Текст книги "Язык сердца и кулака (СИ)"

Автор книги: Леди Катрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

====== Глава 1. ======

Я слышу, как шуршат листья на деревьях от слабого дуновения ветерка, как вдалеке лает собака, едет машина. Эти звуки стали частью меня, они не мешают и не отвлекают от главного – мишени. Все, что я вижу в данный момент – это маленький черный круг по центру. Напряжение каждой клеточки в предвкушении скорого раската доставляет самое невероятное наслаждение, и мне хочется продлить этот момент, остановить его, впитать в себя это удовольствие держать в руках оружие, которое в считанные секунды может забрать чью-то жизнь. Не знаю почему, но я испытываю почти мистическую уверенность, когда поглаживаю нежную гладь рукоятки. Это даже приятнее, чем самая бархатная кожа красавицы-блондинки, приятнее, чем рельефные мускулы парня. Это даже круче, чем секс. Это единение с оружием, когда простой «макаров» становится продолжением тебя, твоей защитой, любовью, судьбой. С этим не сравнится даже неаполитанская пицца, которую я боготворю. Это чистое наслаждение.

Я нажимаю на курок. Отдача бьет сильно, но мой выстрел бесподобен. В «десяточку». Еще бы. Мне кажется, я с оружием в руках родился. Мой отец, как бы это помягче сказать, не совсем законопослушный человек, он очень влиятелен в столичном теневом бизнесе, поэтому с самого раннего детства меня учили стрелять. Наверное, держать оружие я научился раньше, чем ходить, а попытки драться предпринимал, даже когда еще разговаривать толком не умел.

Я довольно улыбнулся и снова навел прицел на мишень, но нажать на курок не успел.

– Михаил Алексеевич, – навстречу мне двигался наш управляющий. Мужчина лет сорока в строгом темном костюме очень сильно напоминал дворецкого из старых американских фильмов. – Вам звонок, – подойдя ближе, он протянул мне трубку.

Я отложил оружие на тумбу и взял телефон. Управляющий отошел.

– Слушаю.

– Здорово, Михай. На аэродромке сегодня заезд будет, этот Пики из параллели нарывается, приедешь? Он уже вторую неделю мне мозги компостирует, с тобой потягаться хочет.

– Пики? – я был удивлен. Этот парень из параллельного класса давно пытается меня на заезд подбить, ему движок с Японии поставили, теперь покрасоваться хочет, меня на колени поставить. Смешно даже. Все в округе знают, что круче моей тачки ни у кого нет. А так открыто вызывать меня на бой… надо быть либо слишком смелым, либо слишком глупым. В случае с Пики склоняюсь ко второму варианту. У меня еще никто не выигрывал, и он об этом знает.

– Именно, – подтвердил мой друг, Ванька. – Так как, приедешь или мне послать этих укурков куда подальше?

– Скажи, что я приеду, – улыбнулся я сам себе. – Собери всю школу, пускай потом плачет горькими слезами.

– О, Миха! Да, ты слишком милосерден к нему, – довольно протянул Ванька, предвкушая скорые разборки. – Что потребуешь в знак победы?

– Его, – хмыкнул я, представляя себе выражение лица Пики. Не стоило ему со мной связываться, ох, не стоило.

Ванька засмеялся в ответ:

– Ты в своем репертуаре. Кажется, нашего Пики ждет твоя пика.

Теперь засмеялся я.

– Сделай пару фоток потом, я хочу на это посмотреть, – попросил Ванька.

– Без проблем.

– Тогда, покеда. До вечера.

– Пока.

Я положил телефон рядом с наушниками, которыми никогда не пользовался. Мне нравилось слышать звук выстрела. Мощный, сильный, как раскат грома. Наш особняк находился в коттеджном поселке под Москвой, территория самого дома была огромна, окружена деревьями и двухметровыми заборами. Здесь жили такие же люди, как и мой отец – богатые и влиятельные. Никто никогда не жаловался на шум.

Я снова поднял оружие и прицелился в «девятку», захотелось сделать что-нибудь необычное, продырявить белую обводку круга, к примеру. Я только собрался нажать на курок, как меня снова отвлек управляющий, мягкие шаги которого часто раздражали.

– Что? – раздраженно бросил я, повернувшись к мужчине.

