Текст книги "Апокалипсис Welcome (СИ)"

Автор книги: Likraysa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Что ты вообще хочешь от него?

– Моя дорогая Пять, не суй свой любопытный носик во взрослые дела. Лучше запоминай это прекрасное личико, он откроет охоту на тебя, как только сможет сбежать.

– Прекрасно, – отведя взгляд от мужчины, Пятый зацепилась взглядом за довольного Куратора. – Что мне мешает прикончить этого красавчика сейчас?

– Только пальчиком тронь жизненно важные органы, дорогуша и мы повторим наши любимые игрища. Ты же помнишь, да? Как эта самая игрушка сжимала твою шейку, пуская много крови, а пальчики, переломанные во всех местах, не хотели заживать пока в них не вставили спицы.

Передернувшись, Пятый прикусила губу, не желая перечить сумасшедшей женщине. Руки нервно сжались в кулаки и, услышав разрешение уйти, Пятый ушла, впервые разрывая пространство перед собой за пять лет.

– Что ж, крошка Пять, поговорим с тобой о светлом будущем, – сквозь мутную пелену, Пятый вскинул бровь, стараясь рассмотреть Куратора, все еще сидящую далеко. – Предлагаю вернуться в Комиссию и присоединиться, конечно же, ко мне. Власть – хрупкая вещь, каждый третий засранец пытается отобрать ее. А тебя боятся и уважают все безмозглые дураки, давай. Чего тебе терять? Семейку? Они и так подохли, как жалкий скот. Эту вот предательницу? Да и не нужна она была тебе, сам прекрасно понимаешь это.

Ухмыльнувшись, Пятый вздохнул, прикрывая глаза, показывая тем самым свое нежелание слушать мерзкий голос. Его злило все, даже тошнотворный лавандовый запах, витающий в воздухе со смесью рвоты.

– У нас впереди много времени, недомерок, сдашься, как и эта девочка, пресмыкающаяся сейчас передо мной, как верный песик, только косточку ей протяни. Но прежде, чем мы расстанемся с тобой сейчас, крошка Пять. Позволь показать труды опытов на второй крошке Пять.

Достав из кармана элегантного красного пиджака, Куратор пошла к Пятому и, набрав в шприц прозрачную жидкость, поднесла к разорванной шее мужчины. Подняв вопросительный взгляд, Пятый простонал от боли во всем затекшем теле.

– Полтора года из пяти мы ломали твою подружку, полгода восстанавливали тело, а затем, когда психика дала полный сбой, начали эксперименты. Создавая кучу ядов, лаборатория пыталась создать то, что может блокировать память по крупицам, необходимым именно нам. Два года пришлось потратить на то, чтоб Пять забыла тебя. Оставшееся время детка тренировалась, правда способности ее подводили, выходя из себя, Пятый создавала разломы непроизвольно, но, даже из этого мы уловили пользу.

Вытащив шприц, Куратор откинула его в сторону, вытирая руки о белоснежный платок.

– Эта надоедливая особа умеет пытать людей, учась у лучших инквизиторов средневековья. Правда, ты появился слишком рано, Пятый, она не смогла показать весь арсенал на тебе и заслужила очередную порцию наказания. А пока мы общаемся с дочуркой, отсыпайся, впереди куча дел.

Войдя в свой кабинет, Куратор тяжело выдохнула, падая на мягкий стул и с наслаждением вытягивая ноги. Все шло как нельзя лучше, пока способности Пятого не пришли в норму, оставалось только дождаться, пока вторая Пятый придет вытаскивать мелкого засранца, запуская работу яда. Просто ждать.

Чувствуя легкость во всем теле, Пятый тяжело открыл глаза, ощущая что-то теплое на своем лбу. Затекшие суставы ныли, шея саднила от шипящей крови, а силуэт, мельтешащий вокруг него, раздражал. Простонав, Пятый выпрямился, с шипением растягиваясь во всю длину.

– Черт, – ругаясь, Пятый повернул голову вбок, рассматривая девушку. – Благодарности ждешь?

– Плевать, просто сваливай, пока она не пришла, – сев возле мужчины, Пятый кинула на него косой взгляд. – Что?

– Мне, конечно, приятно избавиться от этой штуки, но ты вообще кто? Бессмертная?

– Чего?

