась, чтобы я получил белый билет, так что армия мне тоже не грозила, но тут я был с маман полностью солидарен, хотя из нездоровья я мог похвалиться только плохим зрением. Особенно активно оно стало падать в последних классах школы, и когда дошло до минус семи, испуганная маман даже смогла выделить средства на лазерную коррекцию, но в клинике подняли только до минус четырех, мол, роговица слишком тонкая. За годы университета зрение упало еще немного и теперь колебалось между минус четыре с половиной и минус пять. Хорошо хоть очки мне идут. Но и без очков, уверен, меня все равно считали бы ботаником. В школе в пятом-шестом классах даже пытались гнобить, но маман любимого сыночка в обиду не давала, бегала в школу, промывала мозги моим одноклассникам, их родителям и учителям за компанию. Мне это было неприятно, но тут моим мнением никто не интересовался, да и постоять за себя я не мог, особенно против нескольких обидчиков сразу, будучи ребенком мелким, довольно хрупкого телосложения. Борьбой я никакой сроду не занимался, да и не интересовался, хотя сам для себя постепенно стал дома отжиматься, качать пресс, чтобы совсем уж не выглядеть вареной макарониной, висящей на перекладине на уроках физкультуры.
Правда, учитывая мой гардероб, вряд ли в глазах остальных я стал выглядеть лучше, но я относился к этому философски: денег на брендовые шмотки все равно не было. Маменька одевала меня на ближайшем рынке, покупая вещи дешевые и качественные, ну она-то говорила «недорогие и качественные», это не утешало, но я носил все эти классические джинсы и рубашки в клетку стоически, прекрасно понимая, что купить что-то приличнее мы себе позволить не можем. Да что говорить, маман только недавно, уходя на пенсию, приобрела с полученных десяти окладов стиральную машину-автомат, до этого пользуясь допотопной, еще времен бабушкиной молодости, советской «Ригой», где практически все нужно было сделать своими руками, хотя годы выкручивания мокрого белья тоже формировали мои бицепсы.
К сожалению, ростом я тоже не вышел – был чем-то средним между отцом, которого совершенно не помнил, но видел на единственной фотографии, и маман: он был высоким, она совсем наоборот, но даже я со своим метр семьдесят шесть был на полголовы выше ее. С отцом она рассталась, когда мне едва исполнилось два годика, и вернулась в родной город домой к собственной матери, ее отец к тому времени умер. Что было причиной развода, я особо не выяснял, глубоко в душе обиженный на отца, который мной совершенно не интересовался, зато исправно платил алименты. Учитывая, что это был его второй брак, а ее – первый, хоть ей уже перевалило хорошо за тридцать, они уже состоялись как личности и каждый имел непростой характер. К моменту, когда маменька забеременела, ей уже было под сорок, и это стало для них сюрпризом, но она мужественно родила меня, я был ребенком болезненным и плаксивым, что тоже не добавляло теплоты в их отношения.
Так что она со мной вернулась к своей матери в родительскую двухкомнатную квартиру в центре города в таком старом доме, что мне всегда запрещалось там бегать и шуметь, видимо, чтобы не обвалился потолок или стены. Надо сказать, стены, несмотря на метровую толщину, внутри были полыми, и там могли преспокойно строить свои государства не только тараканы и крысы, но и бомжи, если бы они туда проковыряли вход.
Через несколько лет к нам присоединилась матушкина младшая – тоже разведенная – сестра, у которой вышла замуж дочка, и жить им втроем в однокомнатной квартире стало невозможно. У нас же было две комнаты; к тому времени я как раз пошел в школу и маман переехала в комнату бабушки, сделав в моей косметический ремонт и прикупив мне новую мебель из разряда все той же «дешевой, но качественной».
Теперь я жил в своей маленькой комнатке, а три женщины разместились в большой вместе с тремя кошками. Я люблю кошек, честно, но когда их аж три штуки и у них и в декабре март, и в августе тоже, то это становится обременительным. К тому же найти хозяев для все время появляющихся котят становилось все проблематичнее. Кошки были из отряда долгожителей, и даже когда я уже учился в университете, они все с таким же постоянством одаривали нас котятами. Моя восьмидесятипятилетняя бабушка частенько сидела с коробкой на базаре, рекламируя котят прохожим в попытке их раздать.
