Текст книги "Вот такие макароны (СИ)"

Автор книги: Lett Lex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Возле магазина я увидела скопление пританцовывавших на месте итальянок, завернувшихся в шарфы. Человек десять ждали открытия магазина с минуты на минуту, благоговейно глядя на вывешенные в витрине свитера. По накалу чувств очередь могла бы посоревноваться с очередью на ComicCon – женщины взволнованно прикидывали, сколько времени им понадобится, чтоб обойти весь магазин, найти то, что нужно, померить, расплатиться и успеть на работу. Через прорехи между фонами, занавешивавшими витрины, прекрасные синьорины сканировали торговый зал и брали низкий старт на своих восхитительно острых каблуках, готовые сражаться за тёплые шмотки руками, ногами и зубами, если придётся. Работница магазина смотрела на эту толпу с нескрываемым ужасом и, разблокировав автоматические двери, поспешала забаррикадироваться под кассой.

Начались Холодные Игры, когда тот, кто первым успеет к вешалке – абсолютный победитель, а остальные ⸺ ждут своей очереди. На пару я тогда опоздала, но в качестве оправдания я гордо несла перед собой белый пакет с красными буквами, из которого питоном в засаде выглядывал вязаный рукав. Я морально приготовилась отхватить по шее от преподавательницы и Рыкси, но, осмотревшись, увидела, что половина аудитории держит под партами такие же пакеты с примерно таким же содержимым.

Ближе к середине дня вызванное погодой беспокойство улеглось, люди быстренько смирились с необходимостью закрывать лица и шеи от снега, ждать вечно опаздывающие поезда, вытряхивать снежок из ботинок. Неожиданность, вызвавшая панику с утра, к обеду стала чем-то из разряда подгоревшей яичницы или убежавшего кофе – об этом можно было говорить в компании весь оставшийся день, если уж совсем не оставалось тем для разговора, слушать вымученные ответы, похожие один на другой, которые ничего не значат, и радоваться, что удалось избежать неловкого молчания. Но было в этот раз одно весьма колоритное исключение.

К тому моменту, как наши пары закончились, весь парк рядом с университетом засыпало снегом. Местные дворники, весьма озабоченные своими правами, плюнули на махание лопатами и ушли греться кофейком, поэтому, когда мы вышли из корпуса, нам предстала зимняя сказка, характерная для северной Европы. Я тяжело вздохнула, представляя, как мне тащиться через этот заснеженный парк в ботинках не по погоде, как вдруг услышала за спиной выходящий в фальцет возглас:

– О боже, это что, снег? – огромный бородатый бразилец растолкал всех и выскочил из коридора прямо под снегопад, сдёрнув с себя шапку и расстегнув куртку. – Он холодный! Ребята, он холодный! – восторженно рявкнул он, высовывая язык, как огромный пёс, сделал пару тяжёлых шагов и хлопнулся в ближайший сугроб. Откуда-то из недр белизны донеслось довольное урчание. – Холодно.

– Маттео, ты дурак? – поинтересовалась та часть нашей группы, которая была знакома с данным природным явлением. Остальная часть бразильской команды вышли под снегопад вслед за Маттео, вжимая головы в плечи, как будто на них падал не снег, а бомбы. Они подставляли руки, ловя снежинки, растирали их между пальцами, пытались есть, смотрели на их многогранники, не спешившие таять на рукавах одежды.

– Он просто никогда снега не видел, отстань от человека, – одёрнул меня мой знакомый немец – Якоб, а в ответ на полный скепсиса взгляд выдал такую усмешку, что стоило ожидать чего-то в духе нападения Германии на Чехословакию. – Маттео! Ты когда-нибудь играл в снежки?

Из сугроба вынырнула голова, отряхнулась и, выплюнув остатки снега, восторженно улыбнулась.

– Нет!

– О-о-о, – протянул Якоб, поворачиваясь ко мне. Я сделала сочувствующую мину. – И снеговиков никогда не делал?

– Нет, – на лице Маттео появилось выражение глубочайшего сожаления, как будто самая весёлая пора жизни, которую можно было пережить, обошла его стороной.

– И крепости из снега?

