Текст книги "Город Леиматри (СИ)"

Автор книги: Leimatri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Хорошо, – прокомментировала Воронцова его молчание. – Хорошо. Где ты был эти дни?

– Не знаю, Кир. Я был в том состоянии.

– Все время? – ужаснулась она.

И только теперь рассмотрела Гронского. Он исхудал, лицо осунувшееся, ботинки грязные, а одежда та же, что в их последний вечер. Значит, только вернулся и сразу к ней. «Какая же я...! Слепая!» – Кира испытала стыд.

– Тебе надо отдохнуть, – приказала она, оживая.

– Нет, не хочу, – улыбнулся Ян, снова почувствовав приятную заботу. – Я соскучился. Как будто сто лет тут не был. Спустимся к остальным?

Воронцова поджала губу. «Представляю, как на меня сейчас все набросятся. Особенно Софа. И что им сказать? Хотя можно просто соглашаться, они все равно чего-нибудь придумали».

– Сестру я беру на себя, – подмигнул Гронский, читая ее беспокойство. – Идем, мне нужно набраться сил, а энергию моему телу пока что дает еда.

– И ты три дня не ел? – Кира уже летела вниз, толкая Яна в спину. Обида ушла на второй план.

– Это неточно. Может, ел своих жертв, – рассмеялся он, зловеще расправляя плащ.

В подвале ничего не изменилось. Тут царил прежний уют, который, как ни странно, создавал беспорядок. На столе громоздились три коробки из-под пиццы, бокалы с недопитой газировкой. Завидев долгожданных Гронского и Воронцову, Крис поспешила все убирать и подавать ужин. Ребята заждались их. Софа же превратилась в смерч: она набросилась на брата и его спутницу, заключив их в смертоносные объятия. Те не пытались сопротивляться, дав ей вдоволь насладиться долгожданным моментом.

– Так, – грозно начала она, отпустив пришедших, – давайте договоримся: все свои любовные проблемы решайте при нас. Бейте, громите, вопите – мы все понимаем. Но нечего тут устраивать забастовки! Одна заперлась, другой вообще исчез. Да мы извелись! Не спали, не ели...

– Преувеличивает, – отозвался басом Мирон, сидевший с планшетом.

– Сильно, – подтвердил Лева.

– Она спала больше всех, – добавила Крис.

Все рассмеялись. Софа ударила брата кулаком в грудь и снова обняла, а он погладил ее голову.

– Вы поняли? – настаивала близняшка на договоренности.

– Нет у нас любовных проблем, – ответила Кира за Гронского. – Мы друзья. Мне нездоровилось.

– Ой, какое вранье, – наехала Софа.

– Это правда, – равнодушно подтвердил Ян, незаметно кивнув Воронцовой. «Если она так хочет... Не понять этих девушек! Вечно нестабильные!» Софа на это недовольно сморщилась. – Нам, точнее Кире, надо признаться.

– Да, – подхватила девушка, поняв, что пришло время рассказать главное. Это объяснит ее поведение. – Я тут не случайно. Я – как вы. Тоже переродилась. Как-то так.

Кира в подробностях рассказала тот неприятный эпизод из своей прошлой жизни, ответила на тысячу вопросов Софы и, наконец, обрела спокойствие. Теперь ей нечего скрывать.

– У тебя уже проявились какие-нибудь способности? – поинтересовалась Крис.

Сегодня, Кира это заметила, все выглядели обычно: никаких причесок, нарядов и неформальности. «Наверное, они реально переживали», – убедилась девушка, снова стыдясь своего поведения.

– Нет, – помахала она. – Ничего такого.

– Не переживай, что-то да проявится, – успокоила брюнетка. – Мы, как видишь, тоже особенными дарами не обзавелись. Все умеют парить в воздухе с помощью материи, но недолго. Мирон, например, больно толстый, – прыснула Крис.

Громов стоически перенес этот подкол, даже бровью не повел.

– Мы думаем, слишком мало времени прошло, – продолжил Лева, раскладывая коробочки с китайской лапшой.

Ребята набросились на любимое блюдо, деля нечетное количество палочек. Смирнову пришлось отыскивать вилку.

