Текст книги "Апокалипсис Welcome (СИ)"

Автор книги: Likraysa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Они стерли промежуток времени, скорее всего небольшой, но черт его знает как такое вышло.

– Может это сделала эта твоя злобная копия.

– И вовсе не злобная, – почти влетая в кухню, Клаус держал впереди себя бутылку и стакан, стараясь не вылить из него виски. – Диего, ты жесток. Даже Ване она понравилась.

– Соглашусь с Диего, эта моя копия выводит из себя.

– Но ведь она говорила, что вы работали вместе много лет, как ты можешь не помнить? – Голос Вани был тихий и монотонный, в ее руках была кружка с остывшим чаем, а под глазами огромные синяки.

– Не знаю, Ваня, но до судного дня всего пять дней, а я ни на шаг не приблизился к его разгадке.

– Должно ведь быть что-то, что вызовет его? – Метнув нож в стол, Диего выпрямился. – Надо искать.

– Решили помочь? Как благородно, только вы ничем не сможете помочь, никто не поможет.

– Тебе надо больше отдыхать, Пять, мы попытаемся что-то выяснить.

– Интересно как же, Лютер? Прочешите книги? Манускрипты? Что?

– Мы попытаемся, – стукнув кулаком по столу, Лютер поднялся со стула, кидая на Пятого напряженный взгляд. – Ты так и будешь плакаться или поможешь нам?

– Что? Академия Амбрелла снова в сборе?

– Да, Клаус, пора поработать вместе.

Диего вышел на задний двор, замечая фигуру возле статуи Бэна. Девушка сидела тихо, поджав ноги и смотря на очертания брата, вечно защищающего ее от нападок отца вместе с Диего. Сразу вспоминались теплые дни, когда вся семья, собравшись на чердаке, тихо сидели, общаясь или просто рассказывая о новых наказаниях. Их широкие улыбки, теплота в глазах и поддержка.

– Мне вас так не хватает, ребята.

Услышав тяжелые шаги, Пятый вздохнула, сжимая руки в кулаки.

– Мне не стоило сравнивать тебя с отцом.

– О как, глаза на затылке?

– У тебя тяжелый шаг, Диего. И дышишь ты чаще, находясь за чьей-либо спиной. Лютер сначала наступает на пятку, Клауса просто слышно, он вечно шатается из стороны в сторону. Эллисон ступает мягко, с носочка на пятку, как модель. Даже Ваня, имея различие в поле ходит так же – слегка шаркая ногами.

– А Пять?

– Его сложно услышать, сложно понять, когда он сосредоточен. Но десять лет совместной работы помогла изучить его. Шаг тихий, Пятый крадется медленно, а разрывая пространство любит отстраняться на четыре часа. Левая рука медленнее правой, любимое оружие – простой пистолет, хотя, последние два дня он крадет твои ножи. Безжалостен, когда на задании, убивает быстро.

– Звучит как признание в любви, сестренка.

Присев рядом с Пятым, Диего вытянул ноги, поднимая голову вверх. Ощущая изучающий взгляд, Второй улыбнулся уголками губ.

– Что?

– Я очень любила тебя, Диего. Ты дал мне имя, защищал от отца и проблем. Всегда был рядом. А теперь это лишь воспоминания. С тобой я чувствовала себя защищенной, с Клаусом и Бэном просто радовалась жизни. Ваня постоянно находился с отцом, а Лютер и Эллисон слишком собой увлекались, прячась на чердаке.

– Почему ты встала перед Пятым и Куратором? Мы ведь поверили тебе.

– Если бы в нашей жизнь было все так легко, братец, – оглянувшись, Пятый кивнула, собираясь с духом. – Куратор – тиран и деспотичная стерва, мечтающая занять должность директора Комиссии. А теперь представь, что в ее руках находится верный цепной пес, который по ее команде не только душу отдаст за нее, но и жизнь. Вашему Пятому повезло больше, он оказался воистину прекрасным киллером и ценным кадром. Превратить такого в независимого раба – мечта, но, увы, неосуществимая. Остается второй экземпляр, у которого осталась последняя болевая точка.

Замолчав, Пятый положила голову на плечо брата. Голос предательски дрожал, как и руки, но теплая ладонь, сжавшая ее, слегка успокоила.

