Текст книги "Слуги Забытых Богов (СИ)"

Автор книги: Likitani

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Закончив свой короткий монолог, настоятель повернулся к Ринале и, оперевшись на кафедру строго на нее взглянул. Девушка же застыла на месте, стараясь не глядеть в мутные глаза мужчины, и не в силах вымолвить и слова в свою защиту. Выждав немного Теофилий тяжело вздохнул и чуть мягче спросил:

– Как давно Гуривальд одарил тебя своим вниманием?

– Уже тогда, когда я покинула родное село и перебралась в храм при городе, настоятель, – быстро ответила Ринала.

– Хм, то есть уже тогда, когда было ясно, что ты будешь клириком, – задумчиво пробормотал старик. – Может это будет открытием для тебя, но подобные вещи случаются в нашем мире. И ты далеко не первая служительница, которую я встречаю на своем веку, одаренная подобным образом.

– Так значит мой случай не единственный? – удивилась девушка, чувствуя, как груз на ее плечах стал чуточку легче.

– Нет, мне приходилось встречать клирика, что мог творить Чудеса паладинов или жреца, которому благоволили Ругивит и Остий и… даже инквизитора, которого очень любил Кор. Боги всегда были и будут себе на уме. Изредка они одаривают своей милостью и вниманием обычных людей, а также служителей Церкви. Но в этом и кроется главная загвоздка. Боги еще и очень обидчивы. Поэтому от своих слуг они требуют повиновения и почитания. Клирик не должен использовать Чудеса тех Богов, что не входят в его Малый круг! Да обычно он и не может творить ничего серьезного, но бывают и такие исключения как… ты. И это не есть хорошо.

– Почему? – напряглась блондинка.

Сочувственно вздохнув, прямо как родной дедушка, Теофилий пояснил:

– Прибегая к силам Гуривальда, который по своей прихоти одарил тебя, ты обижаешь Кора, Сиценту и Фоцисию. Рано или поздно они могут окончательно обидеться на тебя и хорошо если эта троица просто отвернется от тебя, но обычно Боги решают покарать своего слугу за неверность.

– Но… но это не справедливо! – чувствуя подступающую к сердцу горечь выкрикнула Ринала. – Гуривальд сам решил одарить меня, я его об этом не просила! Да и силой его я пользовалась лишь пару раз, чтобы спасти друзей, что в этом плохого?

– Богам этого зачастую не докажешь, – вздохнул мужчина. – Они сильны и мудры, но вместе с тем безрассудны и глухи к доводам. Одни словом Боги переменчивы, как и сами люди. Они отражение нас самих, а также всех наших желаний и надежд, но усиленное во множество раз.

Ринала, к глазам которой уже подступали слезы, на миг забыла о своем страхе и обиде и удивленно взглянула на настоятеля. Ей не верилось, что подобные речи ей говорит столь важный в жизни Церкви, пусть и только свельской, человек.

– Так вы и правда считаете, что Боги глухи и безрассудны? – неуверенно прошептала девушка.

– Я говорил не только это, но да, отчасти это правда, – твердо ответил мужчина.

– Почему? – еще больше удивилась блондинка.

– Не будь они так безрассудны или лучше сказать самоуверенны, разве допустили бы они, чтобы Прорывы возникали так далеко на севере? – горестно спросил старик. – Допустили бы они, чтобы мы, их дети, гибли в когтях этих тварей? И, в конце концов, стали бы они наказывать таких как ты и… подобные тебе, всего лишь за их желание помогать людям? Пусть и несколько иначе, чем они должны были по задумке части Богов.

– Но может они сами не могли ничего сделать? Или это их замысел, и они хотят, чтобы люди справились сами, потому что верят, в то, что мы можем? – возразила Ринала.

Грустно улыбнувшись Теофилий пробормотал короткое благословление, такими же матери провожают своих детей в дорогу, и осенил девушку священным знаком, после чего легонько махнул ей рукой. Ничего не понимая Ринала поклонилась и отступила на шаг назад, но продолжила смотреть на настоятеля. Вздохнув он все же заговорил:

– Именно на таких как ты и должна держаться наша вера – на юношах и девушках, еще не запятнанных сомнением и страхом, а не на старых брюзжащих пустозвонах, что смеют сомневаться в самих Богах. Ступай, и не обращайся более к силе Гуривальда, если конечно, тебе дорого собственное здоровье и внимание той троицы, что пока что благоволит тебе.