– Вас срочно вызывают в дом, – сообщил управляющий. Меня иногда даже поражала его невозмутимость. Я мог его открытым текстом посылать, а ему по барабану. Отец всегда умел находить необычных людей для службы в нашем доме. Кроме управляющего, у нас еще работала кухарка, которая божественно готовила, странный дедок, помешанный на лошадях, присматривал за конюшней и моим Мерином, убирались в доме три горничные, с одной из которых мы часто просыпались в одной кровати. Думаю, про нас с Галиной отец знал, но ничего против не имел. Если под рукой у меня хорошенькая девушка, то проблем от меня, как говорит отец, меньше, поэтому он и взял на работу модельных девочек. Еще в нашем доме есть два водителя и куча охраны. Но формально в огромном особняке живем только мы с отцом.

Идя по извилистой тропинке через ухоженный сад, я пытался предположить, с какой целью меня вызывали в дом. Обычно в субботу утром отец отдыхает вместе со своими друзьями, и особняк переходит в мое распоряжение. Распорядок дня никогда не меняется. Слишком консервативен в этом мой отец.

Выйдя на выложенную кафелем дорожку, я прошел мимо бассейна перед задним входом в двухэтажный особняк и удивился, заметив, что наши охранники патрулируют территорию с оружием наперевес.

На их лицах легкое волнение и сосредоточенность.

Прибавив шаг, я вбежал в дом. В холле со стороны сада открывался панорамный вид солнечного утра, поэтому было светло. Заметив дядь Вову, смотрящего в окно, остановился.

– Привет, – поздоровался я, протягивая руку. Мужчина обернулся и пожал мою ладонь, необычно слабо, рассеяно как-то. Дядь Вова – правая рука моего отца, его лучший друг и по совместительству моя нянька с самого раннего детства.

Он постоянно возился со мной, сколько я себя помню, можно сказать, я вырос на его глазах. С отцом дядя Вова знаком еще со школы, преданные друзья прошли многое в своей жизни. Наверное, у отца всего два человека, которым он доверяет – это я и дядя Вова.

– А я уж думал, что-то стряслось.

– Кое-что, – стараясь не смотреть на меня, ответил мужчина.

Я хорошо знаю дядь Вову, поэтому сразу понял – это его «кое-что» весьма серьезное дело, и это дело касается отца.

– Где он? – резко спрашиваю я. Стальная выдержка у меня выработалась еще в детстве. Мой отец состоял в криминальных структурах, это ни для кого не было секретом, поэтому, когда я еще был маленьким, нас часто шмонали. Но эти времена перестрелок и анархии в стране прошли быстро, отец взобрался на самую вершину и прочно занял там свое место. Я гордился им, но часто мечтал, чтобы он был простым охранником на заводе.

– Все в порядке, Миш. Просто тебе нужно уехать на некоторое время из страны, – поднял дядь Вова тяжелый взгляд и нервно достал из кармана пиджака сигареты.

– Ты о чем говоришь? Где отец? – начинал я злиться, понимая, что мне по-крупному не договаривают.

– В Америке, – бросил дядь Вова, закуривая. – У твоего отца неприятности, но он в порядке. А тебе нужно уехать, пока все не утрясется. Я приготовил необходимое. Вот твои документы, – протянул он мне синий корешок и вложенный в него авиабилет.

Я на автомате принял документы и развернул американский паспорт со своей фотографией.

– Ники Самерс? Серьезно?

– Твой английский на высоком уровне, так что ты теперь гражданин Соединенных Штатов из Нью-Йорка, ученик по обмену, – сообщил он.

Я, не веря его словам, развернул авиабилет. Сеул?

– На хрен, что за дела? – растерянно взглянул я на мужчину. – Никуда не поеду. Ты в своем уме? Я в выпускном классе, какой перевод? Дела отца меня не касаются, – уверенно произнес я и всучил документы обратно в руки дядь Вовы. – Раз с отцом все в порядке, он разберется.

Такое уже происходит не в первый раз. Года три назад, отец тоже слинял в Америку на несколько месяцев, оставив меня на попечение дядь Вовы. Ничего. Все нормально обошлось.

Со второго этажа к нам спускались два охранника, таща в руках дорожные сумки.

