Текст книги "Я решил, что ты будешь моим (СИ)"
Автор книги: ЛИНА-LINA
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
– Зачем все? Дозируй!
– Что ему стоит знать?
– Может, все? – усмешка.
– Ты с ума сошел? Мы же никому никогда…
– Он донор, ты забыл? У него априори психика крепче, и он не сдохнет через полгода, а может жить здесь долго, очень долго. Думаешь, сможешь держать его в неведении? Первый день из твоей декады почти закончился…
– Ты прав, я все ему расскажу!
Вот и молодец, подумал старший, облегчи мне задачу.
– Алекс, не спишь?
– Нет, заходи, – парень вскочил с постели, пригладил покрывало и уставился на Ника, выжидая.
– Может, погуляем? – Алекс кивнул, соглашаясь.
– Понимаешь, Алекс, мир далеко не такой простой и плоский, как большинство людей привыкли считать. – Венский кофе ласкал рот своей сливочной сладостью, и Алекс с интересом слушал Ника, желая бесконечно долго сидеть на террасе кофейни «Абрикосов», пить кофе, наблюдать за спешащими по своим делам людьми, не подозревающими, что мир-то, оказывается, вовсе не прост. Главное, подальше от Дана.
– О чем ты?
– Вот, например, ты, Алекс. Ты вообще кто?
– В смысле?
– Глобально.
– Человек, конечно.
– Конечно, – кивнул, соглашаясь, Ник. – Но не совсем. – Парень посмотрел удивленно.
– Не совсем? Что значит, не совсем?
– Значит, что ты не просто человек, как большинство в этом мире, ты другой, ты обладаешь способностями, которых нет у других.
– Нельзя ли с этого места поподробнее? – Любимая фраза бабушки.
– Тогда, наверное, мне стоит начать с себя. В общем, мы с Даном не совсем люди. Мы – темные.
Алекс нервно рассмеялся.
– Это как вампиры, что ли? Ну, ты и шутник!
– Я не шучу.
– Ты нежить и кровопийца? Мы же по солнцу целый день ходили, и ты пьешь и ешь, и в витрине вон отражаешься.
– Алекс, какие-то детские у тебя представления о вампирах. Во-первых, не кровопийца. Я не пью кровь, я пью энергию и эмоции.
– Энергетический вампир, так, что ли?
– Можно и так, если тебе угодно, но темный – правильнее. И политкорректнее.
– Ага, а негры – это афроамериканцы…
– Так вот, для поддержания жизнеспособности и развития нам необходима человеческая энергия и эмоции. Чем сильнее эмоции, тем быстрее происходит насыщение. А ты, Алекс, донор.
Ник и сам толком не знал, зачем все это рассказывает своей жертве, не иначе, как влюбился. Подумал и сам рассмеялся шутке, он не способен на подобную глупость. Больше не способен. Зачем притворяться, когда и так ясно, что основная цель – не допустить сближения Алекса с Даном, пусть лучше боится и ненавидит. И тянется к Нику.
– Донор?
– Да, ты сам аккумулируешь энергию и сам же отдаешь ее излишки, из тебя не надо ее тянуть, ты не слабеешь от общения с нами.
– М-да, я, конечно, подозревал, что личность исключительная, но настолько… А тень?
– Тень – наш дом. Я тебе завтра расскажу, ты зеваешь уже, пошли домой.
– То есть, если я правильно понял тебя, находиться рядом с вами для меня безопасно? Или нет?
– С точки зрения влияния на твое здоровье – абсолютно безопасно. Но вот в чем загвоздка…
– В чем?
– У донора должен быть хозяин, Алекс.
*Никто не в силах понять – каково это,
Быть злым
И грустным…
Как всё это тяжело прятать за голубыми глазами.
========== Глава 5. Играть жестко. ==========
And you can see my heart beating
You can see it through my chest
And I’m terrified but I’m not leaving
Know that I must pass this test
So just pull the trigger* (Russian Roulette / Rihanna)
– Мудрено, Ник… И очень рискованно.
– Так что?
– Конечно.
– Не понял? – Удивленно усмехнулся Алекс.
– Что?
– Зачем хозяин, Ник? О чем ты? Я не в курсе, сколько тебе лет, вампиры ведь вечные, да? Но если ты не заметил, на дворе двадцать первый век, все люди равны и свободны, – их обгоняли спешащие прохожие, Невский, казалось, не пустел никогда, они шли домой, Алекс засунул руки в карманы джинсов и ссутулился, Ник нежно приобнял его за плечи.
