Текст книги "Я решил, что ты будешь моим (СИ)"

Автор книги: ЛИНА-LINA

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Прошло еще два часа, сумерки сгустились окончательно, но Дан так и не пришел. Неужели, затеплилась слабая надежда, сегодня тот обойдет жертву стороной? Увы.

Дан ничего не мог с собой поделать, мысли то и дело возвращались к мальчишке. Прошлой ночью он все сделал в соответствии с договором, но не получил энергии, возможно, стоит, соблюдая букву соглашения, немного отойти от его духа? Например, облизать парнишку… Эта мысль нашла моментальный отклик в теле, вызвав неслабую эрекцию. Чертов Ник, если бы не кровь, все было бы иначе. Дана мучил голод, мучила неудовлетворенность, мучили нереализованные эротические фантазии. Как он там? Темный еле дождался вечера, разумно опасаясь самому себе признаться, что желает Алекса.

Дверь бесшумно отворилась, и Дан медленно и грациозно вошел в темную комнату. Алекс спал, комочком свернувшись на покрывале, полы банного халата разошлись, обнажая стройное бедро, мужчина подошел к постели, скинул одежду и лег рядом.

Просыпаться было на удивление приятно, казалось, по спине порхают бабочки, лаская крылышками, Алекс открыл глаза и с удивлением понял, что это не бабочки, это Дан целует его обнаженную спину. Пришел все-таки… И сразу в постель. А как же диалог?

– Дан?

– М-м?

– Зачем ты пришел? – Смешок в ответ.

– Неужели не ясно?

– Может, поговорим? – Плечи Дана сотряс старательно сдерживаемый хохот.

– О чем, сладкий? Давай, раздвигай ножки… – Алекс ужом выполз из-под темного, перевернулся на спину и храбро посмотрел в глаза.

– Я не хочу тебя.

– Да меня это мало волнует, – Дан начал раздражаться, руки сжались в кулаки, он в кое-то веки решился проявить нежность, доставить пацану удовольствие, а тот еще выпендривается: я тебя не хочу. Ладно, раз не хочет по-хорошему…

И он схватил Алекса за руки, свел их за головой и защелкнул наручники, донора затопила паника, он начал лихорадочно вырываться, дергал руками, понимая, что все бесполезно.

– Дан, пожалуйста, не надо, – голос сорвался. – Прошу тебя, не делай этого.

– Я сдохну, если не буду этого делать, ты же мой донор.

– Но ведь ты как-то жил до меня, – паника немного отступила, Дан с ним все же разговаривает, хотя немного не так себе представлял их диалог Алекс, с зафиксированными руками приходилось контролировать каждое слово, чтобы не усугубить ситуацию.

– А мне там теперь не вкусно, – загадочно прошептал Дан и впился губами в рот Алекса. Первым порывом было укусить, брыкаться, стараясь побольнее ударить, но, раз с диалогом ничего не получилось, возможно, стоит попробовать с бревном?

Донор прикрыл глаза и потек по течению, он прекратил сопротивление, решив, что Дан может делать с его телом, что угодно, ему не получить душу, а значит, Алекс остается в выигрыше.

Больно в этот раз не было, хотя и приятного тоже было мало, Алекс постарался абстрагироваться от происходящего, представил себе, что это не он, замерев и зажмурившись, лежит под Даном, а кто-то другой, а сам он просто невольный наблюдатель. Энергия текла тоненькой струйкой, не давая насыщения, лишь дразня вкусовые рецепторы, заставляя хотеть большего, а Дан осознал, что даже вчерашнее сопротивление и бег с препятствиями были гораздо интереснее, чем такая покорность, иметь полуживое недвижное тело не доставляло и десятой доли ожидаемого удовольствия и не давало и сотой доли желаемой энергии.

Похоже, он опять сделал что-то не то, а ведь старался, он целовал Алекса, ласкал, как следует растянул, прежде чем взять, но парень, казалось, просто спал под ним. Самолюбие было ущемлено, гордость плакала кровавыми слезами, под Даном Романовым еще никто никогда не спал!