– Вещи первой необходимости уже собраны. Ты вылетаешь через час, Михаил, – строго произнес дядя Вова.

Мне это все меньше начинало нравиться. Я отступил на шаг, к выходу. Но в проходе объявились еще два охранника.

Я, усмехнувшись, взглянул на дядь Вову:

– Собираетесь меня силой в самолет тащить?

Лететь в какой-то Сеул под чужим именем мне совсем не улыбалось, а вот поведение охраны и дядь Вовы настораживало. Сомнения в том, что с отцом все хорошо, самопроизвольно стали всплывать в голове.

– Я не враг тебе, – уставшим голосом произнес мужчина. Я это знал очень хорошо, поэтому еще разговаривал с ним, а не бежал наутек. Но все было каким-то странным. – Я лишь хочу уберечь вас с отцом. В Сеуле живет твой родной дядька, ты на время остановишься у него. В Москве ты не можешь остаться, это слишком опасно. Используя тебя, некоторые люди смогут добраться до твоего отца. Ты должен исчезнуть из России.

– Мне нужно поговорить с отцом, – потребовал я, прикидывая, какие шансы у меня сбежать из дома прямо сейчас. Отец всегда вдалбливал мне в голову – если не видишь всей ситуации целиком, беги, разберись со всем и возвращайся с поднятыми кулаками. А сейчас я вообще ничего не понимал и не видел. Мне нужно было поговорить с отцом, но я боялся, что мне откажут и тогда вывод напрашивался сам собой – нас предали. И вот это пугало меня больше всего.

– Блять, да, что же ты упрямый такой! – недовольно буркнул дядь Вова, но набрал номер на своем мобильном. Я с облегчением взял протянутый телефон.

– Папа? – задал я дурацкий вопрос, услышав тихий и слабый голос.

– Миша, – прохрипел отец.

Я крепче сжал телефон, в одно мгновение прокрутив ужасные картины, где отец находится при смерти, где он ранен или скоро будет ранен, или он уже в тюрьме.

Сердце загрохотало, отказываясь принимать подобные видения.

– Где ты? – волнение поднималось в груди с катастрофической скоростью. Я краем глаза следил за парнями-охранниками, стараясь совладать с эмоциями. Меня не должны видеть слабым, ведь я – Малиновский. Но какого дьявола на лице дядь Вовы столько жалости?! Все так плохо?

– Пока не могу сказать тебе, где я. Но ты не переживай, все наладится. Слушай Вову, хорошо? – надломлено произнес отец.

– Где ты, черт тебя возьми?! – заорал я в трубку, не выдержав гнетущий атмосферы. Я уже не ребенок и имею право знать!

– Живо успокоился, – твердым голосом произнес отец, и от сердца немного отлегло. – Ты уже не маленький. Отправляйся в Корею, Вова поможет с документами.

Я старался успокоиться, но внутри поднималась волна негодования. Моя привычная жизнь трещала по швам, а я не мог ничего сделать. В какую, к черту, Корею, когда я и слова по-корейски сказать не могу? Почему я должен уезжать в другую страну к человеку, которого даже не знаю? Что с отцом, сильно ли он ранен?

– Пап, ты… справишься, да? – я чувствовал, как меня уже трясет от тревоги.

– В первый раз, что ли, Миш? Выкарабкаемся, – уверенно ответил отец.

Вообще-то, в первый. Никогда меня не прятали в другой стране.

– Дай телефон Вове, – потребовал он. Я протянул мобильник хозяину, чувствуя острую растерянность. Все так неожиданно, быстро. У меня не хватает времени все переварить, понять, что к чему, поэтому я решился довериться отцу.

– Да, Леш. Документы я приготовил. Через час самолет. Да, с твоим братом связался, он встретит племянника. Деньги уже перекинул вчера, когда заварушка началась. Они будут искать Мишку, но я все организовал. Завтра его уже не будет в России. Отправляю Михаила и сразу к тебе, держись там, – мужчина отключил телефон и положил его в карман. – Поехали, – с сочувствием взглянул он на меня.

– Мне даже переодеться не дадут? – сухо спросил я. С утра я катался на лошади, поэтому был в конной форме. Обтягивающие белые штаны, ботфорты почти до колен, голубая футболка и прилегающий коричневый пиджак.

