Текст книги "Апокалипсис Welcome (СИ)"

Автор книги: Likraysa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Тяжело упав на кровать рядом с напарницей, Пятый притянул к себе Пять, дыша ей в висок. Перепачканная кровью постель оставляла следы на телах, но именно сейчас было плевать на все, когда, впервые поддавшись порыву они выплеснули все эмоции и недосказанность между собой.

– Я так испугалась, когда волна просто, – показав рукой отель и волну, накрывшую его, Пятый улыбнулась. – Пуф и все.

– Пуф, ты лучший киллер Комиссии, а боишься какой-то воды, как ребенок.

– Справедливо опасаюсь, попрошу. Стоп, лучший киллер? Кто-то решил разделить первое место со мной? Это вот так ты решил отблагодарить за разрядку?

Укусив напарницу за ухо, Пятый нахмурился, нависая над ней.

– Ты даже после секса разговорчивая, слишком долгий пубертат, не находишь?

– Да иди ты, – отмахнувшись, Пятый прикрыла глаза, утыкаясь носом в чужую грудь. – Не томи, ты хочешь что-то спросить или сказать, но какого-то черта молчишь, прожигая взглядом.

– Твои шрамы.

Простонав, Пятый, дотянувшись до подушки, накрыла ей свою голову.

– Девять лет я тебе говорила нет, девять лет ты пытался зачем-то расспросить о них. А сам про свои молчишь.

– Когда это ты успела?

– Знаешь, – слегка выглянув из-под подушки, Пятый улыбнулась, – сверху открывается прекрасный вид.

Глубокой ночью Пятые сидели на полу, потягивая каждый бутылку виски и впервые разговаривали слишком открыто. Голова Пятого покоилась на коленях напарницы, ее свободная рука перебирала темные волосы. Мужской палец указал на продолговатый шрам в районе ребер.

– Отец и его прекрасная трость. Второй проступок и трое суток в барокамере.

– Тебя закрывали в барокамере?

– Да, дорогой Пятый, меня закрывали в барокамере.

– Это, – подняв левую руку с тату, Пятый указал на небольшой «V» образный шрам возле ручки зонтика. – Первое задание в Комиссии. Напоролся на балку, когда, потратив все силы открыл разлом не там, где надо.

– Все глубокие шрамы, – девушка указывала на руки с ногами, живот, ребра, лопатки, шея, все было усыпано длинными, но ровными шрамами, – оставил отец, он любил воспитывать именно меня. Хотя, даже такой сорванец может довести до ручки. Портрет все же сняли после третьего серьезного проступка.

– Он всегда был тем еще сукиным сыном, но чтобы настолько, – нахмурившись, Пятый, поймав руку напарницы приложил ее к своим губам, чужими пальцами стараясь нащупать шрам на складке.

– О, не уж то бабочка?

– Догадливая, похвально. Первая встреча, твой чертов нож.

– В свою защиту хочу сказать, что ты первый начал. Да ты всегда первым начинаешь, Пятый, – подняв свою руку с мужской, Пятый положила ее к себе на щеку. Пальцы Пятого касались длинного шрама возле глаза, начинающегося от виска, заканчивающегося возле подбородка.

– Он тебе идет, – ухмыльнувшись, Пятый провел по шраму подушечками пальцев. – Не чего было отвлекаться на задании.

– Не чего было отвлекаться на задании, – повторяя за Пятым, девушка фыркнула. – Это твое вредное и эгоистичное создание испарилось на глазах, когда рвануло то окно.

– Девять лет спустя ты решила поныть об этом.

– На десятый год я просто убью тебя и буду ныть о том, что надо было раньше так сделать, а не терпеть тебя.

– Комплимент за комплиментом, сегодня у меня праздник?

– День великого спасения напарника.

– Тогда это не праздник, а очередное наказание свыше.

– Да-да, ерничай сколько угодно.

Замолчав, Пятый, отставил пустую бутылку, медленно утягивая напарницу к себе за шею. Теплые губы столкнулись с холодными, отдающими терпкостью напитка. Пятый целовал медленно, смакуя чужие губы и покусывая их, слегка оттягивая на себя. Тяжело выдохнув в поцелуй, Пятый с трудом открыл глаза, смотря в зеленые омуты. Легкая, совершенно непринужденная улыбка, появившаяся на мужском лице, заставила удивиться, следующие сказанные слова умереть и возродиться заново.

