Текст книги "Однажды придёт весна...(СИ)"
Автор книги: Лаурэя
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
__________________
* Орки… Достаточно отдыхать, командир…
** Смотрите! Там!
*** Атаковать!
*
Мутный алый рассвет словно пытался разрисовать небо в цвета долины, ещё вчера припорошенной чистым покровом, а сегодня ставшей бурым месивом грязи, крови, красноватой земли со склонов гор и растаявшего снега с островками тел в чёрных и серебристых доспехах. Чёрных было несравнимо больше, но и напирающий с юга их поток всё не иссякал.
Серебристые фигурки теснились у самого отрога гор, отчаянно бились у северного конца долины, время от времени прорывали ряды врага, не давая им намертво сомкнуть кольцо вокруг себя, но всё же отступали. Шаг за шагом отступали назад, на север, вырезая несметные полчища, выстилая путь телами врага, но и сами теряя слишком много сил.
В какой-то момент нескончаемого боя Тинкондилю показалось, что натиск слабеет, что судьба улыбнулась горстке эльдар, затиснутых у самого отрога между узкой расщелиной и границей вздымающихся непроходимых скал. Ненадолго, всего на несколько коротких мгновений, в рядах вражеских войск появились просветы.
– Вперёд! Вперёд, не теряем времени, друзья! – голос лорда Келеборна охрип, но по-прежнему уверенно направлял войска. – В прорыв, все туда! Добраться до прохода к горам! Не дадим раздавить нас среди этих скал!
Голос лорда вёл и звал. Не позволял отчаяться, дарил надежду, воодушевлял. И Тинкондиль, отбиваясь и нанося удар за ударом, продвигался вперёд, следуя за грязным плащом и сиянием серебра в непокрытых волосах, словно за знаменем. Шлем, искорёженный ударом палицы, лорд Келеборн давно снял. Разводы крови покрывали его лицо, левую руку кое-как перетягивал обрывок ремня, но ни капли твёрдости он не потерял.
…Вперёд… шаг, ещё шаг… за дом… за нас…
В северной оконечности долины, где-то за рядами чёрных войск, тоже кипел бой – разносились команды, крики, хриплый рёв и яростные голоса, звенела сталь, свистели стрелы. И лишь когда вдруг рассеялись чёрные ряды, а над полем боя в хаосе битвы встали серебристо-синие флаги, Тинкондиль понял – помощь всё же пришла.
– Войска Гаваней… – сквозь зубы пробормотал яростно бьющийся рядом с кузнецом Айратар, – но им эту силу не сдержать…
Он не успел договорить, как Тинкондиль отбил летевшую на излёте стрелу и кивнул:
– Но мы живы… всё ещё живы, Айратар. И над нами – утро нового дня…
– Да… ты прав, конечно же, прав… – перевёл дух Айратар, с нескрываемой надеждой глядя вперёд, на сияние серебра под алым небом.
…Передышка была недолгой, хмурый рассвет мало помог измученным эльдар – едва соединившиеся войска лордов Келеборна и Эльронда успели перевязать раны и глотнуть приготовленного целителями питья, как их снова начали теснить.
Снова на север… к тайным тропам… к горам…
– Отступать!.. – несли команду гонцы.
И серебристые отряды спешно перестраивались, стягивали ряды, чтобы успеть прорваться на север, проскользнуть за встающую стену чёрного войска, наступающего уже не только с юга, а, кажется, отовсюду, куда ни глянь…
Без надежды… без остановки… без конца…
Рёв походного рога тоже доносился с юга – громкий, призывный, настойчивый, – совсем не похожий на звонкие серебристые рожки эльдар, но хорошо знакомый бывшим хозяевам разорённого Эрегиона. Рог наугрим. Сигнал соседей, скрывшихся от войны в подгорных крепостях и захлопнувших перед ней врата. Сигнал, уже давно не звучавший ни у пепелища столицы, ни на запруженных чёрным войском дорогах, ни среди падубов и осыпей скал.
– Король Дурин прислал войска! – гонец Эльронда на взмыленном жеребце подлетел к Келеборну. – Браннон Эльронд приказывает отступать к Имладрису.
– Отступать?! – воскликнул Айратар, не веря услышанному. – Сейчас, когда помощь подошла?
