Текст книги "Апокалипсис Welcome (СИ)"

Автор книги: Likraysa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== 7 Дней до Апокалипсиса или Пятый, к вашим услугам ==========

Графин разбился с грохотом, разделяясь на множество осколков, заполонивших собой всю барную стойку. Янтарная жидкость, медленно стекающая с краев, капала на дорогой паркет. Эхом разносились удары о деревянные стойки, оставляя от тех щепки.

Синее свечение озаряло темную гостиную, будто вспышка молнии, поразившая соперника, свет устремлялся от края до соседней стены, вжимая в нее тело. Юноша шипел, а его тонкие пальцы, обвившие чужую шею, медленно сжимались на ней, вынуждая соперника давиться воздухом, оставшимся в легких.

Его широкая улыбка вынуждала хмуриться и сопротивляться сильнее, не позволяя урвать ведущую роль.

Резкая вспышка. Тело юноши встретилось со стеной, оставляя на ней кровавый развод. Темные волосы крепко сжались, оттягивая назад, вынуждая приподнять голову. В серых глазах горел озорной огонь, забытый им во времена выполнения миссий. Перепачканные руки в крови прижимались к стене и только свойственное ему любопытство не позволяло пройти сквозь пространство, словам оставшиеся целые ребра оппоненту.

Грудная клетка быстро вздымалась, вынуждая теснее прижиматься к податливому, на удивление, телу. Капельки пота стекали с чужих висков, иногда попадая в глаза неприятно обжигая сетчатку.

За их спинами раздался грохот и треск стекла. Упала огромная люстра, висевшая в парадной со времен постройки Академии. Двое лишь усмехнулись, давая себе небольшую передышку, ставя невидимые галочки в своей памяти, мысленно проецируя дальнейшие действия.

Синяя вспышка вновь обволакивает в свои объятья дом, оставляя после себя разруху и кровь. Руки встречаются друг с другом, блокируя выпады или отвечая мощнейшими ударами в больные места. С губ юноши струйкой стекала кровь, когда в лицо прилетел небольшой камень, не замеченный из-за кромешной темноты.

С чужих рук сочилась более темная и густая жидкость, пропитывая собой длинное темное одеяние, более походящее на мантию, прикрывающую большую часть тела. Огромный капюшон, обрезанный на клочья, прятал за собой чужие глаза, редко светящиеся зеленым заревом во время пролома пространства.

Отлетев на приличное расстояние, двое, доставшие из пространства пистолеты, направили их друг на друга, продолжая жадно хватать воздух. Сил не хватало на маленький разлом, позволяющий оказаться за считанные секунды возле юноши, на лице которого все не спадала улыбка.

– Комиссия натренировала прекрасных собачек, – голос, пропитанный желчью, разносился эхом по разрушенному особняку, доносясь до чужих ушей.

– Под стать тебе, – звук спущенного курка лишь позабавил юношу, слизывающего бежавшую кровь.

– Слава идет впереди меня, но ты совершил грубую ошибку вломившись в этот дом, – спустив курок и лучше обхватив рукоять, прицелился, стараясь слегка отступить назад, уменьшая отдачу.

Выстрелив вверх, незваный гость вновь направил дуло в сторону юноши, продолжая прятать под капюшоном свои глаза.

– Кто ты, черт тебя подери?

– Приятно познакомиться, – стянув капюшон, девушка, стоявшая напротив Пятого, словно его отражение, широко улыбаясь. – Номер Пять к вашим услугам.

***

О нашем появлении на свет было известно немногое: на секунды остановившееся время принесло за собой беременность одиноким женщинам, как никогда потерянным в этой жизни. Сорок три ребенка, появившихся на свет в тот день имели необычные способности.

Кажется, было сказано сорок три? Ошибочка, появился сорок четвертый.

Синяя вспышка-молния, объявшая грудничка, вынудила визжащую, как последняя свинья, женщину, бросить кричащее дитя в канаву. Пугающая мысль о неизведанном оттолкнула бы любого на ее месте, ну, по крайней мере, адекватного.

Дети росли в своих семьях, пока статный мужчина, объявившийся на их пороге, не предложил значительную сумму за отпрыска, так мило переданного в ту же секунду в огромные ручища. Именно так семеро из нас обрели свой дом.

