Автор книги: Лиэлли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Ах, уже было бы легче, если бы он никак не отреагировал на его признание, сказанное в лихорадке. Может быть, повезет, и он посчитает это бреднями больного?
Три месяца мучительных раздумий и гаданий на пустом месте. Вздрагивая от каждого шороха, пугливо озираясь, — вдруг Он приехал?
Все валится из рук, и раб не в состоянии что-либо делать. Нервные окончания вибрируют от постоянного перенапряжения. Так недолго и параноиком стать…
Три месяца ожидания и страха. Он вернется, ведь правда? Пограничные заставы… это не так страшно, там идут мелкие стычки между пограничниками и королевскими патрулями. Тогда почему же Его так долго нет?!
И снова бессонные ночи, и снова слезные молитвы.
Сохрани Его для меня. Верни Его мне. Умоляю.
Три месяца вынужденной депрессии и диеты. В горло не лезет даже маленький кусочек. Сердце то тревожно замирает, то стучит как бешеное, бьется, как пойманная в расставленные умелым охотником силки птица.
Юноша стал тенью прежнего себя. Настал черед любовной лихорадки, хотя, казалось, он прошел уже все ее стадии, от самой мучительной, до просто болезненной. И смирился с тем, что никогда не сможет получить Его так, как ему хочется. Но оказалось, что не все. Наступила стадия Признания.
Смешно, но он не может сосредоточиться ни на одном деле. Слоняясь призраком по коридорам пустынного замка в мучительном ожидании, наплевав на все правила, он днюет и ночует в спальне хозяина, ожидая его прихода, словно верный пес. И под конец уже все равно — прогонит или приласкает. Надоело мучиться. Надоело терзаться. Хочется, чтобы все уже решилось…
Три месяца…
И наконец, в пасмурный день, когда за окном завывала вьюга, когда бесновался ветер, а день превратился в ночь, Риэль, несмотря ни на что, услышал цокот копыт по камню, которым была выложена мостовая, ведущая к воротам замка. Ржание боевого коня хозяина — Кайна, он не спутал бы ни с чем. Требовательное, громкое и призывное. Значит, что-то не так. Руки враз затряслись, а колени задрожали от волнения и липкого страха.
Путаясь в собственных ногах, тяжело дыша, юноша вихрем вырвался из хозяйской спальни, преодолев бесконечный холл с портретами предков таль-герцога Аэльтрея как никогда быстро. Спотыкаясь на каждой ступеньке, он настежь распахнул тяжелые двери Большого Зала и выскочил на улицу в одной легкой рубашке и штанах. И во все глаза уставился на силуэт всадника, восседавшего на огромном коне.
— Хозяин!
Верный раб бросился к своему лорду. И в этот момент все страхи, терзавшие юношу эти три месяца, потеряли значение и безропотно отступили на задний план. Хозяин был ранен.
Это видно по тому, как он держится в седле. Сгорбившись, едва придерживая обвисшие поводья в ослабевших руках. Нет той величественной королевской посадки умелого всадника, которой так гордился Риэль. Все, что бы Он ни делал, как бы ни выглядел, как бы ни вел себя — вызывало в юноше глубокую и горячую гордость. Пусть Он и не принадлежит ему, но Он его возлюбленный. И невозможно не гордиться человеком, которого любишь так сильно. И сердце вновь и вновь замирает в груди, с трепетом отзываясь на каждую улыбку, на каждое слово и изящный аристократический жест…
— Риэль… — выдохнул мужчина и начал заваливаться вбок.
Поводья упали, Кайн нетерпеливо забил огромным копытом, бешено вращая глазами и прядая ушами.
Юноша успел подхватить бессильно соскользнувшего с седла господина, не дав ему упасть на землю.
— Хозяин! — испуганный шепот сорвался с искусанных губ.
Но герцог уже его не слышал, потеряв сознание. И последней его мыслью было облегчение:
Я дома. Я добрался. Риэль.
Два дня на грани жизни и смерти. Два дня лихорадки для Него и две бессонные ночи для Риэля. Находясь между сознанием и бредом, таль-герцог успел сообщить, что проклятые пограничники привели с собой боевого мага. Рана на боку — получена боевым заклятием. Задело. Не успел. И заговоренная стрела пролетела навылет прямо под сердцем, только чудом не задев легкое.
Обе раны получены магическим путем. И понадобится не одна неделя, чтобы залечить их.
Да что там… Если вообще удастся залечить.
— Проклятье! — герцог метался по постели, бормоча ругательства и отдавая команды несуществующим солдатам.