– Дальше всех в развитии продвинулся Ян, – сказал Мирон, угрюмо покосившись на того, о ком говорил. – Он может считывать настроение, мысли и даже видеть будущее. Наверное, поэтому он один слышит зов Леиматри и выполняет его приказы. Наши инстинкты пока спят.

Гронский оскалился.

– А вы и рады, – помрачнел он.

Злости не было. Все негативное осталось в прошлом сознании. В этом перевоплощении они стали как никогда ближе, благодаря общему – темной материи. Иногда казалось, что она вовсе не плохая, наоборот, таит в себе нейтралитет. Делает ее носителя не плохим и не хорошим, а свободным в своем выборе. Не ставит штампы, а размывает границы. Именно поэтому избежавшие неприятной миссии друзья, а изъятие душ единогласно признали делом ужасным, не критиковали Яна. Они ему сочувствовали и поддерживали.

– Сколько их было? – тихо спросила Софа, больше всех переживавшая за брата. Видимо, он рассказал ребятам он своей прямой связи с убийствами, а близняшка, зависавшая в Сети, как и Кира читала последние новости.

– Восемнадцать, – Ян еле двигал губами. – И трое невинных погибли. Не успел им помочь.

Он сжал пустую коробку, потом с силой швырнул ее и ушел. Только Кира не расплывалась от сострадания к нему, критично оглядывая остальных. Близняшка без труда это рассмотрела.

– Как вы можете так спокойно к этому относиться? – разозлилась она.

– Ты не должна его осуждать! – шикнула Софа. – Я, конечно, догадывалась, в чем дело, но никак не могла подловить. И следила, и не спала ночами, но Ян силен, может скрыться от меня. Только я знаю, что происходит с братом. Он видит будущее, так реалистично, что у меня от одних его эмоций подкашиваются ноги! Видит, как преступник поступит в итоге. Например, может просто ограбить и уйти. Таких Ян не трогает. Но если исход ситуации стопроцентно трагичный – он вершит возмездие, сохраняя жизнь второму человеку – жертве.

Надменное выражение сползло с лица Киры. Она приготовилась обороняться, доказывать свою правоту, привести железный аргумент – забирать души нельзя. Но осеклась и понурила голову. «Я слишком категорична. Все воспринимаю сквозь призму высококачественной истины и любое отклонение от нее считаю страшным грехом. На самом деле я ведь не понимаю до конца, что тут творится. Ребята рассказывают только о том, что знают сами. А их знания по большей части – догадки. Я должна найти Леиматри и все прояснить!»

– Так, пора репетировать, – вернулся Гронский, причесывая рукой мокрые после душа волосы. Он переоделся в черную футболку и темные джинсы с разорванными коленками. Просто, но со вкусом подобрал единственный аксессуар –  ремень в стиле стимпанк с целой обоймой патронов. Конечно, декоративных. – Мне не уснуть после непростых деньков, хочу играть. Песня новая, но делаем, как обычно. Отвлечемся от всего!

– Круто! – обрадовалась Воронцова. – Ни разу не видела ваших репетиций.

– Можешь потанцевать, – предложил Гронский и подмигнул.

Кира смутилась.

– Мы собираемся только тогда, когда все на одной волне. Если у кого-то плохое настроение, молча занимаемся своими делами. А кто-то не молча, – Лева бросил многозначительный взгляд на Софу, успевшую сцепиться с Мироном из-за спутавшихся проводов от их гитар. Они остановились так же резко, как и начали.

Кира уселась поудобнее и терпеливо ждала. Оранжевая гитара близняшки первая издала резкий звук. Гронская увлеченно разыгрывалась и настраивала инструмент. За ней подтянулась Крис, включившая синтезатор с множеством непонятных клавиш, кнопок и рычагов. Мирон не рисовался, просто стоял и ждал. Похоже, он был увереннее остальных. Лева же отбивал барабанную дрожь и в такт махал головой. Ян поправил микрофон и откашлялся.