Удивленно вскинув брови, Пятый смотрела на мужчину, не понимая серьезно ли он. Его поднятые руки дрожали, потихоньку исчезая в синем свете.

– Издеваешься?

– Мм? – Почти разломив пространство, Пятый задержал вопросительный взгляд на женском силуэте. – Передай той твари, что нацепила сие бандуру на меня: я вернусь и порежу ей глотку.

Мужчина исчез, оставляя за собой шлейф терпкого кофе и метала, кровь этого мужчины пахла сильно, будто назло оставляя следы в этом помещении, где через минуту появилась Куратор, держа трость в руках. Дерево столкнулось с мягкой плотью, ломая кости и оставляя следы. Девушка молча согнулась, падая от удара.

– Продолжим наше веселье, детки.

***

Пятый с криком открыла глаза, садясь на кровати, но отступаясь, когда раненная рука заболела. Взглядом хватаясь за помещение, Пятый тяжело дышала. Теплая рука, потрепала взъерошенные волосы, девушка, сжав здоровую руку в кулак, подняла ее вверх, ударяя кого-то.

– Какого черта?

– Диего?

– Представь себе, – болтая рукой, Второй сел рядом с сестрой, разглядывая ее с ног до головы. – Как себя чувствуешь? Пять принес тебя и молча исчез. Во что вы уже успели вляпаться?

– Я не, – вздохнув, Пятый откинула голову назад, – не знаю. Прости, прошлое снилось, голова не хочет работать. Что мы пропустили?

– Помимо очередной пропажи Пятого? Ну, – достав ножик, Второй подкидывал его в своей руке. – Лютер предложил запереть одного из вас в подвале, где папа держал камеры для Вани.

– Мило с его стороны, кого запираем?

Усмехнувшись, Диего пожал плечами.

– Я предложил Лютеру спрятаться туда самому, раз он боится двух деток.

– Попрошу, одну детку.

– Пять, – кивнув брату, Диего кинул в него нож, попадая в бутылку, недопитую Клаусом. – Что за привычка исчезать и появляться в этом доме?

– Я просто заметал следы, ясно тебе? Иначе утром весь район стоял бы на ушах от двадцати трупов.

– Двадцати? Не перестаете удивлять.

– Так какой план? Даже интересно, что вы смогли придумать общими усилиями, если учесть, что большая часть интеллекта была не с вами.

– Его и запрем, – подмигнув сестре, Диего поднялся, показывая брату средний палец. – Ждем вас двоих в гостиной.

С непониманием Пятый еще раз осмотрелась в комнате.

– Где я?

– Тебе память отшибло от потери крови?

– Надеялась, что тебе отшибли язык, но все же, – указав на осколки бутылки, Пятый приподняла бровь. – Что бутылка Клауса делает в моей комнате.

– Поправка, моей комнате.

– Черт.

– Приятно познакомиться, номер Пять, – широко улыбаясь, Пятый издевательски потряс стаканчиком с кофе. – Чего кричала, словно режут?

– Прошлое приснилось, – протянув руку, Пятый хмуро уставилась на бывшего напарника. – Дай.

Переведя взгляд с девушки на стаканчик, Пятый потряс его, как бы спрашивая: это? Кивнув, Пятый с наслаждением осушила стакан, поднесенный к тонким губам. Держа девушка за шею, Пятый смотрел на раненное плечо, подмечая выступившую от резкого подъема кровь.

– Не торопись, апокалипсис подождет, пока ты допьешь мой кофе.

– Да-да, не порть момент, Пятый, хоть сейчас, – упав на подушку от потери опоры, Пятый возмущенно фыркнула, теряя Пятого из виду.

Вернувшись в комнату с перекисью и новой повязкой, Пятый осторожно развязал грязный бинт, кидая тот в мусорное ведро. Пальцы двигались осторожно, стараясь лишний раз не надавить на рану, осторожно обрабатывая ту.

– Не вспоминай ничего.

– Почему? Ты была очень плохой напарницей и у меня будет желание убить тебя?

– Да.

Вскинув бровь и замотав руку, Пятый отложил бутылку с перекисью, закидывая голову назад и вздыхая. Его рука крепко сжала руку Пятого, лежащую на животе.

