Текст книги "Клинок сердца (СИ)"

Автор книги: Las Kelli

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Ещё пара месяцев оставалась до зимы, но Тора уже начинала готовиться – зима здесь была не короче остальных времён года, а это означало месяцев шесть холодов и снега. Местные предупредили, что при сильных снегопадах дорога до города может стать почти непроходимой, поэтому Тора хотела на всякий случай предусмотреть всё. Они стали намного чаще бывать в городе – Тора брала больше работы и потихоньку запасалась всем необходимым, да и Лирне тоже всегда находилось, чем подзаработать. Тора временами даже предлагала ей передохнуть, поболтаться с друзьями, а не бегать целыми днями от лавки к лавке с поручениями, но Лирна переживала период стремления к самостоятельности, страшно гордилась каждым купленным на личные деньги пирожком, и Тора решила, что не к спеху учить её смирять свою жажду наживы, да и опыт, в конце концов, полезный. К осени в город вернулись многие торговцы и подёнщики, разъезжавшиеся на лето в поисках работы и выгодных сделок, улицы стали шумными, а на рынке появились горы привлекавших взгляд Лирны диковинных штук неизвестного назначения и тоже не всегда понятного назначения еды, которая интересовала Лирну не меньше. Похоже, вместе с периодом самостоятельности, у неё случился и приступ кулинарного любопытства. В половине случаев она потом плевалась и клялась, что в жизни больше такого не попробует, но энтузиазм не теряла и переходила к следующему блюду.

Неделю она, пыхтя, копила на грубовато огранённый зелёный камушек – видимо, изображавший изумруд – в который влюбилась с первого взгляда. У Торы язык не повернулся сказать что-нибудь нравоучительное про вещизм и бесполезные для джедая материальные ценности. В конце концов, Лирна не корзину камней размером с дом покупала. Зато, добыв этот свой камушек, Лирна часами сидела, разглядывая, как солнце играет в гранях, использовала его при медитациях и была полна беззаботного счастья, и Тора упрекнула себя в излишней самонадеянности и ограниченности – никогда не знаешь, какая вещь окажется полезной для джедая, вот лирнин зелёный камушек принёс ей не радость обладания, а что-то совсем другое. Иногда Тора сама путалась, где заканчивается желание уберечь и научить и начинается контроль, и двигалась вслепую, надеясь, что делает всё правильно. А потом сидела рядом с Лирной на нагревшемся за день камне старой ограды и смотрела, как закатное солнце сверкает в гранях фальшивого изумруда, улыбалась и говорила: ты права, он прекрасен. А Лирна отвечала: ты ещё посмотри сквозь него на свет! И бежала собирать крупные узорчатые жёлтые листья, а вернувшись, снова садилась рядом и перебирала их, пока Тора, задумавшись, крутила камушек в пальцах, и в конце концов Лирна говорила: хочешь, оставь его себе! Я буду брать у тебя иногда. И Тора снова улыбалась, трепала её по волосам, отдавала камушек и отвечала: пусть будет у тебя. И думала – дело не в твоих чувствах, а в том, как ты их воспринимаешь. Дело не в том, что мы хотим видеть красоту, а в том, хотим ли мы её присвоить. И не в том, боишься ли ты сделать хуже, а в том, стараешься ли сделать лучше. И прислушивалась к голосам ветра, чьи духи, может быть, и на этой планете принимали детей с длинными именами за своих, но ей нечего было бояться, не потому, что имя Лирны было коротким, а потому что Сила была с ней, и она была едина с Силой, и Тора видела это в её глазах, как сияние в гранях её изумруда, и с каждым днём оно становилось сильнее, и однажды, взглянув в них, Тора не увидит ничего, кроме Силы.

Свой камушек Лирна нашла в большой лавке недалеко от рынка, у одного из вернувшихся осенью торговцев. Всё лето лавка была закрыта, и они думали, что дом пустует, но в первые же дни после возвращения хозяина, проходя мимо, застали там целую толпу и вскоре поняли, почему. Здесь можно было найти буквально всё что угодно – от безделушек до редких деталей и устройств, которые даже Тора не видела уже много лет. А за некоторые вещи, вроде уникального мандалорского наруча, можно было поплатиться и жизнью. Тора долго рассматривала его и с интересом косилась на пожилого торговца, рассказывавшего Лирне о том, откуда он привёз невообразимой расцветки резные деревянные маски, увешанные бусинами и перьями.