Огромный особняк встретил шайку детей пустотой и холодом, множество раритетных вещиц и артефактов, покоящихся на деревянных стойках, были убраны в тот же день, когда детская нога ступила за порог гостиной. Шокированные детки бродили в поисках комнат, занимающих себе лучшие апартаменты, пока новоявленные родственники не отобрали найденное.

Пять мальчиков и две девочки, поселившиеся в Академии Амбрелла – стали супергероями. Теми, кто изо дня в день спасают мерзкие людские душонки, попавшие в беды, чаще всего, по своей тупости и скудоумию.

Названный отец готовил недодетей к нечто масштабному, не забывая о наказаниях за мельчайшую оплошность: маленькая шалость во время обеда, когда за столом обязана быть тишина; неповиновение во время тренировки или, что еще хуже, ее полный провал.

Мы были отбросами и героями одновременно, стараясь помогать друг другу дома, когда отец того не видел. Простые числовые имена менялись на человеческие, в надежде хоть как-то стать нормальным. Так на свет появились семеро деток, ах, да, извиняюсь. Учеников Академии Амбрелла.

Стоя перед отцом и испытывая смешанные чувства, старалась не смотреть на его лицо, хмурое, недовольное, а испепеляющий взгляд, устремленный, вперед, вынуждал поджимать губы в тонкую линию. Ухмылка на лице появлялась неожиданно. Небольшие ямочки, образующиеся на щеках, выдавали ее. Рука отца встретилась с щекой в тот же миг.

Голова непроизвольно повернулась в бок, но ни один мускул более не дрогнул на лице, показывая тем самым, что психологические тренировки не прошли даром.

– Я всегда ставил тебя в пример, а сейчас? – Мужской голос не дрогнул, когда тонкий наконечник трости встретился с ребрами.

Закусив губу, но так и не повернувшись, молча пожала плечами.

– Ты меня огорчаешь, надеюсь, юная леди, трое суток в барокамере отрезвят твое возросшее эго.

Дернувшись, начала пятиться назад, поднимая взгляд на отца, жалея об этом в ту же секунду. Звонкая пощечина и боль в голове от натяжки волос. Ноги шли самостоятельно, будто отделенные от тела, они уже знали маршрут, легкие зудели, ощущая пустоту на ближайшее время, а ребра и щека ныли от боли, все еще не привыкшие к частоте наказаний.

Скрежет лифта разнесся по всему особняку, привлекая к себе внимание остальных жителей, старающихся не перечить отцу лишний раз. Но это тепло. Их боль в глазах ощущалась нутром, а сопереживание пощипывало в районе тату, располагающегося на правой руке: зонтик в кругу, символ Академии и ее клеймо.

Барокамера находилась глубоко под землей. Озноб, пробравший до мозга костей, заставлял непослушное тело дрожать, демонстрируя человеческую слабость тому, кому не стоило. Массивная дверь тяжело открылась, впуская в свои крепкие объятья. Повернувшись к отцу лицом, слегка склонила взгляд и вошла во внутрь, глубоко вдыхая и сосредотачиваясь. Есть всего один шанс на побег.

Реджинальд отвернулся, слегка хромая, направляясь в сторону выхода, когда синий свет за его спиной привлек внимание. Не удалось. Страх вмиг овладел сознанием и руки, сбиваясь в мясо, долбили по железу, стараясь привлечь отцовское внимание. Воздух выкачивался из камеры каждую минуту, отбирая любые силы на попытки разорвать пространство в клочья. Последнее, что донеслось по громкой связи, слова отца, въевшиеся в подкорку сознания навсегда: я разочарован в тебе, Пятый.

Знаю, что братья и сестра посещали это место, слышала их встревоженные голоса всякий раз, когда сознание возвращалось поиздеваться. Глаза резко распахивались, хватаясь за чужие образы, запоминая те с новой стороны. Лицо Лютера выражало скорбь, а на лице Диего читалась злость и печаль, он был один из тех, кто ненавидел отца всей душой, показывая это всякий раз. Эллисон всегда садилась на холодную землю, рассматривая железяку снаружи. Клаус, приходящий чаще всего под очередными таблетками, всегда махал рукой перед стеклом, отстраняясь каждый раз, видя вновь что-то за спиной. Бен любил рассказывать обо всем, что происходит в доме, пока это тело находилось под заточением камеры, а Ваня. Он любил играть на скрипке. Звуки, исходившие из-под его смычка, постоянно пробуждали сознание, позволяя слушать новую выученную им партию. Впервые совесть, спрятанная глубоко внутри, была благодарна семье, не позволявшей потеряться в себе еще сильнее. Ну, или так казалось.

