Текст книги "Излеченные души (СИ)"

Автор книги: Li-Catarine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Излеченные души
Li-Catarine

1. Лидия.

Я посмотрела на листок и печально вздохнула. Но почему именно Федра? Почему именно её монолог? Я люблю Шекспира и все его пьесы я перечитывала несколько раз. Могу цитировать наизусть многие моменты, но Федра! Я не всегда понимала её, и я не смогу отразить её эмоции и чувства. Выучить наизусть проще простого. Но это же актёрское мастерство, поэтому мне нужно отразить то, что чувствовала Федра в тот или иной момент. А я боюсь, что не смогу этого сделать. Значит, провалюсь, и мне придется признать ошибки перед папой.

      Я еще раз посмотрела на лист, вздохнула и спрятала его между страницами в тетради. Когда я встала, то поняла, что практически последняя выхожу из кабинета. В коридоре я начала копаться в сумке, чтобы найти лист со своим расписанием. Как странно. Я могу запомнить наизусть целые отрывки из пьес, но расписание предметов за два месяца так и не запомнила.

      На мои плечи опустились чьи-то руки, от испуга я выронила лист. Я быстро подняла его и повернулась. Рядом стояла Макс и смеялась.

      – Привет, подружка, – сказала она и схватила меня под руку.

      Макс была невероятной во всех планах: слишком активной, слишком весёлой, слишком шумной. Но она была здесь моей первой подругой и практически осталась единственной. При виде неё можно было испытать шок. Она невысокого роста, с лицом, как у эльфа, с синими волосами и тремя серёжками в ухе. Увидев её, у моего папы бы случился удар. Наверное, отчасти, именно из-за этого я дружу с ней. Она моя полная противоположность и добавляет мне смелости.

      – Привет, – ответила я.

      – Боже, уроки-уроки. Такая скука. Я чуть не умерла на лекции.

      – Тогда бы ты стала великомученицей нашего Университета. – Мы посмеялись, а она потащила меня дальше по коридору. – Подожди, мне нужно посмотреть, в каком кабинете у меня занятие.

      – Боже, Лидс. 203, актёрское мастерство у профессора Эванса.

      – Точно.

      – Я уже запомнила твоё расписание.

      – Ничего не могу с собой поделать. Такая скучная информация не задерживается в моей голове.

      – Внимание-внимание! – сказала Макс и притянула меня к себе. – Справа объект обожания, – громко зашептала она мне на ухо. – Не падай в обморок.

      Я тут же повернула голову в ту сторону, куда она сказала. Лукас как раз усмехнулся какой-то шутке своего друга, а потом заметил меня и помахал рукой. Я выдавила из себя улыбку и тоже помахала ему.

      Мы с ним познакомились пару лет назад. Как бы глупо и скучно это не звучало, но я уронила книги, а он помог мне их собрать. На следующий день он поздоровался со мной и помог найти 152 аудиторию. Мы пообедали вместе. Потом мы не заметили, как стали друзьями. Лукас всегда помогал, поддерживал. Он хорошо относился ко мне.

      Конечно, я влюбилась в него. Его любили почти все девочки, но он проводил время со мной. Макс постоянно подшучивала надо мной. В конце концов, она поняла, как важно это для меня, и она задалась мыслью помочь мне любой ценой. Каждый раз Макс придумывала безумные идеи, что мне нужно сделать, но я всё отметала. В один момент это ее достало:

      – Просто скажи ему о своих чувствах, – серьёзно сказала она. Это было несвойственно Макс. Обычно она ухмылялась, смеялась, а всё, что она говорила, так или иначе было в шутку. Но сейчас она была серьёзна, поэтому я отнеслась к её словам соответственно. – Он постоянно проводит с тобой время. Я думаю, он тоже что-то чувствует к тебе. Поговори с ним.

      Так я и сделала. Я рассказала ему, как он дорог мне и что я люблю его. Было трудно, но я так привязалась к Лукасу, что перестала его стесняться. Он не стал смеяться или отмахиваться, не перевёл всё в шутку, но и не смог ответить взаимностью.