Такого беспокойного больного еще поискать. Риэль сидел возле его кровати, утирая ему тряпкой влажный лоб и успокаивающе напевая. Он обнаружил, что его голос ненадолго вырывает герцога из лихорадки, давая измученному сознанию расслабиться и погрузиться в благословенное забытье.
Не раз и не два он слышал имя госпожи.
— Иль! Ильдэйн!
Его зов резал по сердцу. Что Он видит, находясь там, один, во тьме? Какие кошмарные сны преследуют Его? Видит ли он вновь смерть жены, а может, держа в руках смертоносные клинки виальдэ, Он вновь сражается со своими врагами на Багряном Поле во славу своего короля, срывая в его честь победные лавры и защищая родную землю?
Наконец на третий день герцог успокоился. Тренируясь целый год как проклятый, он закалил свое тело. А дух все еще не сломили даже боль потери любимой и наследника. Пусть он почти заледенел в своей боли, но еще не сдался, нет.
Зайдя в опочивальню герцога, Риэль не обнаружил того в постели. Он сразу же направился в Сиреневую Гостиную — единственное место, где его хозяин мог быть.
— Хозяин… Вам нельзя вставать, — пробормотал юноша, пряча глаза, пока шел к креслу, сокрытому пологом полутьмы, чтобы поставить на стол поднос с поздним ужином.
Герцог только неопределенно покачал головой.
Риэль вздохнул, все еще не в силах унять дрожь. Два дня и две ночи он не спал, остерегая сон своего господина, борясь за его жизнь. Приезжал местный маг-лекарь, он сумел вытравить из ран осадки боевого магического заклятия. Какое облегчение тогда ощутил Риэль! Герцог забылся наконец здоровым сном.
И вот сейчас он сидит в своем излюбленном кресле как ни в чем не бывало. Измученный, осунувшийся, побледневший, слабый, как новорожденный котенок, но все же… Все же Хозяин. Все же герцог. Все же Он.
И разом вернулись все страхи, волнения и переживания за свою дальнейшую судьбу. Кусая и без того истерзанные губы, юноша старался унять дрожь в руках, пока раскладывал тарелки на подносе и набирал порцию жидкого бульона, что сварила их заботливая повариха. Что же будет? Что же будет? О, проклятье Темных!
Он огорченно, почти до крови прикусил нижнюю губу, когда часть ароматной горячей жидкости расплескалась мимо тарелки. Не помогал его спокойствию и пристальный взгляд серых глаз, что наблюдали за ним так внимательно и изучающе. Он с трудом удерживался от желания сжать кулаки и броситься вон из комнаты или кинуться на колени и тут же умолять не прогонять его за так опрометчиво сорвавшиеся слова признания.
— Вам… надо поесть, — едва слышно пробормотал хриплым голосом Риэль, все так же пряча глаза. — Вы очень слабы…
Ответа он, как и обычно, не услышал. Тогда юноша осмелился кинуть на хозяина быстрый взгляд — тот сидел в кресле, слегка расставив ноги и сложив перед собой руки в замок, упираясь локтями в мягкие подлокотники. Грудь и талия перебинтованы. Глаза — глаза прирожденного хищника — неотрывно следят за ним. И стало враз неуютно. А еще это гробовое молчание… Смотрит и молчит. Ноги подкашиваются и сердце замирает.
И наконец раб с облегчением слышит:
— Налей вина.
Коротко, отрывисто, спокойно. Ничего же не изменилось в Его тоне? Он давно уже научился улавливать малейшие изменения в Его интонации… Не изменилось? Нет… Или да… О, тьма! Как же это мучительно — гадать.
Повинуясь, юноша медленно взял бутылку и, распечатав ее, осторожно поднес горлышко к бокалу, придерживая бутыль за дно. Но пальцы так дрожат…
Риэль издал какой-то странный сдавленный звук, когда бутыль выскользнула из его рук и полетела на пол. Лишь молниеносная реакция хозяина спасла ее от битья. Герцог поймал ее почти у самого пола. Все произошло мгновенно — в какие-то доли секунды. Риэль успел уловить, как болезненно поморщился хозяин, когда сделал это резкое движение, чтобы поймать бутыль.
Голубые глаза расширились от легкого страха и волнения.
Герцог медленно распрямился, со вздохом откидываясь на спинку кресла и вжимаясь в мягкие подушки. Закрыл глаза, успокаиваясь и пытаясь унять боль.
— П-простите… — потерянно прошептал раб.
Хозяин осторожно поставил бутыль на стол и мотнул головой.
Неужели не замечает состояния своего слуги?! Неужели так слеп? Или ему все равно? Или… ну что…
Риэль терялся в мучительных догадках, попеременно то леденея от страха, то загораясь в волнении.