Поклонившись девушка наконец-то отвернулась и поспешила к выходу, провожаемая долгим замутненным взглядом старика. Как только за Риналой хлопнула дверь мужчина взял свой посох, прислоненный к кафедре, и, перед этим поклонившись статуям Богов, медленно побрел к небольшой двери в углу зала. По огромной каменной комнате стало разноситься легкое постукивание посоха, которым Теофилий проверял путь перед собой.

***

Вот уже несколько дней в подземную темницу, где томилась почти вся группа Пелея, а также около двух десятков плененных крестьян, наведывалась одна и та же тюремщица. Остатки сомнений, что еще возникали в головах некоторых из участников отряда, исчезли окончательно – почти все были уверены, что наверху и правда не осталось никого из Слуг или их учеников, кроме Улиссы, так звали присматривающую за ними девушку. За эту информацию нужно было сказать спасибо Скегги, который в своей манере, но смог разговорить девушку.

Когда около обеда, если верить тусклому лучу, что пробивался в окошечко под потолком, наверху вновь забренчали ключи и заблестел на стенах свет масляной лампы, Пелей подобрался. Его глаза уже привыкли к практически полной темноте подземелья, так что он без труда разглядел соратника и махнул ему рукой. В сумраке мелькнула поднятая ладонь северянина и паладин, чуть расслабившись, встал на ноги и как ни в чем не бывало начал разминать слегка затекшие от бездействия руки. В начала заключения мужчина еще пытался отжиматься, качать пресс и так далее, но вскоре забросил это дело – жидкая похлебка не слишком располагала к активным физическим нагрузкам.

В этот раз под землю, как и несколько раз до этого, спустилась Улисса и грозно, на сколько позволял ее высокий голосок, принялась покрикивать на заключенных. Получив свою порцию похлебки Пелей убрал ее в сторону и замер у стены, расположенной вглубь коридора темницы. С той стороны Скегги поступил точно так же.

Спустя почти десять минут тюремщица раздала пищу всем заключенным и что-то насвистывая себе под нос двинулась в обратную сторону. Подождав пока девушка подойдет Пелей отлип от стены и подойдя к решетке негромко позвал:

– Эй, Улисса!

– Чего тебе, мусор? – насупилась тюремщица, но тут в дело вступил Скегги.

С яростным криком бросившись вперед мужчина на порядочной скорости влетел в железные прутья решетки. По всему подземелью раздался грохот, сопровождаемый безумными криками северянина, мало похожими на речь человека, а также испуганными возгласами других заключенных.

Естественно не ожидавшая подобного девушка испуганно вскрикнула и отпрянула в сторону от напугавшего его звука, попутно схватив свой посох. На ее беду прыгнула Улисса как раз в сторону уже готового к этому Пелея. Рванувшись вперед мужчина до боли в плечах вжался в решетку и потянулся к девушке рукой. Кончики пальцев левой руки уцепились за ворот тюремщицы и немедля ни секунды паладин рванул ее на себя. До девушки наконец-то дошло, что задумали ее узники и она попыталась вывернуться, и ей даже удалось освободить ворот, но было уже поздно. Рывок Пелея вывел ее из равновесия и по неосторожности она сделала шаг в сторону его клетки чем и воспользовался мужчина.

Схватив девушку за плечо, паладин потянул ее на себя и с силой шарахнул об железную решетку. Улисса вскрикнула и вновь попыталась вывернуться, но ее противник был более проворен. Перехватившись Пелей прижал девушку спиной к решетке и схватил левой рукой за горло, а другой за правую ладонь ученицы Слуги, в которой она до сих пор сжимала посох. Его навершие начало разгораться, отливая тусклым фиолетовым светом, но мужчина не дал противнице провернуть то, что она задумала:

– А ну отпусти посох! – рявкнув в самое ухо Пелей и с силой дернул рукой на себя, заставив девушку вновь вскрикнуть от пронзившей правое предплечье боли. – Бросай посох, дура, пока я тебе руку не сломал!