Завтрак на лез в горло, саднящее после первого глотка воздуха. Голова кружилась как при первых разломах, а дрожащие руки, не в силах удержать и вилки, болтались без дела. Затуманенный взгляд блуждал по каждому из родственников, цепляясь за новые синяки или ссадины. Заточение окончилось всего-то час назад, поэтому.

– Отец, – хрипящий как на зло голос подвел. Тишина, повисшая в кухне лишь, позабавила. Братья и сестра знали, точнее, ощущали приближающуюся бурю.

– Слушаю тебя, Пятый.

Мелкий укол злости, где-то под ноющим ребром застиг врасплох. Тело дернулось вперед, а на лице появилась улыбка, широкая, иногда пугающая даже отца.

– У меня есть имя, отец.

– О чем ты хотела поговорить, Пятый.

– Кажется, вы забываете, что я не юноша, – ухмыльнувшись, Реджинальд перевел взгляд, делая победителем в этой игре не себя. – Позволь мне практиковаться в прыжках.

– Нет.

Без раздумий и вопросов. Он просто взял и отрезал возможность к обучению чему-то новому, совершенно неизведанному где-то там. Стул со скрипом был отодвинут. Неустойчивое тело пошатывалось, вынуждая Диего, сидящего рядом, слегка придерживать за руку.

– Но ты даже не подумал, – поднятая вверх ладонь заставила замолчать, а теплая рука брата, крепко сжимающая мою, тащила вниз на стул.

– Мы уже обсуждали это, Пятый. Ты еще слишком юна, а твои силы не устойчивы.

– Силы не устойчивы, да? Силы, отец?

Вырвав руку и покинув кухню, выбежала из Академии за долю секунды, идя вперед и не слыша голоса, окружившие в тот же миг. Кровь кипела в жилах, когда в голове звучал жесткий голос отца, вспоминались напряженные лица братьев с сестрой.

Синий разрыв времени, охвативший напряженные руки, объял все тело, перенося куда-то вперед, просто дуновение ветра, раскрывшее передо мной окно в будущее. Множество людей, одетые все в ту же одежду, мельтешили по улочкам в поисках свободного места, наверное. Сталкиваясь с зеваками, лишь усмехнулась, ощущая рвущее тепло в области рук.

Скачок прошел так же плавно, как и первый, но взрыв, раздавшийся почти перед лицом, откинул на пару метров, вынуждая врезаться спиной в лобовое стекло машины. Боль сковала тело вмиг, вынуждая обхватываться себя руками и приводить в чувства. Жар вокруг распространялся с бешенной скоростью. Огонь заполонял собой все разрушенные здания.

– Нет-нет, – отрицательно кивая головой и вскакивая, тут же принялась осматривать местность. Пустота и разруха, захватившие собой родной город, приводили в ужас, а привычное тепло от использования сил больше не грело руки.

– Ну же, черт тебя дери, – смотря на руки, перепачканные сажей и кровью, кричала громко, надеясь запустить волшебный механизм внутри себя. – Да работай же ты, ничтожная способность.

Закусив губу, вдруг замерла, давясь собственным вдохом, будто оказываясь в барокамере. Обломки от Академии валялись по всей улице, а заглотивший пыточное подземелье огонь, плавил потихоньку знакомый метал.

– Клаус?! Лютер, Диего? Ответьте хоть кто-нибудь. – Голос срывался на крик, когда тело металось из стороны в сторону, стараясь найти братьев с сестрой. Раскапывая кирпичи и не находя ничего, продолжала ругаться на собственную беспечность и глупость, пока что-то бликующее не привлекло внимание.

Глазной протез, зажатый в огромный пальцах, был вытащен из захвата в ту же секунду, но утерян, когда руки сжали рот, стараясь скрыть крик. Лютер, сжимающий протез, смотрел открытыми глазами вверх, а его свободная рука тянулась к Эллисон. Оставшиеся братья были найдены рядом с ними, лежа почти рядом друг с другом, видимо, защищая семью до последнего.