– Присматриваете для себя? – спросил он Тору, заметив её интерес к наручу.

Она качнула головой.

– Полагаю, он стоит целое состояние.

Торговец улыбнулся и хмыкнул в седую бороду.

– Такие вещи не покупают и не продают без хорошего торга.

– Такие вещи не получают без риска для жизни, – учтиво ответила Тора, и торговец рассмеялся.

– Вся жизнь – риск для жизни, – возразил он. – Но в этом случае мне просто повезло. Даже мандалорцы иногда нуждаются в деньгах.

«Мандалорец со своими наручами нашёл бы способ добыть денег, не отдавая их чужаку», – подумала Тора, но вслух сказала, улыбнувшись:

– Везение – не менее важная часть торговли, чем ум.

Торговец склонился в лёгком поклоне.

– Зовите меня Робин. Робин Мерелл, к вашим услугам.

Тора кивнула в ответ.

– Тора Веторана, а со мной – Лирна Мар-Гедор.

– Что ж, – сказал Робин Мерелл и развёл руками, – Лирна Мар-Гедор, откровенно говоря, выглядит куда более многообещающим покупателем, чем вы, госпожа Тора.

Лирна, рассматривавшая маску, быстро обернулась и смущённо улыбнулась Торе.

– Ну, если оценивать в мандалорской броне, боюсь, мы обе не слишком перспективны, – ответила Тора. – Но я видела у вас пару вещей, которые нам по карману.

Робин Мерелл, судя по всему, обладал и везением, и умом, в сумме обеспечивавшими ему процветание. Он брал разумную цену, умел вести бесконечную приятную беседу, не задавая лишних вопросов, и знал и помнил каждую мелочь в своей лавке, что было удивительно с учётом того, какое количество товара в ней было. Ажиотаж первых дней вскоре схлынул, и лавка Робина, хоть и не пустовала, но стала довольно тихим местом. Они часто заходили к нему, приезжая в город – Лирне нравилось слушать его истории и рассматривать сувениры из далёких миров, а Тора находила что-нибудь полезное и заодно расспрашивала о том, что происходит за пределами этой тихой планеты.

– Ходят слухи, – рассказал как-то раз Робин, – что недавно была большая битва у затерянной планеты внешнего кольца, Империя пыталась уничтожить большую базу повстанцев, но части из них удалось уйти. – Он развёл руками и покачал головой. – Война, война, вечно где-то идёт война, хорошо, что мы далеко от неё и, возможно, даже не заметим разницы, когда кто-то победит.

– Возможно, – согласилась Тора. – Любопытно, что это за планета? Не так много мест, где можно развернуть целую базу так, чтобы Империя этого не заметила.

Робин поднял глаза к потолку и почесал бороду, припоминая.

– Если память меня не подводит, кажется, её называли Атоллон.

Лирна, копавшаяся в какой-то мелочи в углу, резко обернулась и взглянула на Тору. «Спокойно», – попыталась мысленно передать ей Тора. – «Тихо». Лирна то ли поняла, то ли сама сообразила, ничего не сказала и вернулась к своим безделушкам, но Тора видела, что теперь она внимательно слушает.

– Слышали о ней? – беззаботно спросил Робин.

Тора пожала плечами.

– Возможно, – повторила она, – но не много.

Когда они вышли из лавки, Лирна схватила её за руку.

– Мы должны узнать, что с ними!

– Не сейчас, – ответила Тора.

– Но мы даже не знаем, живы ли они, мы должны узнать, должен быть способ связаться с ними!

– Лирна, не сейчас, – повторила Тора. – Послушай меня. Робин сказал, что многие спаслись. Если у кого и были самые высокие шансы – так это у Кейнана, Эзры и остальных. Мы всё узнаем точно, но не сейчас.

– Ты бы почувствовала, если бы с ними что-то случилось? – не отставала Лирна. – Да ведь?

