Текст книги "Том 6. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть III. Смага"

Автор книги: Лгало… и Подлыгало…

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Наряду с хождением «впрок» (вперёд лицом) иногда в шагах использовалась ходьба вперёд спиной. Хождение задом наперёд как магическое средство было широко известно в народных представлениях. Оно применялось при встрече с демоническими силами, в частности с банником: к нему нельзя поворачиваться спиной. И наоборот, если от колдовских чар приходилось спасаться бегством, ни в коем случае нельзя оглядываться; это же требование содержалось и в описании многих гаданий. Для того чтобы обмануть бесов и заставить их отступить от намеченной жертвы, могли ходить задом наперёд или возвращаться назад по своим следам.

В Смаге хождение вспять было призвано «развоплотить» человека, вводя его в изменённое состояние сознания. Об этом уже говорилось выше, когда упоминалось о «девятой вешке». Как своеобразное упражнение на «потерю телесности» хождение задом наперёд шло с запада на восток (против часовой стрелки) до девяти кругов (девять вешек). Это направление упоминается во многих заговорах. Даже в детской сказке «Цветик-семицветик» можно найти отголоски этих представлений: «Лети, лети, лепесток, через запад на восток, через север, через юг! Возвращайся, сделав круг! Лишь коснёшься ты земли, быть по-моему вели!» Шаг в данном случае был, как и в обычном кобении: два шага левой ногой, два шага – правой.

Было ли распространено хождение в иных традициях? Конечно, да. В той же Индии также существовали различные прикладные работы в хождении. Может быть, они и не совсем были похожи на те, о которых было сказано выше, но в своей сути они имели нечто общее. Это, например, чанкраманам. Её суть в расслаблении тела при сохранении точечного сосредоточения ума. Слово «чанкраманам» на санскрите означает «блуждание, бесцельное хождение». И в санскритском слове, и в его переводе содержится намёк, указывающий на отсутствие усилий, на блуждание без определённых намерений.

В йоге есть два очень многозначительных понятия: «бахир мукти» и «антар мукти». «Бахир мукти» буквально означает «быть обращённым вовне», что соотносится с состоянием, в котором человек направлен преимущественно в мир и занят внешними делами. «Антар мукти» буквально означает «обращённость внутрь» и относится к пути, который ведёт к более высоким состояниям сознания. Цель чанкраманам – движение по этому пути. Чанкраманам – это садхана (упражнение) хождения без усилий и без отвлечения ни на внутренние мысли, ни на внешнее окружение. Она призвана вызывать и поддерживать состояние «антар мукти» во время движения тела.

Чанкраманам с незапамятных времен использовали мистики. Многие йоги были известны своим бесцельным хождением «то там, то сям» – повсюду, куда несли их ноги, подобно листьям, несомым ветром. Они практиковали чанкраманам весь день, когда переходили с места на место, проповедовали и ходили от дома к дому, собирая пожертвования, и при этом осознавали каждое своё движение, всё, что они делали.

Когда Рамана Махарши отправлялся за пожертвованиями, он не поднимал глаз до своего возвращения. Он не смотрел ни на кого, но сохранял отсутствующий вид «шунья дришти» (поглощённости собой). Он даже не смотрел на людей, дававших ему пищу. Его сознание пребывало в состоянии «антар мукти». Бывало, он говорил своим ученикам: «Я вернулся на одном дыхании, я вернулся с одним умом, я вернулся с одним осознанием». Очень немногие люди могли понять его, но эти его слова означали, что он практиковал чанкраманам.

Буддийские монахи также практикуют видоизменённую форму чанкраманам в качестве части своей садханы. Например, во время длительной общей молитвы и медитативной практики звонит колокол. Вся паства собирается в саду, в церковном дворе или в большом зале и в течение определённого времени выполняет чанкраманам. Затем они снова садятся и продолжают свои молитвы или медитативную практику. Нечто подобное чанкраманам было характерно и для суфийских дервишей.

Чанкраманам довольно просто объяснить, но трудно довести до совершенства, однако он приносит очень важные плоды. Чанкраманам преследует несколько целей:

1. Раскрепощение тела. Во время длительных медитативных радений тело цепенеет и причиняет боль. Чанкраманам позволяет избавляться от этого оцепенения и сопровождающих его боли и ломоты.

