Текст книги "Мальчик в шкафу (СИ)"

Автор книги: Leka-splushka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Вероятно, нас загрузят делами так, чтобы не оставалось времени на всякие глупости, типа мыслей о собственной жизни, о мотивах и последствиях разных поступков. Типа пренебрежения маленьким мальчиком, обладающим сверхъестественными силами. Зато в моем доме станет, наконец, стерильно чисто. Если я не пойду работать, разумеется. Чтоб уж совсем не видеть своих детей и не задумываться, кем они вырастут, как они вырастут, как будут меня в дальнейшем воспринимать.

Вернон будет спать или в газете-телевизоре, или жрать, или на работе. Чтобы тоже ноль внимания на сыновей. Чтоб никаких пикников, совместных игр, походов на стадион и поездок на рыбалку.

Так, может быть, пару раз в год, на именины мальчишек, выберемся куда-то. Просто потому, что совсем от сыновей отказаться невозможно. Подсознание не позволит. О. Кстати, я, наверное, из-за этого подсознательного ощущения пустоты, нехватки общения, буду всех закармливать, а сама сяду на жесткую диету. А Вернон... Вернон, наверное, будет покупать нам всякий хлам, который некуда будет складывать и мы забьем этими глупостями игровую комнату мальчишек (если туда не переедет Чарли из чуланчика) и, разумеется, чердак.

– Ты думаешь о чем-то совсем уж плохом, Туни. Прорвемся, все вспомним и будем вместе. В конце концов, твоя Роуз беспардонная опять спросит, не перестал ли наш несчастный сын видеть этого ужасного, пугающего, невидимого мальчика Чарли. Тут-то мы и...

– И забудем, что у меня когда-то была старшая сестра, с ее бульдогами. Что приезжала к нам Лилс, таскала мои книжки и поливала святой водой приблудную кошку. И они нас забудут. И родителей наблюдатели не обойдут вниманием. Мы не будем ездить на их могилы, потому что они, по счастью, не мертвы (очень надеюсь, что эти твари не станут их убивать, когда можно решить дело проще). Но мы не будем ездить к маме и папе в гости. Потому что не вспомним о такой возможности.

– Бульдожики незабываемы. У пацана... гм. У Чарли вон шрам от укуса остался. Когда он на дерево залез с испуга, а потом я его полчаса снимал, потому что он вцепился в ветку и не поддавался на уговоры. А Роуз смотрела на нас квадратными глазами и потом прятала от меня виски, помнишь? Или Злыдень, который серых кошек боится. Ты забудешь такое?

– Забуду, – не поддержала я попытку мужа перевести все в шутку, – и ты забудешь, если тем понадобится. А может случится еще хуже. И будет к нам приезжать от них регулярно надзиратель. Прямо домой. Проверять – не задумываемся ли мы не о том? Будет у нее питомник с собачками. Я буду ее тихо ненавидеть. Но считать сестрой. Моей, твоей – не важно. И звать ее будут противно как-нибудь. Марджори. Или там – Эльжбетта.

Вернон фыркнул. Что бы я ни говорила, он очень крутой и умный. И отлично понимает все то же, что и я. И, как мужик и глава семьи, недоволен, что мне не запудрить мозги всякими уговорами с беспочвенными “все будет хорошо”.

Переезды экспериментаторы даже не заметили. И когда я рванула от Вернона к родителям, сразу рядом оказался тот тип в черном пальто. Велика вероятность, что даже наша эмиграция их не смутит. Нам некуда деваться. И правительство может оказаться на их стороне. Во всяком случае, мы можем банально не успеть добраться до достаточно могущественного человека, способного нас защитить.

********! Чувствую себя Сарой Коннор, долбанной официанткой, которой предстоит борьба с системой, машинами и всем миром. Потому что на ее плечи возложена охренительная миссия воспитать Мессию света, борца с восстанием машин, Избранного,.. *********** ***** ********, ******* и ******** их самих ********* и их ************ эксперименты!

Вот откуда дежавю! Она тоже в конце фильма в машине сидела так.

Рванула куда-то в Мексику, чтобы там учить своего малыша стрелять и взрывать, чтобы подготовить его к грядущему дерьму.

