Текст книги "Мальчик в шкафу (СИ)"

Автор книги: Leka-splushka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Безумный грек, решивший использовать знания Ордена для выгоды Рода.

Итальянец, излишне рьяно воспринявший наставления и решивший одним махом уничтожить всех ведьм.

Француз, поверивший, что свободу можно всучить насильно – все они были остановлены своими же. И приговорены. Надо ли говорить, как тяжко было приводить приговор “очищения огнем” в исполнение, смотря, как корчится в пламени тот, кого называл “братом” не ради красного словца?

Два последних мага, принятых Орденом, тесно связаны корнями с Великобританией. Можно бы сказать – соотечественники. Именно их одиозные личности привели к окончательному запрету принимать магорожденных и полукровок.

Монах-расстрига Геллерт Гриндевальт, вравший своим теткам-ведьмам на острове, что учится в Дурмстранге.

Вероотступник, подловивший Церковь в момент, когда прежний состав Ордена был уже слишком стар, а новый – еще слишком юн.

И юный Том Реддл, ушедший задолго до пострига, предпочтя чудеса Хогвартса и сытный стол послевоенному упадку Ордена, измотанного в напряженном противостоянии.

Гарри Поттеру не предложили защиту потому, что он как раз был полукровным. И, в теории, его было кому защитить. Но поскольку он живет в семье добрых христиан и нуждается в помощи... Ведь нуждается?

И помощь не замедлит воспоследовать.

====== Красная кнопка с надписью “Не нажимать!” ======

Разумеется, “семья добрых христиан” тут же возжелала защиты.

Авроры – это, конечно, неплохо. Но Святая Инквизиция (в плане борьбы с колдунами) мне нравится гораздо больше.

Сожгите уже бородатого!

К моему громадному удивлению, знаете, с чего все началось?

Не с чтения “Pater noster” или “Ave Maria”, нет.

С вороха документов, которые надлежало заполнить и подписать.

Причем некоторые нормально отпечатаны на машинке, а некоторые – писаны от руки на пергаменте зелеными чернилами. Еще и буквы мелкие и с завитушками! Какой-то гад, наподобие бородатого, изгалялся, чтобы “магглы”, возжелавшие защиты, не получили все легко и просто.

Пришлось поломать зрение и воображение, расшифровывая.

А потом еще и самой взять в руки перьевую ручку, заправленную зелеными чернилами.

Хорошо, что у нас в школе было чистописание, с обязательным перышком и непроливайкой: нажим, поворот, нажим, макнули в чернильницу. Так что, справилась.

Но была бы рада куда больше, если бы с бумагами разрешили возиться Вернону – он и глава семьи, и вообще лучше в деловых бумагах разбирается.

Бюрократы в сутанах меня похвалили за правильное видение христианской семьи, но освободить от бумажной волокиты не смогли – в маг.мире существовала как бы только я, как опекун и родственница мага. Вернон и Дадли шли бесплатными приложениями и вовсе никак не могли учитываться по их дурным и чужеродным колдовским законам.

И в это дерьмо моя глупенькая младшая сестра влезла обеими ногами!

Я-то куда смотрела?!

Как я умудрилась отпустить малолетнюю дурочку одну в этот их малохольный Хогвартс, с моим-то “синдромом наседки”?!!

Да я должна была под окнами школы с какой-нибудь берданкой ночевать, если бы внутрь не пустили!

И мама с папой – рядышком.

А с папой и вся его крикетная команда с битами для крикета, но позабыв про мячики, переминалась бы.

Только и приходит на ум, что нас еще тогда начали оболванивать своими чарами. По-другому никак!

Высказала свое “Фе!” монахам-владирцам. Хреново же они охраняют добрых христиан, если такие дела творятся у них под носом, считай, в открытую.

Те только развели руками.

Орденцев мало. Договор достаточно жесткий.

Дамблдор активно шел навстречу, насаждая “маггловскую моду” и кастрируя школьную программу. Последние годы еще и зелья потеряли привлекательность в глазах маленьких колдунов и ведьм. А это – гигантский пласт проблемного волшебства, к которому сами монахи не знали, как и подступиться, чтобы отвратить от него магов.

