Текст книги "Том 6. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть III. Смага"

Автор книги: Лгало… и Подлыгало…

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Нечто подобное каждый не раз делал в детстве, но, повзрослев, повесил на это ярлык: «Детское баловство!» Однако это «детское баловство», несмотря на наш отказ ему в жизни, упорно не хочет умирать. Видимо, есть за всем этим нечто такое, что делает подобные забавы жизнестойкими. Действо, описанное А.И. Куприным, в Спасе называлось варакозеньем. И оно было возможно только в ином мире, отличном от нашего по плотности, – спахтанном.

Подобное состояние в основном передавалось даром. Однако были и своего рода упражнения, должные привести человека к ощущению вязкости. Об одном из них уже рассказывалось в своде Огня (вращение пальцами). Имело оно своё продолжение. В исходном положении стоя «в пяте» и сохраняя состояние натяга, руки держали перед собой. Кисти раскрыты. Приснув чуть-чуть, начинали очень медленно крутить большими пальцами. Делали вращение через лёгкое усилие, преодолевая сопротивление окружающего нечто. Это нечто – «плоть мира», которую пахтали своим движением.

Затем добавляли круговые движения в запястьях, локтевых суставах. После чего начинали медленно кружить головой и поясницей, при этом покачиваясь с одной ноги на другую и вращаясь вокруг себя по кругу. Получалось довольно сложное движение. О правильности и неправильности здесь говорить нет смысла, так как у каждого получался свой рисунок движения. Главным в этом действии был образ взбивания молока в масло, которое оседало на Свиле человека во всех трёх плоскостях (рисунок 310).

Рисунок 310. Пахтание мира

Пахтание нужно было наполнить звучанием – петь мир, а он, в свою очередь, начинал отзываться. Опять же, сколько времени уходило на то, чтобы взбить мир? Здесь снова не будет чёткого ответа. Сколько надо, столько и пахтали. Месяцами. А если брать за раз, то это действие выполнялось до изнеможения. Здесь уже разговор не шёл о том, чтобы жалеть себя.

Тем не менее пахтать мир до бесконечности просто не получится. Однажды он должен был «удушить» человека. Это чем-то схоже с тем, как когда-то месили глину для постройки хат-мазанок. Под ногами становилось всё гуще и гуще, и ноги всё труднее было выдирать из жижи. То же самое происходило с взбиванием мира, и, как следствие этого, оставаться в нём было невозможно. А потому человек покидал взбитый им мир, чтобы обрести новое – третье рождение.

Как это выглядело образно? Пахтая мир, человек всё больше и больше ощущал на себе его вагу (тяжесть). Движения при этом становились всё тяжелее и медленнее, дыхание – затруднённее. И в какой-то миг наступал предел. Причём тут ничего не нужно было представлять. Вага наваливалась воочию, и это могло даже испугать. На подви́ге пахтающий начинал глубоко и с силой дышать, собираясь для усилия, и, собравшись, на выдохе с криком и усилием он разрывал окружающую гущу и рождался. При этом его действие было чем-то похоже на взрыв, идущий глубоко изнутри. После чего обычно наступал глубокий сон. В итоге человек обретал состояние Ясны, которое было совершенно иным, чем обрядовое состояние сознания.

Таким образом, современным языком «пляс Свили» можно назвать сводом упражнений психосуггестивного характера, направленных на достижение изменений внутреннего порядка. Интерес к нему может быть, пожалуй, разве что у чудаков, «ищущих высокого», да собирателей «чего-то необычного». Утверждать, что эти упражнения дадут человеку силы немереные, мы не будем. Слишком уж это смахивает на дешевизну. Тот, кто ищет силы, может их найти в другом месте и с меньшими затратами для себя. Доказывать, что с помощью них он сможет управлять миром, также не будем. Для управления были совершенно иные штуки, а здесь иное. Каков же тогда наш интерес в том, что мы всё это рассказываем? Как мы уже говорили, – снять очередной слой непонимания. Ведь до сих пор у нас нет полной ясности в том, о чём мы пытаемся поведать. И конечно же, есть желание высказаться, чтобы стало легче, чтобы убрать из себя творческий зуд. Вот и вся наша выгода.