Предательские горькие слезы скатывались по щекам, а колени, встретившиеся с землей, вмиг разодрались, вместе с руками. Кулаки бились обо все, что под них попадалось: камни от стен, стекла от окон. Крик, больше походящий на ор умирающего животного, срывался до хрипоты, а растущая боль вынуждала прижиматься к земле сильнее. Уткнувшись лбом в окровавленные кирпичи и продолжая плакать, в тысячный раз просила прощения у родных, надеясь хоть как-то унять ураган, бушующий где-то там.

Наступившая ночь заманила грозовые облака и проливной дождь. Нехотя поднявшись с земли и кинув последний взгляд на близких, пошла куда-то вперед, кутаясь в свитер Академии как можно плотнее. Спекшаяся кровь, попавшая в глаза, мешала смотреть, но упертость не позволяла сбавлять темпа, пряча протез в кармане брюк. Мокрые темные волосы неприятно липли к лицу, слегка отросшие за два скачка вперед. Появившаяся челка падала в глаза. Не было сил поднять руки и убрать ее, сил не было ни на что в принципе. Даже вдох давался с трудом, совершенно не понимая, чего теперь ожидать.

Апокалипсис, добро пожаловать в мой проданный мир, кажется, так бы сказал любой писатель, начиная свой новый замысловатый роман, где персонаж, пройдя много испытаний по итогу окажется счастлив. Ох, как приятно было бы разочаровать этого беднягу, смотря на то, как его мечты рушатся под тяжестью настоящего.

Время шло, расчеты и накопление сил для открытие разлома росли, как и груз на плечах, пока однажды, сидя где-то в тысячах километрах от родного города, какая-то женщина не предложила помощь.

***

В гостиной Харгривзов была тишина, нарушаемая лишь тихим прихлебыванием очередной порции виски Клаусом, старающемся не смотреть по сторонам. Полуразрушенный особняк собрал в себя всю семью где-то за час, история гостьи заняла столько же времени, а удивление на чужих лицах лишь забавляло, вынуждая широко улыбаться. Изучая, такие знакомые, но чужие лица, девушка сжимала в руках нож-бабочку играясь с ней.

– Полагаю, ваша система перегружена и нужно время дабы уловить суть всей информации, сказанной мной за последние час?

– Да, – начал Диего, но вдруг подорвался, хватая свой нож и выставляя тот вперед. – То есть нет, черт возьми. Почему ты раздражаешь так же, как Пятый?

– Уж прости, братец, – пожав плечами, девушка слегка склонилась, исподлобья смотря на семейство и ухмыляясь. Повернувшись к Харгривзам спиной, девушка исчезла в синем свете, уклоняясь от запущенного в нее ножа и, оказываясь за барной стойкой, опустилась вниз, разбирая мусор после потасовки.

– Какого черта здесь происходит, Пятый?

Открыв рот, юноша был прерван девушкой, чья рука, держащая бутылку, показалась из-под стойки.

– В свою защиту хочу сказать, что вы, ребята, чертовски меня бесите, – поднявшись и, откупорив виски, Пятый осторожно заполнила бокал янтарной жидкостью, поднося тот к губам. – Впрочем, ничего нового.

– Ты, – Пятый повернулся в сторону своей мерзкой женской копии, указывая на нее пальцам. – Закрой свой рот.

Увернувшись от очередного ножа и раскинув руки, девушка кинула косой взгляд на Пятого, как бы прося успокоить своих.

– Диего хватит я сказал.

– О чем ты вообще говоришь, Пятый? Сначала являешься ты со своим «надо остановить апокалипсис», затем эта твоя, – Лютер на миг замолчал, оценивая обстановку и подбирая слова, – весьма немилая копия появляется на нашем пороге с тем же помыслом, разнося все в щепки.

– Он так-то первый начал, – чисто к слову произнеся, Пятый вновь уклонилась от летящего ножа. – Да брось, Диего, это уже не смешно. Я жила бок о бок с тобой много лет, все эти трюки выучены до инерции.

