Текст книги "Собирая осколки (СИ)"

Автор книги: Леди Катрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Как себя чувствует мой мальчик?

В его голосе была слышна нескрываемая похоть. Мужчина подошел ближе, схватил его за волосы, вынуждая посмотреть в лицо.

– Красивый, но непослушный, – потрепал он его по щекам, довольно улыбнувшись. – Сегодня все изменится, сладенький, – крепкая мужская ладонь прошлась по обнаженным плечам, скользнула по спине. – У меня для тебя подарок. Даже целых два подарка. Еще не жалеешь, что заменил братишку?

Главное, не реагировать на такие подначки. Они не тронут Костю. Не могут. Пока он здесь, Костя будет на свободе.

Саша повторял это себе снова и снова, до тех пор, пока желание перегрызть горло ублюдку не ослабло. Нельзя срываться. Это ни к чему не приведет. Будет только больнее.

– Необычный, у меня давно таких не было, – снова заговорил Ахмет, разрезая веревки. – Поднимайся, идем.

Ноги затекли и отказывались слушаться, но Саша заставил себя подняться. Кавказец не дал ему времени размять мышцы, тут же сжал до боли ягодицы, притянул к себе. Он был выше ростом и мощнее по телосложению, чем пользовался, доказывая еще раз свое превосходство.

Саша стиснул зубы. Он знал, что нужно расслабиться, что нужно отстраниться мыслями от всего происходящего. Он знал, но все равно тело предательски вздрагивает в ответ на вторжение. Грубые пальцы хозяйничали в нем, причиняя больше душевных страданий, чем физических. Это всего лишь два пальца и Саша знал, в сравнение с тем, что будет потом, это сущая ерунда. Но все равно больно. Где-то в груди щемит от унижения и стыда.

– Хороший мальчик, – жарко выдыхает Ахмет, его возбуждение чувствуется через ткань брюк. Главное не думать, не анализировать. Просто позволять им делать с собой, что угодно. Он сам подписался, значит выдержит.

– Какая задница... ммм... хорош, жеребец, ой, хорош... – простонал мужчина, кусая губы пленника. Саша не сопротивлялся. Не отвечал. И даже старался не дернуться, когда его член обхватила ладонь кавказца.

После такой пытки всегда оставался тошнотворный привкус. Но нельзя реагировать, нельзя выходить из спасительного дурмана в голове.

– Идем, хочу показать тебя друзьям, – шлепнув его по заднице, Ахмет толкнул парня к двери.

Объектив камеры направлен на площадку – арену, вокруг которой в мягких кожаных креслах развалились мужчины разных возрастов. Старые и молодые, те, кто первый раз в этом клубе, и постоянные клиенты. Но всех их объединяла жажда похоти, потребность удовлетворить свои садистские наклонности, которые не находили выхода в обычной жизни.

Здесь все на добровольной основе. Никто никого не держит. Только все равно не было выбора, кроме как подчиняться прихотям богатых извращенцев.

– О, ты, наконец-то и нам дашь насладиться своим мальчиком, – засмеялся один из гостей в кругу, когда Ахмет подтолкнул свою игрушку к арене.

– Он сегодня в хорошей форме, – с похабной улыбкой ответил кавказец, дойдя до центра арены. Он надавил на плечо Саши, вынуждая его опуститься на колени. Тот выполнил немой приказ, мгновенно оказываясь под ослепляющим светом прожекторов, направленных в его сторону с разных углов.

Саша зажмурился, он хотел закрыть глаза рукой, но их еще не развязали. Он понимал, что сегодня будет хуже обычного, поэтому старался вернуть себе прежнее спокойствие.

– А у него, и правда, нежная кожа, – появившийся на арене мужчина провел ладонью по груди. – Что он любит?

– То, что любишь ты, Миша, – толкнув Сашу на пол, произнес Ахмет. – Раздели со мной усладу.

Саша не вникал в их разговор, в голове все еще было шумно, и свет так резко бил в глаза, что невозможно поднять веки. Он продолжал лежать, силясь представить себе, что находится не здесь, а где-то в другом месте, дома. Когда еще мать была с ними, когда они вчетвером сидели за праздничным столом. Или на пляже с Леной. Мысль о девушке теплым огоньком зажглась в груди.