– В аэропорту, – сделал заключение дядь Вова, оглядев меня с головы до ног. – Сейчас некогда. Идем.

Он шагнул к выходу. За ним два охранника, которые подтолкнули меня к двери. Я резко одернул плечо, зло взглянув на них. Больше меня никто не трогал, отступили на два шага и следовали за мной.

– Никому не звони, ни с кем не разговаривай, – быстрым шагом двигаясь к машине, напутствовал дядь Вова. – Подставишь не только себя, но и отца. Забудь своих друзей, постарайся ужиться в Корее. И самое главное – не попадайся полицейским. Вытаскивать тебя там будет некому, к тому же есть вероятность, что тебя раскроют. Ты меня понял? – открыв мне дверцу тонированного «мерседеса», спросил мужчина.

– Да, – залезая в салон, бросил я. Ничего, справлюсь.

Отец быстро решит свои проблемы и заберет меня оттуда.

– Мы выезжаем, – в рацию произнес дядь Вова, как только уселся рядом со мной, и водитель нажал на газ.

– Мне жаль, что все так получается. Но не бойся, все устаканится, – решил приободрить меня мужчина. – В Сеуле хорошо, тебе понравится. Я собрал тебе самое необходимое, – дядь Вова протянул мне небольшой рюкзак. – Здесь все документы, немного наличности, новый телефон и конфеты.

Я не был настроен шутить и улыбаться.

– Сколько мне там нужно продержаться? – резко спросил я, забирая рюкзак. Потом буду на себе волосы рвать и причитать. Сейчас нужно было узнать, как можно больше информации.

– Недели две, думаю. Мы с твоим отцом справимся, – прикинул дядь Вова.

– С кем мне связываться в случае непредвиденной ситуации? – задал я следующий вопрос.

– У тебя хватка отца, – улыбнулся мужчина. – Связываться только со мной. И то, только при крайней необходимости. О тебе в Корее позаботиться Петр.

– Почему я никогда не слышал от отца, что у него есть брат? – припоминая всех родственников, я не мог вспомнить ни одного с именем Петр.

– Они не ладят, – коротко ответил дядь Вова. – Но Петр согласился принять тебя в свой дом.

– Это кошмар просто какой-то, – невольно выдохнул я. Меня напрягало, что все так внезапно и так серьезно.

– Не бойся, все наладится.

– Кто сказал, что я боюсь? – с вызовом взглянул я на мужчину. – Две недели – это не так много, переживу.

– Вот и отлично.

– Босс, у нас проблемы, на хвосте два джипа, – раздалось из рации.

– Черт, – дядь Вова оглянулся назад. Я сделал тоже самое. За вторым «мерседесом» маячили два джипа, которые набирали ход. Хреново. Неужели, все и правда настолько серьезно?

– Вить, задержи их любой ценой, – взволнованно бросил дядь Вова в рацию. – Нам проскочить надо.

– Хорошо.

Наш автомобиль набирал скорость, маневрируя в общем потоке машин. Нам сигналят, орут что-то вслед. Мне хочется попроситься за руль, потому что я точно мог оторваться от преследователей. Да и чувствовал я себя комфортнее, когда управлял машиной.

– Со Снежной выскочили еще двое. Нам не оторваться.

– У меня на хвосте трое. Красная легковушка не наша.

– Доехать успеем?

– Сомневаюсь.

Скрип тормозов, поворот, встречное движение. Мы вылетаем на перекрестке, перестраиваемся на другую сторону, чудом избегая столкновения с фурой. Я вжимаюсь в кресло, едва удержавшись от падения.

– Жми, Витек. Быстрее!

– Мы не проскочим. Выследят, как нефиг делать. Пересадка нужна.

– Такси, – подал я голос. Дядь Вова странно смотрит на меня.

– А ты, действительно, вырос, – улыбается он и отдает приказ своему человеку по рации. – Макс, два пролета вперед. Лови такси, у нас пересадка.

Одна из машин в нашем кортеже срывается вперед, но ее тут же заменяет серебристая «Тойота», перестраиваясь, чтобы дать нам защиту слева.

– У нас меньше минуты, – повернувшись ко мне, произносит дядь Вова. – Как только остановимся, беги к такси. Не оборачивайся и не останавливайся. Любой ценой доберись до машины, ты меня понял? Водителя не будет. Сможешь вести машину?