– Отступать! – На невозмутимом лице лорда Келеборна ничего нельзя было прочесть, но цепкий взгляд, задержавшись на Айратаре, заставил того замолчать. – Коня, – негромко обронил лорд, и ему тут же подвели скакуна. – Уходите в горы, друзья. Все вы знаете, что делать дальше. Новых воинов проведёт до Имладриса… Тириамэль, – один из эльдар поклонился, и воины Айратара лишь сейчас узнали в мечнике с закрытым шлемом лицом того гонца, что встречался им по пути бегства из Ост-ин-Эдиля. Кажется, целую вечность назад… – Не медлите. Берегите себя, – напутствовал Келеборн, взволнованно вглядываясь в разворачивающиеся и перестраивающиеся чёрные войска.
Затянутой в перчатку рукой лорд хлопнул по шее коня:
– Вперёд, Брагол. До встречи, друзья!
Он помчался вдоль гор на север, где звенели сигналы войск Эльронда, и за ним молчаливо последовал небольшой отряд. Остальные, прикрывая и уводя раненых, один за другим исчезали с долины, словно растворяясь среди серых камней и скал.
– Сюда, за мной, у нас не так много времени, чтобы скрыться от врага, – позвал Тириамэль, вкладывая в ножны меч и задумчиво оглядывая зубчатую стену гор, словно прикидывая удобный путь.
– Берегись! Там!.. – внезапно воскликнул Хандион и выстрелил.
В ответ на его стрелу из-за камня у подножия отрога прилетел целый залп.
– Уходим! – закричал Айратар.
Тинкондиль взмахнул мечом, сбивая несколько стрел, и рванулся за командиром.
– Сюда… скорее, сюда! – звал впереди голос проводника.
Сильный удар в затылок сбил Тинкондиля с ног, и он упал, глотая скальное крошево и раскисшую грязь. «Что?.. Это не стрела…» – успел подумать он, когда новый удар встряхнул всё тело, выбив из груди воздух. «Тяжёлый доспех… – навязчиво кружила голову мысль, – нужно было не слушать Исильйондо, а взять свой, в котором…»
Свет разгорающегося дня резал глаза, и Тинкондиль смежил потяжелевшие веки. Чёрные войска и багровая долина исчезли, лишь неясные видения захватили его мысли, перепутывая воспоминания, мечтания и явь…
*
Высокий свод из чёрно-зелёных камней смыкался над головой, теряясь в темноте. Длинные ряды гладко отполированных колонн делили просторную залу на коридоры, уходившие в бесконечное множество туннелей, откуда отчётливо веяло сыростью. Громко журчала вода. Эхо чьих-то шагов и голосов билось в каменной ловушке залы, многократно усиливаясь, изменяясь, искажая привычные звуки и ощущения, дребезжа. И казалось, что бесконечный шум пульсирует и живёт своей жизнью, грозя обрушить покачивающийся узорчатый свод.
– Тише… тише. Не шевелись. – Чья-то рука коснулась груди, и пёстрый потолок перестал кружиться. Тинкондиль благодарно прикрыл глаза, пытаясь сосредоточить мысли. Битва… отступление… удар…
– Тяжёлый доспех… – неразборчиво пробормотал он и ощутил, как губ коснулся тёплый край чаши.
– Пей. Пей, мой друг. Доспех тебе больше не помеха, только не пытайся сейчас встать, – в знакомом голосе сквозила тревога, и Тинкондиль в удивлении открыл глаза.
– Мэллонэн…Таур… Сигильтаур…
– Тихо, я сказал! – прикрикнул синда, а кузнец поморщился от нового пошатывания потолка. – Не разговаривай, Хэтуиль, прошу тебя, – шёпотом закончил Сигильтаур, зовя кузнеца старым именем и снова опуская руку на грудь друга.
– Как?.. Ты? Мы где?.. Это Имладрис?..
– Я скажу, если будешь молчать.
Тинкондиль слабо усмехнулся, глядя на сосредоточенное лицо старого друга и послушно замолчал. Синда заговорил:
– Это чертоги наугрим. Не до конца отстроенные, правда, но… лучше уж здесь, чем снаружи сейчас. – Он ненадолго замолчал, осторожно ощупывая плечо кузнеца. Затем продолжил: – Ты спросил «как»? Король Дурин выставил отряды в помощь Эрегиону, помня узы дружбы с вашими землями. Несколько отрядов из наших воинов тоже отправились сюда – кто по просьбе бренниль Галадриэль, кто… из мести, желая расквитаться за уничтоженные дома. В наши леса пришло немало беглецов из тех, кому удалось уцелеть в этой войне. Ты не знал?