– Моя семья ждет какого-то решения, но, я впервые не знаю, что должен сделать. Работая на Комиссию, думал лишь о том, как вернусь к ним, найду причину конца света и устраню ее.

– Тяжело стать этой причиной, верно?

– Есть такое, хотя тяжелее сдерживать свой характер в узде хоть какое-то время.

– Пятый, – сжав чужую руку в ответ, Пятый улыбнулась. – Они твоя семья, готовая встать горой не только за самих себя по одиночке, но и за каждого вместе. Имея такой подарок, ты вечно бежишь от него, пытаясь самостоятельно найти решение. Подумай о том, как тяжело им от этой новости, им сейчас страшно. Или стремление вернуться настолько эгоистичное, что ты готов наплевать на все?

– Я делаю все ради своей семьи, – Пятый прикусил губу, – пытаюсь делать. Любая капли крови на руках – ради них. А сейчас я впервые ощущаю себя беспомощным мальчишкой.

– Пятый, – юноша перевел взгляд на девушку, севшую к нему плотнее. – Просто позволь им помочь. Я обещаю, что мы спасем твою семью.

– К своей больше не горишь желанием вернуться?

– Нет, – улыбнувшись, Пятый уткнулась подбородком в чужую руку. – Их попросту не существует, теперь, когда путь к своим близким закрыт, я помогу спасти чужих.

– Не знаю, Диего вон, за пару дней уже прикипел к тебе, – улыбнувшись в ответ, Пятый осторожно задел пальцами шрам на виске девушки.

– Двух Пятых на эту семью? Боюсь, даже такой кремень, как Эллисон не потянет наши перепалки.

– Звучит, как типичная ванильная опера, где один из главных героев жертвует собой во благо.

– Тогда подвинься, хочу быть героем.

Прикрыв глаза и прижавшись к теплу руки, Пятый умиротворённо выдохнула, вспоминая единственный день, когда она, так же раненная ощущала его тепло рядом с собой. Дыхание Пятого опаляло кожу на ухе, рука изучающе блуждала по шрамам на правой руке, вычерчивая подушечками клеймо Амбреллы.

Пятый вздрогнула, когда теплые пальцы свободной руки Пятого коснулись выглядывающих шрамов.

– Такое чувство, что такое уже было. Правда кое-что изменилось.

– Разве что шрамов стало больше, да и ты в теле своей младшей проекции.

– Все с заданий?

– Что? А, нет, очень много оставил отец или Куратор, я не очень сговорчивая была во время приобщения к ее секте «Господство над Комиссией».

– Если я скажу, что ты сейчас сидишь передо мной без одежды, твое лицо быстро станет красным или это дело привычки?

Откашлявшись, Пятый легла на кровать, тихо смеясь. Держа руку Пятого, девушка потянула его на себя, вынуждая опереться на руки по бокам. Вопросительно вскинутая бровь, голова слегка склонилась вбок, прямо как тогда в больнице. Перед прощанием.

– Не хватает пистолета для угрозы или бабочки, чтоб антураж прощального дня воцарился в этой комнате.

– Адреналина не хватает? Могу устроить взбучку, пока твоя рука еле двигается, считай, легкая победа в моем широком кармане.

– Если бы ты понимал, о чем я.

– Так важно знать прошлое, Пять? Или я не помню, как были близки после драк? Тогда я готов отказаться от своих слов, – Пятый тихо смеялся, рассматривая девушку.

– Думаешь, что мы спали? Ты вообще, как себе это представляешь, тупица?

– С приставленными ножами к глотке, громким крикам, когда холодный ствол упирался бы в больные ребра и эйфории после.

– Вау, – присвистнув, Пятый склонила голову вбок. – Это еще что за мысли? Хотя, можешь не отвечать, уж мне ли не знать, сколько женщин после твоего побега побывало у тебя за все времена.

– У меня? Совсем уже с головой не дружишь?

– Ага, обезумила на почве ревности, знаешь ли. Я жила в Комиссии, Пять, все отчеты из рук Куратора попадали в мои поздними ночами, пока тело набиралось сил.

– Может я нагло врал?

– Ты нагло блефовал, максимум, видно было, что последние года на заданиях ты занимался больше расчетами, потерянными из-за меня.

– Ах, да, ты же не расплатилась за мою долгосрочную службу в Комиссии.

