Текст книги "Однажды придёт весна...(СИ)"

Автор книги: Лаурэя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Глава 1 ==========

1692 г. В. Э.

Месяц Хитуи (ноябрь)

Эрегион

Дзынннь!.. дзынннь!.. дзынннь!.. мерно и звонко пел молот, рассыпая с наковальни огненные брызги. Раскалённый до красноты металл послушно менялся, превращался в тонкую ровную полосу будущего клинка под ударами умелых рук, словно играючи удерживающих тяжёлый молот.

Неспешно наливался алым огнём на востоке край небес – далеко за морем, в Благословенных землях, должно быть, наступала ночь, и приходило время Ауле раздувать свой горн. А в Эннорат расцветал день.

Мастер отложил молот, поднял заготовку на уровень глаз и придирчиво осмотрел – ровно, работа удалась…

– На сегодня всё. Ступай, Сарнион, – негромко обронил он стоящему у горна ученику, отложил будущий меч и не спеша стал вытирать руки, готовясь развязать фартук.

– Благодарю, тано Тинкондиль, – темноволосый юноша выпустил рукоять мехов и почтительно поклонился спине кузнеца, украдкой стирая со лба пот.

Мастер спрятал кривую усмешку – даже не оборачиваясь, он ясно представлял выражение лица ученика. Хоть и попытался тот тщательно скрыть вздох облегчения и усталость, но ни для кого в поселении уже не было секретом, что нелегко Сарниону постигать кузнечное дело. Юноша не горел желанием корпеть над заготовками, угадывать моменты покорности металла или всматриваться в переливы жара. Свитки, вязь рун и ровный строй слов были ближе его сердцу. Но поселению необходим был ещё один умелый кузнец, и родители отправили Сарниона в ученики к Тинкондилю – пришлому эльда из синдар, взявшему в жёны Хэльваривен, дочь хэру Исильйондо.

Синда-кузнец был чужаком в крошечном поселении, где смешались несколько родов нолдор, обустроившихся в плодородных низовьях Гландуин, к северо-западу от шумного Ост-ин-Эдиля. Поначалу на светловолосого чужеземца смотрели настороженно и недоверчиво – что забыл мастер подобной выучки вдали от кузниц Гвайт-и-Мирдайн, где его таланту непременно нашлось бы лучшее применение? Но кузнец не слишком обращал внимания на перешептывания и любопытные взгляды соседей – быстро отстроил дом, принёс клятвы верности браннону нолдор и вскоре пользовался его полным доверием. А затем сам по себе разрешился и вопрос о том, что искал синда-кузнец вдали от родных мест – дочь лорда Исильйондо согласилась стать его женой. Вместе с новой жизнью мастер выбрал и новое имя – Тинкондиль – близкое по звучанию большинству имён жителей поселения, но поначалу непривычное для себя; и для него в прошлом осталось многое: друзья, родичи, имена, воспоминания, слова родного языка, события и лица. Сейчас он жил только настоящим – радовался рассветам, любовался сиянием звёзд в глазах Хэльваривен, растил сына. А к его манере говорить, мешая наречия, диалекты и слова, давным-давно привыкли окружающие, соседи и друзья.

Своим долгом считал Тинкондиль обучить ещё одного кузнеца, передать умения и знания – но желающих учиться у него было немного. Здешний народ, в противоположность тем, кто осел в центральных землях Эрегиона и выстроил Ост-ин-Эдиль, тянулся к книгам, а не к горнам, а библиотека дома лорда Исильйондо уступала, наверное, только библиотеке Там Мирдайн. Сарнион, явившийся по решению семьи и лорда в кузню, выглядел скорее подневольным мальчиком, чем прирождённым мастеровым. Не видел Тинкондиль во взгляде ученика жажды познавать тайны слияния металла и огня, не ловил Сарнион каждое слово наставника и зачастую не всегда понимал, что хочет услышать учитель в ответ на нежданный вопрос. Он попросту послушно раздувал меха, носил уголь, воду и масло, задумчиво наблюдал за работой мастера со стороны. Мечтал… А кузнец всё больше разочаровывался и мрачнел: не о таком ученике обычно грезят мастера – нерасторопный, равнодушный, рассеянный. Но сейчас он был единственный. И Тинкондиль терпеливо ждал.

Ждал момента, когда повзрослеет сын – зеленоглазый темноволосый малыш, часто исподтишка наблюдающий за работающим отцом через щель справа от дверного проёма.