– Видишь ли, Алекс, настоящих доноров мало, действительно очень мало, а обладание дает темному множество возможностей, например, не нужно постоянно искать новых партнеров для близости, не нужно думать, куда прятать трупы сломавшихся… – с серьезным видом вещал Ник.
– Какие еще трупы, хватит уже считать меня идиотом! Я не верю ничему из того, что ты мне тут наговорил… Пошутили и хватит, не смешно уже.
Ник остановился, развернул Алекса к себе и прямо посмотрел в глаза.
– А я и не шучу, Алекс, я предельно серьезен, – улыбка сошла с лица парня, глядя в серьезное лицо и широко раскрытые глаза, сложно было не верить. А верить невозможно.
– Докажи.
– Пошли, – просто сказал Ник, протягивая руку, Алекс посмотрел на нее секунду и решился, пожав.
– Веди.
Порыв ветра ударил в лицо, растрепал волосы, опять появились мурашки, и мир вновь изменился. Как тогда, в переулке. Снова зеленая-презеленая трава, темное небо с низкими облаками. И тишина, нереальная для центра города тишина. И пустота.
– Что ты видишь? – Резко спросил Ник, заставив Алекса вздрогнуть.
– Где мы? – Алекс пораженно оглядывался, затаив дыхание. Вопросов, кажется, стало еще больше.
– Это и есть тень, Алекс.
– Но…
– Потом. Выходим, быстро!
– Что…
– Черт, нас заметили. Руку дай.
Домой они бежали так, словно за ними неслась тысяча чертей на огненной колеснице. Ник, точно молния, влетел в кабинет Дана, где и заперся с братом, что-то активно обсуждая.
Алекс догадался, что случилось что-то не слишком хорошее, но вот что именно, ему никто пока не объяснил, он присел на подлокотник, взял со столика книгу, повертел в руках. Его любимый Фаулз, надо же. Руки сами листали странички, глаза бегали по знакомым, не раз читаным строчкам. «Волхв» – любимый роман любимого автора, расплавивший ему мозги при первом прочтении, заставивший поверить, что все не так, как кажется… Как здесь и сейчас. Все уже не так, как казалось, когда он прилетел сюда, а то ли еще будет.
Дверь открылась, и Ник пригласил Алекса в святая святых Дана.
– Присядь. Ты знаешь, что случилось?
– Нет, – покачал головой.
– Вы ходили в тень… И вас заметили наши недоброжелатели. – М-да, ничего хорошего, конечно, подумал Алекс, но ведь не смертельно же. Наверное.
– И что это значит? – Спросил прямо.
– Это значит, Алекс, – начал Дан, негромко ударив ладонью по столу, – что теперь наши враги в курсе, что у нас живет донор без покровителя. – Алекс пока не понял, чем это чревато, перевел взгляд на съежившегося в кресле Ника.
– Мы подставились, Алекс, – глухо прошептал тот. – Тебе надо выбрать покровителя, иначе мы не сможем тебя защитить, когда они придут за тобой.
– Придут за мной? Зачем? – Да когда же этот безумный день кончится, кричало усталое сознание.
– Чтобы сделать своим.
Алекс хотел еще что-то спросить, но внезапное озарение заставило застыть на полуслове с открытым ртом. Он лихорадочно почесал голову, потер лицо, встал, вздохнув, сел обратно.
– Так что теперь делать-то?
Молчание в ответ. Внезапная трель телефона разорвала тишину, Алекс вздрогнул, сглатывая.
– Да? – Алекс не слышал, что говорили Дану на том конце провода, но от реплик Дана становился все бледнее и бледнее.
– Да, у нас живет донор. Нет, это наш личный. Да, инициирован. Откуда я знаю, почему твои шавки этого не поняли? Уверен, конечно. Ладно, утром приходи, представлю. Утром, я сказал.
– Все плохо?
– Значит, слушай внимательно. Жить хочешь?
– Д-да…
– Тогда выбирай.
– Что выбирать?
– Я или Ник, – Ник встал с кресла, в знак утешения погладил Алекса по голове, нежно провел ладонями по плечам, разминая и стараясь расслабить. Алекс молчал, не понимая до конца, во что только что вляпался, и чем закончится для него сегодняшний вечер.