Тинкондиль лишь молча покачал головой и устало прикрыл глаза – полыхнувшая в затылке боль захлестнула сильно и внезапно, вернее любых уговоров заставив молчать.
– Мы пришли помочь, но… сделать что-либо, сам понимаешь, нам не удалось. – Пальцы Сигильтаура коснулись виска Тинкондиля, затем спустились к затылку, и боль разжала тиски, отступила, затаилась, не осмеливаясь терзать раненого.
– Вы спасли нас, мэллон.
– Мы ничего не смогли сделать, Хэтуиль, и вынуждены были отступать. Врата сдержат врага, им не пробиться сюда, но…
– Эрегиона больше нет, Сигильтаур. Все, кто выжил, ушли на север и укрылись в горах.
– Я знаю, мой друг, молчи. Не надо говорить.
Тинкондиль помолчал, снова сквозь туман в мыслях пытаясь уловить что-то важное, что-то, что явилось в видениях после того, как он упал…
– Как ты нашёл меня?
– Случайно… Поначалу нам казалось, что мы загнали орков за северные границы той долины, где бился ваш отряд, но тут развернулись те чёрные войска, что уже ушли дальше на Эрегион. С юга к нам подбирались враги, и мы отступили. Ты лежал вверх лицом, я узнал тебя… – Сигильтаур прервал рассказ, снова поднося чашу к губам кузнеца.
– Что со мной?
– У тебя проломлен затылок, несколько ран на теле, ты потерял много крови…
– Я умираю, да?
– Я приложу все силы, чтобы ты добрался до наших лесов, а там…
– Не надо, Сигильтаур, – новый взрыв боли пеленой застил глаза, и Тинкондиль вдруг отчётливо увидел то, что помнилось по отрывистым видениям беспамятства: рухнувшие ворота, горящий посёлок, залитое кровью крыльцо дома Исильйондо… «Уведи его, Сарнион!..»
Тинкондиль сделал попытку шевельнуться, но рука Сигильтаура удержала его.
– Не шевелись…
– Не выпал случай мне повидать твой новый дом, мэллон, – еле слышно прошептал Тинкондиль.
– Хэтуиль…
– Послушай, Сигильтаур… У меня есть сын. Я ведь говорил? Говорил тебе?..
– Да.
– Он жив. Я знаю… чувствую… Если сможешь, найди его.
– Хэтуиль!
– Погоди, не перебивай… Найди и передай, что я люблю его. И однажды мы встретимся… Передай…
– Хэтуиль! Я доведу тебя!..
– Не стоит, мэллон. Меня ждут… в других лесах… – Шаткий свод покачнулся в очередной раз, завертелся чёрно-зелёной мозаикой, разлетелся пёстрыми брызгами… – Я иду, любовь моя…
…Посреди огромной залы у основания колонны, низко склонив голову, молча сидел светловолосый эльф. В одной руке он держал руку затихшего друга, а другой бездумно шарил по незаконченным каменным узорам, выбитым на каменных плитах подземных палат.
И эльфы, и наугрим долгое время обходили его стороной, не решаясь потревожить, отвлечь или позвать. Но когда по зале стал расползаться бледный свет с поверхности, отражённый множеством потайных зеркал, и настала пора продолжать путь, один из хозяев подземных чертогов приблизился:
– Нужно идти дальше, эльф.
Тот промолчал.
– Мы поможем доставить тело твоего друга к восточным вратам. – Сочувствие в голосе гнома заставило эльфа поднять голову. – У нас тоже немало павших, но мы сможем помочь, чтобы вы смогли исполнить всё по вашим обычаям…
– Благодарю тебя. – Эльф поднялся, приложил руку к груди и поклонился. – Ничего не нужно, почтенный наугрим. Его фэа уже нашла свой путь. – Он чуть замешкался и повторил: – Благодарю тебя.
К полудню отряд восточных эльфов, сопровождаемый подгорным народом, продолжил свой путь домой – в тишине, скорби и молчании. Оставляя за спиной разрушенный Эрегион и тела тех собратьев, кто ушёл из подгорных чертогов наугрим прямиком в чертоги благословенной земли Валар…
«Я помню твои слова, Хэтуиль, – твердил себе Сигильтаур, бесшумно ступая по каменным плитам подземной дороги. – И постараюсь исполнить твою просьбу. Хоть это и нелегко… Имладрис… Нужно расспросить наугрим о проходах и перевалах в горах…»
*
Двери огромного сарая были распахнуты настежь.