Наконец, прозвучали первые струны электрогитары Софы. Нота тянулась долго, пока не слилась с тишиной, растворяя ее медленной, спокойной мелодией. Лева подхватил тихими ударами палочек о блестящие тарелки. Последовал небольшой проигрыш, прежде чем заиграла бас-гитара Мирона. Нечто потрясающее лилось из огромных колонок: умиротворенные звуки, соединявшиеся с остальным миром. Они оживляли, обжигали все внутри, преисполняли надеждой. Кира погрузилась в них, закрыв глаза и медитируя.

«Я думала, рок – это тяжелое бряканье и жуткие крики, а тут какое-то блаженство».

Ян приблизил губы к микрофону. Звучание стало насыщенным, вампирическим и резким. В лучших традициях рок-музыки. Гронский, изменившийся в лице, начал петь единственной зрительнице. Его местами нежный, ласковый голос расщеплялся до хрипотцы. Крис добавила мелодичных клавиш, благодаря чему песня многослойной волной разливалась по каждому сантиметру пространства. Подвал наполнился чем-то сверхъестественным, демоническим.

Кире казалось – они читают мысли друг друга, настолько все было сыгранно. Каждый чувствовал себя частью единого целого. Когда Ян поднял руку и сделал легкий жест, Софа без проблем поняла – нужно немного остановиться. Лева тоже замедлил игру.

«Он прекрасен!» – восторженно думала Кира, рассматривая преобразившегося Гронского. Его заострившееся от бессонницы и голода лицо, впалые мешки под глазами, потрескавшиеся губы, обветренный нос – все затмило исходившее от кожи свечение. Ян стал похож на Леиматри, а, точнее, его божественную часть. Такой же великолепный в своей красоте, находившийся в абсолютной гармонии с телом и разумом. Счастливец, живущий музыкой, дышавший ею каждую секунду новой жизни. «Тот гадкий тип поступил правильно. Он точно знал – таково их предназначение. Я никогда не перестану наслаждаться этим», – наслаждалась Воронцова.

Когда романтичная песня закончилась, Ян потребовал продолжения. Группа сыграла еще несколько композиций потяжелее. Кира слушала, зачарованная, вспоминая первый вечер и первое знакомство с неземным талантом ребят. Она влюбилась. В Гронского с его двумя личностями внутри, в его друзей, в эту новую жизнь. И это чувство навсегда поселилось в ее сердце.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ПРОСЬБА ЛЕИМАТРИ

«Со мной что-то не так? Может, дефект сознания? А что, если я предрасположен к мести?» – терзался догадками Гронский, лежа на кровати в полном одиночестве.

Несмотря на отсутствие отдыха несколько последних дней, он и теперь, в уютной обстановке, не мог уснуть. Единственный вопрос, мучавший его, касался Киры и ее убеждения, что он способен себя контролировать

«Почему она не может понять меня? Почему? Хотя, все люди эгоистичны, подвержены страхам и сомнениям. А она человек, это я отчетливо вижу. Пусть и воскресший, но ее точно не касалась темная материя. Даже не знаю, что она за существо такое. Кто ее создал?»

Ян поднял усталые глаза и выглянул в окно. Сегодня ни одного зова. Инстинкт молчит, но не дает расслабиться. Это как пытка: сколько ни заставляй себя погрузиться в царство Морфея, навязчивые мысли, что сон долго не продлится, преследуют до дрожи в веках. Поэтому он думал. Много, бесперебойно.

«Он считает, я не догадался. У него есть враг. Сильный и могущественный. Леиматри не глуп, но слишком увлечен самолюбованием. А  я не хочу, чтобы мои друзья пострадали, если он просчитается. Особенно Софа. И Кира», – беспокоился Гронский.

– О, импульсы в мой адрес так сильны, что их можно есть ложкой, – ухмыльнулся объект его размышлений, материализовавшийся посреди комнаты. Он был бесподобен в удлиненном вельветовом фраке цвета спелой сливы, расшитый мелкими узорами.

– Я удивлен, – с издевкой произнес Ян вместо приветствия.  – Думал, ты давно мертв.

– Это невозможно, увы, – отрезал Леиматри.

Его голос похолодел, вены на шее рассыпались длинными тонкими ветвями по мраморной коже, зрачки сузились. Гронский ощутил исходящую от незваного гостя космическую силу – яростную, демоническую. Ее Леиматри преподносил изящно, словно боясь расплескать разрушительную материю. На самом деле он сам состоял из нее, из рэобскуры, ощущал себя единым целым с внеземным миром, но главное – полностью управлял мощной энергией даже в враждебной среде.

