Текст книги "Подари мне свое чудо (СИ)"

Автор книги: Лиэлли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Хозяин подтянулся на руках, принимая сидячее положение, и прислонился к подушкам. Облизал пересохшие губы. Согнул ноги в коленях, прижимая их к груди и неосознанно принимая позу беспомощности и отчаяния. Он все глубже и глубже погружался во тьму. Он запутывался в сетях своего горя. И не было больше того задорного огня, той неудержимой, сметающей все на своем пути, столь же прочной, что и сталь виальдэ, воли к жизни. Кукла. Риэлю стало жутко. Он не мог видеть своего хозяина в таком положении. Было больно смотреть на это. Тень — вот что осталось от могучего лорда Северных земель… К чему стремиться, зачем жить? Наследника нет. О том, чтобы жениться вторично, претит сама мысль и тянет опорожнить содержимое своего желудка. В его сердце навсегда поселилась любовь только к одной женщине на земле, той, что почила два года назад, нежной фиалке — леди Ильдэйн. С отвращением отшвырнув от себя одеяло, превратившееся в душившую его змею, лорд уперся локтями в согнутые колени и закрыл лицо руками. — Говори, — глухо произнес он. — Говори и не останавливайся, Риэль… И Риэль говорил. Всю оставшуюся ночь. Он не помнил, о чем говорил, но он не останавливался ни на минуту. Горло болело, голос охрип, но он продолжал рассказывать все, что взбредет в голову. О своей жизни, о том, что творится в замке, как хорошо в деревне летом, где он жил, и как… На секунду Риэль осекся, осознав, что чуть не выболтал хозяину о своих чувствах, но тут же продолжил еще быстрее, бормоча сам не зная что. Уже не понимая, о чем говорит, он начал петь. И наконец, кажется, подействовало. Хозяин расслабился, откидывая голову на подушки, закрыл глаза. Задышал ровнее. И гроза за окном поутихла… Мерный голос раба убаюкивал, успокаивал взвинченные нервы, прогонял глухую боль, свернувшуюся в сердце гадким змеиным клубком скользких щупалец страха и отчаяния. Он мягко и ненавязчиво вплетался в его хаотично мечущиеся мысли, приводя в порядок разгоряченную голову, отгоняя ненадолго липкий страх и беспросветную тьму. Он не вслушивался в смысл слов, не пытался уловить его, просто наслаждаясь тихим успокаивающим голосом. Чудесное пение усыпляло… Дарило долгожданный покой и сон. Таль-герцог сам не заметил, как погрузился в мир сновидений. Впервые за два года он спал спокойно и без кошмаров. Заснув под самое утро. Риэль поднялся с кресла, не переставая напевать охрипшим голосом, и осторожно накрыл господина шелковой простыней. Налил себе в стакан воды из ночного графина. И помедлив, отпил с того края, которого касались губы хозяина. Уходить не хотелось. Он вернулся в кресло и, забравшись в него с ногами, свернулся в клубочек. Глаза слипались. Он совершенно выдохся, но был как никогда счастлив. Это была первая ночь, которую он провел в покоях своего господина. ========== Неожиданность ========== Стараясь слиться с тенью от стены, Риэль тихонько пробирался во внутренний дворик, не желая отвлекать своего хозяина от тренировок. Иногда он чувствовал какую-то необъяснимую ревность, наблюдая, как смертоносный вихрь стали кружит вокруг мужчины, отсекая его от всего остального мира. Мелькают узкие полоски виальдэ, взметается воздух, и каждый шаг перетекает танцующей поступью в новую позицию… Хозяин не просто тренировал свои навыки, оттачивая дивное искусство владения виальдэ. Он танцевал. Тек. Сливался с воздухом, с землей, отдаваясь стихии боя и стали, выстраивая своими клинками точный и незабываемый смертельный рисунок. Как бы не старался Риэль быть незаметным, секунда — и острие клинка замерло в нескольких дюймах от его горла. Хозяин заметил его поползновения. Юноша чуть не выронил кувшин с водой от неожиданности. Руки предательски задрожали, но он не издал ни звука. Он осторожно приподнял голову, отодвинувшись подальше от смертоносного клинка, и безмолвно протянул хозяину кувшин с холодной водой, опустив взгляд. Мужчина расслабился, так же молча забрал кувшин и осушил в несколько глотков, не обращая внимания на то, что вода льется вниз, стекая по обнаженной груди. Он пил быстро и жадно. Оставшуюся воду вылил себе на голову и протянул кувшин обратно, только сейчас убрав от