– Возможно, не могу сказать определённо, но, думаю, да. Так что не волнуйся.

Она действительно не была уверена, но надеялась, что поняла бы, если бы что-то случилось. С тех пор, как они встретились на Атоллоне, даже раньше – с тех пор, как она впервые ощутила зов Силы, приведший её туда, она чувствовала связь с ними, особенно с Кейнаном, и думала, что он тоже её чувствует. Он обещал позаботиться в случае чего о Лирне, и Тора надеялась, что, будь такая необходимость, в последний момент у неё хватит сил дать ему знать о том, что его помощь нужна. Возможно, он думал так же и о себе. Она прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь уловить, не изменились ли они, и не находила перемен.

– Всё в порядке, – сказала она вечером Лирне. – Я уверена, с ними всё в порядке.

Робин время от времени упоминал и Империю, и Сопротивление, никогда не требовал у Торы напрямую высказать своё мнение и не высказывался резко сам, но определённо создавал впечатление человека, не обременённого патриотическими чувствами. Но как бы он ни был хитёр, вот уж это было качеством, в котором Тора ему не уступала, поэтому, если он хотел сделать вид, что ничего не разнюхивает, ему не стоило упоминать Империю больше двух раз. К третьей истории о «слухах» Тора уже была уверена, что каждое слово, сказанное Робином, тщательно обдумано и каждую свою историю он рассказывает не с целью дать информацию, а с целью её получить. Но в итоге он всё равно её удивил.

– Смею предположить, что юная Лирна Мар-Гедор вам не дочь, хотя должен отметить ваше сходство, не внешнее, но скорее внутреннее, – сказал он как-то, когда они зашли к нему в середине дня. Он любезно предложил им заглядывать к нему во время обеда, когда лавка закрывается на полтора-два часа. Он, мол, будет рад разделить пищу с приятными собеседниками. Уже пару раз они пользовались этим приглашением. У него жила небольшая ручная птичка пёстрой расцветки, с оранжевым хохолком, сине-зелёными крыльями, отливавшими металлическим блеском, и длинным хвостом, величественно покачивавшимся, когда она сидела на своей жёрдочке, и распускавшимся веером, когда она была довольна. Лирна обожала птицу, и та платила ей взаимностью, поэтому при удобном случае Лирна упрашивала Тору пойти «пообедать с птичкой».

– Вы наблюдательны, – не без иронии ответила Тора. – Я присматриваю за ней, у неё никого не осталось.

Лирна жевала лепёшку, воркуя с птичкой, и ничего не слышала. Робин с Торой расположились в дальнем конце лавки, он – в своём старом потёртом кресле, укрытом цветастым гобеленом, а она присела на краешек массивного деревянного стола напротив.

– Смею предположить, – повторил он, и что-то в его голосе изменилось, стало мягче и словно бы почтительнее, – что ваша задача не ограничивается только присмотром за сиротой, мастер.

Тора замерла, пристально глядя ему в глаза, и ответила, спокойно и ровно:

– Вряд ли я понимаю, о чём вы, Робин.

Мгновение он так же пристально смотрел на неё в ответ, сложив ладони на животе и чуть склонив голову, а потом поднялся, коротко поклонился, улыбнулся шире, чем обычно, и сказал:

– Я достаточно стар, чтобы узнать учителя и его падавана, мастер джедай.

Вот так, подумала Тора, пытаясь скрыть досаду и удивление. Ты переживаешь Приказ 66 и охоту на джедаев, годами успешно скрываешься от инквизиторов и лорда ситхов, несколько лет уберегаешь от них своего падавана, находишь самую дальнюю планету в галактике, живёшь на ней полгода тише мыши – и в результате тебя на раз-два палит старый лавочник, торгующий свечками и мандалорской бронёй. Вот на броне-то можно было и насторожиться, и не ходить больше к этому умнику. Но Лирне, понимаете, приглянулась птичка. Больше никаких падаванов, эту бы вырастить, не оповестив всю галактику о её существовании.

Секунду Тора думала возразить, но отбросила эту мысль. Человек, который сделал настолько смелый вывод, определённо хорошо его обдумал.