Как сейчас…

Кузнец стремительно шагнул за порог, наклонился и подхватил жмущегося у стены ребёнка на руки. Застигнутый врасплох наблюдатель успел только пискнуть от неожиданности, но уже через мгновение притих, во все глаза пытаясь разглядеть поближе кузню отца – место запретное, таинственное и оттого безмерно привлекательное.

– Ай-яй-яй, ион, как же так можно? – деланно сердясь, произнёс Тинкондиль, но мнимая строгость его голоса не произвела на малыша должного впечатления. Обхватив шею отца, он вытянулся в струнку, вертясь и извиваясь, пытаясь разглядеть как можно больше из-за широкого плеча родителя. – Мама будет сердиться, Ферарод. Сколько раз она просила тебя не ходить сюда.

Мальчик упрямо тряхнул головой, откидывая со лба непослушную прядь, и просительно заглянул отцу в лицо:

– Ата, не говори ничего ей. Тогда и она не станет никого ругать. – Он крепче обнял отца, словно ненароком повернувшегося боком и открывшего сыну больший обзор: таинственно мерцающие угли раскалённого горна, связка заготовок мечей на полках у дальней стены, закоптелые балки низкого потолка.

Тинкондиль расхохотался:

– Ты снова ушёл из дома, ничего никому не сказав?

– Ну… нанэт была занята… – ребёнок виновато шмыгнул носом, жадно вдыхая горячий воздух с примесью гари, металла и огня, и спрятал личико у отца на груди. – Не говори ей, что я снова ходил сюда… – глухо и жалобно прозвучали его слова.

Кузнец вздохнул, млея от затаённой радости: вот тот, кто со временем переймёт и его наследие, и мастерство, и страсть. Ласково погладил сына по спине, невольно пачкая сажей светлые ткани его одежд, взъерошил волосы – тёмные и прямые, совсем как у Хэльваривен и её родни. От родичей отца маленький эльда унаследовал только глаза – ярко-зелёные, словно тени раскидистых крон в родных лесах Тинкондиля, непривычные для светлоглазых нолдор.

– Не скажу, мой мальчик. Но только в этот раз! – кузнец повысил голос, добавив строгости и во взгляд. – Идём домой, не стоит волновать мать.

Но малыш уже почувствовал истинное настроение отца и уверенно сжал ладошками его лицо, заглядывая в глаза.

– А когда ты покажешь мне то, что обещал?

Обещанным было зачарование клинка, и сын, украдкой подглядывая за работой отца, давно с нетерпением этого момента ждал. Но мастер, расстроенный неудачным наставничеством, изо дня в день откладывал работу, не спеша раскрывать Сарниону всех своих тайн. Связка заготовок в кузне росла, лорд уже не впервые намекал, что желал бы получить клинок, не уступающий изделиям легендарных и прославленных мастеров. А Тинкондиль лишь задумчиво кивал и время от времени приносил в дом лорда одну из своих работ – безусловно, прекрасную, изящную, великолепно сбалансированную… но не совсем такую, которую Исильйондо ждал.

Малыш молчал, наблюдая за раздумьями отца. Молчал и Тинкондиль, тщательно взвешивая мысли и слова. Наконец, он глубоко вздохнул и неожиданно улыбнулся, заставив и ребёнка радостно просиять:

– Когда придёт весна, Ферарод, я принесу твоему деду такой клинок, которого не найти больше нигде – от Тарбада до самого Ост-ин-Эдиля.

Маленький эльда радостно всплеснул руками и снова обнял отца.

– Ты знаешь, ата, я вчера видел ещё две стаи, – доверительно зашептал он ему на ухо, искоса поглядывая на Сарниона – тот, занятый очагом и уборкой стола лишь опустил голову, пряча от ребёнка улыбку и снисходительный взгляд. Убедившись, что ученик не намерен сейчас отбирать у него внимание отца, Ферарод снова потянулся к лицу Тинкондиля и продолжил шептать: – А позавчера я поднялся на холм и видел, что разлив уже весь совсем-совсем белый от лебедей. Значит, скоро зима, да?

– Да, – согласно кивнул кузнец, выходя наружу с сыном на руках, – скоро зима.

Холодный порыв ветра со стороны низин Нин-ин-Эйльф не замедлил подтвердить его слова. Тинкондиль невольно поёжился – разжаренной у горна спине на мгновение стало зябко и неуютно под тонкой, промокшей от пота сорочкой, – и потёрся щекой о тёплую и мягкую ладошку сына. Опустил его на землю.