– Я так испугался, идиотка.

***

Клаус сидел с Диего, потягивая коньяк и не обращая внимания на Лютера, мельтешащего перед глазами. Две сестры сидели неподалеку, смотря куда-то в пол, размеренно болтая виски в стакане.

Второй косо смотрел на Пятого, безмятежно сидящего далеко от всех возле высокого окна. В его голове была легкая пустота, но кажется, что плотная туманная пелена над прошлым развеивалась, принося все новые и новые порции воспоминаний. Пятый вспомнил задание в Лавале, ученого и вечер в Париже. Из раздумий выбил нож, пролетевший мимо глаз в соседнюю стену.

– Диего, ты стал промахиваться все чаще.

– Мы будет просто сидеть и? Что?

– Просто ждать, больше ничего не остается.

– Лютер, хватит, – жалобно провопив, Клаус прикрыл лицо руками, – я сейчас блевану от твоего мельтешения.

– Мы что-то упускаем.

– Похоже на твои прошлые речи, связанные с луной, а что по итогу? – Голос Эллисон, на удивление многих, был холоден и даже груб. Она залпом осушила бокал, ставя тот на стол.

– Можем просто поговорить с ней и все.

– Нет, Диего, не можем.

– Нет, Пятый, это ты не можешь являться сюда и заявлять об апокалипсисе. Не можешь сажать кого-то другого в камеру, чтобы самолично гулять.

– Что-то еще? – Вскинув бровь, Пятый потянулся, вставая на ноги и, спрятав руки в карманы направился в сторону выхода из дома.

– Снова убегаешь, Пять?

– Снова собираюсь в одиночку думать за всех вас.

Тарелка с двумя сэндвичами тихо приземлилась на пол перед Пятым, привлекая ее внимание. Подняв взгляд, девушка улыбнулась, кивком показывая на место напротив дверцы камеры. Второй и Четвертый слегка улыбнулись, было видно, как тяжело им дается весь этот бред.

– Вы меня хороните или что? Что за кислые мины?

– Пятый ушел.

– Если ты, Диего, хотел меня удивить, скорее, я разочарую тебя.

– Он часто уходил? – Спустившись сюда с очередной початой бутылкой, Клаус оперся подбородком о руки. – Да открой ты уже эту дверь, Диего, мы не Пятый, конец света не вызовем.

– Да брось, Клаус, не нужно, – не успев договорить, дверь в камеру открылась, впуская свежий воздух. Тяжело вздохнув и выйдя, Пятый села рядом с двумя братьями, тяжело смотря на них. – Ладно, нужно, там чертовски неуютно.

– Видишь? А я говорил.

– Да, Клаус, мы уже поняли, – переведя взгляд на Пятого, поедающую сэндвич, Диего тяжело выдохнул. – Поговори с нами, ты и так многое умалчиваешь.

– Что ты хочешь услышать? Как предотвратить конец света? Я не знаю. Что происходит с Пятым? Он всегда был таким, вам ли не знать.

– Откуда столько шрамов, сестренка?

– Любопытство – страшный порок, Клаус, – улыбнувшись в ответ, Четвертый поднял бутылку вверх. – С чего бы начать?

Удобней сев, Пятый начала свой рассказ, стараясь не вспоминать первую встречу, слишком она была неправильной, кровавой и страшной. Пятый делилась всем, замечая, как подтягивается все оставшееся семейство кроме Пятого, так вовремя пропавшего из виду.

– Пятый никогда не хотел убивать, он не любил это дело. Каждая капля крови на его руках ради семьи, чтобы вернуться и спасти тех, кого потерял в столь юном возрасте. Куратор сделала из него превосходную машину убийств. Затем в Комиссии объявилась я. Первое время Куратор делала все, чтобы не дать нам вступить в малейший контакт, вы и сами видели, как мы грыземся. Но тогда масштабы ужасали даже ее.

– Похоже на любовные игрища, – подметив, Клаус протянул бутылку Ване, склоняясь головой на колени к Диего.