– Крепости? Как можно сделать крепость из снега?

– Легко, так же, как снеговика, просто тратишь на это больше времени, – поддержала беседу я.

– Да вы врёте, – попытался изобразить скепсис Маттео, но после показанных ему картинок в Гугл уважительно потёр бороду.

– Вот что, – с пафосом великого полководца сказал Якоб. – Давайте пойдём играть в снежки в парк Дукале?

Европейская часть группы тактично смылась. Осталась только часть португальцев, которые тоже видели снег впервые в жизни. Они в свою очередь стали звонить и писать своим знакомым, так что через пятнадцать минут у нас набралась целая команда желающих. Особенно радовался Маттео: он носился от одного человека к другому, сжимая в кулаки свои огромные лапищи и восторженно щебеча на португальском, то и дело беря паузу на то, чтоб закинуть в рот горсть снега.

– А ты давно играла в снежки? – спросил Якоб, заметив, что я бочком сдаю в сторону выхода.

– Лет десять назад, – не успела договорить я, как за шиворотом и на лице у меня оказалась целая горсть снега. – Прекрасно, спасибо, – сказала я, стирая остатки туши вместе со снегом. Якоб довольно скалился и повернулся, держа наготове снежок и разыскивая ещё одну жертву, в этот момент я решила взять реванш и столкнуть немца в снег. У меня почти получилось. В какой-то момент, когда мне показалось, что Якоб вот-вот воткнётся арийской головой в снег, меня перехватили поперёк туловища и бросили через плечо в сугроб помягче. Где-то в полёте я поняла, что во избежание подобных ситуаций нужно сразу спрашивать, в какие секции ходил человек в школьные годы – среди них может совершенно неожиданно оказаться дзюдо.

Наш «дружеский поединок» стал сигналом к началу масштабного снежного побоища, которое быстро переместилось на главные аллеи парка Дукале. Серьёзные и взрослые люди, ругаясь на пяти языках, швыряли друг в друга снегом из-за деревьев с таким задором, что гулявшие с родителями итальянские детишки смотрели на нас с нескрываемой завистью. Особенно их впечатлял огромный бразилец, похожий на снежного человека, на его бороде болтались комья слипшегося снега, а из глотки вместе с рокочущим дыханием вырывался повизгивающий довольный смех. Он радовался, как щеночек, каждому снежку, который влетал в его улыбчивую физиономию, хохотал и закрывался руками, когда кто-то дёрнул за ветку над его головой, так что его окатило настоящим снежным душем. Он словно пытался впитать в себя все оттенки зимы, которые ему только могла предложить эта неожиданно нагрянувшая пора.

Однако, заставить его лизнуть на морозе фонарь у нас так и не получилось.

Всё-таки, у природы нет плохой погоды. Просто надо уметь радоваться ей любой: играть в снежки, когда есть снег, петь «Singin’ in the rain» и танцевать с зонтом под проливным дождём, наслаждаться мороженым на солнце.

Чайная эпопея

«В Италии нормального чая не дождётесь», – с этими словами мама запихала в мой трещавший по швам чемодан упаковку китайского чая в вакуумном пакете. Почти полкило. Иногда у меня складывается впечатление, что мама объездила весь мир, но старательно об этом молчит. Я знаю, что на самом деле эта женщина просто куда ответственнее относится к поездкам, и пока я изучаю местную историю и культуру, литературу и тому подобное, мама штудирует более насущную информацию: про еду, систему сообщения, состояние медицины, местный этикет. Наверное, это одна из причин, почему без мамы я всегда вляпываюсь в истории…

Касательно чая, его в Италии действительно пить не принято. Благо, глобализация дошла и до этой части света, и купить пакетик «Гринфилда» всегда можно в ближайшем супермаркете, как и кучу других заварочных чаёв. Но несмотря на все увещевания в полезности чая, на первом месте в Италии всегда будет кофе. Мне, как человеку, который категорически не может даже смотреть на эспрессо, узнать это было печально. Но ничего, решила я, принимая от мамы стратегический запас чая. Я была уверена, что этого добра мне хватит на полгода, и я успешно обойду итальянскую кофейную систему.