– И что будет, когда я выберу? – Спросил с опаской. Братья незаметно переглянулись, оценив, что их донор не настолько глуп, чтобы соглашаться на что-то, не узнав условий.
– Тот, кого ты выберешь, – шепнул, обжигая дыханием, Ник, – станет твоим покровителем, и завтра Тим увидит, что ты не бесхозный, и забрать тебя нельзя.
– Какие последствия это повлечет для меня?
Умненький, усмехнулся брат, давай, выкручивайся, герой-любовник.
– Да никаких, в принципе… – Врун, врун, врун, кривая усмешка исказила красивые черты.
– Никаких? А как проходит… инициация?
– Через секс.
Алекс с широко распахнутыми глазами вскочил с кресла, подбежал к двери, дернул ручку, ничего, дернул снова, опять ничего. Заперто.
– Вернись на место, – отступивший ужас вернулся с новой силой, омывая, словно волна.
– Пустите меня. Я… я не стану ни с кем из вас спать, слышите? Я не гей, я обычный парень, и еще сегодня утром я знать не знал, что вы вообще существуете. Я… я позвоню в консульство. – Дан лучезарно улыбнулся, точнее, ему казалось, что улыбается он лучезарно, Алекс же едва в обморок не падал от сковавшего тело и разум страха.
– Выгляни в окно, – Дан легко поднялся, подошел к окну, сдвинул штору и махнул Алексу, давай, посмотри.
Алекс шагнул, Ник погасил свет, чтобы происходящее за окном было лучше видно, и взгляду предстали люди, много людей, с улыбкой смотрящие на Алекса.
– Они ждут тебя.
– М-меня?
– Да, они же слышат, что на тебе нет нашего запаха… Мне не просто было договориться об отсрочке до утра… Тебе решать.
– Я… я не знаю…
– Алекс, – Ник подошел, обнял за талию, притягивая к себе. – Кого бы из нас ты ни выбрал, мы, как единокровные темные, отвечаем за тебя вдвоем. И, – зашептал в ухо, – я, со своей стороны, обещаю, что не обижу тебя, буду предельно острожен и ласков. За Дана ручаться не могу, он у нас оригинал, наручники там всякие.
Алекс умоляюще посмотрел на Ника.
– А по-другому никак нельзя?
– Мне жаль, Алекс…
Дан откровенно наслаждался спектаклем, его младший сегодня в ударе, плетет такую красивую полуправду, и ведь не врет откровенно, но смысл искажает напрочь. Сегодня он зритель, но скоро, совсем скоро, и на его улице перевернется самосвал с пряниками.
Алекс представил себя в одной постели с Ником, стало нехорошо, словно съел что-то несвежее, представил Дана и решил, что с Ником у него хотя бы есть шанс пережить эту ночь.
– Ник!
– Что?
– Я выбираю тебя, – прозвучало весьма торжественно, Дан еле сдержался, чтобы не засмеяться. Интересно, кого бы ты выбрал, малыш, будь у Дана другая роль?
– Через час мы придем к тебе.
– Вдвоем? Зачем? – Во взгляде паника, губы дрожат. Да, напугали парня…
– Дан должен удостовериться, что мы не халтурим, – Ник обвил руками талию находящегося на грани нервного срыва паренька, притянул спиной к себе, потерся губами о макушку, вдыхая аромат волос и кожи. – Не бойся, он к тебе не подойдет. Верь мне, все будет хорошо.
Поверить было страшно, поверить казалось невозможным, поверить так хотелось!
– Чаю хочешь?
Кивок в ответ, да хоть уксусу, лишь бы отсрочить грядущее.
– Через час вы оба должны быть в спальне Алекса, – послышался твердый голос.
Спустя час Алекс в одном полотенце вокруг бедер сидел на краю кровати, обхватив голову руками, и проклинал Фергюсона, втянувшего его во всю эту катавасию. И вдруг мысль, как молния: а не подставил ли его Энтони? Мог ли знать, что за клиент поджидает в Петербурге? Злость отрезвила, Алекс тяжело вздохнул и решил: будь что будет, ну случится у него одноразовый однополый секс, не умрет же он от этого… Надо отнестись к этому как к интересному жизненному опыту. Уловка с сознанием не прошла, мозг бунтовал, тогда Алекс погасил свет и подошел к окну. Стоят, голубчики, вон, кто-то даже рукой помахал, кто-то зовет к себе. Нет, уж лучше Ник, он хотя бы симпатичный…
Тихо открылась дверь, и в комнату вошли братья.