– Да. Ты…ты со мной ведь до аэропорта, да? – стараясь не подать виду насколько страшно, я посмотрел на мужчину.

– Да. Все в порядке, Михей, прорвемся, – доставая из-за пазухи оружие, дядь Вова снял его с предохранителя. – Приготовься, хорошо?

Я кивнул. По коже пробежали мурашки. Я не хотел никого терять. Тем более дядь Вову.

– Готов? – въезжая на широкую автостраду, спросил водитель.

– Да, – во рту пересохло от волнения.

Наш водитель резко тормозит недалеко от желтой легковушки. Я выбегаю из «мерса», слыша, скрип тормозов еще нескольких наших автомобилей. Начинается перестрелка. Я уже не соображаю, кто и в кого стреляет. Вижу только желтую машину и открытую дверцу. Бегу, что есть сил. Сердце заходится в бешеном ритме, рюкзак болтается, грозя соскользнуть, но я крепко его держу и, пригнувшись, бегу к автомобилю. Кто-то что-то орет. Шум. Крики. Движение останавливается. Люди выбегают из своих машин. Все кричат. Суматоха. На дороге настоящее пекло. Я останавливаюсь всего на секунду возле открытой дверцы. Меня прикрывают два охранника, стреляя из-за своей машины, которая стоит недалеко от желтого такси. Дым. Выстрелы. Крики. Ужас на мгновение охватывает меня с головы до ног. Ко мне бежит дядь Вова.

– В машину! В машину! Миша, езжай!!!

Непонятный страх вызывает оцепенение. Я в центре перестрелки, и от этого перехватывает дыхание.

– Езжай!!! – снова кричит мне дядь Вова.

Он не успевает добежать. Словно в замедленной съемке я вижу, как дядь Вова неестественно выгибается и падает на колени.

Нет. Черт, нет!

Только не он.

Не соображая ничего, я бегу к нему.

Уши уже закладывает от шума. Стрельба продолжается.

Подбегая к нему, я падаю, коленями проехавшись по асфальту, но мне все равно.

– В машину. Живо, – с трудом произносит дядь Вова, прижимая руку к пулевому ранению. Меня трясет. Только не он. Нет. Дядь Вова… он же мне, как второй отец. Он не может умереть. Не может, черт возьми!

– Нет, – губы дрожат. Я едва могу говорить. В горле комок, по щекам бегут слезы. – В больницу… надо. Вставай.

– Михаил, будь мужчиной, – схватив меня за ворот жакета, прошипел дядь Вова. – Будь сильным.

– Нет, дядь Вов… я… я не оставлю тебя, – задыхаясь от бессилия, я осмотрелся по сторонам, шокировано наблюдая за непрекращающейся перестрелкой.

– Мальчик мой, – улыбнулся дядь Вова, окровавленной ладонью коснувшись моей щеки. Легкие обжигает огнем, когда глаза мужчины закрываются, и он заваливается на бок. Я в ужасе трясу его за плечи. Он не может меня оставить. Не сейчас. Только не сейчас. Пожалуйста…

Я выпадаю из реальности.

– Дядь Вов, – трясу его за плечо. Не верю. Не верю, что он умер.

– В машину! – кричат мне с разных сторон.

Дядя Вова не реагирует.

– Нет-нет-нет, – задыхаясь, продолжаю я шептать. – Очнись… очнись, пожалуйста.

– Малиновский, в машину!!!

Я поднимаю голову. Пробка на несколько метров, все кричат.

Я, как в трансе, сижу рядом с телом дядь Вовы, не силах что-либо предпринять. Ко мне подбегает Витя, один из наших охранников, он с силой дергает меня за руку и ставит на ноги. Слева раздается свист пули, Витя толкает меня к машине, что-то орет с перекошенным от ужаса лицом. А я ничего не могу понять, лишь смотрю на кровавую лужу, растекающуюся на асфальте рядом с дядь Вовой. Но когда рядом падает Виктор, мой мозг отключается, переходя в аварийный автоматический режим.