Ага, щаз.

Проснувшись на новом месте, после бурного распаковывания чемоданов и попыток улечься рядом с маленькой и вертлявой Рыксей, согревавшей нас обеих и всю комнату в придачу, как карманный кипятильник, в первую очередь мне захотелось чай. А ещё мне захотелось поразить мою соседку наличием у меня кулинарных способностей. Всю дорогу и немного до Ры рассказывала, какие нас ожидают салаты с местной санкционкой, я же скромно молчала, так как моё умение готовить ограничивается набором холостяка: все виды приготовления яиц, жареное мясо, жареный хлеб, жареные овощи, если совсем всё плохо – последнее можно употреблять в сыром виде. А ещё я неплохо кипячу воду для чая. Заскочив в магазин за час до закрытия, мы не успели купить ничего из того, что я могла бы приготовить, так что извернуться я могла только на чае. Я с благоговением достала с полки красный пакет заварки, осмотрелась на узкой кухне, по которой с моими габаритами приходилось перемещаться боком, и поняла, что чего-то не хватает. Чайника не было.

Я проверила плиту. На ней одиноко стоял розовый предмет неизвестной мне конструкции, из затуманенной памяти всплывали слова хозяйки квартиры о том, что это – гейзерный кофейник для кофе по-итальянски. Ладно, я решила продолжить поиски, благо, Рыкся ещё спала. От моего внимания не ускользнул ни один шкафчик и полочка: я узнала, где хранятся макароны, кастрюли, неприкосновенный запас оливкового масла, специи, нашла тайную комнату за холодильником и микроволновку, помещённую на полку на высоте почти двух метров над полом – если специально не искать, то можно и не заметить. На кухне чайника не было. Объяснив это тем, что кухня, наверное, слишком маленькая, я перешла в комнату, где мы спали – там я тоже нашла всё, кроме чайника. Даже штаны, которые – я была уверена – остались дома, в холодной России. На всякий случай заглянула в ванную, решила, чем чёрт не шутит, и поискала там. Обнаружила годовой запас шампуня и бельё непонятного происхождения (ни у меня, ни у Ры такого не было), и, отчаявшись, в сердцах понялась так резко, что треснулась головой о полку. Рассыпая из глаз искры, как золотая антилопа, плюхнулась обратно на пол и, схватившись за ушибленное место, принялась раскачиваться из стороны в сторону, матерясь на чём свет стоит. В таком состоянии меня обнаружила Рыкся, в сонном режиме зашедшая в ванную и не ожидавшая там увидеть кого-то ещё кроме своего отражения. Меня она заметила не сразу, только когда наступила на моё бренное тельце ногой.

– Ай, бл, – отозвалась я. Рыкся разлепила глаза и посмотрела наверх в поисках источника голоса. Разница в росте уже на первых порах выработала у Ры привычку искать меня где-то в воздушном пространстве на уровне верхних полок. – Я здесь, – помахала я соседке и на всякий случай уточнила, – внизу.

Ры недоверчиво опустила взгляд и, увидев меня, скорчившуюся так, что коленки отдавливали уши, удивлённо шлёпнула веками.

– Ты чего?

– Чайник ищу.

– А что с ним?

– Его нет.

– Не может быть, – помотала головой Рыкся и, забыв, зачем пришла, метнулась на кухню. Я осталась сидеть, потирая ушибленное место, то и дело ожидая услышать победоносное: «А это что?!» Но ничего не происходило. Ры по кругу проверяла полки, которые уже просмотрела я.

Нам не верилось, что в квартире, находящейся в цивилизованном городе цивилизованной страны не найдётся чайника. Одной из причин тому было наличие как минимум двенадцати медных чайников разных форм и размеров, стоявших на всех горизонтальных поверхностях – хозяйка коллекционировала их и прочую медь. Появлялась шальная мысль использовать один из экспонатов для своих нужд, но мы не оставляли надежду найти тот самый чайник, который подключается к розетке и – в идеале, конечно – световым сигналом и звонкой трелью сообщает, что Вы можете залить кипяточком свою манну небесную с острова Шри-Ланка. Реальность была сурова: чайника не было.