      – Я люблю тебя, Лидия, – сказал он тогда. – Но только, как сестру. Мне жаль, но ты важна мне, и я не хочу терять тебя.

      Это было ужасно. Мне не свойственно депрессивное настроение, но тогда я провела три дня дома, игнорируя весь мир.

      Потом я всё-таки смогла пойти на занятия, но продолжила игнорировать Лукаса. Когда он звонил, я не брала трубку, видела в здании – убегала подальше. Просто мне было трудно находиться с ним рядом после того, как он разбил мне сердце.

      Но он был моим другом, и мне не хватало наших встреч и разговоров. Поэтому я пересилила себя, надела притворную улыбку и старалась делать вид, что всё преодолела. Я актриса, поэтому справилась с этой ролью, Лукас поверил мне, но Мак не смогла. Она видела, как я смотрю на него. Иногда она шутила над этим, думая, что тем самым поможет мне, но ничего не работало.

      – Привет, красавица, – сказал Лукас. Я повернула голову и увидела, что он идёт рядом. Как всегда, у меня начали подгибаться колени от его улыбки, а сердце стало биться в два раза сильнее. – Куда спешишь?

      – В 203 аудиторию к профессору Эвансу.

      – О, не повезло. Не садись на первые парты, он любит плеваться.

      – Ты мне говорил.

      – Да, но напоминания никогда не помешает. Первые уроки он буквально заплёвывал всё моё лицо. Ужас! – Мы с ним рассмеялись. Мой смех был немного наигранным, но Лукас поверил. – Что ты делаешь завтра?

      – Хм-м. Дай подумать, – задумчиво проговорила я. – Ах, точно, у меня на завтра намечена оргия.

      – Ха-ха. А если серьёзно?

      – Нет, действительно оргия. С диваном, мороженым и Скинсами. Мне осталось три серии второго сезона.

      – Не хочешь выпить кофе в кафе напротив парка?

      – Конечно.

      – Отлично. До встречи. – Лукас помахал мне и побежал на занятие.

      Я до конца улыбалась, но потом всё-таки сняла с себя улыбку.

      – Это катастрофа, – сказала Макс, когда Лукас скрылся.

      – Знаю, – ответила я и пошла на урок к плюющемуся профессору.

2. Хардин.

Я вздыхаю и закрываю глаза, когда Боб в очередной раз берёт не те ноты. Делаю несколько вдохов и успокаиваюсь, а потом делаю мысленную заметку: «Никогда не позволять Бобу курить травку перед репетицией». Потом я посмотрел, как он чуть не падает со сцены и посмеялся над этим. Тогда я сделал еще одну заметку: «И перед концертом».

– Боб, прошу, соберись, – сказал я.

– Чувак, прости, – выговорил он и еще раз хихикнул. Потом помотал головой, надеясь, что от этого дурь быстрее выветрится.

– Эй, красавчик, – позвала Сьюзан. – У вас осталось двадцать минут. Потом ты должен расставить столы и принести ящики с пивом.

– Хорошо. – Ответил я.

      Сьюзан классная. Ей больше тридцати, её сын пошёл во второй класс, но она всё равно очень красивая и весёлая. Сьюзан позволила нам репетировать и играть в её клубе. Взамен мы должны помогать ей. По мелочам: расставить столы, принести ящики, поработать барменом, вынести мусор, прибраться после закрытия. В тот раз помогал Боб, до этого Джин, а еще до этого они два дня помогали вместе. Следовательно, в этот раз моя очередь.

– Ладно, – снова вздохнул я. – Давайте соберёмся.

Мы начали с того момента, на котором остановились. Я приблизился губами к микрофону и начал петь. Слова лились из меня потоком. Песня за песней. Этот момент я любил больше всего. И не важно, целая толпа передо мной или пустой зал, я был собой в этот момент. Я показывал свои истинные чувства через тексты свои песен. Показывал эмоции и ощущения. Практически никто не мог понять этого. Все слышали просто красивую рифму, но никто не видел истинного значения. Разве только Джин.

– Отлично, – сказал я, когда мы закончили. – Вечеринка начинается в восемь. Выступление в десять, – я отложил гитару и спустился со сцены. – И Боб, – обратился я к нему, – не кури перед выступлением.