Чёрный дым стелился по земле, заползал внутрь, словно проверяя, есть ли ещё что сожрать в горящем поселении. Каменные стены дома лорда и ограждение заднего двора пока что успешно сдерживали пожар.
В проёме двери мелькнули чьи-то тени, затем в сарай сунулась голова варга в боевом доспехе. Зверь повёл носом, широко зевнул и громко лязгнул пастью, не проявляя интереса к присыпанному соломой полу и сваленному сену по углам. Позвякивая доспехом, варг прошагал через весь сарай и вышел в другую дверь. Его всадник что-то недовольно рыкнул и тоже зевнул.
Холодные и стремительные, рождённые убивать, привыкшие к лёгким победам, так и не встретившие никого, способного противостоять их Господину, они не заметили, как чуть шелохнулся стог у дальнего от входа угла. И не различили едва уловимых слов: «Тихо… тихо… не сейчас…»
========== Глава 9 ==========
Не сейчас… не сейчас… Тихо…
Настойчивый шёпот заставлял молчать и неподвижно лежать. Лежать, задыхаясь под огромным весом чужой руки, вмявшей непослушное, онемевшее тело в стог прошлогодней травы. Кто бы мог подумать, что в этой руке вообще есть такая сила, не позволяющая ни шелохнуться, ни высвободиться, а только дышать?
Сухие рассыпчатые травинки пылили и кололись, пробираясь за ворот и в рукава тёплых одежд, запорашивали глаза. Нестерпимо хотелось чихнуть, откинуть тяжёлую руку, почесать раздражённые глаза и стереть с зудящих щёк подсыхающую корку грязи, крови и слёз, но – нельзя! Сейчас ещё нельзя… Шёпот не позволял…
Дышалось очень тяжело, несмотря на настежь открытые двери – вольно гуляющий сквозняк нёс с собой не свежий воздух поздней осени, а удушливый чад, вонь и гарь. Что, если огонь достанет и сюда? Куда бежать? Там, за стеной сарая…
– Тихо, тихо, Ферарод, тихо, малыш…
– Пусти, Сарнион!
– Тихо… не сейчас…
Тяжёлая рука шевельнулась, обдала холодом металла наручей и брони, стиснула ещё сильней. Липкие пальцы погладили мокрую щеку, не столько вытирая, сколько размазывая грязь, и легли на губы, не давая ничего сказать. И всё, что осталось – только молча лежать, задыхаясь, смаргивая и глотая слёзы, под весом неподъёмной руки, ощущая спиной стук чужого сердца…
…Он не знал, сколько пришлось так лежать…
Когда над головой хлопнула крышка потайного хода и ученик отца с невиданной силой и напором протащил его через подземелья под домом лорда до хозяйственного двора – был день. Сейчас, наверное, тоже был день – алое зарево, виднеющееся в проёмах и щелях, было ровным, словно сияние рассветных лучей, а не отблески полыхающего пожара. Чёрный дым чуть рассеялся, воздух стал свежее и чище, да и душный захват объятий ослаб. Он прислушался и старательно вгляделся, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в полутёмном сарае сквозь толщу наваленной перед лицом травы. Поблизости было тихо, а невнятный шум доносился откуда-то с северо-восточной части поселения – со стороны главной дороги и Больших ворот.
По занемевшему от долгой неподвижности телу волнами прокатывала боль. Он закусил губы, стараясь не издать ни звука, шевельнулся. И тут же снова замер, наткнувшись на холодные пальцы той руки, что всё это время позволяла лишь урывками дышать.
– Сарнион…
Никто не отозвался. Уснул?! В такой час?!
Стараясь как можно меньше ворошить стог и помня о тех «гостях», что уже заглядывали в сарай, он кое-как повернулся лицом к лежащему за спиной воину.
– Сарнион… – тихонько позвал и замолчал, кривясь от отвращения.
Доспех юноши нестерпимо вонял, особенно чёрные полосы и брызги, испятнавшие светлый металл, и даже аромат сена почти ничего не перебивал. Воняло кровью, горькой гарью и железом – не той смесью запахов металла и огня, что всегда пахло в кузне отца, а удушливым смрадом, который носился по посёлку с ночи, когда…
– Сарнион… – снова позвал он и толкнул юношу в грудь.