Все три женщины меня очень любили и заботились обо мне в меру своих физических сил и финансовых возможностей, но что те, что те у них были невелики, к тому же порой они просто душили меня своей любовью, как и каверзными вопросами, не познакомился ли я с какой-нибудь девочкой. Но после провальной попытки на втором курсе начать встречаться с одногруппницей я завязал с этими глупостями. Нет ничего хуже, чем припереться поздравить с Днем рождения понравившуюся девушку к ней домой, как дурак вручить ей цветы и конфеты, получить воздушный поцелуй в ответ со словами: «Спасибо, Максим, или как там тебя» и остаться стоять перед захлопнутой дверью, за которой празднуют и веселятся более удачливые, чем ты, одногруппники. Как там тебя… За полтора года учебы в одной группе она даже не запомнила, что мое имя Никита. Так я понял простую истину – моих денег не хватит на девушку, знающую свою цену. Свою я тоже знал, но, к сожалению, не пользовался спросом, ведь даже кого-то привести в нашу квартиру я не мог, не говоря уже о том, что девушку нужно выгуливать в местах общественного питания и показа кинофильмов, на что средств у меня не было.
Чтобы жизнь совсем уж не казалась мне малиной, в конце пятого курса всем бюджетникам объявили, что мы должны принести справки с места работы в государственном учреждении, иначе диплома нам не видать, либо же по выбору мы можем вернуть деньги, затраченные на наше образование. Естественно, таких денег нам было в жизни не собрать, да и смысл? Работать все равно где-то нужно. Но маменькина идея пристроить меня в Администрацию с треском провалилась. В школу преподавать какое-нибудь обществоведение я тоже пойти не мог, потому что в моем дипломе должно было значиться «Социолог. Специалист социологии» и никаких тебе преподавателей-учителей. Пока маменька судорожно искала через знакомых работу для меня, я с той же целью тоскливо шарился в интернете и наткнулся на интересное объявление: «Требуется квалифицированный специалист для разбора архива с выездом в место нахождения архива и проживанием там же. Оплата договорная». Под объявлением шел е-mail, на который я, особо не раздумывая, настрочил ответ.
Хотя вопросы у меня, конечно, были: архив каких документов, насколько большой этот архив, где он находится, договорная – это сколько? Но я проявил скромность и только поинтересовался, как добираться и на когда. Ответ пришел ближе к вечеру, у меня поинтересовались образованием и тем, имею ли я возможность выезда на несколько месяцев. Значит, архив большой, теперь главное, чтобы это не были какие-нибудь бухгалтерские документы времен распада Советского Союза, в мечтах я видел исторические рукописи и роскошные фолианты середины прошлого столетия. Я быстро настрочил свою специализацию, надеясь, что она подойдет, в ответ у меня потребовали мои ФИО, и через час я получил письмо, что в кассе Центрального автовокзала меня ожидает забронированный билет на завтра на Автолюкс до Киева, где меня встретят и отвезут к месту работы, находящемуся за городом. Мне стало не по себе – все происходило слишком быстро, с другой стороны, я сам мечтал вырваться из опостылевшей квартиры и опеки моих женщин, но вот как сказать о скором отъезде маменьке?
Приличных дорожных сумок или чемоданов у нас отродясь не водилось, но раз мне предстояло уехать на несколько месяцев, то лучше было запастись вещами. Я нашел свой старый школьный рюкзак, благо он был достаточно вместительным, и напихал в него всевозможные необходимые мне мелочи типа умывальных-бритвенных принадлежностей, пары книг, блокнота, ручек и тому подобных нужных вещей. Для ноутбука я приготовил сумку, с которой ходил в университет, он идеально в нее помещался, туда же сразу засунул съемный диск со скачанными электронной библиотекой и несколькими сезонами «C.S.I.: Место преступления». Диск на два терабайта памяти мне удалось получить в подарок на прошлый день рождения, когда я заявил, что не хочу, чтобы мне дарили одежду, все равно ее и так купят по необходимости.