Через полчаса мы вдвоём с Ры сидели на кровати в состоянии: «то ли я дурак, то ли лыжи не едут».

– Давай напишем хозяйке, – наконец предложила Ры. Я согласно кивнула и пошла искать что-нибудь съестное в недрах холодильника. Когда я вернулась с двумя баночками йогурта и пачкой хлопьев, Ры, встав на стул, торжественно показала мне телефон, так чтоб экран был на уровне моего лица.

«Ой, а мы чай не пьём 😊»

– Поняла? – с немым торжеством спросила Ры, хотя, радоваться особо было нечему. К чаю она тоже относилась хорошо, но всё же предпочитала ему кофе. А вот у меня в душе маленький Фродо кричал: «НЕЕЕЕТ!», лёжа у края обрыва и протягивая руки в темноту. Но только на секунду – природное любопытство взяло верх.

– И как нам пользоваться этой штукой? – спросила я, указывая на кофейник. В верхней полочке нашлось ещё два таких же. Мы влезли на YouTube и ещё минут пятнадцать посвятили постижению искусства приготовления кофе «по-итальянски». Чтоб как-то скрасить необходимость пить этот напиток, пришлось включить своего внутреннего гастрономического экспериментатора, и добавлять в чашечку эспрессо всё, что казалось пригодным.

К середине недели у нас появился чайник. К тому времени мы наловчились пользоваться кофейником, а эксперименты со вкусами кофе оказались настолько интересными, что чайник и полкило чая оказались высланы на верхнюю полку. Такими темпами нашего неприкосновенного запаса хватит не только на полгода, но и на следующие несколько поколений.

Героический марш

Когда великие свершения остаются позади, документы поданы, и пары посещаются регулярно, постепенно из завалов бытия вываливается быт. Это не самый приятный зверёк хотя бы потому, что от него нельзя избавиться просто так. Он преследует тебя, не даёт спать и заставляет в два часа ночи подняться и пойти мыть посуду потому что… да просто так! Просто потому что ты никогда раньше не мыл посуду в два часа ночи, а тут вдруг этот ритуал приобретает смысл, и холостяцкое намывание кофейных чашек, оставшихся со вчера, непосредственно за минуту до того, как налить в них сегодняшний кофе ‒ уже кажется варварством. Именно в этот момент я почувствовала, как повзрослела, и как никогда в жизни поняла свою матушку, которая, как мне казалось, грешила излишним чистоплюйством.

Но, как известно, быт заключается не только в убирании следов своей жизнедеятельности ‒ это ещё и обеспечение этой самой жизнедеятельности. В частности ‒ поход за продуктами. Сходив в ближайший супермаркет и дважды выкатив тележку на сорок евро, мы поняли, что цены вполне московские, и есть смысл поискать более бюджетные кормушки. Такая нашлась в двух километрах от нашего дома: в спальном районе, на улице Венеции, нашёлся Пенни-маркет, где, как выяснилось, можно было закупиться даже большим количеством продуктов за куда меньшую сумму денег, а то, что тащить эти продукты два километра ‒ это мы потянем. Так мы думали. Я в себе не сомневалась, потому что у меня был сверхживучий рюкзак, который пережил со мной многочисленные поездки за границу и на фестивали, в котором помещалось до семи килограммов барахла, включая бутылку чего-нибудь крепко-алкогольного и костюм принцессы. Рыкся убедила меня, что, когда нужно, она может быть сильной женщиной. Поэтому мы пошли закупаться.

Казалось бы, что необычного может случиться во время похода за продуктами?

Правильно, ничего. Ничего особенного и не произошло, но я просто хочу повторить известную многим истину, которую вывели раньше, чем научились писать и строить логические цепочки: не убивай больше, чем сможешь унести. В нашем случае ‒ не покупай. На кассе наша тележка продуктов магическим образом материализовалась в два пакета ‒ по три килограмма каждый ‒ и упаковку воды. В нашем подъезде кранов с питьевой водой нет, и воду приходилось покупать упаковками по шесть двухлитровых бутылок. Вся эта упаковка довольно быстро расходовалась в течение недели на кофе и супы, так что периодически приходилось покупать новую. В этот раз мы решили купить воду всё в том же дешёвом магазинчике. Рыкся еле сняла упаковку с паллета и, дотащив до кассы, посмотрела на меня недоверчиво.