* Ты знаешь, как колотится моё сердце,
Ты видишь меня насквозь.
Мне безумно страшно, но я не отступлю.
Я знаю, что должен пройти это испытание,
Так что просто спусти курок.
_________________
========== Глава 6. Инициация ==========
New blood joins this earth
And quickly he’s subdued
Through constant pain disgrace
The young boy learns their rules
With time the child draws in
This whipping boy done wrong
Deprived of all his thoughts
The young man struggles on and on he’s known
A vow unto his own
That never from this day
His will they’ll take away* (Metallica / «The Unforgiven»)
Той же ночью, после инициации.
– Ты знал, что так будет!
– Да что ты? – Неискреннее удивление, усмешка.
– Да, ты специально все подстроил так, что теперь Алекс меня ненавидит.
– Разве я хоть что-то сделал? – Старший равнодушно пожимает плечами.
– Ты… со своими намеками об истекающем времени, со своим «расскажи ему все», а день-то кончился, а ты все топчешься… И я купился, идиот, – садится на диван, закрывает лицо руками, демонстрируя неприкрытое отчаяние. – Надо было не так с ним… Из-за тебя я все испортил. Ты виноват.
– Мелкий, вот сколько я тебя помню, я все время виноват. У нормальных детей первые слова «мама» или «папа», а у тебя «Дан виноват». Ты уж за свои поступки давай сам отвечай.
Вскидывается, подходит вплотную, прямо смотрит в глаза.
– Ну ты и манипулятор…
– А ты, разве, нет? – Не отстраняется, взгляд не отводит.
– До тебя мне далеко. Зачем ты так?
– Должен же у меня быть хоть малейший шанс, а то скучно как-то… – вновь усмешка кривит идеальные губы. – Мальчик нежный такой… Понравилось с ним?
– Очень. Но он – не ты. – Вскинутая бровь. Ссора как обычно возбуждает, и волной накатившее возбуждение смывает причину недовольства, в голове пульсирует лишь одно: – Я хочу тебя, Даня, сейчас, в себе. – Губы младшего пожирают рот брата, руки забираются под рубашку, глаза глядят умоляюще.
– Нет!
– Пожалуйста… – Ник сам себя презирает за это «пожалуйста», но не может иначе, никак не может, скользит вдоль стройного сильного тела, опускается на колени.
– Нет, я сказал, – старший рывком поднимает Ника и швыряет на диван. – Я. Не. Буду. Спать. С тобой. – Разворачивается и выходит из комнаты, не видя прожигающего спину взгляда Ника, взгляда, в котором смешалась любовь и ненависть.
Инициация.
Тихо открылась дверь, и в комнату вошли братья, Алекс плотно задернул шторы и повернулся к вошедшим.
– Свет не включайте, пожалуйста. Мне так… легче будет, – тихое «да» в ответ, им-то, в общем, без разницы, будет свет гореть или нет, а Алексу поможет.
С завешенным окном темнота стала практически непроглядной, глаза еще не привыкли, с огромным трудом различая предметы обстановки. Зашелестело в углу, Алекс вспомнил, что там стояло кресло, видимо, занимает место в зрительном зале Дан, сильные руки обвили талию, прижимая спиной к груди. Алекс заметно нервничал, облизал враз пересохшие губы и накрыл ладонями обнимающие руки.
– Не бойся, – конечно, легко сказать, – я буду очень нежен, тебе понравится.
Вот уж в чем он очень сильно сомневается. Шеи коснулись мягкие губы, пустив волну мурашек, ладонь нежно погладила подтянутый живот, вторая рука развязала узел полотенца на бедрах. Алекса колотило, как в минус двадцать, зубы стучали, одеревеневшее тело категорически отказывалось отзываться на несмелые, изучающие ласки. Хватит, сказал сам себе, ведет себя как подросток, нет, как девочка-подросток в свой самый первый раз. Не убьют же его, в самом деле, они сказали, что он им нужен, значит, живым оставят точно. Так, надо просто расслабиться, представить, что с ним просто активная девочка, инициативная такая. Почти получилось, перед плотно зажмуренными глазами встал образ последней подружки, судорожный вздох, и напряжение, кажется, отступает, но упирающийся в поясницу член свел на нет весь самообман. Никакая с ним не девочка, а вполне себе зрелый возбужденный мужик, обнимающий и поглаживающий Алекса с абсолютно прозрачными намерениями.