горла раба свой клинок. — Прости. Рефлексы. Риэль только склонил голову, слегка пожав плечами, и поежился. — Хозяин… Мужчина бросил на него вопросительный взгляд. Раб поспешно опустил глаза. Невыносимо… невыносимо смотреть на него. Эти бриллиантовые капельки так красиво переливаются под лучами солнца в его волосах цвета воронова крыла… И так соблазнительно стекают по мускулистому животу… Хотелось подойти, встать перед ним на колени и поймать каждую такую каплю языком. Риэль попытался представить себе реакцию хозяина и чуть не задохнулся от страха. Если бы он сделал подобное, то наверняка виальдэ уже отсекли бы его язык. — Пришли крестьяне, — охрипшим шепотом проговорил юноша. — Они просят вас… нет, умоляют. — О чем? — как-то глухо и равнодушно спросил герцог. — Чтобы вы благословили посевы в этом году. Снопы уже скоро нужно будет убирать. Колосья созрели. Хотя бы в этом году вы должны провести Осенний обряд… — Я не могу, — спокойно ответил он, поворачиваясь к нему спиной и направляясь к выходу из тенистого дворика. Осенний обряд нужно проводить в хорошем благодушном настроении, чтобы твое счастье передалось урожаю, чтобы он был богатым и щедрым. Но вот уже два года хозяин игнорировал эти обряды по вполне понятным причинам. Проведи он его — и все посевы бы сгнили… Риэль поставил кувшин на скамью и бросился догонять хозяина. — Мой лорд! — он тронул его за плечо и тут же отдернул руку, словно ошпарился кипятком. Мужчина обернулся. Риэль растерянно смотрел ему в глаза, ком застрял в горле, мешая словам протолкнуться и соскользнуть с губ. — Вы должны… — пробормотал он. — Пожалуйста. Хотя бы в этом году. Хозяин долго смотрел ему в глаза. Секунда или минута — показались рабу вечностью. Что сподвигло его изменить свое решение, Риэль не знал, но хозяин неожиданно кивнул. — Мне сопровождать вас? Снова кивок. И затем таль-герцог ушел со двора, провожаемый взглядом своего раба. Риэль шагал рядом с неспешно плетущейся лошадью хозяина, иногда задевая плечом его бедро. В такие моменты он внутренне весь замирал, и только через минуту его отпускало. Тогда он глубоко вздыхал, ненадолго закрывая глаза и стараясь не сбиться с шага. Он не думал, что простая прогулка по полям среди крестьян окажется для него такой пыткой. Он буквально ощущал тепло, исходящее от его хозяина. Крестьяне бросали на них любопытные взгляды. Они давно не видели своего лорда. Только когда таль-герцог отлучался из замка, люди могли видеть темную тень, что мелькнула по дороге и пропала. А сейчас их господин не спеша проезжал мимо полей в сопровождении верного раба, задумчиво оглядывая свои обширные владения. Люди приветствовали его радостными улыбками и окриками. Господин кивал, но не проронил ни улыбки, ни слова. Нетрудно было заметить, что словно тень легла на его лицо. Жуткая тень отчаяния. Они потратили весь день на то, чтобы обойти все земли, пару раз делая привал для того, чтобы перекусить. У Риэля очень болели ноги, но он не жаловался. Хозяин иногда ехал верхом, иногда спешивался, идя бок о бок со своим рабом. Под вечер они наконец стали возвращаться домой по главной дороге, ведущей к замку. Дальнейшее отпечаталось в памяти юноши урывками. Неожиданный встревоженный окрик, топот тяжелых копыт, толчок, вспышка боли… Кажется, он на секунду потерял сознание, а очнулся на обочине дороги. Жутко болела нога и голова. При падении он умудрился стукнуться головой об камень. И вывих. Лодыжка опухла. С тихим стоном он попытался сесть, судорожно оглядываясь вокруг — не пострадал ли хозяин? Таль-герцог уже направлялся к нему, но его задержал крестьянин, бледный, с перекошенным от страха лицом. Он посекундно извинялся, но хозяин отмел все его бормотания взмахом руки. Сказав всего пару слов, он кивнул в ту сторону, куда унеслась понесшая животина крестьянина. Тот кивнул и побежал ее догонять с криками и гиканьем. Ни слова не говоря, лорд осторожно поднял на руки пострадавшего юношу. — До замка недалеко осталось, потерпишь? — спросил он, не глядя на него. Риэль кивнул, стараясь, чтобы хозяин не увидел слез боли, выступивших на его глазах. Нога болела ужасно. Хотелось выть и рычать. Даже сил протестовать не было. Где это видано — чтобы высокий лорд носил на руках своего раба? Боль