‒ Мы точно это всё донесём?

‒ Бешеной собаке семь вёрст не крюк, ‒ авторитетно ответила я. И пожалела об этом почти мгновенно, когда добрый чёрный работник кассы с ослепительной улыбкой помог мне поднять с пола эти двенадцать литров, пожелал мне удачи и подтолкнул так, что по инерции меня понесло куда-то на северо-восток. Следом за мной семенила Рыкся с двумя огромными пакетами размером с её саму, выкрикивая: «Санни! Санни! Осторожно, двери!»

Через полупрозрачные бока бутылок я увидела медленно разъезжавшиеся в стороны автоматические двери. Затормозить можно было только об них, так что, чтоб избежать штрафа за порчу имущества, пришлось развернуться боком и вывалиться на асфальт, прямо под ноги подросткам, которые оживлённо делили мелочь возле автоматов с конфетами. Увидев меня, они переглянулись, о чём-то поспорили, тыкая то в мою сторону, то друг в друга, пока один не спросил: «Синьора, всё нормально?»

Настоящая сильная и независимая женщина в подобной ситуации не позволит себе ответить «нет», и надо мне было пойти у неё на поводу! Я ответила, что всё в порядке, и подростки по-быстрому смылись от греха подальше. И вообще на ближайшие несколько километров улица опустела.

Мы с Рыксей с нотками истерического смеха поняли, что нести своё добро нам придётся самостоятельно. Шли, громко смеясь над собственным провалом, и стараясь не обращать внимания на то, что руки вот-вот отвалятся. Делали остановки каждые сто метров и грустно оглядывались по сторонам в надежде, что какой-нибудь благородный синьор прибежит к нам готовый тащить наш груз хоть до самой Москвы. По закону жанра и толерантной ко всем Европы, мужчины проходили мимо, даря нам взгляды, полные уважения и поддержки, женщины понимающе кивали. Мы с Рыксей не чувствовали рук и видели звёзды перед глазами.

Именно в такие моменты складывается представление, зачем и какой мужик может пригодиться в этой жизни. По крайней мере, я для себя точно решила, что если вдруг из-з поворота покажется принц на белом коне, то я заставлю его погрузить на коня Рыксю с пакетами, забрать у меня злополучную воду, и донести нас всех на наш третий этаж.

Уже на подходе к дому Рыкся сказала:

‒ Вот для того, чтоб подобных ситуаций не случалось, стоит либо выходить замуж и иметь при себе мужика, либо сдавать на права и покупать машину. И я даже не знаю, что лучше…

‒ Да, завести дома одного идиота, или встречаться с тысячей таких же ‒ или и того хуже ‒ на дороге.

Посмеялись на последнем издыхании, и поползли дальше. В зелёном свете аптечной вывески виднелись очертания цифр на двери подъезда. Мы опустили пакеты и воду на землю перед самой дверью и принялись искать ключи. И именно за эти пять минут, пока мы копошились, предвкушая последний рывок, а потом долгий отдых после подобного фитнеса, к нам подошли человек десять, предлагая свою помощь с нашими покупками. Когда подошёл последний и затянул уже успевшее набить оскомину: «Добрый вечер, девушки, у вас такие тяжёлые сумки…» и тд, я рассмеялась так, что присела вся улица, и, не переходя на итальянский, спросила: «Где ж ты раньше-то был?!»

Мужчина сжался, на чистом русском сказал: «Извините», и скрылся в закате.