Открыв рот для слов, Пятый замерла, ощущая чужие губы на своих. Когда-то давно они прикасались друг у другу, поя алкоголем, дабы залатать раны на бессознательных телах, но чтобы вот так, без какой-либо причины, с такой неожиданной нежностью?

Пятый склонился ниже, сжимая темные волосы, вынуждая Пять шипеть сквозь поцелуй. Кусая губы в кровь, Пятый не отводил взгляда от бывшей напарницы, ловя на себе вопросительные взгляды зеленых глаз. Отстранившись и уткнувшись лбом в чужой, Пятый выдохнул, ровняя сбившееся дыхание.

– Я помню в больнице, – тихо начал Пятый, поглаживая пальцами прохладные щеки. – Смотрел на обожженное тело надоедливой девушки, прощаясь с ней, мечтая это сделать еще на первом году образовавшегося дуэта. Но в тот момент, глядя на все, стало как-то не по себе. Возможно, мы и правда за столько лет притерлись. Привкус жженой плоти еще долго оставался на губах после того, как твой любимый ножик встретился с лобиком, отправляя в страну сновидений.

– У меня после того удара голова месяц не проходила, знаешь ли. Это надо было додуматься усыплять поврежденную плоть таким ударом.

– Возможно, – широко улыбнувшись, Пятый пожал плечами. – Кто ж знал, что поручение Куратора пройдет годом для моей языкастой напарницы.

– Оно хоть того стоило, задание твое?

– Я не знаю. Просто помню палату, тебя, всю такую не такую, в ожогах, удар и прощание.

– Ты даже попрощался? Как любезно с твоей стороны сделать это пока я в отключке.

– Согласен, это выше всяких похвал.

– Только в следующий раз кофе не пей, когда захочешь, ну мало ли, поцеловать.

– Учту на будущее, – уткнувшись губами в лоб Пятого, юноша вздохнул. – Если еще пять минут мы будет заставлять мое семейство ждать, Диего или Клаус поднимут свои задницы и придут сюда.

– Не будем смущать твоих братьев столь странной ситуацией.

Поднявшись, девушка, не стесняясь своей наготы подошла к шкафу, доставая форму Академии. Одеваясь, Пятый косо смотрела на юношу, сидящего на кровати и изучающе смотря на все шрамы. Впервые смущенно отведя взгляд, Пятый прокашлялась.

– Смущение от вида или количества?

– От их безобразия и количества.

– Расскажешь старому доброму, – от слова «добрый» Пятый засмеялась, пока они спускались на первый этаж, – хорошо, старому злому напарнику.

– Возможно, когда конец света будет дышать в затылок и мы с тобой станем чуточку добрее, я расскажу, опять.

– Опять?

– Но ведь я не сказала, что мы не спали.

Харгривзы молчали, когда Пятые вошли в гостиную, садясь друг напротив друга. Одетые в одинаковую форму, причесанные в одной манере, слегка взвинченные. Подсев рядом с сестрой, Клаус взял Пять за руку, измученно улыбаясь ей. Разговор предстоит нелегким.

Братья и сестры спорили, выдвигая свои варианты развития: Лютер настаивал на изоляции одного из Пятых, Диего молча сверлил Первого, намереваясь кинуть в него ножи. Клаус то и дело шикал в пустоту, продолжая держать руки новоявленной сестры. Эллисон и Ваня пытались рассуждать логически, взвешивая все плюсы и минусы любого выдвигаемого плана.

– Пятый, ты чего язык проглотил? – Отвлекаясь от мыслей братоубийства, Диего словил тяжелый взгляд, направленный в сторону девушка.

– Я должен вспомнить.

– Ты должен катиться в лес, а не вспомнить.

– Может где-то была допущена ошибка, поэтому мы оба находимся в одной реальности, угрожая своим существованием моей семье.

– Пятый, какая разница кто и что помнит? Сейчас важнее найти способ не дать вам.

– Что, Эллисон? Подраться? Убить друг друга? – Вскинув бровь, Пятый поднялся, становясь возле картины со своим портретом. – Любое глобальное явление имеет свою базу – начало, взятое из одной временной точки.

– А эта ваша Куратор? Она может знать?

– Не знаю, Ваня, впервые я не знаю, что может твориться в голове этой женщины. Поэтому я должен вспомнить.