– Да ладно тебе.

– Я серьёзно. Повеселимся после концерта.

      Когда Боб выпивал, он становился более раскованным. Я не мог винить его за пристрастия к алкоголю или наркотикам, но всё равно хотел бы, чтобы он был более серьёзным. Будет обидно, если люди запомнят нас по безумным поступкам бас-гитариста. Но я не мог винить его. Он справляется со своей болью, как может.

– Ладно, – сказал Боб и схватил свой рюкзак. – До встречи в восемь.

– С ним всё будет хорошо, – заверила меня Джин. Она надела свою куртку и положила барабанные палочки в карман. У каждого свои странности. Она не расставается с палочками. Они даже лежат под её подушкой, когда она спит.

– Надеюсь. Иначе выступление будет весёлым.

– И точно запоминающимся.

      Я пошёл к кладовой и начал вытаскивать столы, чтобы расставить их. На это уйдёт часа два, не меньше, и плюс на ящики час. Не хочется выматываться перед выступлением, но выбора нет. Когда я принёс четвёртый стол, заметил, что Джин до сих пор стоит у барной стойки и внимательно на меня смотрит. Не люблю этот её взгляд. Это означает, что она хочет завести «серьёзный» разговор и мне не поздоровится.

– Что? – довольно грубо спросил я.

– Ты головой тронулся?

– Что на этот раз, Джин? Ты любишь выносить мне мозг раз в месяц, поэтому перейдём к финалу нашего разговора.

– Ты серьёзно съезжаешься с Мэг?!

– Не начинай.

      Ненавижу, когда она придирается к Мэг. Хочется, чтобы лучшая подруга была в нормальных отношениях с твоей девушкой, но всё становится слишком сложно, когда оказывается, что они ненавидят друг друга.

      Мэг. Чёрт! Я совсем забыл об этом. Мы с ней познакомились больше четырёх месяцев назад. Она пришла на наш концерт, после подошла ко мне и попросила оставить автограф на её груди. Что я мог сказать? Конечно, я согласился. Но уже через двадцать минут я вовсю имел её в туалете. Она даже имя не успела сказать. Через пару дней мы снова встретились, я, наконец, узнал её имя, ну и получилось, что мы снова потрахались.

      Сам до сих пор не понимаю, как у нас всё закрутилось, но в один момент я просто осознал, что мы встречаемся. Или она поставила меня перед таким фактом. Сам не знаю, но мы вместе вот уже четыре месяца. Не только для Филадельфии – это вообще мои самые долгие отношения. Но она… с ней просто. Никаких забот и переживаний. Она не требует свиданий, цветов или какой-то романтики. И я знаю, чего ждать завтра. Выпивка, травка, секс. Стандартный набор.

      Вчера всё вышло непроизвольно. Я просто сделал комментарий, что неудобно вечно приезжать к ней или ехать ко мне. Она предложила переехать ко мне, а я сказал «Ок», и вырубился, так как слишком много выпил. Теперь об этом знают все, кому не лень сунуть нос не в своё дело. Я сам не понял, как это произошло и что теперь будет.

– Ты из ума выжил, Хардин, – начала она.

– Джин, пожалуйста, не лезь в это.

– Харди-и-ин.

– Джи-и-ин, – я передразнил её и пошёл за другим столом.

– Просто выслушай меня, – сказала она, когда я вернулся. – Я знаю тебя. Мэг не то, что тебе нужно. Ну, повеселился и всё. Но ты уверен, что хочешь жить с ней?

– А почему нет?

– Она тупа и ограничена. У неё идиотский смех и стиль. А положительного в ней только – цвет волос.

– Она классно делает минет.

– Боже, Хардин! – прикрикнула Джин. – Не будь типичным мужчиной.

– А кто я?

– Ты выше этого. Не пытайся притворяться типичным мужиком. На секунду включи голову и представь, что это значит. Рано или поздно вам придется сделать следующий шаг. Готов взять её в жёны? Готов завести с ней детей?

– Я не хочу жену и, уж тем более, детей.