Толчок вышел на удивление сильным, Сарнион издал хриплый стон и перекатился на спину, проваливаясь куда-то глубже в стог. Его голова безвольно откинулась, открывая горло и искорёженный ударом доспех правого плеча, а левая рука снова заставила ощутить всю свою тяжесть.
– Пусти, я не могу дышать…
Но Сарнион по-прежнему молчал.
– Нашёл время спать. Не зря отец ругал тебя. Хватит спать! Вставай! Слышишь? Вста… – он осёкся на полуслове, боясь повышать голос, и снова прислушался – в округе всё также царила тишина. – Сарнион…
Так и не дождавшись ответа, он извернулся и выбрался из-под руки юноши. Первым делом – найти деда и мать, а Сарнион – пусть поспит, если так устал…
За стенами сарая действительно был день. В небе пылал солнечный шар. Алый свет, словно краска с красящегося полотна, стекал на землю, разливался по заливу и пойме реки, застывал в низинах и тенях, переиначивал выжженную пустошь, которой стал посёлок эльдар.
Белая мощёная дорога на Ост-ин-Эдиль превратилась в грязно-серую ленту с чёрными отметками на месте падубов. Усеянная обломками частокола и заграждений равнина уже не пылала, но выжженные окрестности всё ещё затягивал густой тягучий дым. Как обычный туман поздней осени, он лениво колыхался в зарослях заводи, стелился по воде, играл с ветром, подрагивал и дышал. Но от этого делалось только страшнее – чёрный туман делал алую воду ещё ярче, и привычный мир исчезал без остатка, растворялся где-то в багровых небесах.
В просторном дворе дома лорда было необыкновенно тихо, только сорванная с одной петли створка ворот натужно поскрипывала на ветру и билась о стену каменной ограды. Хлев, конюшни, птичник, склады, где даже в ночное время не затихали звуки, движение и жизнь, – всё пустовало. Даже залив, виднеющийся из распахнутых ворот, был пуст – лишь разрозненные белые островки перьев покачивались на воде вместо привычных лебединых стай.
Молчал и сам дом, хмурясь на тихий двор тёмными проёмами – цветные витражи, все до единого, поблескивали стеклянным крошевом на земле, подъездной аллее, клумбах и ступенях крыльца. В искорёженной груде железа сложно было узнать остатки кованых оград террас, лестниц и балконов второго этажа. Выходящая во двор дверь дома, как и ворота, была распахнута настежь, но и за ней – ни звука, ни движения. Ничего…
Он сделал несколько шагов по направлению к крыльцу и остановился – казалось, что стекло под ногами скрипит невыносимо громко, несмотря на все усилия облегчить шаг. Постоял, прислушиваясь, и всё же решился закончить путь до тёмного входа в дом.
Галерея, опоясывающая за внешними стенами весь первый этаж, освещена была достаточно хорошо. Яркие лучи солнца свободно лились широкими полосами в оконные проёмы, вычерчивали ровные квадраты на полу. Не было ни надоевших за последние годы ставней, ни заграждений, ни решёток – свет и простор, как в былые времена… Он сделал шаг и оцепенел на пороге, не решаясь дальше ступать.
В доме изменилось всё до неузнаваемости – украшавшие стены гобелены превратились в обрывки разноцветных тряпок, двери стали грудами бесполезных дров, открывшиеся всем взорам внутренние покои усеивали осколки, обломки, опрокинутая мебель. Разграбленные кладовые, тлеющие угли костров прямо на мраморном полу… И неподвижные тела… Они были везде, куда ни глянь – от самого порога, вдоль коридора у стен, под окнами, в комнатах и кухнях – везде, сколько хватал глаз.
Быстрее птицы вылетев назад во двор, он скатился с крыльца и упал на землю, споткнувшись об остатки разрушенных оград, сдирая до крови ладони и колени, но не чувствуя боли. Слезами перехватило горло и запекло глаза, сбивая дыхание, совсем как до этого тяжёлая рука.
– Нанэт! – воскликнул он, но тут же опомнился – тихо… тихо… нельзя кричать… И повторил одними губами: – Нана… я найду… найду тебя… вас…
Он встал и сделал глубокий вдох, пытаясь немного успокоиться – так делал отец, когда Сарнион испытывал его терпение – и снова взглянул на дом. Так и не решившись войти в заполненный смертью коридор, он направился в обход дома к главной двери, осторожно пробираясь через завалы и осколки разрушенных террас.