Но его резко поставили на четвереньки, разрезав веревки. И все воспоминания растворились перед глазами, как дым. Осталась одна лишь мысль – он должен выжить. Потому что его все еще ждут. За стенами этого клуба.

– Смотри, как дрожит, – слышит он возбужденный голос Миши, чувствует прикосновения к своему телу, но все равно молчит.

– Я же обещал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Ахмет, носком ботинка заставляя развести ноги шире.

– Дай, я пока с ним поработаю.

– Конечно, друг. Наслаждайся.

Саша не знал, чего ждать от нового мучителя. Если пристрастия остальных он уже успел выучить, то с этим все было сложнее.

– Какой ты красивый, – продолжая шарить руками по его телу, нашептывал мужчина и неожиданно резко опустил открытую ладонь на ягодицы. Раздался звонкий шлепок. – Нежный, – довольно растирая покрасневшую задницу, произнес Миша. – Будет весело, – еще один шлепок и из глаз брызнули слезы. От унижения, обиды. Саша чувствовал, как весь горит от стыда, но не издавал ни звука. Он не станет их просить о снисхождении. Не станет!

– Вот так, хороший, – новый удар ощущается болезненнее.

На секунду его отпускают, но через мгновение две пары рук хватают его за плечи и бедра, не давая никакой возможности вырваться, укладывают на низкую перекладину, сцепляя руки и ноги браслетами. Паника накрывает мгновенно. Игры с фиксацией всегда воспринимались им особенно болезненно. Он начинал нервничать в любой ситуации, когда ограничивали его свободу, сердце увеличивало ритм, дыхание учащалось. И никакие доводы разума не могли помочь ему отстраниться от ситуации. Он мечтал лишь, чтобы все это убрали с него, освободили.

– Тихо-тихо, – Миша обошел перекладину и остановился напротив его лица. – Я буду ласковым, если ты будешь послушным.

Колодки и цепи пугали. Он дернулся в оковах и, поняв, что не может вырваться, поддался всепоглощающему ужасу.

– Давай я тебя немножко разогрею, – коснувшись его губ властным поцелуем, Миша обошел перекладину и зашел ему за спину. Провел ладонью вдоль позвоночника, раздвинул ягодицы. Миша не врывался одним толчком, как другие. Он действовал медленно, но от этого не менее болезненно.

Сжимая кулаки, Саша из последних сил старался не кричать, не реагировать. Отстраниться. Уйти, хотя бы в мыслях. Но стоны с кресел, окружающих арену, мешали, въедались в кожу отвратительным чувством унижения. Пыхтение над ухом, боль между ног невыносимо терзали душу.

– Сжимай меня, ягненочек, давай. О, вот так. Да. Хорошо...

Стоны стали громче, боль сильнее. И этому не было конца. В такие моменты ему всегда помогал образ Лены, их встреча после двухлетней разлуки, пока он служил в армии, ее улыбка, глаза. Но сегодня не спасала даже она.

Миша с гортанным стоном кончил в него, прикусывая кожу в изгибе шее. Саша пытался сдержать все эмоций внутри себя, но слеза все равно скатилась по щеке. Чувствовать чужие руки на своем теле было противно до тошноты. Миша вышел из него, но не отпускал, прижимаясь к спине.

– Не понравилось? – жестко спросил мужчина, заметив мелкую дрожь. – Сейчас, понравится, – прохрипел он ему на ухо и крикнул своим подручным. – Снимите его.

Два обнаженных парня подбежали к перекладине и вытащили Сашу из металлических оков. Чаще всего после этого ему приказывали «поработать ротиком». Но сегодня было иначе.

– На пол его, – отдал указ Миша.

Саша не пытался убежать, когда его опустили на пол. После целых суток, которые он провел в спальне Ахмета, у него совсем иссякли силы для борьбы. Надеяться на милосердие он перестал уже после второй встречи со своим Хозяином.

Его уложили на бок, крепко удерживая в таком положение. Саша обессилено прикрыл глаза, желая провалиться в беспамятство. Хоть на несколько жалких минут, чтобы не чувствовать всю эту мерзость.

– Держите его, – услышал он за спиной голос Миши и почувствовал стальную хватку на своем плече. С губ срывается болезненный стон, когда мужчина цепляет прищепку ему на мошонку. Резкая боль вынуждает свернуться в комок. Он так устал от всего этого. Нет сил бороться и молчать, когда хочется рвать глотку, кричать, чтобы его оставили в покое, прекратили издеваться.