Но это надо очень, очень-очень филигранно смыться. У нас, мирных обывателей, вполне может и не получиться.

– Надо поискать “старые галстуки” – однокурсников, с кем “Смелтинг” заканчивали. Кажется, есть идея. Только, – Вернон тяжело вздохнул, – только надо это провернуть через десяток лиц. Чтобы даже не думалось, что мы хотим провернуть. Чтобы даже из наших мыслей они это не выцепили, понимаешь? Не могу поделиться. И забыть боюсь. И так все провернуть, чтобы не прослыть психом и не загреметь туда же, куда и в начале этой истории. Теперь уже навсегда...

Я заплакала, закрыв лицо руками. Вернон, плюнув на то, что опаздывает на свое совещание, притормозил машину у обочины и гладил меня по голове.

– Все, все, – не выдержала я этих нежностей. – Поехали уже. Я в порядке! Мы им еще покажем.

Как ни странно, остаток дня прошел спокойно, без истерик и внутреннего надрыва.

Мы выглядели почти тем, кем и являлись – семьей начальника, которая смотрит, как там все устроено у него в офисе.

Я сфоткала пару раз Дадличку на рабочем месте папочки. Никто не замечал Чарли. Муж пронес диктофон на совещание под видом необходимости стенографировать выдвинутые идеи.

Вернулись домой.

Я под видом мирных житейских причин и бесед о цветах и кустарнике прошлась по соседкам. Этот проходимец, сменивший старушку Фигг сидит в домике и не высовывается. Разумеется, новое лицо под прицелом – и глаз, и языков сплетниц.

Хочется верить, что этому типу понадобится некоторое время на то, чтобы как следует обжиться, обустроить быт. Да хотя бы дом проветрить!

На следующий день, после Дадлиных занятий в школе, я отвела мальчишек в класс при церкви.

А потом включила диктофон и пошла молиться. Мне нужна была помощь. Очень нужна.

Если хорошо и искренне попросить, помощь придет. Я уже не раз в своей жизни в этом убеждалась.

Проблема в том, что все может оказаться вовсе не так, как тебе виделось.

И преодоление препятствия вдруг превратится в следующую ступеньку проблем. Еще более крутую, если сравнивать с тем, с чем боролась до принятия помощи.

О, да. Мы больше можем не бояться тех магов, что бродили вокруг нас.

И мы услышали новую, любопытную информацию, представленную, как истина в последней инстанции.

В старом доме Фигг теперь дежурит пара авроров, к которым любой член моей семьи может обратиться, стоит ему только подумать о возможной угрозе со стороны магического мира.

Но вы бы знали, какой ужас я испытала, узнав, что все происходящее с нами – не какой-то внеземной эксперимент! Потому что все оказалось куда страшнее – это была масштабная политическая игра.

И мы теперь получили в ней вполне себе официальный ранг пешек.

Много новых слов – маги, авроры – не так ли? Теперь я знаю их толкование.

Мой замечательный муж верно выбрал человека, к которому обратиться за помощью.

В старушке Англии вообще рулят “старые галстуки”. Человек, с которым когда-то учился в колледже, порой сумеет для тебя сделать больше (и будет сильнее стараться), чем все друзья, соседи и родственники.

Во всяком случае, в нашей истории “метод школьного галстука” сработал на высшую отметку.

Когда-то Стивен учился с Верноном в “Смелтинге”, а теперь вхож в дубовые двери и дорогие кабинеты.

Ступенечка за ступенечкой, ступенечка за ступенечкой...

Через месяц неизвестный нам мистер Корнелиус Фадж, оттерев себе за спину саму Маргарет Тетчер !!! премьер-министра, с которой я никогда не мыслила оказаться в одной комнате, жизнерадостно тряс руку Вернона и заверял, что теперь-то, под его личным руководством, все будет просто идеально. А потом, так же бесцеремонно отпихнув нас, устроил целую фотосессию с Чарли, старательно отведя мальчику со лба челку, прикрывающую воспалившийся шрам в виде молнии.

То есть теперь я уже знаю, что мальчика зовут Гарри Джеймс Поттер.