Одежду, кстати, предполагалось сложить в допотопный чемодан, с которым маменька сбежала от отца двадцать лет назад.
Я мотанулся в универ, где взял справку, что успешно проучился в его стенах пять лет. Ксерокопию диплома взять не удалось в связи с тем, что дипломы еще не были получены деканатом.
После ужина, чтобы не портить дамам аппетит неожиданной новостью, я сообщил, что покидаю родные пенаты на неопределенный срок, так как отбываю к месту работы. Сказать, что все были в шоке, – просто помолчать, но разборки состоялись, и неблагодарный сын-внук-племянник отправился спать. Автобус отбывал в 12:30 и прибывал в Киев почти в восемь вечера. После плотного завтрака я, не переча, забрал тормозок, приготовленный заботливой родительницей, и в сопровождении ее и тетки отправился на Автовокзал. Загрузив чемодан в багажное отделение автобуса и примостив рюкзак сверху над своим местом, я расцеловался с родственницами и устроился на сиденье, прикрыв глаза и сцепив руки на сумке с ноутом.
Часам к четырем я проснулся, весь потный от духоты, и решил перекусить. Выхлестав полбутылки минералки, я заглянул в рюкзак, изучить, что собрала мне заботливая маман: бутерброды с сырокопченой колбасой и несколько яиц вкрутую. Скептически взглянув на яйца, я решил оставить их на потом, подкрепившись бутербродами и свежими огурцами и запив все минеральной водой. Оставшееся время я разгадывал сканворд.
По приезде в Киев я толкался вместе с остальными получателями багажа; наконец получив свой чемодан, я стал оглядываться в поисках встречающих мою персону. Перрон к тому времени опустел, и я увидел в нескольких шагах от себя типичного бодигарда во всем черном вплоть до очков, одной рукой он небрежно держал картонку, на которой черным маркером было написано: «Архивариус». Как мило!
Я подшкандыбал к нему, волоча за собой чемодан. Бодигард оказался ненамного старше меня, лет на пять максимум, но выше на целую голову. Я остановился в шаге от него и захлопал глазами, вспоминая имя моего работодателя – отличаясь феноменальной памятью на исторические даты и имена известных личностей, я напрочь не запоминал ни лица, ни имена реальных людей. Пока я, поставив чемодан, рылся в сумке в поисках блокнота, в который записал нужные данные, он с усмешкой спросил у меня:
– Орлов Никита Алексеевич?
– Гм… да, это я. А вы от… – наглый бодигард молчал, не делая ни малейшей попытки мне помочь, и я наконец извлек блокнот и стал его листать, – Ярослава Игоревича Ткаченко?
– Верно, Глеб Линников, – представился он и с легкостью подхватил мой чемодан, – пойдемте в машину.
Еще б не с легкостью! Его мышцы груди и плеч просто выпирали, обтянутые черной футболкой, а бицепсы грозили порвать короткие рукава. Это ж ненормально! Парень, небось, из качалки не вылезает! И ничего я не завидую…
Мы обогнули здание Автовокзала и направились к огромному черному внедорожнику. Я чуть не запищал от восторга – вот это автомобиль! Я и не мечтал никогда на таком прокатиться! Но, конечно, и виду не подал.
Глеб забросил мой чемодан и рюкзак в багажник, сел за руль и приглашающе открыл переднюю дверцу. Со штанами, полными неописуемого счастья, я уселся на пассажирское сиденье. Кстати, о неописуемом… после бутылки минералки и семи часов дороги я ощущал потребность избавиться от излишков жидкости.
– Пристегнитесь, Никита Алексеевич, – небрежно бросил Глеб, поворачивая ключ.
– Можно просто Никита, – завозился я на сиденье, пытаясь разобраться с пристяжной сбруей. – А нам долго ехать?
– Часа два-два с половиной.
– Эм… Тогда мне, наверное, нужно выйти.
– Выйти? – он снял очки и уставился на меня такими же жгуче-черными, как и его короткий ежик, глазами. – Далеко?
– В кустики, – буркнул я раздраженно.
Его брови поползли вверх:
– Где ты тут кустики видишь? Но я знаю отличные кусты за городом, через час могу тебя познакомить.
– Очень остроумно, – пробормотал я, вылезая из машины.