2. Оживление тела. После продолжительного сидения кровообращение, как правило, становится вялым, и кровь застаивается в различных частях тела. Чанкраманам усиливает кровообращение, помогая поддерживать здоровье многочисленных составов и функций тела, таких как пищеварение, дыхание и т.п.

3. Устранение сонливости. Усиленное кровоснабжение пробуждает мозг и снимает сонливость.

4. Устранение интроверсии. В ходе медитативной деятельности очень легко стать обращённым внутрь себя и потеряться в своих навязчивых мыслях. Чанкраманам помогает уменьшать и предотвращать чрезмерную обращённость внутрь без перехода к другой крайности – обращённости вовне. Практика чанкраманам уравновешивает эти две крайности, позволяя оставаться на лезвии бритвы между ними.

5. Развитие осознания настоящего. Осознание движений и мантр уменьшает склонность раздумывать о прошлом и мечтать о будущем.

Как выполняли чанкраманам? Начинали ходить. Можно было ходить как угодно: по кругу либо взад и вперёд, в зависимости от имеющегося места. Можно было ходить быстро или медленно, но движение должно было быть удобным. Представляли себе, что тело движется само собой, подобно заводной игрушке. Голову следовало наклонить вперёд, чтобы смотреть в направлении ступней. При этом человек должен был смотреть, но не видеть; следовало опустить веки, не глядя ни на что в особенности. Взгляд должен был быть отсутствующим; его можно было собрать на пространстве между кончиком носа и землёй. Начинали нараспев произносить мантру. Если была собственная мантра, то использовали её, в ином случае использовали мантру «АУМ». Причём для распевки мантры использовали упаншу джапу (шепча мантру движением губ) либо манасик джапу (произнесение мантры в уме).

Довелось нам, к обсуждаемому тут нами вопросу, слышать следующее и о Китае. Так оно или не так, но, как известно, есть 12 основных и восемь чудесных меридианов. Всего их 20, не считая сухожильных. Так вот тайна заключается в том, что есть ещё один меридиан – 21-й. Этот меридиан связан с полым органом, проходит через серёдку груди и относится к Ян. Китайцы его называют меридианом духа. Известно, что меридианы могут быть полыми, могут быть полными. Так вот если меридиан духа не наполнен ци, то его нельзя обнаружить. Нет его в человеке. Но и сам человек при этом сонный и неподвижный. Но если меридиан наполнить ци, а этот меридиан относится к Огню, то человек просто возгорается. Его всё волнует, он везде, он живёт и действует!

Наполнить этот меридиан духа можно только в дороге. В дороге не из дома на работу, не в праздном времяпровождении, а в пути, полном опасностей и приключений. Вот поэтому и были в Древнем Китае странствующие монахи. Искали они своё «я». По-хорошему оно находится в серёдке груди. Но, как правило, наше «я» искажено и неосознанно. И находиться оно может в любой части тела. Вот чтобы выровнять его, осознать и наполнить огненной силой ци, и пускались странствующие монахи в свой тяжёлый путь. Меридиан нашего «я» – это и есть меридиан духа.

И конечно же, спасовские кобения в шаге напомнят многим камлания шаманов. Подобное сходство бросилось в глаза и нам. Изначально мы отнеслись к нему с подозрением и недоверием, которое высказали наказителю, мол, очень уж напоминает шаманские пляски, которые посчастливилось увидеть однажды одному из нас вживую на далёкой чукотской земле в конце 70-х годов. Тогда разумения осознать их просто не было в силу малолетнего возраста, но зрелище это весьма яркое, и потому оно врезалось в память.

На наше недоумение наказитель ответил очень просто: «За что купил, за то и продаю». На самом деле, если подойти к подобному сходству непредвзято, то здесь нет ничего крамольного. Многие века казаки соприкасались с теми же тюркскими народами, изначально исповедующими культ Тенгри, служителями которого были шаманы. При таком соседстве вполне возможно допустить проникновение каких-то взглядов в казачью среду, например кобения. Но также вполне возможно, что представления об общении с иномирьем посредством шага были характерны для большинства народов древности по всему миру, в том числе и для наших предков. Так что в подобном сходстве не стоит искать ничего предосудительного. Ведь и наш Бог не убог!