– Так когда?.. – неугомонный сорванец ухватил руку отца, снизу вверх пытаясь разглядеть выражение его лица.

– Завтра… – мастер шевельнул пальцем, привлекая внимание и останавливая готового сорваться с места малыша, – завтра мы пойдём с тобой к разливу гулять. А через четыре дня, когда Итиль войдёт в полную силу, – он наклонился к замершему от предвкушения ребёнку и тоже перешёл на шёпот, – я буду ждать тебя в полночь на холме. Не забудь одеяло, огниво и свой кинжал.

Взвизгнув от восторга, Ферарод запрыгал на месте, вызвав очередную улыбку отца.

– Ну всё, йондо, всё, беги домой, пока мать не бросилась тебя искать. Мы с Сарнионом сейчас здесь всё приберём, и я приду.

– Хорошо, адар! А можно я скажу нанэт то, что ты пообещал? – прокричал малыш, собираясь стремглав бежать к дому.

– Скажи, – согласно кивнул Тинкондиль. И темноволосый вихрь скрылся за поворотом аллеи, радостно крича.

Мастер повернулся к ученику, враз посерьёзнев:

– Ты слышал, Сарнион. И я не буду дважды ничего повторять. Если ты ещё не передумал осваивать мастерство кузнеца, то встретимся на холме через четыре дня.

– Огниво, одеяло и кинжал? – попытался отшутиться юноша.

Но мастер шуток не поддержал:

– Одеяло, резец, перо, чернила и свитки – вряд ли ты с первого раза запомнишь всё от начала до конца, потому будешь смотреть и писать.

– Хорошо, тано.

Тинкондиль кивнул ему на прощание и вышел из кузни. Ветер тут же забрался под одежду, мазнул влагой по лицу, запутался в волосах. Сырой ветер поздней осени.

Взглянув в небо, синда с грустью усмехнулся – из-за облаков спускалась очередная стая белоснежных птиц, одна из тех, что прилетали в Лебединые топи зимовать.

Скоро зима…

Комментарий к Глава 1

тано – (квен.) учитель

хэру – (квен.) лорд

браннон – (синд.) лорд

ион – (синд.) сын

атар – (квен.) отец; адар – (синд.) отец

йондо – (квен.) сын

нанэт – (синд.) мать; нана – мама

Имена:

Тинкондиль – (квен.) тот, кто предан металлу

Сарнион – (синд.) дословно «сын камня»

Хэльваривен – (квен.) дева в голубом венке

Исильйондо – (квен.) дословно «сын Луны»

Ферарод – (синд.) приблизительно «благородный бук»

География:

Эннорат – (синд.) Средиземье

Ост-ин-Эдиль – столица Эрегиона, располагалась неподалёку от врат Мории, на слиянии рек Сираннон и Гландуин. Главный город Дома Мирдайн, кузнецов нолдор.

Гвайт-и-Мирдайн – (синд.) народ кузнецов и ювелиров, название эльфов-ремесленников, поселившихся в Эрегионе в середине 2 эпохи.

Там Мирдайн – (синд.) залы кузнецов и ювелиров.

Нин-ин-Эйльф – Лебединые топи, болотистая местность в нижнем течении реки Гландуин до её слияния с Гватло.

========== Глава 2 ==========

Дзынь! Дзынь-дзынь! Дзынннь!.. громко звенела сталь в тишине осенней ночи. Гибкая подвижная фигура на пригорке словно танцевала в серебристо-призрачном свете Итиль, окружённая сверкающими росчерками клинка. Выпад, взмах, разворот… Противник, тоже высокий и гибкий, но чуть поуже в плечах, отступал, не находя ни единой прорехи в обрушивающемся шквале ударов и не имея ни единого шанса выйти из глухой обороны. Взмах, уворот… дзынннь!.. Внезапно заскрежетав и громко звякнув, его клинок сломался, разлетевшись неровными осколками. И бой тут же стих, оставив лишь тяжело дышащих противников, разглядывающих друг друга.

– Следующий! – победитель опустил меч и едва уловимым движением подхватил с земли новый клинок, протягивая его противнику.

– Тано Тинкондиль! Достаточно! Я уже всё осознал! – взмолился тот, глядя на оружие.

– Я сказал, Сарнион!