– Ладно, о чем ты хотел говорить? – Алекс удивленно распахнул глаза, прищурился, соображая, не подсовывает ли ему воображение несуществующие образы, нет, Дан смотрел, ожидая ответа. Да откуда ему знать, о чем с мучителем вообще можно разговаривать? Есть, конечно, одна тема, которая всегда идет на ура: хотите покорить собеседника, проявите заинтересованность в нем самом.

– Сколько тебе лет? – Дан хмыкнул.

– А сколько дашь?

– На вид тебе около тридцати – тридцати трех. Но ведь реально больше, да?

– Где-то раз в десять…

– Ох. И ты все время жил здесь?

– Нет, конечно, я много путешествовал.

– А чем занимался? – Алекс никак не ожидал, что Дан станет с ним разговаривать, а уж тем более отвечать на его глупые вопросы.

– Когда ты молод, богат и знаешь, что при удачном стечении обстоятельств будешь жить очень долго, можно позволить себе пробовать многое. Я был военным, был врачом, пробовал рисовать, занимался бизнесом…

– А что из всего этого – твое? – Разговор увлек Алекса, он с удивлением отметил, что с нетерпением ждет ответов на свои вопросы, что ему на самом деле интересно, более того, он относительно расслаблен и получает какое-то извращенное удовольствие от того, что Дан лежит рядом, смотрит в глаза и ненавязчиво гладит бедро.

Наверное, он спит, и все происходящее ему просто снится, потому что Алекс боялся такого Дана еще больше, чем Дана вчерашнего, потому что этот Дан против воли начинал ему нравиться.

– Мое? Бизнес, – Дан сел и посмотрел на Алекса со значением. – Продолжим…

Алекс дернулся, отстраняясь, насколько позволяли зафиксированные руки. Нравиться? Как такое могло прийти ему в голову?

– Может, не надо? Пожалуйста…

Дан вообще никак не отреагировал на мольбы, приближаясь ближе, гладя сильнее, яркие глаза, казалось, прожигали насквозь, вынимали душу, Алекс заметался.

– Да сколько это будет продолжаться? – Выкрикнул, не рассчитывая на ответ, но Дан неожиданно ответил.

– Еще восемь дней.

– А что потом? – Спросил шепотом.

– Ник вернется, и мы будем тебя делить. Все, хватит болтовни.

Остаток ночи Алекс помнил плохо, Дан особо не церемонился, откровенно больно не делал, но и желания донора в расчет не принимал совершенно.

Утром Дан без сил упал в свою постель и проспал почти до вечера. Он опять что-то сделал не так, такими темпами он скоро с кровати не поднимется. Чертов парнишка, что за шкатулочка с секретом? И где ключик от этой шкатулочки? Самое обидное, что у Ника-то все получилось, Дан помнил, насколько сладкой и упоительной была энергия и как она распространялась по всему дому, как кричал Ник и стонал Алекс… Дану казалось, что разгадка близко-близко, он сел и весь подобрался, пытаясь поймать неуловимую мысль… Нет, бесполезно. Еще, как ни невероятно это было, темному казалось, от секса с Алексом он слабеет, ведь раньше он мог неделю не питаться и чувствовать себя отлично, а сейчас? Пара дней, и он словно после длительной простуды…

Ладно, сегодня он к Алексу не пойдет, поест на стороне, ведь, в самом деле, жил же он раньше как-то без донора.

*Под твоим одеялом я теряю веру,

Ища наслаждения, ища боли.

========== Глава 11. Находка ==========

When you came into my life

It took my breath away

Cause your love has found it’s way

To my heart* (Scorpions/ When you came into my life)

День третий.

Ник вернется, и мы будем тебя делить. Мысль не давала Алексу спокойно заснуть, очень хотелось знать, правда ли Ник знал, что Дан никуда не собирается его отпускать? Или их обоих обманули? Неужели все те чувства, вся та нежность и любовь, что выказывал ему Ник, все обман? Все только для того, чтобы Алекс исправно служил? Ох, Алекс уже ни в чем не был уверен. И как, интересно, будет выглядеть триумфальное возращение блудного брата? Станет строить из себя рыцаря-освободителя в сияющих доспехах? Ну-ну, совсем они его за идиота, что ли, держат? И что значит «делить»? Познания в русском языке не давали пареньку четкого понимания этого слова. Делить, в смысле, делить друг с другом, то есть иметь его вместе или решать, кому из них он достанется? Нет, двоих сразу он точно не выдержит. Угу, и куда, интересно, денется? На душе стало совсем погано. А если выбирать ему, кого бы Алекс предпочел? Еще вчера он бы однозначно выбрал Ника, но сегодня, зная, что Ник обманывал его, осознанно или нет, но лгал, Алекс уже не был ни в чем уверен. Дан? Боже упаси, но, с другой стороны, может ведь быть нормальным почти что человеком, когда захочет. Только вот такое желание у него возникает крайне редко. Алекс прикрыл глаза и сам не заметил, как задремал.