– Ты можешь хоть пять минут не раздражать, хм? – Засунув руки в карманы и повернувшись в сторону девушки, Пятый широко улыбался, фокусируя взгляд на чужом, но каком-то знакомом лице. – С чего ты вообще взяла, что мы тебе поверим? Хоть на долю секунды.

– Право не знаю, что происходит с Лютером, но, судя по всему, отец поставил на нем свой очередной опыт. Диего все такой же вспыльчивый, но поменял свой старый костюмчик на этот спандекс. Клаус пьет как не в себя, надеясь потеряться в пространстве и не встречаться с тем же, с чем на кладбище. Эллисон все также распространяет слухи, а вот Ваня.

Обойдя бар и подойдя к скромной девушке, Пятый отпила виски, рассматривая сестру с ног до головы.

– У меня же Ваня был братом. Ты тоже играешь на скрипке?

– Да, я с детства люблю скрипку и.

– Моцарта, позволь предположить.

– Надо выпить, – констатируя факт не только себе, но и семье, Клаус потянулся за найденной чужой Пятым бутылкой, разливая виски по стаканам. Он шатался, стараясь не смотреть в чужую сторону, но зеркала, чудом уцелевшие после побоища, позволяли рассматривать «сестру».

– И что теперь?

– Подождите, – слегка теряясь, Пять рассматривала каждого, не находя еще одного. – Клаус, где Бен?

Было слышно, как женский голос дрогнул на имени брата, а Четвертый выпрямился в струну, напрягаясь всем телом. Отрицательно махая головой, Клаус осушил бокал за секунду, громко ставя его на стойку. Молча сев на диван, Пятый уставилась в пол, больше не поднимая взгляда на новую родню, а лишь слушая их, крепко сжимая бокал с недопитым виски.

– Пятый, что ты вообще смог узнать об этом твоем, апокалипсисе?

– Надо же, Эллисон решила узнать новые для себя сплетни?

– Диего, – появившийся перед ним Пятый сжал черную кофту крепко, притягивая брата к себе. – Ты можешь сколько угодно показывать всем то, как ты недоволен своим нахождением здесь, но если капля мозга имеется в твоей голове, то молча, прошу, молча слушай.

– Каким был сукиным сыном, таким и остался.

Вырвавшись из чужих тисков, Диего покинул гостиную, громко хлопая входной дверью, заставляя Пять дернуться, роняя стакан на пол. Виски медленно впитывался дорогущим персидским ковров. Широкая ухмылка непроизвольно появлялась всякий раз, когда перед глазами всплывал образ отца.

– Отец был бы в бешенстве увидев эту картину.

– Похоже в чем-то мы схожи на все сто процентов.

Переведя взгляд на Клауса, стоящего рядом с початой бутылкой, Пятый вскинула бровь, ощущая тепло от свободной руки на своей голове.

– И там и там старик был редкостным говнюком.

Повисшая неловкая тишина после ухода почти всего семейства Харгривзов, пронизывала тело, вынуждая вздрагивать, как тогда. Когда тела братьев и сестры покоились под обрушенным особняком. Кровь, все еще стекающая с открытых ран на руках, образовала на полу небольшую лужицу, но Пятый, смотря перед собой не обращала внимание, нутром ощущая чужое присутствие в комнате.

– Поговорим на чистоту, пока айкью в этой комнате высок.

– Слышу нотки сарказма в твоем голосе, Пятый.

Нахмурившись юноша исчез, появляясь через секунды с двумя кружками. Его безмятежное лицо не внушало доверия после всего, что успело произойти когда-то, но.

– Ты работал на Комиссию, как четко ты помнишь свою службу цепным псом? – Приняв кружку из чужих рук, Пятый заметила, как юноша напрягся, обдумывая сказанные слова. Было видно, как образуется складка между бровями, когда Пять хмурится. Насколько цепко держат эти руки небольшую чашку с дымящимся кофе и как сильно поджимаются губы в тонкую полоску.

– А нам двоим есть что вспомнить? Или постой, ты придумала эту умопомрачительную историю, дабы сблизиться с моей недальновидной семейкой, а затем пришлепнуть их?

– Пятый, ты казался куда разумнее Клауса, а сейчас ты на его фоне просто., – ухмыльнувшись и сделав глоток, Пятый прикрыла глаза, с наслаждением облизывая саднящие губы. – Просто малыш.