И юноша глубоко вздохнул, пытаясь перевести сбившееся дыхание, и снова встал в исходную позицию напротив кузнеца – холодного, неумолимого, как и сверкающий металл, ставший словно продолжением его руки.

– Давай, Сарнион! Давай! – раздался детский звонкий голос от реки, и юноша, бросив быстрый взгляд вниз, невольно усмехнулся: повторяя его движения, у берега разлива стоял сын Тинкондиля, держа наизготовку свой кинжал и нетерпеливо притоптывая.

– Не отвлекайся, Сарнион, противник напротив тебя, а не у воды, – оглядывания юноши не ускользнули от внимания наставника – кузнец плашмя шлёпнул ученика по плечу клинком, заставляя сосредоточиться. – Давай, смелее, – подбодрил, давая возможность атаковать первым, и с насмешливым вызовом выгнул бровь.

Снова зазвенела сталь, закружился вихрь серебристых росчерков. Но, как и раньше, яростный танец битвы прервало дребезжащее «дзынннь!», и к ногам Сарниона осыпались осколки очередного меча.

– Достаточно! На сегодня всё, – голос Тинкондиля перекрыл донёсшийся с берега разочарованный вздох. – Достаточно, Сарнион, – твёрдо повторил он и наступил на один из разложенных у места боя мечей, к которому потянулась рука разгорячённого неудачами юноши. – Я сказал, всё!

Тяжело дыша и бессильно сжимая в кулаке рукоять сломанного клинка, Сарнион отступился. Кузнец лишь сокрушённо покачал головой, глядя на ученика – зубы стиснуты, глаза горят… Этот бы пыл да для нужной цели… Эх, мальчик, мальчик…

– Ты снова не слышишь меня, Сарнион. Так же, как и тогда, когда ковал эти обломки, – холодно и недовольно обронил Тинкондиль. Но, взглянув ещё раз на юношу, слегка смягчился: – Идём, поговорим…

И кузнец первым направился с пригорка к поджидающему на берегу сыну. Сарнион немного поколебался, разглядывая усеянную осколками притоптанную траву, дёрнулся было подобрать один из ещё целых мечей, но внезапно передумал – отбросил подальше зажатый в руке обломок и поспешил за Тинкондилем вниз.

В молчании спустились они к берегу, прошли по высеребренному светом Итиль песку до развилки дорог и вошли в небольшую каменную беседку, в центре которой теплился на небольшом возвышении огонь и призывно сияли фонари. Огонь был кстати – со стороны разлива тянуло промозглой осенней сыростью, кромку воды облизывал лёгкий туман, а пожухлая трава переливалась белоснежными узорами от прикосновений первых заморозков. И такой же узорчато-белой была и вода – от множества лебедей, грациозно покачивающихся на тихой поверхности разлива Гландуин.

Прошмыгнув мимо отца, первым в беседку вбежал Ферарод и устроился на расстеленном у костра одеяле, разглядывая то отца, то Сарниона. Тинкондиль неспешно проследовал внутрь, отобрал несколько веток и подкинул в огонь, так и не взглянув на остановившегося у входа ученика. Юноша некоторое время сверлил спину мастера настойчивым взглядом, но так и не добился ответного внимания. Наконец, он вздохнул и криво усмехнулся:

– Тано Тинкондиль, ну какой из меня воин…

– Такой же, как и кузнец, Сарнион, – холодно и хмуро бросил тот, обернувшись к сникшему ученику. – Садись. Садись и слушай, что я буду говорить.

Сарнион присел у костра, а Тинкондиль сделал круг по беседке, собираясь с мыслями.

– Я не воин, тано…

– Тихо, Сарнион! Говорить сейчас буду я! – повелительно оборвал его кузнец и нахмурился ещё сильнее. Юноша притих. Тинкондиль, прохаживаясь за его спиной, медленно заговорил, тщательно взвешивая слова: – Ты сам пришёл ко мне в ученики. Ты дал согласие учиться ремеслу…

– Ремеслу кузнеца, тано! А не бойца! – не удержался Сарнион, прерывая его речь, и тут же замолчал, побледнев от осознания своей дерзости.