Просунув кисть девушки сквозь решетку, паладин начал медленно выгибать ее руку в обратную сторону используя прут как опору. Улисса тут же громко закричала от пронзившей ее локоть боли и все же выпустила посох, который упал на пол камеры. Запнув его подальше в темноту мужчина перестал давить и позволил девушке облегченно вздохнуть.

– Скегги, хватит, – облегченно крикнул он все еще беснующемуся северянину. – Скегги!

– Бесполезно, он себя плохо контролирует в Божественной ярости, дай ему перебеситься, – подала голос Виг из своей камеры.

– Ладно, тогда пока займемся нашей пленницей, – вздохнул Пелей, переведя взгляд на Улиссу.

По лицу девушки бежали слезы, а нижняя губа подрагивала толи от боли, толи от обиды, так что кто-то другой может и сжалился бы и ослабил хватку, а может и вовсе бросился бы жалеть «обиженную» девчонку, но не Пелей. Он видел ее глаза, всего в нескольких пальцах от своих, и они были наполнены кипучей ненавистью, желанием разорвать своего обидчика. Паладин прекрасно знал этот взгляд – так же глядели на богачей почти все бедняцкие, вечно голодные и оборванные мальчишки из трущоб Гардаля, что находился на западе королевства Гертон, где вырос и он сам. Усмехнувшись Пелей негромко скомандовал:

– Давай ключ.

– Нет! – просипела девушка и набрав в рот слюны собралась плюнуть в лицо мужчине, но тот резко надавил на ее правую руку, которая локтем все еще упиралась в решетку. Взвизгнув Улисса закашлялась, а из ее глаз брызнули новые слезы.

– Ключ! – повторил мужчина, чуть ослабляя нажим. – Не заставляй меня обыскивать тебя!

– Да ты и не сможешь, я тебе тут же глаза выцарапаю, только отпусти, – сквозь слезы прошипела девушка и вцепилась в левую ладонь парня своей свободной рукой с острыми, словно коготки ногтями, но тут же за это поплатилась, получив новую порцию боли.

– Не выцарапаешь, если я сперва сломаю тебе обе руки, – на ухо тюремщице прошептал мужчина.

Чуть подумав Улисса как могла жалобно, но вместе с тем обвиняюще спросила:

– Но ты ведь паладин, разве ты не должен защищать людей, а не мучать их подобным образом? Я ведь тоже человек знаешь ли, разве твои Боги не накажут тебя?

Тихонько рассмеявшись Пелей кивнул куда-то вглубь коридора, к другим пленникам:

– Так вот когда ты вспомнила, что оказывается тоже человек? Скажи это всем, кого вы пленили или уже принесли в жертву. А если хочешь, чтобы тебя пожалели, то пойдем сходим до Сикилии, она у нас клирик, вот эти ребята помогают и сострадают всем, кому ни попадя. А я паладин и пусть, и не инквизитор, но таких как вы буду убивать с не меньшим рвением. И мои Боги лишь одарят меня за это своей милостью. А теперь ключи, живо! Или тебе придется распрощаться с правой рукой.

Всхлипнув девушка ногой подцепила тележку, на которой развозила еду пленникам, и левой рукой сняла ключи с торчащей из телеги жерди, на которой они висели вместе с масляной лампой. Протянув связку Пелею девушка, вся напряглась, явно готовясь рвануться прочь, когда его хватка ослабнет, чего мужчина допустить не хотел. Чуть повозившись он перехватил горло девушки локтем левой руки, а ладонью схватил правую руку тюремщицы и лишь после этого забрал у нее ключи.

– Эй, Скегги, очнулся? – крикнул он наконец-то затихшему мужчине.

– Вроде да, – ответил северянин с легким стоном поднимаясь с пола. – Ох, кажется я неслабо об решетку приложился, уф… У нас хотя бы получилось?

– Ага, держи! – скомандовал Пелей и бросил соратнику связку ключей.