– Искушаешь судьбу? Похвально. Всегда было приятно убивать смелых людей, чем скучных трусов, не способных защитить себя.

– Второй комплимент-сарказм за пару минут, а ты не перестаешь удивлять, Пятый.

– Позволь я предостерегу тебя прежде, чем этот нож-бабочка вспорет твое горлышко.

– Я вся дрожу от страха. Постой или это нетерпение?

Ухмыльнувшись, Пятый слегка признался себе в схожести со странной гостьей, но это знакомое лицо и стиль боя никак не выходили из головы.

– Если хочешь прожечь во мне дырку, боюсь тебя огорчить – разрыв не поможет, как ни старайся.

– Он дал тебе имя?

– Ч-что?

– Не важно, просто будь паинькой и оставайся здесь до утра, пока взрослый дядя будет думать и проверять достоверность твоих слов.

– Но Лютер уже ушел спать или ты это о себе говоришь, Пятый?

Тихо смеясь, девушка подняла руку с кружкой, показывая свою первую победу над Пятым, получая в ответ лишь кривую усмешку. Продолжая буравить друг друга взглядом, Пятый широко зевнула, оставляя в сторону кружку и смотря на свою руку. Блеклый синий свет объял лишь малую часть пальцев, тускнея на глазах.

Выругавшись, девушка легла, запрокидывая руки за голову и устремляя свой взгляд в потолок. Говорить больше не хотелось, да и чувствовался изучающий взгляд Пятого, а затем тихие шаги, почти удаляющие из гостиной.

– Агата.

Пятый на секунду замер, прислушиваясь к тихому голосу.

– Это имя дал мне Диего, когда, будучи совсем маленькой я рыдала в его же подушку, злясь на отца за простое «Пятый». Будто обращаясь к мальчику, отец никогда не называл меня ни как иначе, тогда Диего придумал мне имя. Можешь ничего не говорить, мы знакомы с тобой куда дольше, чем эти часы за разборкой и семейной попойкой.

– Возможно, – пожав плечами, Пятый спрятал руки в карманах шорт. – Споки-ноки, Пятый.

========== 6 Дней до Апокалипсиса или У каждого есть своя слабость, Пятый ==========

Раскаты грома и резкие вспышки разбудили Пятого, натягивающую на себя одеяло. Детский страх такой погоды вынуждал каждую мышцу напрягаться, ожидая угрозы где-то со стороны. Реджинальд любил испытывать их глубокой ночью, когда тело и разум находились в расслабленном состоянии, а дремлющие силы мирно спали, не в силах выйти наружу бушующим пламенем.

Сигнал тревоги раздавался вместе с первым ударом молнии о крышу. Дети подрывались, страх за свою жизнь крепко обнимал их. За упущенное время – наказание. Тысяча и тысяча синяков, шрамов и ссадин покрывали тела учеников Академии, врезая в память пережитые учебные дни.

Вздрогнув и закрыв уши руками, Пятый старалась глубоко вдыхать и считать, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Пальцы сжимали волосы почти выдирая их, а ногти, впившиеся в кожу, раздирали ее, пуская свежую кровь по телу. Руки уже не болели, запекшаяся кровь скрывалась под тем, что осталось от рукавов.

Резкий стук, а затем двери, полетевшие с петель, оказались по середине парадной. Раскаты грома раздались вовремя, как и всегда, заставляя вскрикивать, вжимаясь в спинку дивана сильнее, надеясь слиться с ней.

Двое гостей, вошедших в Академию, шли медленно. Тяжелые автоматы оттягивали плечи вниз, пистолеты и ножи покоились в кобурах на ногах. В их руках были легкие дробовики. Новый удар и крик, привлекающий к себе внимание вошедших, направляющихся прямиком в сторону гостиной.

Синяя вспышка. Невысокая тень, преградившая путь парочке.

– Какая приятная встреча, – Пятый тянул звуки, словно змея, слегка склоняясь и вскидывая руки в сторону. – Но, боюсь, набор в Академию закрыт много лет назад. Поэтому оставьте свои туши за порогом и сможете уйти более ли менее живыми.

– Твоя дерзость, малыш, почти погубила тебя однажды, – мужской голос из-под массивной маски медведя был глухим.

Преградив путь юноше появившимся пистолетом, второй гость отрицательно кивал головой, четко ощущая желание Пятого вонзить острие в чужую глотку.