Тинкондиль остановился и стремительно обернулся, но сдержал полыхавший во взгляде огонь и продолжил говорить – всё так же медленно и веско, припечатывая сникшего ученика каждым словом:

– Ты дал согласие учиться ремеслу кузнеца. И твой долг – покорить силу огня, узнать тайны металла. И если понадобится – сковать не только кубок или пряжку для ремня, но и меч. Меч, мальчик! Понимаешь меня? – Он на несколько мгновений замолчал, но так и не дождался ответа и снова заговорил: – Ты даёшь воинам в руки то, что должно защитить их и помочь. То, что призвано спасти их жизнь, отвести удар в бою, в конце концов, дать возможность воину вернуться домой. Так как же ты можешь сам не владеть оружием? Оружием, которое ты и сковал? Оружием, которое даёшь другим?! И которое рассыпается от одного прикосновения чужого меча!!!

Голос Тинкондиля звякнул не хуже клинка, и мастер замолчал при виде подавлено молчащего ученика. Отвернулся, тяжело дыша, словно выдержал ещё один яростный бой, и покосился на сына – притихшего, жадно впитывающего каждое слово и настороженно сверкающего зелёными глазищами. При одном лишь взгляде на малыша, раздражение Тинкондиля погасло – словно ковш воды плеснули в разогретый очаг. Они – юность и молодость этого мира. Они не понимают, не знают… И дайте, Валар, им и дальше не узнать…

Приблизившись к Сарниону, Тинкондиль тронул плечо ученика:

– Прости, гэлиабэн*, я не в праве требовать от тебя больше, чем ты готов дать… – Юноша в удивлении вскинул голову, уловив вину в голосе мастера, но кузнец лишь крепче пожал его плечо. – Ни для кого, думаю, уже не секрет, что твоё сердце не лежит к моему ремеслу. И я не желаю и дальше неволить тебя. Твоих умений достаточно для мирной жизни и мирного ремесла, а требовать от тебя усердия и старания в… Я не стану.

Повернувшись, Тинкондиль быстро вышел из беседки, оставив сына и озадаченного ученика у огня.

Повисшую тишину первым нарушил детский голосок:

– Адар не станет больше учить тебя?

– Наверное, нет, Ферарод… – едва слышно отозвался Сарнион.

– Это потому, что ты сражаешься хуже, чем моя нанэт?

– Меня этому никто не учил…

– Нет, адар учил тебя. И он прав – ты сам не захотел. Я видел…

– Да, наверное, да. Не моё это дело…

– А зачем ты брал с собой это? – Маленький эльда махнул рукой в сторону вещей юноши, где на расстеленном одеяле лежал развёрнутый свёрток с чернильницей, пергаментом и перьями.

– Это сказал взять с собой твой отец…

– Зачем?

– Не знаю, Ферарод, он не пояснял.

– Ну наверное, для того, чтобы писать! Какой же ты непонятливый! – возмущённо воскликнул ребёнок, заставив юношу невесело усмехнуться – мальчик часто с по-детски неподдельной искренностью выражал то, что не произносил вслух наставник. И о чём не решался открыто говорить или расспрашивать Сарнион строгого и холодного кузнеца.

– Знать бы ещё, что писать… – пробормотал юноша и резко замолчал – с пригорка донёсся негромкий напев: медленный, тягучий, чистый.

Ферарод ахнул и сорвался с места, Сарнион поймал его уже у входа.

– Пусти! – вывернулся малыш из рук юноши. – Не слышишь? Голос отца! Пропустим всё самое важное!

Недоумевая и пытаясь понять происходящее, Сарнион поспешил наружу, где за кругом жёлто-горячего света костра серебрилась пожухлая трава. И таким же серебром отливала на вершине пригорка неподвижная фигура Тинкондиля – замерев со вскинутым мечом над головой, мастер негромко тянул напев, словно купаясь в потоке яркого сияния, льющегося с небес. Вот он медленно повёл рукой, опуская клинок к лицу, вытянул руки вперёд – вместе с движением сменился и тон напева, а лезвие клинка ярко вспыхнуло. Отточено-резко шевельнул кистью – оружие описало сияющий круг, едва ли не более яркий, чем висящий над ним полновесный шар Итиль. Отвёл руку в сторону – сияние меча чуть изменилось, поплыв синеватым отливом…

– Пиши… пиши, Сарнион! Пиши! Скорее же, давай!.. – отвлёк юношу ребёнок, нетерпеливо прыгающий рядом и настойчиво дёргающий за рукав. – Пиши же!

– Что?..

– Анга… ламбэ… вилья… Давай же, скорее!