Сколько реву было, когда моего Маугли мистер Фадж “Гарри” назвал – не передать!

А как его живой (только зачем-то глазированной шоколадом) лягушкой утешали! И порхающими бабочками! Класс! Дадли больше всех понравилось. Паршивец-то что, твердил себе, как баран: “Я Чарли!”, пока я кулаком не пригрозила.

Он – сын моей младшей сестры. Лили – да, мама, я знаю, что ты непередаваемо любишь цветочные имена – родилась ведьмой. И когда в магическом мире разразилась война, ушла из семьи, стерев о себе всякое воспоминание. Она вышла замуж за однокурсника-мага, который происходил из семьи магов, которые происходили из семьи магов (и так много раз, типа их аристократия – голубая кровь). А поскольку тогда шла война, в которой убивали и за меньшие недостатки в родословной, у сестрички имелись все основания от нас отказаться. Ее муженек Джеймс после поступка Лилс выдохнул с облегчением. Его родители приняли “чистую кровь” в род.

Но в итоге она загнала сама себя в угол. Потому что, когда колдуны-террористы не посмотрели, что она отреклась от своей низкорожденной семейки, и пришли ее убивать, уже не было шансов, скажем, заявиться к нам с Верноном и одолжить у нас дробовик.

Вот только террористы как-то не справились с Чарли – который “Гарри” – и сели в тюрьму. А мальчика взялся опекать тот самый седой старик, чей спутник мою вазочку упер.

Дедуля оказался не простачком каким-то, а героем войн, академиком и почти что председателем ООН (если на понятные мне должности переводить).

И вот этот исполин духа зачем-то до моей семьи докопался, чем себя дискредитировал, к неземному счастью мистера Фаджа, который оказался правителем английских магов.

Его должность называется “Министр Магии”, но всякие разные заслуги и немалый авторитет дедка мешали Корнелиусу развернуться.

Но уж теперь, после такой истории этот дед не помешает власти Корнелиуса Фаджа!

А нас отвезли домой.

Дозволили жить, как прежде.

Странные люди! Они правда верят, что после всего этого безумства мы сможем жить как прежде?

Даже я не верю.

Комментарий к Защита déjà vu – дежавю́ – уже виденное

====== Я хочу, чтобы его видели! ======

Чему нас с Роуз учила мама в общении с мужчинами, так это прикормке.

Серьезно. Мама просто фанатка идеи, что хороший мужик всегда голоден.

А даже если и нет, все равно не откажется от правильного пирога или пудинга.

Мой муж в этом плане еще так себе, а вот у Роуз супруг – просто золото. (И только мы с Лилс знаем, что Митр под столом скармливает свою порцию Злыдню. Пронюхает Роуз или мама – хана ему. Мама за свою стряпню обидится, а сестричка за нарушение режима питания ненаглядного песика ведь и правда пристукнуть может).

Я это к чему?

А!

Когда в домике старушки Фигг поселились ее “племянники” (здоровые такие лбы, на самом деле похожие друг на друга как братья), я это ненадежное племя принялась подкармливать.

Мужики они и есть мужики, пожрать любят, а хорошее отношение мне было позарез необходимо.

Нерешенных проблем остались горы, а высокое магическое начальство, с пинка открывающее дверь в такие головокружительные кабинеты, я откровенно боялась. И ни капельки не стеснялась этого, вот еще!

Все можно решить и через простых служащих. Еще даже и лучше получится – меньше шансов вляпаться.

Потом стала потихоньку брать с собой Чарли.

Сопля-соплей, а вертеть людьми умеет знатно. Ну, по крайней мере, на нас с Верноном действует. Пришло время проверить и на хомо-магикус.

Авроры млели: сам Мальчик-Который-Выжил им пожрать приносит, сфотографироваться вместе не отказывается, еще и фотографии подписывает.

А мы с сыном тем временем выясняли – что за люди, чего умеют, откуда родом, что у них за родители и что за воспитание. Чего любят, чего не любят, на что способны, и вообще.

Я тайком завела досье на каждого аврора, иногда сама фотографировала кого-нибудь вместе с Чарли, а копии фотокарточек непременно подшивала к делу.

