Текст книги "Однажды он прогнется под нас... (СИ)"

Автор книги: Лицо в ночи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 28

Следующий день начался прозаично: Гарри открыл глаза и осмотрелся. На соседних кроватях спали однокурсники, и если бы не защитное заклятье, то его уши наполняло бы громоподобное храпение Кребба и Гойла. Гарри не понимал, как остальные ухитряются спать в этом шуме, но точно знал, что они заклятий на свои постели не накладывали… Было уже достаточно поздно. Будь сегодня уроки, все бы уже были на ногах; сейчас же никто и не думал просыпаться. Мальчик–который–выжил неслышно поднялся, оделся с помощью заклинания и вышел. Дженифер уже была в гостиной и явно ждала его. Обменявшись чуть натянутыми приветствиями, они вместе направились в Большой Зал – отмена уроков отменой, а завтрак – по распорядку. Они вместе вошли в Зал, там уже собралось немало учеников, но за учительским столом присутствовала только мадам Стебель – похоже, проходило совещание. Они сели за свой стол, к Гарри немедленно подлетела сова с очередным Пророком, взгляд на передовицу…

«Нападение на Хогвартс – Экспресс! Среди учеников жертв нет!». Статья была довольно истерична, но из нее все же можно было выудить стоящую информацию: погибло 22 мракоборца, еще три десятка было ранено. Как говорилось в статье, эти люди закрыли собой детей. Тут было нечего возразить: охранники действительно стояли насмерть, но все–таки один раз допустили троллей до поезда… Дальше шли разные подробности и всевозможные домыслы, в частности, высказывалось предположение, что Пожиратели хотели захватить своих отпрысков. Также отмечался тот факт, что нападавшие знали, сколько охранников должно было сопровождать поезд, так как решение о дополнительных силах было принято всего за час до отправления. Видимо, только это и спасло положение. Сейчас в Министерстве уже шло расследование и поиск источника утечки информации. Да еще говорилось, что было схвачено трое пожирателей, всех остальных враги успели подобрать перед бегством…

Потом шла еще одна статья: «Министерство наносит ответный удар по Пожирателям!» Гарри внимательно прочел ее содержимое. По горячим следам, сотрудники министерства нашли тайную базу Темных Магов, ее обитатели успели уйти, но и так там нашлось много всего. Там пожиратели тренировали троллей, разводили всевозможных тварей, вплоть до мантикор, нашлось также множество куриных яиц, по утверждению специалистов, из них бы вылупились василиски. Все эти находки были, разумеется, уничтожены. Кроме того, было найдено несколько яиц дракона, их конфисковали и, по неофициальным данным, собирались передать в один из заповедников…

Остальные статьи не содержали ничего стоящего. Гарри сложил газету. Итак, министерство не дремлет, план Тома провалился, но все это еще только начало, скоро пойдут массовые атаки дементоров, и у него еще немало таких же зверинцев, скоро и эти его питомцы пойдут в дело… Будет война. Но сейчас положение все же гораздо лучше: нет обормота Фаджа, и у Темного Лорда нет целого года на подготовку, года когда Министерство не предпринимало ничего.

Зал тем временем наполнился, никто не покидал своих столов, и вскоре Гарри понял, почему. Наконец, появился весь преподавательский состав, и МакГоннагал внесла Шляпу: предстояло отложенное распределение. Появилась малышня, Шляпа пропела свою песню, где всех призвала к объединению, и Гарри мысленно пообещал ей сделать все от него зависящее. Кое–кого из новеньких отправили в Слизерин, другие попали в Гриффиндор, или в Рэйвенкло, или в Пуффендуй. Потом директор встал:

– Итак, все вы уже знаете о том, что происходит за стенами нашей школы, Темный Лорд вновь рвется к власти, и свой путь он прокладывает по телам невинных… Я могу сказать одно: не даром Распределяющая Шляпа, пришедшая к нам из далеких времен основания нашей школы, призывает нас к единству. В свете возрождения лорда Волдеморта мы настолько сильны, насколько мы едины. Тот, кто провозгласил себя Лордом, всегда славился своим умением сеять вражду и рознь. Я призываю всех присутствующих в этом Зале не дать его темным планам сбыться, и потому я поднимаю тост: За единство!