Ян постарался сохранить невозмутимость, хотя в горле скопился ужас. И он только теперь понял, с чем он связан. Гронского страшила не природа темной материи, а ее пугающая, не укладывающаяся в голове бесконечность, масштабность. Он чувствовал себя пылинкой рядом с Леиматри – носителем того, у чего нет границ. А еще ощущал, как подобная пустота, словно мокрое пятно, медленно расширяется внутри него самого.

 Леиматри прошелся вдоль классического застекленного серванта, выудил оттуда пару книг, пролистал их и сморщился:

– Писатели – несчастные люди. В них существуют миллионы реальностей, прекрасных, уникальных, но, увы, навсегда погребенных в их разумах. Когда-то я жил среди людей. Чему ты удивляешься?

Гронский поспешил опустить непроизвольно взметнувшиеся брови.

– Я жил среди них долго, правда, по большей части отшельником, – объяснил Леиматри и повернулся на каблуках, выглядывая на улицу. – Знавал я одну писательницу и поэтессу – прекрасную, как богиню. Она родилась уникальной. В ней жил не этот жалкий мир людей, она носила в себе вселенную –  многогранную, как алмаз, сверкающую всевозможными цветами и оттенками, которых ты никогда не уловишь своим примитивным зрением. Она умерла, рассеялась в пространстве.

Молчащий собеседник боялся даже перевести дыхание. Он понимал Леиматри, о чем тот говорит, увидел все собственными глазами: ту чудесную девушку с глазами изумрудного цвета, ее матовые бледно-морковного цвета волосы до самых колен, длинные тонкие пальцы без единой морщины. Она была молодой, излучающей жизнь каждой клеточкой белоснежного тела, улыбалась своими широкими пухлыми губами кому-то очень знакомому, любимому. Таким ее запомнил Леиматри.

– Но не ее душа. У каждого есть один шанс на реинкарнацию. Переселение сущности в другое тело. Это великий дар бытия. Новую жизнь получают не только люди, но и животные. По сути, наш мир – это набор одних и тех же личностей, которые путешествуют во времени и обретают новые, молодые тела.

– Даже у нас есть шанс? – наконец, открыл рот Гронский.

Леиматри повернулся к нему, так неожиданно прозвучал вопрос.

– Даже у вас, друг мой. То, что произошло с вами, иной процесс. Вас в ваших же телах оживила рэобскура. А в дальнейшем, если вам не посчастливится погибнуть, всегда есть возможность вернуться. Правда, реинкарнация хаотична, она может произойти спустя сотни, тысячи лет. В подлинном мире нет порядка. Таков был замысел.

– Что значит – подлинном? – не понял Ян.

Он осмелился встать напротив своего создателя. Их настигло единение.

– Ты задаешь неправильные вопросы. Нужно спросить: чей замысел?

Взгляды соединились в мост, состоящий из сильнейшего энергетического потока. У Гронского пересохло во рту, но он повторил нужную фразу.

– Того, кто придумал вселенную, конечно. Земля – единственное его творение, где есть жизнь. Это удивительно, хотя в какой-то степени скучно. Людям хочется верить в обратное, в другие аналогичные миры. При этом параллельные реальности в собственном им так и не подвластны. Ирония. Но довольно о лишнем. У меня есть просьба.

«Закрыть уши и убежать! Не произноси!» – Ян услышал наперед еще не прозвучавшие мысли Леиматри. Страшные звуки сковали позвоночник в области шеи, руки камнем тянуло к полу, из носа потекла кровь.

– А тебе еще не чужды эмоции. Интересно, – сделал открытие, явно неприятное, его новоиспеченный отец. – Придется с этим поработать, но задуманного не изменить. Такова цена.

– Кем задуманного? – рассвирепел Гронский, едва сдерживая накалившуюся внутри него злость. Но она, и так гласил Закон всех высших, волнами обрушивалась на своего владельца, раз за разом сбивала с ног. Ян поднимался, тянулся к белоснежному лицу создателя, пытался содрать его ненастоящую кожу, но их разделяла невидимая стена. – Отвечай! Кто придумал убивать Киру? Ты? Я знаю... знаю, что есть другой, – надрывался он, – тот, кто также силен, хитер и властен. Знаю, ты его не боишься. Кто ты, черт побери? КТО ТЫ?