Аврор Хиггс как-то пришел на дежурство с сильно обожженой рукой. Причем так свободно ей махал, что вживую я ничего не заметила и только на снимке увидела.

На снимках вообще многое проявлялось.

Вернон тоже обратил внимание на это свойство современной аппаратуры.

Он много времени проводил в оборудованном под хранилище моего досье подвале. Сидел с лупой над фотками, что-то записывал для общего сведения (мы читали записи друг друга регулярно – проблемы со стиранием памяти еще были очень свежи), что-то надиктовывал установленной в углу видеокамере. Что-то надиктовывал такое пугающее только для себя, наотрез отказываясь делиться со мной. Для разнообразия я решила проявить понимание и не в свои дела не лезть.

Меня интересовало другое.

Говорят, появились такие камеры, которые срабатывают на движение – не просто пленку жрут, а включаются тогда, когда кто-то в комнату вошел.

Мы с мужем решили это дело тайком выяснить.

Копить на техническую новинку я уже начала, если что.

Чувствую себя шпионкой. Пора убирать комиксы и искать литературу по Джеймсу Бонду и Мэтью Хелму. И про других шпионов литературку поискать, а то у меня пробел в этой области знаний.

А данные потихоньку копились.

И пришел черед спросить о том, что представляло для меня гигантскую сложность с самого первого дня. То, что помешало мне отнести Чарли в службу опеки, сдать в фостер-семью и навсегда забыть про эти хлопоты с приемным ребенком.

– Аврор Сандерс, так почему мальчика можем видеть только мы?

– Как это? Кто мы? – Удивился благодушно настроенный пожилой аврор, чья семья эмигрировала из США из-за того, что там волшебников душат монополиями и налогами (ну, так аврор говорит, а как на самом деле – проверить невозможно пока).

– Мы – это я, мой муж и мой сын. Даже мои родители уже его не видят.

– Я же вижу, – Гектор аж приподнялся с кресла и посмотрел на Чарли, что-то выспрашивающего у его напарника. – И Билл вон видит.

– Ну, вы же эти, – чуть было не оговорилась “ненормальные”, – вы же маги. А НЕ маги почему не видят?

– А они не видят?

Ясно, простым исполнителям обо всем не рассказывают.

В свою следующую смену аврор Сандерс принес на службу горсть камешков и с нетерпением поджидал нашего визита, теребя кончик косы с вплетенной в нее лентой, исчерканной какими-то закоряками, вроде кельтского огама (разлохматил всю косу, да и ленту чуть на ниточки не растащил).

Широким жестом он высыпал эти камни на стол, только что освобожденный мной от пустых чашек и блюда из-под черничного пирога, который мне сегодня особенно удался.

– Мистер Поттер, глянь-те ка сюда. – Паршивец не отреагировал, демонстративно повернувшись к аврору левым боком (читай – татуировкой). Аврор не сдавался. – Гм. Да ладно, Чарли, ну что тебе, сложно что ли?

На “правильное обращение” Маугли не отреагировать не смог и нехотя подошел к столу. Я наблюдала за событиями от дверей кухни. Но особо ничего не понимала. Что-то там шаманил сперва один аврор, потом второй присоединился. Я уж было собралась прекращать всю эту чертовщину (хоть Чарли явно было интересно и весело стоять там у стола с этими колдунами и за спину мамочки он пока не прятался), как раздался звон, пара камешков рассыпалась, а остальные почернели. Авроры переменились в лице.

– И что это было?

– Смерть. – Торжественно провозгласил пожилой аврор.

– Чья? – Испугалась я.

– Да ничья. Просто Смерть. Как сущность, как в сказке про... гм, да, вы же не в курсе. Короче, есть сказка такая у Барда Бидля...

Я вернулась на кухню за чайником и чашками, оставив включенный диктофон на серванте. Под чай авроры дольше будут рассказывать.

Чувствую, сегодня мое досье пополнится.

К моему сожалению, Сандерс оказался порядочной свиньей педантичным бобби и доложил о том, что мой сын невидим магглам, по инстанции. И о результатах своего сомнительного шаманства доложил.