Все присутствующие подняли бокалы, Гарри внимательно изучал лица. Да, его присутствие за столом Слизерина многое изменило, вражда между факультетами была гораздо меньше, чем в его прошлой жизни. В этом Хогвартсе идея объединения не казалась такой нереальной, а Гарри всерьез намеревался ее реализовать, он вполне мог стать этим связующим звеном, его уважали и почитали все четыре факультета…

Дамболдор еще долго и витиевато говорил о свете, тьме и прочем, то и дело возвращаясь к идее объединения, многие его слушали внимательно, даже слизеринцы. Гарри усмехнулся про себя: похоже, все его прошлые попытки очернить директора не были особо эффективными, и тот по–прежнему оставался кумиром многих. Впрочем, сейчас это к лучшему. Речь завершилась, и все начали расходиться. Гарри почувствовал на себе внимательный взгляд и, посмотрев на преподавательский стол, встретился глазами с директором. Одного мгновения хватило, чтобы понять: с ним хотят поговорить. Что ж, он ждал этого.

– Джени, похоже, Альбус жаждет моей компании, не пойдешь со мной?

– А можно? – как–то по–детски спросила Дженифер, в ее глазах вспыхнул энтузиазм.

– Конечно, от тебя у меня секретов нет…

Горгулья пропустила их сразу, в кабинете их уже ждал директор. Гарри сразу обратил внимание, что все портреты бывших директоров школы были сейчас пусты.

– Гарри, могу ли я говорить открыто в присутствии юной леди? – немного неуверенно обратился к нему Альбус. – Присаживайтесь.

– Можешь, – холодно откликнулся Гарри, делая замысловатое движение палочкой от Дамболдора к Дженифер и с удобством устраиваясь в кресле. – О чем же вы хотите поговорить, уважаемый директор?

– Есть несколько тем… Прежде всего, я бы хотел знать, хотя бы в самых общих чертах, какова твоя позиция в этой войне? Говоря проще, на чьей ты стороне?

– На своей… Я, господин директор, не собираюсь плясать под чью бы то ни было дудку. Но могу вам сказать, что объединение с Томом в мои планы никак не входит, я десять лет любовался на его похождения… – Гарри кинул зной взгляд на директора. – И не чувствую себя способным позволить этому повториться, ничего не делая. Могу сказать, что жду встречи с ним с нетерпением, чем быстрее мы закончим, тем лучше. Если вам удастся организовать нам такую встречу, я вам буду… признателен. Ну а так, считайте, что я на стороне Министерства.

– Понимаю, у тебя какие–то особые отношения с новым министром, кстати, я рад, что министром стал именно Барти Крауч, он человек как раз по ситуации… Ладно, второе, более личное, точнее, совсем личное. Незадолго до своей гибели твои родители оставили мне вот эту коробку, и просили, в случае своей гибели, передать ее тебе совершеннолетнему. Я не знаю, что там. Полагаю, что тебя вполне можно считать взрослым… – с этими словами Дамболдор передал сыну Поттеров небольшую, но довольно широкую коробку. Гарри решил отрыть ее позже, и без свидетелей.

– И последнее… – директор, казалось, не знает, с чего начать. – Не знаю, почему я – тот я, не дал тебе это посмотреть… Ладно, я хочу показать тебе одну из самых загадочных реликвий Хогвартса, – с этими словами он достал из ящика стола листок бумаги. Даже не свиток, а именно листок. Казалось, он был однажды вырван из книги или дневника. – Вот это было обнаружено около ста лет назад в Гималаях, на этом листе читаются лишь несколько слов, и одно из них «Салазар». Предполагается, оно было написано самим Слизерином, на змеином языке. Почему несколько слов написано по–английски, я не знаю, и никто не знает… О существовании этого послания, если это послание, из ныне живущих знаю только я, оно передавалось от одного директора к другому… Никто не сумел прочесть его, но ты змееуст, Гарри, наверное, ты тоже, Дженифер, поэтому я хочу показать его вам… – он протянул листок юноше.