Баланжа, танки́ и разжигание крови

«Пляс Свили» был не единственным из «плясов» в поданной нам традиции казачьего Спаса. Наряду с ним бытовали также баланжа и танки́. Их предназначение было в «разжигании крови» и «поднимании глузда». И то и другое в сути приводило к изменённому состоянию сознания. Устаревшее «бить баланжу» означало «становиться неистовым», то есть яростным, а потому её применяли для ярения, или обретения необходимого бойцового состояния. Соответственно, она была больше составной бойцового Спаса, считаясь чисто мужской «забавой». Баланжу именно выбивали, и выбивали с силой. Внешне её исполнение можно увидеть во многих народных танцах, и не только славянских, но, например, у тех же ирландцев, где очень ярко выражены движения ногами. Характерна баланжа и для казачьей лезгинки, которая в основном была у терских казаков. Выглядела она как удары ступнёй о землю, пятка – нос или нос – пятка, а также всей ступнёй.

Традиционно били баланжу вокруг воткнутого в землю ножа. Об этом обрядовом действии уже говорилось выше. Воткнутый в землю нож означал Прикол-звезду, или некую серёдку мира, вокруг которой и ярился человек. А также это действие почиталось неким рядом (договором) с Богом, в котором «характерник вручал себя в его руки». Первыми тремя ударами стопы он «брал себя в натяг, что аж тело звенеть начинало» и «скидывал» с себя гашник (об этом говорилось выше). При этом «макушка подпирала небо, а пальцы в разлётку шли». А дальше он шёл по кругу, выстукивая ногами (рисунок 311). Делая шаг вперёд, нога ударялась о землю пяткой, но продолжала двигаться по дуге вперёд, а затем возвращалась назад с ударом на мысок, но также продолжала двигаться по дуге назад. И затем всей ступнёй становилась на землю. После чего шёл уже шаг другой ногой. Проявлением яризны были характерные «выкатывающиеся глаза» и пробегающий по коже холодок.

Рисунок 311. Баланжа

Лучше всего было бить баланжу в кругу сподручников, которые в это время хлопали в ладоши, задоря находящегося в кругу. В начале его движения хлопки были медленными, но по мере продвижения становились всё быстрее и быстрее. Причём благодаря хлопкам ярился не только бьющий баланжу, но и находящиеся в кругу. Входя в круг друг за другом, каждый проходил по три круга, а если надо, то и более. Это действие приводило истоты в трепет, а также «будило» оба огня (Жижу и Жагру) и приводило к их смешиванию, что в итоге «разжигало кровь». Для самого же смешивания использовали БЫСТРОЕ ДЫХАНИЕ – СКОРОДЫШКУ. Она же доставляла огонь в каждую часть тела. Также хорошим подспорьем в «разжигании крови» являлось пение сподручников, составляющих круг. Причём не всегда оно было со словами. Зачастую это было простое многоголосье либо же бессмысленное сочетание звуков наподобие кавказского «ой дай дарайда орай да».

Выбивание баланжи, как и все народные танцы и кобения шагом, выполнялись «против солнца» – против часовой стрелки. Это направление вовсе не означало «добро» или «зло», а только лишь «людское» и «Божественное». Танцы «людские», или предназначенные для пробуждения природы, имели направленность за солнцем – по ходу часовой стрелки. Танцы же обрядовые, «для Бога» (как говорилось в Спасе), выполнялись «против солнца». Это способствовало входу в обрядовое состояние сознания.

Для «подъёма сознания» в кругу применялся и другой хитрый приём. Сподручники хлопали в ладоши, и не просто, а с определённой частотой, соответствующей каждой из истот. В этом случае человек проходил девять кругов, что уже само по себе было делом непростым.

1. Истота Дарь – три медленных хлопка.

2. Истота Жижа – два медленных, два быстрых хлопка.

3. Истота Жизнь – один медленный хлопок, два быстрых, один медленный.

4. Истота Яскра – один медленный хлопок, четыре быстрых.