Он не игрушка! Он живой человек и ему больно. Больно!

– А так нравится? – вторая прищепка цепляется чуть левее, вырывая из груди первый отчаянный крик. Саша пытается дотянуться, сорвать с себя все эти предметы, но ему не дают, заламывают руки, прижимают их к полу, выворачивая кисти. – Сейчас будет лучше, ягненочек, – зловещее обещание вызывает толпу мурашек по спине. Паника накрывает с головой, когда в его заднее отверстие толкнулось нечто холодное и металлическое. От страха перехватывает дыхание, сердце бешено заходится в агонии.

– Не надо, – умоляющий шепот невозможно сдержать. Саша дернулся из рук. Сильнее. Его прижали к полу, навалились, проталкивая толстый наконечник в его сжавшийся анус. Разрывающая боль оглушила своей силой, а поза, в которой вынуждали находиться, доводила до слез.

– Не слышу, – склонился Миша и лизнул ухо. – Попроси меня прекратить, пока я не ввел тебе в задницу эту штуку. Будет больно, ягненочек. Попроси меня!

Казалось, что там, внизу, этот металлический предмет разрывает его на части. Так больно еще никогда не было. Саша, уже не сдерживаясь, закричал в полную силу легких от раздирающего жжения в заднем проходе. Миша сильнее надавил на наконечник, проталкивая в него железного монстра:

– Не слышу.

– Пожалуйста, – от жалобного стона стало мерзко и противно. Он обещал себе, что не будет их просить о пощаде. Но пытка становилась невыносимой. Саша снова отчаянно дернулся вперед, стараясь вырваться из рук, державших его. Но ничего не получалось, боль усиливалась.

– Громче!

– Прекрати, твою мать! Хватит! Хватит!!! – он бился, кричал, сгорая от унижения, стремясь вырваться из захвата.

– Ты производишь фурор, мальчик, – довольно протянул Миша и крепче придавил его к полу. – Все взгляды только на тебя и твою маленькую дырочку, которую разрывает расширитель. Это так завораживающе. Как сжимаются твои ягодицы, как струйка крови стекает вместе с моей спермой. А ты такой уязвимый, беззащитный, корчишься и воешь в моих руках. Это обезоруживает. Ты так прекрасен, когда плачешь, мой дикий волчонок, что я не могу отказать нашим гостям, в том чтобы они увидели это.

Саша заорал, ногтями царапая пол, когда Миша вынул из него терзающий предмет, и обессилено заревел, пряча лицо. Давление на руки и ноги исчезло – его больше никто не держал, но легче не становилось. Он задыхался от унижения и боли, его трясло. Пожалуйста... почему ему не дадут умереть?

– Нет-нет, не скрывай своих слез, мы хотим, чтобы твои гости это видели, – Миша поднял его за волосы, поставив на колени, и заставил посмотреть в сторону застекленного помещения. Саша с трудом держался, и не падал только благодаря цепкой хватке Миши, продолжающего держать его за волосы, как нашкодившего щенка.

Ахмет, довольно улыбаясь, выключил один из прожекторов, позволяя увидеть тех, кто был за стеклом.

Сердце рвануло вперед и ухнуло куда-то вниз, в бездонную пропасть...

Лена.

Отец.

Два близких человека со слезами на глазах стояли в нескольких метрах от него, убито смотря на арену.

Где-то на задворках сознания мелькает – они все видели. Дыхание перехватывает.

Саднящая боль в груди перекрывает все остальное. И дышать так трудно, воздух вокруг словно наполнили ядовитой кислотой, которая прожигала все внутренности.

Объектив камеры направлен на просторную большую комнату, отдаланную шелками и бархатом. Сашу швырнули на кровать, а следом в комнату втолкнули его отца и девушку.

– У вас десять минут, – хохотнув, бросил Ахмет и закрыл дверь.

Саша стянул с постели простынь и обернулся в нее. Стиснув зубы, он поднялся. Каждое движение отдавало болью, но он все же двинулся навстречу рыдающей девушке. Он так отчаянно сильно хотел обнять ее, вдохнуть запах ее волос. После всего, что с ним сделали, он мечтал только о частичке тепла, чтобы не сойти с ума.