– Хардин, пожалуйста, послушай меня.

– Хватит, – этот разговор уже начал бесить меня. Если она не заткнётся, то я могу всё тут разнести. – Сначала разберись со своей личной жизнью, а потом лезь в мою.

      Когда я увидел лицо Джин, мне захотелось ударить себя за последние слова. Она схватила куртку и убежала. Сначала я рванул за ней, но потом я остановился. Пусть остынет. Но всё равно ей не стоит лезть в мою жизнь. Я сам в ней еще не разобрался.

      Я продолжил расставлять столы, готовясь к выступлению.

3. Лидия.

  Я добавила в свой кофе корицу и налила сливки. Странное сочетание, но я всегда пью только так. Я решила сесть за дальний столик, возле окна. Остальные были заняты.

Для начала ноября сегодня был очень хороший день. Солнце светило, а люди были какими-то очень счастливыми. Или они просто радовались выходному и возможности отдохнуть от учёбы и работы.

      Я потягивала кофе и размышляла о том, зачем меня позвал Лукас. Если он хотел просто поговорить, то мог пригласить меня на обед вчера. Но он попросил меня о встрече сегодня. Это значит, что могло случиться что-то очень хорошее, и он хочет сообщить мне об этом, или что-то плохое. Надеюсь на хорошее, потому что плохое я не перенесу.

      Я бросила взгляд на дверь и заметила, что как раз вошёл Лукас. Ему потребовалось пару минут, чтобы найти меня. Он сразу улыбнулся мне, я ответила такой же улыбкой, но, когда заметила, что он вошёл вместе с Дженни и как-то не по-дружески обнимал её, моя улыбка увяла. Но я быстро оправилась и смогла сделать счастливое выражение лица. Только я не уверена, что получилось достоверно.

– Привет, ребята, – сказала я.

– Привет, – ответил Лукас. Он отодвинул стул для Дженни, а потом сел сам. Он сразу же взял её за руку, и я почувствовала, как задрожала моя улыбка.

– И так? Что-то случилось?

– Нет. Я просто хотел познакомить тебя с Дженни.

– Ладно, – ответила я медленно. До меня никак не мог дойти смысл этой встречи. – Я не знала, что вы… – я показала на их сцепленные руки, – …вместе.

– Не долго, – тихо произнесла Дженни. Она была такой тихой и кроткой, что, даже если бы я захотела, не смогла бы возненавидеть её. – Всего месяц, или около того.

– Просто мы не хотели афишировать. Сразу бы пошли сплетни.

– Понятно. А об этом кто-нибудь знает?

– Да, моя лучшая подруга, – сказала Дженни. – Она как-то застукала нас, – лёгкая улыбка тронула её губы. – Ну, мы ей и рассказали. Она держит рот на замке.

– А почему решили сказать мне?

– Ты моя лучшая подруга, Лидия, – ответил Лукас. – Мне просто важно, чтобы ты знала. Я хочу, чтобы вы подружились.

      Я не могла ни в чём винить Лукаса. Он думал, что я уже переболела им, что всё хорошо и что каждый раз, когда я вижу его, моё сердце не разрывается на части. Он не знал, а я продолжала притворяться, потому что так было проще. Что бы дали ему мои чувства? Он бы ощущал вину, а я не хотела этого.

– Я так рада за вас, – я постаралась вложить в свои слова как можно больше счастья и улыбалась так широко, как могла. Но мне показалось, что это было слишком наиграно, так что надеюсь, они не заметили.

– Пойду, возьму нам кофе, – предложил Лукас.

      Я отвернулась, когда Лукас нагнулся, чтобы поцеловать Дженни. Он ушёл, чтобы сделать заказ, а я начала рассматривать её. Красивые золотистые локоны волнами лежали на её плечах, красивое лицо с миндалевидными глазами. Она была очень милой и тихой. В такую просто невозможно не влюбиться, и её трудно ненавидеть.

– Прости, – негромко произнесла она.

– За что?