– Тебе помочь? – донеслось вслед.
– Справлюсь, – язвительно ответил я и захлопнул дверь под его тихий смех.
И чем это он мне хотел помочь? Показать, где находится туалет, или подержать? Фу! Что это мне в голову вообще пришло?!
Подходя к зданию Автовокзала, я вспомнил о маменьке и позвонил ей, мы пообщались несколько минут, пока я разыскивал туалет. И хорошо, что я это сделал: как выяснилось по прибытию на место, там не было ни мобильной связи, ни интернета.
За два с лишним часа дороги мы с Глебом перекинулись всего парой фраз. Я поинтересовался, куда мы конкретно едем, он ответил, что в бывшую усадьбу Шенборнов. Насколько я помнил, замок графов Шенборнов – один из самых красочных среди сохранившихся замков Закарпатья – был расположен в самом центре Закарпатской области. К тому же теперь там располагался один из корпусов санатория «Карпаты», так что ехали мы явно не туда. Я попытался вспомнить все, что когда-либо читал об этом замке.
Он был возведен графом Бухеймом Шенборном в 1890 – 1895 годах, Шенборны частенько приезжали сюда поохотиться и отдохнуть. Замок был построен в романтическом стиле, близком к архитектуре французского ренессанса. Как и многие европейские замки того времени, имел так называемую астрономическую структуру: так, количество окон в замке соответствовали количеству дней в году – триста шестьдесят пять; пятьдесят две комнаты будто символизировали количество недель в году; двенадцать выходов – двенадцать месяцев.
С замком графов Шенборнов было связано большое количество легенд. Самая известная из них повествует о ревнивом графе Шенборне, который постоянно проверял на преданность свою жену. Однажды гадалка посоветовала ему безотказный и стопроцентный способ проверить, была ли супруга верна ему: нужно попросить ее спуститься с Соколовых скал – крутой скальной стены напротив замка. Спустившись со скал, графиня подтвердит, что никогда не изменяла мужу. Она смело спустилась вниз, но, не простив мужу такое смертельно опасное испытание, бросила его. Поговаривают, что после смерти графини в замке появился ее призрак – женщина в черном одеянии.
Я хотел бы, чтобы архив располагался именно в этом замке, но понимал, что мои надежды тщетны.
К усадьбе мы подъехали ближе к одиннадцати вечера, фары осветили огромные кованые ворота, которые кто-то сразу стал открывать изнутри. Джип въехал на территорию и остановился. Я вылез из машины и, разминаясь, стал оглядывать место моего дальнейшего пребывания: передо мной высилось двухэтажное довольно большое здание, стоявшее с темными окнами, вокруг виднелись деревья. Я подумал, что, скорее всего, это типичная барская усадьба: парк, обычно носящий ландшафтный характер, с прудами, аллеями и беседками, но сейчас я мог все это только предполагать.
Еще мне было интересно, каким образом усадьба оказалась частной территорией, ведь после революции хозяев подвергали немедленному выселению из своих имений.
Глеб уже потащил к дому мой багаж, и я, зевая, поплелся за ним. Он остановился на пороге и обернулся:
– Познакомься, кстати, с ребятами: Максим, Руслан, Никита.
Я вяло помахал рукой, так и не поняв, кто там Руслан, кто Максим.
Мы зашли в темный вестибюль, и Глеб щелкнул выключателем – неяркий желтоватый свет озарил просторное помещение.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал он, – располагайся.
Я огляделся вокруг и удивленно воззрился на него:
– Где?
– Комнату себе выбери, там и располагайся. Еще что-то?
Я удивленно смотрел на него: это что значит, я тут один, что ли, буду жить?
– А вы?
– А мы живем в домике у ворот.
Я заметил с левой стороны ворот двухэтажную постройку, в которой при «господах», видимо, проживал обслуживающий персонал.
– Так, может, я тоже там должен жить?
– Не должен, – усмехнулся Глеб, – Ярослав Игоревич велел поселить тебя в доме. Вот видишь телефон, – он показал на старинный аппарат, стоящий на столике под стенкой, – если нужно что, наберешь единицу – это мы.
– Кто «мы»?