– Лена...

Девушка брезгливо посмотрела на него и отступила на шаг. Саша замер в нескольких шагах от нее, отказываясь верить глазам.

– Я... не могу. Ты позволял им все это! Саша... господи, как нам быть? Как мы будем жить после этого? – всхлипывала девушка, не решаясь посмотреть на своего парня.

– Лен, – голос дрогнул. Саша не хотел выглядеть перед ней жалким, но сердце разрывалось от осознания, что она уйдет. Сейчас. В эту секунду. И все будет кончено. – Пожалуйста...

Горло сжимает от невысказанного «я не выживу без тебя», но слова больше не требуются.

– Прости, – вновь зарыдав, Лена выскочила из комнаты.

Ноги подкашивались. От падения его уберегли заботливые руки отца. Мужчина, придерживая, опустился вместе с ним на пол.

– Пап, я не смогу... не смогу без нее, – вцепившись в рукав отца, Саша не замечал, как его трясет.

– Крепись, сынок. Ты сможешь, – мужчина по-отечески прижал его к груди.

Даже слез не было, лишь истерика, готовая вот-вот прорваться наружу.

Лена ушла. Ушла.

Саша шокированно смотрел перед собой. Не видя ничего вокруг, он продолжал цепляться за руку отца.

– Сынок, только давай без глупостей, – попросил его отец некоторое время спустя.

Саша медленно отстранился.

– Глупости?

Он не понимал, как человек, увидевший страдания своего сына и ту изощренность, с которой терзали родного ребенка, может говорить о глупостях и оставаться таким равнодушным. И пускай отец винил их с Костей в уходе матери, но он же не мог до такой степени ненавидеть своих детей!

– Ты позволил своему сыну отрабатывать ТВОЙ долг! – заорал Саша, не в силах больше сдерживать обиду и злость внутри себя.

– Ты мог отказаться, – виновато опустив взгляд, тихо ответил мужчина.

– Чтобы они забрали Костю?

Саша до сих пор вздрагивал от мысли, что вместо него через этот кошмар пришлось бы проходить брату. И он не жалел о своем выборе. Даже в самую трудную минуту.

Отец молчал. Да и что тут можно было сказать?

– Ты же знаешь, как мне жаль. Я не хотел, чтобы так получилось.

– Уходи, – устало бросил Саша. – И не говори ничего Косте. Незачем втягивать и его в это.

– Хорошо.

После ухода отца в комнату вошел Ахмет с несколькими мужчинами. Саша бросил на них безразличный взгляд.

– А что это ты такой расстроенный? – наигранно вежливо спросил Ахмет, подходя к нему ближе. – Я дал тебе увидеться с девчонкой, с папиком, а ты все недоволен.

Саша посмотрел на веревку в руках мужчины.

– Если ты попробуешь покончить с собой, твое место заменит брат, – предупредил Ахмет. – А теперь немного порезвимся...

Запись зашипела, оповещая о конце. Саша достал диск и, сломав его пополам, бросил в мусорную корзину. Затем поднялся и вышел из кабинета.

====== Глава 22. ======

Он не собирался смотреть видео и, тем более показывать его Косте, но, придя домой, зачем-то вставил диск в DVD-плеер. И вот уже минут двадцать тупо смотрел в шипящий после окончания записи экран телевизора и не мог прийти в себя. Кирилл чувствовал, с какой силой сжимает пульт, чувствовал дрожь от увиденного и слезу, стекающую по щеке.

– Доволен? – услышал Кирилл за спиной и обернулся. На пороге комнаты стоял Саша. Усталый и потрепанный. – Меня тетка внизу впустила, – махнул он рукой, объясняя свое присутствие. – Удовлетворен записью?

Кирилл не мог выдавить из себя ни слова, будто невидимая рука сжимала горло. Его щеки пылали, а в душе был такой кавардак, что Кириллу хотелось снести свою голову к чертовой матери. Потому что так не бывает.

Жалость. Кирилл и не думал, что когда-нибудь будет способен испытать это чувство вновь. И к кому? К человеку, который разрушил его жизнь?

Саша прошел вперед и опустился в кресло.

Кирилл вспомнил то, как сам недавно издевался над Сашей, и внутри все скрутилось от отвращения. Как же так получилось? Когда он перешел ту грань, за которой стал так похож на монстра?