Блинная party или русский детский сад для детей удельного возраста

В следующий раз, когда Рыкся скажет мне, что я провокатор или что-то в этом духе, я напомню ей, как она поспорила с валлийцем. Казалось бы, какого рода спор мог возникнуть между скромной русской девушкой в полтора метра ростом и с лицом ангела, и валлийцем с замашками комедийного актёра? В первую очередь приходит на ум алкогольная дуэль, но подобное на просторах сообщества Эразмус происходит слишком часто и интереса не представляет. Нет, всё было куда любопытнее: сидя на паре по истории, они поспорили, кто лучше готовит. Рыкся имеет опыт жизни с двумя мужчинами, один из которых ‒ кастрированный кот, а валлиец ‒ Тао ‒ несколько лет работал поваром. Поэтому, подгоняемые скукой, они забились на кулинарную дуэль на следующий день после славного восьмого марта. Полем битвы были выбраны блины, поскольку рецептура русских и английских блинов отличается, дуэлянты скалились и шутливо метали друг в друга шпильки, обещая, что победитель женится на проигравшем.

Рыкся настолько разошлась, что решила провести кулинарный баттл Россия-Уэльс по всем правилам, а это значит с судьями, репортерами, группой поддержки и зрителями. Меня припахали репортёром и подкупленным судьёй (что ни сделаешь ради женщины, с которой спишь), так же был приглашён уже небезызвестный бразилец Матео, изучавший пищевые технологии. В качестве зрителей были приглашены чех по имени Лукас и ещё один бразилец ‒ Габриэль ‒ которого мы ласково называли Гаврюша. Он гордился кличкой и считал её нереально брутальной и мужественной ‒ мы не стали расстраивать его тем фактом, что Гаврюша ‒ это имя коровки из Простоквашино. Уже когда все приглашения были разосланы, до нас дошло, что у нас в доме будет аж четыре мужика ‒ получался то ли гарем, то ли бордель, сами ещё не понимали. Но ясно было одно ‒ дом должен был быть вылизан, как президентский люкс отеля Хилтон.

.

.

.

По крайней мере, так утверждала Рыкся. На моё резонное: «А не жирно ли им будет?» эта женщина отвечала: «Ты ничего не понимаешь, феминистка неопытная». За месяц, что мы жили в Италии, мы не могли убраться как следует ‒ мусор перекладывался из одной стороны в другую, создавая иллюзию гармонии, перед приходом мужиков квартира оказалась отпидорена и вылизана так, как её не убрал бы самый элитный клининг. Только мы сели перекурить, убрав бытовую химию и прочие атрибуты хозяюшек, как на глаза нам попалась наша кровать. С самого приезда мы спали на разложенном в двухместную кровать диване. В зависимости от настроения я перебиралась на одноместный диван, но в основном местом нашего совместного с Рыксей обитания была та самая кровать размера кинг-сайз. В условиях, что в нашу холостяцкую берлогу придут четыре мужика, кровать выглядела даже угрожающе.

‒ Рыкся, этот полигон надо свернуть, ‒ сказала я, указывая на лежбище.

‒ Зачем? ‒ спросила Ры.

‒ Затем, чтоб они не подумали, что у нас есть траходром.

Ответом мне был полный понимания взгляд, а потом мы в четыре руки принялись снимать тяжеленный матрас. Сняли, на трясущихся руках положили на свежепомытый пол, попытались свернуть. Для этого мне пришлось улечься на матрас сверху и придавить своим весом, полежав так минут пятнадцать под оглушительный смех соседки, я поняла, что надо менять тактику. Мы решили попытаться запихнуть матрас в шкаф ‒ он не влез ни в одно отделение, больше прятать его было некуда. Рыкся предложила выставить его на балкон, а потом занести обратно, но по прогнозу передавали дождь.

‒ Ладно, закомуфлируем. ‒ сказала я. Под музыку из «Деревни дураков» мы потащили матрас обратно, матеря того человека, которому пришло в голову сложить злополучный диван.

На следующий день, чтобы избежать подозрений, что мы используем диван в каких-то неприличных целях, Рыкся с порога заявила пришедшим в гости иностранцам: «Это диван, на нём мы с Санни спим вместе, как настоящая лесбийская семья. Санни ‒ муж, и когда у меня плохое настроение, или когда она накосячит, она уходит спать на диван». Пока остальные перевали эту информацию в попытках понять, была ли это шутка, валлиец посмотрел внимательно на меня, на Ры, потом на меня, и, погрозив пальцем, сказал: «А я-то думал! Точно-точно, похожи. Не давай ей свою кредитку», ‒ подмигнул он мне и утащил Ры на кухню, готовить блинчики.