– Ты не один так думал, хоть этого и не было, мы с Пятым боролись за первенство очень долго. Пока в голову этой стерве не пришла идея о создании дуэта двух лучших киллеров. Нет, хватило же мозгов поставить в команду людей, мечтающих перегрызть друг другу глотки с первых секунд знакомства.

– Тогда как вы сработались? Наш Пятый, он.

– Эгоцентричная мразь, думающая только о себе? Тут ты прав, Лютер. С этой его черты начался наш дуэт. Подставляли, мешали выполнению заданий, устраивали саботаж, убирали магазин из пистолетов. В общем делали все, чтобы нагадить.

– Повторюсь: похоже на любовные игрища.

– Клаус, ты можешь молча притворяться трупом? – Стукнув брата кулаком, Диего тяжело вздохнул. – Но на чем-то ведь вы сошлись.

– Да, на одном задании пришлось впервые спасти его прекрасный тощий зад, он, зауважал что ли или как это называется у Пятого. Но с тех пор все на работе проходило гладко. Тонны работы, разные времена, новые люди. Рано или поздно даже такой, как Пятый бы рос во всех аспектах. Характер оставался при нем, это увы, но что-то изменилось. И именно это привлекло внимание Куратора к нашей паре.

– Вы что, влюбились?

– Эллисон? О чем ты? – Тихо смеясь, Пятый слегка почесывала шею, смотря на чужих братьев и сестер. – В его сердце был шикарный манекен, спасший его от одиночества. Да и не знали мы, что это. Для убийств нужно отключать такие эмоции, жертвуя ими во благо.

– Какое благо? Пролитая кровь?

– Спасение семьи, господи, Лютер, пойми уже, – вскипев, Пятый прикрыла ладонью глаза. – Любой из вас на его месте поступил бы так же. Пудря начальству мозги, Пятый пытался найти любую лазейку, чтобы сбежать к вам, понимаешь?

– Он мог просто не убивать.

– Или он или его. Я, сколько бы не угрожала Пятому – не смогла б убить. В отличи от многих псов Комиссии, этот человек оставался верен своей цели и мечте, не сходя с нее. Да черт возьми, – стукнув кулаком по железу, Пятый тихо простонала. – Воспоминания человека невозможно стереть, лишь блокировать. Скоро он узнает, кто был таким милым, что оставил кучу шрамов на его теле и тогда готовьтесь, конец света точно настанет.

– Думаешь, это причина?

– Я не знаю, Диего, не знаю. Тебе было бы приятно узнать, что твой личный палач в паре метров?

– Зачем ты пытала его?

– Ваня, – тепло улыбнувшись, Пятый коротко взглянула на девушку. – Прости, мне все еще не привычно видеть вместо брата милую сестру.

– Агата, зачем?

Дернувшись от произнесенного имени, Пятый перевела взгляд на Диего, чьи руки сжимали ножи.

– По приказу Куратора номер три тысячи сто сорок пятом о нарушении протокола одним из сотрудников.

– Ничего не понял.

– Он не устранил цель или тогда мне так внушили, что он не устранил цель. Помню лишь то, что тогда занималась после длительной реабилитации, когда Пятый напал. Куратор, будто ждала его и, оказавшись позади оглушила, запирая в любимой камере с игрушками.

– Поддерживаю высказывание Лютера, ничего не понял, но интересно. Ты была палачом, сестренка?

– Клаус, когда Диего увидит, как сильно слюна капает на его штаны – тебе не жить.

Подмигнув, Пятый широко улыбнулась, когда тяжелая рука Второго скинула с себя голову Четвертого, ударившегося о землю в момент. Семья тихо прыснула, слегка расслабляясь от представленной картины.

– Тогда я не помнила Пятого, забыла о том, что мы через многое прошли, зато он все знал, пока железные тиски сжимались вокруг его шеи. Помню, как яркая кровь медленно стекала по шее, пачкая одежду и пол, впитавший в себя куда большее. Куратор с наслаждением любовалась изменениям на лице Пятого, пока тот стойко терпел все, что приходило мне в голову.

– Теперь я тебя боюсь, сестренка.

– Сама себя боюсь, Клаус, до сих пор. Куратор, с помощью какого-то там яда, опыты которого ставились на мне – подавила большую часть эмоций и воспоминаний Пятого.

– И? Вы встречались после этого?