Дженифер смотрела, как Гарри внимательно читает древнюю рукопись. Он явно понимал каждое слово. Его лицо последовательно менялись выражения: удивление, что–то вроде радости, недоверие и, наконец, досада, что–то вроде «ну вот, опять я влип». Потом он передал листок ей. На старинном листе бумаги четко видны были лишь несколько слов, но стоило ей всмотреться, как слова стали проступать повсюду, и весть лист оказался покрыт рукописным текстом. Слова и буквы были написаны кривовато, словно у автора дрожали руки. Она начала читать…

«Я, Салазар Слизерин, пишу эти строки, лежа на смертном одре, в надежде, что их когда–нибудь найдут. Я надеюсь, что это послание дойдет до моих товарищей и они узнают, что я, пусть перед самой смертью, понял свои ошибки и раскаялся. Миновали годы с тех пор, как я, в порыве ярости, создал Тайную Комнату и покинул Хогвартс, все это время я скитался по миру. Я общался со многими великими и мудрыми людьми в поисках доказательства собственной правоты, я искал то, что могло бы убедить моих заблуждающихся, как я тогда думал, товарищей. Гордрик, Кандида и Пенелопа, вы были правы, и все великие, живущие или уже нет, с которыми я встречался, лишь подтверждали вашу правоту, но я отказывался верить. И лишь пройдя путями буддистов в Гималаях и встретившись с духом великого Мерлина, познал я свою собственную неправоту. Нет чистой крови, все люди, как маги, так и нет, исходят от общего предка, и наши миры должны сосуществовать, еще лучше, если они будут жить вместе… По горькой иронии судьбы, я осознал свою ошибку лишь теперь, когда у меня больше нет сил и здоровья, чтобы ее исправить, я даже не знаю, переживу ли я эту ночь…

Тогда же, три дня назад, великий Мерлин сделал предсказание. Я уже не в силах воспроизвести его точно, но смысл я буду хранить до своего последнего вздоха. Он поведал мне, что посеянные мною самим черные семена раздора проживут многие века и будут время от времени давать ядовитые всходы войн. И однажды явится тот, кто провозгласит себя моим наследником и, следуя моим ложным идеалам и собственной жажде власти, принесет бессчетное количество смертей и горя в этот мир. Но оставит позади себя двух своих наследников: дочь, которая сама отринет его темное учение, и мальчика… Эту часть пророчества я помню дословно, но не в состоянии постичь его точное значение. «Мальчик, который был с детства помечен как его враг, кто был покинут всеми, и кто постиг в страданиях все тайны того, кто отринул имя отца, но кто не стал таким же, как он. И вдвоем эти дети положат конец хаосу, предотвратят пережитые мальчиком страдания и уничтожат черные семена раздора в людских душах. А их любовь объединит потомков Основателей…». На том и оканчивается предсказание, чью полную суть я, умирающий в одиночестве, больной человек, так и не смог понять. Мне остается лишь надеяться, что…»

Дальше слов не было, лишь короткая черта, словно оставленная выпавшим из обессилевшей руки пером. Похоже, тут жизнь покинула того, кто перед смертью осознал ложность всех своих идеалов. Дженифер немного несмело подняла взгляд на Гарри.

– Это… о нас?

– Очень на то похоже… – напряженным голосом ответил ей Гарри. – Сама посмотри: ты его дочь и против него, я прожил десять лет, наблюдая за ужасами, что творил твой отец, и постиг все его тайны. А если мне, гм… нам удастся быстро положить конец войне, то мы, «предотвратим пережитые мальчиком», то есть мною, страдания. Все сходится… А Волдеморт действительно отринул имя своего отца…

– Простите… – забытый ими директор решился напомнить о себе. – Не могли бы вы объяснить мне…

– А, господин директор? – голос Гарри вновь звучал глумливо. – Я и позабыл о вас. Вот только не знаю, стоит ли мне посвящать вас в эту тайну. Правда – прекрасная вещь, но ею надо пользоваться с осторожностью, – Гарри откровенно издевался, повторяя слова, однажды сказанные ему директором.