Ник развернул парня к себе и провел языком по верхней губе, втянул ее, пососал, шепнул тихо:
– Да не дрожи ты так, я себя последним насильником чувствую. Я уже извелся весь, переживая…
Вздох в ответ.
– Я постараюсь…
– Если что-то неприятно будет, ты сразу говори, хорошо? – Кивок в ответ. Неприятно… Да ему вся эта ситуация изначально неприятна. Как же хочется домой! А Ник, не теряя времени, тихонечко подталкивал в сторону кровати, шепча на ухо всякие соответствующие случаю нежные глупости и ласково поглаживая то тут, то там, не давая времени и повода повозмущаться.
– Ложись, – все так же, шепотом.
– Ник, а как их, эти, condoms?
– Презервативы? Зачем?
– Ну, мы же не постоянные партнеры, – и залился краской.
– Не волнуйся, не болеем мы человеческими болезнями, и переносчиками быть не можем, да и детей, знаешь, предпочитаем заводить с женщинами… букет не подарю, – Алекс не сразу понял, что за букет не собирается дарить ему Ник, потом догадался, что имеется в виду букет венерических заболеваний, покраснел еще гуще. Из угла закашляли, усердно маскируя смех. Черт, Алекс и забыл уже, что они со зрителями… опять зажался, Ник посверкал глазами и погрозил развеселившемуся углу кулаком.
К черту все, решился, наконец, Алекс, чему быть, того не миновать, и двум смертям не бывать, бабушка любила выражаться пословицами, Алекс, как оказалось, тоже, в критической ситуации. Сам потянулся к Нику и поцеловал, сначала несмело, затем углубил поцелуй, проявляя завидное усердие и немалый энтузиазм. Хочет Дан смотреть, да пусть там хоть мозоли себе на руках натрет от зависти, лишь бы присоединиться не надумал, но Ник обещал, что брат не тронет, и Алекс почему-то верил, что так и будет. Ник обрадовался, что его снежная королева, наконец, оттаяла, отвечал на поцелуй, ласкал шею, плечи, живот, горя возбуждением, обхватил член Алекса и замер, поняв, что возбужден, оказывается, он один. Похоже, пора принимать более решительные меры, Ник придавил Алекса к постели и принялся чувственно исследовать стройное мужское тело, медленно, не торопясь, покрывая поцелуями грудь, легонько прикусил сосок, ожидая услышать стон, но Алекс лишь вздохнул, лизнул пупочную впадинку, наглаживая крепкие бедра, приблизил лицо к начавшему оживать члену, задумался на секунду, стоит ли… Этой секунды Алексу хватило, чтобы вывернуться и отпрыгнуть на противоположный край огромной кровати.
– Я не могу…
– Не можешь? – Переспросил удивленно. Алекс покачал головой.
– Никак. Я как представлю, что мне в зад что-то запихнут, готов без штанов до самого дома бежать… Я не гей, я не могу с парнем, Ник. Ты мне нравишься, но не могу я, понимаешь? – Голос сорвался на шепот. – Я… черт, я не знаю, что делать…
Ник недоуменно смотрел на Алекса, не понимая, что там можно не мочь, какая вообще разница, с девушкой или парнем спать… Но, похоже, для Алекса разница есть. Подошел, сел рядом, положил его голову себе на плечо.
– Ты считаешь однополый секс извращением?
– Нет, не считаю…
– Тогда что?
– Просто каждому свое. Мое – секс с девушками, парни меня не возбуждают.
– Может, вам помочь? Советом там, или делом? – Раздалось из угла.
– Нет, – ответили хором, Дан рассмеялся.
– Может, есть хоть какой-то другой выход, а?
– Нет другого выхода. Может, этого… успокоительного?
– Это… успокоительное, Ник, относится к запрещенным препаратам. Не можешь, пусти меня… Или признавай поражение, – реплика из угла.
– И не подумаю, Дан. Алекс, никак по-другому, только так…
– Тогда пусть он уйдет, я не могу при нем…
– Дан, пожалуйста… – Ник посмотрел умоляюще.