Мне досталось развлекать остальную шайку-лейку. По предварительной договорённости с Ры, было решено показывать им советские мультики. Начать решили с «Жил-был пёс», мультфильм всем очень понравился, сцена украинской свадьбы оказалась очень близка и чеху, и бразильцам, а вот сцену с поющим волком они так и не поняли, но хрипеть «щас спою» ребята пытались. Затем пришла очередь «Винни Пуха». Для Европы и всего западного мира каноном Винни Пуха является жёлтый медвежонок в красном свитере, которого в своё время нарисовала студия Дисней. Советского Винни даже идентифицировать сразу не получилось, хотя мы проговоривали все названия и приводили аналоги из западной культуры. С нашим восторженным переводом фраз «это ж-ж-ж неспроста» и «Пятачок, неси ружьё», они минут пятнадцать спокойно смотрели мультфильм, а потом вдруг над столом прогремело изумлённое: «Подождите! Это же Винни-Пух! Ребята, это Винни-Пух! А эта розовая козявка ‒ Пятачок! Ну ничего себе, а русский Иа грустнее нашего! А у вас есть Тигра? Как у вас нет Тигрули? Какой-то неправильный у вас Винни-Пух».

Затем настала очередь тяжёлой артиллерии в лице «Ёжика в тумане». Этот мультфильм ребята смотрели молча, склонившись над планшетом и искренне волнуясь за бедного ёжика. Кто-то захлопал в ладоши, когда собака вернула ёжику узелок с вареньем, кто-то чесал репу и говорил: «Советским мультипликаторам явно не хватало обнимашек». Потом все четыре пары глаз взглянули на нас с Рыксей, и со знанием дела валлиец Тао произнёс: «Теперь понятно, что с вами ‒ русскими ‒ не так. Если вы в детстве такие мультики смотрите, то и удивляться нечему».

Потом в нашем детском саду наступил полдник. Неподкупленному судье Маттео были вынесены на пробу английские плотные панкейки и русские блины. Наше жюри напомадило рыксин блин клубничным вареньем, свернуло его треугольничком, взяло нож и вилку и… отхватило с двух сторон по рукам. В ответ на почти обиженный детский взгляд мы сказали: «Русские блины едят руками!». Маттео просиял и с криком: «Мне нравится ваша страна», принялся уминать блины. Безоговорочная победа досталась Рыксе вместе с едкими «я поддавался» от побеждённого Тао.

Между тем русский детский сад для взрослых продолжал свою работу: накормленных мальчиков, посмотревших мультики, пустили поиграть. Они обошли всю квартиру, попробовали поиграть в шахматы, а затем каким-то неведомым образом разговор зашёл на танцы. Со словами: «Смотрите, что умею», Рыкся с каменным выражением лица села в шпагат. Последовали аплодисменты. Маттео, впечатлённый, закричал: «Я тоже так хочу, но умею только так». Стокилограммовая бразильская туша разлеглась у нас на полу, сложила ноги лягушечкой и сказала чеху: «Лукас, вставай мне на колени!»

Чех опешил.

‒ Что?

‒ Вставай, кому говорят.

‒ Не буду я, тут девочки.

‒ Ребята, за вами стеклянный шкаф, ‒ сказала я, чувствуя, что грядёт что-то по меньшей мере неприличное. Тао встал со своего места и встал перед шкафом:

‒ Вставай ему на колени, если что, я тебя поймаю, ‒ сказал он и вытянул руки, предлагая чеху дополнительную опору. Брови Гаврюши уехали куда-то на макушку от перспективы подобной вакханалии. Мы с Ры сидели и пытались понять, в какой момент можно начать выходить из окон. Под импровизированную барабанную дробь Лукас вскарабкался на колени к Маттео, так что тот явил почти идеальный шпагат, сопровождавшийся рёвом раненного зверя.

‒ Охренеть! Как? ‒ завопил Лукас, когда коленки Маттео коснулись пола.