Отключаю все эмоции. Меня учили этому. Учили концентрироваться, учили игнорировать боль. Шатаясь, бегу к такси. По щекам текут слезы, утираю их рукавом и забираюсь в машину. Заведя двигатель, нажимаю на газ. Слышу, как бешено бьется сердце, чувствую, как дрожат руки, но ничего не могу с собой поделать.

– Ненавижу! – прокричал я в пустоту салона, до хруста сжимая руль. Педаль в пол. Скорость растет. Перед глазами все плывет, ничего не вижу. Автомобилем управляю чисто на инстинктах, оставляя позади заварушку. Слышу вой ментовских машин и выжимаю из машины все, что можно. Минут двадцать сумасшедшей гонки, и я сбавляю скорость, чтобы не выделяться среди потока машин. Не могу понять, преследует меня кто-то или нет. У меня появляется жуткая паранойя, что за мной следят все водители. Еду по МКАД и сворачиваю на Ленинградку. Никак не могу успокоиться.

Надо собраться. Не знаю, что делать. Оставаться в Москве опасно, учитывая, как быстро на нас вышли. От мысли, что дядь Вову убили, снова хочется кричать. В груди сжимает так, что дышать тяжело. Надо взять себя в руки. Если меня поймают, то и отцу не жить. Надо убираться из страны. На автомате доезжаю до аэропорта, припарковываюсь не очень далеко от входа. Открыв рюкзак, начал смотреть содержимое: паспорт, билет, документы о переводе, страховка, еще какие-бумаги. Найдя бумажник, обнаружил у себя пять сотен долларов и несколько бумажек в корейской валюте. Отыскав платок в бардачке, стал очищать руки от крови. Прикусив губу, чтобы снова не зареветь, я снял окровавленный жакет и засунул его в пакет. Мой мозг лихорадочно соображал, что делать дальше. Протерев руль, я вышел из машины и перекинул рюкзак через плечо. Незаметно вытер ручку двери и направился к магазинчику с одеждой, пакет с пиджаком и платком выкинул в мусорку на входе в магазин.

Продавец смерил меня подозрительным взглядом. Еще бы. Разбитые в кровь коленки, белые брюки в грязи, ботфорты и футболка. Не знаю, что творилось у меня на голове, но явно там было не все в порядке.

– В аварию попал, – выдавил я из себя улыбку и прошел к витрине с одеждой.

– Деньги-то есть? – хмыкнула продавщица.

Я сжал кулаки, но грубить не стал. Есть ли у меня деньги? Да у меня машина стоит дороже, чем все магазины на этой улице!

– Да, – сглотнув, ответил я. – Беру вот это, – схватив первые попавшие джинсы и кеды, я достал из бумажника сразу две сотни баксов.

Не став ждать, когда мне выдадут сдачу, я вышел из магазина и перебежками направился к туалетам в здании аэропорта. Охрана следила за моими передвижениями, так что у меня сердцебиение учащалось. Я специально достал телефон и громко, чтобы они слышали начал говорить с несуществующим собеседником.

– Да, пап. Я уже иду. Свалился с лестницы, представляешь? Сейчас переоденусь и приду.

Заметив, как охранники расслабленно отвернулись от меня, потеряв интерес, я вернул телефон на место. Добравшись до туалета, я с облегчением вздохнул. Коленки саднили, но сейчас я мало обращал на них внимание. Сильнее болело в груди.

– Не думай, Мих, не думай, – произнес я своему отражению в зеркале. Смыв кровь с коленок, я открыл рюкзак, зрительно помнил, что там была аптечка. Дядя Вова, как бойскаут, ко всему подготовился – бинты, антисептики, жаропонижающие, болеутоляющие. Обмотав бинтом коленки, я быстро переоделся, выкидывая старую одежду в мусорное ведро. Умывшись, я привел свои волосы в порядок и взглянул в зеркало. Бледный, глаза покрасневшие, губа прикушена. От одного вида тошно. Надо купить очки.

Собрав волю в кулак, я оторвался от раковины и вышел из туалета.

– До окончания регистрации на рейс «Москва-Сеул» осталось десять минут, – раздалось из динамиков объявление.

Я быстрым шагом направился к пункту регистрации, не успевая прикупить очки.

– Здравствуйте, – с легкостью перешел я на английский язык, когда у меня по-русски попросили паспорт. Я протянул документы.

– Несовершеннолетний без сопровождения взрослых? – спросил мужчина.