Я так поняла, что Дамблдор – тот еще интриган, переинтриговавший всех-превсех. Даже инквизицию, Министерство и, как мне кажется, самого себя.

Потому что, как бы ни выеживались Блэк и Снейп, Чарли никогда не полюбит магию и всякие ненормальности.

Скорее уж надо других крайностей бояться.

И я как в воду смотрела!

Да что там, с моим паршивцем и воды не надо – предположи худший вариант, и этот баран упертый с гарантией к нему придет и упрется! Паразит такой!

Чарли и его новый друг загорелись идеей вступить в Орден.

Обложились умными книжками и на полном серьезе принялись “готовиться в монахи”.

Тьфу!

И ведь как об стену горох все мои слова!

Иногда терпение заканчивалось совершенно:

– Чарли! Ты последний из рода! Какой монах, ******* ******?!!!

В такие моменты Вернон старался быть рядом и уводить меня, от греха, подальше. Потому что этот мелкий негодяй же спорить начинал со мной! От слез на тему, что он вовсе даже не Гарри Поттер, а Чарльз Дурсль (и тогда последний – Ди-ди), до солидных (вот же, засранец!) рассуждений на тему того, что крестный Сириус и зельевар Нюниус – тоже последние в роду, но это не мешает им состоять в Ордене (хоть и не в том, в каком нужно), не имея наследников.

После таких скандалов, когда рука сама тянулась к тяжелому Вернонову ремню, сил любоваться грацией этого блохастого “примера для подражания” не оставалось.

Столько яда про чужую жизнь и внешность я не выдавала даже в колледже. Впору сцеживать и использовать в медицинских целях, как натирку при радикулите.

Тщательно прошлась и по их именам, и по патлам, и по халатам, и на тему того, что у магов не бывает монахов, как же так они без баб живут – кастрирует их бородатый пидорас что ли? Или всем бром льет?

У моей сестры – их ровесницы – уже вон сын взрослый какой, всю жизнь свою уже распланировал! А они все сопли жуют, сами себе не хозяева!

За “пидораса” на меня, кажется, особо обиделись (угадала я, что ли?), и события подошли, наконец, к трагическому финалу.

Вот же я дура истерическая, так тигра за усы дергать!

В один из вечеров я вдруг подумала, что жидкое мыло и моя подушка пахнут странно.

Но решила разобраться с этим утром.

А утром...

Во-первых, я не собрала на стол завтрак. Вернон перекусывал что-то сам. Видеть мне его не хотелось.

Хотелось валяться по кровати. Кожа стала чрезвычайно чувствительной. Волны чувственного наслаждения прокатывались по телу от простого потягивания.

И только заспанный голос Дадлички, вопящего в столовой об отсутствии завтрака и мамочки, погнал меня под холодный душ, вернув частицу разума в опустевшую голову.

Потом я удивилась сама себе, отпуская мальчишек гулять с шебутным крестным и его липко-мягким другом с вечно виноватой улыбочкой, которого вообще-то терпеть не могла. Я бы ему кошечку старухи Фигг не доверила, не то что Дадли с Чарли!

Но думала это как-то вскользь, попутно выключая камеры и диктофоны.

Что-то было не так, но что?

Мысль о грубой игре магов даже в голову не приходила.

А Нюниус казался таким сексуальным. Хотелось его понюхать... и поцеловать... и вообще, настроение такое... развратное. Гормоны расшалились.

Надо выпить и успокоиться.

– Думаете, что выпить надо вина, мистер Снейп? Вы тоже выпьете? Ого! А на меня там еще что-то осталось? А? Еще бутылка? Ну, хорошо.

От сальных Снейповых волос пахло самыми любимыми моими запахами. Полынью, горькой смолой, хризантемами, и немного клубникой.

Захотелось облизать ему нос. Что он вечно такой хмурый, словно самому от себя противно?! Классный же мужик! И умный – зашибись просто!

Меня, оказывается, возбуждают умные мужчины!

А я-то думала почему-то, что мне нравится надежность и спокойствие. А Снейпа с Ивонной хотела познакомить. Они бы сошлись характерами – два психа-химика!