Повернувшись к Лютеру и кивнув, Пятый ощутила теплое прикосновение на макушке. Эллисон, присев рядом, легка обняла Пятого, прижимая к себе.

– Первое октября… Тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. День, когда произошло что-то, вернувшее нас в это время. Родной город для нас с Пятым, алкоголь и недосказанность, тогда я уже вспомнила, кто сидит передо мной. А Пятый не помнил, много лет как не помнил. Так, знал лишь то, что говорили псы в Комиссии.

– Детка, ты ведь ощущала что-то к этому мелкому засранцу?

– Эллисон-Эллисон, – уткнувшись в чужое плечо, Пятый расслабилась, пожимая плечами, но широко улыбаясь. – Я не знаю, правда не знаю, больше двадцати лет нашего знакомства то стирались, то бурей возвращались в эту голову. Тонна эмоций, обид, злости, сожаления и сопереживания. Сейчас и не важно, что вообще когда-либо было, потому что Пятый не должен помнить, просто право не имеет вспоминать все то дерьмо, что вылилось на него.

– Почему?

– Потому что из-за меня он остался на службе у Куратора на долгих десять лет.

В то же время недалеко от Академии Амбрелла.

Пятый молча стоял возле места нападения, пряча в руках карманы и дожидаясь чего-то. Теплый ветер приятно остужал горящие щеки, пока время не остановилось, а красная туфля не привлекла к себе внимание.

– Я скучала по тебе, Пять.

– Это не очень взаимно, если учесть все наши встречи. Ну, выкладывай. Ты не могла просто так прислать этих бесполезных собак за нами.

– Пытаешься выпрыгнуть из своих шортиков раньше времени?

Нахмурившись, Пятый вытащил пистолет, направляя его на Куратора. Женщина улыбнулась, ставя портфель и поднимая руки вверх.

– Я предлагаю тебе вернуться в Комиссию.

– Я не хочу убивать, никогда не хотел.

– Поэтому предлагаю тебе куда лучший вариант работы: полный социальный пакет, медицинская страховка и пенсия, всего лишь за работу в менеджменте.

– А моя семья?

– А что с ней?

– Апокалипсис, если ты забыла.

– Ох, брось, ты правда думаешь, что в силах остановить то, что должно произойти? Пятый, ты начинаешь разочаровывать.

– Тогда спаси их, я соглашусь, если ты спасешь мою семью от конца света.

– Всех?

– Да, всех.

Склонив голову вбок, Куратор вытащила трубку с сигаретой, поджигая ту.

– А напарница?

– Да плевал я на нее, мы договорились?

– Ладно, постараюсь сделать все, что в моих силах, – протянув руку, женщина широко улыбнулась. – Добро пожаловать назад, Пятый.

Идя вровень с Куратором, Пятый, в любимой манере, прятал руки в карманах, рассматривая забытые фасады зданий, занимающих собой огромную местность. Его вели в главное, отвечающее не только за распределение заданий, но и отправку приказов киллерам, которым, когда-то был он сам.

Куратор щебетала что-то юноше, совершенно не замечая изучающий взгляд по всему, что попадалось на глаза: отдел с портфелями, небольшие офисы менеджеров и, самое главное – временной коммутатор, позволяющий видеть прошлое и недалекое будущее. Главное найти нужные сведения, успев при этом раздобыть документы, способные восполнить пробелы в памяти.

– Пятый.

– М-да?

– Вот здесь теперь твое место, – отодвинув стул, женщина кивком указала на него.

– Кто занимался тем делом?

– Делом? Ах, ты про конец света? Дот, – указав на даму, сидящую позади Пятого, Куратор кивнула. – Дот занимается делом апокалипсиса, как твоим, так и чужим.

– Мне очень приятно познакомиться, наслышана и восхищена, как вы ловко обставляли наших агентов, пока.

Ее прервал кашель и кивок. Повисла гробовая тишина, пока Пятый, изучая переданную папку, кидал косые взгляды на часы, Куратора или дело о конце света. Лежит так рядом, просто руку протяни. Пришлось ждать достаточно долго прежде, чем все офисные клерки разойдутся на обед.

Захватив в собой папку, Пятый, спрятав ее под кофту, ушел в уборную, стараясь вести себя как можно непринуждённее. Закрыв кабинку и открыв папку, Пятый выругался, видя в ней листок со смайликом. Стерва-то понимала, что просто так Пятый не успокоится.