– Как вы поняли? – только спросила она.

Робин развёл руками.

– Чутьё, мастер-джедай. И возраст. Когда-то я видел много таких, как вы. Мне довелось пожить на самом Корусанте, когда ваш Орден процветал. Довелось иметь дела с джедаями, встречать вас в других местах галактики, пережить Войны клонов. Как я уже сказал – я просто достаточно стар для этого.

Тора улыбнулась.

– Это скромно. Вы уже выдали, что умней, чем даже я предполагала. Что выдало нас?

– Ничего, – искренне ответил Робин. – Ничего такого, что заметил бы кто-то менее наблюдательный, чем я. Ну, разве что… – он помялся немного, потом вдруг подмигнул и закончил заговорщицки: – может быть, чуть меньше уклончивых ответов бы помогло, мастер-джедай. Чуть больше прямых.

Тора рассмеялась, Лирна бросила на них быстрый взгляд, куснула лепёшку и вернулась обратно к своей птице.

Он ей нравился, этот хитрый старик с весёлыми синими глазами, седой бородой и волосами, собранными в короткую косу. Нравились его широкие, пёстрые, уютные накидки, под которыми он скрывал практичную крепкую одежду с тысячью карманов и небольшой маломощный станер на поясе. Ей нравилось играть в его игру «не скажи лишнего», слушать его рассказы о внешнем мире и истории, которые он рассказывал Лирне. Перебирать десятки нужных и ненужных вещей, сидеть в прохладе и полутьме закрытой в середине дня лавки и смотреть, как Лирна осторожно водит пальцем по тонкой сизой шее пёстрой птички, а та распускает хвост от удовольствия. И ей было жаль расставаться с этим.

– Мы не хотим никаких проблем, – сказала Тора и подняла руку, но Робин отшатнулся, выставил ладони перед собой, зажмурился и торопливо заговорил раньше, чем она успела что-то сделать:

– Нет, прошу вас, не утруждайтесь внушать мне, что я вас никогда не видел. Подождите. Я не собираюсь вас выдавать, и, помимо этого, я вообще не уверен, что у вас получится. Неужели думаете, я стал бы говорить, понимая, что вы можете просто убедить меня, что это не так?

Тора остановилась в нерешительности. Он был прав в одном: она тоже не была уверена, что получится. Техника, работавшая на слабых умах, могла не сработать на таком, как этот старик. Он был умён, а опыт и возраст придали твёрдости его разуму. Тора уже не раз замечала, что внушение легче даётся на молодых – или на стариках, утративших вкус к жизни. Но такие, как Робин Мерелл, видели, пережили и впитали так много, смотрели на мир так ясно и уверенно, в то же время сохраняя способность воспринимать его живо, что повлиять на их разум было непросто. Может быть, джедай посильней, какой-нибудь Скайуокер, и справился бы, но в себе Тора не была так уверена. Она помедлила ещё немного, вздохнула и опустила руку.

– Можете открыть глаза, Робин, – сказала она. – Кстати, это бы не помогло.

– Уф, – выдохнул Робин. – Я всё ж таки не был совершенно уверен, что не сработает.

– А я ещё могу проверить, – напомнила Тора, и он снова заулыбался.

– Не будет необходимости, мастер-джедай, я вам не враг.

В тот день они задержались у Робина почти до вечера. Лирна сначала растерялась и посматривала на него с недоверием, но быстро расслабилась, увидев, что Тора спокойна. Сама Тора рассудила, что если бы Робин хотел их сдать, не было бы никакого смысла сначала сообщать им, что он их раскрыл. И в любом случае чем больше они говорили, тем больше она ему верила. Этот старик многое скрывал, но она не чувствовала в нём угрозы. И она была рада просто сидеть и говорить с тем, от кого не надо прятать свою суть и кто помнит мир таким, какой он был.

Робин рассказал, что несмотря на все усилия Империи много где всё ещё ходят слухи об открытом появлении джедая и его битве с инквизитором. Лирна была в восторге и засыпала его вопросами. И, пока он пересказывал, поминутно спрашивала Тору: «Так и было?» – «Нет», – как правило, отвечала Тора, потому что история, конечно, уже обросла фантастическими подробностями. Но это было неважно.