И проснулся спустя два часа, полностью отдохнувшим. Отдохнувшим и здоровым. Призадумался, но в лежащий, казалось, на поверхности ответ не верилось категорически. Не могло быть, чтобы он тянул силы из Дана. Или могло? И если нет, какое еще могло быть объяснение его подозрительно отличному самочувствию? На столе ждал свежий завтрак, и Алекс с огромным удовольствием и завидным аппетитом его умял.

Днем делать было категорически нечего, Алекс облазил шкаф, перевернул все ящики в комоде в поиске хоть какого-нибудь развлечения, и на дне нижнего ящика нашел книжку. Поскольку делать было больше все равно нечего, он завалился на кровать с найденным трофеем. М-да, бульварные любовные романы ему раньше читать не доводилось, сопливая девственная героиня, и это писаная красавица в двадцать пять лет, своими абсолютно нелогичными поступками бесила, главный герой, невероятно сексуальный брутальный бабник, внезапно забывший обо всех своих многочисленных увлечениях и сосредоточившийся на соблазнении одной-единственной, той самой, которая то устраивала ему истерики на пустом месте, то строила из себя снежную королеву, был не особенно убедителен. И ведь кто-то это читает, подумал Алекс, решая, бросить книжку туда, откуда взял или все же дочитать.

И тут пронзила мысль: а кто это читал? В то, что романчик принадлежал Нику или Дану, верилось с трудом. Значит, были другие? И что с ними стало? Опять вспомнился «Коллекционер» Фаулза.

«Она лежит в ящике, я сам его сколотил, лежит в саду под яблонями. Три ночи яму копал. Думал, совсем с ума сойду в ту ночь, когда это сделал (спустился в подвал, уложил ее в этот ящик и вытащил наружу). Думаю, не многие были бы способны на это. Все сделал по науке. Хорошо все распланировал, на чувства свои уже внимания не обращал. Я не мог даже и подумать, как я опять на нее взгляну. Я как-то слышал, что они покрываются зелеными, синими и красными пятнами, так что я, когда пошел вниз, взял дешевое байковое одеяло, которое специально купил, и держал его перед собой, пока не дошел до кровати, и тогда накинул одеяло на усопшую. Скатал все в рулон вместе с постелью и положил в ящик и потом привинтил крышку. А с запахом в комнате справился потом с помощью курилки и вентилятора.

Комнату вычистил, она опять как новенькая.

То, что она написала, я вместе с прядью ее волос положу в ящик для деловых бумаг и уберу его на чердак, с указанием вскрыть только после моей смерти, а этого, думаю, не случится еще лет сорок-пятьдесят. Я еще не решил окончательно насчет Мэриэн (еще одно М! Я слышал, как завотделом называл ее по имени). Только на этот раз тут уже не будет любви, это будет из интереса к делу, чтобы их сравнить, и для того, другого, чем я хотел бы заняться, скажем, более детально, и я сам буду ее учить, как это надо делать. И одежки

все подойдут. Ну, конечно, этой я сразу растолкую, кто здесь хозяин и чего от нее ждут. Но пока это только мысли. Сегодня я там, внизу, обогреватель включил, все равно комнату надо просушить».