– Охрана. Устраивайся, в общем. Тут вчера только уборку закончили, так что выбирай любую комнату, кроме хозяйской спальни.
Глава 2
Огромная благодарность Карин Эдден за помощь в написании хорька и его хозяина!
Остаться одному в огромном доме – я чувствовал себя словно единственный выживший после Апокалипсиса. Я понимал, что это не гостиница, а Глеб не портье, чтобы провожать меня до номера, да и, возможно, он сам не знал расположение комнат. Я, обижено сопя, потащил свой багаж по лестнице на второй этаж. Тусклый свет и здесь освещал просторный коридор, видимо, Глеб включил какой-то общий рубильник. В принципе одиночество не страшило меня, наоборот, я мог наконец-то насладиться им. К тому же музеи я любил и не имел ничего против того, чтобы пожить в одном из них.
И только остановившись в просторном холле, я подумал, что мог поискать себе комнату на первом этаже и не таскать тяжести вверх по лестнице, но дело уже было сделано, и, оставив чемодан с рюкзаком на полу, я начал открывать все двери подряд. Надо отметить, в двенадцатом часу ночи разбираться в темноте комнат, что они собой представляют, было затруднительно. Я пожалел, что у меня нет фонарика: репеллент от комаров взял, а вот фонарик нет. Выключатели пришлось искать мануально, ощупывая простенки вдоль дверей.
По неведомой мне причине выключатель нашелся справа на уровне пояса – полное неудобство для руки. Озаривший комнату свет показал, что это не спальня – кровать отсутствовала, как и диван. Я закрыл дверь и отправился дальше. Во всех комнатах выключатели оказались на том же месте, поэтому дальнейшие поиски проходили быстро. То, что именно эта комната была жилой, я понял с первого взгляда, нет, так же, как и остальные, она была чисто убрана, ничего лишнего, никаких носков посередине ковра или смятой газеты на столике у окна, или аквариума с рыбками. Но что-то было, какая-то живая аура, если так можно выразиться, в ней не было музейной замороженности, присущей остальным комнатам.
Я с сомненьем посмотрел на лампочку – тут даже не сорок ватт, от силы двадцать пять, мы такие вкручивали в подъезде в надежде, что на них никто не позарится. Комната казалась очень уютной: большая кровать, к счастью, без всяких балдахинов, темное полированное резное дерево, мощное и обстоятельное и как противовес – шелковое покрывало нежных весенних цветов, расшитое порхающими птичками, я уже представлял, как развалюсь на ней, дома приходилось спать на полуторном диванчике-книжке, каждый день его складывая-раскладывая. С облегчением сгрузив сумку с ноутбуком на небольшой прикроватный столик, я посмотрел на окно, закрытое тяжелыми бархатными портьерами, было интересно взглянуть на окрестности. В комнате была еще одна дверь, хоть бы ванная, загадал я, подходя к ней. Я мягко поднял рычажок выключателя и осторожно открыл дверь, за ней оказалась вполне современная ванная комната. Йес! Ну как современная… типичная ванная комната эпохи Ренессанса, главное, унитаз наличествовал, а то я с трудом представлял, как буду справлять нужду в горшок или бегать по кустам. Спасибо, Господи, за милости твои!
Я быстро вернулся в комнату и открыл шкаф; никаких личных вещей: внизу на полках пара одеял, подушка и постельное белье. Это была моя комната! Я счастливо улыбнулся и принялся распаковывать рюкзак под возмущенное урчанье желудка. Вытащив пакет с продуктами, упакованный маман, я задумался: наверное, можно было перекусить и в комнате, но это казалось мне неправильным – значит, нужно было искать кухню. Я вышел из комнаты и отправился назад на первый этаж, логично предположив, что кухня найдется именно там. Несмотря на то, что по жизни я страдал топографическим кретинизмом и мог заблудиться в трех домах, я никогда не путался в музеях, ориентируясь каким-то внутренним чутьем. Вот и сейчас, спустившись по лестнице, я повернул направо и, пройдя сначала длинным, а потом коротким коридором, безошибочно вышел к высоким двустворчатым дверям, за которыми оказалась кухня.