– Я переводом. Ученик по обмену, – натянуто улыбнулся я, указывая на документы.

– Американец?

– Да.

– С какой целью были в Москве?

– С девушкой встречался. Расстались.

По-моему виду легко можно было поверить, что я в расстроенных чувствах. В глазах напротив вижу сочувствие. Уже хорошо. Быстрее бы меня отпустили.

– Сожалею. Держи, – вернул мне документы мужчина, отпуская.

– Спасибо, – стараясь дышать как можно ровнее, произнес я.

Самое сложное позади. Пройдя все таможенные процедуры, я услышал, как объявили посадку на рейс.

Уже сидя в первом классе комфортабельного самолета, я смотрел в иллюминатор и понимал – моя прежняя жизнь закончилась.

====== Глава 2. ======

Перелет занял чуть больше восьми часов. Этого времени мне хватило, чтобы все обдумать и взвесить. Я не знал, где мой отец, не знал, кому можно довериться в России. И если отец решил, что мне лучше спрятаться в Корее, то я должен это сделать. К тому же, он хотя бы будет знать, где я, и, когда разберется со своими делами, приедет за мной. Другого выхода у меня все равно пока нет.

В аэропорту было слишком шумно и многолюдно. Я стоял в зале, не зная, куда идти. Меня вроде бы должны встречать. Наверное, выглядел я как типичный потерянный иностранец, ни хрена не знающий корейский. Еще было бы неплохо знать: а меня этот брат отца хоть видел? Как мы узнаем друг друга?

Я оглядывался по сторонам в поисках европейского вида мужчины. Но это же аэропорт! Тут таких полно было. Туристы, родственники, прилетающие, улетающие.

– Миша? – неожиданно объявился передо мной мужчина. Я вздрогнул и сделал шаг назад.

– Да, – потерев виски, ответил я. Меня все еще не отпускало после того боя, с которым я выбирался из Москвы. Мужчина посмотрел на меня с сочувствием, и это взбесило меня окончательно. Ненавижу жалость!

– Петр Семенович? – сухо уточнил я. Мужчина кивнул. – Отлично. Мой отец приказал мне отправляться к вам.

– Доигрался все-таки, Лешка, – тяжело вздохнул дядя.

– У него временные трудности, – процедил я сквозь зубы. – Но скоро все утрясется. Мне нужно временное укрытие.

– От твоего отца у меня всегда были проблемы. Надеюсь, ты не такой.

– Никаких проблем, – сдержанно ответил я. – Две недели и вы меня больше не увидите.

– Отлично. А где твой багаж?

– У меня его нет, – нервно сглотнув, я снова вспомнил о дядь Вове и перестрелке.

– Плохо. Ну, да что же теперь. Поехали, – бросил мужчина, шагнув к выходу.

Я не ждал теплого приема, но не рассчитывал на такую холодность. Петр Семенович был похож на отца высоким ростом и пронзительным взглядом. И если бы не это, я бы начал сомневаться в родственных узах. Видимо, они с отцом сильно когда-то повздорили, раз не виделись столько времени.

Мы ехали так долго, что я не выдержал и уснул прямо в автобусе, измученный событиями последних суток. Проснулся я от того, что меня трясли за плечо.

– Приехали, – сообщил дядя, поднявшись со своего места и направившись к двери. Я быстро последовал за ним, еще не до конца понимая, где нахожусь. В чувство меня привели непонятные иероглифы перед выходом из автобуса, а еще реклама с «узкоглазыми» моделями на остановке.

– Не отставай и запоминай дорогу, – бросил мне дядя, быстрым шагом направившись в сторону слабоосвещенного переулка. Запомнить что-то по дороге было просто нереально. Улицы петляли между собой, уходили то вверх, то вниз, словно построенный в несколько этажей город. Я уже ничего не воспринимал, механически двигался за фигурой перед собой. Мне чертовски сильно хотелось спать и есть. Я только завтракал сегодня или… это уже было вчера? Я окончательно во всем запутался. Еще минут десять побродив по лабиринтам, мы наконец-то пришли к низенькому домику, который лично мне напоминал нищенский барак. Я удивленно застыл на месте, не веря, что именно здесь мне придется жить. Может, стоило Петру Семеновичу деньги высылать, раз он в такой нищете живет?