Лишь сейчас Сарнион понял, что происходит на его глазах. Бросившись к своим вещам, он ухватил первый попавшийся обрывок пергамента и принялся лихорадочно писать. Голос Тинкондиля выпевал фразы, клинок в его руках светился, играя с лунным светом, и переливался всеми оттенками красок – от бледно-голубого до почти алого, а перо ученика наносило на пергамент бледное подобие действий мастера – далеко не всех, конечно. Лишь тех, что успевал заметить взволнованный взгляд или подсказывал из-за плеча детский голосок.

Когда шар Итиль чуть сдвинулся к западу и под пригорком прорисовалась полоска тени, Тинкондиль замолчал и тяжело опустился на колени. Опираясь на воткнутый в землю меч перед собой, он уронил голову и коснулся лбом гарды. Длинные волосы рассыпались по плечам, скрыли лицо, и подбежавший к наставнику Сарнион услышал лишь тихое «Глав-эн-куиль»**. Уронив подрагивающую руку, Тинкондиль провёл ладонью по яркому лезвию клинка и, словно в ответ на его слова, по оружию пробежали алые сполохи, выстраиваясь в ровную вязь рун. Несколько мгновений отчётливо различимая надпись сияла, а затем начала блекнуть. И вскоре испуганный Сарнион, так и не решившийся прикоснуться к коленопреклонённому наставнику, уже не мог различить ни единого знака на ровной блестящей поверхности гладко отполированного металла.

– Адаааа!.. – громкий крик от беседки заставил юношу вздрогнуть.

– Помоги мне встать, – тихо произнёс Тинкондиль непривычно-слабым голосом.

Сарнион попытался было подхватить кузнеца за плечи, но тот отстранился и лишь оперся на подставленную руку ученика.

– Спасибо, гэлиабэн. Надеюсь, ты всё записал?

Ответить юноша не успел – взлетевший на пригорок Ферарод с разбега ткнулся в колени отцу, заставив того покачнуться.

– Ада… адар…

– Дино, ион. Иль маэ…***

Крепче сомкнув пальцы на рукояти меча, Тинкондиль с усилием выпрямился, выпустил руку Сарниона и потрепал сына по растрепавшимся волосам.

– Так что же, Сарнион? Записал?

– Что успел… и что смог разобрать…

– Пойдём, покажешь. Не скоро теперь я смогу повторить этот обряд, – почти прежним голосом добавил мастер, самостоятельно спускаясь с пригорка на свет горящего в беседке огня. И хоть шаги его были не слишком уверены и быстры, рука крепко сжимала переливающуюся голубизной сверкающую сталь…

…Бледно-бирюзовая полоса пролегла на востоке, знаменуя начало нового дня. Догорая, костёр на возвышении в центре беседки потрескивал и мерцал. Отражая переливы жара углей, на расстеленном неподалеку одеяле лежал зачарованный клинок, и Сарниону временами казалось, что он всё ещё ясно видит живущую в теле меча надпись. Но стоило чуть повернуть голову, как видение исчезало, и меч становился очередным прекрасным клинком – одним из множества, изготовленных умельцами-эльдар. Сам Тинкондиль сидел у огня, не мигая, затуманенным взглядом следя за скачущими по углям язычками пламени. Проверив записи Сарниона, мастер покачал головой, но ничего не сказал. Лишь прибавил к наброскам юноши несколько слов и подправил в двух местах неразборчивые результаты поспешного письма. Затем достал из своей сумки флягу, сел у огня, обнял прижавшегося к боку сына и молча кивнул ученику на разложенный поздний ужин, без лишних слов приглашая присоединиться к нехитрой трапезе. Сарнион, слишком взволнованный, чтобы думать о чём-либо помимо только что увиденного, отказался от еды, но присел по другую сторону огня, погрузившись в мысли и записи, бросая настороженные взгляды на кузнеца. Но Тинкондиль как будто бы совладал со слабостью – по крайней мере, сознания не терял, – не спеша ел, невозмутимо молчал и время от времени прикладывался к фляге.

Молчание снова нарушил сын кузнеца:

– Ата, ты больше не будешь учить Сарниона, да?

Тинкондиль моргнул и внимательно глянул сначала на Ферарода, затем на ученика:

– Я его уже всему научил, мой мальчик… Остальное не зависит от меня.

Сарнион отложил свои записи и встал. Приблизился к кузнецу, приложил руку к груди и поклонился:

– Спасибо, тано Тинкондиль, за учёбу и умения, что ты мне дал.