Я опасалась всяких ужасов в духе “Воспламеняющей взглядом” Кинга. Того, что Чарли попытаются забрать на опыты и еще всяких страстей. Но, по счастью, их “яйцеголовые” были не так всемогущи, побаивались своего Министра и вообще, чуть ли не в подполье существовали.

Но право дежурить совместно с аврорами себе выбили. А еще обратились ко мне за разрешением задавать мальчишке вопросы и ставить небольшие эксперименты.

Тут аврор Сандерс почуял, что подставил кормилицу (да и пирогов я на его дежурства после его поступка почти не приносила) и решил помочь, потихоньку дав мне несколько дельных советов. Например, как правильно взять клятвы о непричинении вреда моей семье и моему сыну, уточняя для даунов: моему сыну – Чарльзу Вернону Дурслю, именуемому так же Гарри Поттером.

И чтобы мне результат исследования сообщили наравне с прочими начальниками. Так-то.

Невыразимцы со всем согласились.

Теперь, к священному ужасу соседей, племянников у старушки Фигг прибавилось вдвое. Правда, новые были не такими плечистыми.

Расследование шло не долго. Я только диву давалась, как умники ловко распутали эту фантастическую историю, переплетенную с мифами и сказками.

Во-первых, они живо выяснили, что сказки, как и должно быть, не всегда ложь. Особенно если это сказки, которые рассказывают ведьмы своим внучатам-колдунам.

Дары Смерти существовали в реальности.

А во-вторых, старикашка с бородой это знал.

И выпросил для исследования у своего ученика – Джеймса Поттера – такой чудо-артефакт.

В годы войны.

В тот момент, когда конкретно Джеймса с семьей выискивал их главный магический террорист, со всем своим преступным сообществом.

Но воскликнуть: “Ну не идиот ли?!” я не успела.

Потому что оказалось – не идиот. Так, придурок.

И шутки у него дурацкие.

Он отдал своему директору какую-то самолично улучшенную мантию. Тоже невидимку, но не то, что от Смерти – от следящих артефактов не способную прикрыть.

А настоящей мантией укутал своего сына. И провел ритуал.

– В самом деле, миссис Дурсль, вы же не могли предположить, что несчастный Игнотус провел всю жизнь, обернувшись тряпкой? Смерть выискивала его ПОВСЮДУ. А он меж тем жил, спал, ел, женился, мылся (хочется верить). И что же, даже супружеский долг исполнял, занавесившись, по-вашему? Нет, тут все устроено иначе, не так, как привычно нам, узникам одного лишь материального (чего-то странное, я такое слово даже в желтейшей прессе, посвященной колдовству, не читала). Мы еще разбираемся, на каком (еще много непонятных, прежде мной не слышанных слов) находится мантия и можно ли (и опять он завел абракадабру. Вот за это обыватели и не любят “яйцеголовых”! Как увлекутся, так без переводчика не поймешь).

Но главное я поняла – как снять эту мантию они пока не знают. От чего пребывают в полном восторге.

Тьфу, гадство!

====== Секции и секты ======

Как это работает все, я так до конца и не разобралась.

Почему видят маги и не видят магглы – понятно: излучение у мантии сильное, а мозги у нас, магглов, слабые. Кто поустойчивее, может увидеть, как движутся предметы, входящие в мальчишкину “зону защиты”, кто поглупее и меня замечать перестанет через какое-то время. Маги перестанут мальчишку видеть, если замыслят его ранить или убить. А те, которые сильные маги и могут сопротивляться воздействию, те могут с ума сойти, сами умереть или еще что, но убить не смогут. Никак.

Почему мальчишку вижу я – понятно: родная кровь, плюс, согласно каким-то там ритуалам-традициям – опекун и защитник.

Вернон связан со мной обрядом церковного брака, потому тоже видит (а я еще венчаться как положено не хотела, планировала только в ратуше по быстрому черкануть подпись и в медовый месяц, без пафоса и розочек).

Дадли – мой сын и кровный родственник, тоже ясно все.

А вот почему мама с папой пацана не видят и не видели? Вот уж не поверю, что от них может быть умышленный вред. Или что они слабее того же Эрни по характеру.