была такой сильной, что он не мог сказать ни слова. Но он стиснул зубы и ухватился за шею хозяина, когда тот поднял его, чтобы посадить на свою лошадь. — Держись крепче. Движения его были сосредоточенными, скупыми и деловитыми. Он явно знал, что делать в таких неожиданных ситуациях. Все-таки не зря был на войне. Риэль услышал треск рвущейся ткани — хозяин разрывал его штанину. — Хм. Короткое задумчивое хмыканье дало рабу понять, что дело обстоит крайне плохо. Он осмелился взглянуть на свою ногу и ужаснулся. Лодыжка распухла и посинела. Зажмурившись, Риэль стиснул кулаки, вцепившись в гриву лошади. — Простите… — пробормотал он. Хозяин ничего не ответил. Взяв лошадь под уздцы, он повел ее в сторону замка. ========== Воспоминания. ========== Бред. Жар. Боль. Огонь во всем теле. И собственное тело кажется лишь оболочкой. Хочется вырваться из нее… Она душит. И этот мерзкий липкий пот… Только одно утешение — влажная тряпка обтирает кожу через каждые пять минут. Смутно слышны голоса. Хозяина… Мирты, — их служанки. В горле сухо, а во рту словно кошки нагадили. Хочется пить. Попеременно забываешься то в холоде, то в жаре. Сознание — расплавленная жижа. Мелькают картинки твоего детства, как ты бегаешь по зеленому лугу со своим младшим братом. А потом уже тебе двенадцать. Мать в первый раз ведет в замок… Она работает поварихой на кухне лорда, а отец в поле. Детство закончилось. Теперь ты будешь помогать матери в замке. Целый день крутишься, как белка в колесе, выполняешь разные поручения… Времени на то, чтобы погулять с друзьями или поиграть с младшим братом не остается. Ты за день так устаешь, что у тебя отваливаются ноги. Домой тебя больше не пускают. Мать сказала — теперь ты собственность лорда, как и все местные слуги. Тебе выделяют комнату в крыле для слуг. Первое время так тоскуешь по дому, по ласковым материнским объятиям, по басистому бодрому голосу отца и по веселым утренним побудкам братишки. А потом… А потом ты впервые видишь его. Нет, не так. Его. Именно с большой буквы. Огромный черный жеребец гарцует во дворе, под балконом, где стоит госпожа Ильдэйн и весело смеется, посылая лучи своей улыбки мужу. Конь просто великан. Так тебе показалось тогда. А всадник… Твои голубые глаза распахиваются так широко, что становятся размером с пол-лица, и ты неприлично таращишься на своего хозяина, который приехал от короля. Его не было дома месяц. Жеребец ржет, рисуясь под окнами, и норовит встать на дыбы. Но руки в черных кожаных перчатках крепко держат поводья. Черный плащ, расшитый серебром, высокие сапоги до колен… Статная фигура и ослепительная улыбка. Хозяин. Тогда Он тоже показался тебе большим. Даже когда спешился. Высокий… красивый… И затем… Жар, какой же жар. Кто-нибудь, облейте водой. Что было затем? Затем были ночи без сна, дрожь в ногах и замиранье сердца всякий раз, когда ты видел Его. Утешался тем, что убеждал себя: ты просто им восхищаешься. Ты хочешь стать таким же. Чем не идеал? Настоящий мужчина. Даже отец никогда не был для тебя таким. Но проходит год, чувства становятся сильнее. И не получается сдержать дрожь всякий раз, когда Он случайно дотрагивается до тебя. Ты начинаешь избегать своего хозяина, боясь выдать свои истинные чувства. И постоянно издалека наблюдаешь, как Он гуляет со своей женой, возлюбленной госпожой, от которой без ума вся прислуга и крестьяне. Они смеются. Он шутит. Им хорошо вместе, это же очевидно. С ней Он светится от счастья. С ней Он веселый и радостный. Он так любит ее… Что это, ревность? — с ужасом осознаешь ты. От шока перехватывает дыхание. Но ты не можешь ненавидеть леди Ильдэйн. Она слишком добра и мила. В тот день, когда ты полностью осознал и принял свои чувства, ты забился в какой-то сарай, спрятавшись ото всех, и проплакал весь день, слишком напуганный и беспомощный под напором этой неожиданной всепоглощающей любви к собственному хозяину, буквально ворвавшейся в сердце. Хотелось петь и одновременно плакать. Что делать с этой нежданной любовью? Принять единственно верное решение было несложно. Ты просто отдался ей, направив все это восхитительное окрыляющее чувство на верную службу своему обожаемому хозяину. А потом… гроза. Ночь без сна. Служанки, снующие из спальни господина