– Гарри, это все же касается школы, и не только ее. Полагаю, следует ему рассказать, – подала голос Дженифер. – К тому же, можно рассказать лишь часть, – добавила она ему одному понятным шипением.

– Ты думаешь? Хорошо. Как я понял, это прощальное письмо, а может, запись в дневнике Салазара Слизерина. Он уже умирал, когда писал это, и потому, наверно, не замечал, каким языком пользуется… Тут он пишет, что к самому концу жизни осознал, что вся эта его мания чистокровности была ошибкой, даже грехом, но что он уже слишком слаб, чтобы исправить свою ошибку. Полагаю, речь идет о Тайной Комнате. После он рассказывает об услышанном им пророчестве, там говорится, что эти его идеи о чистоте проживут столетия и станут причиной многих войн. А потом придет тот, кто объявит себя его наследником и утопит мир в страданиях и хаосе. Думаю, вы понимаете, о ком это. Но этот наследник оставит после двух других, похоже, нас с Дженифер. Мы, по идее, должны положить конец войне, вражде между школьными факультетами, и чуть ли не самим предрассудкам о чистокровности. Вот, собственно говоря, и все.

– А как насчет нашей… эээ… любви? – прошипела ему Дженифер. – Той, что объединит потомков Основателей?

– Боюсь, что эту часть я как раз не понял до конца. При чем тут Основатели, все Основатели? – так же шипением, ответил ей Гарри. – И в любом случае, ему об этом знать не обязательно!

– Господин директор, – Гарри заговорил по–человечески. – Я повторяю, что сказал раньше: чем быстрее я повстречаю Тома Реддла, тем лучше. Насчет объединения, единства всех факультетов, о котором вы говорили, я с вами полностью согласен, в моем прошлом всеобщее презрение буквально толкало всех учеников Слизерина в ряды Пожирателей. Я постараюсь это предотвратить. Вроде бы все… вам больше нечего мне сказать? – директор отрицательно покачал головой, ему необходимо было осмыслить полученную информацию. – Ну, тогда мы пойдем.

Они собрались вместе в Комнате по Желанию, еще раз обсудили то, что только что узнали, и сошлись во мнении, что нужно следовать составленным этим летом планам.

– Гарри, ты же обещал научить меня противостоять Империусу… – начала Дженифер после того, как остальные темы были исчерпаны.

– Прямо сейчас?

– А почему нет? Чем быстрее начнем, тем раньше закончим…

– Ну хорошо, – Гарри мрачновато усмехнулся, и наложил пару заклятий на стены. – Теперь никто не почувствует, что я тут Непростительными заклятьями балуюсь. Школа и так неплохо экранирована, но так оно надежнее. Хорошо, заклятье Империус, как оно действует, ты уже знаешь. Главное в борьбе с ним – не допустить, чтобы опустела голова. Когда на тебя его накладывают, вызывай в себе мысли, чувства – что угодно, все это послужит как бы щитом на пути заклятья, а главное, отданного тебе приказа. Самое важное тут – тренировка. Приготовься, – Гарри навел на нее палочку. – Империо!

Какое приятное ощущение: ни мыслей, ни чувств, никакого беспокойства, голова опустела, как же это здорово… Вроде бы нельзя, чтобы в голове не было никаких мыслей… А зачем, это же так хорошо… Она пустым взглядом смотрела на Гарри.

– Слушай мой приказ, раздевайся! – эхом прокатилось в ее опустевшей голове приказание.

Она послушно начала расстегивать пуговицы на своей мантии, так, так, теперь стянуть ее через верх… Тут наваждение спало, и она сообразила, что стоит перед Гарри чуть ли не в одном нижнем белье. Она поспешно вновь натянула на себя одежду, после чего бросила разъяренный, но одновременно стыдливый взгляд на Гарри, который, похоже, откровенно любовался ее почти обнаженной фигурой. Где–то на краю ее сознания мелькнула радость оттого, что она ему так нравится.