В дом он попал через террасу южного – «детского», как звал его дед – крыла. Когда-то в этих комнатах жила мать… Потом крыло перестроили, и из бывшей детской сделали музыкальный зал – просторный, светлый, с отдельным выходом в маленький садик за южной террасой и тремя дверями, связавшими воедино все помещения первого этажа. От спален осталась только небольшая комната без окон, полностью укрытая во внутренних помещениях. Все знали, что через эту комнату из дома можно выбраться через потайной ход, и именно сюда перед атакой отвели всех детей… Они и сейчас все были здесь – Кувэн, Лайтандиль, Силимэль и Калимэль, Алкарон и…
Не в силах больше удержаться на ногах, он сел прямо на пол и закрыл лицо руками, раскачиваясь взад-вперёд.
– Нана? Нана, что случилось?
– Вставай, Ферарод, скорее. Торопись! Нужно спешить…
– Нанэт, мы куда?.. Ты… куда?
– Будь здесь, сынок…
– Я с тобой!..
– Лимэль, останешься с детьми, с вами будут Алмадир и Хэрэньяр. Вы все знаете, что делать.
– Нана…
– Да, госпожа…
– Да хранят нас Валар…
Его место – здесь… Здесь мать приказала ждать… А он не дождался, выскользнул за дверь, как только сотрясся дом от первых ударов и Лимэль отвернулась к расплакавшейся Кувэн… Алмадир и Хэрэньяр должны были всех увести… но… остались на пороге по сей час…
Глаза снова нестерпимо жгло, и он раздражённо потёр лицо. Тут же запекло исцарапанные ладони, по щекам размазалась липкая грязь. Нет… тихо… не сейчас… Найти деда и мать…
Мать была в Главном зале – том самом, куда он пробрался из детской перед тем, как рухнула входная дверь.
– Нана! – Но даже не добежав до распростёртого на полу тела, он понял, что уже никогда не услышит ответа и не встретит улыбку в застывших глазах…
…Он не помнил и не понимал, сколько просидел на полу Главной залы – кричал, рыдал, звал…
Ответ пришёл, но не тот, которого он желал.
Гулкие шаги разнеслись по дому, резкий смех и громкие голоса.
– Ого! Вот это да!!!
Он поднял голову – на пороге двери, ведущей в галерею к главному входу, стояли двое орков.
– Он мой! – рыкнул один из них, повыше и пошире в плечах, пытаясь оттеснить второго за порог.
– Я заметил! Добыча – моя! – взревел тот в ответ, даже не думая уступать более сильному сопернику.
– Ферарод… Ферарод… – раздался вдруг где-то рядом шёпот. – Ты слышишь меня, малыш? Иди сюда.
Тяжёлая плита справа от камина приподнялась, и голос позвал громче:
– Ферарод, сюда!
– Я не малыш… – неприкрытая злоба и ярость заставили голос замолчать. – И не трус, как…
Он не договорил. Просто вскочил на ноги и схватил первый попавшийся меч – как оказалось, материн, с цветными камнями на рукояти и вязью рун по лезвию, сделанной отцом. Легкий и удобный, но для другой руки…
Орки, опешившие на мгновение, дружно загоготали.
– Сражаться решил, щенок? Давай, давай. Щенки наших варгов давно не знали такой добычи! Аршнаг! – рявкнул тот орк, что повыше. За его спиной что-то звякнуло, и в проём сунулась голова варга. Зверь повёл носом, словно оценивая угощение, и презрительно фыркнул.
Орк снова захохотал:
– Взять!
Но зверь не успел.
Тяжёлая плита у камина внезапно взвилась в воздух, пролетела через ползалы и рухнула на голову орка поменьше. Следом сверкнул яркий росчерк тонкого лезвия, и варг истошно взвыл, исчезая в дверях.
– Сюда, быстро! Давай же, Ферарод, очнись! – К стоящему столбом мальчику бежал, хромая, выбравшийся из подземелий Сарнион. Прижимая к телу повисшую плетью правую руку, ученик кузнеца левой выхватил у Ферарода меч. – Шевелись же, давай!
Но было поздно. Очнувшийся орк громко завопил:
– Аршнаг! Нарздах! Гразбур! Взять! – Каждое выкрикнутое слово рождало ответный вой, а где-то в глубине дома поднимался шум.