Ну и еще всякая ерунда мне была интересна. Но у невыразимцев на все ответ:

– Это же не материальная сущность! Кто разберется, по какому принципу работает созданная ею вещь? Подождите, дайте нам хоть неделю времени!

А еще один невыразимец все бурчал, что Поттер (вечного ему покоя, конечно) был той еще бестолковой задницей и запросто мог накосячить в ритуале. А если еще и Блэка попросил помогать, так перекосы могли появиться из-за умышленного вредительства. Потому что – это ж Сириус Блэк!

Чарли тем временем поднадоело чувствовать себя подопытной свинкой и он свободное время проводил в своих секциях.

Вернон с удовольствием купил боксерскую грушу и перчатки. А еще скакалки и кучу непонятной фигни. И регулярно отвозил сына в какой-то клуб. Потом чуток подумал и за ужином пообещал записать туда же Дадличку.

Не в восторге от этой идеи, похоже, была только я.

Мне больше нравилось отвозить мальчиков в хор.

Причесанных, умытых, в костюмчиках... Просто маленькие ангелочки!

И какие у них славные голосочки!

Разумеется, не обходилось без накладок.

Так, например, хормейстер четко слышала лишний голос. Особенно, когда этот голос фальшивил, паразит такой!

А в секции бокса Вернон строжайше запретил мальчишке надевать перчатки. Мало ли, кто заметит? Даже если удастся избежать конфуза с летающим снаряжением, появляющаяся и исчезающая вникуда вещь тоже вызовет нездоровый ажиотаж.

А потом появился ОН.

И градус безумия моей жизни перескочил сразу десять-двадцать отметок.

Сириус Блэк – охренительно красивый псих, задумавший утащить Чарли в свой ненормальный мир.

Шутник, краснобай и сволочь.

Или дурак – не принципиально.

Оказалось, что он Чарли крестный отец. И имеет права на опеку.

Причем, по их законам – большие права, чем были у меня.

А еще он очень богат, шумен, красив... Я это уже говорила, да? Ну, сложно удержаться. Тем более, что этот колдун чертов, кажется, решил отбить меня у мужа. Цветы-конфеты-комплименты-жгучие взгляды шли в комплекте. Мой бизон чесал пузо, читал газеты, развивал бизнес и костерил правительство.

Ни цветов от него, ни шоколада, ни персиков.

Обалдеть, какое двойственное чувство – знать, что все происходит исключительно из-за мальчишки, и одновременно с этим наслаждаться, что все происходит.

Со мной, с унылой домохозяйкой.

Ах, как Блэк умел ухаживать! Пускать пыль в глаза, ласкать слух и зрение, многозначительно намекать на более приятные ласки...

А из-за его спины торчал кончик белоснежной бороды, словно гадкая плесень, раз за разом отравляя мне все удовольствие.

Тьфу!

Вот самому Блэку не противно?

Кобель по вызову.

На Сириуса в моем подвальчике также появилась папочка с досье. Довольно пухлая, обильно сдобренная фотографиями и даже – тадам! – колдофото. На снимке улыбаемся и машем зрителям – я, Чарли и Блэк. Муж и сын, видно, рылом не вышли для общего снимка. Это колдуны зря, конечно.

Нет, я даже где-то как-то понимаю, что мистер Блэк, с его претензией на флирт, решил наличие у меня законного супруга лишний раз не подчеркивать (хоть и смотрелся бы, балбес, довольно выигрышно со своей аристократичной изящностью на фоне моего бизона), но отпихнуть ребенка женщины в сторону – нажить себе врага в ее лице. И какое после этого может быть ухаживание?

Подозреваю, что на меня чем-то все равно пытались воздействовать. Каким-то слабеньким сбивающим с толку заклинанием. Но неизменный вечер, папки с досье, пересмотр записей, прослушивание кассет – и вот я уже снова помню, кто и зачем вокруг меня вьется.

Интересно было разговаривать о Блэке в домике Фигг.

Авроры были за него (две третьих от общего числа дежурных), невыразимцы его терпеть не могли. Неизменно завязывался спор, из которого я пыталась выцедить истину.