Парень кричал, пока не онемел. Из распахнутого рта, зияющего чернотой, лился белый шум. Леиматри ушел. Обычным шагом, через входную дверь. А Гронский остался наедине с самым страшным кошмаром. Он знал: противиться этой задумке бесполезно, она как программа записана на его жесткий диск и запущена. Необратимо. Еще он знал, что кем бы ни являлась Кира, она – дитя их главного врага. Но самая страшная правда пришла в его угасающий мозг перед отключкой: Леиматри – дьявол.

Долгожданный сон захватил уставшее тело прямо на полу. Последующие сутки Ян прокручивал один и тот же фильм, повторяющийся снова и снова. Сначала он мчится за Кирой, сквозь дома и само время, настигает ее и сворачивает шею. Девушка коротко вскрикивает от боли, падает на асфальт, а потом светится как солнце. Его же тело, полностью состоящее из темной материи, вдруг теряет оболочку: атомы больше не взаимодействуют гравитационно, и рассеиваются, рассеиваются во все стороны. Он больше не существует.

Когда Гронский очнулся, его руки были в грязи и чужой крови. «Ничего не помню... Я хожу во сне?» И ужаснулся: если рэобскура пользуется его телом, когда пожелает, то Кира в серьезной опасности.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ВЫСШАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ

Волки рыскали вокруг Города, обнюхивали сухую траву, грызли землю, пытаясь подкопать купол, состоящий из серого тумана. Их черная шерсть лоснилась под желто-зеленой луной. На непробиваемых лбах яростно блестели по восемь пар глаз, а на широких спинах в состоянии покоя сложились мохнатые крылья. Волки – псы, верные и преданные своему хозяину, наделенные большой силой, скоростью и агрессией. Таков по задумке Ангириума, восхищавшегося этими могучими хищниками, был облик хранителей и архистражей на случай опасности. А она, несомненно, теперь угрожала всем высшим.

Духовные существа перекликались, протяжно воя. Так они сообщали, что стена пока неприступна. Жители оккупированного Города в эти дни чувствовали массовую тревогу, панический страх, внезапно падали в обмороки. Сделав жизненно необходимые дела, они спешно прятались в квартирах и домах, запирали двери на все замки и отвлекались просмотрами сериалов, а с наступлением темноты спешили предаться снам.

Натиск продолжался каждую ночь с момента приказа Ангириума: именно в это время суток призванные на службу высшие могли оставить свои населенные пункты. Эмортдей и Исаим возглавляли войско, а Ац, так и не смирившийся с происходящим, остался в стороне и распределял оставшуюся часть сил так, чтобы их хватило на охрану покоя ни о чем не подозревающего человечества.

Главный хранитель Города, один он был или со своим союзником, не шел на контакт. По ту сторону все молчало и тонуло в плотной дымке.

«Подлый, убогий трус! Прячется от нас в этом омерзительном месте. От него несет смертью! Невыносимый запах! Тьфу!» – ругался Эмортдей, поднимая низкий вой. Его огромные лапы с длинными металлическими когтями вырывали клоки грязи. В мыслях стояла картина зачахшего творца. И это прибавляло уверенности – он все делает правильно. Да, захват и уничтожение целого населенного пункта, пусть и погрязшего в злости Матвея, противоречила убежденностям архистража. Люди ни в чем не виноваты – эта правда есть и будет. Но воля Ангириума безоговорочна.

Ближе к утру измотанные хранители устроили ход вокруг Города, создавая иллюзорную картинку, словно дымчатый купол в центре вот-вот исчезнет в этом круге.

– Они устали, – констатировал Исаим, воплощаясь в человеческий облик. – Пора им вернуться на свои посты.

– Нет! – прорычал Эмортдей, поднимаясь с четверенек в полный рост. – До рассвета час, мы будем тут до последнего!

Архистражи бросили друг на друга недобрые взгляды. Зрел раздор.

– Ты – фанатик! – топнул ногой розоволосый.