– Не за что благодарить, Сарнион. Это… – не договорив, Тинкондиль лишь махнул рукой и опустил взгляд, безуспешно пытаясь скрыть разочарованное выражение лица.

– Ата, а когда ты будешь учить меня? – не унимался Ферарод. Но и мастер, и ученик, словно обрадовавшись его фразе, разом повернулись к ребёнку.

– А тебя… Думаю, мы за зиму уговорим нанэт, и она позволит тебе приходить в кузню, сынок, – в голосе Тинкондиля дрогнула затаённая мечта, но он снова повернулся к Сарниону: – Но и с тобой, гэлиабэн, нам рано прощаться. Есть ещё одно дело…

– Какое, тано?

Тинкондиль указал юноше взглядом на сияющий меч:

– Как мой ученик, ты пойдёшь со мной к лорду через три дня.

– Но, я…

– После этого будем считать, что твоё обучение закончено, Сарнион.

– Да, тано, пусть будет так.

Тинкондиль встал и положил руку на плечо снова понурившегося ученика.

– Каждому своё, Сарнион. Я понимаю тебя, и не в обиде. И надеюсь, что ты тоже простишь меня…

– Я не держу зла, тано…

– Вот и хорошо, мой друг. И пусть искры твоего таланта расцветут с благословения Валар.

Сарнион вскинул голову и взглянул прямо в лицо кузнеца. И впервые не нашёл холода ни в скупой усмешке на чуть дрогнувших губах, ни в глубине ярких глаз Тинкондиля.

– Через три дня, – как заклятье повторил юноша.

И наставник согласно кивнул:

– Через три дня.

– А мне можно с вами? – Ферарод дёрнул отца за рукав. – Как твоему будущему ученику? – важно добавил он.

Тинкондиль неожиданно рассмеялся. Не удержавшись, улыбнулся и Сарнион.

– Как мой будущий ученик, ты поднимешься на пригорок и соберёшь остатки сломанных мечей – не дело стали пропадать. А к деду ты и без того бегаешь чаще, чем к матери – разве не так? – Тинкондиль в очередной раз потрепал сына по волосам, но мальчик упрямо тряхнул головой, не отводя настойчивого взгляда серьёзных глаз. И кузнец сдался: – Хорошо, ты пойдёшь с нами.

– Как будущий ученик?

– Да.

Взвизгнув от радости, Ферарод порывисто прижался к руке отца и выбежал в дверь.

– А не слишком ли он мал? – с сомнением поинтересовался Сарнион.

– Иногда есть вещи, для которых никто не мал, – обронил Тинкондиль и покосился на ученика. – И клинки ломал ты, а не он.

– Да, тано, – рассмеялся юноша, подхватил одно из одеял и поспешил за мальчиком.

– Поскорей бы весна… – прошептал Тинкондиль, мечтательно глядя им вслед.

За спиной кузнеца громко треснули угли костра, переливы алых искр пробежали по отнявшему так много сил и времени клинку, но Тинкондиль ничего сейчас не замечал – в мыслях он уже учил Ферарода раздувать горн и поудобнее захватывать тяжёлый молот за отполированную годами работы рукоять…

Скоро… совсем скоро… как только придёт весна…

Комментарий к Глава 2

*гэлиабэн – ученик, последователь

**Глав-эн-куиль – сияние жизни

***Дино, ион. Иль маэ… – Тише, сын. Всё хорошо…

========== Глава 3 ==========

Яркое, но уже по-зимнему холодное солнце заглядывало сквозь витражные стёкла высоких окон в просторную залу дома лорда. Цветные блики играли на полу и подоконнике, дрожали на гладкой поверхности широкого стола и, казалось, исчезали без остатка в руках Исильйондо. Поворачивая перед лицом поднесённый Тинкондилем клинок, лорд, не скрывая удовольствия, любовался сиянием оружия, меняющимся от бледно-голубого до почти алого.

– Великолепно… просто великолепно, Тинкондиль, – с восторгом шептал он, старательно всматриваясь в сверкающую полированную сталь и пытаясь поймать взглядом не поддающуюся прикосновению пальцев вязь рун, едва уловимо блуждающую по гладкой поверхности меча в переливах света. – Это невероятно…

– Рад, что мои умения доставили тебе радость и удовольствие, браннон Исильйондо, – мастер почтительно, но с достоинством поклонился, покосившись на стоящего рядом Сарниона, и ученик тоже поспешил склонить голову.