– Ты чего себе позволяешь? – возмущенно возопила она.

– А что? – подчеркнуто нагло откликнулся Гарри. – Во–первых, раз я тебя учу, то и сам должен получать от этого удовольствие, – он злодейски улыбнулся, но потом посерьезнел. – Во–вторых, нужен сильный стимул: чем противнее ты получишь приказ, тем сильнее ты будешь сопротивляться. Кстати, я ожидал большей борьбы. Ты сейчас возмущена, и это понятно, но тебе следует возмутиться еще до того, как заклятье будет снято. Я пользуюсь методикой Снейпа, она несколько жестока, но, если ученик не тратит время на то, чтобы злиться на учителя, результаты впечатляют. Не устала? Тогда попробуем еще раз. Империо!

Опять из головы словно огромной метлой вымело все мысли, но так не должно быть… А почему, собственно, нет…

– Раздевайся! – вновь раскатился эхом по голове приказ.

Ее руки вновь потянулись к пуговицам… «Не хочу остаться голой!» – послышался в голове слабый голос. «А почему нет?» – ответил еще один. «Тут же Гарри…» «Тем более!». Застывшие было руки вновь взялись за дело, но наваждение тут же спало. «Боже о чем я думала?» – пронеслась ужасающая мысль. – «Я что, хотела раздеться у него на глазах, сама?»

– Что–то странное, – послышался голос Гарри. – Не похоже, чтобы этот приказ вызывал в тебе сильное недовольство… – он кинул на нее заинтересованный взгляд. – Наверное, надо придумать что–нибудь другое…

– Но не сегодня, я устала, – поспешила ответить девочка. Ей было необходимо осмыслить произошедшее. После чего вышла из комнаты.

Гарри проводил ее взглядом. «В чем же дело? Она боролась вчера против приказа вернуться к отцу, так почему не сегодня? Мне трудно представить себе что–либо, что вызвало у меня большее отвращение, чем приказ раздеться на виду…». Ответа не было, вернее, было одно предположение, но он отмел его с порога.

Гарри вновь обратил внимание на посылку от родителей. Она была запечатана чарами крови, и никто кроме представителя семьи Поттер не смог бы ее открыть… Гарри капнул капельку своей крови на крышку, и она отъехала в сторону. У него перехватило дыхание. Внутри лежала фотография улыбающихся мужчины и женщины с годовалым зеленоглазым младенцем на руках. Осторожно достав бесценную для него, возможно, единственную такую фотографию, он принялся изучать то, что лежало под ней. Он ожидал найти письмо, хотя бы крошечную записку, но такого не было. Остальное место в шкатулке занимали драгоценности его семьи. Обручальные кольца, драгоценная диадема с бриллиантами, рубиновая заколка и фамильный перстень Поттеров – вот и все, что оставили ему мама с папой…

Глава 29

В первый учебный день Гарри проснулся в самом что ни на есть дурном расположении духа. В отвратительном настроении он спустился в Большой Зал, позавтракал и раздал сокурсникам расписания, а когда просмотрел свое собственное, его настроение упало до уровня Марианской впадины. Просто великолепно: его ждали два часа Истории Магии. Такой гадости от школы он не ожидал. Вот если бы он не выспался… Так нет, сна ни в одном глазу, теперь два часа слушать скрипение Бинса, и ведь ничего нельзя… Тут его взгляд упал на стол Гриффиндора, а точнее, на отчаянно рыжих Уизли. На лицах Фреда и Джорджа было словно большими буквами написано: «Забастовочные завтраки мы уже придумали!». Решение найдено. Гарри просмотрел остальное расписание: после Истории Трансфигурация, потом Зелья. Юноша поискал ЗОТИ: ага, два урока завтра, разом три в понедельник; ого, в среду четыре часа подряд! Похоже, их решили всерьез натаскать на самооборону. Только тут Гарри заметил, что все уроки по ЗОТИ… общие для четырех факультетов. Не слабо… Но это завтра, а пока стоило заняться сегодняшними проблемами. Едва близнецы направились к выходу, Гарри решительно рванул наперерез; встреча произошла уже вне зала и, как следствие, вне видимости многоуважаемых профессоров.