– Прости, – Кирилл не верил, что произносит это. Только не так. Не у этого человека. – Ты знал... я не понимаю, – Кирилл поднялся, не зная, куда себя деть. Ему было тошно от себя, от Саши. Он начинал задыхаться в этой комнате. – Как ты мог сделать это со мной? – в недоумении спросил он. В голове не укладывалось, как человек, переживший то, что делали с Сашей, способен причинить кому-то такую же боль. Саша ведь знал, каково это – ненавидеть себя, бояться людей, вздрагивать от малейшего шороха – и все равно так жестоко поступил с ним.

– Если бы ты знал, как сильно я проклинаю тот день, когда встретил тебя. Ты не простишь меня, но и я никогда не прощу себе того, что сделал с тобой, – Саша поднял голову и взглянул на него. Кирилл не выдержал, отвел глаза. Ему хотелось спрятаться от Саши, забиться в угол. И чтобы не думать. Не думать ни о чем. – Ты увидел лишь один эпизод. А это продолжалось целый год, безумно долгий год. После я долго еще не мог прийти в себя. Знаю, что мне нет оправдания. Но я так хотел снова почувствовать себя мужчиной, а не только дыркой для ебли, – с болью произнес Саша, – настоящим полноценным мужиком... и тут подвернулся ты...

Кирилл не хотел ничего слушать, не хотел видеть в Саше свое изуродованное отражение. Не хотел понимать!

Но понимал. Отчего рождалось желание застрелиться. Чтобы прекратить этот бред, этот фарс под названием «Жизнь».

– Почувствовал?

– Нет, – вздохнул Саша. – Корил себя потом только, а ничего исправить уже не мог.

– Что же ты вместе со всеми в тюрьму не пошел?

– Я боялся оставить Костю. Он у меня хоть и умный парень, но к жизни не был приспособлен абсолютно. Я решил поставить его на ноги, а потом уже исчезнуть.

Самое паршивое в этой ситуации было то, что Кирилл понимал его. Понимал пагубное желание почувствовать себя человеком, понимал его заботу о Косте и даже верил, что Саша сожалеет о содеянном. Только он тоже не мог все вернуть назад или забыть, что было.

– Почему ты меня не остановил вчера? – негромко спросил Кирилл, пребывая в таком противоречии с самим собой, что впору звонить в «03» .

– Ты остановился сам, – пожал плечами Саша.

– Лена так и не вернулась? – осторожно спросил Кирилл, вспомнив о той девушке, которую они видели с Костей в пансионе. Для чего эти вопросы? Зачем они разговаривают? Кирилл не знал. Смахивало на сон или помешательство. И Кирилл уже не был точно уверен, происходит ли это все на самом деле.

То его переполняла ненависть к Саше, то к Косте, то он уже жалел Сашу и тосковал по Косте. И все это смешивалось, смазывалось, ввергая в пучину безнадежности.

– Нет, – отвернувшись, ответил Саша. Его голос звучал бесцветно. – Ты, наверное, сравниваешь сейчас Лену с Костей. Можешь не волноваться, Костя никогда не уйдет от тебя, как бы мне ни хотелось обратного. Прозвучит сопливо, но он любит тебя, всегда любил.

Мысли о Косте наполнили грудь невыносимой тоской. Так хотелось, чтобы Костя был сейчас рядом, чтобы помог ему устоять, ощутить почву под ногами. Но так не могло больше продолжаться. И он видел, на примере Саши видел, чем все обернется.

Зачем обманывать себя и строить напрасно иллюзии? Кирилл теперь знал, чем все закончится и он до ужаса не хотел становиться похожим на Сашу.

– Я не знаю, что мне делать, – чувствуя себя потерянным ребенком, произнес Кирилл. Он с отчаянием взглянул на Сашу, как на единственный источник спасения. – У нас нет выхода. У обоих. Ты умер. Ты это понимаешь? Там, – махнул он в сторону телевизора, – в той комнате, ты умер. И я... тоже не смогу. Понимаешь, черт возьми? Не смогу! Сколько я еще протяну? Год? Два? Это как под прессом, и меня придавливает... и придавливает. Я не хочу так, больше не могу, – Кирилл хотел прекратить этот истеричный монолог, но был не в состоянии остановиться. Ему так хотелось вырвать свое сердце, чтобы уйти спокойно. Навсегда.