5. Истота Полад – два быстрых хлопка, один медленный.

6. Истота Жаля – два быстрых хлопка, один медленный, два быстрых.

7. Истота Харло – четыре быстрых хлопка, один медленный.

8. Истота Лоб – шесть быстрых хлопков.

Для девятой истоты в баланже не было характерной частоты хлопков, потому как её вообще трогать без крайней нужды не полагалось. Так как истоты – это некие узелки, где «душа к телу привязана», а «возжигание» истот эти узелки развязывает, то развязывание девятого было делом не безопасным. При работе с различными состояниями до поры до времени считалось, что «поднимать глузд» (сознание) до верхней истоты нежелательно, чтобы душа от тели сполна не отделилась. А потому девятый круг в баланже проходили под частоту хлопков, характерную для первой истоты: три медленных хлопка. Чтобы «войти в жар гораздо плотнее», бьющий баланжу мог ещё и сам отбивать зубами частоты истот.

Топот находящегося в круге сватожил стати Неба и Земли, а хлопанье его сподручников, образующих этот друг, связывало стихии Огня и Воды. В совокупности всё это создавало «Чаровний котёл», в котором начинало вариться «Божье пиво». И все участники котла пьянели от него. И по сей день можно увидеть нечто подобное в казачьей терской лезгинке. Движения пляшущих и звучание музыки зажигают всех присутствующих вокруг, не оставляя никого равнодушным.

Чтобы образ воздействия на истоты был законченным, нужно сказать, что в обычном нашем состоянии они сдвинуты относительно нашей меры и относительно друг друга. Одна чуть впереди, другая сзади, третья сдвинулась кпереди вправо, четвёртая – кзади вправо (рисунок 312). При этом они всё время плавают. Но, как говорили наставники в Спасе, лишь когда истоты станут в ряд, или когда в них будет порядок, мы переходим в состояние могутности. И тогда для нас открываются иные способности, недоступные нам в обычном состоянии. Это происходит при возмущении духа и трясцах одновременно. Трясцы в баланже «возжигают» истоты, а возмущённый дух направляет и «соединяет» их, выстраивая в ряд. Человек становится неистовым. Того же самого – упорядочивания истот – мы достигаем и во время вышеописанной Свили.

Рисунок 312. Истоты в обычном и упорядоченном состояниях

Рассказывал нам наказитель также и о некой подготовительной работе к баланже, а именно о ладке истот. Хотя она, как говорят в медицине, была показана каждому и без баланжи. Со слов знахаря, её обязательно делали все «знающие» на Ивана Купалу. Этот день, как считалось, являлся лучшим для обновления ведовской силы. С этой магической силой происходило то же, что и с другими явлениями и объектами мира: она постепенно «истощалась», «ветшала» и требовала обновления раз в году. Для этой цели существовали различные обряды, которые различались по местам. Это, к примеру, плетение нового гайтанчика (верёвочки) для креста, пускание по воде одежды на разречье и троекратное окунание в воду, обрезание громничным ножом пут, «наплетённых» за год (под «путами» понимали все злословия, пожелания зла, завистливые взгляды и т.п.).

К таким обрядовым штукам относилась и ладка истот. Проводилась она по-разному. Самый простой и доступный способ – это простукивание истот кулаком через стопу. Для каждой истоты использовали свою частоту, приведённую выше. А также ладили и девятую истоту восьмью быстрыми ударами. Здесь затрагивать девятую истоту не возбранялось и даже, наоборот, считалось необходимым. Подхватив одной рукой ногу и взяв её в натяг, кулаком другой руки наносили несильные, но проникающие удары по стопе. Это было возможно только при расслабленной руке. Это внешне. На самом деле простукивали истоты, то есть удар «погружали» через ногу и тело, соответственно, до своей истоты, «сбивая с неё накалину», которую нужно было видеть.