И ещё кое-что из свода Неба

А именно о падении. Почему о нём? Потому что здесь скрыт ключ к овладению состоянием полёта, которое, в свою очередь, и является столь желанным для ищущих «необычного». Это состояние есть основа для многих тонких работ в Спасе, но, конечно же, не только ради них обращали на падение внимание своих восприемников наставники. Падение прежде всего позволяет высвободить спрятанные чувства, а вместе с ними и душу. При этом человека охватывает чувство восторга или ощущение полёта. Поэтому многие люди находят такое удовольствие в качании на качелях. Когда качели падают вниз, это вызывает восхитительные потоки ощущений, пробегающие по всему телу. И эти восхитительные ощущения восхищают нас во что-то очень невероятное, что трудно высказать словами. Само слово «восхитить» означает «подняться в Небеса», а это то, чего так жаждет каждая душа. В выражении «не павши – не возвысишься» даётся прямая подсказка тому, кто хочет «обрести крылья» души. А потому упражнения в падении были существенной составляющей древней школы изменённых состояний сознания. Кроме этого, падения позволяют увидеть воочию сдержанность в себе, которая зачастую не даёт сполна войти в нужное состояние, и убрать её.

Сдержанность чувств прежде всего не даёт нам быть в состоянии «сполна». И эта помеха стоит нам того, что мы каждый день «теряем», не дожигая свою нить жизни. Значит, за нами остаётся некий невыполненный долг. Конечно, можно всегда вернуться назад, в состояние «до делания» и прожечь оставшуюся нить судьбы, но для этого опять же нужно высвободить чувства. Без этого, без должной ярости (а ярость, со слов наказителя, не чувство в чистом виде, а мера чувства, которую можно считать наивысшей) зачастую все приёмы очищения сознания остаются просто недейственными.

Сдержанность чувств является помехой и в освоении «хитростей» бойцового Спаса. Такие приёмы, как «кунания» (нечто сродни бесконтактному воздействию) либо работы с «Курной хатой» (выбивания плотностей и опор тонкого тела человека), просто невозможны вне чувства полёта, а значит, и падения. И конечно же, сдержанность чувств просто мешает нам ощутить то, что мы называем счастьем жизни, проявляясь в нас чувством неудовлетворённости.

Упражнения, которые предлагались наказителем на преодоление страха перед падением и на обретение ощущения полёта, были самые незамысловатые. Выполняются они в несколько шагов с постепенным усложнением. Каждое упражнение выполнялось по несколько раз. Когда осваивалось более простое, переходили к следующему, более сложному упражнению. Для безопасности можно постелить на пол несколько одеял. Во время всех упражнений хорошим подспорьем будет использование безмолвного крика, вырывающегося из сердца в миг падения.

∙  Стоя в полный рост, закружиться на месте так, чтобы расслабленные руки отлетели в стороны, а кисти налились тяжестью. Затем резко остановиться и упасть, куда «поведет тело». Как правило, падение идет с закручиванием по спирали. Упражнение очень похоже на то, как играют (кружатся) дети.

∙ Встать в полный рост. Полностью расслабив тело, упасть на пол мягко, с закручиванием (так же, как это получалось после кружения в предыдущем упражнении).

∙ Встать в полный рост. Подпрыгнуть вверх и мягко упасть на пол, то есть приземлившись на ноги, «стечь» перекатом на бок и спину.

∙ Встать в полный рост на опоре, приподнятой над землей. Оттолкнувшись от неё, подпрыгнуть вверх и с высоты упасть на пол, мягко приземлившись на ноги с последующим перекатом на бок и спину.

∙ Встать в полный рост на опоре, приподнятой над землёй. Спрыгнуть с неё и, вскинув руки вверх, вознестись вверх. То есть падая вниз, устремляйтесь вверх. Для этого придётся выскочить из себя, выйти за пределы тела.

Для того чтобы «поймать» чувство полёта, использовались также упражнения со сподручником и упражнения на качелях.

Со сподручником просто становились прямо, «выставив» макушку, раскидывали руки по сторонам, разворачивали пальцы рук и просто падали назад, полностью отдаваясь падению. А сподручник (либо же двое сподручников) ловил падающего. При этом нужно было в миг падения ещё и «нырнуть» в ощущение полёта, чтобы оказаться внутри него. Только войдя вовнутрь чувства полёта, можно начать упиваться им (рисунок 345).