Ухмыльнувшись, Пятый медленно вышел, осматриваясь по сторонам и, замечая Куратора вместе с Дот, разорвал пространство, стараясь оказаться ближе к женщинам, изучающим что-то.

– Мелкий засранец, – хлопнув папкой, Куратор передала ее менеджеру, закуривая трубку, думая о чем-то своем.

– Он почти изменил ход истории, не пора ли вам вмешаться уже?

– Пока рано, у нас есть один день в запасе и, если в отчете будут ремарки – срочно ко мне, это ясно?

Женщина кивала, Пятый победно улыбнулся, оказываясь неподалеку от отдела менеджмента, кладя пустышку на место и, сев на стул, принялся печатать распоряжение для «работы». Нужно ближе подобраться к коммутатору и выяснить, сколько человек работает и охраняет, как часто меняются дежурные.

Прикрыв глаза, Пятый выдохнул, когда последняя буква пропечаталась на печатной машинке. Достав капсулу и спрятав в ней листок, Пятый медленно направился в сторону коммутаторной, проходя нужный отдел связи. Юноша осматривался по сторонам, покачивая капсулой в левой руке.

– Ты пропустил нужную дверь, Пять.

Повернувшись, Пятый слегка нахмурился, но, взяв в себя руки пожал плечами.

– Решил осмотреться, на будущее.

– Пожалуй, ты прав. Как обстоят дела с заданием?

– Все очень просто. Необходимо устранить мясника, чтобы бизнес попал в руки к его сыну, который пренебрегает гигиеной вот уже пару-тройку лет.

– Наша цель, купив на ужин мясо, получит пищевое отравление.

– Следовательно не будет присутствовать на запуске дирижабля. Неопытные пилоты будут держать курс на север, как раз там пройдет антициклон.

– Который вызовет разряд молнии, – в голосе Куратора слышалось довольное шипение, более походящее на стоны. Пятый брезгливо повел плечом.

– Молния попадет в дирижабль и, – подняв руку, сжатую в кулак, Пятый дунул на нее и раскрыл, опуская вниз.

– А ты прекрасно справляешься с новой работой, Пять. Мне надо отойти, а когда я вернусь, присоединишься к обеду?

– С радостью, – широко улыбнувшись и передав капсулу Куратору, Пятый развернулся на пятках, оставляя женщину наедине со своими грязными мыслями.

Кабинет Куратора был большой и широкий, совершенно ничего не изменилось с последнего его посещения, правда, больше, чем это – он не помнил. Осматриваясь и замечая высокий стеллаж с дверцами, Пятый подошел к ней, открывая дверцу по середине и, хватая первую папку принялся читать, стараясь найти любое упоминание о нем и напарнице.

Простые сухие отчеты о проделанных заданиях, написанных от руки, видимо, второй Пятого. Некоторые замечания и подозрения о легкости. Ничего не обычного, даже манера речи довольно скудна, если учесть, как подвешен язык напарницы.

Приподнявшись выше, Пятый заметил тонкую синюю папку и, дотянувшись, обронил ее. Множество снимков полетели на пол, привлекая к себе внимание. Эйфелева башня, два Пятых пьют кофе и слишком непринужденно общаются; взрыв в Лондоне, обгоревшее тело девушки валялось посреди трупов; наводнение в Рио. Взяв последнее фото, где напарники явно и не подозревали о чем-то, когда наслаждались друг другом, Пятый тихо выругался, пряча фото обратно.

– Какого черта? Это все, что у тебя есть? Не разочаровывай меня, ну же, где хранятся все грязные секре, – не успев договорить, Пятый, вдавив небольшой участок стены усмехнулся, когда, показавшаяся дверца отъехала в сторону.

Достав массивные папки, Пятый, уложив их на стол Куратора, сел в ее кресло, принимаясь изучать содержимое. Впервые он пожалел, что рядом нет бутылки виски, мало записей, фото прилагались чуть ли не к каждому действию.

Первый год в попытках сломать психику Пятого.

Электрический стул через день не приносил никаких результатов, как и коленодробилка. Испытуемый изредка издавал какие-либо звуки, чаще всего прокусывая губы в кровь. Язык страдал не меньше.

