Текст книги "Гостья из прошлого (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Что происходит, Элайджа? Где Кэролайн?

– Дома, – невозмутимо отзывается вампир.

– Тогда куда едем мы? – хмурится Алин.

– Я везу тебя домой, – ледяным голосом отвечает он.

– А как… как же… Ты сказал, что ей нужна моя помощь…

– Я соврал.

– Но что…почему? – не может найти слов ведьма.

– Не хотел, чтобы ты целовалась с Сальваторе.

На несколько секунд в машине воцаряется мертвая тишина, пока Алин застывает, прикрывая ладонью рот, но через мгновение она набрасывается на Элайджу с кулаками, колотя его со всей мочи туда, куда только может дотянуться.

– Ты что совсем охренел? – хрипит она, щуря зеленые глаза, – да как тебе такое только в голову пришло?! Это даже для тебя слишком! Как ты мог?!

– А ты? – поворачивается к Алин вампир, – понравилось обжиматься с Сальваторе?

– А если – да? – зло выдыхает ведьма.

– Не верю.

В этот момент Элайджа видит едва различимый сверток, ведущий к ее дому, а Алин лишь тяжело дышит, не находя слов, пораженная его поступком. Когда они, наконец, останавливаются рядом с ее маленьким двориком, ведьма начинает судорожно дергать дверную ручку.

– Немедленно выпусти меня, – цедит она.

– Только если ты дашь слово, что мы спокойно поговорим.

– У тебя еще хватает наглости что-то от меня требовать?!

– Это просьба, Алин. Последний разговор. И я уйду, – выдавливает из себя Элайджа, поднимая на ведьму тяжелый взгляд, – даю слово.

– Ладно, – обреченно кивает девушка, – пойдем в дом.

Вампир выходит из машины, и вихрем огибает ее, открывая дверь ведьме. Через минуту они оказываются на пороге ее дома, и Алин проходит в темную гостиную, а Элайджа следует за ней. Она рассеяно щелкает пальцами, и вдруг все свечи, стоящие вокруг вспыхивают. Алин не может оторвать глаз от всполохов огня, и заливаясь счастливым смехом, поворачивается к вампиру, попадая в его объятья.

– Моя магия… – выдыхает ведьма, – она вернулась… О боже, Элайджа!

Алин не сводит с вампира горящих раскосых глаз, ее лицо сияет, а тонкие руки обвивают его шею, пытаясь удержаться на дрожащих ногах. Она улыбается ему, прижимается ближе. Так близко, что Элайджа буквально тонет в ее нежном запахе, который накрывает его, сводя с ума. И тогда он целует ее.

========== Часть 40 ==========

Их губы соприкасаются, и магия начинает искриться вокруг, накрывая Алин и Элайджу легким куполом. Вампир тянет к себе ошеломленную ведьму, ласкает пухлые губы, заставляя их раскрыться, пока Алин не отвечает на поцелуй, мягко касаясь его своим нежным язычком. Он так долго ждал этого, так хотел, что Элайджу мгновенно ведет, и он прижимает ведьму теснее, чувствуя каждый изгиб ее хрупкого тела. Но проходит мгновение, и она упирается ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть вампира, отрывается от его губ.

– Прошу тебя, Элайджа, – едва слышно шепчет она, не отводя от него своих раскосых глаз, – не делай это со мной во второй раз… Отпусти…

Вампир покрывает легкими поцелуями ее раскрасневшееся лицо, не выпуская ведьму из своих объятий, гладит дрожащие плечи.

– Я больше не причиню тебе боли, любовь моя, – говорит он между поцелуями, – только прости меня, позволь быть рядом, разреши любить тебя…

– Не могу, Элайджа, – выдыхает она, – это слишком…

– Я люблю тебя, Алин, – хрипло отзывается вампир, – всегда любил. Я был таким дураком, когда думал, что смогу оставить тебя. Но я лишь хотел, чтобы ты была счастлива… Прошу тебя, дай мне возможность все исправить…

Ведьма молчит, пытаясь перевести дыхание, и Элайджа вновь прижимается к пухлым губам, целуя ее. Алин дрожит, прикрывает глаза. Ее магия сейчас такая сильная, что это пугает ее саму. Но такую мощь придает ей то, что рядом он. Древний вампир, научивший ее любить, тот, что разбил ей сердце, и не смотря ни на что – самый желанный на свете.