Алекс помнил, в каком шоке был, когда в первый раз прочитал эту книгу. Что стало с девушкой, что читала эту бульварщину? В ящике под яблоней? И сколько людей перебывало здесь до него? И куда они делись? Алекс зябко поежился, стало по-настоящему страшно, раньше он как-то не задумывался о том, что может умереть здесь…

Минут двадцать спустя, немного придя в себя после поразившего откровения, Алекс поднялся и решительно направился к комоду, откуда-то появилась уверенность, что он нашел далеко не все. Он методично выдвигал ящик за ящиком, обследуя каждый со всех сторон с маниакальной тщательностью. Ничего. Тогда встал на четвереньки и заглянул под комод, так, резные ножки, дно, донору показалось, что ко дну комода что-то прилеплено, он извернулся, стараясь поглубже просунуть руку, и нащупал книгу. Есть! Плечи и спина затекли в неудобной позе, но Алекс продолжал ковырять замазку, фиксировавшую книгу на манер двустороннего скотча.

Он очень надеялся, что это не такой же романчик, который спрятали просто оттого, что читать подобное стыдно и глупо. Наконец, книга оказалась в руках Алекса, и тот удовлетворенно плюхнулся на кровать.

Так, что мы имеем? «Грозовой перевал» Эмилии Бронте. Алекс, конечно, слышал про книгу, даже пару раз пробовал читать, не пошло дальше пятнадцатой страницы. Значит, все-таки судьба ей быть прочитанной, все лучше, чем любовный романчик. Алекс открыл книгу и увидел год издания: тысяча девятьсот седьмой. Книга оказалась на английском, надо же, и паренек, поудобнее устроившись на постели, внезапно увлекся. Мрачная атмосфера произведения чудно перекликалась с его настроением, правда, ни один из главных героев не был ему симпатичен: Кети – истеричная психопатка, Хитклиф – та еще темная личность. Тем не менее, Алекс уже больше часа не мог оторваться.

А это еще что? Он поднес книгу совсем близко к лицу, не понимая, почему буквы идут в два слоя, потер пальцем и понял, что между строк чьи-то карандашные записи. Дневник? Алекс весь подобрался, закусил губу и принялся расшифровывать записи.

«05 сентября 1909 г. Я сижу взаперти уже третьи сутки и понятия не имею, сколько еще буду здесь находиться. Он издевается надо мной. Я ненавижу его всей душой и телом, он самый настоящий монстр, чем мне больнее, тем больше удовольствия он получает. Я уже слабо верю в спасение. Ненавижу!»

Что-то это Алексу живо напоминало, кто-то еще был здесь до него, кто-то, кого мучил Дан… Алекс продолжил читать.

«09 сентября 1909 г. Никогда не думала, что живое существо может быть настолько жестоко. Я пролежала в бреду двое суток, а он упивался моей энергией, изверг. Но когда я, прикованная к кровати и истекающая кровью, уже читала молитвы, готовясь умереть, появился ОН».

Да, похоже, с Алексом Дан еще довольно мягок и терпелив.

«20 сентября 1909 г. Господи, мне кажется, я люблю его, моего Дана…»

Алекс непонимающе нахмурился. Дана? Того, кто едва ее не убил?

«… если бы он не пришел тогда, я бы точно умерла, он мой спаситель, мой рыцарь, мой ангел, и я готова жизнь за него отдать. Он говорит: Анна, ты особенная, ты моя единственная, мы будем вместе всегда. И я верю ему».

Алекс поморгал, перечитал кусочек заново и понял, что запутался окончательно. Это Дан-то – ангел? Только если с рогами, копытами и хвостом с кисточкой. Но, если так, то кто обижал Анну? НИК?

«5 октября 1909 г. Сегодня был странный день. Братья, даже не верится, что они братья, они настолько разные: Дан добрый и нежный, а Ник… он сатана, я думаю, но мой любимый нежно к нему привязан, поэтому я стараюсь просто избегать Ника, чтобы не причинять боль любимому своей ненавистью к его брату. Так вот, братья торжественно пригласили меня в столовую, и после ужина спросили, с кем из них я хотела бы остаться. Конечно, я выбрала Дана. Какой же прекрасной была наша ночь, он такой нежный, такой любящий, он самый-самый лучший. Я так его люблю».

Алекс с широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом вчитывался в мелкие буковки, складывающиеся в слова, в которые невозможно было поверить.