– Ладно, живите, – поднялся с кресла и распахнул дверь. – Через два часа вернусь, не закончите, пеняйте на себя, приду и обнюхаю обоих.
Дан был возмущен, смущается он, видите ли, ничего, через девять дней он из мальчишки все смущение выбьет.
– Малыш, надо…
– Хорошо, давай тогда, чего тянуть… Раньше сядешь, раньше выйдешь… – Ник посмотрел удивленно на знатока русского фольклора, моргнул пару раз и повалил Алекса на постель.
Что происходило дальше, Алекс помнил смутно, сознание словно самозаблокировалось, не давая сойти с ума. Нет, Ник не был ни жесток, ни нетерпелив, наоборот, действовал с максимальной нежностью и аккуратностью, но он не был девчонкой, в этом все дело… Алекс помнил губы мужчины на своем члене, помнил, что член у него все-таки встал, а у кого бы не встал, от такой активной профессиональной стимуляции? Помнил что-то холодное и скользкое в заднем проходе, помнил, что опять пытался вырваться и убежать, на этот раз гораздо дальше, чем на край кровати, Ник не пустил, качал, как маленького, утешал, чуть ли не песенку спел, а потом резко перевернул на живот и вошел. Алекс кричал, да что там, орал на весь дом, обещая все небесные кары, потом затих, только всхлипывал иногда, молясь, чтобы все это поскорее закончилось. Нет, ему не было по-настоящему больно, ну, только если в самый первый момент, потом было просто… неприятно, как когда очень хочется в туалет, а никак… И что гомосексуалисты находят в этом, думал недоуменно. Наконец, Ник со стоном излился и скатился с Алекса, укладываясь рядом, потянулся, чтобы позаботиться об удовольствии партнера, но партнер удовольствия не желал, так и оставаясь лежать на животе с согнутой ногой.
– Алекс, давай я помогу тебе кончить, – шепнул нежно, погладил спину, ягодицы, прошелся пальцами по ноге.
– Не надо, Ник… Уходи, пожалуйста, – лицо в подушку, плечи вздрагивают.
– Но…
– Ник, уйди, прошу тебя, оставь меня одного.
И Ник ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Не так он себе все это представлял, накатило отчаяние и понимание, что его банально облапошили и подставили. И кто? Родной брат. И как теперь быть? Победа казалась такой близкой еще пару часов назад и такой невозможной сейчас, он не представлял себе, что Алекс останется с ним по доброй воле, парень ему по-настоящему нравился. Единственное, что не давало опуститься на дно отчаяния – роль Дана, которую тот еще не сыграл. А каким жестоким может быть старший, Ник знал из собственного опыта.
Дан сидел в гостиной с книгой.
– Уже закончили? Быстренько вы… Что, скорострел, как впечатления? – На лице вежливая заинтересованность, никакой ревности, никакой зависти, ни-че-го.
– Ты знал, что так будет.
– Да что ты?
* Новая кровь проливается на эту землю,
И он быстро покоряется,
Через постоянную боль унижения
Юноша познает их правила.
Со временем ребёнок втягивается,
Этого паренька порют за проступок,
Лишенный всех своих мыслей,
Юноша продолжает сопротивляться, он постиг
Свой обет,
Он в том, что отныне,
Его воля принадлежит другим.
========== Глава 7. Стокгольмский синдром* ==========
Look to the stars
Let hope burn in your eyes
And we’ll love
And we’ll hope
And we’ll die** (Stockholm Syndrome/ Muse)
Ник никак не мог уснуть, ворочался, сбивая простыни, и думал. Думал много и о многом: у него девять дней, потом, в соответствии со скрепленным кровью соглашением, он должен будет исчезнуть на целых десять. Исчезнуть и оставить Алекса Дану… Сама мысль, что нежный и добрый Алекс останется один на один с Даном и его ролью вызывала оторопь. Но ничего нельзя изменить, кровь на пергаменте не оставляла возможности для маневра.