Улисса в его руках слабо дернулась, но не смогла помешать броску. Обреченным взглядом девушка наблюдала за тем, как северянин отпер замок и вышел из своей клетки, подмигнув ей, после чего повернулся к своему лидеру.

– Сперва остальных наших, потом меня, а дальше крестьян, – распорядился паладин, на что Скегги только кивнул и бросился выполнять приказ.

Спустя минут десять все камеры были отперты и команда Пелея, а также почти два десятка крестьян и теперь уже бывшая тюремщица, собрались в коридоре темницы. Присев перед связанной девушкой паладин еще раз ее оглядел и немного помедлив, чтобы в глазах Улиссы успел разгореться огонек обреченности, заговорил:

– Значит так, сейчас ты говоришь нам где находиться арсенал, а также где и сколько тварей осталось в замке. Говоришь правду! Сики, проследи за этим. Не будешь создавать нам лишних проблем, в том числе пытаться сбежать или завести в ловушку, и мы сохраним тебе жизнь. Все ясно?

Улисса что-то невнятно буркнула и отвернулась, но Пелей ухватил ее за подбородок и с силой повернул к себе:

– Тебе все ясно? – процедил мужчина.

– Да, – громче ответила девушка, после чего паладин ее отпустил.

– В таком случае начнем допрос. И помни – будешь обманывать, и я могу решить, что тебя будет проще вести за собой со сломанными руками.

***

Две последние седмицы, или чуть больше, что, впрочем, было не важно, ведь для него время текло несколько иначе, чем для людей, он куда-то брел. О том почему нужно было идти именно сюда он и сам не понимал, просто знал, что его дом остался где-то в этой стороне. А еще где-то там осталась и мама, воспоминания о которой успели смазаться. Все, что он помнил это ее белоснежную шерсть, так приятно пахнущую молоком и сеном, служившим им подстилкой, теплый язык ласково вылизывающий его мягкую шерстку, а также длинный хвост за которым они гонялись вместе с братьями и сестрами.

И вот, спустя столько дней скитаний по абсолютно незнакомым ему местами и разграбленным людским поселениям, он все же смог добраться до родной части леса. Сам воздух и даже земля здесь пахли как-то по-своему, по-домашнему. Непонятно откуда у него вновь взялись силы, как будто и не было этих двух голодных и холодных седмиц, когда приходилось прятаться буквально от всего живого, а в некоторых случаях и мертвого. Взволнованно поскуливая он сорвался вперед, стремясь добраться до дома, который ощущал всего в паре верст впереди.

Его резвый бег закончился на опушке. Даже отсюда ему, еще совсем молодому и чуточку глупому, было ясно, что столь привычных людей в деревне не осталось. Всюду царило запустение и разруха – бродившие тут и там хищные звери, падальщики и редкие чудища громили склады, погреба и амбары опустевшего поселения. Кое-где валялись трупы забытого в спешке скота, несколько домов и вовсе были сожжены, а идолы на вершине холма кто-то растащил в разные стороны, хорошенько перед этим над ними надругавшись.

Не зная, что теперь делать он, по широкой дуге, принялся обходить деревню. Все что пришло в его голову – это попытаться добраться до родного дома, в надежде найти там подсказки где искать маму и людей, которым та больше всего доверяла.

Каким-то чудом ему удалось добраться до избы практически на вершине холма, оставшись при это не замеченным. Мародерствующие по деревне хищники были слишком заняты, чтобы обращать внимание на него, крадущегося вдоль заборов и по канавам. Забравшись в родной двор через подворотню, он жалобно заскулил и бросился к дощатой хибаре, где когда-то ночевал вместе с мамой, братьями и сестрами. Какого же было его разочарование, когда, ворвавшись внутрь через откинутую шкуру, он не обнаружил внутри не то что никого из родных, но даже их запахов, уже успевших исчезнуть. Сейчас их перебивала тяжелая, будто стелющаяся по земле вонь грязной шерсти, навоза и чего-то очень похожего на человеческий пот, хоть и с более звериным оттенком. Вздрогнув он испуганно заскулил и принялся отступать назад, наблюдая как в глубине его старого дома начало что-то подниматься.