– И ведь правда: даже у таких бессердечных тварей, как мы с Пятым есть больные точки. У него есть вы, братья и сестры, которых еще можно спасти.

– У тебя был тот, кто нуждался в спасении?

– Скорее нуждался в освобождении от всего дерьма, что было вокруг.

– И поэтому Пять не помнит ничего, что связанно напрямую с тобой?

Тихо смеясь, Пятый кивнула. Сжимая руку брата, девушка вздрогнула, ощущая капли дождя на щеке.

– В моей руке есть капсула с ядом. А мозг, промытый за пять лет до побега – настроен реагировать на любую угрозу Куратору. Я просто физически не могу помешать себе. Если Пятый смог ее вытащить, мне нельзя, откроется, мать ее, сразу же.

– Даже поверить в это трудно.

– О чем ты?

– Ты и Пятый. Да вы две ходячие занозы в заднице, способные взбесить любого за две секунды. Как еще не поубивали друг друга за десять лет?

– Бессчётное количество раз пытались, изучая привычки, повадки, шаги, дыхание, сердцебиение. Все нужное киллеру для убийства такой мерзкой цели. Но не получалось. Не потому, что мы плохи – потому что судьба такая, бесить друг друга до конца.

– И что вы с ним, того?

Толкнув брата, Пятый нахмурилась, кутаясь в остатки мантии.

– И даже не думай рассказать ему что-то. Пятый не должен ничего помнить, ясно? Диего, ясно?

– Да ясно-ясно, пошли уже в дом, погода разыгралась не на шутку.

– Дай мне минуту.

Кивнув, Второй оставил сестру наедине со своими мыслями, иногда поглядывая назад. Пятый стояла на месте, подставив лицо холодному дождю, трижды обещая себе отрезать язык. Проблем с каждым днем становится все больше, как и загадок, а разобраться со всем не выходит.

Из мыслей ее вывел чужой голос, раздавшийся совсем близко. Тихий, шипящий, а дуло пистолета, приставленное к виску, обжигало своим холодом пылающую кожу.

– Дернешься и очередная порция трупов твоей поганой семейки поступит как по заказу в магазине.

– Что на этот раз? Посетить прошлое и убить важную шишку? Вернуться в Комиссию для очередной порции тестов на профпригодность?

– Нарушение сделки, моя дорогая, – губы Куратора находились слишком близко к уху, вынуждая вздрагивать от неприятного ощущения по всему телу.

– Пятый ничего не помнит, о чем ты вообще?

– Но это твой рот извергает из себя лишнюю информацию, вынуждая вмешиваться самой. Послушай, кусок дерьма, щелчок пальцев и мы повторил нашу прекрасную встречу за городом. Вспомню истошный голосок Пятого, как ломается его стальной стержень и психика.

– Хватит.

Повернувшись, Пятый отошла от Куратора, смотря ей в глаза.

– Я отдала тебе все: тайны, тело под опыты, жизнь, да черт возьми, ты даже потерянное достоинство смогла откусить своей пастью. Врала Пятому, убила того ученого по твоему приказу, вынуждая Пять остаться в Комиссии как можно дольше. Била, резала, стала личным палачом, пока ты с улыбкой смотрела на все это.

– Все ради эксперимента, дорогая.

– Засунь себе в задницу свой эксперимент. Устала быть сильной, бежать к тебе по приказу, как преданная собачка. Скажу Пятому правду.

– Какую правду, детка?

– Это мы, – выделив последнее слово криком, девушка стукнула себя кулаком в грудь. – Мы с Пятым причина апокалипсиса. Ни Ваня, как было в его случае, ни я, как было по итогу в моем, нет. Этот гребанный мир закончить свою жизнь из-за нас.

– Так вот оно что.

Голос Пятого звучал непринужденно. Дождь пропитал одежду насквозь, очерчивая казанки рук, спрятанных в карманы. Широко улыбаясь, Куратор отошла, пряча пистолет в небольшую дамскую сумочку.

– Ты подставила меня, как делала это двадцать лет.

– А ты и сама неплохо справилась, дорогуша. Развлекайся пока можешь, – повернувшись к Пятым спиной, Куратор указала на часы. – Тик-так, детка, тик-так.

Открыв чемодан, Куратор исчезла, оставляя после себя лавандовый шлейф. Пятый стояла спиной к юноше, вытянув руки вперед, пытаясь поймать капли.