– За Лукаса. Знаю, что ты его любишь. Он мужчина, поэтому не замечает, но мне проще рассмотреть. Я не хочу ранить тебя, и мне жаль из-за этого… но он мне действительно нравится. Мне еще ни с кем не было так хорошо, и он такой внимательный и чуткий, такой…такой…

– Я знаю, – я прервала её тираду. Она так волновалась, что могла говорить долго. Дженни итак уже начала терять мысль. – И я не злюсь. Правда. Да, я люблю Лукаса, поэтому хочу ему только лучшего. И если он будет счастлив с тобой, то, думаю, мы легко подружимся.

– Спасибо. Мне было важно знать это. Важно, чтобы ты одобрила меня. Лукас очень нуждается в тебе, и для него важно твоё мнение.

      Я видела, как для неё это имеет значение. Этот разговор и моё одобрение. Она нуждалась услышать от меня эти слова, и её плечи заметно расслабились, когда я сказала их ей.

– Но ты должна заботиться о нём, – Сказала я. – Лукас, может, и хороший, но иногда он хуже ребёнка. Он может забыть поесть, не купить продуктов, не следить за счетчиком бензина в машине, поэтому ему нужно напоминать заправляться. Еще нужно напоминать звонить маме. И он ненавидит убираться. Обычно он покупает мне китайскую еду за уборку. Еще он не ориентируется в метро…

– Да, мы из-за этого однажды ходили на свидание у чёртика на куличиках, – рассмеялась Дженни, а я последовала за ней.

– В этом весь Лукас.

– Что обсуждаем? – Лукас как раз взял заказ и сел на свой стул. Он сразу положил руку на плечо Дженни и притянул её к себе.

– Тебя, конечно, – улыбнулась я.

– Эй! Ты знаешь меня слишком долго, и у тебя много компромата на меня. Не отпугивай Дженни.

– Не буду, не буду.

      Когда я увидела, как они вдвоём расслабились, то поняла, что всё это было для того, чтобы понять мою реакцию. Лукас не пытался причинить мне боль. Наоборот, он заботился о моих чувствах. Хотел узнать, как я отнесусь к этому. И где-то в глубине души я поняла, что они скрывали отношения не потому, что не хотели огласки, а потому, что боялись моей реакции. И Лукас, и Дженни слишком тактичны. Они пытались убедиться в том, что я нормально отреагирую, увидеть, что я точно больше не люблю Лукаса.

      А что я должна была делать? Кричать? Истерить? Орать? Нет, это только ранило бы Лукаса. Поэтому я снова применила своё актёрское мастерство и сделала вид, что безумно счастлива. Отчасти так и было, ведь Дженни действительно очень хорошая девушка, и она сможет позаботиться о Лукасе.

Дальше мы говорили о пустяках. Я сказала, что мне нужно рассказывать монолог Федры. Дженни рассказала, что два года назад она тоже его рассказывала, Лукас тогда был Ипполитом. Они выпускники, и этот год для них последний, поэтому они гораздо профессиональнее меня и дают много советов. Где лучше делать ударения, какой момент отделить, где взять паузу, как использовать мимику. Наизусть я выучила легко, поэтому рассказала отрывок. С эмоциями было труднее. Должна признать, что Дженни – настоящий профессионал, потому что её советы очень хорошие.

      Лукас спросил меня, куда я направлюсь на День Благодарения. До Дня Благодарения еще три недели, но Лукас знал, что я люблю всё планировать, и знаю, что будет со мной через неделю и даже месяц. Я рассказала, что мы с Макс пойдём в город на парад, а потом я приготовлю нам и её друзьям ужин. Лукас и Дженни поедут к нему домой, знакомиться с его родителями.

      Лишь сейчас я осознала насколько всё серьёзно, что это не шутка и что они действительно вместе. Что, даже если у меня был хоть какой-то шанс, он растворился и больше его никогда не будет. Я упустила всё, что можно.

      Я попрощалась с ними, сославшись на неотложные дела. Стоя на светофоре, я оглянулась и увидела, как Лукас с Дженни начали целоваться. Тогда я уже не смогла терпеть и почувствовала, что из глаз потекли слёзы.