Рисунок 345. Чувство полёта

На качелях важным было их движение вниз. В этот миг также отдавались падению сполна, не зажимаясь и не сворачиваясь. А чтобы «взлететь», нужно было, как только качели проваливались вниз, чуть раздвинуть грудную клетку и расшириться во все стороны с безмолвным криком (рисунок 346). А дальше нужно быть только наблюдательным. И все те ощущения, которые возникали при подобных упражнениях, нужно было «пить запоем» вплоть до охмеления, которое обязательно наступало вскорости. Как оно выглядело? Как чувство того, что тебя тянет в небеса, и сопровождающего его лёгкого головокружения.

Рисунок 346. Полёт на качелях

По ходу упражнений требовалось просто отслеживать своё состояние, погрузившись вниманием внутрь себя. В этом случае обычно можно обнаружить, как мы не приемлем падение, задерживая при этом дыхание и напрягая мышцы. Но постепенно это чувство страха можно преодолеть. Достаточно только увидеть его. А увидев страх, в него можно шагнуть! Ибо только так его можно убрать. Принять, чтобы убрать! И однажды придёт чувство полёта, обретя которое, мы сможем тут же переходить в иное состояние сознания, только вспомнив о нём. В связи с этим наказитель называл чувство полёта «волшебным конём», о котором мы уже говорили выше. И этот «конь» становился для человека волшебным помощником на многие случаи жизни.

Напомним, что в глубокой древности катание на качелях в народе воспринималось как некое служение в честь древних богов. Оно воспринималось как обрядовое действие, призванное ввести человека в то состояние сознания, в котором возможна встреча с Горним.

Будучи последовательным в проведении сравнения Спаса и иных традиций, зададимся вопросом: есть ли падения где-либо ещё? Да, конечно есть. Взять хотя бы, к примеру, «Биоэнергетическую терапию» А. Лоуэна. В ней он также рассматривает падения и связывает их в совокупности с возможностью получения полноценной разрядки при любовной близости. Согласно мнению Лоуэна, если человек боится сделать шаг к падению и сдерживает дыхание, то «в кульминационный момент получает лишь частичное удовлетворение».

«Может показаться, – говорится в одной из его книг, – что выражение «впасть в любовь» содержит противоречие, потому что чувство влюблённости – это высокое чувство. Как можно упасть в высоту? Но падение – это единственный способ достичь высокого состояния биологического возбуждения. Прыгун на батуте падает, перед тем как взмыть вверх; он вжимается в батут, чтобы оттолкнуться для полёта. Подъём, в свою очередь, даёт возможность произойти другому падению, которое затем приводит к следующему подъёму. Если оргазм является большим падением, то максимум, который человек ощущает после чрезвычайно удовлетворяющего полового акта, является восстановлением из разрядки. В любви мы ходим по облакам, но это только потому, что ранее мы позволили себе упасть».

Переживаемое чувство разрядки есть изменённое состояние сознания, состояние без боли. Как-то раз нас поразили слова одной нашей хорошей знакомой, которая, испытав на себе ощущения от «тонких игрушек» Спаса, сказала, что теперь она понимает, почему нас так тянет поупражняться. И что испытывая такое, «никакого секса тебе не нужно». Вот как бывает, что кинутое мимолётом кем-то слово ведёт тебя к прозрению. И ведь это действительно так: тонкие работы Спаса вызывают наслаждение, будто ты попадаешь в пространство любви, где просто хочется быть. Сбросив в близости телесную боль, мы становимся душевными, но и чувство полёта – это проявление души. А потому стоит обратить внимание на эти состояния тем, кто желает понять себя и кто хочет обрести свою душу!

К вышесказанному следует добавить одну существенную мелочь, а именно: чтобы обрести чувство полёта, нужно выпустить на Благовещение с ладони птицу, подбросив её к небу. Наставники говорили, что без этакой мелочи непросто «стать на крыло». И действительно, после того как ты выпустишь птицу, в тебе происходит некое изменение. Это, как говорил наказитель, птичий дар полёта. И теперь ты становишься сам как птица.