Синий свет застиг врасплох. Упав на грязную землю, девушка пыталась отодвинуть от шеи ботинок Пятого, вжимающего в землю. Одежда неприятно липла к телу, а земля попадала за шиворот, царапая спину до крови.

– Ты расскажешь мне все или местные червяки получат лакомство на долгое время.

– Сначала заставь.

Оттолкнув ногу, Пятый, перенеся вес на руки подпрыгнула, поднимаясь и принимая боевую стойку. Отодвинув правую ногу назад, Пятый сжала руки в кулаки, выставляя правую вперед. Пятый ухмыльнулся, припадая на одну ногу, тем самым скользя к девушке и ударяя ее по коленкам.

Синее зарево охватывало задний двор. Руки встречались друг с другом, отбивая тяжелые удары, нанося следом точные попадания. Пятый ударил девушку в ребра, вынуждая ту упасть на колени, хватая ртом воздух. Ухмылка, не спадающая с его лица лишь, раззадоривала. Пальцы левой руки окропились синим светом, бабочка появилась как раз вовремя, задевая рукоятью кулак, меняя траекторию удара.

– Что за договор с Куратором?

Молча отпрыгнув, Пятый достала пистолет, направляя дуло в сторону юноши, оказываясь к нему вплотную. Холодный метал, касающийся оголенного участка живота ни капли не напрягал, напротив, вызывал уважение у этого киллера, тонко знающего свою работу. Чужое тяжелое дыхание опаляло кожу на носу, собственная рука слегка подрагивала, прижимая пистолет к виску Пятого.

– Твое тело помнит, к сожалению.

– К твоему несчастью, – спустив курок, Пятый ухмыльнулся. – Голова начинает проясняться.

– Мы можем это исправить, чертов засранец.

– Но сначала, ты все расскажешь мне. Наедине.

Заметив краем глаза братьев и сестер, оба Пятых лишь сильнее прижали пушки друг к другу, не собираясь отступать ни на шаг.

– Пятый, отпусти пистолет.

– К какому Пятом ты обращаешься, идиот?

– Агата, – собственное имя с уст Диего раздалось неожиданно. Отступить ей не позволила рука Пятого, сжавшая горло мантии. – Мы найдем решение, кто бы ни был виноват в этом конце света.

– Я потеряла семью, второй раз просто не позволю этому произойти. Даже если этот мелкий, – встав плотнее к Пятому, девушка смотрела в его глаза, – сукин сын выстрелит прямо сейчас.

– Думаешь я позволю стерве тронуть их? Разочаровываешь, Пятый.

Резко вспомнились слова отца: я разочарован в тебе, Пятый. Руки опустились, выпуская пистолет, тихо упавший на землю. Боль, появившаяся в зеленых глаза, озадачила Пятого, опускающего свой пистолет.

– Мне очень жаль, что я вот так явилась, просто хотела защитить.

– Мы отпускаем тебя.

– Что? Нет, Диего, ты что несешь? – Крикнув, Пятый указал дулом на девушку. – Она ключ к апокалипсису, к вашей гребаной смерти.

– Диего прав, Пять. Я уверен, что наша сестра, – Лютер кивну. – Понимает, что мы поможем ей.

– Да? А кто поможет вам, идиоты?

– У нас ведь есть ты, Пятый.

– Эллисон, с каких это пор ты заделалась в добродетели?

– Уходите, пока все семейство впервые пришло к общему мнению. Мы будем искать способы.

Хмуро смотря на семью, Пятый кивнул, подходя к девушке и, сжав ее руку выкинул пистолет. Перехватив инициативу, Пятый взяла юношу за руку, унося вслед за собой далеко. Туда, где было самое яркое воспоминание за всю их десятилетнюю служебную карьеру – на Эйфелеву башню.

Теплый ветер приятно ласкал прохладные щеки. Саднящие ноги болтались в воздухе, девушка сидела свесив их, крепко держась за металлическое ограждение. Неизменная поза Пятого: спрятанные руки в карманах, холодный взгляд и легкая еле заметная улыбка с ямочками на щеках.

– Прошло много лет, а твое лицо так и не изменилось.

– Я видел это место, сегодня, когда впервые за пять суток уснул.

– Прекрасный сорок четвертый. Огни горели по всему Парижу, ветер был такой же теплый, правда мы постарше.