– Тише-тише, мы ведь не хотим, чтоб все семейство пострадало и померло прямо сейчас?

– М-да? – Ухмыльнувшись и засунув руки в карманы пижамы, Пятый вскинул голову вверх, стараясь показать всем видом свой взгляд свысока на непрошенных гостей Амбреллы. – В этом доме находятся семь, ах, верно, восемь людей с обострением гиперактивности, экспрессивной агрессией и пассивным расстройством личности. Попробуйте доказать им, что Комиссия создает весьма слабых псов.

– Куда им до тебя, верно, Пятый?

Замерев лишь на секунду, юноша усмехнулся, склоняя голову вбок и разглядывая женскую фигуру, появившуюся в дверном проеме пару секунд назад. Белые волосы, собранные в небрежный пучок под легкой сеткой, слегка падали на глаза Куратора, мешая ей в полной мере рассматривать Пятого.

– Какая неожиданная встреча, хотел бы я сказать. Но не буду. И так?

– Как не дружелюбно, Пятый, даже не познакомишь меня с семейкой?

Переведя взгляд на лестничный проем, Пятый нахмурился, сжимая руки в кулаки, непринужденно улыбаясь Куратору. Замершая родня вмиг оказалась подле брата, ровняясь с ним и оглядываясь.

– Пятый? – Напряженный Лютер смерил женщину и две фигуры испепеляющим взглядом. Встав в стойку, мужчина готов был ринуться вперед, но лишь вскинул бровь, когда рука брата преградила ему путь.

– Стало быть ты, – указав на высокого кончиком длинной трубки, женщина обхватила ее губами, выдыхая дым, – номер Один, полагаю.

– Чего тебе нужно?

– Какой ты грубый мальчишка, раньше был более покладистым и взрослым. Что, произведенные расчеты не принесли нужного эффекта? Какая досада.

Харгривзы заметили, как юноша напрягся и вытянулся по струнке, смотря в глаза женщине. Его руки, объятые синим светом, были готовы к нанесению удара и, ринувшись вперед, Пятый замахнулся, целясь Куратору прямо в шею.

Скрежет метала и идентичная синяя вспышка лишь на секунды выбили из колеи, вынуждая перегруппироваться, держа в правой руке украденный нож у Диего. Зеленый пустой взгляд, устремленный под ноги лишь, забавлял, а разложенный нож-бабочка призывал к очередной атаке. Пятые ринулись в бой.

Хлопки и вспышки озаряли еле освещенную комнату, пока скучающая Куратор рассматривала семейство, изучая напряженные лица каждого. Телохранители, стоявшие позади растворились, оставляя женину наедине со всеми.

Пятый отлетел к стене, сплевывая кровь на пол и, широко улыбаясь, вытягивая руку с лезвием вперед.

– А я ведь говорил не доверять такой лживой твари как ты. Но благородное семейство решило отложить с этим, конечно же.

Отбившись пустой рукой от выпада левой ноги, Пятый присел, ударяя девушку рукояткой ножа по коленке. Согнувшись, Пятый прошипела, смотря мутным взглядом на юношу, пытаясь рассмотреть его.

– Вечно треплешь своим язычком, а не действуешь, когда встаешь против меня, что? Кишка оказалась тоньше, чем мог себе предположить?

– Не говори так, словно мы закадычные друзья с тобой, – сплюнув и встав, Пятый вытер с уголка губы кровь. Что-то это все напоминало.

Хлопки заставили перевести взгляд, отдавая свое внимание Куратору, смотрящей на двоих с наслаждением. В ее руках появилась папка, со шлепком упавшая на пол. Носок красных туфель задел тонкие бумажные листы, подталкивая те к семейству.

– Развлекайтесь, детки, мы еще встретимся, я обещаю.

Замершее время двинулось вновь, захватывая с собой раскат грома и молнии. Бабочка упала с рук Пятого, дрожащие пальцы девушка сжались на волосах, дергая за них со всей силы. Истерический крик разносился эхом по особняку, а любой, подходящий близко отстранялся, когда зеленый взгляд поднимался ввысь.