«Один поцелуй, – думает она, – на прощание».

И обвивает своими тонкими руками его шею, отвечая. Чувствуя это, Элайджа тянет ее к себе, сжимая тонкую талию, а потом его ладони начинают скользить по узкой спине, очерчивая изящные плечи, касаясь выступающих лопаток, пока не опускаются на точеные бедра.

Алин трясет, когда она поднимает на вампира свои мутные глаза, пытаясь отстраниться.

– Прошу, позволь, – шепчет ей Элайджа прямо в губы, – я не сделаю ничего дурного, лишь подарю тебе наслаждение, клянусь.

Он вновь накрывает ее губы своими, целуя мучительно нежно, и Алин сдается. Позволяет его рукам скользить по ее телу, разнося искры сводящего с ума вожделения. Элайджа тянет ее на старый диван, и ведьма подчиняется, садится на мужские колени, не разрывая неторопливого поцелуя. Кончики его пальцев касаются ее пылающего лица, спускаются на длинную шею, очерчивают изящные ключицы, скользят ниже, пока не достигают ее высокой груди. Очень медленно вампир тянет вниз ее красный топ, обнажая нежные полушария. Ее соски уже затвердели от желания, и Элайджа мягко сжимает их, лаская ладонями налитые груди.

Алин наслаждается его прикосновениями, тает в сильных руках, будто бы и не было этого полугода боли, будто они вновь вместе и любят друг друга. Сейчас ей не хочет думать о том, что будет завтра, ведьмой правят лишь чувства.

Элайджа отрывается от пухлых губ, склоняется ниже, обводя языком напряженную вершинку ее груди. С губ девушки срывается стон, побуждая вампира действовать смелее, и он мягко прикусывает нежный сосок, заставляя Алин выгнуть спину.

Она приоткрывает рот, порывисто дыша, когда Элайджа, укладывает ее на спину, нависая сверху. Мужские губы ласкают вершинки высокой груди, потом скользят ниже к плоскому животу, пока его голова не оказывается между точеных бедер. Вампир задирает вверх короткую юбку, и темные глаза жадно изучают тонкие кружевные трусики. Он склоняется ниже, прикасаясь губами к ее изящным бедрам, медленно разводя их в стороны. Алин дышит тяжело и часто, чувствуя, как его язык начинает рисовать замысловатые узоры на внутренней поверхности бедер, а его пальцы касаются кромки кружевного белья.

С губ ведьмы срывается глухой стон, когда губы Элайджи сдвигаются левее, касаются трусиков, лаская ее плоть через тонкое кружево. Его ладони мягко сжимают точеные бедра, разводя их шире, заставляя Алин раскрыться. Она дрожит, когда он кончиком языка скользит вдоль края ее белья, а его пальцы подхватывают резинку трусиков, медленно стягивая их с бедер.

Лицо ведьмы заливается краской, стоит ей поймать почерневший от страсти взгляд вампира, который не отрывается от низа ее живота, прежде чем его губы касаются нежных складок кожи меж длинных ножек. Элайджа медленно скользит языком, лаская ее плоть дразнящими движениями, пока стоны Алин не становятся глуше и чаще, когда он проникает в ее тесное лоно. Он прижимается губами к сосредоточию ее женственности, мягко прикусывает влажные складки, а его язык толкается внутрь нее, пытаясь проникнуть как можно глубже. Ведьма подается вперед, навстречу его прикосновениям, и очень скоро, ее тело изгибается дугой, и обжигающее наслаждение накрывает Алин оглушающей волной.

Элайджа отстраняется от ведьмы, тяжело дыша, и поднимается на ноги, отходя от старого дивана. На это уходят последние толики его контроля, и все же, он не может найти в себе сил оторвать взгляд от возлюбленной. Ее ножки до сих пор разведены в стороны, и его темные глаза жадно скользят по набухшим влажным складкам ее плоти, пока Алин пытается перевести дыхание, приходя в себя.

Очень медленно он возвращается к ней, смыкает разведенные бедра, поправляет ее одежду и осторожно подхватывает ее на руки, направляясь в спальню. Там вампир бережно опускает обессиленную ведьму на кровать и уже собирается бежать прочь из ее маленького дома, когда тонкая ладонь тянет лацкан его пиджака.

– Не уходи.