Что представляет собой «накалина»? Однозначно можно сказать только одно: это некая вага, или тяжесть, накапливающаяся на истотах и усыпляющая их. Какой она природы, сказать сложно. Не хватает видения, а наказитель нам об этом ничего не говорил. Каждую истоту требовалось простучать 27 раз, считая за раз характерную для неё частоту. Если же сподручника в нужное время не оказывалось, то обходились без него, выбивая вагу из истот за счёт ударов стопой о землю в соответствии с частотой истот.

Существовали и другие, более «экзотические» способы ладки истот. Это можно было делать при помощи колобков из теста. При их изготовлении в них помещалось молоко чёрной коровы, на которое читался то ли заговор, то ли бессмысленный набор «святых» слов (записано со слов): «Господи, силу честного, остающего зла, крестным знамением и веселье глаголющие от всякого зла крестным знамением. Аминь! Аминь! Аминь!»

После этого набирали молоко устами и выдували его в тесто. Лепили из теста колобки. Их не запекали, а затем катали над истотами. На каждую шёл свой колобок. Тесто с молоком притягивало на себя вагу. Завершив ладку, колобки закапывали в землю.

Можно было ладить истоты и при помощи кудеса (барабана). Для этого человека клали на землю. Над ним располагали барабан и били в него. Подносили к нему трубу из дерева, которую направляли на истоты. Этот же способ был применим и для «возжигания» истот.

* * *

В отличие от баланжи, танки́, или танок, считался женским плясом. Выглядел он как мелкий-мелкий шаг, в четверть стопы. При этом тело держалось в натяге. От народного танца танки́ Спаса отличались более выраженными ударами стоп, за счёт которых тело приходило в мелкую дрожь, а также характером перемещений. Если в танце танки́ имели характерный рисунок, зависящий от самого танца, то в Спасе они совмещались с круговыми вращениями вокруг собственной оси. Но и пляс, и спасовские танки́ имели цель ввести человека в определённое состояние сознания. Чаще всего народные плясы были составной частью обрядовых действ, входящих в состав различных праздников. А раз так, то под обряд требовалось нужное состояние, которого можно было достигнуть в том числе и за счёт пляса. Ниже мы попробуем немного глубже войти в этот вопрос.

Внешне танки́ Спаса выполнялись в положении тела «накрест», с разведёнными в стороны руками. «Взяв натяг», начинали часто бить стопами, не вкладывая в это действие силу, и вращаться вокруг своей оси (рисунок 313). Эти удары отзывались в теле, которое должно было быть балухтанным. Это приводило к «подъёму огня», как и в случае с баланжой, как Жижи (огня Животной души), так и Жагры (сердечного огня) и к их смешиванию. И как в баланже, здесь для более быстрого замешивания огней применялась скородышка. В теле начинало гудеть, и человека бросало в жар. Появлялась испарина. Это и называлось «кровь закипела»!

Рисунок 313. Танки́

Единственное уточнение: перед тем как «бить баланжу» и «отбивать танки́», вначале было лучше всего растрясти себя и при помощи трясцов войти в состояние балухтани («жидкое» состояние). Начинали с кистей, а затем трясцы поднимали к плечам и опускали их по телу к стопам. За счёт этого действия убирали излишнее телесное напряжение, потому как оно являлось помехой «кипячению крови».

Согласно древним поверьям, топот баланжи и танков позволял заручиться поддержкой Земли и Неба, обрести их силы. Этнографы считают, что топанье ступнями о землю является одним их древнейших танцевальных архетипов. Древним выражением такого топанья было одно из действий продуцирующей магии – удары ногами «пробуждали Землю», которая не остаётся в долгу и наполняет человека своими соками и силами. По народным представлениям, если какое-то время топтаться босыми ногами по земле, то сила земная начнёт входить в человека, от чего может даже «помутиться в голове». Особо сильны для человека те места, куда его «сама Земля управит». Об этом также уже говорилось выше.