– Твои умения, мой друг, превзошли все ожидания, – ответил лорд, оторвавшись, наконец, от созерцания клинка и с уважением отвечая на поклон. – Никогда не мог себе даже представить, что буду держать в руках подобный этому меч…

– Благодарю за похвалы…

Что-то в голосе Тинкондиля заставило лорда, уже опустившего взгляд на оружие, снова вскинуть голову:

– Что-то не так, мой друг?

– У меня есть просьба, браннон.

Исильйондо вопросительно изогнул бровь:

– Говори…

– Пусть Сарнион изберёт себе путь по сердцу и таланту, а не по долгу и принуждению.

Улыбка удовлетворения, блуждавшая на губах лорда, исчезла без следа.

– Я не принуждал его выбирать мастерство кузнеца…

Тинкондиль перебил:

– Я знаю, браннон. Прости… Не ты и твоя воля, так долг и совесть заставили его выбрать то, к чему не лежит сердце. Я передал ему многие знания и открыл все тайны ремесла. А сейчас прошу только одного – позволь ему выбрать свой путь.

Исильйондо нахмурился:

– Ты пытаешься вежливо сказать, что ученик не оправдал твоих ожиданий, Тинкондиль? Но это уже давно не секрет, – он взглянул на юношу, побледневшего от напряжения, и снова перевёл взгляд на клинок: – Только истинный мастер способен творить чудеса, Сарнион, и никто не станет осуждать твоё решение. Ты хочешь уйти от тано Тинкондиля?

– Да, браннон Исильйондо, – негромко, но твёрдо выговорил Сарнион под пристальным взглядом лорда.

– Да будет так! – лорд отвернулся и отошёл на несколько шагов к окну. – Жаль, что ты так решил… Но теперь найди себе иного наставника в любом другом ремесле, Сарнион, раз уж вы оба желаете этого.

– Ещё не всё, браннон, – окликнул его Тинкондиль.

Лорд остановился, но не обернулся, скользя ладонью по безупречно гладкому лезвию и любуясь переливами света под рукой:

– Что ещё, Тинкондиль?

– Я выбрал другого ученика.

Слова мастера вызвали у лорда искренний интерес.

– Кто же он? – Исильйондо живо обернулся и улыбнулся – лорд всегда стремился, чтобы умения и мастерство его эльдар не угасали, а бережно хранились и множились.

– Ферарод, браннон.

Исильйондо перевёл изумлённый взгляд на непривычно-молчаливого и сосредоточенного внука, стоящего рядом с кузнецом, и издал лёгкий смешок – причина необычного поведения ребёнка стала ясна. Лорд отложил меч, приблизился к мальчику и опустился на колени, лицом к лицу заглянув ему в глаза и с трудом удержавшись от желания ласково погладить по щеке, как делал при встрече всегда – торжественность момента к нежностям не располагала. Мальчик смотрел серьезно и взволнованно, выжидая ответ.

– Ты тоже желаешь этого, иньйо? – спросил лорд. – Этот путь нелёгкий, и не всегда…

– Да, – севшим от волнения голосом быстро ответил малыш, не давая лорду договорить. И глубоко вздохнул, когда отец положил ему руку на плечо, молчаливо упрекая за поспешность и непочтительность к словам старшего.

Исильйондо замолчал, разглядывая насупившегося внука, и, вопреки ожиданию, улыбнулся:

– Да будет так, – провозгласил он, заставив Ферарода радостно просиять. И ободряюще коснулся его щеки: – Как только отец и мать решат, что ты достаточно повзрослел для этого ремесла.

– Весной, браннон, – обронил Тинкондиль, – я займусь его обучением с весны.

– А что сказала Хэльваривен?

– Думаю, к весне она не станет возражать…

– Ты поможешь уговорить нанэт, если она станет запрещать? – не выдержал наконец малыш, просительно заглядывая лорду в глаза. – Я буду слушать и всё выполнять, что ни скажет адар. Обещаю…

– Хорошо, мой мальчик, – не выдержал официальности Исильйондо под напором умоляющего взгляда внука. Взглянул на Тинкондиля, прячущего улыбку в уголках губ, на деланно-равнодушного Сарниона и возложил руку на плечо мальчика, скрепляя договор пожатием: – Если твой отец считает, что пора, то так и будет, иньйо. Ты уже почти вырос, Ферарод, и у меня нет причин не доверять ни тебе, ни твоим словам. Если мама будет противиться – я приду поговорить с ней.