– Это твое слабое место – я, не так ли?

– Что поделать, – улыбнувшись, Пятый склонила голову вниз, смотря куда-то на землю далеко под ногами. – Мы дрались, избивали друг друга до потери сознания, травили, подставляли и пытались вернуться домой, пока Куратор не уяснила, что воздействие на тебя – пустая трата времени и сил. А я вот дурочка, как в глупых второсортных романах вдруг восприняла тебя не только как любимую грушу для битья.

– Приятно знать, что человек осознает, насколько он попал в собственные сети.

– О, поверь, я три тысячи раз пожалела, что повстречала такого недомерка, как ты.

– Заткнись, тупица.

Подойдя ближе к ограждению, Пятый слегка склонился вниз, оценивая расстояние до земли.

– Поиграем?

– Что? Пятый, ты.

Девушка не успела договорить, лишь замечая, как Пятый прыгает, быстро летя вниз. Закатив глаза и прыгнув следом, Пятый проклинала юношу, не скупясь на тонну оскорблений в его адрес. Напрягая руки, Пятый хмурилась, пытаясь вызвать любимое обволакивающее ощущение разрыва пространства, но усталость, предательски накатилась именно сейчас.

– Я не могу, Пятый, слышишь?

– Что? Что ты там пищишь, Пятый?

– Мы разобьемся, идиот, если и в тебе нет и капли энергии.

– Значит на один конец света меньше.

Пожав плечами, Пятый умиротворённо прикрыл глаза, хлопком оказываясь позади девушки и, схватив ее за руку, поставил на землю, дьявольски широко улыбаясь.

– Ненавижу тебя, идиот.

– Много говоришь, Пятый, а сути так и не было.

– Что тебе еще надо, ну?

– Тоже, что и всегда – правду. А здесь особая атмосфера для правды, не так ли?

Комментарий к 5 Дней до Апокалипсиса или Особая атмосфера для правды, не так ли?

Виллем Якоб ван Стокум – нидерландский физик и математик, известный своим вкладом в раннее развитие общей теории относительности.

========== 4 Дня до Апокалипсиса или Мы – зависимые наркоманы ==========

10 июня 1944. Лаваль, Франция.

Пятый шел медленно, пиная мелкие камни под ногами, потягивая колумбийский кофе из бумажного стаканчика. Перепачканная белая рубашка неприятно липла к коже, оставляя кровавые разводы на теле. Еще одна, слишком простая цель была устранена. Мужчина рассматривал уютный город, прощаясь с ним и его безмятежностью, – здесь удалось морально отдохнуть на ближайшие годы.

Его путь лежал в уже знакомый дом, надежда вернуться домой теплилась тугим комом в горле, вынуждая оттягивать галстук. Скоро он увидится с семейством и сможет спасти их, правда, пока, не зная как.

Белоснежная парадная дверь оказалась приоткрытой, стакан полетел на пол, выплескивая из себя кофе. Пистолет оказался в руках через секунду, столько же понадобилось для спуска курка и тихого открытия двери.

– Черт возьми, – с досадой выдохнув, Пятый опустил оружие, подходя к окровавленному трупу, лежащему на переломанной доске с чертежами. Его глазные яблоки проколоты карандашами, в горло нанесено более десяти ножевых ранений, а тело, изрезанное и расстрелянное – более походило на мишень для стрельбищ.

Звук чужих шагов, прохладный метал в районе затылка и приторный голос, искаженный из-за массивной лисьей маски.

– Дерьмо, – усмехнувшись, Пятый прикрыл ученого красно-белым халатом, медленно поднимаясь на ноги и пряча руки в карманы. – Комиссия не перестает удивлять.

– Ты сейчас тихо свалишь из этого места, а я забуду, что мы встречались.

– Указывать старшим не хорошо, манерами собачки не отличаются, к сожалению. Надо бы рассказать тебе о том, – оказавшись позади невысокой фигуры, Пятый пнул ее в спину, – как необходимо общаться со взрослыми опасными дяденьками, способными скормить тебе твою же ступню.

– Куратор не очень-то и обрадуется, когда увидит это.

Тонкие пальцы держали блокнот, перелистывая страницы, изредка читая вслух записи.

– Как интересно, этот, – пнув ученого ногой, фигура усмехнулась. Даже сквозь маску отчетливо слышалось, как рот расплывается в улыбке. – Смог найти все ошибки.