– Ты должен послушать свою семью и умолкнуть. Лютер прав, нужно изолировать одного языкастого Пятого, дождаться судного дня, пережить его и все.

– Ну сядешь ты в эту клетку, а дальше что?

Пожав плечами, Пятый одобрительно улыбнулась Клаусу, чьи пальцы бережно поглаживали шрамированные участки руки. Кинув нож в стол, Диего поднялся.

– Почему она должна лезть?

– Диего, с каких это пор ты на стороне этой выскочки?

– С тех пор, как она стала ближе родного брата.

– Прекрасно, все семейство встало на сторону той, кто в первый же день почти предала их. Прекрасно.

– Пятый, послушай.

Оказываясь возле девушки, Пятый, схватив ее за горло, приподнял, смотря в зеленые глаза.

– Нет, это ты меня послушай. Я предупреждал, что убью любого, вставшего у моей семьи на пути.

– Поэтому ты и должен быть с ними, Пятый. Я уже потеряла семью, знаю каково это осознавать, что к ним ты не вернешься.

– Хорошая девочка, удивляешь.

– Отпустишь шею или при них будем выяснять отношения?

– Ставлю сотку на Пятого, ах, да, – смеясь, Клаус поднялся, разнимая двух Пятых. – Ваша семья не кучка беспомощных деток.

– Впервые согласен с Клаусом, – поднявшись, Лютер подошел к брату, кладя на плечо Пятого руку. – Это мера безопасности для каждого из вас.

– Тем более мне не привыкать сидеть в душном помещении несколько дней подряд.

– О чем ты?

– Ну, Эллисон, скажем так, мой отец отличался особой жестокостью в плане наказаний. Даже портрет мой снял, когда я попала в барокамеру в третий раз. Какие сладкие речи он пел в честь Лютера и Диего, впервые Второй и Первый превзошли бунтующего Пятого.

– Тебя держали в барокамере?

– Да, Пятый, меня держали в прекрасной барокамере.

1 октября 1989 года.

Свесив ноги с крыши Ратуши ЛА, Пятый потягивал дорогой виски, смотря на город с огромной высоты. Поздравляя себя и свою родню с днем их чертового рождения, Пятый молча кидал нож, появившийся у него откуда-то десять лет назад. Удобный нож-бабочка идеально лежал в руке, заточенное лезвие с легкостью разрезало шелковую ткань, бывший владелец ухаживал за оружием.

Сделав глоток и ощутив спиной чужое присутствие, Пятый вздохнул, коротко смотря в сторону фигуры, усевшейся рядом. Женские руки отняли бутылку, приподнимая ее в воздух, а затем отпивая янтарную жидкость, приятно обжигающую горло.

– Еще живая?

– А должна была помереть?

– Разве что от моей руки, – ухмыльнувшись, Пятый крепко сжал рукоять ножа, спрятанного под рукав пиджака. Он встречался с этой девушкой второй раз. В первый они чудом не убили друг друга.

– Чудная погодка.

– Теперь мы говорим больше пяти слов прежде, чем перегрызем глотки? Интересно.

– Сегодня такой прекрасный день, да, Пятый?

– Знаешь, говорят, самая большая удача – умереть вовремя.

– Это предложение?

– Так, скорее легкая ложка меда в познания врагу.

– Так мы уже враги? – Протянув бутылку, Пятый оперлась подбородком о руку, с интересом разглядывая постаревшего Пятого. Миловидные черты лица поддались годам, проявляясь морщинками и кладками между бровями, он явно много хмурился.

– Сегодняшний день пройдет без мордобоя?

– Определенно, ведь день рождения нужно праздновать так, будто этот день последний в твоей жизни.

Ухмыльнувшись, мужчина отпил виски, протягивая девушке и, прикрыв глаза, замолчал, наслаждаясь теплыми лучами солнца.

– Кто ты вообще такая?

– Твой личный кошмар, хотела бы я сказать, но, – громко засмеявшись, Пятый чудом удержался на краю. – Что и требовалось ожидать.

– Детка, подрасти сначала, потом и поговорим.

– Мы одногодки, дурень.

– Для пятидесяти возьми ты выглядишь молодо.

– Стечение обстоятельств и дурная привычка совать свой нос куда не нужно. Значит, уже пятьдесят восемь.