При одном этом воспоминании, в животе у меня словно бы заворочалось что-то громадное и чешуйчатое, раздирая когтями внутренности. Кровь горячей волной хлынула в мозг, все мысли угасли, осталось только дикое желание* сделать из Ивонн отбивную и подать к романтическому ужину со Снейпом. При свечах.

Но, Боже мой! Это его имя! Кто же додумался назвать мальчика “Нюниус”? Мамочка или папочка?

У Вернона имя нормальней. И голову он моет регулярно.

В мозгу у меня что-то нехорошо хрустнуло.

Странно. Мозг же – субстанция не твердая. Чему там хрустеть?

– Петуния, с вами все в порядке?

– Нет, у меня перелом мозга, Нюнни, – абсолютно честно ответила я.

Мужчина отчетливо скрипнул зубами.

Я сделала резкий выпад, впиваясь в его губы своими, как учат нас дамские романы.

При этом другая часть меня – отстраненная и кипельно белая от незамутненной ненависти – анализировала ситуацию, оценивала отключенные диктофоны, вчерашний “странный” запах и сегодняшнее гуляние мальчишек, выкладывая, словно сошедшийся паззл, очередную колдовскую мерзость, явившуюся в мою жизнь.

По-видимому, меня решили развести с мужем!

Твари!

Или шантажировать будут?

Только не пройдет номер. Бизон мой вовсе не такой идиот и вполне себе понимает, что то, что сейчас вытворяет мое тело – ко мне никакого отношения не имеет.

Другая-я, поглощенная своими эротическими переживаниями, самозабвенно целовалась, когда камин полыхнул, и в мой дом, распевая псалмы, принялись впрыгивать монахи-владирцы.

У самих целибат и мне малину обломали, разочарованно выдохнула околдованная часть меня, пока я-которая-почти-в-своем-уме облегченно выдыхала. Потом нагрузка на мозг стала запредельной, в ушах загудело, словно у меня в разогретой, как духовка, черепушке попкорн, и я отбыла в спасительный обморок.

Я уже не видела попыток Снейпа сбежать от Инквизиции, молящегося над моим телом отца Александра, рыдающего взахлеб Чарли, прибежавших от домика Фигг авроров, испуганных внезапной блокировкой каминов.

Препирательств авроров и монахов я тоже не видела, к своему счастью.

Зелье, которым меня накачали, оказалось убойным.

Таким, что два месяца я провела в одной из келий монастыря святого Владислава в Уэссексе.

Слонялась по двору, помогала ухаживать за розарием и зимним садом, ходила к заутренним молитвам, плакала от невозможности облизать выдающийся нос Нюниуса Снейпа. Не верила, что его на самом деле зовут Северус. Чувствовала отвращение при одном воспоминании о своем бизоне – помехе железных дорог и свободного секса. Опять плакала, представляя, что супруг мог и не выжить в “несчастном случае”, организованном Орденом Феникса.

И опять плакала от того, что свадьбы не будет у нас с Нюнни, потому что Инквизиторы успели, покушение на моего мужа предотвращено, покушение на мою честь – тоже. А ведь все было так хорошо и стройно. Великий маг, Альбус Дамблдор, которому я доверяю, решил сперва сделать меня вдовой, потом выдать замуж за Нюнни, потом переписать опеку над каким-то Гарри с меня на Снейпа, потом отпустить меня к мужу.

Вот тут включалась я-котороя-не-сошла-с-ума и паниковала – а что в случае моего ухода случилось бы с моими сыновьями? Бородатый позаботился о каком-то Гарри Поттере, а с Чарли и Дадли что было бы? Сиротский приют?

Голова начинала болеть. Два моих “я” сплетались, словно две разъяренные кобры. Прибегали монахи и пели надо мной странно звучащие молитвы на латыни.

Никогда таких не слышала.

Комментарий к Красная кнопка с надписью “Не нажимать!” угадали? Ну и молодцы, я в вас не сомневалась )))

(шестая книга, четырнадцатая глава, почти в самом конце)

====== Очищение ======

Мы с Верноном не возвращаемся в разговорах к тому времени. Притворились словно бы ничего не было. Мы с ним большие притворщики с солидным опытом на ниве вранья.