«10 октября 1909 г. Он любит меня, он сказал, что никого никогда так не любил! Он попросил меня ничего не бояться и обещал, что мы будем вместе вечно. Он точно ангел, мой любимый ангел. Я самая счастливая на свете»

Алекс понял, кто это писал. Как-то раз в разговоре Ник упомянул, что целую вечность назад, а для Алекса сто лет – точно вечность, была девушка-донор, но она погибла, попав под машину (в это время в городе было уже немало машин, в 1901 году были изданы первые «Правила уличного движения» для автомобильного транспорта и, несмотря на низкую скорость передвижения, люди гибли под колесами).

Ник, конечно, не сказал, что это случилось 11 октября 1909 года, и что смерть девушки не была несчастным случаем. Просто младший не любил проигрывать, и никому не желал отдавать брата.

Алекс устало прикрыл глаза и задумался. Странная какая-то история выходила… Получается, Дан – добрый? Свежо предание, да верится с трудом, как говорила бабушка. А Ник? Алекс резко вскочил, осененный внезапной догадкой, подошел к комоду, набрал бутербродов, налил сока и вернулся обратно к кровати.

Да они же играют людьми. Добрый и злой полицейский, добрый и злой брат… Так какие же они на самом деле? Вот это Алекс и собирался выяснить! Чувства были противоречивыми, с одной стороны, к Нику он более не испытывал ничего, кроме холодного презрения, а вот Дана захотелось разгадать…

Алекс удивленно посмотрел на часы и удивился, насколько быстро пролетел его день, за окнами снова темно, но Дана нет. Неужели не придет? Парень бы очень удивился, случись ему задуматься, кого он с таким нетерпением ждет. И почему.

Дан поступил проще, он отправился в бордель. Бордели в большом городе, конечно, не такие, какими были еще лет сто назад, теперь проституция процветала под вывеской «элитный ночной клуб», туда Дан и пошел. Ему нужен был быстрый секс, быстрые человеческие эмоции, энергия, не бог весть сколько от простых людишек энергии, но от Алекса он и этого не смог получить.

Дан присел в холле на третьем этаже, пролистал предложенный каталог, размышляя, кого он больше хочет, мальчика или девочку, решил все-таки мальчика, и удалился в комнату отдыха. Мальчик оказался старательный, он стоял на коленях и ласкал Дана ротиком, энергия текла, но была словно протухшей, вкусом напоминая перележавшее на солнышке мясо. Что за ерунда?

Дан оттолкнул парня, чье имя ему даже в голову не пришло спросить, кинул на прикроватную тумбу чаевые за усердие, и покинул заведение.

Казалось, чувствовать он стал себя еще хуже, теперь к голоданию присоединилось отравление. Так было уже, однажды, сто лет назад. Когда умерла Анна, он сам едва не умер, не способный поглощать энергию, его тогда спас Ник, его милый братик, он водил людей домой и заставлял буквально по капле пить и есть, заставлял жить.

Но Алекс-то не Анна, в чем же тогда дело?

* Когда ты вошла в мою жизнь

Я не смог больше вздохнуть

Потому что твоя любовь нашла путь

К моему сердцу.

========== Глава 12. Перелом ==========

I may not be that nice maybe, baby

I’m a heartbreaker

Heartbreaker

Heart of ice (Garou/Burning)

Кипр. Лимассол.

Мерно покачиваясь на волнах, раскинув руки в стороны и подставив грудь и живот ласковому утреннему солнцу, Ник мечтал. Мечтал о возвращении, представлял, как войдет в родной дом, распахнет дверь спальни Алекса и спасет своего донора. А потом осушит поцелуями слезы с его лица, прижмет к себе крепко и никуда не отпустит. А Алекс будет до конца жизни благодарен ему за спасение, будет любить его больше жизни, будет исполнять каждое его желание. Ника отчего-то не смущало, что подобную партию они уже разыгрывали, правда, с другим раскладом.

Санкт-Петербург.

Ночью Дан так и не пришел, а ведь Алекс, поражаясь самому себе, ждал, полночи не смыкая глаз. Он не меньше десятка раз перечитал записи Анны, веря и не веря написанному, дочитал-таки многострадальный «Грозовой перевал», где герои все же обрели счастье, но после прочтения остался какой-то осадок, и паренек не мог понять, то ли от романа, то ли от дневника на его страницах.