Рассматривая бывшего напарника, которого помогла вспомнить прекрасная токовая терапия от Куратора, девушка слегка улыбнулась, замечая знакомые ямочки на щеках Пятого. Этот человек наслаждался и, в то же время страдал. Глаза выдавали Пятого постоянно, когда тот резко выпадал из реальности, фокусируясь на одной точке. Как и сейчас.

Серые глаза смотрели вверх на голубое небо, слегка морщинистая рука сжимала украденный еще в палате нож, а вторая, держась за край крыши, была накрыта чужой. Вскинув бровь, Пятый повернул голову вбок, смотря на свою руку.

– Что?

– Странный порыв нежности, не находишь?

– Могу себе позволить в собственный день рождения творить все, что удумаю, знаешь ли.

– Конечно, еще и дни рождения в один день. Сейчас вселенная должна схлопнуться перед двумя псами Комиссии, чье появление на свет не принесло ничего хорошего.

– Протестую, твой потерянный и пустой взгляд говорит об обратном.

– Тебе не понять.

– Возможно, а вдруг?

– Что может понять та, чей лживый рот выдает столько дерьма, что все убитые клиенты где-то в аду до сих пор отмываются от них.

– А еще спрашиваешь кто я такая, зная даже такое.

– О противнике знай больше, чем о родной семье.

– И держи его ближе, как лучшего друга.

Замолчав, Пятый отвернулась, рассматривая далекие здания по всему ЛА. Город оказался красивее, чем представлялся себе. Родной, неизведанный. Где-то там сейчас ее или мать Пятого, ничего не подозревая, занимается своими делами, а уже через считанные минуты окажется в положении, рожая такого упертого ребенка.

Оба Пятых косились на карманные часы, сверяясь со временем, когда синяя вспышка, появившаяся на окраине города, достала до них, отбрасывая на бетонную крышу. Держась руками за голову, девушка неистово кричала, прося голоса в голове замолчать. Кровь медленно стекала с носа Пятого, лежащего в идентичной позе девушки.

Не в силах подняться, Пятые не знали, что вспышки оказалось две. Они не видели, как мерцание вокруг двух домов разрушало все, что находилось вблизи них, унося в тот день жизни многих. Впервые Пятый ощутил беспомощность, протягивая руку в сторону другой версии себя, когда память, вернувшаяся на короткий миг, вновь исчезла, унося следом за собой эту парочку. Две реальности соединились в одну, объединяя два конца света в одну глобальную проблему, сокрытую еще давно, в далеком 1966. В году, когда Пятые, во время еще совместной работы поняли нечто такое, чего сторонились долгое время.

Пятый выпал перед своей семьей в юношеском возрасте, помня о себе лишь про службу в Комиссии. Вторая Пятый оказалась недалеко, к сожалению, помня все за двоих, встречаемая в этом времени Куратором, чья широкая улыбка не сулила ничего хорошего.

Комментарий к 3 Дня до Апокалипсиса или Соединение реальностей

ЛА – Лос-Анджелес

========== 2 Дня до Апокалипсиса или Потерянные воспоминания ==========

11 января 1966 года. Рио-де-Жанейро.

В королевской библиотеке стояло тишина, нарушаемая шуршанием тонких листов старинных книг. Пятый сидел за столом, вчитываясь в изучения ученых о прыжках во времени, изредка ухмыляясь их простоте мышления.

Подмечая для себя какие-то факты, мужчина записывал их в новый блокнот, почти полностью исписанный вычислениями, перечеркнутыми по несколько раз. Рио только-только просыпался в то время, как Пятый даже не ложился спать, пробывая в таком темпе уже третий день их прибывания в столь необычном городе.

Оставив напарницу в отеле, Пятый наслаждался тишиной и кофе, который никто не выдергивал из рук, допивая до дна. Не было назойливого голоса с разных сторон, пытающегося помочь, хотя, мужчина и признавался, что бывали моменты, когда напарница и была полезной своей болтовнёй.

Откинувшись на спинку стула, Пятый потянулся, широко зевая и, быстро встав, направился к очередному длинному стеллажу, полностью заполненному старинными книгами. Аромат старины, терпкий кофе, все вокруг создавало непревзойдённый антураж, не встречаемый где-то еще во время заданий. Они повидали множество библиотек, часть из них пострадала от нелегких заданий, но эта отличалась собой.