Холод и пустота пробирали, а боль, читающая в глазах, пугала даже закаленного Лютера, замершего с вытянутой рукой. Харгривзы молчали, изучая подобранные бумаги и с удивлением смотря на двух Пятых, один из которых спокойно потягивал свежий кофе, совершенно не обращая внимания на опухшую губу или запекшуюся кровь.

– Вы работали вместе? – Вопрос-утверждение из уст Диего лишь злил. Простонав, Пятый закатил глаза, пожимая плечами.

– Откуда мне знать, тупица?

– Я бы попросил.

– Если до вас еще не дошло, то вы только что познакомились с Куратором, двое из Комиссии так легко вошли в дом, а та, кому позволили остаться решила показать свои зубки не в нашу пользу.

Братья и сестры повернулись к девушке, укутанной в плед. Дрожащие руки крепко сжимали кружку с кофе, а бегающий взгляд метался с пола на окна. Была глубокая ночь.

– Дождь закончился, можешь расслабиться, – отмахнувшись, Клаус принялся изучать отцовский бар, надеясь найти очередную уцелевшую бутылку односолодового.

– Или ты сейчас рассказываешь все, Пять или можешь катиться отсюда, – злой Диего двинулся в сторону девушки, доставая ножик, острие которого в миг оказалось возле шеи Пятого.

– Диего, хватит.

– Умолкни, Ваня.

Кивнув, Пятый приподняла взгляд на Второго, слегка улыбаясь ему.

– Пятый был лучшим киллером за всю историю Комиссии. Множество миссий, тонны крови и холод. Его мертвый взгляд пугал многих новеньких, которых он обучал. Его партнеры менялись похлеще перчаток Куратора.

– Как мило, – съязвив, Пятый вскинул бровь, разглядывая стекающие капли воды по стеклу. – Позволь упустить ту часть, где ты скромно восхваляешь меня и переходишь к сути.

– И не потешить твое раздутое эго? Не перестаешь удивлять, Пятый.

Отстранив лезвие Диего, Пятый пожала плечами, отпивая остывший кофе и прикрывая глаза.

– Какой в этом смысл? Если твой мозг стер это – значит так надо.

– Определенно мерзкая копия Пятого, – сдавшись, Диего сел возле девушки, пихая ту плечом. – Что здесь забыла это дамочка?

– Спроси у нашей дорогой врушки, Диего, если тебе так интересно, – широкая улыбка исчезла в синем свете, унося куда-то злого Пятого, оставляя семейство вместе с непойми кем.

– Он всегда был таким?

– Ты нам скажи, мисс, – Эллисон села напротив. Напряжение, исходившее от нее, улавливалось в воздухе, словно было осязаемым. Прищуренный изучающий взгляд напрягал, вынуждая Пятого ерзать.

– Вы не меняетесь. Нет, правда, разве что подросли, – легкая улыбка, появившаяся на лице Пятого, напрягала не меньше, чем перемена в настроении.

– Эти двое определенно похожи до чертиков, – заключив, Клаус поднял руку с найденной бутылкой. – Сначала выпивка, затем дела или детское время закончилось, мм?

Харгривзы тяжело вздыхали, когда покидали гостиную и ставили дверь на место, продолжая смотреть в сторону новой Пятого, общающейся с Клаусом так, будто знакомы тысячу лет. Лютер задержался лишь на секунду, улавливая тихий разговор двух людей, разливающих алкоголь по стаканам.

– Ну, и? Каким же был я?

– Таким же психом, любящим выпить и употребить, – обжигающий горло виски туманил разум, стараясь забыть все то, что произошло лишь за день нахождения в Академии. Клаус сидел молча, изредка отвечая что-то будто самому себе, взмахивая руками или же сбивая уцелевший антиквариат со стоек.

– У тебя есть имя? Или старик был так скудоум, что позволял себе обращение в мужском роде?

– Такое четкое описание отца я слышала в последний раз, разве что, от Диего, который был наказан за «тупые» ножи.

Вскинув бровь, Клаус сел рядом с Пятым, с интересом заглядывая в зеленые глаза.

– Наказание?

– Ох, мой дорогой Клаус, вам повезло, если этот старик не позволял себе лишний раз напомнить, какое жалкое существование вы ведете, находясь в Академии взаперти. Изощренный ум позволял придумывать индивидуальные меры наказаний, конечно же, зависящие от степени твоего прокола.