– Много где говорят о джедаях, – рассказывал Робин. – В последние годы больше, чем я слышал со времён охоты. Об этой истории, и ещё больше о джедаях, что, по слухам, сражаются с Сопротивлением. Это ведь правда? Они были на Атоллоне?

Тора кивнула.

– Вероятнее всего. Я думаю, они выжили.

Робин обещал сообщить, если узнает что-то наверняка. Тора спросила его об инквизиторах, и он сказал, что они никогда не бывали здесь и пока не похоже, чтобы собирались.

– Вы выбрали хорошее место, возможно, лучшее из всех, – сказал он. – Я сам обосновался здесь уже лет десять как по той же причине: Империи нет дела до этой планеты.

– Будем надеяться, так и останется, – кивнула Тора.

В дверях, когда Лирна уже вышла и ждала у гравицикла, он задержал Тору, коснувшись её руки и негромко сказал:

– Я рад, что встретил вас, и надеюсь, вы примете мою помощь, если она понадобится. Я помню старый мир и скучаю по нему, и знать, что что-то ещё осталось от него и, возможно, когда-то он вернётся – радость для старика.

– Не вернётся, – ответила Тора, – но, возможно, этот изменится.

Робин хмыкнул в бороду и сказал, так обыденно, как говорили давным-давно:

– Да пребудет с вами Сила, мастер Тора.

– И да пребудет она с вами, Робин, – ответила она.

Лирна обернулась и помахала рукой, Робин махнул ей в ответ и провожал их взглядом, пока они не скрылись за поворотом. Потом вздохнул, нахмурился, постоял ещё немного в дверях, задумавшись, и вернулся в дом.

Они выехали в сумерках и добрались домой к темноте, когда золотые перья облаков уже затухали над дальним краем плоскогорья.

Джедай один, и это не должно его тяготить, потому что тот, кто чувствует связь со всем живым, никогда не одинок. Но пока существовал Орден, они никогда не были по-настоящему одни, и те, кто выжил, поняли это, только лишившись его. Они смогли справиться, так или иначе: кто-то, как Кейнан – упрямо находя тех, кого он будет любить, и кто сделает его мир снова полным; кто-то, как Тора – так же упрямо двигаясь напрямую в поисках осознания и смирения. Так или иначе, они оба нашли то, что искали, приняв мир таким, каким он стал, и Кейнан, обретя свои привязанности, освободился от жажды сковать себя ими, а Тора, вдохнув своё одиночество и приняв его, обрела свои покой и ясность. И когда два выживших падавана встретились на Атоллоне, они увидели это друг в друге, увидели рыцарей, которыми стали, и это рождало в них радость не меньшую, чем сама их встреча.

Иногда Тора думала, что Сила привела её к Лирне только тогда, когда она смогла найти свой путь, как привела Кейнана к Эзре для того, чтобы он смог вернуться на свой. Эзра и Лирна изменили всё для каждого из них, вернули надежду, от которой они оба уже давно отказались, но ничто не могло поднять их Храмы из пепла и вернуть тех, кто всегда ждал их там. И они давно не тяготились этим, потому что джедай не живёт прошлым, а они стали джедаями, которыми и должны были стать.

Но иногда случался такой день, когда дыхание старого мира касалось земли и заливало всё вокруг золотом, как солнце заливало облака, когда старый торговец говорил «да пребудет с тобой Сила, мастер-джедай», и джедай больше не был один.

– Мне не кажется, что он обманщик, – сказала Лирна.

– Что? – рассеянно переспросила Тора, и Лирна повторила громче, подумав, что Тора не расслышала:

– Не думаю, что он нас обманывает. Ты же ему тоже веришь?

Она взглянула на Тору и озадаченно сдвинула брови: Тора смотрела на неё с изумлением и восторгом, и улыбалась.

– Что? – спросила теперь Лирна.

– Я думаю, возможно, он как раз обманщик, – торжественно ответила Тора, – и это прекрасно, мой юный падаван, и я благодарна тебе за проницательность, в которой ты превзошла меня.