– Не хочешь жить? – спокойно спросил Саша.

– Я не знаю, – выдохнул он, начиная мириться с мыслью, что уйти из жизни наилучшее решение.

– Давай, – бросил Саша, поднявшись на ноги. Его лицо ничего не выражало, лишь опустошенность, черную бездонную опустошенность, от которой у Кирилла по коже пробежал мороз. Саша шагнул ему навстречу. – Сейчас. Уйдем вместе, – пристально смотря на него, произнес Крылов.

Предложение звучало заманчиво. Очень заманчиво. Освободиться от всего и сразу? Да.

Произнесенное шепотом «Как?» срывается с губ прежде, чем Кирилл успевает все обдумать.

– Разве есть разница? – безумие в глазах Саши пугает и завораживает одновременно. Он двигается плавно и медленно, как хищник перед прыжком.

– Не подходи ко мне, – отступая к стене, предупредил Кирилл. – Нет! Не подходи, я сказал!

Саша в два шага преодолел расстояние, разделяющие их. Паника захлестнула рассудок, вызывая бешеное сердцебиение. Все произошло так быстро, внезапно. Кирилл опомниться не успел, как оказался прижат парнем к стене.

– Не надо... пожалуйста, не надо... я не хочу... не хочу... – испуганно залепетал Кирилл, не пытаясь вырваться. От ужаса внутри все оцепенело. Он не мог здраво мыслить, в голове ни одной мысли, кроме умоляющего «нет».

– Ты же все равно хочешь умереть. Повеселимся напоследок, – зло прошептал Саша, прижимаясь к нему всем телом и продолжая удерживать руки. – А Костя... он переживет. Пострадает, конечно, ведь любит тебя. А потом утихнет. Ты же этого хочешь?

– Пожалуйста... – Кирилл уже не понимал, о чем просит Сашу. Просто каждое его слово, как удар тока и дыхание перехватывает. Каждое движение напоминает о парке, о том дне...

– Ты сам позволил нам трахнуть себя, – презрительно прошептал ему Саша на ухо. – Сам.

– Нет! – Кирилл слабо дернулся, но его снова прижали к стене.

Слезы душили. Он боялся открыть глаза, он знал, что не сможет этого выдержать, только не снова. – Это не правда...

– Ты даже не сопротивлялся, – добавил Саша. Его слова били хлыстом, больно разрывая кожу до крови.

Кирилл дрожал, уплывая в воспоминания о том дне, когда его разрывали на части, ломая безжалостно своим похотливым желанием.

Нет. Он сопротивлялся, но его не слышали. Не слышали!

– Вас было четверо! – взревел Кирилл, забившись в руках Саши. – Четверо! Я не мог сопротивляться... я пытался... не виноват, я не виноват, – отчаянно повторял Кирилл снова и снова, пока не почувствовал, как хватка Саши немного ослабла.

– Ой, да ладно, – презрительно бросил Саша. – А кто виноват, что у вас с Костей ничего не выходит? Ты же не подпускаешь его. И глупые записи в его дневнике ничего не значат, верно? Ты боишься. Боишься, что он сделает тебе больно, как я когда-то. Верно? – повысил голос Саша. Кирилл беззвучно вздрагивал, теряясь в реальности происходящего. – Верно? – встряхнул его Крылов, приложив головой о стену.

– Да! Доволен?! Отпусти меня, не трогай... нет...– дернувшись в захвате, Кирилл всё больше увязал в неконтролируемом страхе, не соображая уже, где находится и что от него хотят.

– Ты боишься меня, – дотронувшись до пояса джинс Кирилла, Саша по-прежнему не давал ему вырваться.

– Нет... отпусти, пожалуйста, пожалуйста! – забившись в истерике, Кирилл стал отчаянно сопротивляться. Заливаясь слезами, он молотил парня кулаками. Слабые удары. И нет сил. Господи, только не снова, нет.

– Костя! – заорал Кирилл, мечтая сейчас увидеть младшего Крылова, чтобы он спас его от своего брата, от всего этого ужаса.