Если говорить другими словами, более нам понятными, то топтание, а тем более топанье ногами о землю может способствовать вхождению человека в особое психическое состояние. Подобным способом испокон веков «заводились» на кулачные поединки. Так, один из героев Ивана Котляревского в поэме «Энеида» (1798 г.) перед боем «из сердца скреготал зубами, об землю топотал ногами»… В частушке чалдонов (жителей Сибири) есть такие слова:

Как батойские ребята,

Одним словом, молодцы:

Ногой топчут, брюки лопнут,

Все заплатки отлетят…

После выхода из изменённого состояния жар уходил из крови в пот и ещё некоторое время оставался в человеке, что могло «палить» его, истощая силы. Считалось, что окончательное «охлаждение» наступало после того, как человек пропотевал. Чтобы не ждать этого, ему нужно было «охолонуться» (окунуться в холодную воду) либо растереть руки и грудь. В этом случае пот выходил гораздо быстрее, и человек возвращался к обычному своему состоянию.

* * *

Вот здесь в самый раз будет сделать обещанное отступление о плясе как «катализаторе» изменённых состояний сознания, в частности о хороводе. Начнём издалека.

Опять мы вспомним совершенство. СО-ВЕРШЕН-ство. То, что совершено. Что здесь означает «со»?» «Вершение» – вроде как «верчение» или «верстание», как прохождение сквозь. А «со»? Оно присутствует в словах «совесть», «соучастник», «современник». Кто-то говорит, что «со» – это совместно, едино. Наверное, это так, раз уж и в слове «совместно» и «соединение» есть «со».

Если посмотреть с точки зрения русского языка, то значение приставки со (с) при образовании глаголов следующее:

– совместность действий, помощи, чувств. Например: сострадать;

– удаление с поверхности, с места. Например: состричь, соскоблить;

– соединение, сближение, скрепление чего-либо. Например: соединить, соприкоснуться, составить;

– доведение действия до какого-либо предела. Например: сокрушить.

Вроде всё понятно. Но есть в этом «со» и нечто такое, что ускользает от нашего восприятия. Наше понимание приставки «со», несмотря на очевидную понятность, всё же кусками. Как и всякое понимание вообще. Взять нечто нам понятное. Что мы имеем? Образно начало, повороты, конец – это то, что я держу в сознании, а вот дорога как-то ускользает от меня. Вот как выглядит наше понимание той же приставки «со».

Со – это соуз, где «уз» – узел, а «со» – не просто действие соединения, но некая стрелка, указывающая направление. Наставники в Спасе говорили, что «со» есть попадание. Что оно «противу греха», то есть противоположно греху. Это попадание в точку. И уже будучи заточенным, в состоянии с точкой, мы попадаем… Вот тут придётся ограничиться многоточием, чтобы не соврать.

«Со» есть также в слове «сотворение». Кто-то скажет, что сотворение – это совместное творение. Или же творение в состоянии «со»? В заточенном состоянии? То есть в точном состоянии. Говорят, что Бог сотворил весь мир. Или создал. Почему со-творил? Почему со-здал? Совместно с кем-то? Или же это просто сближение, скрепление чего-то разнородного? Нет! Тут нечто другое. Наставники говорили о первом значении, о совместном творении того, кто задумал, и самого творения. Правда, странно? Я и творение едины. Я творю его, оно творит себя, при этом творя меня! Всё, круг замкнулся. Покатилось колесо! И кто начален тут? Курица или яйцо?

Творение не завершено и не может быть завершено, пока оно не сотворено! Творение несовершенно, сотворение совершенно. Но сотворение невозможно, пока я сам! Оно бессмысленно. Когда у меня появляются соавторы, то я устремился к совершенству. Покатилось колесо!

Бог сотворил Хоровод. Человек же и по сей день продолжает творить мир таким, каков он есть перед нами. С границами. Как такое случилось, что мы выпали из сотворения? Нет ответа! Хотя нет! Мы сотворим друг другу, внимая или отрицая, и тем мы в Хороводе. Покатилось колесо!

Ладно, можно долго латать эту дыру нашего восприятия – не залатать. Вопрос возник, зачем вообще это «со» мне лично. Как оно мне поможет в жизни? Как оно применимо к делам?