Первые успехи появились, когда Куратор, войдя в темную палату заявила о возможной смерти Объекта номер один. Бурные реакции Объекта номер два вызывали разрывы петлей в огромных масштабах, меняя ход истории. Уборка последствий заняла больше месяца. Объект номер два впервые заговорил.

Полгода спустя.

Объект номер два, чей организм был полностью напичкан ядами сдался. Сухожилия всего тело пришлось восстанавливать длительный промежуток времени. Отдельные участки мозга оказались повреждены, воспоминания об Объекте номер один пропали на неопределенный срок. Имеется возможность перенастройки объекта против бывшего напарника.

Рекомендации.

Неконтролируемая сила Объекта номер два может реагировать на разрывы Объекта один, соединяясь воедино и создавая огромную петлю во времени. Ее мощь способна перенести пол мира в неизвестное время. Держать объекты друг от друга как можно дальше, внушая обоим желание убить соперника. Необходимо добыть Объект номер один для возможности изучения синтеза способностей.

Из изучений пойманного Объекта номер один.

Способности куда выше, чем у Объекта два, их контроль и возможности – не имеют границ. К сожалению, сломать Объект не представляется шанса, остается только внушить враждебность по отношению к напарнику.

Заставляя Объекта два пытать первого, Куратор пыталась показать, насколько верной мог стать сломленный пес Комиссии, подчиняющийся только ее приказам. Пытки первого Объекта, по подсчетам ученых, курирующих происходящее, проходили более десяти дней. Его первые крики раздались на третьи сутки, когда истерзанное тело просило передышки, но, злость, выращенная во втором Объекте, не позволяла ей притормозить.

Выводы.

После укола ядом память Объекта один должна заблокировать любые воспоминания о своем палаче до нужного момента. Всю совместную работу также пришлось спрятать глубоко в подсознание.

Синтез способностей – удовлетворительный. При скрещивании двух Объектов может появиться уникальное создание, способное подчинить себе время и пространство без каких-то последствий.

Гриф с пометкой «Важно».

При проявлении полных воспоминаний у Объектов возможен коллапс, приводящий к концу света. Единственный выход – устранение одного из подопытных другим. Убить кому-либо другому двух Пятых – не под силу.

– Теперь ты знаешь все, крошка Пять, – голос Куратора эхом дошел до Пятого, смотрящего на текст вновь. В памяти потихоньку всплывали сокрытые воспоминания, вынуждая злиться. Рука сильно ударила по столу, Куратор тихо рассмеялась.

– И? Накой черт тебе эти игрушки?

– Ты – помог убить совет, твоя милая копия – укрепить кресло директора за мной.

– Так кто игрался мной?

– А ты точно уверен, что хочешь узнать это?

Ехидная ухмылка, обессиленный взгляд упал на фотографии, где, незнакомая улыбка на его лице неприятно обжигала. Это он так непринужденно улыбается? Серьезно?

– Думаю, мы оба понимаем, что одна из вас ходячая бомба, а второй ее спусковой крючок. Но что ты выберешь, Пять? – Поднявшись с чужого места, Пятый поднял тяжелый серый взгляд на Куратора, в очередной раз забавляя ее. – Ответ так очевиден, позволь мне посмотреть на это побоище, Пять.

– Ты, – указав на Куратора, Пятый обошел стол, пряча руки в карманы. – Гарантируешь моей семье спасение в любом случае.

– А взамен? Удиви меня, что ты дашь мне взамен?

– Тебе мало головы той девчонки?

– У, как будоражит кровь.

Куратор подошла к Пятому, протягивая руку.

– Тогда покажи, крошка Пять, кто из вас двоих лучший охотник за головами.

========== 1 День до Апокалипсиса или Нет? ==========

13 декабря 1960 года. Лаос, начало гражданской войны.

Пятый сидел напротив водопада вытянув ноги. Его рука крепко сжимала пистолет, на лицо попадали прохладные капли, остужая весь внутренний и наружный пыл. Сегодня было первое задание с напарником, поправка, с тем, в кого Пятый мечтал засадить пулю с первого лишь взгляда.