Ее голос тихий и хриплый, и Элайджа прикрывает глаза, пытаясь успокоиться.

– Ты понимаешь, что будет, если я останусь, Алин? – склоняется он к ее лицу, заглядывая в мутные раскосые глаза, – понимаешь, что я не смогу остановиться? Я буду любить тебя всю ночь, брать вновь и вновь пока ты не охрипнешь от криков. Ты этого хочешь, моя ведьма?

– Да.

Элайджа раздевается так быстро, что его одежда лишь чудом не отказывается разорванной в клочья. Он опускается рядом с ведьмой, срывает с нее юбку, та же участь постигает и стянутый до талии топ. Белья на ней уже нет.

Вампир накрывает поцелуем пухлые губы, и их обнаженные тела соприкасаются, вызывая новый всплеск магии, от которой огоньки горящих свечей взметаются вверх. Элайджа еле сдерживает сжигающее его желание, пытаясь не спешить, но когда его пальцы скользят к низу ее живота, ощущая то, насколько Алин возбуждена, и готова принять его, терпению вампира приходит конец. Он разводит ее ножки, опускаясь между ними, и подается вперед, заполняя ее до конца, вызывая громкий вскрик ведьмы. Элайджа движется резкими толчками, то входя до самого основания, то почти полностью выходя, скользя головкой каменного члена по ее промежности.

– Так ты хотела, ведьма, – шепчет он в припухшие от поцелуев губки, ловя каждый ее стон, – или так? – выдыхает он, подхватывая ее тонкие лодыжки, и прижимая их к своим плечам, меняя угол и скорость проникновения. Его толчки становятся мягче, но быстрее. И Алин подается навстречу, шире разводя бедра, пока они оба не содрогаются в бурном оргазме, и бушующая магия не накрывает их плотным куполом.

Проходит несколько минут, прежде чем Элайджа приходит в себя, глядя в мутные зеленые глаза.

– Устала, моя ведьма? – шепчет он, обводя контур ее слабо улыбающихся губ.

Он ложится на бок, притягивая Алин к себе, накрывая рукой тонкую талию. Вампир решает, что ведьма собирается спать, но в следующий момент ее ягодицы трутся о его плоть, которая мгновенно начинает твердеть.

– Моя ненасытная ведьма, – выдыхает он в маленькое ушко, – я так люблю тебя.

Его ладонь скользит вверх, сжимая высокую грудь, и мягко поглаживая ее, пока Алин двигает своей маленькой попкой, дразня вампира до тех пор, пока его член не становится каменным. Тогда Элайджа обхватывает точеные бедра и медленно входит в нее сзади, прижимаясь губами к длинной шее. В этот раз он не торопится. Ловит каждое ее встречное движение, каждый стон.

– Моя кошечка, – шепчет он в пылающее ушко, – моя сладкая девочка, моя любимая ведьма…моя…моя…моя…

Он скользит пальцами к низу ее живота, лаская влажные складки, плотно обхватывающие его член, пока Алин не достигает пика, обессилено откидываясь назад, прижимаясь спиной к его груди. Элайджа следует за ней, изливаясь в нежное тело, после чего прижимает ведьму к себе, покрывая поцелуями ее изящные плечи.

Алин прижимается теснее, укладывая смоляную голову на его плечо, и вампир не может сдержать широкой улыбки. Проходит несколько минут, прежде чем они оба погружаются в крепкий сон, и только магия продолжает искриться вокруг, накрывая их сверкающим куполом.

========== Часть 41 ==========

Элайджу разбудил яркий солнечный луч, пробивающийся через плотные портьеры, и вампир медленно открыл глаза, оглядывая знакомую спальню. Он бросил быстрый взгляд на соседнюю мятую подушку, которая уже была пуста, и его губы непроизвольно растянулись в улыбке.

Прошлая ночь была волшебной. И вовсе не из-за магии, что искрилась вокруг их сплетенных в порыве страсти тел. Волшебной ее сделала хрупкая ведьма, которая позволила любить себя, дав Элайдже то единственное, в чем он нуждался.

Вампир потянулся, разминая затекшие мышцы, после чего поднялся с кровати, натянул брюки и направился на поиски возлюбленной, которую намеревался немедленно вернуть в постель. Слишком многое еще ему хотелось сделать со своей любимой ведьмой.