туда-сюда. Простыни, пропитанные кровью. Жалобные стоны, а порою душераздирающие крики, и успокаивающий голос хозяина. Тебе страшно. Холодно. Хочется зажать уши. В ту ночь ты повзрослел. А уж хозяин, наверное, поседел от страха за свою жену. Гроза, и вплетающиеся в нее раскаты грома, заглушающие крики боли госпожи Ильдэйн. И вдруг все кончилось так внезапно… Не было плача младенца. Зато был другой плач. Узкая золотистая полоска света, проложившая себе дорогу во тьме коридора. Затаившийся опустевший замок. Ты крадешься, словно тень, прижимаясь к стене и кусая губы от страха. Звон бокала. Глухой стук какого-то предмета, ударившегося об стенку. И бессильный, беспомощный плач… Хозяин. Слыша эти тихие звуки, ты и сам хочешь заплакать. Больно. Руки сжимаются в кулаки, так что ногти впиваются в кожу. Ты борешься с желанием ворваться в кабинет и обнять, успокоить своего любимого. Но ты не можешь. Звон, еще один и еще… Ты насчитал четыре разбитых бокала и бутылку дорогого вина. И кажется… стул. После каждого такого удара сердце замирает, а потом стучит быстрее. В ушах все еще стоит этот звон, когда ты уже лежишь в своей спальне, и эти ужасные жалобные звуки, от которых рвется сердце… Ты не замечаешь, как подушка намокает от твоих собственных слез. Хозяин. Как холодно… Что это? Озноб? Два мучительных года. Замок погрузился в уныние. Приезжала родня лорда принести свои соболезнования. По истечении срока траура Его дядя пытался уговорить хозяина жениться вторично и был выгнан из замка. Хозяин совсем отрезал себя от своего бывшего окружения. Все приглашения на балы были отметены. При дворе Он больше не появлялся. Король дал ему время — полгода. А потом призвал своего вассала на войну. Год мучительных терзаний. Переживаний. Плача по ночам. Молитв. Бессонных ночей. Пусть он вернется, — молишь ты. Пусть вернется живым. Пусть вернется… Вернулся. Молитвы услышаны. Живой… Невредимый… Только вот из серых Его глаз на тебя смотрит пустота. И ты ничего не можешь сделать… Он убивал. Он сражался. Он защищал жизни. Свою и чужие. Он изменился… но ты по-прежнему любишь. Безумно, жарко, пылко, без остатка… И с новым рвением ты служишь своему хозяину, беспрекословно выполняя любое поручение. А сердце обливается кровью, когда ты видишь, как все глубже Он погружается во тьму отчаяния. Потом, к твоему облегчению, хозяин задался целью овладеть искусством виальдэ. Тот маленький импульс, та небольшая зацепка, что держала его в жизни. Всю свою боль, всю горечь и накопившуюся злость на несправедливость судьбы Он выплескивал в тренировочных боях. С остервенением, с упорством, с прилежанием, но Он проложил себе дорогу к званию Седьмого Мечника Виальдэ. Хозяин… Снова жар. Чья-то рука осторожно и как-то неуверенно утерла пот со лба. Не Мирты… Приоткрыть тяжелые веки удается с трудом. Черты лица господина различаются смутно. А рука такая прохладная… Хриплое дыхание. С трудом приподняв руку, Риэль ухватился пальцами за запястье хозяина, когда тот попытался отстраниться. Не осознавая, что делает, он прижал раскрытую ладонь к своей горячей щеке. — Хозяин… — Шепот потрескавшихся губ. Ну кто бы мог подумать, что он так слаб и хрупок? Всего лишь вывих лодыжки, а он уже валяется в кровати почти… сколько? День? Неделю? Валяется с лихорадкой. И видит эти сны-воспоминания. — Не… уходите… Сначала растерянность в его красивых серых глазах, а потом кивок. Он осторожно приподнимает голову своего раба и дает немного отпить из стакана. Он не обязан… не обязан нянчиться с ним. Не обязан сидеть тут, возле его постели, и ухаживать за ним. Словно нет у него других дел. Однако он тут… И тепло разливается где-то в районе груди. Слова рвутся с губ. И юный раб, привязанный к своему хозяину не оковами Клятвы на верность, но более крепкими и прочными узами, теми узами, которые нерушимее всех связей на свете, не в силах сдержать эти заветные слова под давлением минутной слабости, лихорадки, этой жаркой агонии чувств, таких сильных и крепких, тех чувств, что он устал сдерживать в себе. Будет ли он позже жалеть о них? Или нет? «Прости, любимый. Я больше так не могу. Пусть лучше ты будешь знать и ненавидеть, чем не знать никогда». — Люблю вас… Мой хозяин… ========== Желание запретного ==========