Вглядевшись в сумрак, он смог разглядеть практически человеческие очертания устроившегося здесь существа. Во всяком случае руки и ноги у незнакомца были на месте, хотя последние и оканчивались копытами. Странности начинались при взгляде на тело, что ближе к груди было покрыто короткой бурой шерстью, на хребте и вовсе переходившую в жесткую щетину. Морда существа тоже мало напоминала человеческое лицо: уши сместились чуть вверх и стали более мясистыми и крупными, щеки обрюзгли, зубы стали куда крепче, а парочка из них и вовсе превратилась пусть и в короткие, но бивни. Маленькие черные глазки недовольно щурились на ворвавшегося в его логово щенка из-под практически исчезнувших надбровных дуг, но самым заметным на этой морде, конечно же, был здоровенный, сопливый пятачок вместо носа. В глубине псарни замер получеловек-полукабан, который, судя по недовольному похрюкиванию, собрался разделаться с разбудившим его щенком.

Разок тявкнув на свина, в дань уважения полученным от предков инстинктам, он рванул из псарни наутек. За спиной злобно завизжал враг, с крыши дома сорвалась громко каркающая ворона и он, уже осознавая, что вся деревня теперь знает о его появлении, вырвался на улицу через ту же подворотню.

Времени думать не было, за спиной уже звучали тяжелые шаги свина, у одного из соседних домов маячил толи обычный волк, толи волкул, а от другого медленно брел один из этих дурно пахнущих людей, что умели превращаться в зверей, поэтому он бросился обратно к лесу. Ему повезло, что дом его бывших хозяев находился почти на окраине деревни, но не повезло, что холм с этой стороны был куда более обрывистым. Пару раз во время спуска он срывался и кубарем катился вперед, но каким-то чудом умудрялся вскочить и продолжить бег, стараясь не оглядываться. Он и без этого чувствовал, что за ним идет хоть и не вся деревня, но порядочная часть засевших в ней монстров это точно.

К сожалению, его короткие, еще детские лапки оказались не столь быстры как хотелось бы. Из леса, до которого оставалось не больше трех десятков саженей, возник волкул, и довольно облизываясь пошел в его сторону. Замерев на месте, он взволнованно заскулил и обернулся, но заметив, что с холма, окружая его, спускалось еще несколько тварей, повернулся обратно к волкулу. Шансов проскользнуть мимо этой шестипалой твари у него было безумно мало, но куда больше чем если броситься назад.

Но тут откуда-то со стороны чащи налетел сильный порыв ветра, заставив почти всех преследователей, а также их жертву, испуганно поежиться, почувствовав в нем какую-то силу. Заметив какое-то странное шевеление, он оторвал взгляд от не спешащего атаковать волкула и перевел его на опушку, на которой происходило что-то странное. Казалось, будто сами деревья и кустарники расступались, пропуская кого-то вперед. Вот колыхнулась и приподнялась ветка рябины, всего в паре саженей от опушки, тут отодвинулись в сторону веточки молодой сосны, а здесь услужливо расступились заросли малины. Пара мгновений и на опушку вышел… человек.

Вышедшим к деревне оказался парень лет двадцати. Ростом около сажени с четвертью, очень коротко, почти на лысо подстриженный, в одежде из шкур, украшенной перьями и цветными бусинами, а также с посохом на конце которого висело несколько птичьих и змеиных черепов, глазницы которых тускло светились зеленоватым светом. Лицо у него было скуластое и чуть смуглое, что выдавало в нем брильемца. Нос был с легкой горбинкой и весьма тонкий, как и губы, которые слева пересекал длинный, до самого подбородка шрам. Недовольно скривившись, от чего шрам странно искривился, парень негромко спросил:

– Что происходит?

Он, все еще изучавший незнакомца, вздрогнул, вдруг осознав, что понял его слова. Судя по странному шевелению, что пробежало по рядам тварей, они тоже, все до единого, поняли странного парня.

– Прочь, – негромко скомандовал парень, бесстрашно шагая вперед.

Волкул на его пути недовольно зарычал, неожиданно постаравшись вложить в свой рык куда больше смысла чем обычно:

– Уходи, человек! Мы не тронем тебя… Но щенок наш!