– Так, народ, ходят слухи, что вы изобрели способ отлынивать от уроков, притворяясь больным? Сколько?

– Слушай, Поттер, ты в старосту–то не сильно играй, – малость испуганно, так как, кто его знает, чего ждать от слизеринца, пусть и приличного, откликнулся Фред. – Кто нас выдал? Мы же еще и никому и не рассказывали…

– У меня свои источники, и вы неверно поняли. Сколько стоит один из ваших фокусов? И не говорите, что у вас с собой их нет, не поверю!

Близнецы округлили глаза и не замедлили выдать Блевательный Батончик. Было оговорено, что они потом доставят более крупную партию, и Гарри разом за все расплатится. Теперь можно было смело идти к Бинсу.

Учитель–приведение, как обычно, появился прямо из классной доски, не присматриваясь к уже приготовившемуся задремать классу. Гарри порой спрашивал себя, заметил бы Бинс, если бы никто не пришел в класс. Ответ был скорее отрицательный. Как бы то ни было, Гарри достал свиток пергамента, наложил чары на перо, а потом проглотил половинку батончика. Его тут же скрутило, но юноше все же успел попросить разрешения выйти. Бинс, на долю секунды отвлекшись от лекции, отпустил его из класса. Гарри поспешил покинуть аудиторию, даже не удосужившись захватить с собой ранец: он планировал вернуться за пару минут до звонка. Тут он безоговорочно верил в Бинса: его уход уже был благополучно забыт. Едва оказавшись за дверью, он, усилием воли подавив очередной рвотный спазм, запихал себе в рот вторую часть конфеты, и все недомогание как рукой сняло. Сверившись с картой, он убедился, что никто по дороге ему не попадется, и направился прямиком на седьмой этаж.

На уме у Гарри были дела поважнее, чем борьба со сном на уроке Бинса. Всю эту ночь он размышлял о том, что услышал в кабинете директора, и том, что нашел в посылке от родителей. Уже незадолго до рассвета ему в головы пришла простая, в сущности, мысль: «Не стали бы мои родители оставлять мне безделушки. Значит, в них есть что–то, мне неизвестное…». В сущности, он, несмотря ни на что, по–прежнему мало знал о магическом мире. Заклятья, политика, правосудие и многое другое ему известно, но вот быт, наследственность и прочее – тут он почти профан. Потому, он направился в Комнату по Желанию, где он надеялся найти ответы на свои вопросы.

Комната приняла облик читального зала, в центре стоял стол, а на нем коробка – вчера он оставил ее здесь для сохранности. Вокруг стояли шкафы, на полках всевозможные книги на темы «Волшебная семья», «Брак», «Наследство», «Магия и ее следы»… Похоже, именно там крылись ответы, сейчас у него есть часа полтора на их поиски. Начал Гарри с фамильного перстня. Сведения, почерпнутые из множества книг, говорили следующее: фамильные перстни не были обычными украшениями, они являлись символами и гордостью древних магических семей. Только глава семьи имел право носить такой перстень, на эти драгоценности обычно накладывали десятки и сотни заклятий самых разных свойств. Как правило, такие перстни являлись чем–то вроде пропуска в святая святых магической семьи. Гарри мысленно завязал себе на память узелок, что следует еще раз наведаться в Годрикову впадину.

Это было все, что он выяснил за полтора часа изысканий. Пора было возвращаться в класс. Гарри вошел в кабинет за две минуты до звонка и немедленно убедился, что весь класс благополучно дремал. Бинс ничего не замечал и не обратил внимания на появление «больного». Гарри спокойно сел за свою парту, и тут же прозвенел звонок. Буднично взяв свое перо и исписанный им свиток пергамента, юноша сунул все в сумку и вышел вместе с остальными. Никто не стал приставать к нему с расспросами по поводу его ухода, все уже давно уяснили, что своих секретов Поттер не выдает.