Алин сидела на диване, поджав под себя ноги. Она не отрывала глаз от пейзажа за окном, а в ее тонких ладонях дымилась чашка чая. Элайджа шагнул к ней, присаживаясь рядом, и ведьма медленно повернулась к нему, поднимая на вампира нерешительный взгляд.

– Ты жалеешь, – сразу же понял мужчина, пока Алин хмурила брови, не находя слов, – жалеешь о том, что было между нами ночью.

– Это было прекрасно, Элайджа, – наконец смогла выговорить ведьма, прикусывая нижнюю губу, – но только…только этого мало…

– Что тебе нужно еще, Алин? – выдохнул вампир, придвигаясь ближе, – что мне сделать? Скажи!

– Я не знаю, – прошептала она, судорожно вздыхая, – но я… Эти полгода… Мне сложно поверить тебе вновь… Я пыталась… Но не могу.

Ведьма накрыла бледное лицо ладонями, стараясь сдержать слезы, а Элайджа замер на старом диване, пытаясь понять смысл произнесенных его возлюбленной слов.

– Но что же было сегодня ночью? – выдавил из себя он, обреченно качая головой, – ты ведь сама позвала меня. Позволила тебя любить. Как быть с этим?

– Это было… – судорожно втянула в себя воздух Алин, – слабостью. Которая больше не должна повториться.

– Но почему?! – вскипел вампир, поворачиваясь к дрожащей ведьме, – я тебя люблю! Ты любишь меня! Что не так?!

Алин подняла на него свои раскосые глаза, и несколько секунд они оба молчали, прежде чем гнетущую тишину нарушил ее тихий безжизненный голос:

– Я люблю тебя, Элайджа. Но я тебе больше не доверяю. А без этого ничего не выйдет.

– Ты не веришь в мои чувства? – глухо отозвался вампир.

– Я… я боюсь, что ты можешь вновь сделать так, как тогда…

– Но я не сделаю, Алин! Поверь, я все понял. Это было огромной ошибкой. Моей ошибкой. Прости меня за то, что я так поступил с тобой. Но сейчас мы можем все исправить.

– Мы это уже сделали, Элайджа, – выдохнула ведьма, – ко мне вернулась магия. И я всегда буду благодарна тебе за это. Но я не могу быть с тобой. Не могу переступить через всю эту боль, не могу вновь поверить тебе. Прости.

Вампир закрывает глаза, и чувствует, как все звуки вокруг постепенно исчезают, пока он не оказывается в полном вакууме. Ее слова – полная правда, но от этого, его боль не становиться даже на толику слабее. Как принять то, что она уже никогда не будет с ним?

Он медленно поднимается со старого дивана, бредет в тесную спальню, где натягивает на себя одежду. Первый раз в жизни Элайдже абсолютно, до одури плевать на то, как он выглядит, и он, не глядя, сминает в ладони шелковый галстук от Бриони, пряча его в карман. Пальцы дрожат, и вампир опускает взгляд на свою правую руку, на которой поблескивает массивное дневное кольцо. Желание снять его становиться почти нестерпимым. Может физическая боль, хоть на мгновение и заставить забыть о душевной, но Элайджа лишь хмурится, проводя ладонью по спутанным волосам.

Проходит несколько минут, прежде чем он выравнивает дыхание и делает шаг в гостиную, где Алин неподвижно сидит на диване, продолжая сжимать тонкими пальцами чашку уже остывшего чая. Она поднимает на него раскосые глаза, и вампир видит в них отражение его собственной боли.

– Ты уверена, что хочешь этого? – хрипло говорит он, делая шаг в ее сторону, – если я уеду, то больше не вернусь.

Ведьма прикусывает губу, прикрывая глаза, и когда она, наконец, отвечает, ее голос едва слышен от боли.

– Да.

Элайджа подходит ближе, приподнимая дрожащий подбородок, и его пальцы касаются выступающих скул, очерчивают контур пухлых губ, собирают дорожки слез с бледных щек. Он думал, что уже перешел Рубикон боли полгода назад, когда отказался от нее, но, оказывается, тот день был лишь репетицией, жалким наброском того, что он испытывает сейчас.

– Я люблю тебя, Алин, – шепчет он, не отрывая взгляда от лица ведьмы, – всегда буду любить. И сделаю так, как ты скажешь. Прощай, моя распутная ведьма.