Большая прямоугольная комната с несколькими окнами, в ней запросто поместилась бы вся наша квартира, но несмотря на размеры, кухня была уютной: сплошные деревянные поверхности, тонкая резьба на шкафчиках и мощный стол по центру. Я поставил на него свой пакет и огляделся – холодильник в глаза мне не бросился, возможно, он был за одной из деревянных панелей, а возможно, его тут не было и вовсе. В конце концов, в деревнях вроде продукты хранят в погребе; сам я никогда в деревне не бывал – не к кому было ездить, но из литературы знал, хотя, возможно, прогресс добрался и туда.
Я принялся разбирать пакет под бодрящее урчание желудка: пластиковый контейнер с нарезанными колбасой, салом и сыром, это может храниться какое-то время и без холодильника; половинка порезанного батона; вареные яйца в количестве четырех штук, вот насчет них я был не уверен, вроде бы они тоже хранятся довольно долго, но лучше их съесть побыстрее; огурцы с помидорами в отдельном пакете; упаковка чайных пакетиков; салфетки; и, с восторгом смотрел на последний сверток, извлеченный мной – в зажиреной с темными пятнами бумаге, завернутой в пищевую пленку, оказались пирожки с вишней. Я их обожал! Спасибо, мама! И когда ж ты успела? Электрического или обычного чайника я не наблюдал, это было нестрашно – я мог обойтись минеральной водой, в рюкзаке оставалось еще полбутылки.
Я подошел к плите, судя по виду, – газовой. Она не была похожа на современные плиты, но старой не выглядела, скорее сделанной под старину, как это сейчас было модно. Я повернулся к раковине и открыл кран, к моему удивлению, вода потекла совсем не ржавая, наоборот, чистая, прозрачная. Я набрал ее в ладони и наклонился, принюхиваясь: хлоркой или еще чем-то химическим она не пахла. Я с удовольствием сполоснул руки и, сняв очки, умылся. Вытершись маменькиными салфетками, я приступил к позднему ужину, решив, что яйца с салом и помидорами то, что нужно, а остальное можно оставить на завтра. Надо бы разузнать, как тут с едой. Я очень надеялся, что мне не придется обеспечивать ее самому. Вообще желательно переговорить с хозяином, а то, согласившись сюда приехать, я даже не уточнил ни размер зарплаты, ни свои обязанности толком, ни того, опять же, положен ли мне стол или я сам должен изыскивать пропитание? Или, упаси Боже, готовить? Хотя мне регулярно приходилось закупаться в магазине или на рынке, к готовке меня никогда не приучали – три мои женщины прекрасно справлялись сами.
Я очистил и откусил яйцо, когда боковым зрением заметил какое-то движение в районе двери. Быстро оглянувшись, я увидел сидящего в дверном проеме довольно крупного кота: черный, холеный с белоснежной манишкой, он внимательно смотрел на меня зелеными глазищами. Я вскочил, улыбаясь:
– Привет, дружище! Голодный?
Я подошел к нему и протянул руку, которую он снисходительно понюхал, не сводя с меня глаз.
– Как же тебя зовут? Ты тут с кем-то или сам по себе, остался от старых хозяев?
Я оторвал полкусочка колбасы и бросил коту. Дома маман запрещала кормить наших кошек со стола, тем более сырокопченой колбасой, но кошачьего корма у меня не было, да и неизвестно, чем питается этот красавец. Исхудавшим он точно не выглядел, скорее наоборот, величественный и шикарный, гладкая черная шерсть блестела как лакированная, а белейшая манишка была словно мех норки – ворсинка к ворсинке.
Кот легонько тронул лапой колбасу и, наклонившись, слизнул ее в одно мгновенье. Я засмеялся и кинул еще, кот снисходительно принял подачку и тут же сел, глядя на меня пристально и требовательно. Учитывая, что сам я уплетал яйца с салом, то и ему предложил для начала кусочек сальца. Сало тоже пошло на ура.
– Да что ж такое! – возмутился я, вставая и открывая шкафчик над мойкой, дома у нас именно в таком месте хранилась посуда. Я не ошибся – здесь было так же. – Тебя, видать, совсем не кормят.