***

      Я не депрессивный человек. Не понимаю вообще значения этого слова. Просто некоторые люди так устают от своих проблем, что начинают всё валить на какую-то депрессию, на внутреннее и эмоциональное расстройство и так далее. Ненавижу это. Просто им лень исправлять свои ошибки. Всегда, когда что-то случается, я пытаюсь перебороть это. Я же актриса. Поэтому я должна уметь притворяться и играть любые эмоции. И я играю счастье, параллельно справляясь с проблемами. Рано или поздно, когда вечно улыбаешься, начинаешь верить в счастье. И становишься действительно счастлив.

      Я позволила себе впадать в депрессию лишь раз. Когда Лукас отказал мне. Я долго не выходила из дома, а потом была похожа на чучело. Но потом я всё-таки собралась. Разбитое сердце – бред. Нет ни одной книги, где девушке бы ни разу не разбили сердце. Поэтому я переболела это.

      Но сейчас я не смогла вытерпеть. В метро я начала плакать. Но не сильно. По моему лицу катились слёзы, я лишь изредка всхлипывала; только уже в безопасности своей квартиры, я начала рыдать, а не просто плакать. Я сползла по входной двери вниз и свернулась клубочком на полу. Через некоторое время я смогла доползти до комнаты, чтобы переодеться, потом до холодильника за мороженным, а потом я свернулась на диване, накрылась пледом и начала смотреть «Гордость и предубеждение».

      Лишь потом я вспомнила, что выпускной класс будет ставить именно эту постановку в конце года. Наш класс ставит «Двенадцатую ночь». И это очень волнительно для всех, потому что это наш первый настоящий опыт на сцене. Настоящие костюмы, настоящие зрители. Не игра перед классом. И через пару дней начинаются пробы. Макс уговаривает меня пробоваться на роль Виолы, но я боюсь не справиться.

      Я дошла до момента поцелуя Элизабет и мистера Дарси, когда сверху начала доноситься громкая музыка.

      Он издевается. Каждый день какие-то вечеринки, какие-то пьянки. И так каждый день: ходит по клубам, а ему всё мало. Сколько раз уже писали жалобы!

      Вся моя печаль и грусть резко перевоплощается в злость. Я вскакиваю с дивана и выбегаю из квартиры. Понимаю, что если постучу, как я привыкла, то он не услышит, поэтому громко бью кулаками по двери.

      Мы встречались раза три от силы. Первый раз, когда он устроил вечеринку в честь дня рождения. Музыка была такая громкая, что собралось человек десять, чтобы пожаловаться. Меня взяли для большего количества. Увидев его впервые, я немного испугалась. Высокий, накаченный, лицо фотомодели, голубые глаза, что заглядывают в душу и разносят там свой холод. Все руки в татуировках, в брови и ухе пирсинг. Он вызывал ужас, поэтому, когда мы сталкивались с ним в холле, я быстро убегала, чтобы не здороваться.

– Что? – грубо спросил он, когда открыл дверь. Вся злость куда-то ушла, и я начала думать, что это действительно плохая идея.

– Сделай, пожалуйста, музыку потише, – я попыталась сделать свой голос стойким, чтобы всё получилось, и он не подумал, что я боюсь.

      Он возвышался надо мной практически на целую голову.

– Сейчас всего лишь семь. Поэтому я еще никому не мешаю, – в своей грубой манере ответил он.

      Я понимаю, что казалось ему смешной. Злиться я не умела, а мне еще приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Я не конфликтный человек и совсем не знаю, как вступать в спор. Даже с шумом я уже смирилась. Бируши и снотворное. Не всегда получается, но это лучше, чем ничего. С музыкой я тоже смирилась. Хоть рок не мой стиль, не всегда это так плохо, как кажется.

– Послушай, – устало произнесла я. – У меня был трудный день, и я очень устала.

      Не знаю, что на него повлияло, но его взгляд смягчился, а, когда он заговорил, голос не был таким грубым.

– Я сделаю потише.

– Спасибо, – сказала я.

– Хардин! – послышался женский голос из его квартиры. – Ты скоро?

– Уже иду, – он бросил на меня еще один взгляд, потом захлопнул дверь у меня перед носом.

      Я лишь вздохнула и решила вернуться к моему диванчику.