Как так могло получиться? Всего сутки назад он знать не знал Алекса, и жизнь, казалось, удалась, во всем своем многообразии, а сейчас он чувствует себя последним ублюдком. Но он изменится, он твердо решил, до отъезда он станет Алексу лучшим другом, больше не станет его ни к чему принуждать, да пальцем не тронет без разрешения, и сделает все, чтобы изгладить из памяти парнишки переживания этой ночи. Да, только так у него есть хоть какой-то шанс оставить Алекса себе навсегда… Под утро, сонный, но так ни на минуту и не сомкнувший глаз Ник тихонько приоткрыл дверь в спальню Алекса, услышал тихое размеренное и глубокое дыхание, увидел мерно поднимающуюся грудь и решился, подошел, откинул одеяло и лег рядом, утыкаясь носом в шею и обнимая рукой за талию. Вдохнул невероятно приятный запах своего донора, прикрыл глаза и моментально уснул.
Алекс тоже долго не смыкал глаз, сначала жалел себя, потом злился, мучила неопределенность и неизвестность. Он недоумевал, как так вообще могло получиться? Он еще утром не представлял, с кем ему предстоит встретиться, а вечером уже имел интимные отношения с лицом своего пола и без особого своего на то желания. Еще волновала откровенность Ника, Алекс не был параноиком, но весь немалый опыт прочитанного и просмотренного кричал, что такая откровенность для того, кому она адресована, обычно ничем хорошим не заканчивается. Становилось по-настоящему страшно от мысли, что ему рассказали так много, будучи уверенными, что домой он не вернется. И никому не расскажет…
Лишь спустя несколько часов Алекс добрался до душа, включил горячую-прегорячую воду, насколько мог терпеть, и сжался в комок на полу душевой, обхватив руками притянутые к груди колени. Сложно сказать, сколько он так просидел, бил озноб, стучали зубы, все тело ощутимо дрожало под горячей водой. Что с ним будет дальше? Алекс устало прикрыл глаза и пообещал себе, что выберется, обязательно выберется, он сильный и везучий, он просто не может сгинуть здесь, все обязательно будет хорошо. В резко распахнутых глазах отразилась решимость, загоняя страх глубоко вовнутрь, некогда бояться, для Алекса это сейчас непозволительная роскошь. Он встал, вылил гель для душа на губку и намылился, провел пальцами между ягодиц, ощущая, как вытекает из него чужая сперма, нет, это абсолютно не трогает его, вытекает и вытекает, о том, каким именно образом она туда попала, он думать не станет ни за что. Свежее банное полотенце оказалось поистине огромным и невероятно мягким и пахло дорогим кондиционером для белья, Алекс вытерся и, не одеваясь, рухнул на кровать, подогнул под себя ногу, закидывая ее на одеяло, обнял подушку и уснул. Он им еще покажет Кузькину мать, как говорила бабушка.
Утром сонный Алекс ворочался в постели, устраиваясь поудобнее и вдруг почувствовал, что не один. Ник. Зачем он здесь и как давно? Решил не терять времени даром и разглядеть, наконец, своего любовника. Во сне Ник казался беззащитным, морщинка между бровями разгладилась, и он был совсем юным и чертовски привлекательным. Так же, как и Алекс, спал на животе, и молодой человек смело откинул одеяло, разглядывая все, что так щедро было предложено. Гладкая бронзовая кожа, широкие плечи, переходящие в сильную спину, подтянутые ягодицы… будь Алекс геем, он, наверное, был бы рад такому интересному партнеру, но даже сейчас, после случившегося ночью, он считал себя самым натуральным натуралом, и мысль о сексе с мужчиной, пусть и красавчиком, вызывала форменное отвращение. Но неужели его кожа и в самом деле такая гладкая, какой кажется? Наверное, после прошедшей ночи Алексу уже следовало бы знать ответ на этот вопрос, но он не знал, потому что прошел через свой первый раз, зажмурив глаза и отчаянно вцепившись в простыни.
Тронул плечо, едва касаясь, провел ладонью вдоль позвоночника, да, под руками был настоящий шелк, повернулся всем корпусом, вставая на колени, и гладя спину и бока уже двумя руками. Ник тихонько застонал, вырывая Алекса из полузабытья, в котором тот, как оказалось, пребывал.
– Да-а…
Алекс густо покраснел и резко отдернул руки, идиот, что на него нашло, не хватало еще, чтобы Ник принял это за приглашение. Тот приоткрыл глаза и ласково улыбнулся.
– Доброе утро.
– Ты считаешь? – Не смог не съехидничать Алекс.
– Как ты? – В голосе участие.