Слово «знающим»! «Со» из их уст – Межа, что между семью небами. Мы называем их по привычке «семь небес», но это не так. Потому колесо и катится, что оно Межа! Каждое небо само по себе отстоит от других. А в Хороводе колесо катится! «Со» округло, как «о», но «о» отстоит, а «со» состоит. Вот такая игра слов была у наставников. Соберись на природе «со», и ты получишь округлость! Зачем она тебе? Чтобы стать облым и получить полноту. А дальше… стать звездой и светить всем и вся!

Вот тогда ты и катить будешь, и на мир накатывать! Наверное, многие слышали о накате. Его представляют как нечто бойцовое. И это так! И не так! Накат – это касание Божье. Прикоснулся к тебе Господь, и невесть что с тобой происходит. Ты всем телом расплываешься в улыбке. Все напряжения из тели исчезают, и ты держишься на Духе Святом. Говоря это, мы не очень понимаем, как это.

Вроде как Дух округл. Он накатывает на тебя, если ты в отрицании – согласии. И ты катишь его дальше, накатывая на кого-либо. Накатывая, Дух «обуивает». И у тебя нет никаких помыслов. Ты полон.

Взять поединок. Нападение – мета недостаточности. Те, кто в единоборства идут, чего они ищут? Быть первым! Да-да, именно так. И отговорки наподобие «для самозащиты» – в пользу для бедных. Быть первым! Но за первым пошёл ряд. Первый мир разделил.

А может быть, иного ищет приходящий в единоборства? Не первым быть, но целым? Стать целым можно лишь через осознание Хоровода, через осознание сотворения, через стремление осознать совершенство. Для любителей упражнений это и есть упражнение. А пляс, в частности хоровод, позволяет пощупать совершенство и сотворение.

Вот ещё какое действо предлагали наставники. Взявшись за руки, шли на посолонь с думой о совершенстве. Но не просто шли, но с распевкой. То ли «о-о-о-о», то ли «а-а-а-а». И буслали. Долго ли, коротко, как в сказке, накатывало! Это и называют изменённым состоянием сознания.

Можно поставить одного в серёдку хоровода. Он «пята» его. И он поворачивается вокруг себя против хода хоровода – на коловрат. На него накатывает. Тут можно в ломки пуститься, чтобы «Духом до косточек проняло».

А можно поиграть в такую игру. Как только на «пяту» накатывало, он поднимал руки, как бы облачаясь в Дух. Это является знаком для хоровода. Он рассыпается. Пяточный пускает накат на кого-то. Как пускает? А просто. Как шар большой. Рукой ли, из груди ли. На «гонца». И если «гонец» не потеряет накат, то может его катить дальше. И тут веселье пойдёт. Все упьются «пивом Божьим».

Только тут нужно без единоборств! Без того, чтобы кому-то чего-то показать и доказать. Вот где можно отследить себя – зверя! Пошли мысли: «Что за дурь?», «Не вставляет меня», пошло сопротивление. Это зверь. Единоличник ему имя! Конечно, тут тебе никто не указ. Может, ты и не Спас вовсе ищешь, а великолепие? Тогда зверь нужен тебе! Он поможет тебе найти свои подзатыльники. Ибо как ещё завлечь человека на учёбу? Через обещание ему великолепия. На подзатыльники никто не пойдёт! Но учёба – это всегда подзатыльники. И лекарство!

И ещё одна мелочь. Накат не кунание. Кунание нас в Навь выкидывает, чтобы там обрести половинку свою. Но в Нави мы как во сне. Ни расстояния, ни чёткости, ни цвета, ни звука ты не воспринимаешь. Плывёшь! А при накате всё чётко, но коварные мысли твои неисполнимы. Ты лишь способен любовь излучать. Так что накат – это прикладное о любви. Как и хоровод.

В общем, хоровод даёт нам ярко пережить изменённое состояние сознания. Но отличить навское наваждение от наката Прави и описать эту разницу всё же пока нам не под силу. Под силу лишь указать на это явление. А там что получится.

* * *

Чтобы раскрыть как можно глубже образ кобения, нужно упомянуть и о прыжках. По ходу своего сказа мы затрагивали (уже и не раз) прыжки. Но в том-то и дело, что Спас мазками пишется. Далёк он от академизма. А потому ещё один мазок лишь добавит полноты к образу.