Я достал простое белое блюдце с иероглифами на нижней стороне, поставил на пол и накрошил на него желток. Кот с одобрением съел и его. Так мы и поужинали: я периодически кидал кусочек то того, то другого в блюдце, а кот благосклонно принимал.
– Ну ты молодец! А разве тебе не положено мышей ловить или там… не знаю, что тут у вас еще водится? – поинтересовался я у кота, откусывая пирожок, ему я тоже дал, только тесто без вишни, которое он тоже благополучно захомячил.
– Ну что, пора спать? Ты, кстати, где ночуешь?
Кот внимательно посмотрел на меня и развернулся к двери, я направился за ним. Он спокойно и неспешно шествовал впереди, словно показывая дорогу, так мы дошли до комнаты, в которой я остановился. Котяра важно понюхал чемодан и влез на него.
– Собираешься заночевать тут? – усмехнулся я, наши кошки тоже любили валяться на разных сумках.
Я взял свои умывальные принадлежности и направился в ванную. В шкафчике под умывальником обнаружилась стопка полотенец, чему я крайне обрадовался, так как с собой у меня были только бумажные салфетки.
Мне было интересно, сколько времени, казалось, давно уже перевалило за полночь, но в действительности я не знал, так как никаких часов поблизости не наблюдалось, а включать мобильник, уже спрятанный в рюкзак, не хотелось. Мы находились не так уж далеко от Киева, чтобы мобильная связь не ловилась, это было странно, но в любом случае выяснением этого вопроса я мог заняться только завтра утром. Тем не менее я так и заснул, размышляя о современных технологиях: было понятно, почему отсутствовал интернет – проводного нет, а Wi-Fi не работает без передатчика и антенн, но с мобильной-то связью какие могут быть проблемы на открытом пространстве? Я бы еще понял, если бы мы находились в каких-нибудь катакомбах, но тут…
Проснулся я резко и даже не мог понять, что же меня разбудило, неужели та самая деревенская тишина, о которой периодически рассуждали мои родственницы, утомленные шумом автомобильной дороги за окном, мало того, там еще и трамвайный путь пролегал. Жили мы в центре, и окна нашей квартирки как раз выходили на оживленную улицу. Понятия «деревенская тишина» я попросту не понимал. Ну какая тишина в деревне? Там же эти… куры квохчут, свиньи хрюкают, ну и прочая скотина, которой, по логике, там должно быть полно в каждом дворе. Но никаких подобных звуков я не слышал, лишь отдаленное чириканье птичек.
Я, поднявшись с кровати, поплелся к окну, перед которым находилась композиция из кофейного столика и двух кресел. Шторы были настолько плотные, что практически не пропускали свет, лишь с боков я видел яркие солнечные полосы. Найдя в складках середину и нащупав край одной из занавесей, я попытался отодвинуть ее в сторону, но не тут-то было. Осмотрев внимательно шторы, я заподозрил, что, возможно, золоченый шнур с кисточкой на конце тут не просто для красоты. Потянув за него, я раздвинул портьеры, никаких привычных мне гардин за ними не наблюдалось – просто чисто вымытое окно. Я провел рукой по гладкому дереву подоконника, перешел на раму, дерево было теплым и очень приятным на ощупь. Учитывая двадцать первый век на дворе, я очень надеялся, что хозяева заменили окна и мне не придется мучиться с архитектурным или, точнее, столярным произведением начала девятнадцатого века, как я для себя датировал усадьбу по первому, не очень внимательному взгляду. Тогда летние рамы открывались наружу, а учитывая высоту окна в два с половиной метра, мне представлялось очень проблематичным закрыть его, да и наверняка здесь полно комаров, чего я терпеть не мог. Вернувшись к кровати, я натянул очки и подошел изучить окно внимательнее: внутри каждого переплета оказался стеклопакет. Значит, окна заменили на современные не так уж и давно, хотя… Первые стеклопакеты появились в Германии где-то в середине девятнадцатого века и являлись штучной ручной работой. Могли ли хозяева заказать их тогда и заменить неудобные родные окна? Возможно, но так же возможно, это было сделано позже. Я ничего не знал об усадьбе, но мне очень хотелось как можно быстрее заполнить этот пробел, а значит, вперед – в архив.