Следующим уроком была Трансфигурация с рэйвенкловцами. В тот день, в начале урока МакГоннагал минут десять изливалась на тему предстоящих СОВ, а затем они обращали посуду в еду; первым, как всегда, справился Гарри, за ним Гермиона, потом началось самое интересное. Многие таки добились успеха, но и без эксцессов не обошлось. Гойл, как и было нужно, наколдовал из блюда курицу, вот только животина вышла отнюдь не жареная, а очень даже живая. В результате он получил клювом по носу, а ученики несколько минут гонялись за защищающим свою свободу и жизнь существом. Потом был обед, Гарри сидел вместе с Дженифер, но они ничего не говорили – девочка отлично почувствовала, что он не в настроении.

Дальше следовали зелья. На этот раз начало года не было отмечено ничем выдающимся, никто котлов не взрывал… А Снейп, сделав всем знатную головомойку по поводу будущих экзаменов, вел себя до странного тихо. Гарри то и дело замечал, что ему преподаватель уделяет какое–то повышенное внимание. Снейп сидел за своим столом, глубоко задумавшись, время от времени бросая взгляды на учеников, больше всего этих взглядов перепадало Гарри. «И не удивительно: он, поди, продолжает ломать голову над тем разговором в кабинете. Что же, ему еще долго над этим мучиться!» – Гарри, как ни в чем не бывало, помешивал варево.

Северус Снейп кинул очередной взгляд на Поттера. Последние пару дней мальчишка занимал почти все его мысли. Все то, что он увидел во время сражения около поезда, не выходило из головы. Парень не только в совершенстве владел высшей магией, но и сумел выдержать Круциатус без крика, а это по силам единицам. Это уж не говоря о том, что он, в полной мере ощущая все «прелести» этого заклятья, еще и ухитрился ответить. Снейп признавал, что он сам бы не сумел. Выдержать муки без крика – это одно, но остаться при этом дееспособным – совсем другое. Поттер, как ни в чем не бывало, отмерил дозу крови летучей мыши, вылил необходимое количество в котел и огляделся. Их взгляды на долю мгновения встретились. Снейп ясно видел, хотя мальчишка ничем себя не выдал, что Поттер отлично понимает, что именно мучает его учителя, и при этом чувствует себя в полной безопасности. С какой–то злобной досадой Снейп, неожиданно для самого себя, пошел в атаку, еще мгновение назад он бы и не подумал о таком, а сейчас начал тихо проникать в сознание отличника с помощью легилеменции. Этот мальчишка умел выбить из колеи кого угодно, как спокойного, словно удав, Дамболдора, так и непрошибаемого, как айсберг, Снейпа…

Учитель начал осторожный, незаметный для непосвященного штурм, и наткнулся на глухую стену, окружающую сознание того, кто сидел за партой. Мальчишка в совершенстве владел оклюменцией и держал постоянный блок! Мало того, этот блок был просто каменным, даже у директора защита была слабее, хотя его собственной она все–таки уступала, но не сильно. Мальчишка встрепенулся, поднял взгляд на профессора, чуть скривил губы и вновь вернулся к своему занятию, тут же в голову Снейпа пришло короткое послание: «Даже не пытайтесь, профессор…». Мальчишка все почуял мгновенно, хотя способ, примененный мастером зелий для проникания в его сознание, был почти незаметен. Впрочем, учитывая навыки этого парня, не было ничего удивительного в том, что он мигом все раскусил… Вопросов лишь прибавилось.

Первый учебный день, наконец, завершился, и Гарри снова сидел в Комнате по Желанию, вновь листая книги. Сейчас он искал разные подробности про обручальные кольца. Тут он ясно ощутил, что не один, ему даже не потребовалось поднимать голову, чтобы почувствовать севшую рядом Дженифер.

– Что с тобой, Гарри? – послышался ее тихий голос. – С сегодняшнего утра, а скорее, со вчерашнего вечера ты сам не свой…

– Не знаю, Джени, а может, и знаю… Я не уверен, и это не просто объяснить… – Гарри сам точно не знал, как выразить то, что он чувствовал.