Под утро он, наконец, провалился в глубокий сон без сновидений. Разбудило Алекса яркое летнее солнышко, шторы-то он не завесил. На столе ждал традиционный завтрак, Алекс перекусил, принял душ, еще раз перечитал дневник и решил сделать зарядку, а то совсем запустил это дело в плену.

Физические нагрузки всегда его успокаивали, помогали обрести душевное равновесие и структурировали мысли. Так, сто пятьдесят приседаний, по пятьдесят выпадов на каждую ногу, отжаться, прокачать мышцы пресса. Спустя сорок пять минут довольный Алекс снова отправился в душ, мышцы приятно ныли, но он знал, что приятно было только сегодня, а вот завтра из-за такого большого перерыва он с трудом будет передвигаться.

Делать было нечего, и он все же решился и дочитал любовный романчик, долго смеялся над описанием эротической сцены, над этими жезлами и пещерами наслаждений, поразился «оргазмичности» главной героини, готовой кончать по семь раз за акт, причем еще и первый… Эти писательницы что, вообще никогда сексом не занимались?

Черт, чья же это книжка?

День тянулся, Алекс откровенно скучал и думал о Дане. Думал и впервые с нетерпением ждал вечера.

Дверь бесшумно отворилась, Алекс сел на кровати, разглядывая вошедшего в неверном свете ночника.

– Что? – Не выдержал Дан, садясь на постель.

– Тебе нехорошо?

– Хреново выгляжу, да?

Скажем, «хреново» не было достаточно емким словом для описания Дана, он выглядел как тень самого себя, глаза потухли, щеки ввалились, волосы растрепаны. Доброе сердечко Алекса сжалось, да, Дан, конечно, насильник и мучитель, но он живое существо, а паренек никогда никому не желал зла и страданий.

– Я могу чем-нибудь помочь? Может, врача вызвать? – Алекс несмело коснулся ладонью колена темного, и Дан с наслаждением втянул ноздрями воздух, одно-единственное прикосновение дало ему больше, чем все предыдущие ночи. В мозгу перещелкнуло, и он, наконец, все понял.

– Отдайся мне добровольно, – прошептал тихо, Алекс вздрогнул, посмотрел удивленно, убрал руку и отодвинулся подальше. Нет, так далеко его сострадание не простирается. Дан посмотрел в упор. – Пожалуйста…

Алекс поморгал несколько раз, не веря своим ушам, Дан попросил его, не приказал, а именно что попросил. Верно, Земля сошла со своей орбиты, не иначе. И тогда Алекс, осмелев, задал вопрос, который мучил его весь день.

– Ты любил Анну?

– Анну?

– Ты знаешь, о ком я.

– Не знаю, не помню… – В глазах на долю мгновения отразилась боль, и Алекс точно ничего не заметил бы, не вглядывайся он настолько пристально. Несколько томительных секунд на размышления, и мальчик придвинулся вплотную к своему мучителю, провел кончиками пальцев по щеке, обвел контур губ, и поцеловал.

Конечно, он совершал ошибку, конечно, завтра он будет жалеть об этом, наверное, стоило дать Дану сдохнуть, и, не будь дневника Анны, он и не решился бы, скорее всего, подойти первым. Но, к счастью, его голова была забита мыслями, и он не задумался над тем, что в глубине души завидовал Анне…

Дан страстно ответил на касание губ, обнял Алекса за талию и опрокинул на постель. Мир для Алекса сузился до размеров его кровати, мозг отключился, предоставив телу самому решать, чего же ему хочется. Он опасался грубости, боялся боли, но Дан был потрясающе нежен и нетороплив, и Алекс почувствовал, что начинает расслабляться и, более того, ему далеко не неприятно все, что с ним делают. Он закрыл глаза и отдался водовороту ощущений, выгибался под горячими губами на своем теле, безропотно встал на четвереньки…

Пальцы непроизвольно сжимались в кулаки, комкая влажную простыню, из горла вырывались неконтролируемые низкие протяжные стоны, широко расставленные колени, прогнутая в пояснице спина и приподнятая попка открывали роскошный доступ к телу, обеспечивая максимально глубокое и чувственное проникновение. Скажи кто-нибудь Алексу, что он станет стонать под собственным насильником в своем персональном аду, он бы счел того человека ненормальным, но сейчас ненормальным он казался сам себе. Яростные толчки Дана, рваный темп, активное подмахивание Алекса, стоны и всхлипы, которые парень пытался заглушить, впиваясь зубами в подушку, все это рождало всплеск такой энергии, которой, казалось, можно было напоить полтени. Было больно, было сладко, было невероятно хорошо, из головы улетучились все до единой мысли, и наслаждение, раз за разом, прокатывалось по обнаженным нервам, заставляя вздрагивать и кричать.