Сарнион оттолкнул Ферарода себе за спину и вскинул меч дочери лорда – неловко, неуверенно, не с руки… Его неверная стойка и заметно дрогнувшая рука заставили орка презрительно фыркнуть.
– Гаргаш! – выкрикнул он ещё раз.
Сарнион замахнулся, пытаясь атаковать. Орк небрежно отмахнулся, и юноша не удержал удар – меч выскользнул из его руки и звонко задребезжал о пол.
– Два щенка! – во всё горло ревел орк.
Широко размахнувшись, он нанёс удар. Сарнион едва увернулся от кривого клинка, но всё же оступился и упал на колени.
– Добыча!..
– Не твоя! – раздался вдруг звонкий детский голос, и орк удивлённо хрюкнул, когда в бок ему вонзилось острое лезвие эльфийского меча. – Вставай, Сарнион! Вставай же, давай!
Спотыкаясь, оступаясь, поддерживая друг друга, мимо озверевшего орка проскользнули две лёгкие фигуры.
– Сюда!
– Нет, Сарнион, сюда!
Хранить тишину уже не было смысла – в поместье лорда поднимался шум, и шёл он из самого центра дома, из внутренних покоев, где, должно быть, и дневал весь этот орочий отряд.
– Ферарод, беги к детской!
– Нет! Они здесь!
– Тогда к двери, Ферарод, давай туда!
Перед выходом из дома Ферарод снова остолбенел – на пороге первой залы, среди груды тел орков и варгов, сверкал богато украшенный доспех лорда.
– Давай же, давай… – молил Сарнион, но в этот раз у него уже не хватало сил так уверенно и непререкаемо вытащить наружу упрямое дитя.
Мальчик кинулся к телу деда.
– Нет! Ты не поможешь ему уже…
– Я не уйду без его меча!
Сарнион застонал и сцепил зубы, но бросился следом.
– Есть! Помоги…
Вдвоём они с трудом сдвинули несколько тел, и Ферарод вытащил дедов меч – последнее творение отца.
– Namarië, héru, ámen apsenë…* – прошептал напоследок Сарнион, коснувшись холодной руки Исильйондо. И тут же, собрав последние силы, выволок всхлипнувшего Ферарода на крыльцо.
Чёрный дым пожарищ догорающей земли уже не в силах был затмить яркий и чистый осенний день. Слепящая ладья Анор скользила над землёй, и порождения тьмы остерегались её огня. Пользуясь этим, двое эльдар стремились уйти как можно дальше от разорённого родного поселка. Им было неважно, куда бежать – на север ли, где, по слухам, должно было появиться войско Гаваней; на юг ли, где можно было попытаться найти укрытие в лесах; на запад ли, в земли эдайн, за Тарбад; или же на восток, куда два года назад ушли войска…
Они уходили в болота Разлива – туда, где не пройдут тяжёлые всадники и не посмеют сунуться ни орк, ни варг. Спотыкались и падали, но пытались бежать. Куда угодно, лишь бы подальше от багряного зарева, снова вырастающего на выжженной земле – взъярившиеся орки жгли единственный уцелевший дом в захваченном посёлке, а с ним и сваленные в галерею облитые маслом тела…
Комментарий к Глава 9
*Namarië, héru, ámen apsenë… – (квен.) Прощай, лорд, прости нас.
========== Глава 10 ==========
– Ферарод… Ферарод…
Срывающийся голос Сарниона заглушало чавканье болотной жижи, шепоток дождя и шелест сухих зарослей. Но мальчик, бредущий впереди на расстоянии почти в фарлонг, обернулся на зов юноши.
– Ферарод… погоди… я больше… не могу… не смогу…
Ребёнок нерешительно остановился. Потоптался на месте, с явным трудом удерживаясь в зыбкой засасывающей грязи. Потом потёр лицо, не столько утирая стекающие с растрёпанных волос капли дождя, сколько оставляя на щеках болотную тину, и, развернувшись, зашагал назад к Сарниону, стараясь ступать по своим же следам и не доверяя внешне надёжным кочкам, местами проступающим среди сизо-зелёной поверхности болот.