Не говоря больше ни слова, Элайджа уходит из маленького лесного дома, не видя, как от всплеска магии в гостиной загораются свечи, яркие всполохи которых отражаются в наполненных слезами зеленых глазах. Он бредет, не разбирая дороги, забывая о своей машине, стоящий перед домом Алин, натыкаясь на встречающиеся на его пути деревья.

Элайджа знает, что случившееся – дел его собственных рук, результат его неправильного выбора, последствие совершенных им ошибок, но легче от этого не становится. Потому что хрупкая ведьма, которая еще несколько часов назад пылко отвечала на его ласки, не просто разбила его ледяное сердце. Алин оставила себе его душу. Черную душу древнего вампира, пропитанную кровью его многочисленных жертв, холодную и черствую, которая в первый раз за всю его жизнь растаяла в тонких девичьих пальцах, поверила, что и для таких как он возможно счастье.

Элайджа теряет счет времени, и не знает, сколько часов проходит прежде, чем он оказывается на пороге дома Майклсонов, где сейчас живут Клаус и Кэролайн, и садится прямо на ступени. Он опускает голову, накрывая ее руками, и закрывает глаза, замирая.

Именно в такой позе его находит Хоуп, гостящая последние дни у отца. Ее тонкие бровки сходятся на переносице, когда она подходит к любимому дяде, и маленькая ладонь касается мужского плеча.

– С тобой все хорошо, дядя Эл?

Вампир судорожно вздыхает, и поднимает на племянницу пустые глаза.

– Не совсем, милая.

– Тебе больно? – взволнованно спрашивает Хоуп.

– Очень.

– Тебя ранили? Я позову папу!

– Не нужно, детка, – качает головой Элайджа, – он не сможет мне помочь.

– Тогда я позову Алин! – хмурится девочка, – она ведьма и вылечит тебя!

– Только она не придет.

Хоуп на мгновение замирает, не сводя взгляда с его бледного лица, она хочет что-то сказать, но в этот момент на пороге появляется Кэролайн.

– А почему вы здесь? – улыбается она, но в следующее мгновение ее взгляд падает на серое лицо Элайджи.

– Алин не хочет идти к дяде Элу! – поворачивается к ней Хоуп, обхватывая маленькими пальцами ее ладонь, – скажи ей! Ему больно!

Блондинка сжимает губы, и ее голубые глаза наполняются сочувствием.

– Мне жаль, – выдыхает она, опускаясь рядом с вампиром.

– Не стоит, Кэролайн, – усмехается Майклсон, – ты рада, что Алин поступила именно так.

Девушка качает головой, и поднимает на вампира грустный взгляд.

– Только я не уверена в том, что она поступила правильно, – и тонкая рука касается мужских пальцев, – совсем не уверена, Элайджа.

Вампир щурит темные глаза, сжимая ее ладонь. Стоящая рядом Хоуп, делает шаг в сторону дяди и обвивает руками его шею, пристраиваясь на мужских коленях.

– Я сварю тебе любовное зелье, дядя Эл. И мы дадим его Алин.

– Спасибо, милая, – пытается улыбнуться вампир, – думаю, это лишнее. Но обещай мне что будешь присматривать за ней, когда я уеду.

– Куда ты направишься? – спрашивает Кэролайн.

– Пока не знаю.

Блондинка сильнее сжимает его руку, и Элайджа прикрывает глаза, подставляя лицо солнцу.

Мистик Фоллс встречает первый день осени.

========== Часть 42 ==========

Две недели спустя.

Алин покачала головой, отгоняя не прошеные мысли, когда ее взгляд упал на старый букет на столе, уже успевший превратиться в гербарий. Маленькие завядшие цветочки лаванды все еще хранили едва уловимый тонкий аромат, который навевал так много воспоминаний. О том, кого ей давно следовало забыть.

Элайджа Майклсон сдержал слово. Уехал из Мистик Фоллс в тот же день, исчез, будто его не было. Но все никак не желал убраться из ее головы, из измученного разбитого сердца. Алин тосковала, но зато ее магия была как никогда сильна. И она сама будто стала сильнее. Чувства, ощущения, даже ее зрение и слух, казалось, обострились, после ритуалов, проведенных с древним вампиром. И Алин не знала, радоваться этому или нет. Ведь ее боль от его ухода стала еще глубже, ощутимее.