– Я верен своему долгу. Твое дело подчиняться!

– Да кто ты такой? Мы с тобой наравне, если забыл. Мы – помощники Ангириума, наделенные одинаковой властью.

Их окружил дикий рык соплеменников. Волки принимали сторону сильнейшего, как и велит инстинкт. Но вступить в спор архистражи не успели: из-за стены, той самой – молчаливой и неприступной – вышел мужчина. Каждое его движение было преисполнено жеманности. Свободная правая рука изломанно выгнулась навстречу Эмортдею, обескураженному и сосредоточенному одновременно. Как и прежде, его внешность скрывала туманная энергия, непостижимая для высших. Но архистраж без труда понял, кто перед ним. По трости.

– Матвей!

Реакция последовала мгновенно: неуправляемый гигант бросился на долгожданную жертву. На лету он превратился в свирепого зверя, оголившего двадцатисантиметровые клыки и выставив мощные лапы. Но они не достигли цели. Волк, визжа и клацая, рухнул на землю, отброшенный невидимой силой.

– Ты хотел меня убить? – негромко спросил хранитель. Он незаметно улыбнулся, показывая наигранное удивление.

Эмортдей превратился в человека и сплюнул кровь. «Это невозможно!» – испугался он, вытирая красную струю, но виду не подал. Встал, расправляя широкую спину, выровнял дыхание.

Враг смотрел свысока.

– Не буду спрашивать, кто вас послал, – продолжил он, оглядывая многотысячную стаю. – Ангириум ведь так сильно любит вас. Он никогда не станет рисковать вами. Так?

Все сказанное злило Эмортдея. Архистраж понимал: этот наглый предатель недосягаем. Его могущество сравнимо с могуществом самого творца. Он отразит сотни ударов, проглотит их силу.

«И на что мы рассчитывали? – сокрушался теперь  архистраж, с трудом переборов внутренний страх. – Матвей нам не по зубам. О чем думал Ангириум, посылая нас сюда?»

– Ты проиграешь, Матвей! Не губи людей, сдай Город. Клянусь, мы казним тебя гуманно. Ты один, а нас – тысячи! Оглянись. Твоя погибель в двух шагах. Пощади горожан, они не должны страдать!

Хранитель одарил его уничижительным взглядом – это было понятно по вздернутой голове, и некоторое время совершенно не шевелился. Рассвет облил его точеную фигуру золотом. Слепящее солнце озарило идеально ровный горизонт и огненной дорожкой пролегло прямо к его ногам.

Он глубоко вдохнул этот мир.

Пейзажи вне Города пестрили и оживали. Но никто этого не замечал. Волки были напряжены, готовы к атаке в любой момент. Однако архистражи, первые учуявшие, что им не справиться, не торопились на верную погибель.

– Кто тебя надоумил, Матвей? – вступил в беседу Исаим. Он был гибок умом и раньше Эмортдея понял – врага так просто не схватить. Нужна хитрость. – Мы ведь понимаем – сам бы ты не додумался до подобного. Хранители наделены средним умом, но большой преданностью. Сдай злодея и, возможно, мы пощадим тебя, изгоним из наших рядов, сделаем человеком. Это не самый плохой исход.

Хранитель издевательски рассмеялся, раскинул руки в стороны и обратился к небу. Ввысь пронеслись невидимые волны энергии.

– Слышал, Ангириум? Твоя прислуга диктует мне условия. Мне, – ощетинился он, – самому могущественному существу на планете. Выходи, Ангириум, выходи из света, окунись в мир смертных!

И расхохотался, забавляясь. Однако настроение его резко изменилось, когда по небу пронесся гром.

– Ангириум рано или поздно сделает то, что задумал. И ты умрешь первым, – обратился он к Эмортдею. – Не скрою, твоя верность импонирует. На моей стороне у тебя больше шансов выжить.

– Это предложение? – архистраж невольно улыбнулся. – Ты серьезно?

Хранитель лениво обошел его, повернулся спиной и некоторое время молчал. Ему нравилась власть над этой ситуацией, он упивался каждым мгновением. Эмортдей же терпеливо ждал, ощущая на затылке магнетическую силу, исходившую от недруга. Как будто кто-то щекотал его мысли. А они были чисты. Архистраж никогда не сомневался в Ангириуме и его политике, всегда слепо выполняя любые приказы. Так было с самого начала, так будет до конца. Иерархия непоколебима.