Вот, например:

– Невидимый мальчик, миссис Сандерс? Вам показалось. Медбрат, увозите соседушку!

Муж не знает, что и как случилось со мной. Я – не выясняю, как должен был погибнуть он, и почему не погиб.

Ну, основное-то я и так знаю. Мой Маугли, выросший в каменных джунглях и – немножко – в деревянном чулане под лестницей, краем глаза заметил, как я выключала диктофон. Сложил с излишне (даже для этого бешенного мага) суматошным и ненатурально веселым Сириусом и с тем, что Дадли отправили гулять с колдунами впервые за все время их присутствия в нашей жизни (кошку не считаем). И решил, что свои выводы нужно с кем-то разделить.

Крестный и его дружок на роль великих математиков не тянули, так что Чарли проявил смекалку, слезно упросил Блэка посидеть в маггловском кафе, улизнул к стойке и оттуда позвонил отцу Александру с просьбой о помощи.

Инквизиторы вычислили дальнейшие события мгновенно. Это вам не домохозяек привораживать! Аналитический ум, опыт в интригах, знание материала, все такое... Две группы монахов кинулись спасать нашу семью через десять минут после звонка Чарли. Третья – спешно дооформляла нужные бумажки.

По итогам, спасали владирцы семью, получившую защиту Церкви.

А это для организаторов и исполнителей совсем другая статья. Не порицание и штраф, даже не сломанная палочка – все проще и надежнее. Трибунал и костер. Чего, собственно, и опасался бородатый.

По прикидкам Дамблдора, у него оставались сутки на решительные действия, по истечению которых бумаги получали все печати и подписи, и над моей семьей смыкался бы алмазный щит Инквизиции.

Он не учел дружбы Чарли с племянником Инквизитора. Казалось бы, сам пользовался преимуществами личных доверительных отношений во всю, а тут – не учел.

И попытался пойти напролом. А Вернон... а что Вернон? Лес рубят – щепки летят.

Директор ведь как лучше хотел. Что есть одна жизнь, когда на весах жизни многих?

Так он на трибунале и сказал.

Только Снейп его сдал со всеми потрохами.

Расписал все его “как лучше” – и про приговор Вернону, и про приговор мне. И про дальнейшую судьбу Чарли в мрачном доме Северуса Снейпа. Который умеет ненавидеть и охранять, но никогда уже не испытает потребности любить и заботиться. Ну, по директорскому плану.

Показания зельевара были учтены, его раскаяние – принято во внимание, то, насколько ювелирно была рассчитана доза приворотного и афродизиаков (микрон в сторону, и ни одна молитва не спасла бы мои и без того не шибко крепкие мозги) – решили считать смягчающим обстоятельством.

Северуса Снейпа ждал постриг, обет затворничества и жизнь в монастырских лабораториях Ордена монахов-владирцев.

Мундунгуса Флетчера передавали Министерству Магии. Мошенника и вора давно ждал Азкабан. По сути, спасало его только прямое заступничество председателя Визенгамота.

Все выявленные члены Ордена Феникса получали епитимью в виде общественных работ (можно было заменить на штраф) и запрет занимать должности в Министерстве Магии или в сфере образования. (Кошка, кстати, оказалась профессором и тоже попала под раздачу).

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был признан виновным в злокозненной ворожбе и нападении на добрых христиан. Его старую грешную душу ждало очищение огнем.

Сумбурно получилось, да?

Ну, что вы хотите? Святые братья говорят, что могла и навсегда остаться в раздвоенном состоянии.

Но окончательно меня в кучку собрала охренительная новость – оказывается, мои мальчишки как пошли гулять, так и не вернулись.

Вот, знаете, даже думать забыла – “я”, “не я”, сколько нас и по какому поводу. С щелчком и хрустом все стало на места. С таким же хрустом я планировала вцепиться кое-кому в глотку, пугая монахинь кровожадным взглядом.

Каких я себе только кошмаров не напридумывала!

Нас с Верноном отпустили домой, но как же там было пусто без мальчишек!

Хранительница очага, защитник семьи. Что мы перед стихией магии?