– Да-а-а, Дан, еще…

И Дан с огромным удовольствием давал ему это «еще», крепко, до синяков, сжимая бедра Алекса, с силой тараня податливую плоть, задавая темп, постепенно перерастающий в бешеный. Алекс не выдержал, впервые кончив раньше партнера, кончил от одного ощущения Дана внутри себя, искусанные до крови губы раскрылись, издавая протяжный то ли стон, то ли плач, и Алекс замер, прикрыв глаза, боясь осознать произошедшее, боясь поверить в то, что с ним случилось, не понимая самого себя в эту минуту и не представляя, как быть дальше.

Дан со стоном последовал спустя несколько секунд, остановился, замерев на мгновение, вышел и звонко шлепнул Алекса по отставленной попке.

– Хороший мальчик, – промурлыкал довольно, резво вскочил с кровати и покинул комнату.

Алекс вытянул ноги, прижимаясь животом к простыне, уткнулся лицом в подушку и замер. Сил встать и пойти в душ не было.

И что теперь? Вчера он начал скучать, сегодня получил удовольствие, а завтра сам пойдет просить, чтобы его поимели? Маленькая вампирская подстилка, отчаянно ругал себя Алекс, мозг изо всех сил сопротивлялся, не желая признаваться, как допустил подобное. Почему, почему он? «Ненавижу, как же я его ненавижу», – шептал Алекс в мокрую подушку, не замечая собственных слез. И с чего он взял, что в их отношениях хоть что-то изменилось?

Алекс так и уснул, едва заметно всхлипывая. Утро встретило моросящим дождиком и легким туманом. Алекс потянулся и побрел в душ. Не думать, главное, не думать, твердил себе, иначе он просто свихнется. Еще шесть дней, и вернется Ник. Вернется, и прекратит все это… наверное… Ник? А что, идея не свежа, но неплоха, да, отдает немножко девчоночьей мелодрамой, но почему нет? Пусть Дан побесится… А если еще и стратегию поменять…

Замечтавшись, Алекс не сразу понял, что уже не один.

– Доброе утро, сладенький, – Алекса передернуло.

– Что тебе надо? – Спросил, не зная, какое намыленное место прикрывать первым. И стоит ли?

– Ты так дивно кричал ночью, что я уже соскучился, – Дан принялся раздеваться, аккуратно складывая вещи на широкой столешнице раковины, скинул трусы и шагнул под теплые струи, обхватывая руками талию старавшегося слиться со стенкой Алекса. Подхватил большим и указательным пальцами подбородок, лизнул приоткрытые губы, извергая из груди Алекса то ли всхлип, то ли стон. Что просить, умолять и унижаться бесполезно, парень уже знал, лучше просто не сопротивляться, тогда и больно почти не будет. Так что он там про стратегию думал? Сил-то хватит? Алекс сам на себя разозлился, стоит тут, как мямля какая-то, а вот на это что ты, дорогой Дан, скажешь? Донор прикрыл глаза и впился губами в рот Дана, руки легли на гладкие обнаженные плечи, спина вплотную к стене, нога на бедре любовника. Если Дан и был удивлен такому энтузиазму со стороны своей жертвы, то вида не подал, притянул паренька еще ближе, с силой сжал упругие ягодицы, теряя голову от нахлынувшего невероятного возбуждения. Намыленный палец скользнул вовнутрь, растягивая, хотя при таких интенсивных интимных отношениях мера не была необходимой. Алекс громко застонал, подаваясь вперед, и обезумевший Дан подхватил донора под ягодицы, тот обвил длинными ногами талию темного, и расслабился. Будь что будет!