Все свое время ведьма проводила в школе, пытаясь отвлечься от своих печальных мыслей, не замечая, как ее белокурая подруга следит за ней внимательным взглядом. И лишь она замечала, что, не смотря на мощную магию, улыбки и смех, ее веселый голос на уроках, Алин делает все это на автомате, ведет себя правильно, но будто не живет. Как красивая кукла, которая сама себя дергает за веревочки. Кэролайн было знакомо это состояние. Ведь она сама жила так первый год после того, как Клаус уехал в Новый Орлеан с беременной Маршалл. Тогда ей казалось, что мир рухнул и все уже никогда не будет как прежде. На самом деле оно и не было. До той минуты, пока Клаус Майклсон не появился в ее школе пять лет спустя.

– Алин, – блондинка сделала шаг в сторону ведьмы, которая замерла у окна, вглядываясь в хмурое небо, – все хорошо?

– Конечно, Кэр, – немедленно ответила ей Алин, поворачиваясь к подруге, – просто сегодня погода плохая. Опять дождь.

– Да, – протянула Форбс, хмуря брови.

Совсем не это ей хотелось обсудить со своей маленькой ведьмой, но Кэролайн никак не решалась начать разговор об Элайдже Майклсоне, который на ее глазах, сидя на ступенях их с Клаусом дома, лишился себя. Своей души, которую оставил в Мистик Фоллс, вместе с хрупкой ведьмой, которая тоже не жила без него, а лишь делала вид, исправно играя свою роль.

Кэр ненавидела его. О, она так сильно ненавидела его все эти полгода, пока Алин приходила в себя после его ухода! Но тогда, две недели назад, она поняла, что жертвой была не только ее подруга.

Древний вампир, привыкший поступать правильно, сам разрушил свою жизнь. Потерял любовь из-за одной ошибки, которую его возлюбленная никак не могла простить. Ненависть исчезла, уступив место жалости. А еще – стойкому ощущению неправильности происходящего. Такая любовь не могла закончиться вот так. И какой прок в гордости, благородстве и самопожертвовании, если в конечной итоге оба были несчастны? Кэр не знала ответ на этот вопрос, как и на тот, что ей сделать, чтобы ее подруга вновь улыбалась не как фарфоровая кукла.

– Давай, я отвезу тебя домой, – предложила блондинка, глядя на бледную Алин, – ты плохо выглядишь.

– Да, немного голова кружится, – отозвалась ведьма, – никак не могу принять свою новую магию, Эл…

Алин замолчала, так и не произнеся вслух имени вампира, но Кэр все поняла и без лишних слов.

– Поехали.

Через несколько минут они сидели в ее машине, и ведьма не отрывала взгляда от лобового стекла, которое заливал усилившийся дождь. Крупные капли скатывались по гладкой поверхности, и Алин зачарованно наблюдала за траекторией их движения.

– С тобой точно все хорошо? – нахмурилась Кэр.

– Голова немного кружится, – свела брови ведьма, – я сейчас выпью укрепляющее зелье, и все пройдет.

– Что ж, посмотрим.

Блондинка вырулила в лес, приближаясь к маленькому дому, подле которого так и продолжала стоять машина Элайджи, которую он оставил, уходя, а Клаус наотрез отказался ее перегнать. Гибрид был уверен, что возвращение брата лишь вопрос времени.

«Милые бранятся – только тешатся, – сказал он жене, – куда он без этой маленькой ведьмы? И она простит его, поверь».

Верить Кэролайн очень хотелось.

– Угостишь меня чаем? – вскинула бровь блондинка, когда они остановились у лесного дома.

– Конечно, идем, – улыбнулась Алин, и укутавшись в свой шерстяной кардиган, выскочила из машины, мгновенно промокая под проливным дождем.

Кэр со смехом последовала за ней, и уже через мгновение они были в просторной гостиной.

– Знаешь, я передумала насчет чая, ведьма, – ухмыльнулась блондинка, – давай бурбон!

– И этот человек учит детей, – покачала головой Алин, тщетно пытаясь сдержать улыбку.

– Я ведь не человек, дорогуша, – прищурилась Кэролайн.

– Точно, – закатила глаза ведьма, – а еще ты – жена Клауса Майклсона, и его влияние становится очевидным с каждым днем.