Старинное здание от и до пропитано простотой, имея столь вычурное название «Португальская королевская библиотека». От королевского здесь, разве что, обилие книг разных годов, Пятый смог найти книгу пятидесятых, чей уголок был сожжен во время случайного движения напарницы. Пламя быстро обхватило листы, кофе потратилось на то, чтоб потушить пламя, секунда, чтобы спрятать книгу и столько же для отступления в отель. Нотации о ценности многих книг и рукописей, очередная драка с глубокими порезами и синяками, тишина на весь оставшийся день.

Крики как-то резко раздались с улицы, привлекая мужское внимание. Выглянув из открытого окна, Пятый опешил. Огромная волна, надвигающаяся на город, уносила за собой множество домов и людей, не способных перебороть стихийную скорость. Первая волна настигла библиотеку через минуту, топя здание за секунду.

– Вот черт, – стоя далеко от первой волны, Пятый вымученно смотрел за происходящим, оглядывая доступные районы на наличие живых людей.

Множество трупов валялись прижатые к стенам зданий с размозжёнными от напора головами. Кровь стекала медленно, смешиваясь с каплями воды. Здания тряслись, оповещая о приближении второй, более мощной волны. Осознание тишины приходило по крупицам. Никто не бубнил, не жаловался на то единственное, чего боялся. Пятый вспомнил, что оставил напарницу в отеле. Там, куда первая волна ударила со всей своей стихийной мощью.

Ругаясь, Пятый вмиг оказался на обвалах отеля, вертясь по сторонам в поисках знакомого лица. Некоторые выжившие пытались выплыть, будучи прижатые обломками здания. Мужчина незамедлительно прыгнул под воду, набирая в легкие как можно больше воздуха.

Разруха мешала ориентироваться, хотя бы примерно представляя, где был их номер. Руки тянулись, прося о помощи. Отбиваясь, Пятый старался не смотреть в сторону этих людей, голова была занята далеко не тем.

Легкие синие вспышки привлекли внимание. Найдя небольшую щель с доступом к кислороду, Пятый вынырнул, глубоко вдыхая и, вновь погрузившись под воду, подплыл к огромному обломку крыши, держащему чужие ноги в тисках.

Паника вынуждала двигаться хаотично, воздуха катастрофически не хватало и лишь благодарность отцу за дни в камере помогали держаться на плаву. Заметив напарника, Пятый махала ему руками, стараясь проломить пространство и выбраться. Именно сейчас способность решила показать невидимый средний палец и отвернуться от обладателя, конечно же, смеясь от беспомощности.

Пятый, протянув к напарнице руку, почти обхватил ее пальцы, когда вторая волна обрушилась на большую местность ударной силой, унося мужчину далеко от Пятого, из которой ударом вытащили весь воздух.

Сильно ударившись спиной, мужчина на минуту отключился, теряя драгоценное время и воздух. Легкие уже неприятно жгли, перед глазами все плыло, но образ Пятого промелькнул где-то рядом. Девушку уносило далеко, ударяя обо все, что только попадалось на пути безвольного тела: железные балки, будто с удовольствием, встречались с головой; бетонные стены с наслаждением валялись по несколько в ряд. Кровь легким шлейфом текла за Пятым.

Собравшись, Пятый оттолкнулся от стены, сделал глубокий вдох и, оказавшись рядом с напарницей, чудом унес ее с собой далеко за городские пределы, падая на какой-то поляне, засаженной высокой травой.

Тяжелый и судорожный кашель никак не прекращался, а вода так и выходила из легких. Пятый лежала без сознания, грудная клетка не вздымалась, пальцы привычно не дрожали.

– Черт, – подсев, Пятый с трудом надавил на грудь, стараясь сделать непрямой массаж сердца.

Открыв чужой рот и делая искусственное дыхание, Пятый тихо ругался, искоса смотря на чужое лицо, обещая достать ту с того света и убить собственноручно. Распахнув глаза и закашлявшись, Пятый легла на бок, стараясь вытащить из себя всю воду, попавшую в легкие за небольшой промежуток времени.

Без сил упав, Пятый прикрыл лицо рукой, с облегчением выдыхая и умолкая, лишь слушая тяжелый кашель и хриплый голос.