Состояние полёта и падения связаны также с сотворением нового посредством прохода через смерть. В русской традиции можно встретить былички, в которых рассказывается о том, как после свадебного застолья умирают жених и невеста. В работе В.П. Зиновьева «Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири» есть упоминание о некоем колдуне Кирике Захарыче, который умертвил молодожёнов, когда его не пригласили на свадьбу:

«У нас вот в Ушумуне был Кирик Захарыч. Дак тот умертвлял даже. Не только чё! Свадьба была… А его не пригласили… Когда вечеринку отвели, надо расходиться, они занялись: перво жених улетел, потом невеста, потом поезд. Упали…»

Но после долгих уговоров колдун «ладит» – оживляет жениха и невесту, ткнув в них ножницами, которые он обмочил в воде: «Он поднялся, жених-то, невеста поднялась». Падение здесь связано с представлениями о смерти. В народной традиции смерть вообще рассматривалась как падение («из праха встали, в прах и падём»), а вставание, или стояние – как рождение, возрождение. Знахари на свадьбе через падение новобрачных творили их сызнова для новой жизни. Падение же должно было ввести их в иное состояние, в котором только и можно было сотворить новое. Рассказывая о падении, наказитель подчёркивал то, что люди потому и боятся падения, что оно им напоминает о смерти. Но только она и страх становятся проводниками идущего в Новое. При падении же человек непременно сталкивается и со страхом. Ведь смерть и страх неразлучны. А потому упражнения в падении рассматривались как часть прикладного «кумовства со Смертью и Страхом», где непременно нужно начать всматриваться в них. И они начнут смотреть на тебя.

Многие, правда, скажут: не буди лихо, пока оно тихо, и не стоит даже думать об этом лишний раз, чтобы не навлечь ничего на себя. В подобных взглядах отражается наш запрет на смерть. В традиционном укладе, наоборот, считалось, что думы смертные не от возраста, но от зрелости душевной происходят. Человек, постоянно думающий о смерти, вовсе не находится в предчувствии близкого конца, но в этом мета близости его к вехе возвращения, мета предстояния с мудростью. Также считалось, что при вглядывании в смерть человек быстро обретает зрелость душевную. А потому это действие очень часто использовалось как некое упражнение. В Спасе даже говорили об очищении сознания через думу смертную, что вполне созвучно с высказыванием святых отцов церкви: «Помни последняя твоя, и вовеки не согрешишь».

Да и «походы» в инобытие не более и не менее как за зрелостью мы совершаем, без которой мудрости не обрести. Для души, для её зрелости это благо! Мудрость – залог возврата в Дом свой истинный, а вот для жизни земной – этакий взор в Вечность тяжёл больно уж. «Всматриваясь в Вечность, ты невольно в трепет приходишь, и чем дольше зришь Её, тем больше с лика твоего сходит улыбка. И в какой-то миг ты перестаёшь понимать, то ли жив ты, то ли нет», – говорил нам знахарь. Но это сказано нами кстати, но не напрасно, а мы вернёмся обратно к полёту.

Добрым помощником в обретении чувства полёта было ВГЛЯДЫВАНИЕ В ВЕЧНОСТЬ! Упражнение не из приятных, ибо через минут десять, если ты только не сбежишь, у тебя начинает кружиться голова, и ты начинаешь падать. Но ведь падение и есть полёт! Когда ты долго смотришь в НИЧТО, а Вечность для нас и есть НИЧТО, она охватывает нас и несёт. Мы лишаемся всех опор, так как в Вечности этих опор просто нет, и падаем, то есть летим! Так что попробуйте это упражнение. И если вы даже перед ней отступите, перед Вечностью, то хотя бы увидите в себе запрет на смерть. А он весьма серьёзная помеха в работе с тем, что мы называем изменённым состоянием сознания.

Но вглядывание в Вечность – не такая уж безобидная штука для нас, ЖИВУЩИХ! В Вечности легко затеряться и просто сойти с ума в этом мире. А потому старики говорили, что без Стана туда даже не смей заглядывать. Стан же – это сам Господь Бог! Но обрести его невозможно, когда ты в силе. Тогда тебе Бог не нужен, ибо ты и сам бог. Может быть, только маленько ты в Боге нуждаешься. Чтобы Бог помог тебе, когда требуется, например, сдать экзамен, получить должность, найти невесту, выиграть в лотерею. От такой помощи мы не откажемся, но Бог нам не нужен. Настоящее же, где обретаем мы Господа, как говорили наставники в Спасе, есть наша немощь! И чем больше ты свою немощь осознаёшь, тем больше ты умаляешься. Умаление же приведёт тебя туда, где всё такое мелкое, что между ним нет различия. А это уже Стихия, где тебя Бог и обретёт. Не ты его, но Он тебя! Так говорили характерники!