Крестный моего сына совсем недавно вышел из тюрьмы.

Вышел благодаря Дамблдору, поймавшему настоящего преступника и убедительно доказавшему Блэкову невиновность.

Помимо того, что хитрый дед получил своего ставленника в окружении Чарли, у него на руках еще и оказались нехилые козыри против правительства, позволившего осудить невиновного. То, что сам дед был частью правительства, в газетах и аврорских сплетнях как-то не выпячивалось. Как и то, что мистер Фадж пришел к власти, когда Блэк уже сидел. А вот мистер Дамблдор, теоретически, должен был на неправедном суде председательствовать.

Слушать перебранки авроров и невыразимцев было забавно. Похоже, в школе Сириус был на самом деле полной задницей и многие обрадовались, увидев его в тюремной робе. За восстановленную справедливость и свое изгаженное детство, а вовсе даже не за какое-то мифическое убиение дурацких магглов. “Простите, миссис Дурсль”.

Чарли твердо и решительно принимал сторону невыразимцев.

Крестный его бесил.

Я чувствовала, что паршивец готов взорваться каким-то своим безумным всплеском, готов возненавидеть Сириуса.

За непрошибаемость, за доверие кошмарному деду, за взгляд с безуминкой и лающий смех.

Единственное, что пришлось по вкусу – умение Блэка превращаться в громадного пса. Тот и рад стараться. А не доходит до балбеса, что главный кайф для мальчика в том, что в своей животной форме он МОЛЧИТ!

Сын вырос сдержанным, молчаливым и диковатым, а тут вдруг круг общения расширился резким скачком. Так и появилась у него привычка запираться в своем чуланчике, чтобы побыть в одиночестве.

Вот только мистер Блэк понятие “личное пространство”, похоже, не понимал вообще. У него был жесточайший дефицит общения и он общался. Принудительно. Ы-ы-ы-ы-ы! Даже меня выносило. Конечно, ребенку было трудно.

А Блэк счастливо рассказывал про казарменное житье в Хогвартсе, про то, что переехав к Поттерам, поселился в спальне Джеймса.

Короче, волшебники, судя по его словам, даже не стайные создания – роевые, как насекомые.

И сколько же Сириус жужжал! Бедолага Чарли!

Однако главными прегрешениями в глазах сына было даже не это.

Это для меня неприемлемым в Блэке была исключительно его верность бородатому. Паршивец же не мог простить того, что пришлый ухлестывал за мной, посмел увидеть женщину в “маме Туни”, посмел попытаться вклинится между мной и Верноном, попытался, так надо понимать, разрушить привычный и драгоценный мальчишкин мир, его семью.

Хм. Сама с этой точки зрения на события взглянула, и рука к сковородке тянется.

А Блэк, огорченный явной холодностью окружающих и моей неприступностью (ну, могу же комплимент себе сделать, да?), решил подтянуть группу поддержки.

Нет-нет, директора и прочих древних колдунов я привозить в городок запретила, но этот шебутной нашел им замену.

Какой-то нищеброд-оборванец с вечно виноватой мягкой улыбочкой, по кличке Лунатик.

Какие-то рыжие люди в таком количестве, что рябит в глазах (их тоже приводить запретила. У них, конечно, есть ровесники Чарли, но очень уж напоминают того мудака, который у меня вазочку упер. Рыжая кривоногая гнусь! Ох, и добралась бы я до этой падлы!!!).

И девица мелкая, чуть помладше Лилс, которая громила все вокруг, начиная от моего фарфора, заканчивая вешалками и диванами. Стихийное бедствие, а не ребенок!

И были они все в длиннополых хламидах.

И смотрели вокруг дико.

И вели себя иногда, как из племени мумба-юмба. Достаточно вспомнить, как патриарх рыжих исполнял ритуальные танцы вокруг нашей машины и орал на радость всем сплетницам: “Магглы! Такие затейники!”

Что удивительного, что после воскресной проповеди нас задержал святой отец и провел долгую вдумчивую беседу о вреде сект?

====== Секты и секции ======

Вернулись домой фактически в ступоре.

Да знаю я о вреде сект, еще как! Один убыток и никакой пользы.