– Ты решил преследовать меня и на том свете? Эй, Пятый, не молчи.

– Закройся, прошу, лучше закройся.

– Чего?

Подползая к мужчине, Пятый протянула руку, но в тот же момент была утянута к себе одним мощным рывком. Нос уткнулся во влажную рубашку, сильные руки крепко прижимали тело к себе, задевая рукой разбитую часть головы.

– Больно же.

– Заслуженно, я считаю.

– Не мог разбудить и с собой взять? Что за манера стала вечно оставлять меня одну и отдавать задание в эти руки? Они ж корявые, тебе ли не знать.

– Я ведь попросил: закройся, – уткнувшись губами в чужой лоб, Пятый с облегчением выдохнул, замолкая также, как и напарница.

Они долго лежали вот так, просто согревая продрогшие тела друг друга, пока в головах творился хаос, смешанный с чем-то неясным. На улице темнело, ветер неприятно поддувал на мокрую одежду, синий свет унес за собой Пятых, оставляя тех в небольшой комнате Лаваля, полюбившегося им с задание сороковых годов.

Крепко обнимая, Пятый вжал тело напарницы в стену, вынуждая ту удариться затылком и прошипеть, оставляя после себя кровавые разводы. Его руки крепко сжали шею, почти душа и вынуждая придвигаться ближе, вжимаясь в горячее тело. В руках Пятого появилась бабочка, девушка ловко разрезала ей влажную рубашку, специально задевая тело, оставляя на том небольшой порез.

Пятый усмехнулся, сминая податливые губы, когда свободная рука, изучающе блуждала под пижамной рубашкой, не наткнулась на сильно выпирающий шрам. Вскинув бровь, Пятый откинул в сторону мокрый верх, губами прислоняясь к шее, вырывая тихий стон. Женская кожа оказалась холодной, как и ее способность, Пятый тушила огненный запал напарника, превращая тот в нечто мягкое, более обузданное.

Более громкий звук сорвался с губ, когда тела встретились, опаляя друг друга своей энергией. Крепко обнимая шею Пятого, девушка с трудом двигалась в его такт, все еще не вернув добротную часть сил после произошедшего. Его сильные руки сжимали бедра и плечи, оставляя синяки после себя, нож впивался в ребра, проводя по ним острием, вызывая тихую усмешку у Пятого. Лицо мужчины впервые выражало такую бурю эмоций.

Наслаждение и беспокойство смешались воедино, когда в женских руках вместо бабочки появился ствол, дуло которого уперлось в мужской подбородок.

– Стерва, – широко улыбаясь, Пятый подхватил напарницу под бедра и, дойдя с ней до кровати лег, позволяя на долю секунды ухватить у него первенство. С пистолем шутки плохи, не так ли?

Откинув оружие и наклонившись, Пятый со всей недосказанной нежностью, теплящейся долгое время где-то внутри, приникла к мужским губам, языком проводя по шершавым краям. Руки бережно поглаживали тело, крепко сжимаясь на боках, когда Пятый слегка прогнулась, вырывая утробный стон в свои губы.

Руки крепко обвили поддавшееся вперед тело, возвращая себе инициативу, Пятый, перевернувшись вместе с напарницей, вновь навис над ней, специально медленно двигая бедрами. Дуло чужого пистолета уткнулось в ребра, туда, где еще красовался недавний огнестрел, бережно устраненный Пятым за короткий срок. Девушка лишь усмехнулась, поднимая руки вверх в знак капитуляции.

Больше не было слов, не было угроз оружием и борьбы за первенство. Тела двигались в унисон, отвечая на любой позыв друг друга. Руки касались больных мест, продавливая под себя, когда хотелось большего, стоном благодаря за понимание. Пятый был груб и нежен, открывая в себе сокрытое глубоко и далеко от всех, мужчина выплескивал наружу всю ту боль, на что только мог быть способен.

Крепко обняв напарницу, Пятый уткнулся ей в лоб, специально меняя свой темп, вынуждая кидать недовольные взгляды, с удовольствием ловя любое проклятие именно сейчас.

Обвивая, довольно-таки, неплохое за годы службы тело, Пятый сильнее вжалась в мужчину, когда тела содрогнулись, вызывая лишь громкие стоны и усталость, напавшую на них в момент.