Не защитил.

Не уберегла...

Мы бы свихнулись.

Или развелись. Точно говорю – это почти одно и то же.

Только почти одновременно произошли две вещи – прислали приглашения на аутодафе и нашли и вернули мальчишек.

Чарли перешипывался со своей татухой и был доволен, как слон. Дадли хныкал и просил от меня чудес и небывалых сладостей, от которых можно взлетать, как от пыльцы феи Динь.

Мальчишки были веселы и здоровы и совсем не понимали, чего родители подпрыгивают. Им было весело с дядей Луни и дядей Сири.

Я вцепилась в детей мертвой хваткой.

Но и убедиться в том, что Дамблдор сдох – тоже хотелось.

Уговорились в итоге, что я сижу дома и никого не пускаю, а Вернон идет к инквизиторам и контролирует процесс.

В прессе событие освещать не планировалось. Потому, желающих “быть в курсе” хватало.

Пришли осужденные члены Ордена (только Снейп послал всех нахрен – у него подходил к финалу какой-то уникальный эксперимент), пришли аристократы магического мира – особо выделялся (и выделывался), по словам Вернона, какой-то белобрысый смазливый типчик с тростью. Если уж мой бизон отметил, что мужик хорош, значит – он и впрямь хорош. Даже жаль, что я такого не увидела. Хотя вообще, конечно, мне интимных приключений хватило до Второго Пришествия. Не нужна мне больше магическая эротика!

Кто-то из директорских подчиненных – школьных профессоров – тоже пришел. Были министерские служащие, авроры и представители ОТ – куда же без них?

Вязанки с хворостом не приносили. Не то традиция больше не работает, не то – не желали бородатому легкой и быстрой смерти.

Водой дрова тоже не поливали.

Старик вышел в холщовом рубище. Величественен и печален. Отказался от исповеди и последнего покаяния, с осуждением оглядел собравшихся и воспользовался правом последнего слова. Вернон очень боялся какой-нибудь подлянки, типа предсмертного проклятия. И не зря боялся, как оказалось. Вообще, эти инквизиторы просто-таки мышей не ловят! Колдунов надо жечь, не снимая кляпа – это каждый школьник подтвердит!

Но, нет.

– Вы раскаетесь! – раздался над маленькой площадью обители владирцев торжественный и печальный, хорошо поставленный и проникновенный голос “непонятого старца, преданного учениками”, – я делал все ради блага, ради мальчика. Ради его шанса выжить самому, не губя при этом сотни жизней. Волдеморт вернется. Он не может умереть, потому что в этом мире его держит крестраж. И крестраж этот – Гарри Поттер. Мне жаль.

Старец поднял на толпу преисполненные искреннего сострадания очи, и муж мой (несколько мандражировавший от необходимости в наш просвещенный век присутствовать на самой натуральной казни через сожжение) пожалел, что поджигать не ему.

А я еще когда сказала, что у меня бы рука не дрогнула!

По толпе магов прошелестели охи и ахи.

Мой бизон (так себе это и представляю) набычился и напрягся, мысленно готовясь нынче же ночью покинуть страну.

Суровая женщина-кошка, промокая уголки глаз клетчатым платком, пояснила:

– Директор прав. Совершенно прав. Это ужасно, но мальчика теперь придется убить. О! Это так ужасно! Джеймс и Лили!

Это она отцу ребенка такое сказала. Представляете, да?

На наше счастье совсем рядом стоял отец Александр. Он и выразил недоумение, которое испытали монахи от таких заявочек и странной реакции окружающих. Хотя, чего они вообще ждали от колдунов богопротивных? Этим только дай христианского младенца в жертву принести!

– Успокойтесь, Вернон. Это бред! Никого убивать не придется! Зачем? Крестраж – это частичка расколотой души. Одержимого можно избавить от десятка полноценных демонов Божьей волей, а тут всего-то дело рук человеческих. Приступайте! – Священник взмахнул рукой, и колдуна, жестко прихватив под руки, повели к столбу.

Внезапно хлопнуло, пыхнуло жаром, разлилась, словно млечный путь в небесах, прекраснейшая из птичьих трелей, и огненная птица феникс оказалась у самого столба.