– Уходи… уходи на север, малыш. Слышишь меня? Уходи… —лихорадочно зашептал Сарнион, лишь только сумел сосредоточить расплывающийся взгляд на приблизившемся ребёнке. Он не был уверен, что голос звучит достаточно громко, но, собравшись с силами, повторил: – …на север… Там могут быть наши войска… найди укрытие… оставь… – он попытался шевельнуть рукой, указывая направление, но тут же ощутил, что лишь сильнее просел в холодную болотную воду – рука, сжимающая меч лорда, стала совсем неподъёмной, а боль во второй он перестал ощущать уже давно. – Туда… – направляя мальчика взмахом головы, он почувствовал головокружение и едва удержал сознание: – Ферарод, оставь меня… Иди туда…
Но маленький упрямец словно не слышал или не понимал – тянул и тянул Сарниона за собой, увязая вместе с ним всё глубже и глубже в болоте. Временами он отпускал юношу, выбирался на более-менее твёрдый участок топи и снова тянул, хватаясь за что попало – за край доспеха, ворот одежд, рукава или волосы. Иногда он просто приподнимал лицо Сарниона над болотной жижей, позволяя сделать вздох, и снова куда-то тянул… Хуже всего Сарниону приходилось, когда маленькие ладошки сжимали плечо раненой руки – стиснув зубы от накатывающей боли, юноша пытался не стонать. Но выходило плохо. Сделав резкий рывок, Сарнион совсем готов был оттолкнуть упрямое дитя подальше от себя, но… внезапно всем телом ощутил не чавкающую тягучую бездну, а твёрдую поверхность. Дыхание выбило из груди от неожиданного толчка, юноша прохрипел:
– Уйди…
И, уже теряя сознание, успел разглядеть крошечную покосившуюся постройку, почти скрытую от посторонних глаз сухими зарослями рогоза и камыша.
– Туда…
Когда Сарнион открыл глаза, над ним было не низкое осеннее небо, а почерневший настил из старого камыша. Где-то совсем рядом мерцал слабый огонёк, отчётливо тянуло дымом. По-прежнему шелестел мелкий дождь, мокрая одежда липла к телу и не давала шевельнуться, а в груди разгорался жар – сердце усиленно гнало кровь по венам, возвращало к жизни, будило, требовало осмотреться и встать.
– Ферарод… – с трудом разлепив губы, прошептал юноша.
Его рта тут же коснулась щербатая кромка шершавой глиняной чаши и в пересохшее горло полилась вода – тёплая, хоть и явно отдающая тиной. Сделав несколько жадных глотков, Сарнион мотнул головой, отворачиваясь, и ощутил, как вода потекла по подбородку, заливаясь за ворот холодных промокших одежд.
– Хватит… хватит, малыш…
Чаша исчезла, а в поле зрения юноши появилось бледное лицо мальчика в обрамлении спутанных тёмных волос. Ярко и вызывающе блеснули зелёные глаза.
– Не зови меня так, Сарнион, – каким-то не своим, неестественно спокойным голосом тихо проговорил ребёнок. – Лучше спи.
– Где мы?
– В хижине, на болоте.
– Огонь… откуда?
– У меня было огниво.
– Но…
– Спи, Сарнион.
Но юноша, наоборот, приподнялся, оглядываясь по сторонам.
Старая хижина, которую он заметил перед тем, как потерял сознание, действительно была покосившейся – пол из кое-как сбитых досок заметно скатывался к дальнему от входа углу, где чернел провал ямы, в котором хлюпала болотная вода. В подобии очага теплился слабый огонёк, а дым от сырого топлива уходил прямо в дыру, проделанную в низкой кровле из связок рогоза и камыша. Ферарод поднялся, подошёл к камню, на котором был разведён огонь, привстал на цыпочки, дотянулся до кровли и отодрал пучок сухой травы из дыры над очагом. Подбросил топлива в огонь и в свете разгорающегося огня обернулся к Сарниону.
– Спи, – повторил он, направляясь к выходу.
– Стой! – как можно громче и увереннее позвал юноша, внезапно осознав, что мальчик собирается уйти.
– Не бойся, я вернусь.
– Я не боюсь, Ферарод, но куда ты собрался идти?
– Тебе нужно поесть.
– И тебе тоже.
– Я не хочу, – скривился мальчик, пряча взгляд – чужой, отрешённый, холодный.
– Я пойду с тобой.
– Лучше спи, – зло и обиженно бросил тот через плечо.
Сарнион поднялся на ноги и, опередив Ферарода, оказался у двери.