– Быть женой самого сильного создания на свете…ммм, – сверкнула глазами блондинка, – это…немного расслабляет…

Алин лишь показала головой и шагнула к старинному буфету, служившему ей баром. Но не успела она дотянуться до бутылки бурбона, как почувствовала темноту, накрывающую ее плотным покрывалом. Она качнулась, пытаясь удержаться на ногах, но в следующий момент сознание покинуло девушку.

Сидящая на старом диване Кэролайн вихрем оказалась рядом с осевшей на пол подругой, подхватывая ее на руки. Аккуратно опустив хрупкую ведьму на диван, она потянулась за телефоном.

– Давина, можешь приехать? – быстро проговорила блондинка, стоило юной ведьме ответить на ее звонок, – с Алин явно что-то не так.

– Да, могу, – сразу же отозвалась девушка, – куда ехать?

– Знаешь, где дом Алин?

В следующий момент Кэролайн услышала какой-то неразборчивый шум, а потом Давина медленно проговорила:

– Я – нет, но здесь Кол Майклсон. Мы сейчас приедем.

– Поторопитесь.

Сказав это блондинка сбросила вызов, поворачиваясь к свой подруге, которая слабо дышала, так и не придя в сознание.

– Что же с тобой происходит, маленькая ведьма? – прищурилась Кэролайн, не сводя взгляда с бледного лица.

Прошло не больше десяти минут, прежде чем Давина и Кол постучались в двери лесного дома, и Кэр запустила их, переводя обеспокоенный взгляд с мрачного вампира на взволнованную ведьму.

– Что с ней? – нетерпеливо проговорил младший Майклсон, делая шаг в гостиную.

– Потеряла сознание, – нахмурилась блондинка, – наверно это из-за магии. После обрядов с твоим братом она стала слишком мощной.

– Знаю я их обряды, – закатил глаза Кол.

– Оставь свои шутки для… более подходящий аудитории, – процедила Давина, буравя лицо вампира злым взглядом.

– Мне подходишь лишь ты, ведьма, – расплылся Майклсон в сладкой улыбке, – в другой …. аудитории нет нужды.

– Вы серьезно считаете, что сейчас самое время выяснять отношения? – взвилась Кэролайн, глядя на не сводящую друг с друга горячих взглядов парочку, – может, займемся Алин?

– Да, пожалуй, – невозмутимо отозвался вампир, – иначе мой старший братец не оставит от нас мокрого места. Действуй, ведьма!

Давина шагнула к лежащей на диване черноволосой девушке. Очень медленно она провела ладонью над ее лицом, мерно вздымающейся грудью, коснулась тонких пальцев.

– Очень странно… – прошептала ведьма, – очень…

Кэролайн и Кол не сводили напряженных взглядов с юной ведьмы, которая изучала Алин пытливыми глазами, сканируя ее ауру взмахами изящных ладоней. Ее лицо застыло, и Давина прикусила губу, порывисто дыша.

– Их сущности…будто слились… – выдохнула она, и повернулась к вампиру – дай нож.

– Плохая идея, дорогуша, – расширил глаза Кол, – не думаю, что…

– Дай нож!

В следующее мгновение Кэр вихрем исчезла за порогом тесной кухни и вернулась с тонким ножом, протягивая его мрачной ведьме. Давина взяла его дрожавшими пальцами и, под ошеломленными взглядами стоящих рядом вампиров, обхватив руку Алин, и быстрым движением полоснула по распахнутой ладони. По тонкой руке заструилась алая кровь, но в следующий момент глубокий порез начал медленно затягиваться, заставляя Кэролайн и Кола пораженно замереть.

– Что это такое? – выдавила из себя блондинка, поднимая на Давину испуганный взгляд, – как такое возможно?

– Их магия слилась, – глухо отозвалась ведьма, хмуря брови, – но дело не только в этом… Я чувствую, что-то еще… Если только… О, боже…

И пламя вспыхнувших от всплеска магии свечей, отразилось в блестящих темных глазах наполненных изумлением и ужасом.

========== Часть 43 ==========

– Ты обещал, дядя Эл! – Хоуп залилась веселым смехом, пока вампир пытался нанести блестящую глазурь на шоколадные пирожные, – и я хочу много крема!

– Я помню о твоих пристрастиях, милая, – отозвался Элайджа, пытаясь сдержать улыбку, – но и ты учти, что это мой первый опыт.