— Нальешь?
Спокойный вопрос резанул по ушам.
— К-конечно, хозяин, — шепнул Риэль, яростно встряхнув головой.
Дурацкие неуклюжие пальцы! Какого Темного они дрожат?!
Наконец ему удалось налить вино и не разлить ни капли. Он протянул бокал хозяину, ощутимо вздрогнув, когда теплые пальцы накрыли его собственные. В противоположность ему — почти ледяные.
Хозяин ничем не дал понять, что замечает странное поведение своего раба, продолжая вести себя как и обычно.
И внезапно он задал вопрос, заставивший Риэля заледенеть от горького отвратительного страха:
— Выпьешь со мной?
Вино. Напиток благородных. Напиток аристократов. Низкие рабы и прислуга недостойны пить его. Они могут лишь налить его для своего хозяина. Если рабу и предлагают выпить вина, то только в двух случаях. Когда хотят унизить и поиздеваться. Этот случай крайне распространен среди многих жестоких господ, которым доставляет извращенное удовольствие самоутверждаться за счет людей, не способных постоять за себя в силу их положения. Второй — когда признают в рабе равного. И значит — отпускают от себя. Свободен.
— Н-нет… Вы не можете… — мертвенно побледнев, юноша отшатнулся от своего господина.
На глаза против воли выступили слезы. Он яростно затряс головой, ненавидя себя за эту зависимость, за эти слезы, за этот липкий, невообразимо мерзкий страх стать ненужным.
В серых глазах мелькнуло искреннее удивление.
Ноги окончательно подкосились, и юноша вынужденно опустился на колени перед своим хозяином.
— Я вам… больше… не нужен? — прошептал Риэль дрожащими побледневшими губами.
========== Спасибо ==========
Отчего молчишь, отчего не смотришь? Отчего ты прячешь свой робкий взгляд, когда я так хочу его поймать? Зачем дрожишь, зачем стараешься скрыться от меня?
А я хочу увидеть, что ты скрываешь в глубине своих глаз. Почему не позволишь мне заглянуть? Почему не позволишь убедиться самому? Почему не разрешишь хоть мимолетно соприкоснуться с твоим чудом?
Ты не даешь мне поймать твой взгляд. И хочется вскочить с кресла, взять тебя за подбородок, заставить поднять голову, и самому заглянуть в твои голубые глаза.
Твои руки так трясутся. Волнуешься? Боишься? Не понимаю. Правда, не понимаю.
Ох, тьма! На секунду в глазах появляются вспышки от резкой, пронзившей грудь боли. Проклятье. Успеваю словить бутылку у самого пола, но чуть не выпадаю с кресла. Стараясь дышать равномерно, откидываюсь на спинку, погружаясь в мягкие подушки. И постепенно боль утихает. Слегка приподняв отяжелевшие веки, замечаю твое испуганное лицо.
— П-простите… — лепечешь ты.
С трудом качаю головой и осторожно, стараясь не делать резких движений, ставлю бутыль обратно на стол. Грудь все еще ноет.
Ну что ты так на меня смотришь? И в голубых глазах твоих я вижу смесь сомнения, замешательства, удивления и страха. Никак не могу понять, чего же ты страшишься, Риэль. Может, сам скажешь? И тогда я не буду теряться в бессмысленных догадках.
Хочу начать разговор… но не знаю, с чего же мне его начать. Может быть, если ты выпьешь со мной, нам обоим будет легче?
— Выпьешь со мной?
Твоя реакция меня снова удивляет. Отпрянул, как от чумного. Что не так?
Что это? Слезы? О, проклятье! Почему ты плачешь? И смотришь с таким ужасом? Что я не так сделал?
Вздрагиваю, когда ты буквально падаешь передо мной на колени. Я в растерянности.
— Я вам… больше… не нужен? — шепчешь едва слышно побледневшими губами.
Смотришь на бокал вина в моих руках, словно на ядовитую змею… Бокал вина… Тьма! Я глупец. Осторожно отставляю бокал на столик.
Риэль лишь секунду стоял в ступоре. Но выносить даже такой маленький промежуток времени это неведение, повисшую паузу между ними, было выше его сил. Одним плавным движением юноша перетек к ногам своего господина, вцепившись в подлокотники его кресла и запрокинув голову вверх. Глаза полные слез с отчаянием впились в бледное аристократическое лицо.
— Хозяин! Вы не можете отпустить меня! Разве я плохо вам служил? Я клянусь, что мои чувства не станут помехой, и я… Хозяин, только не прогоняйте! Я сказал это в минуту слабости и… Простите, хозяин… — раб опускает голову, плечи его поникли.