– О, неужели ты подумал о нем? – ядовито прошипел Саша. – А подумал о том, что будет с ним, если ты покончишь с собой? Тебе, блять, плохо. Думаешь, ему хорошо? Бедный и несчастный мальчик, ты ни о ком, кроме себя, не думаешь! А знаешь, сколько раз я вставал с желанием перерезать себе вены? Думаешь, после того, как Лена ушла, мне не хотелось наложить на себя руки? Но я знал, что тогда Костя останется один с нашим придурочным папашей. Да, сейчас Костя взрослый мальчик и без меня проживет. Но в твоей смерти он будет винить только себя!

– Я не хочу э-этого, – заикаясь, произнес Кирилл. До него только сейчас стал доходить смысл слов Саши, пугая до чертиков. – Я хочу жить.

– Молодец, – тяжело дыша, выдохнул Саша и неожиданно обнял его. Кирилл разрыдался, уткнувшись носом ему в грудь. – Тише, малыш, успокойся. Все позади. Позади. Я больше не трону тебя, никогда.

Кирилл не мог остановиться, слезы все бежали, не прекращаясь, словно прорвало плотину. Саша ничего больше не говорил, лишь утешающее гладил его по спине, как маленького ребенка.

– Я боюсь его, – не поднимая головы, произнес Кирилл, вцепившись в рубашку парня и сжимая ее в кулаках с такой силой, словно мог упасть.

– Ты не Костю боишься, а меня, – тихо ответил Саша, продолжая его обнимать. – Знаешь, заняться сексом в первый раз после всего, что было, сложно. Особенно, когда даже сама мысль об этом противна. Но Костя никогда не причинит тебе вреда, ты просто доверься ему и он обязательно вытащит тебя, научит жить, любить.

Саша, аккуратно придерживая Кирилла одной рукой, второй попытался достать из кармана телефон.

– Давай ему позвоним, хорошо? Отпусти меня, разожми руки. Вот так, малыш. Я не смогу тебе помочь, но Костя сможет.

Кирилл с трудом заставил себя отцепиться от Саши. Он чувствовал себя потерянным и одиноким. И ему так нужно было что-то постоянное, твердая опора, человек, на которого он мог положиться.

– Привет, – произнес Саша в трубку. – Приезжай к своему Кириллу. Нет. Ничего. Потом объясню. Не знаю, смотрит невменяемо, – Саша взглянул Кириллу в лицо. – Сам узнаешь. Нормальный у меня голос. Твою мать, просто приезжай!

Саша отключил телефон и положил его обратно в карман.

Кирилл смотрел на парня, ничего не произнося.

– Я сейчас передам тебя на руки Косте и уйду, – пообещал Саша. – Ты больше не увидишь меня.

Кирилл опустился на пол. Ноги не держали. Саша вернулся в кресло.

– Не говори ему про нас, – произнес Кирилл, невидящим взглядом уставившись перед собой.

– Почему? – безразлично спросил Саша.

– Не нужно, – глухо ответил Кирилл. – Ты мне должен. Обещай.

– Как хочешь.

Больше они не сказали друг другу ни слова. Сидели в полной тишине, не обращая друг на друга внимания, до самого прихода Кости.

– Кира! О, Боже, что случилось? – влетая в комнату, Костя тут же бросился к нему. Кирилл ничего даже произнести не мог, от волнения на глаза снова навернулись слезы. Чертовы слезы! Да сколько же можно?! – Саш, что произошло?

– Главное, теперь все будет в порядке, – устало ответил Саша, поднявшись с кресла.

Костя непонимающе смотрел, как его брат уходит. Но останавливать не стал.

– Поднимайся, – Костя помог Кириллу встать. – Что случилось? На тебе лица нет. Почему ты плачешь? Что здесь делал Саня? Кир, не молчи!

– Помоги мне.

– Я здесь, Кир, – Костя взволнованно прижал его к себе. – Все хорошо. Я рядом.

– Ты не уйдешь? – Кирилл поднял голову и оставил на губах Кости легкий поцелуй. Теперь так важно было узнать – исчезли ли между ними чувства или еще хоть что-то осталось.

Кирилл углубил поцелуй, чувствуя руки парня у себя на талии. Костя ответил мягко и нежно, обещая, что не уйдет, обещая, что будет рядом.

– Эй-эй, – опомнившись, отстранился Костя. – Что происходит?

– Ничего, – расстегивая рубашку Кости, ответил Кирилл. – Потом, Костя. Пожалуйста, не спрашивай сейчас меня ни о чем.