– Проходи, – открыл мне дверь мужчина. Я оставил свои замечания при себе и молча прошел в дом.

– Приехал! – на ломаном русском встречала нас женщина.

– Знакомься, это Га Иль, моя жена. А это Миша, мой племянник, – представил нас Петр Семенович друг другу.

Я смотрел на улыбающуюся корейскую женщину и медленно начинал сходить с ума. Нафиг. Моя голова просто отключалась. Не хочу ничего знать и ни о чем думать. Где я? Куда попал?

– Рада была познакомиться с тобой, – женщина по-прежнему пыталась говорить на русском. Понять можно, но слух резало сильно, особенно сейчас, когда я находился в полусонном состоянии.

– Где я буду спать? – решил я сразу перейти к делу. Неужели они не видят, что я едва на ногах стою?

– Там, – указала мне хозяйка дома на соседнюю комнату.

– Отлично, – я направился по указанному направлению, но Петр меня остановил.

– Где твой отец сейчас? – сурово спросил он. Я повернулся к ним, всеми силами стараясь не сорваться.

– Не знаю.

– Куда он влип? Почему отправил ко мне? – задал дядя следующие вопросы.

– Не знаю, – уже тише произнес я.

– А где Владимир? Он должен был приехать с тобой, – добил меня мужчина.

Я замолчал, взглядом уставившись в пол. Перед глазами снова перестрелка и мертвое тело в моих руках. По коже пробежал озноб. Захотелось упасть на пол, обхватить себя руками и разрыдаться, потому что сегодняшний день, как железобетонная плита, придавливал меня каждую минуту.

Но нельзя быть слабым. Только не сейчас. Вот отец приедет за мной, и я выскажу ему все, заставлю уйти из криминальных структур, наору, закачу истерику и потребую купить мне собственную квартиру в центре Москвы. Но сейчас нельзя срываться и говорить этим людям правду.

– Не знаю, – поднял я голову. – Я ничего не знаю, – голос самопроизвольно дрогнул. – Еще с утра я жил в особняке и планировал участвовать в гонках со своими друзьями. А потом меня просто запихнули в самолет и сказали, чтобы я разбирался на месте. Я не знаю ничего о делах своего отца. У меня теперь даже имя другое, – нервно хохотнул я.

– Дай ему отдохнуть, – вступилась за меня женщина.

– Хорошо. Иди, отдыхай. Завтра поедем устраивать тебя в школу, – сдался Петр.

Мне показалось, что я ослышался. Школа?

– Что? – непонимающе уставился я на мужчину. – Нет. Мне просто нужно переждать две недели. Отец приедет за мной.

– Ты не будешь бездельничать, – категорично отозвался дядя. – Пока ты живешь в моем доме, будешь делать то, что я тебе говорю. И завтра ты пойдешь в школу.

У меня не было больше ни сил, ни желания с ним спорить. Я просто хотел остаться один.

– Как скажете, – устало буркнул я и направился в свою комнату.

Добравшись до кровати, я скинул рюкзак и рухнул на матрас. Сжав в кулаках простынь, я старался выровнять дыхание. Так тяжело не было никогда. Что бы ни случилось со мной, я всегда знал, что отец прикроет, вытащит меня из любой передряги. И остаться вот так, одному, было сильным потрясением. Мне выть хотелось от ужаса. Свернувшись на кровати, я поджал колени к груди. Надо подождать. Всего лишь подождать. Отец приедет. Обязательно. И вытащит меня из этой дыры.

Успокаиваясь от самовнушения, я благополучно уснул на новом месте.

Утро выдалось паршивым, меня снова будил дядя. После ночных кошмаров, я чувствовал себя как выжатый лимон. А уж проснувшись в незнакомой комнате и увидев незнакомого человека, мне стало казаться, что я еще не проснулся, и сон продолжается.

– В школу, – коротко отдал он приказ и кинул мне на кровать форму.

– Зачем? – прохрипел я со сна, неуклюже поднимаясь с кровати. – Я не знаю корейский, как буду учиться? И я тут все равно ненадолго.

– Зная твоего отца, ненадолго может растянуться надолго, – колко произнес дядя. Я чуть не зарычал. Что же он так ненавидит моего отца?