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается! Долгий путь в Небеса. Но искание Бога в немощи своей было той отправной точкой, с которой начинался и путь в Вечность. Понятно ли это – непонятно, приятно – неприятно, но так в Спасе сказывали, а мы эти сказы на ваш суд вынесли.

Чувство полёта, ощущение раскачивания нашло своё отражение в прикладных работах по выходу из тели. И хотя они не являются целью нашего повествования, для примера стоит рассмотреть здесь пару из них, чтобы подчеркнуть важность ощущения полёта в работе с изменёнными состояниями сознания. То, что имеется определённая связь между нашей душой и чувством полёта, в народе подмечалось очень чётко. Помните, как укачивают маленького ребёнка? А зачем это делают? В укачивании дитя важно именно ощущение полёта. Его душа ещё не плотно связана с телом, и ей очень трудно в этом плотном мире. Для того чтобы переход произошёл более мягко, ребёнка качали и подбрасывали. Но при этом всегда пытались удержать внимание малыша на том, что опасно для него, что может его погубить и не дать ему выполнить свою жизненную Задумь.

Поехали, поехали,

В лес за орехами,

Поскакали, поскакали,

Вприпрыжку, вприскочку –

Бух! В ямку провалились!

Таким образом, иногда даже не понимая глубинной сути, наши предки делали из дитя человека из «плоти и крови». Подобные качания были неотъемлемой частью воспитания детей – пестования.

В одном из упражнений Ведогони для осознания сорочьей души (тела сновидения), в которой ходили в иномирье, предлагалось раскачать свои ощущения и на этом выйти из себя. Обычно для этой цели ложились на спину и начинали кидать своё осознание из головы в ноги и обратно. Потихоньку выходили за пределы тела до границ Поселенного пузыря. И в какой-то миг, когда чувствовали, что тело «кидается» вместе с осознанием к окраинам пузыря, делали рывок из грудины перед собой. Достигнув высшей точки, «падали» назад в тело. Это упражнение «раскачивало» ведогонца, делая его осознанным для себя. Как видите, здесь также нужно было начать «летать».

В другом упражнении, полностью расслабившись и закрыв глаза, начинали раскачивать свои ощущения по дуге от кончика носа к затылку и обратно. Постепенно увеличивая дугу за пределы тела, в какой-то миг совершали оборот и на падающем по дуге осознании, когда оно пролетало сквозь голову, делали шаг из тела (рисунок 347).

Рисунок 347. «Выход» из тели на раскачке

Из сказок мы помним, что некоторые их герои могли оборачиваться в животных или птиц, ударившись о землю. И это не художественный образ.

Единственная оговорка: данные упражнения могут быть не очень приятными и вызывать головокружение, чувство тошноты и страха. А в дальнейшем они приводят к тому, что ты время от времени начинаешь «течь», то есть выходы из тели могут происходить и без твоего изволения, являясь отражением каких-то «мигов великого озарения», то есть «на перекрёстках бытия», как говорили наставники.

Связь чувства полёта с изменённым состоянием сознания, в котором открываются необычные способности, получает подтверждение и в опыте авиации. По словам многих лётчиков, на сверхзвуковых скоростях появляется некое серебристое свечение, которое учёные люди называют холодной плазмой. После чего сознание выходит из тела, и разум воспринимает окружающее целиком, время вроде как останавливается, а расстояния между предметами определить невозможно.

В Спасе подобное состояние имело своё название – Бавы. Нечто подобное человек испытывает и при клинической смерти. Благодаря этому обстоятельству в случаях, где, по нашему разумению, человек должен был бы неизбежно погибнуть, он оставался в живых. В авиации также имеется немало примеров установления телепатической связи во время чрезвычайных происшествий. Более того, самые пытливые умы из учёных людей, проведя интересные исследования с применением электроэнцефалограмм, пришли к удивительным выводам. Состояние мозга после пилотажного полёта очень близко к состоянию мозга йогов-сидхов, обладающих чудесными способностями. Всё это косвенно говорит за то, что не так уж далеки были от истины казаки-характерники, призывавшие восприемников обрести чувство полёта!