– Его вечное стремление к совершенству мира, от которого он целиком и полностью зависим, сравнима с безумием. Согласен?

– Он, в отличие от тебя, никогда не давал повода усомниться в его любви к нам, – вспылил Эмортдей. Он твердо стоял на ногах, хотя все еще был слаб. В его взгляде была искренняя ненависть.

– А я давал?

Эмортдей умолк. Ангириум, и, правда, иногда казался одержимым своими идеями. Люди поработили его сознание. Он готов был пожертвовать чем угодно ради их благополучия.

«За последний год шестеро наших погибли на службе, защищая смертных, – с горечью вспомнил архистраж. Хранители никогда не задавались вопросом, в чем смысл их существования. Каков замысел творца на их счет? Молчаливое исполнение приказов? – А ведь верно. Ангириум трясется над людишками, но наши судьбы его мало интересуют. Наша вечная борьба против пороков в нынешней реальности доходит до абсурда. Сознание человека уже так просто не поддается влиянию. Если раньше было возможно внушить преступнику, что он отличный лесоруб и в этом его предназначение, то теперь приходится стирать им память. Иначе со злостью не справиться. Но кому это интересно? Разве что Матвею...»

– Ты полон сомнений, друг мой, – констатировал хранитель. – Решайся, это судьбоносный момент.

Чтобы свергнуть нынешнего владельца Занебесья, необходимо было действовать особыми методами. И у кандидата на место Ангириума было весомое преимущество – его гипнотическое влияние. За последнее время он переманил треть хранителей на свою сторону. Высшие шли за ним, вдыхая шлейф войны.

«Неужели все они хотят кровопролития? Знаю, создатель смотрит сейчас на меня. Меня, растерянного глупца, который, словно ведомая овечка, заглядывает в пасть ко льву», – терзался Эмортдей. Но в ответ на предложение смачно сплюнул в сторону неверного и отвернулся к своим.

– Я пришел убить тебя, – поборов появившейся в горле комок, произнес архистраж. – Но теперь понимаю, что это было неосмотрительно.

– Поговорим с глазу на глаз.

Хранитель одним ловким движением схватил Эмортдея за плечо и перетащил на другую сторону купола – в Город. Тот успел лишь обернуться и оскалиться, а оставшиеся соратники после секундного замешательства бросились на мутную стену и поочередно залаяли.

Очутившись лицом к лицу с непобедимым противником, архистраж приготовился к смерти. Он понимал, что сражаться бесполезно, но был готов биться, пусть мало и позорно.

– Чего ты хочешь? – хриплым голосом спросил Эмортдей, оттягивая момент казни.

– Я? По-моему, ты сам пришел, – этот вопрос показался хранителю забавным.

– Если бы ты хотел избавиться от меня, то давно бы это сделал. Значит, ты чего-то хочешь, Матвей.

– Какой ты сообразительный! – воскликнул тот. – Да, у меня к тебе будет маленькое поручение. Думаю, тебе не составит труда помочь мне в одном деле.

– Почему я должен тебе помогать?

– Потому что я сохраню тебе жизнь.

Лицо Эмортдея передернулось. Главный враг всего живого, дьявол во плоти отпустит его. Это было странно. «Если ему так хочется свергнуть Ангириума, почему он отпускает того, кто представляет угрозу? Здесь явно какой-то подвох», – ломал голову архистраж, соглашаясь.

– И что же ты хотел поведать мне? – нетерпеливо спросил Эмортдей.

– О, это длинная история, но я постараюсь не увлекаться деталями. Только учти: то, что ты услышишь, может вызвать у Ангириума бурную реакцию. Не исключено – он увидит угрозу и в тебе, своем самом преданном слуге. Ради сохранения секретов люди идут на страшные вещи, что уж говорить об этом слабаке.

Голос собеседника стал необыкновенно мягким и доброжелательным. Эмортдей не мог этого не заметить.