Кусты позади зашуршали, выводя юношу из приятного транса и легкого спокойствия, водопад всегда успокаивал. Появившаяся девушка, облаченная в темный костюм, с нескрываемым любопытством разглядывала нового напарника, кидая косой взгляд на пистолет в чужой руке.

– Давай проясним на месте, – не дав и слова сказать, Пятый отвернулся, вновь уделяя свое внимание стекающей воде. – Ты – молча слушаешь и действуешь, когда попросят. А я, в свою очередь, не дырявлю твою голову.

– Еще что-то мальчик хочешь?

– Мальчик хочет кофе, черный и поживее.

Вскинув бровь, девушка разглядывала чужой затылок, тонкие руки и пальцы, в которых что пистолет, что просто рукоять смотрелись огромными. Аура, исходящее от этого недомерка привлекала своим жаром, было заметно, что образ создавался долго, по крупицам собирая каждый ответ, каждое едкое замечание и ухмылку.

Скрестив руки на груди, девушка отвернулась, поднимая взгляд на небо и, заметив авиацию, тяжело выдохнула. Война дышала в затылок, руку протяни и стяни ее невидимую мантию смерти.

– Кто цель?

– Полковник Кетсан, – пододвинув в бок лежащую перед собой папку, Пятый вдохнул свежий воздух, совершенно не обращая внимания на посторонние шумы. – Через два года этот принесет кучу проблем своей смертью.

– Это причина убить его сейчас? С каких пор задания Комиссии столь абсурдны?

– Какая же громкая напарница мне досталась, – тяжелый вздох, Пятый поднялся на ноги, пряча пистолет, а затем и руки в карманы. Тяжелый серый взгляд изучающе пробегался по лицу, фигуре, подмечая какие-то нюансы у себя в голове.

Держа в руках поднятую папку, девушка листала фотографии, вчитывалась в текст, пытаясь понять смысл столь пустой и ранней смерти. Слишком странное начало сотрудничества – убийство того, кто и так умрет.

– Пятый, – протянув руку, девушка получила лишь ухмылку.

– Как интересно, Пятый, – пожав чужую руку, Пятый дернул девушку на себя, резко ударяя ту в челюсть и, уронив на землю, прижал ногой за шею.

Тяжело кашляя, Пятый лишь вскинула бровь, стараясь откинуть от себя мальца, позволяющего себе через чур многое. Синяя вспышка унесла Пятого за спину юноши, позволяя ударить того ногой по спине.

Отлетев вперед, но успев сгруппироваться, Пятый с легким удивлением смотрел на напарницу. Становилось интересно, откуда в Комиссии есть тот, кто может использовать или копировать чужие способности, при этом имея такое же имя.

– Кто ты такая?

– Твоя смерть – пафосно звучит?

– Не особо, если учесть, – встав в боевую стойку, Пятый сжал руки в кулаки, широко улыбаясь, – что я хотел сказать тоже самое.

За их спинами разносились взрывы, сопровождаясь вспышками, позволяющими Пятым атаковать соперника с любой позиционной точки. В их руках появлялись пистолеты, чей магазин становился пустым через пару секунд, оставляя на напарнике лишь редкие царапины.

Пятый забавлялся, с каждым разом становясь все ближе и ближе к напарнице, пока еще изучающе далеко находилась. Ее атаки были просты, даже скудны для того, кого «воспитала» Комиссия, легко читаемые движения руки с легкостью отбивались рукоятью пистолета. Появившийся нож в чужой руке застал врасплох на пару секунд.

Нож-бабочка в правой руке оставил легкий порез над губой Пятого, хотя, если приглядеться, можно понять, что останется шрам. Юноша не заставил себя долго ждать.

Ринувшись вперед и проломив пространство, Пятый, оказавшись под чужими ногами пнул их, вынуждая напарника упасть на землю. Сев сверху, Пятый крепко сжал одной рукой девушки, поднимая те над головой. В свободной руке уже красовался новый заряженный пистолет, дуло которого встретилось с подбородком.

– Комиссия с каждым разом выпускает все слабых и слабых собак, какой из тебя напарник, если о себе-то не можешь позаботиться.

– Твоя левая рука медленнее правой, ты знал? – Склонив голову вбок Пятый рассматривала юношу, с губы которого медленно капала кровь.

– Как интересно, продолжай.