Лирна неуверенно шмыгнула носом и с подозрением спросила:

– Ты чего? Ну, так разговариваешь. Я ничего не поняла.

– Отправляйся спать, мой юный падаван, ты достаточно сделала сегодня, утром мы вместе найдём ответы, – так же туманно сообщила Тора, и Лирна посмотрела на неё исподлобья. Тора сжалилась и потрепала её по голове. – Да, тяжело б тебе пришлось в Храме. Спать, завтра объясню. Надо подумать.

– Ага, мастер, – всё ещё с сомнением ответила Лирна, но спать пошла, от греха, пока Тора снова не сломалась.

Если Лирна права, думала Тора, может быть, они наконец нашли того, о ком говорил мастер Зиндо – обманщика.

Наутро она рассказала Лирне о своём предположении, но предупредила, что это может оказаться совпадением.

– Мы ж не верим в случайности, – напомнила Лирна.

– Но мы можем неправильно истолковать не-случайность, – назидательно ответила Тора, и Лирна не нашлась, что возразить.

Временами Тора сомневалась, стоит ли держать Лирну в курсе всего, особенно когда она сама не уверена, правильно ли рассуждает, но так чаще всего поступал мастер Зиндо, и она помнила, как многому научилась, следуя за ходом его мысли, видя, как он делает верные выводы или ошибается, и как действует в том и другом случае. Он поощрял её думать самой и делиться с ним, внимательно выслушивал, хвалил, когда было за что, и никогда не ругал, даже если потом в двух словах показывал, в чём она была неправа. А иногда только говорил: «Может быть, посмотрим», и позволял ей разбираться самой, не подсказывая и не направляя. Но даже когда он отступал, пропуская её вперёд, она знала, что он идёт на шаг позади, ощущала его присутствие рядом, и это придавало ей спокойствия и уверенности, пока она не научилась черпать их в себе самой.

– А ты что думаешь? – спросила она у Лирны, и та на мгновение растерялась, хотя и начинала уже привыкать к тому, что Тора всё чаще спрашивает её мнения. Она сразу было открыла рот, чтобы ответить, но потом остановилась и задумалась, и Тора улыбнулась, глядя на неё.

– Наверное, – ответила Лирна, поразмыслив, – если мы ни в чём не уверены, нам стоит просто наблюдать, и если он тот, кто нужен, мы поймём?

Тора кивнула, всё ещё улыбаясь.

– Универсальный образ действий, да. Не торопиться с выводами. Как ты не поторопилась с ответом. Может, мы придём к другому решению, но это, как первое, всегда одно из лучших.

– А если бы я сказала, что он точно тот, кто нам нужен?

– Но ты же не сказала. А если бы была уверена – сказала бы, и я бы прислушалась.

Лирна обдумала и это, вздохнула и без особой радости заметила, заставив Тору расхохотаться:

– Что-то много на мне стало ответственности.

Несколько дней они не ездили в город – Тора действительно не хотела торопиться, больше занималась с Лирной и много медитировала, надеясь найти подсказки, но Сила молчала. «Когда так случается, – говорил мастер Зиндо, – по моему опыту, чаще всего это означает одно из двух: либо ты уже на прямом пути и ещё не понимаешь этого, и Силе просто нечего тебе подсказать, либо наоборот – всё ещё настолько не определено, что Силе тоже пока что не на что тебе указывать. Ну, либо третий вариант: ты не слушаешь. Успокойся и делай то, что должно». Ещё один универсальный совет, и на пятый день Тора решила, что самое время для него.

– Завтра поедем навещать твою птичку, – сказала она Лирне вечером.

– Ну наконец-то, – обрадовалась Лирна. – Я думала, мы так и будем до весны не торопиться. – И, как всегда в таких случаях, покорно добавила в ответ на критический торин взгляд: – Мастер.

Робин встретил их с такой радостью, будто не ожидал больше увидеть.