Дрова занялись огнем.

Инквизиторы засуетились, готовя крепления – как бы дровишки не прогорели бестолку.

Птичка вновь поднялась в воздух. Размах крыльев у нее был широк. Вернон говорил, что неслабо испугался в тот момент. Еще каким-то предвкушением повеяло от бородатого и от магов-Орденцов.

Но отец Александр вновь дал отмашку. На сей раз куда-то в сторону стен.

Сдвоенно хлопнули ружейные выстрелы. Врубили на полную мощные динамики из которых, полился речитатив покаянной молитвы, мешая собственные мысли разобрать, не то, что услышать чьи-то трели или вопли.

Мертвая птица вспыхнула и осыпалась пеплом.

Уже не столь благостного Дамблдора, преодолевая его сопротивление, приковали к столбу. Колдунов взяли в кольцо, предупреждая от необдуманных действий.

Тело человека на костре горит долго и неохотно.

И не прогорает полностью.

Все эти штуки с золой по ветру – сказки для легковерных дурачков. Даже в современном крематории, который дает жар, несоизмеримый с жаром самого большого костра, остаются какие-то куски и вкрапления.

Ох. Вернон так красочно об этом рассказывал, что проблевался в тот вечер не только сам, еще и мне плохо было.

Дамблдор мертв, мы убедились.

Только порадоваться не смогли. Очень уж страшно.

Ну, и барбекю лет семь потом не делали.

И вообще, обдумывая блюда из мяса, приходилось быть очень осторожной.

Одни хлопоты от колдунов!

Даже от дохлых.

Через три дня Чарли забрали на обряд экзорцизма.

Теперь Вернон остался дома, сторожить Дадличку, а я поехала проконтролировать, чтобы монахи не потеряли моего невидимого непоседу в своих мрачных залах.

Виделось что-то такое подземное, с глыбами гранитных стен и запахом сырости и плесени.

На деле же – обычная молельная комната на первом этаже.

Стул в центре комнаты, скамеечка в дальнем углу для меня.

Несколько монахов в капюшонах и с четками, запах ладана и еще чего-то смолянисто-масляного. Несколько зажженных свеч, щедро разбрызгиваемая святая вода, речитатив молитв, сбивающийся на протяжное пение псалмов.

И жуткий вопль, с заметавшейся черной тенью, которая вспыхнула золотистым контуром и рассеялась от какого-то действия самого неприметного из монахов, оказавшегося на проверку тем самым монахом-колдуном из отряда владирцев.

Вот и все. Моя семья совершенно свободна от всей этой чертовщины.

Могла бы быть.

Если бы не невыносимый характер моего “старшенького”.

Чарльз Вернон Дурсль еще больше загорелся идеей стать монахом и бороться со злом.

Ну что в лоб, что по лбу! Осел упертый! С самого детства лишь бы куда-нибудь вступить!

Нет, святые отцы, это, несомненно лучше, чем доставучие колдуны.

Но, блин! Молодому парню монахом стать?!

Да он по младенчеству просто не понимает, о чем говорит!

И ведь опять та же история – у монахов нет своей воли.

Да они от имени собственного отказываются! Не то, что от своей воли!

Выполнять приказы вышестоящего бездумно, быстро и четко.

На роду что ли у мальчишки написано? Или в генах заложена эта потребность к подчинению?

Мне-то что опять делать?

Комментарий к Очищение Епитимья́ (др.-греч. ἐπιτιμία, «наказание») – исполнение исповедовавшимся христианином, по назначению священника, принимавшего таинство покаяния, тех или иных дел благочестия, имеет значение нравственно-исправительной меры. (википедия)

====== До самых одиннадцати лет ======

А что я могла?

Мы сами пришли к Инквизиции. Как теперь объяснить парню, что это просто другая сторона все той же медали?

Тем более не просто мальчишке, а моему упертому паршивцу?

Вся надежда исключительно на то, что со временем перебесится.

Многие мечтали стать космонавтами, но сколько из них действительно ими хотели стать и добивались цели?

В то же время, помощь от церковников была. И весьма существенная.