Прыжки были составной частью многих обрядовых действий. В одном из таких обрядов для повышения женской славы топили баню тремя породами дерева и приносили воду, взятую с бурного порога ручья. Женщину парили в бане и поливали её принесённой водой. Но перед этим тот, кто парил, прыгал со словами:

«Мать – Дева Мария! Пойди-ка, приди-ка! Здесь ты нужна! В беде тебя кличу! Приди освободительницей! Приди, развяжи! Чтобы поднялась слава рабы Божьей (имя). Поднялась да развивалась. Чтобы пришли сваты к её калитке и забрали бы её так далеко, как деньги слышно! Аминь! Аминь! Аминь!»

В другом банном обряде, направленном на повышение славы, печь топили из разбитых грозой деревьев. Воду также брали из бурного порога. В бане парящий хлестал девушку веником. При этом он прыгал и читал слова:

«Мать Дева Мария, помощница наша усердная! Пойди-ка, приди-ка! Здесь тебя ждут, в беде призывают! Приди освободительницей! Приди, развяжи! Чтобы поднялась слава рабы Божьей (имя). Встань, слава, развивайся! Честь девичья, продвигайся! Чтобы пришли сваты к калитке её. Чтобы прибыли они из той дали, до которой деньги доходят! Аминь! Аминь! Аминь!»

После чего девушку обливали принесённой водой.

Ещё одно «волшебное» действие с прыжками, предназначенное «из брыкушки выблукать» (из беды выйти), состояло в прохождении некой «поди Горней», или пути Вечности. Это самое что ни на есть настоящее кобение волхвов древних, к мудрости которых мы все грезим прикоснуться. Ныне это известная детская игра болото. Состоит она в следующем: на земле расчерчивают классы; участник игры бросает свой камешек в первый класс; на одной ноге он прыгает в этот же класс, из первого класса толкает камешек во второй, а затем через болото в третий класс, оставаясь на одной ноге, и так доходит до пятого класса. Из этого класса он или вышибает камень сразу через все классы в поле, или толкает его, прыгая на одной ноге из класса в класс по порядку – в шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый и в поле (рисунок 314).

Рисунок 314

Правило в игре такое: если камешек попал в болото, игру нужно начинать сначала, с первого класса.

А как оно было у волхвов-химородников? Точно так же! Камень нужно было провести сквозь восемь врат и через два болота. Восемь врат тут – восемь врат Света. Они означают Полноту, равную Вечности. О четырёх мы говорили. Это врата стихийные. А четверо других что из себя представляют? Это тоже врата стихийные. Только есть «старшие» и есть «младшие». С них начинается и ими заканчивается мироздание. Что значат эти слова? Может быть, ничего, а может быть, есть за ними какая-то суть. По крайней мере, в совокупности они означают ВСЕСВЕТ. Некоторые утверждают, что восьмиконечная звезда, олицетворяющая восемь врат, или восемь столпов мироздания, носила название сварожьего квадрата, или звезды Лады. Так ли это? Не знаем. Но то, что так называли Вифлеемскую звезду, или Богородичную, однозначно! Так что из древности глубокой к нам пришла восьмиконечная звезда.

Но вернёмся к коби волховской. Если ты протолкнёшь камешек, прыгая на одной ноге и этой же ногой его продвигая, то ты «развеешь тучи хмурые», которые бедой над тобой сгустились, либо развеешь их за того, за кого радеешь. Помните, может быть, нечто подобное мы уже описывали в прохождении по верёвке, расположенной особым образом: кругом с вписанной в неё верёвкой?

Если же ты трижды собьёшь камень в «болото», или в гмор (так называли, как и Навскую суть, окрест дороги), то рок над тобой! И избежать того испытания, которое тебе Богом послано, или облегчить его тебе не удастся. Так что тут мы видим и гадание на судьбу, которое и было составляющей древней коби.