– Я и правда боялся, что вы можете больше не прийти, – честно признался он, и Тора даже поначалу поверила, что всё дело в этом, но было что-то ещё. Робина что-то беспокоило, и она ощущала это беспокойство в каждом его движении – когда он сыпал на ладонь Лирне семена, которыми кормил свою птицу, когда разливал по чашкам свой пряный сладкий чай, когда рассеянно постукивал подушечками пальцев по краю массивного деревянного стола, за который усадил Тору, сам сев в своё глубокое мягкое кресло напротив. Когда он замолчал на пару минут, что уже было странно само по себе, Тора, отхлёбывая чай и глядя на него сквозь поднимавшийся от кружки пар, собралась уже было спросить, в чём дело, но передумала. И мгновением позже он сказал, подняв на неё глаза:

– Я должен кое-что вам показать.

Лирна в дальнем конце лавки кормила птицу, и та то и дело издавала короткие мягкие звуки, больше похожие на мурлыканье, чем на птичий щебет. Солнце стояло высоко, Робин приспустил жалюзи на высоких окнах, чтобы оно не било в глаза, и свет заливал половину комнаты, оставляя дальнюю её часть в тени. Робин поднялся, на минуту скрылся в закрытой от посетителей части дома, и вернулся оттуда с небольшой деревянной коробкой в руках. Он поставил её на середину стола и, прежде чем открыть, сказал, словно оправдываясь:

– В прошлый раз я так и не решился, и с тех пор боялся, что вы не вернётесь и я упустил шанс, возможно, сделать то, ради чего это вещь и попала ко мне много лет назад.

Тора молча кивнула, он помедлил ещё секунду, а потом осторожно снял крышку и без стука положил её рядом. Несколько мгновений Тора, замерев, разглядывала то, что было внутри, не веря своим глазам. Птица в дальнем углу комнаты недовольно защёлкала клювом, потому что Лирна вдруг перестала её кормить, обернулась и растерянно смотрела на Тору. Робин ждал, сцепив пальцы рук и тоже глядя на неё. Но она не видела ничего и даже не ощущала волнения Лирны и напряжения Робина.

Перед ней, в старой потёртой коробке, залитый солнечными лучами, пробивавшимися сквозь жалюзи в окна забытой всеми мирами лавки безвестного торговца с затерянной планеты Внешнего Кольца, лежал старый, поцарапанный, побитый, но целый световой меч.

Тора медленно поднялась, не отрывая взгляд от меча, и тихо спросила:

– Откуда он у вас?

– Это было очень давно, – начал Робин, но Тора перебила его.

– Я спросила не это, – сказала она жёстко.

Лирна ахнула и шагнула к ней, но раньше, чем она успела сдвинуться с места, Тора молниеносным движением выхватила из коробки меч, активировала загоревшийся синим клинок и направила его на Робина.

– Я спросила, – повторила она холодно и так же жёстко, – откуда он у вас, Робин?

Лирна замерла на середине комнаты, не зная, что делать. Робин, потрясённый, инстинктивно отшатнулся и поднял руки перед собой.

– Я не брал его сам, – торопливо заговорил он, – клянусь, я делал многое, и мародёрство есть в этом списке, но этот меч я получил от других.

– От кого? – спросила Тора.

– Ко мне пришли двое. Через год, или около того, после окончания Войн клонов. С одинаковыми лицами.

– Клоны?

– Да.

Тора молчала, не двигаясь, глядя ему в глаза и не убирая меч. Робин тоже молчал, словно ожидая следующего вопроса, и она подумала, что его инстинкты совсем не притупились с возрастом: он уже сориентировался, принял своё положение, выбрал стратегию и действовал наиболее выгодным образом – отдавал инициативу ей, отвечая кратко и по делу. И тогда её ярость схлынула так же быстро, как поднялась, и она ощутила страх и растерянность Лирны и напряжение Робина, а яснее всего – увидела себя, свои гнев и отчаяние, смятение, охватившее её настолько, что вот она стоит здесь, рыцарь-джедай, приставивший меч к горлу беззащитного старика. «Контролируй себя, – говорил мастер Зиндо, и сейчас его слова в её сознании звучали отчётливо и громко, как никогда, – не Тёмная сторона поглощает тебя, ты выбираешь Тёмную сторону. Иногда твоя боль может быть так сильна, твой гнев может быть так силён, что они заслонят всё, и тебе будет казаться, что ничего больше нет. Каждый джедай справляется по-своему. Ты – хитрее. Так обхитри Тёмную сторону. Обернись и посмотри на её изнанку. Обернись и посмотри на себя. И разгляди обман».