– Терпимо. Что у нас сегодня? – Ник перевернулся на спину, нагота его, казалось, совершенно не смущала, Алекс отвел взгляд и снова покраснел, внезапно вспомнив, что и сам не одет. Ник все понял и прикрылся одеялом.
– Сегодня Тим припрется удостоверять твою принадлежность нашей семье.
– Кто он?
– Друг, враг, конкурент, как тебе больше нравится…
– Не уверен, что правильно понял, друг не может быть врагом, это антонимы.
– Может, Алекс, тут все от контекста зависит, и живем по принципу: против кого сегодня дружим. Сегодня он конкурент и враг, хотя и усердно будет строить из себя душку и мило улыбаться, будет строить тебе глазки, пытаясь переманить на свою сторону. Та еще скотина, – Ник поморщился и сделал вид, что сплевывает какую-то жуткую гадость. – Он рабовладелец, считает, что у донора не может быть ни своей жизни, ни даже своего мнения, что весь смысл его существования – служить своему господину.
– А ты, ты разве считаешь иначе?
– Я – да. Я очень хочу, чтобы ты остался со мной, мне безумно хорошо, когда ты рядом, но силой принуждать я тебя не стану.
– Не станешь? – Зачем Ник дает ему надежду? Говорит ли он правду? Как же хотелось поверить!
Ник тронул колено, Алекс едва заметно вздрогнул, но не отстранился. Похоже, сейчас тот самый шанс, который может помочь Нику все исправить, и он его не упустит!
– Не стану, Алекс, ни к чему и никогда не стану тебя принуждать… Ты представить себе не можешь, как я жалею о том, что тебе пришлось пережить ночью, как я хотел бы все изменить, хотел бы, чтобы ты сам пришел ко мне…
– Я бы не пришел… – Тихо ответил Алекс. А то я не знаю, усмехнулся про себя Ник.
– Я бы надеялся, любил тебя и пытался соблазнить, – опять нежная, чуть робкая улыбка, четко выверенная мимика. – Ты сможешь меня когда-нибудь простить? – Побольше печали в голосе.
– Наверное, Ник, ты же в данной ситуации такая же жертва, – О, да! Теперь закрепим результат.
– Алекс, поцелуй меня?
– Э-э…
– Пожалуйста, всего один раз, и все, больше никакой инициативы с моей стороны, я обещаю! – Глаза блестят от непролитых слез, пухлые губы едва заметно подрагивают, да, Ник очень нравился себе в этот момент.
– Один раз?
– Да, всего лишь раз, – черт, как пафосно вышло, и на секунду показалось, что Алекс пошлет его куда подальше, но нет.
Алекс приблизил лицо, открыто и прямо посмотрел в глаза и коснулся губами приоткрытых губ, лизнул, проворный язычок скользнул в рот, и сердце Ника сделало кульбит, от одного добровольно подаренного поцелуя энергия заклубилась сильнее, чем от ночного секса. Как же хорошо! Ник ответил на поцелуй, со страстью и нетерпением впиваясь в губы донора, отдавая ласку, руки принялись гладить спину, плечи, перебирать пряди.
«Я с девушкой, я с девушкой, я с девушкой», – твердил себе Алекс, зажмуриваясь, испуганный, что поцелуй не оставил его равнодушным. Хватит! Донор с силой разорвал контакт и откатился на край кровати.
– Все, Ник!
– Хорошо, – спокойно отозвался тот, уверенный, что еще далеко не все. Просто теперь он будет умнее и немножко подождет. – Тем более что давно пора вставать, кажется, Тим уже здесь.
Теперь, помимо темных, Алекс боялся и себя, а точнее, своей реакции на мужчину. Теперь он гей, так, что ли? Вот родители обрадуются!
Тим показался совсем не таким страшным, как его описывал Ник, на вид лет тридцати, блондин, высокий, мускулистый. Что у них там, естественный отбор по росту и внешним данным, что ли? Мужчина чувственно улыбнулся вошедшему Алексу, просканировал холодным взглядом, протянул руку. Алекс долго, не меньше минуты, смотрел на протянутую ладонь, не решаясь на тактильный контакт, потом подумал, что подобное поведение может оскорбить могущественного врага Ника и Дана и решил не нарываться. Пожатие оказалось болезненным, взгляд, казалось, гипнотизировал, пытался подчинить, заставить слушаться, отречься от себя, приняв чужую волю, но… Алекс лишь улыбнулся.