Казалось бы, речь шла только о защите от волшебников. И защитили – после казни Дамблдора к нашей семье ни один маг добровольно не приближался. (Правда, и с аврорами-невыразимцами отношения резко охладели, а потом и вовсе их пост расформировало Мин.Магии, надеясь на святых братьев). Только за одну защиту инквизиторам можно памятник поставить.

А они на этом не остановились. Считайте сами:

– экзорцизм,

– мантию эту дурацкую как снимать и надевать обратно нашли в своих архивах,

– с мальчишками возились постоянно – турпоездки, каникулы, кружки и секции,

– мужу заказы делали. Что у них, прямо нет другого поставщика сверл? Да, конечно!

В общем, присутствие Церкви в нашей жизни стало особо серьезным.

Соседи начали принимать нашу семью за особо верующих, святой отец непременно справлялся, как нам понравилась воскресная проповедь.

Чую, еще немного, и Вернону можно будет баллотироваться на должность мэра. Такая у него репутация в городе.

Мы оформили все бумаги на мальчишку, и я получила свою порцию общественного восхищения моим гражданским подвигом.

Вот только сейчас-то уже что? Сейчас паршивец взрослый совсем, самостоятельный до жути.

Вот за ползунковый возраст мне нужно памятник в полный рост отлить. Из каких-нибудь драгметаллов.

Хотя, с другой стороны, в детстве его можно было перехватить за лямки от комбинезончика и сказать: “А-та-та!” или отвлечь чем-нибудь. Маленькие легко отвлекаются. А сейчас пойди прошиби барана этого несгибаемого! Действительно, самые глухие – те, кто не хотят слышать!*

Мне иногда страшно за завтрашний день.

Почему нет психологической поддержки для тех, чьи дети собрались в монастырь?

Тех, у кого дети выросли наркоманами и алкоголиками, поддерживают. А я?

А мне еще хуже! С наркотиками все просто – это плохо, с этим надо бороться, это надо пережить и что там им еще говорят.

Но мой сын, казалось бы, задумал доброе дело. По крайней мере, в глазах общественности. Да и в моих. Я не весть какая христианка, но регулярно бываю в церкви, слушаю проповедь, уважаю святого отца... но как-то никогда не задумывалась, что его матушка не дождется внуков, может, как я своим сыновьям, хотела для сына развеселого студенчества, открытий, мирских радостей...

А что он себе предполагает? Карьеру? И только ее? Или – еще лучше – вечный бой, если его все-таки возьмут во владирцы?

Я не хочу! Не хочу так!!! Это мой сын!

Он просто не понимает, что делает! А потом будет поздно.

И вместе с тем мне ужасно плохо от того, что и себя я не чувствую правой.

Ведь я должна чувствовать гордость за воспитание ребенка.

Должна...

Но не чувствую.

Мы заключили с паршивцем соглашение.

Ему пока слишком мало лет, чтобы обсуждать такие серьезные вопросы. Так что, чтобы не ссориться со мной и Верноном, Чарли должен хорошо учиться, окончить колледж, и только потом мы поговорим снова.

И если б вы знали, как я хочу, чтобы он учился вечно!

Паршивец мой физически не в состоянии сидеть сложа руки и ждать.

В школе он и так учился отлично (еще бы, так долго об этом мечтал!), так повадился после занятий навещать Орден и гонять чаи с тамошним архивариусом. Завел в подвальчике свою картотеку – на владирцев, живых и причисленных к лику святых. Упросил Вернона купить еще один фотоаппарат и видеокамеру последней модели – не такую громоздкую, как наша.

Бегает, суетится, нет ему до меня времени и дела. А как славно раньше ходил за мной, как приклеенным хвостиком!

Да пропади они, эти розы теперь!

Ничего не хочу.

Одна отрада – Дадличек пока никуда не собирается от мамочки деваться.

Сириус Блэк тоже бродил неприкаянной душой. Так и хотелось выдать ему репу на фонарь Джека. Жаль, что не осень.

От инквизиторов он откупился. Даже, кажется, еще кого-то из ордена откупил. Но в нашей семье у него хватило совести не появляться.