И она видела себя – и сожалела об увиденном. И всё же, даже несмотря на это, задала последний вопрос:

– Как они выглядели?

Вопрос прозвучал глупо, но Робин понял.

– У одного был шрам на левой щеке, а у другого на правой татуировка, что-то такое… какая-то…

– Молния, – тихо закончила за него Тора, убрала клинок и посмотрела на меч у себя в руке.

Робин на мгновение удивился, а потом резко вдохнул, открыл глаза шире и безотчётно прикрыл рот ладонью.

– Я не мог предположить… – пробормотал он и не закончил. Тора кивнула ему, не глядя.

– Джосс и Роджер, – так же тихо сказала она, скорее самой себе, чем ему, и провела большим пальцем по побитой рукояти меча.

Лирна решилась негромко окликнуть её с того места, где стояла, и Тора обернулась к ней.

– Всё в порядке, – мягко сказала она. – Иди сюда, ты должна это видеть.

Робин всё так же стоял, прикрыв рот ладонью и глядя на Тору уже без страха, а почти виновато, с грустью и сожалением. Лирна, всё ещё растерянная, подошла и встала перед ней. Теперь она была Торе уже почти по плечо, и ей не приходилось задирать голову так сильно, как раньше, чтобы заглянуть ей в лицо. Тора слабо улыбнулась и раскрыла ладонь, показывая Лирне меч.

– Это меч моего мастера, Зиндо Гир-Канно, – сказала она.

– Ты… уверена? – ошарашенно переспросила Лирна.

– Да, – ответила Тора. – Даже спустя столько лет я не спутаю его ни с каким другим.

Робин не переставал поражать её – он повёл себя так, будто ничего не случилось. Заварил свежий чай, сдвинул коробку на край стола, поставил на середину тарелку с мелкими разноцветными печеньями, отошёл сменить воды своей птице, и только закончив всю суету, дав Лирне и Торе время, уселся в своё кресло, покрутил в ладонях горячую чашку и сокрушённо сказал:

– Простите меня, мастер Тора. Мне следовало сначала рассказать вам всё, а уж потом… Страсть к театральным эффектам меня подвела.

– Это я должна просить прощения, – ответила Тора. – Моё поведение было непростительно.

– Но объяснимо, – успокаивающе сказал он, и Тора благодарно улыбнулась.

Она тоже уже вернулась в своё кресло по другую сторону стола, а Лирна примостилась рядом, на подлокотнике, и с интересом поглядывала то на Тору, то на Робина, но больше всего разглядывала меч мастера Зиндо, лежавший перед ней на столе.

– Расскажите мне о них, – попросила Тора.

– О клонах? – переспросил Робин, и она кивнула. – Конечно. Как вы их назвали?

– Джосс – со шрамом, и Роджер – тот, что с татуировкой.

– Они пришли, как я уже говорил, примерно через год после окончания войны, – начал Робин. – Я в то время много перебирался с места на место, время было… – Он замялся и неловко развёл руками. – Прибыльное для торговли. Я скупал всё, что несли, если это имело хоть какую-то ценность. Ну и, сами понимаете – солдаты у меня были частыми гостями.

Он снова смущённо замялся, и Тора сказала:

– Я понимаю. Я сама могла бы быть на их месте в то время. Мы все делали то, чем не гордимся.

Робин медленно кивнул, вздохнул и продолжил.

– Я делал много такого. Но когда мне принесли джедайский меч, я был потрясён. Они пришли рано утром, только рассвело. Сначала я подумал, что возвращаются из отпускного или из самоволки, гуляли всю ночь и наутро принесли что-то выигранное в сабакк или снятое с тех, кому не повезло. Но они были трезвые, явно не в себе слегка, но не пьяные. Я в то время не снимал помещений, просто ставил палатку, они зашли, сняли шлемы, оставили их у входа и пару минут осматривались, а потом тот, что с татуировкой…