– На четыре часа, ты любитель отклоняться на четыре часа, скорость твоих выстрелов вблизи высока, даже при условии минимальной отдачи.

– Что ж, – отпустив чужие руки, Пятый, все еще сидящий на напарнике ухмыльнулся, – а ты не такая бесполезная.

– В твоих глаза вселенская скорбь, прямо-таки как в романах.

Нахмурившись, Пятый впервые заглянул в зеленые глаза, видя в них отражение собственных. Сев рядом, юноша, выдохнув, перевел взгляд на серое небо, пару минут назад бывшее голубым и чистым.

– Почему в первый же день по возвращению мне попался именно ты, а теперь еще и обязательным порядком совместная работа.

– Не тебе жаловаться, дурочка, – зевнув, Пятый поднялся, пряча руки в карманы. – Цель сама себя не устранит, а пока ты тут ноешь и много говоришь – я пойду и прикончу его. Можешь спокойно греть свою задницу. Все равно я ошибся, когда сказал, что от тебя будет польза. Никакой.

Пятый исчез, оставляя за собой кофейный шлейф. Этот сукин сын даже уходит, поставив невидимую точку этим вот ароматом терпкости. Простонав, Пятый, крепко сжав короткие темные волосы пошла следом, проклиная Куратора и ее глупое задание.

– Тоже мне, защищать этого идиота, поумнее ничего не могла придумать? От кого его защищать? А? Может, это людей надо от него…

Девушка не успела договорить, добираясь до небольшого лагеря, откуда, в ее сторону, летел Пятый. Отодвинувшись в сторону, девушка с улыбкой смотрела, как сильно юноша ударился о дерево, выбившее из его легких воздух.

– Все еще не нужна помощь?

– В жопу себе засунь свое благородство, – махнув головой, Пятый только шире улыбнулся, удобнее хватая какой-то штык нож, по видимому, благополучно стащенный у одного из солдат.

Сев на землю по-турецки, Пятый оперлась подбородком о руку, ей хотелось глянуть, насколько слухи, ходящие по всей Комиссии об этом засранце правдивы. Уж лучше б это все было вранье.

С легкостью отбиваясь от двух солдат, Пятый, оказываясь за их спинами, хватался за чужую руку с оружием, выстреливая в соперника и тут же скрываясь. Его тонкие руки били сильно, нокаутируя оставшегося солдата. С одежды и рук капала кровь, широкая улыбка пугала бы любого, но ямочки, образующиеся из-за нее лишь, привлекали к себе внимание.

Образ милого мальчика в скупе со смазливым личиком делали свое дело, Пятый видела, уже с нескрываемым любопытством следуя за напарником, как тот, войдя в палатку улыбнулся. Опешившие солдаты не понимали, что может делать ребенок в этой местности. Ребенок – ничего, это исчадье ада – все, что только захочет.

Капли крови попадали на лицо Пятого, вынуждая ее пачкать темный пиджак, оттирая неприятные капли с губ или носа. Солдаты отбивались, стреляя или ударяя в то место, где только-только стоял Пятый, издевательски махая им рукой. С любопытством войдя в палатку, Пятый не заметила, как в ее сторону направили автомат и, раздавшийся выстрел достиг своей цели. Правда не первоначальной.

Бабочка, перерезавшая чужую глотку, окропилась кровью, пули попали в того, кто шел с другой стороны. Кивнув напарнику, Пятый кинула в его сторону бабочку, уклоняясь от удара в голову, почти садясь на шпагат в неудобных брюках.

Ловко поймав нож, Пятый вовремя отбил удар в живот, меняя его траекторию левой рукой, отчего тело пошатнулось вбок, позволяя солдату позади ударить Пятого по голове.

– Левая медленнее, – констатируя факт, лежа на перепачканной земле, Пятый, опираясь на руки, подпрыгнул, поднимаясь на ноги. – И вообще, тебя, длинный язык, попросили ждать снаружи. Здесь общаются взрослые дяди.

– Умеешь же ты говорить спасибо за спасение.

– Умеешь же ты ловить удары лицом.

Ухмыльнувшись, Пятый с интересом наблюдал, как заговорившаяся напарница пропустила удар в лицо, оказываясь почти у ног Пятого.

– Я не против, чтоб ты извинилась таким способом, но тут люди.