– Не искушай судьбу, деточка, отдай сюда это, и никто не пострадает.

Закрыв блокнот и, крепко сжав его левой рукой, фигура встала в боевую стойку, зазывая Пятого свободной рукой.

– Потанцуем?

Синий свет и хлопок разносился где-то рядом, вынуждая фигуру вертеть головой или прикрывать глаза, подключая другие органы чувств. Первый удар Пятого прошел точно в цель, сбивая противника с ног подножной, мужчина потянулся к блокноту, но чужая нога, пнувшая в живот, вынудила отступить.

Приподняв ноги, фигура крутанула ими, помогая себе подняться и выпрямиться, получая одобрительную ухмылку на лице Пятого. Его забавлял этот «танец». Левая рука замахнулась, но фигура четко отбила удар, нанося следом удар под дых. Хрип, вырвавшийся из уст Пятого, оказался тихим, мужчина контролировал любое свое движение и звук, исходящий от него.

Пространство исказилось, в руках Пятого появился пистолет, выстрел из которого лишь чудом удалось избежать фигуре, имеющей неплохие рефлексы. Рукоять, встретившись с маской, задела чужую губу и нос, фигура отшатнулась вбок, сплевывая кровь через небольшой свободный проем.

Новый град пуль, вылетающих в сторону неизвестного, заставляли Пятого схватиться за ствол двумя руками, не всегда выдерживая отдачу одной, не очень здоровой рукой. Фигура бегала, прячась за перевернутым диваном или письменным столом, слегка выглядывая для оценки возможностей.

– Ты уже выдохся? Ну же, не вынуждай меня играть с тобой в прятки, – подходя к столу, мужчина широко зевал, теряя интерес к вынужденной потасовке.

Резкий выстрел. Упав на колени, Пятый закашлялся, сплевывая появившуюся во рту кровь. Руки инстинктивно потянулись к ранению в правом боку, теряя из виду нападавшего, скрывавшегося вместе с блокнотом и записями.

– Вот дерьмо, – ругаясь, мужчина попытался сфокусировать взгляд, но лишь упал, припадая лбом в прохладный, правда, перепачканный кровью пол. Голова гудела, все мышцы в теле ныли. Выпитый кофе лез наружу вместе с кровавым месивом. День и правда оказался дерьмовым.

Тяжело поднимаясь и, кидая взгляд на квартиру, Пятый покачал головой, склоняя взгляд, зацепленный за ученого, спрятанного под халатом. Зажигалка, валяющаяся рядом с доской была открыта и отправлена в полет к белоснежным листам. Они оставили слишком много следов.

Синяя вспышка в ванной привлекла Пятого, поднявшуюся неохотно с постели. Растрепанный вид, влажные волосы и наспех одетая рубашка, мило оставленная Пятым на стуле.

– Эй, Ромео, ты куда пропал?

– Пятый, будь хорошей девочкой и катись к черту, – присев на пол, Пятый с трудом дотянулся до полотенца, зажимая тем ранение. Неприятная слабость во всем теле злили больше болтливой напарницы. – В этой дыре найдется выпивка?

– Для тебя? Нет, – пнув дверь Пятый приоткрыла ее, заглядывая вовнутрь. – Вот дерьмо, ты живой вообще?

Подойдя к напарнику, Пятый склонилась над ним, приподнимая того за подбородок. Было видно, как Пятый пытается сфокусировать взгляд на девушке, но ее лицо плыло, а сознание улетучивалось с каждой секундой. Предательские руки выпустили полотенце, открывая огнестрел девушке.

– Упертый же ты сукин сын, Пятый. Сиди, никуда не уходи.

– Очень смешно, – усмехнувшись и откинув голову на стену, Пятый закашлял, отплевывая кровь в сторону.

Пятый пришла быстро, неся с собой найденную аптечку и полную бутылку коньяка, откупоренную зубами. Попавшая жидкость саднила горло, вынуждала хмуриться и скривиться.

– Руки поднять можешь?

– Время для объятий потом.

– Ты можешь хоть минуту не быть язвой, мм? Давай, открыл рот для поноса, открывай для алкоголя.

Что-то прошептав, Пятый замолчал, находясь в легком балансе между сознанием и пропастью, отчаянно хватаясь за первый вариант. Чужие холодные руки, сжавшие челюсть, пытались приоткрыть ее хоть немного, но легкое покачивание головой и идущая кровь из раны только бесили.