Знать бы еще, как отвертеться, когда даже Верноново “нос на двери” не особо помогает. Верткие, заразы.

Вот, кстати.

Не успела отойти от беседы с церковником – стук в дверь.

Открываю.

Стоит.

Хмурый, весь в черном, подворотничок белый – не то мормон, не то гробовщик.

“Я к Блэку”, – говорит.

Тоже мне, осчастливил!

Впускать очень не хотелось, если честно. Но Сириус действительно сидит у нас в гостиной. А соседи расплющились по окнам – боятся пропустить очередное явление шаманов народу. Примется этот тип скакать у дверного звонка и вопить про “затейников”. В наши дни нет гарантии, как именно окружающие интерпретируют это слово.

А у меня уже нет сил на попытки утаить всю эту ненормальность!

– Нюньчик! – Приветствовал визитера Блэк. – Гарри, знакомься, это Нюньчик. Прикинь, мы в Хо...

– Чарльз Вернон Дурсль, через час занятия в хоре. Марш собирать сумку! А вы, любезные, вполне можете побеседовать где-то там, у себя! И, мистер Блэк, впредь попрошу не назначать встреч в моем доме – у меня не офис и не общественный центр связи. Всего доброго.

– Ну вооот, пришел Нюньчик и все испортил. Красавица, зачем ты опять стала букой?

Я только фыркнула в ответ, против воли любуясь той гибкой грацией, с которой Сириус поднялся с пола.

За ножку дивана забежала самочинящаяся шахматная фигурка. Кажется, она преследовала спасающегося бегством ферзя.

Опять играли в эти их волшебные шахматы!

Обыгрывал семилетку, герой и умница. Чарли – невозможный упрямец! Сколько просила его не связываться, не поддаваться на подначки чеканутого крестного! В наших беседах все гладко и правильно, рассуждает почти как взрослый, но стоит оставить их наедине – ведется моментально! И как его еще вразумлять прикажете?

– Она всегда была такой, – разлепил плотно сжатые губы Нюньчик.

“Ну и имена у ненормальных! Хотя, что я хочу? Волдемортом же сына назвал кто-то,” – подумала я, и только потом до меня дошло.

До Блэка тоже. Даже чуть раньше.

– Ого! Так вы знакомы? Решил мне конкуренцию составить? – И колдун заржал, как... ну, да, как ненормальный.

– Коукворд! – Я вспомнила даже место, где видела в последний раз этот длинный унылый силуэт. – Мантия! Мантия, а не плащ эксгибициониста!

Блэк захохотал еще громче:

– Нюньчик! Подштанники демонстрировать уже не так интересно, да?

От мужчины полыхнуло такой опасностью, что я моментально подскочила к камину и сыпанула туда чуть ли не всю банку летучего пороха.

Всего через минуту в открытый для дежурящих в домике Фигг волшебников проход принялись вперемешку выпрыгивать авроры и невыразимцы.

Собеседников спеленали, не дав времени Нюньчику подготовить достойный ответ.

Палочки, которые оба моих надоедливых гостя успели направить на магических бобби, бобби же с удовольствием сломали.

В смысле, черному по палочке топнул каблуком аврор, а Блэку (забавный вышел каламбур), блэку на волшебный девайс как бы случайно наступил невыразимец, с особым трепетом вспоминавший школьные годы.

Насколько я знаю их реальность, сломать волшебную палочку – это гораздо, гораздо хуже, чем, скажем, руку. Маги вообще относятся к своим и чужим телам с возмутительной небрежностью. А вот палочка... палочка – это возможность колдовать, статус и чуть ли не средоточие жизни волшебника.

За Старшую палочку, которая из сказки, убивали – только в путь.

А в моей гостиной уже было пусто.

Встреча канониров* с пенсионерами* закончилась вничью, зато фанаты отожгли по полной. Очередная вазочка в минусе. На этот раз стеклянная.

Я с Блэка по цене алмазной вытрясу! Сил моих нет!

На пороге застыл настороженный Чарли.

В одной руке тощий ранец с нотами и карандашами, в другой – вскинутой к плечу – видеокамера.