‒ Ребята, ‒ щёлкнул языком Тао, всё ещё державший вопившего от ужаса Лукаса. ‒ Я конечно извиняюсь за свою эрудицию, но было на моей памяти одно очень плохое гейское порно, которое начиналось так же…

После этого замечания Маттео мгновенно сбросил Лукаса с себя. Игры закончились, блины мы все съели, мультики посмотрели. Мы с Рыксей переглянулись и хлопнули в ладоши:

‒ Дети, строимся парами и идём в бар!

Вопросы окружающей среды

Утро понедельника само по себе сочетание ужасное. Хмурое утро понедельника ‒ ещё хуже. Утро, которое начинается не с кофе заставляет задуматься, что сегодня вовсе не твой день. На какие мысли наталкивают три мешка мусора под дверью утром в понедельник? Что примечательно ‒ вашего мусора, который добросовестно каждый день выносился в аккуратно завязанных пакетах в специально подписанный бак. Именно такой натюрморт мы с Ры увидели, когда с утра пораньше собрались в магазин. В первую очередь вспомнились все анекдоты про вредных соседей ‒ мы с Рыксей на всякий случай проверили всю лестничную клетку в поисках дополнительных «подарков» и на всякий случай показали факи в соседские глазки ‒ для профилактики. В праведном гневе снесли мусор обратно в бак на первом этаже и демонстративно запихали в синий ящик с подписью «бумага».

Как и во многих других странах, в Италии ревностно сортируют мусор. Об этом нас предупредили хозяева квартиры и на всякий случай оставили карточку с напоминанием, по каким дням и в какие баки нужно складывать органику, куда ‒ бумагу, пластик и стекло. Мы как туристы, очень желающие прижиться на новой земле, старательно сортировали мусор, и получить такой «ответ» на свои старания было очень обидно. По крайней мере Рыксе ‒ я на тот момент ещё не проснулась и сил злиться или обижаться у меня не было, на Рыксю «подарок» подействовал лучше самого крепкого кофе. Моя соседка принялась яростно возмущаться и думать, кто же мог так щедро пожелать нам доброго утра.

«Ну как такое возможно? И ни записки, ничего. И не лень им было эти пакеты откопать, потом три этажа вверх протащить. Как вообще так можно? Я с подобным даже в России не сталкивалась! Это точно был наш сосед, который ремонт делает, я видела, как он за нами следил. Точно-точно… вот ведь сволочь. И казалось бы, в чём проблема, просто выкинуть и всё…»

За время её возмущений мы успели затолкать обратно пакеты с мусором и выйти из подъезда. На улице мы увидели залежи пакетов с мусором. Такое ощущение, что вся наша улица все выходные что-то усиленно праздновала, а потом выкинула остатки от вечеринки из окна. Ну или что случился мусорный апокалипсис, и мы попали под ударную волну. Пока мы стояли с квадратными глазами, вкушая такую сторону утра понедельника, мимо нас спешили по своим делам люди: велосипедисты огибали огромные острова пакетов с пластиковыми бутылками, офисные работники обходили их или перепрыгивали, на ходу стараясь избежать столкновения с башнями из картонных ящиков из-под апельсинов. Моросил мелкий дождь, мы стоя посреди улицы, очевидно всем мешали, Рыкся всё ещё продолжала возмущаться и надиктовывала письмо для хозяйки с целью максимально вежливо узнать причину сего беспредела. Когда первый запал вышел, мы уже добрались до угла и направились в магазин.

‒ И что ты думаешь по этому поводу? ‒ спросила Ры, выдохнувшись после своей тирады.

‒ Я в ах*е.

После моего ответа разговор плавно сошёл на нет. Рыкся медленно закипала по второму кругу, я просыпалась. Мы брели по замусоренным улицам, навстречу нам вереницей потянулись мусоровозы, прибиравшие развернувшийся во всём городе беспорядок ‒ так меланхолично и по-будничному, что невольно появлялись какие-то зародыши философских мыслей. По дороге мы отметили, что бумажный мусор выставляют просто так, либо упаковывают в бумажные пакеты. Видимо, нашей ошибкой было то, что мы складывали своё добро в пластиковые, а не просто вываливали их в бак. Я сообщила об этом Рыксе.