– Какой-то ты вредный даже на грани.

Ухмыльнувшись, Пятый слегка кивнул, ощущая на языке металлический привкус крови. Выдохнув и, набрав в рот алкоголь, девушка присела рядом с Пятым, нажимая на челюсть как можно сильнее, вынуждая ту приоткрыться.

Тяжелый стон вырвался из уст Пятого, когда жгучая жидкость коснулась горла. Пятый поила его насильно, заставляя боль во всем теле хоть ненадолго притупиться, отправляя Пятого в глубокий сон. Синяя вспышка, теплая постель, в момент испачкавшаяся в крови. Чужая плотная одежда оказалась на полу за минуту, оставляя мужчину в одном нижнем белье.

Образовывался синяк на правом бедре, кровоподтеки на руках и легкий разрыв капилляра в глазу. Плотный белоснежный марлевый квадрат, прижатый к ране, окрасился кровью. Медицинский скотч, держащий уголки повязки, иногда отцеплялся от горячего тела, переключая внимание от других ран на себя.

Иголка была обеззаражена алкоголем, следом выпитым Пятым для смелости. Черная толстая нитка, никак не желающая пролезать через ушко, выделялась на фоне бледной мужской кожи, соединяя ту на правой руке.

Тонкие пальцы, сжавшие одеяло, расслабились, дыхание пришло в норму, а жар, сбиваемый протираниями, потихоньку спадал. Жизни этого надоедливого засранца ничего не угрожало, главное не забывать менять повязку на огнестреле. Да, не забывать.

Пятый с трудом открыл глаза, фокусируя взгляд на помещении. Тяжесть во всем теле вызывали утробный стон, а боль в ребрах мешала подняться. Рука ощущала теплоту и тяжесть. Через силу повернув голову, Пятый с трудом рассмотрел спящую рядом фигуру. Сидя на полу, Пятый упиралась лицом в край кровати, держа зачем-то руку Пятого в своей.

– Тебя даже огнестрел не забрал, какая ж ты тварь живучая.

– Сама спасла, тебя не просили.

– А потом жить с мыслью о том, что твой призрак имеет постоянное желание откусить мне голову?

– Больно сдалась ты мне после смерти, Пятый.

Ухмыльнувшись, мужчина старался присесть, но лишь шипел, хватаясь свободной рукой за бок. Приподнявшись, Пятый отпустила теплую руку, помогая напарнику слегка присесть.

– Знаешь, до меня дошел слух, что квартира того ученого сгорела. Ничего не хочешь рассказать?

– Слухами земля полнится, – улыбнувшись уголками губ, Пятый прикрыл глаза, выдыхая полной грудью. – Я пришел за записями, собака комиссии оказалась там раньше меня, забрав Виллема и блокнот.

– То есть тебя ранил какой-то рядовой пес? Да ты стареешь, Пятый.

– Где ты была утром?

Не подав виду, девушка осторожно отодрала скотч, держащий повязку на ране.

– Спала вон на той койке, а что?

– Да так, не бери в голову, – вскинув бровь, мужчина косо наблюдал за ловкими пальцами, осторожно отделившие запекшуюся кожу с кровью от марли. Новая повязка скрыла ранение через минуту, взгляд зеленых глаз прошелся по телу.

– Говори уже, Пять.

– Это ведь ты была?

– Мне же скучно живется с тобой под одной крышей, что я решила подстрелить тебя, дабы ты замолчал ненадолго, а я заботилась, как типичная дурочка?

– Согласен, твоих мозгов на это не хватит.

– Без сознания ты куда приятнее, давай мы облегчим друг другу ношу и я просто отрублю тебя, а?

– Засунь себе в жопу свои угрозы и лучше дай попить.

Фыркнув, Пятый поднялась, хватая початую бутылку и, прижав горлышко к чужому рту, приподняла ее, заставляя жидкость стекать не только в рот, но и на постель. Когда-то давно Пятый делал тоже самое: поил ее алкоголем сие способом, нажимал на огнестрел в руке и широко улыбался, с наслаждением разглядывая перекошенное лицо напарницы.

Откашлявшись и проглотив большую часть спиртного, Пятый, как-то довольно кивнул своим мыслям, потирая саднящие глаза.