«Подь Горняя» использовалась в Спасе и для обретения «думного стоса», или состояния, в котором можно было пройти испытания предстоящие, собраться на них. Для подвига чтобы силы обрести, нужно было продвинуть камень до четвёртых врат. И отсюда толкнуть его в «поле». Если это у тебя получится, то можешь идти в подвиг! Осилишь ты его. А нет… Значит, это судьба!

И всё это кобь, в которой и баланжа выбивается, и путь силы молнией в Небеса торится. Об этом мы ещё скажем ниже.

Подобное прохождение через восемь врат, как нам показалось, весьма схоже с китайским хождением по «девяти дворцам». А может быть, только показалось, но тем не менее…

Внешние «девять дворцов» в даосском учении – это силы пространства вокруг человека: восьми сторон света и серёдки. Силами пространства управляют боги «Сяньди», они же божественные предки. В движении по «девяти дворцам» происходит «зарядка» трёх даньтяней. В даосской традиции в ходе «хождения по девяти дворцам» происходит объединение внутреннего «сяньтянь» и внешнего «хоутянь» в теле человека. Таким образом, древний даос общался со своими богами «Сяньди» напрямую.

В современном же понимании, как бы мы сказали нынче, происходит непосредственное соприкосновение с различными силами природы. Выполняя «хождение по девяти дворцам», начинали с севера, проходили на юго-запад, на восток, на юго-восток, в серёдку, на северо-запад, на запад, на северо-восток и на юг. Затем двигались в обратном порядке и заканчивали на севере лицом на юг, как и начинали движение.

Трясцы

Однако «разжечь» себя можно было не только посредством топота. По сути, ударяясь любой частью тела, можно было войти в изменённое состояние сознания, или, как это называли в традиции Спаса, в оборот. Согласно одному из «рецептов», обратиться в волка можно было, произнеся соответствующее заклинание и ударившись всем телом о землю. Во многих народных сказках герои превращаются в сокола или в рыбу, когда бьются о землю. Оборот воспринимался как некая смена рубах духа – лачей. То есть человек «переоблачался», «надевая» на себя иное тело. Делалось это за счёт трясцов, в которых рубахи обретали некую чистоту, отделяясь друг от друга, и человек, при наличии должной силы, получал возможность для подобного оборота. Знахарь называл трясцы также шамаями. Возможно, в этом слове отразилась некая духовная связь Спаса с шаманизмом, где слово «шаман» в одном из толкований означает «трясущийся». Что вполне возможно, учитывая то, что казачья культура была порождена взаимопересечением различных народностей.

Опять же, если обратиться к народной культуре, то и в отношении трясцов можно найти немало любопытных свидетельств. В одном из лечебных обрядов, называемом «паление ночницы», ребёнка помещали в подол и трясли его («палили»), «как зерна в корыте для отделения их от мякины», и одновременно тот, кто стоял в сенях, спрашивал: «Что палишь?» Трясущая ребёнка женщина отвечала: «Ночницу палю». Из сеней ей отвечали: «Пали, пали, чтобы больше её не было!» Примечательно здесь то, что трясцы воспринимались как разжигание огня! Делалось это на заре или с заходом солнца. Кстати, здесь даётся подсказка. Шамаи также стремились приурочить к этому времени суток.

Овладение трясцами рассматривалось как одно из условий для странствования по мирам. Когда кто-то вздрагивал от испуга, то говорили, что его душа хотела выйти. Вздрагивание же и трясцы – одно и то же. Разве не так? Если испуг был очень сильный, считали, что душа от этого может оказаться «не на месте» или вовсе выйти из тела. Так же можно сказать и о приёмах выхода из тела. Для этого, или для входа в изменённое состояние, нужно вздрогнуть. Резко сократить тело, как при испуге. Так, переполох, считали в народе, – это внезапный, мгновенный страх, это, как ныне бы сказали, блиц-конфликт со Смертью, которая схватила жертву и не в состоянии удержать её, потому что срок не пришёл. Вздрагивание же есть отражение этой краткой схватки со Смертью. Такова суть трясцов, говорил наказитель. Соответственно, в Спасе было немало различных приёмов, связанных с трясцами. К ним относились вышеописанные баланжа с танками, но не менее любопытными были и другие шамаи.