Ну, то есть он сперва пришел как бы поговорить, но я чуть не выцарапала ему глаза, а монахи навесили еще один штраф.

Тут он запил на неделю, а потом пошел доказывать отцу Александру, что тот не прав.

Сперва хотел ему просто по-маггловски набить морду.

Ага, как же. Немного разные весовые категории. Килограмм так на сто разница.

Потом “дядя Алекс” откачал “дядю Сири” (понятно, с чьих слов я это знаю, да?) и они сели беседовать.

Блэк возвращался к священнику еще и еще. Беседовал, спорил, вдрызг ссорился, но на следующий день приходил опять.

Дело окончилось постригом.

Последний из Блэков стал монахом (тьфу на тебя, собака блохастая! Какой пример ребенку!).

Отписал движимое имущество крестнику, племяннику, племяннице и Церкви, а другу – дом.

Друг (тот самый, с мягкой виноватой улыбочкой) принялся наводить в своей собственности порядок и наткнулся на еще один крестраж. Как оказалось – того же авторства.

Владирцы среагировали мгновенно, освободили медальон от осколка души. Организовали поиски других крестражей, рассудив, что где два, там и четыре и, может, семь, десять... Колдуны еще и не так способны поступить.

Два монаха приняли обет молчания, пять – удалились на два года в затвор. Весь Орден объявил месяц строгого поста – в знак скорби по смерти человеческой души своего неудавшегося воспитанника. И в попытках отмолить грехи человеческие.

Надо ли говорить, что мой паршивец был снова в совершенном восторге и тоже объявил мне пост.

Так бы и стукнула!

Целый месяц он питался половинкой грейпфрута, подсохшим хлебушком и водой из-под крана, изредка, в качестве одолжения, соглашаясь поковыряться в овощном супчике.

Я призвала на помощь тяжелую артиллерию – заставила отца Александра еще раз повторить: “Чистокровных магов теперь не берут во владирцы. Волдеморт. Жутчайшее преступление против самого себя. Вот что бывает, когда чистокровных магов допускают в орден святого Влада”.

Ох и воплей было!

– Но я не маг! Я – Чарльз Вернон Дурсль, я родился и рос в семье добрых христиан!

А я с наслаждением потом каждый день напоминала: “Чистокровный. И мама ведьма, и папа колдун. И у папы все колдуны в семье”.

Ох, мы и поругались.

Вдрызг.

Так и шло.

Военные действия то затухали, то разгорались вновь. В основном все упиралось в мою уступчивость, потому что этот баран вовсе не умел сворачивать.

Вернон держал нейтралитет.

Монахи старались тоже особо не лезть.

Дадличек сопел и разрывался между рычащей мамочкой и избивающим боксерскую грушу во дворе братиком.

Ужас!

Перед Днем рождения Диди в девяносто первом году ссора была особенно громкой. Я шваркнула об пол кастрюлю, которую отмывала, у него взбрыкнула магия и по всему дому пропали стекла в окнах.

– Колдун чистокровный! – обидно припечатала я.

– Я дома монастырь устрою! – не остался в долгу он.

И ведь на самом деле устроил мне тут... монастырь!

Устроил себе “келью” в чулане под лестницей, сменил новые шмотки на какое-то рубище, опять было нарыпнулся объявить пост, но тут уж я была непреклонна – созвонилась с отцом Александром и отконвоировала противного мальчишку к диетологу.

Вот когда “пост” утвердил диетолог, тогда ладно.

Но тридцать первого июля я все равно расстаралась с завтраком – был шанс, что он оставит свои глупости и соблазнится на яичницу с беконом.

Первый-то День рождения мы ему справляли осенью, в день, когда мне его подбросили, но и официальную дату стали отмечать посиделками, как только узнали точно, когда он там родился.

Чарли вышел к столу хмурый. Но портить всем завтрак не стал. Огорченно посмотрел себе в тарелку и потянулся за соком.

– А овсянки нет?

– Лопай свою овсянку! – со стуком поставила я перед ним тарелку с кашей на воде. (С подпольно добавленным туда кусочком маслица – ну сил же моих нет терпеть такое! Когда он уже перебесится?!)