– Знаешь, ты слишком мило мстишь, Пятый.

– Не понимаю, о чем ты, Пять, – пожав плечами и сев рядом, девушка дотронулась до чужого лба губами. – Плохие новости для меня, но хорошие для тебя – будешь жить, недомерок.

– Любительница дерзить старшим.

– Мы одного возраста.

– Твой ментальный пятилетний возраст пагубно сказывается на уровень айкью в этой комнате, понижая тем самым мой.

– Катись к черту, Пятый.

– Только после того, как прибью тебя, Пять.

***

Пара сидела в кофейне, заняв свободный стол возле окна. Пятый не сводил с девушки взгляда, будто стараясь прожечь в ней дыру, пока женщина, разливающая кофе, ощущала напряжение, витающее в воздухе.

– Если хочешь прожечь во мне дыру – не получится.

– Я внимательно слушаю тебя, маленькая дрянь.

– Как неприлично, Пятый.

– Позволь поведать тебе, что неприлично: вламываться в чужой дом и подвергать семейство этого дома своим проблемам.

– В свою защиту хочу сказать, что от меня проблем не меньше, чем от тебя, Пятый.

Тяжело вздохнув и откинувшись на спинку дивана, Пятый медленно поднял чашку, отпивая кофе. Пятый ерзала под столь напряженным взглядом, уже забыв какого это – противиться такому напору.

– Итак?

– Мы работали вместе десять лет, два лучших киллера, воспитанных Комиссией. Все задания – массовые зачистки, убийства политиков и ежедневные перемещения меж временем. Куратор пыталась держать нас подальше от Комиссии, не знаю зачем.

– Значит мы постоянно травили душу друг другу? Умно.

– Травили, били, издевались, скандалили, унижали, а между делом спасали задницы друг дружке, вытаскивая то пули, то осколки из тел.

– Прагматичное сотрудничество, одобряю.

Закатив глаза и отпив немного кофе, Пятый оперлась локтями о стол, блуждая пальцами по кружке.

– Куратор просто мечтала подавить твое эгоцентричное «я» и подчинить себе, способности такого уровня ценились куда лучше, чем возможность убить жертву за полторы секунды.

– Позволь угадаю: упертый баран в роде меня оказался для нее слишком крепким орешком?

– Точнее так: мелкий засранец с возрастом становился еще упрямее и упрямее, – любимая цитата этой сумасшедшей стервы.

– И? с чего началась вербовка такой легкой птахи, как ты?

– С задания в Париже, точнее городком неподалеку отсюда.

– Тот ученый?

Уже с интересом разглядывая женский силуэт, Пятый задумчиво нахмурился, скрещивая руки на груди.

– Прислав приказ убить Виллема Якоба ван Стокума, Куратор попросила забрать блокнот с твоими расчетами. Этот Стокум успел внести корректировки и ясности по всем заданным пунктам, даже больше, привел вычисления погрешности и скорости разрыва петли. Крот оказался бы идеальным, не имея посредственной, точнее, поперечной точки прыжка между необходимыми объектами.

– Кинетическая энергия от воздействия разрыва на пространство – рвала петлю, теряя тем самым связь между заданными до прыжка объектами. Первоначально скорость прыжка равнялась пяти целым семи десятым, но.

– Расчеты неверные. Ты ведь и сам пришел к этому, без помощи Стокума.

– Слишком высокая скорость не просто разрывала петлю, она создавала ее параллель, вынуждая теряться во времени и реалиях. Любая ошибка – закроет возможность разорвать пространство именно того времени.

– Виллем лишь доказал твою правоту, подчеркнув нужные данные и расписав больше о Кротах.

– Без этого доказательства я торчал в гребанной Комиссии еще много лет. Тебе хоть принесло удовольствие лицезреть, как эти ручки ломают шеи?

Пожав плечами, Пятый лишь на миг исчезла из поле зрения юноши, появляясь с бутылкой виски.

– На том задании именно я подстрелила тебя, хотя ты и не должен был там находиться еще десять минут.

– Слишком быстро пришел? Какая досада.

– Поверь, мы оба были в шоке. Не пользоваться способностями и драться, как посредственный гончий из Комиссии – куда тяжелее, чем можно себе представить. Но даже тогда ты узнал меня, хоть и не показал этого до конца.