– О-о! – Не смог сдержаться Алекс, правильный угол был найден мгновенно, и волна сильнейших ощущений захлестнула, Дан с силой бился в сладкое местечко, Алекс стонал, кричал и извивался, так и не открывая глаз. Оргазм накрыл внезапно, и парень едва не забыл, зачем все это затеял:

– Да, да, Ни-и-ик…

Державшие на весу руки разжались, и Алекс неслабо приложился задницей о пол душевой.

– Ник? – Алекс не без страха поднял глаза и, столкнувшись с разъяренным взглядом, нервно сглотнул. – Ник, значит? – Звонкая пощечина, и затылок поздоровался со стенкой. – Значит, так, маленький, твое счастье, что меня ждут срочные дела, а то я прямо сейчас заставил бы тебя пожалеть. Пошли, – и Дан с силой рванул Алекса за собой, выволок в спальню и швырнул на постель.

– Руки к изголовью!

– Нет, пожалуйста… – черт, обещал же себе не просить…

– Руки! – рычание в ответ, не послушаться было невозможно. – Я приду через четыре часа, и мы продолжим разговор. Да, – обернулся уже в дверях, – глаза ты больше не закроешь, – похоже, дразнить темного было не лучшей идеей…

Дан с силой вдавил педаль газа в пол, и автомобиль резво выскочил с дворовой территории. Нет, ну надо же! Мужчину колотило от злости, огромных сил стоило сосредоточиться на делах, и только подъезжая к дому спустя три с половиной часа, он задумался, а что, собственно, так завелся-то? Задумался и приуныл…

========== Глава 13. Открытая дверь ==========

Послушай, может, исправим.

Нам хорошо было рядом

Умирать от любви… (Лети за мной/ Макс Фадеев)

День пятый и шестой.

Кипр. Лимассол.

Очень хотелось позвонить. Сжал в руке телефон, положил обратно, загнанным зверем заметался по номеру, опять схватил телефон, уже набрал номер… и нажал отбой. На душе было неспокойно. Завтра, он позвонит завтра.

Санкт-Петербург.

Алекс лежал, замерев, и прислушивался. Нет, ну не убьет же его Дан… Реакция темного удивила, парень никак не ожидал, что она будет настолько бурной.

Зафиксированные у изголовья руки ныли, мучила жажда, и жизнь уже не казалось чудесной и удивительной. Чем дольше Алекс лежал, тем больше думал, и чем больше думал, тем более идиотским казался его порыв. И какого черта ему вздумалось дразнить существо, от которого он полностью зависел? Но как же хотелось! И каким блаженством было видеть пораженное лицо Дана, правда, блаженство, увы, было очень недолгим. Возвращения своего мучителя Алекс и страшился, и ждал, страшился, потому что даже представить себе не мог, чем его выходка обернется, а ждал… наверное, чтобы прогнать гнетущее чувство неопределенности собственной участи, по крайней мере, так Алекс себе все это объяснял.

Извиниться что ли, подумал с усмешкой. Но за что, он ни в чем не виноват, имеет право представлять себе во время секса хоть Анджелину Джоли, хоть Брэда Питта, хоть их лошадь, его личное дело.

Тем не менее, определенные выводы из поведения Дана Алекс сделал: Дан зависел от него, осознал донор, сопоставив факты, зависел от его энергии, а значит, от его эмоций, и если Алексу плохо, плохо и Дану. Хм, очень любопытно.

Наконец, дверь приоткрылась, и в комнату не торопясь вошел Дан, чувственным взглядом медленно прошелся по распятому на постели обнаженному телу, подошел ближе, наклонился, Алексу больших сил стоило не отшатнуться и не зажмуриться.

– Привет, – шепнул горячо, размыкая наручники.

– Привет, – удивленно отозвался Алекс. Он ожидал чего угодно – крика, боли, очередного насилия и унижения, равнодушия, наконец, чего не ожидал, так это приветливости. Горячие ладони погладили тело, вызывая волну дрожи, заставляя выгнуться навстречу прикосновениям. Дан довольно усмехнулся, наслаждаясь гладкостью кожи под ладонями, чуть затуманенными от зарождающейся страсти глазами… Алекс отстранился, тряхнул головой.