— Риэль. — Поток его слов прервал мягкий, но властный голос.
Юноша с надеждой смотрит вверх.
— Кому ты служишь? — раздается неожиданный вопрос.
— Тебе, хозяин, — незамедлительно отвечает раб.
— Имя твоего господина, — жестко произносит герцог.
Риэль с трудом выпускает подлокотники из своей хватки и упирается в пол руками, боясь упасть, хотя и так сидит. Поникнув головой, он упрямо молчит. Светлые волосы закрывают его лицо, не давая увидеть эмоций. И беззвучно слезы капают на пол, впитываясь в каменную плитку.
— Таль-герцог Аэльтрей. Аэль… — наконец шепчет юноша едва слышно. Сквозь онемевшие губы с трудом протискиваются слова.
Все. Это конец. Господин спрашивает имя. Он хочет, чтобы его раб назвал его по имени! Он напишет Вольничью. И руки сжимаются в кулаки, скребя по камню ногтями.
— Не то, — властно произносит хозяин.
И у Риэля с покорностью и обреченностью вырывается:
— Гил… Моего хозяина зовут Гил.
Несколько ударов его сердца стоит тишина. И внезапно юноша ощущает, как жесткие стальные пальцы берут его за подбородок, вынуждая поднять голову. Паника. Он не хочет показывать свои слезы даже любимому хозяину, хотя тот уже их видел.
— Запомни это, — неожиданно мягко говорит герцог и со вздохом откидывается обратно, морщась от боли.
Риэль неверяще смотрит. Настороженно.
— Хозяин, то есть вы не…
— Гил!
От легкого окрика юноша прикусывает губу и снова опускает голову.
— Гил… — повторяет он тихо и неуверенно.
Как это странно называть Его по имени. Рабу не дозволено называть господина тем именем, которым его зовут его родные и близкие. Для друзей его хозяин Аэль. Для домочадцев — Гил. А теперь хозяин хочет, чтобы и он называл его Гилом… Что бы это могло значить?
— Вы не собираетесь отпускать меня? — робко спросил Риэль.
Хозяин нехотя открывает глаза и внимательно смотрит на него.
— Ты моя собственность, Риэль. Я никуда тебя не отпущу, — спокойно произносит он.
И радость, и облегчение волна за волной окатывают уставшую, мятущуюся душу. Где-то в груди появляется сгусток тепла, и сердце раскрывается, пуская невидимые золотистые нити, которые тянутся к человеку, сидевшему в кресле.
Риэль поднимается с пола. Еще минуту назад он чувствовал себя разбитым и ненужным. И вот, всего пара слов, а ему кажется, что он готов свернуть горы…
— Хо… Гил… — бормочет смущенно. — У вас бинты кровью пропитались. Позвольте мне наложить новую повязку?
Едва заметный жест рукой, и Риэль стрелой вылетает из гостиной, чтобы принести чистые бинты. Он чувствует себя необыкновенно счастливым. Вернувшись через минуту, нерешительно застывает возле кресла.
— Возможно, хоз… вы перейдете на диван? — вежливо просит он, пытаясь сдержать предательские радостные нотки в голосе.
Хозяин согласно кивает и, опираясь на подлокотники, пытается встать. Риэль, обрадованный очередной возможностью прикоснуться к нему, подскочив, осторожно поддерживает за талию, помогая встать. Тяжелый. Но тяжесть приятная. Будь у него возможность, он бы никогда Его не отпускал. Но хозяин садится на диван, и Риэль поспешно подкладывает подушки ему под спину. Впереди открывалась восхитительная перспектива ухаживать за любимым… И похоже, ухаживать долго. А его признание? Вопрос вертелся на кончике языка. Хозяин повел себя так неожиданно… Не прогнал. Не стал сторониться. Но позволил называть себя по имени и даже предложил выпить с ним вина!
И радость в затрепетавшем сердце никак не желала униматься. Хотелось петь и плясать, и как-то незаметно для себя самого Риэль начал мурлыкать себе под нос какую-то нежную мелодию, пока снимал старые бинты, пропитанные кровью, и накладывал новые. Раны хозяина все еще выглядели ужасно, но было ясно, что он выздоровеет. Маг-лекарь сделал свое дело, и теперь все зависело от самого больного. Сила духа, воля к жизни, крепость тела — все это поможет ему выздороветь максимально быстро.
Кончики пальцев порхают, едва задевая белую кожу, и Риэль замирает от каждого такого мимолетного прикосновения. Ему и во сне не снилось, что он может быть так близко… Глупое сердце бьется все быстрее, наполняясь счастьем. Разве можно быть счастливее?