Мужчина не сводил с племянницы теплого взгляда, пока она пыталась обмакнуть свои маленькие пальчики в шоколадную глазурь. Кухня была похожа на поле боя. И маленький носик Хоуп был испачкан к муке. Как и сшитый на заказ костюм Элайджи.

– Но ты сможешь, дядя Эл! – хитро прищурилась девочка, – потому что ты можешь все!

– Это очень высокая оценка, дорогая.

Вампир бросил на племянницу благодарный взгляд, и маленькая ведьма улыбнулась ему в ответ.

– Это правда! – свела тонкие брови Хоуп, – ты самый лучший на свете! После папочки.

– А ты самая лучшая племянница на свете, милая, – улыбнулся Элайджа, касаясь золотистых волос маленькой ведьмы.

– Я знаю, – важно отозвалась Хоуп, – когда у тебя будут дети, я буду с ними играть как ты со мной!

– Боюсь, что…

– Это из-за Алин? Потому, что она не хочет с тобой целоваться?

Элайджа на мгновение застыл. Имя возлюбленной отозвалось глухой болью в сердце, и он слегка нахмурился, что не укрылось от пытливого взгляда Хоуп.

– Не только в ней, милая.

– Ты не хочешь детей? – недоверчиво прищурилась девочка.

– Только если они будут такие же милые и красивые, как ты, – попытался отшутиться вампир.

– Алин красивая. Тебе нужно вновь заполучить ее, дядя Эл! И тогда у вас будут дети. Ты можешь жениться на ней как Джексон на маме или папочка на Кэролайн Форбс.

– Хоуп!

Недовольный голос Хэйли прозвучал совсем близко, и маленькая ведьма прищурилась, прячась за спину любимого дяди.

– Ты – маленькая сводня! Оставь дядю в покое! Они сами разберутся, без твоего вмешательства. Ты совсем избаловал ее, Элайджа!

– Она лишь хочет, чтобы все были счастливы, – вступился за племянницу вампир, – правда, детка?

– Да!

– И ты очень счастлив беспрестанно обсуждать Алин? – прищурилась Хэйли.

– У меня осталось только это.

На некоторое время на кухне воцарилась полная тишина, пока Маршалл не сводила с вампира полного жалости взгляда, нерешительно прикусывая губы.

– Хоуп, оставь нас.

– Но мама…

– Хоуп Майклсон! Из меня ты не будешь вить веревки! Марш в свою комнату!

И девочка, надувшись, вышла из кухни, оставляя Хэйли и Элайджу наедине.

– Ты уверен, что ничего нельзя исправить? – осторожно проговорила девушка, глядя на побледневшего мужчину.

– Она не хочет быть со мной, – глухо отозвался вампир, – предлагаешь ее заставить?

– Это какой-то бред! – свела брови Хэйли, – она в тебя влюблена, я уверена!

– Я тоже так думал. Но видимо этого недостаточно.

– Ты можешь мне, наконец, толком объяснить, что между вами произошло?

Девушка не сводила с вампира пристального взгляда, пока Элайджа пытался перевести дыхание, участившееся после упоминании о Алин.

Что он мог рассказать своей настойчивой подруге? Как едва не изнасиловал юную ведьму в их первую встречу? Или как сходил с ума от одного только ее взгляда, когда Алин приехала с Колом, чтобы помочь Хоуп? Или может о том, как любил ее? Лишил невинности, а потом оставил, посчитав, что таким образом сделает счастливой? О том, как безумно ревновал, как впустил в свою голову, как отдал свою силу? Все это уже никак не могло повлиять на то, что происходило. Алин сделала свой выбор, и он должен был его принять.

Элайджа слегка нахмурился, понимая, что вновь погружается в сводящие с ума мысли, ради избавления от которых он и приехал в Новый Орлеан. Веселый беззаботный смех Хоуп на время унял его душевные муки. Ведь у маленькой ведьмы все было легко:

Ты должен заполучить ее обратно, дядя Эл!

Я не хочу, чтобы Алин целовалась с другими, она должна быть с тобой!

Мы дадим ей любовное зелье, дядя Эл!

И против воли Элайджа верил ее словам. Ведь не проходило и дня, чтобы он не вспоминал о своей любимой ведьме. О той ночи, что она подарила ему, прежде чем попросить уйти. О ее пухлых губах, смоляных локонах, раскосых глазах.