– Зачем он вам? – удивился парень, разглядывая волкула, из чего стало ясно, что он прекрасно понимал замершего перед ним короля волков.

– Он – добыча. Забрался в деревню. Теперь умрет!

– Зачем? – повторил незнакомец. – Он не насытит твоей брюхо.

– Насытит мой разум! Уймет жажду погони! – рыкнул зверь.

– Если желаешь погони иди в лес и поохоться. Почему не сделаешь этого?

– Не должен говорить… Должен охранять… – из рыка волкула разом пропали все краски, коих в нем и так было немного, а сам он замер, глядя в одну точку.

– Хм, – парень присел перед зверем и попытался заглянуть тому в глаза, но тот очнулся и отпрянул прочь, хотя человеку все и так было понятно. – Ожидаемо. Твой разум пленили Ложные Боги.

Спокойно пройдя мимо волкула, парень подошел к нему, все еще испуганно жмущемуся к земле меж двух огней. Его спокойный и безразличный взгляд чуть смягчился и человек как мог ласково спросил:

– Ты один? Где твоя семья? Понимаешь меня?

– Да, – негромко тявкнул он, на что парень поощрительно кивнул и на него тут же обрушился поток взволнованного лая и испуганных поскуливаний. – Моя мама… потерял ее… Когда забрали другие люди… Чужие… Увезли из Леса… Когда вернулся мама исчезла…

– Она дальше в Лесу с хозяевами, – кивнул ему человек, сумевший разобрать его несвязную животную речь. – Я не могу отвести тебя к ней сейчас. Если вернусь уже не смогу снова улизнуть… Пойдешь со мной?

– Пойду! – тявкнул он, чувствуя, как в его маленьком сердечке начала разгораться надежда. Его необъяснимо тянуло к этому странному человеку, который умел разговаривать с животными, так что предложение этого парня он принял не раздумывая.

– Вы не уйдете! Теперь наша добыча… Вы оба, – рыкнул волкул за спиной человека делая к нему шаг. Твари с другой стороны отозвались согласным ворчанием и тоже двинулись к парню.

Устало вздохнув человек огляделся и вынул из кармана костяные четки. Пару раз крутанув их на пальце он негромко заговорил поочередно, тыкая пальцем в наступающих тварей:

– Ганхай, – начал парень с полусвина-получеловека, – три волка, пара волкулов и приспешник Слуги Ложный Богов. Уходите. В этом Лесу вам не победить.

Волкул, затаившийся за спиной парня, не воспринял всерьез его слова и безмолвно бросился вперед. Но человек даже не глядя в сторону противника, махнул своим посохом и лапы зверя опутали взметнувшиеся вверх лозы хмеля, которого еще секунду назад здесь не было. Спокойно обернувшись к зверю, он прошептал несколько слов на старобрильемском языке и прикоснулся ко лбу волкула правой рукой, в которой держал четки. Дернувшись волчий король припал к земле, но через секунду поднялся удивленно поглядывая вокруг себя.

– Что со мной было? – скорее испуганно, чем угрожающе, рыкнул шестипалый волк.

– Помутнение разума. Ты отвернулся от создателя и служил Ложным Богам, – пожал плечами парень, отворачиваясь и бросая чуть обеспокоенный взгляд на черепа у окончания посоха. Когда он вызвал хмель глазницы одного из них потухли, так что сейчас в его распоряжении оставалось еще четыре.

– Отвернулся… от владыки Ухтана? – пораженно спросил волкул, высвобождаясь из отпустившего его хмеля.

– Именно.

Волчий король недовольно зарычал и встал рядом с парнем разглядывая напрягшихся зверей перед ними.

– Я готов разорвать того, кто это сделал, – яростно рыкнул волкул, готовый сорваться на бывших союзников, несмотря на то, что их было гораздо больше.

– Сперва прогоним этих, – холодно приказал парень, а затем повернулся к замершему рядом с ним щенку. – Будь рядом и не бойся. Ты в безопасности.

Радостно тявкнув он поспешил за своим новым хозяином, нисколько не сомневаясь в правдивости слов. Да и как тут усомнишься, когда так пугавшие его твари сами в страхе разбегаются, от идущего в их сторону человека?