– Повезло, что твои мозги не красовались еще тогда в отеле.

Разливая виски по стаканам, Пятый тихо простонал, ощущая знакомую горечь и спазм от тепла, льющегося по всему организму.

– Ты был один, Пять, всегда сторонился любого напарника, выполнял задание за считанные часы и пропадал до следующего вызова Комиссии. В твоих глазах читалась боль утраты и дикое сожаление. Как раз на этом мы и сошлись: два пустых человека, видящих трупы дорогих людей и проклинающих себя за то, что ушли.

– За десять лет работы, сколько раз мы не пытались убить друг друга?

– По пальцам одной руки пересчитать можно. Слишком одинаковые по характеру в плане мерзости. Разве что, помимо полового различия нас отличало это.

Подняв праву руку с тату, девушка откинула голову назад, стараясь не обращать внимание на взгляд, изучающий множество шрамов, оставшихся на теле.

– Мой старик клеймо ставил на правой.

– При пересечении пространства я проецировал себя в подростка, поэтому брожу в этом хлипком теле.

– Я б сделала тоже самое, имея на это возможности. Апокалипсис в своей реальности устроила я, когда прыгнула вперед на один день. У тебя же сделала это Ваня, открыв в себе способности. В первом случае тело растворилось на атомы, во втором не присутствовало при происходящем.

– Интересно, – осушив чашку и, плеснув новую порцию виски, Пятый разглядывал чужую руку. – Что ты за экземпляр такой, что аж сама Куратор нянькается?

– Ну, из всех ее псов только мы можем стереть с лица земли самих себя. Она берегла тебя на случай, если мой мозг не поддастся контролю и придется устранить.

– Уже жалею, что не предоставился шанс.

– Как бы слащаво сейчас это не прозвучало, но мы притерлись. Не замечали, как оставляли кофе или алкоголь, точно зная, что задание сложное. Работая в паре, точно ощущали скачок, траекторию летящей пули и то, кто материализуемся после разрыва. Вскоре уже и не замечали, как слова заменились взглядами и кивками.

– Мы и молчать умеем?

– Что ты подразумеваешь под этим «мы»? Себя? Нет, ты мне все равно выносил мозг, когда все шло не по твоему плану.

– Верно, – одобрительно кивнув, Пятый ухмыльнулся, – ведь, судя по твоим словам Папочкой из нас двоих был я.

Поперхнувшись выпитым виски, Пятый широко распахнула глаза, рассматривая довольного Пятого, чья улыбка стала еще шире.

– Чего прости?

– Можешь не утруждать себя в столь красноречивых взглядах.

За окном темнело. Посетители кафе медленно разбредались по делам, оставляя двух Пятых наедине с собой и мыслями. Они сидели молча, смотря то за окно, то кидая тяжелые взгляды в сторону бывшего напарника, переваривая услышанную информацию.

– Если встанет вопрос о том, кого нужно спасать: тебя или семью.

– Любой на твоем месте спас бы их, Пятый. Не делай из меня совсем идиотку.

– Прекрасно, что этот момент был прояснен именно сейчас. Кто и каким образом смог частично постирать мою память?

– Куратор.

– И все?

– Что-то еще?

– Ты невыносимая стерва, из которой клещами нужно выуживать информацию.

– Поверь, мой дорогой Пятый, ты куда счастливее, не помня всего дерьма, что произошло после первой встречи за пять лет после распада дуэта.

– Я уже начал вспоминать, – улыбка спала, сменяясь на холодный, прожигающий взгляд непроницаемого лица. Даже ямочки на щеках разгладились.

– Тогда я буду молиться, чтоб то, что ты узнал – было последним твоим воспоминанием о нашем знакомстве.

Пятый пил виски медленно, смакуя и тихо постанывая от удовольствия, наслаждаясь терпим привкусом на языке и губах. Пятый молчала, смотря в окно, изучающе разглядывая мельтешащие перед окнами фигуры. Недосказанность мешала возобновить диалог, желание выплеснуть пережитое захлестывало новой волной, подавляемой головной болью.

Руки Пятого постукивали по чашке, слишком много вопросов осталось, а до судного дня все меньше и меньше дней.

– Ну? Пойдем в Академию? – не скрывая удивления, девушка приподняла бровь, смотря на Пятого через стекло.

– Пустишь меня в свой дом?