– Если ты пытаешь забыть их, используя меня, то ничего не получится, – произнес Костя, но останавливать его не стал.

– Я пытаюсь вспомнить тебя, – Кирилл губами коснулся обнажившейся груди Кости.

Когда-то им же было хорошо вместе, когда-то все тревоги уходили, стоило Косте лишь появиться рядом, поцеловать его. Это не должно было исчезнуть. Нет. И Кирилл лишь хотел убедиться в этом, поверить, что между ними никто и ничто не стоит.

Поняв, что делает, Кирилл остановился. Тяжело дыша, он уткнулся в плечо Косте, желая раствориться в нем, исчезнуть.

– О, Боже, Кир, да что же с тобой происходит-то? – лихорадочно прошептал Костя, губами коснувшись волос Кирилла. Костя обнимал его, прижимая к груди, как святыню, бесценную, родную, свою.

– Прошу, – умоляюще взглянул на него Кирилл.

Костя сомневался в правильности происходящего, но Кирилл подтолкнул его к спальне, потому что не было сейчас ничего сильнее желания почувствовать Костю каждой клеточкой тела, быть так близко, чтобы соприкасаться кожей.

Весь путь до кровати они продолжали целоваться, изголодавшиеся после долгой разлуки. Кирилл запрещал себе думать о чем-либо, стараясь сконцентрироваться только на Косте.

– Ты можешь забыться на вечер. Но не получится скрыться от проблем навсегда, – прошептал Костя, снимая с Кирилла футболку. Кирилл нерешительно протянул руки, выпутываясь из одежды.

– Мне нужно только на вечер, – Кирилл медленно стянул с плеч Кости рубашку, боясь, что сейчас наваждение пройдет, и он испугается того, что происходит между ними. Испугается и сбежит от него.

Костя, казалось, все понял и больше не стал ни о чем его спрашивать. Слова были уже не нужны. Жадно глотнув воздуха, Костя провел ладонями по его спине, опускаясь до пояса джинсов. Шумно выдохнув, Кирилл выгнулся под его руками, и Костя повторил движение еще раз. Чувствовать ладони Кости, осторожные прикосновения к разгоряченной коже было необходимостью.

Кирилл прикрыл глаза и закусил губу, сдерживая стон. Только вот когда Костя потянулся к его застежке на джинсах, Кирилл в нерешительности замер. Первые сомнения, неуверенность водоворотом закружили вокруг него. Стоит ли продолжать или лучше все прекратить сейчас, чтобы потом не презирать себя за слабость?

– Будет все, как ты захочешь, – Костя медленно двинул молнию вниз. И от этого звука Кирилл вздрогнул.

... – Саня, ну, давай быстрее, бля... уже не могу... хочу, – раздался голос бритоголового над ухом.

– Снимайте с него штаны...

Кирилл с отчаянием рванул к Косте, лихорадочно стаскивая и с него и с себя одежду. Костя позволял ему делать все, что он захочет – кусать, целовать, то грубо и яростно, то с нежностью и тоской.

... – Держите его крепче, – расстегивая свои брюки, бросил Саша, устраиваясь у Кирилла между ног.

– Нет! Не нужно, не нужно, отпустите! – начав вырываться с утроенной силой, Кирилл готов был умолять о пощаде, лишь бы они прекратили его трогать. Он ничего им не сделал, пускай его отпустят. Он больше не будет ходить через этот лес, не будет. Только отпустите. Отпустите!!!

– У нас все хорошо? – шумно дыша, спросил Костя. В его затуманенных глазах промелькнуло беспокойство.

– Да, – уверенно ответил Кирилл, тряхнув головой. Забираясь на кровать, он потянул Костю за собой.

Саша был прав, нужно только довериться Косте, передать ему всего себя, потому что самому не получается справляться со всем разом. Нарастающее возбуждение уходит, стоит только кошмарным воспоминаниям просочиться через плотно закрытые двери. И, кажется, что из этого замкнутого круга нет никакого выхода.

– Если ты не уверен, может, стоит подождать? – Костя навис над Кириллом.

– Я не хочу больше ждать, – Кирилл приподнялся на локтях, целуя шею парня, опускаясь ниже, прихватывая его зубами за плечо, и это было как просьба, как приказ не останавливаться.