– А ты попытайся, я видела, что с тех пор, как ты мне рассказал о своем прошлом, тебе стало легче. Полегчает и теперь.

– Не знаю… Мне кажется, что я опять теряю контроль над собственной жизнью. Те шесть лет в Хогвартсе, первые шесть лет, я не жил своей жизнью в полном смысле слова, все было заранее распланировано этим стариканом… Вот и теперь, с тех пор, как твой отец вернул себе тело, я чувствую, что поступаю не так, как хочу, а так, как должен… Нет, дослушай меня! Когда я вернулся в прошлое, я пообещал себе, что не допущу, чтобы кто–то вновь взял власть надо мной. Знаешь, почему я не убил твоего отца с самого начала? Как раз потому, что, по идее, я должен был бы его убить! Проклятое пророчество, то, первое пророчество, гласит, что ни один из нас двоих не может жить спокойно, если жив другой… Назло ему, я жил три года в свое удовольствие, сохранив жизнь, если ее еще можно так назвать, Волдеморту. Я шел против судьбы, пророчества, того, что я Избранный. Похоже, все напрасно…

– Что ты имеешь в виду?

– Это новое пророчество, ты заметила, насколько точно оно описывает мои стремления? Положить конец вражде факультетов, избавить мир от этой навязчивой идеи про чистокровность… И прочее… Похоже, я обречен. Так или иначе, я стремлюсь к тому, к чему я ДОЛЖЕН стремиться… А может, я просто дурака валяю… Пророчество – не пророчество, а стремления–то мои… не знаю, – Гарри поднял на нее взгляд. В ее глазах читалась… нет, не боль, а какая–то грусть. – Что–то меня на философию потянуло, не к добру…

– А что ты тут делаешь, в окружении такого количества книг?

– Ищу ответ на вопрос «Что это за наследство мне досталось?». Про фамильный перстень уже выяснил, теперь пытаюсь понять, какую роль могут сыграть обручальные кольца. Пока ничего не нашел – то ли не там ищу, то ли кольца просто на память…

– Да ты что? Обручальные кольца родителей обладают особой силой, особенно для сирот. Я, конечно, подробностей не знаю, но есть книга… Называется «Венчание предков. Силы Рода», где–то тут должна быть, там все в подробностях описано…

Книга нашлась довольно быстро, но изучение ее затянулось надолго. Писал явный знаток своего дела, но при этом еще и немного ненормальный, в смысле, помешанный. В оглавлении был раздел для сирот, Гарри поспешил его открыть и начал изучать, не заметив сразу, что этот раздел занимает добрую сотню страниц. Там автор в самых неприятных подробностях описывал все мыслимые и немыслимые способы осиротеть: будучи младенцем, подростком и так далее… Все это имело свое воздействие на обручальные кольца, порой такое, что это было бы очень смешно, не будь сама тема такой грустной. Например, если твоя мать умрет родами твоего брата или сестры, а отец покончит с собой с горя в течение следующей недели, то ты станешь знатным кулинаром, и так далее… Наконец, после долгих поисков Гарри нашел то, что могло касаться его: «Если оба родителя погибли в один день, спасая жизнь своему единственному ребенку, которому еще не исполнилось двух лет, то их кольца впитали в себя всю их любовь друг к другу и к ребенку. Венчание с помощью этих колец будет истинным благословением для сироты, его брак просто обречен на верность и взаимную любовь до гроба…»

Гарри и Дженифер обменялись взглядами без слов. Теперь понятно, зачем нужны кольца – они и впрямь ценны.

Было уже поздно, они вдвоем направились в гостиную. Гарри почувствовал, что то ужасное настроение и меланхолия, с которыми он проснулся сегодня, наконец, ушли. Он вновь был готов действовать, бороться и идти к достижению своих целей. Завтра его ждет ЗОТИ; теперь он будет в меньшей степени скрывать свои навыки, ибо если он хочет, чтобы за ним пошли люди, он должен доказать, что стоит того.