– Как ты знаешь, по Закону всегда есть создатель и создание. Один подчиняется другому. Это правило Вселенной, оно неизменно. От кого зависим твой господин?

– От смертных, – незамедлительно ответил архистраж.

– Твой повелитель – плод человеческих иллюзий, обретший кровь и плоть. Но кто создал людей?

Этот вопрос загнал Эмортдея в тупик. Действительно, он ведь ни разу не задумывался о мироздании.

– Я знаю то, о чем грезит Ангириум, гния в своем блистательном Занебесье. О силе того, кто сотворил его любимое человечество. Скажи ему, скажи: сила в Городе.

Архистраж еле угомонил тремор в руках.

– Ты нашел его? – с благоговением спросил он. Дрожь перебросилась на все тело.  А ведь несколько минут назад он и представить не мог, что сила Ангириума может уступать чьей-то другой. – Поэтому Ангириум отменил поединок между вами? Он догадывался?

– Да, он испугался, – надменно ответил хранитель.

– Но ты ведь кое-что не предусмотрел.

Эмортдей произнес это с удовольствием, осознав очень важную вещь.

– Ты забыл о нашем Законе. Создатель не может уничтожить свое создание, как бы силен он не был. Даже если вы союзники, вам нет проку от своего превосходства, Матвей!

– О, как однобоко ты мыслишь, – разочаровался собеседник. – Наверное, Ангириум, творя тебя, использовал тело какого-нибудь знатного ленивого вельможи, который был способен думать лишь о примитивном: еде, веселящих напитках и драгоценностях.

На лице архистража заходили желваки. Он еле сдерживался.

– Прародитель – существо вселенского масштаба, для которого Законы – пустой звук. Он обладает непостижимым для твоего разума могуществом! И он здесь. Так и передай господину: его спасение у моих ног.

Эмортдей откровенно не понимал, о чем речь. Все сказанное противоречило Законам их мира. Ангириум может получить силу своего создателя только в том случае, если убьет его, но так как он намного слабее, этого никак не может быть. Хранитель увидел растерянность на лице архистража, но ничего объяснять больше не намеревался. Он сделал прощальный жест рукой и вытолкнул Эмортдея легким ударом трости в его широкую грудь обратно к соратникам.

«Я должен все рассказать. Немыслимо! Прародитель здесь, на планете, среди нас? Как такое возможно? Если Матвей не лжет, то Ангириум сможет договориться с ним, вернуть свою умирающую оболочку и стать прежним». Эти размышления воодушевили архистража. Он спасет творца, он станет самым главным, его единственным советником!

Эмортдей устремился вверх. Над Городом он краем глаза увидел большое скопление воронов. От них исходило до боли знакомое биополе. Было очевидно – это тоже хранители, только с измененным сознанием. Они предали повелителя, перейдя на сторону Матвея. Эмортдей с трудом сдержал ненависть. Хотел броситься и разорвать огромных птиц на части, но вовремя остановился – в этой схватке ему не выжить, их слишком много.

Пернатые летали строго по кругу, создавая воронку. Их пронзительные крики отдавались эхом и оглушали. Архистраж решил, что обязательно вернется и уничтожит каждого изменника. Лишь в Занебесье, родном сияющем, ему стало легче.

– Ангириум, у меня есть новости... – начал он, но тот прервал его коротким жестом.

Эмортдей замолчал и едва не зарыдал от кошмарного зрелища. Творец местами сильно прогнил. Веки натянулись и закрыли когда-то ясные глаза иссохшей кожей. Архистраж не сразу заметил у бьющего фонтана еще двоих.

Невысокая девушка по имени Алмири крепко держала за руку молодого парня. У нее были длинные черные волосы, заплетенные в косички и по-настоящему волчий взгляд. Под правым глазом тянулся широкий кривой шрам, довольно брутальный. Но образ смягчало длинное нежное платье из голубого шифона. Странное сочетание вызывало противоречивые чувства. Демолесм возвышался над Алмири и все время зачесывал короткие светлые волосы назад. На нем был длинный кардиган, широкие штаны, цепь на груди, высокие сапоги. И он сильно отличался от своей спутницы. Грубое лицо выражало полное безразличие. Только когда вошел Эмортдей, оно стало откровенно злым.