Текст книги "Знал бы, где упасть... (СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

-Не беспокойтесь об этом, – по-прежнему не глядя на меня, поспешно прервал он, – ничего не случится. Возможно, я действительно наполовину бета и потому бесплоден, я никогда не чувствовал себя полноценным омегой, не считая ранней юности, когда еще не осознал в полной мере своей ущербности. Я не реагировал ни на одного альфу, и они отвечали мне тем же. По этой причине Юки-семпай и счел возможным пригласить меня на работу в «Арай». Мы вместе учились когда-то и даже жили в одной комнате, поэтому я и не смог отказать давнему другу, когда он попал в затруднительное положение, но у меня не было намерений никого вводить в заблуждение, и я согласился преподавать в колледже лишь временно. Как только Юки-семпай найдет постоянного учителя, я сразу же оставлю должность. Тамура-сан, простите за обман, мне очень жаль, что так случилось, и вы узнали обо мне правду.

-Ты не реагировал ни на одного альфу? – пропустив мимо ушей его извинения, пробормотал я . – А меня почувствовал, верно? В первый же день на церемонии открытия ты ощутил мой запах. Я видел тебя, твое напряженное лицо, но не мог понять, кого ты так настойчиво ищешь. Тебя тянуло ко мне, и поэтому ты держался со мной так отчужденно, не подпуская ближе? А сюда ты сбежал тоже от меня, чтобы переждать в одиночестве гормональный пик? Я прав, Акира?

-Простите, – сдержанно вздохнув, повторил он, – я прилагал все силы, стараясь держаться в рамках дозволенного, ничем не выдавая себя, и мне это почти удавалось, до сегодняшнего дня. Если бы вы не появились здесь так внезапно, все прошло бы спокойно и ничего не случилось, и мы не вступили бы в столь недопустимые отношения.

-Так ты жалеешь о том, что между нами произошло? – ошалело глядя на него, еле выговорил я.

-Нет, – он помотал головой, – я не жалею, но мне стыдно за свою слабость. Я должен был сдержаться, но не смог, потому что хотел хоть на миг почувствовать себя живым. Природа создала меня холодным и инертным, но я не виноват в этом. Не зная ни любви, ни желаний, я полностью жил как бета, и уже смирился с этим. И вдруг... в моей жизни появился ты. Первый и единственный альфа, кого я почувствовал, кто волновал меня, о ком я думал, кого желал душой и телом. Я отчаянно боролся со своими чувствами, скрывая грешные желания, но ты нашел меня здесь, и я сдался, потому что хотел хотя бы раз испытать счастье. Тамура-сан, я бесконечно благодарен вам, но нам разумнее забыть все, что здесь было. Уже почти вечер, и вам лучше вернуться в колледж. Завтра занятия, и вас могут хватиться.

-Забыть? Ты с ума сошел? Как это возможно? Я не смогу без тебя, Аки. Никому не отдам тебя, сокровище мое, мы всегда будем вместе...

-Именно этого я и боялся, Ри, таких твоих слов и эмоций, – его пальчики легли на мои губы, прерывая пылкие признания. – Ты не подросток, и прекрасно знаешь, в каком мире мы живем, поэтому не произноси так легко невыполнимых обещаний, пожалуйста. Это не нужно ни тебе, ни мне, да я и не жду от жизни таких сказочных чудес. Мы не подходим друг другу, будь мы хоть трижды идеальной парой. Твоя семья никогда не примет меня, и нам надо смириться с реальностью и не мечтать о глупостях... – Акира горько усмехнулся и прямо посмотрел мне в глаза, мудрым учительским взором, от которого сжалось и заледенело мое сердце, так сильно, что я не нашел, что ему ответить. – Вставай, надо помыться и привести себя в порядок, а потом ты уедешь отсюда...

-А ты, Акира?

-Я вернусь на работу во вторник утром. Хотя ты уже и узнал мой маленький секрет, и я мог бы больше не прятаться, но все же я воспользуюсь предоставленным мне свободным днем, и отдохну здесь в тишине и одиночестве.

-Нет. Не гони меня. Пожалуйста, любимый. У нас впереди еще долгий вечер и целая ночь. Ты мой омега, мой единственный, мой настоящий, я наконец нашел тебя, и я хочу побыть с тобой подольше. До колледжа всего три мили, я легко успею завтра до занятий. Никто ничего не подумает, я часто уезжаю в город, возвращаясь утром. Позволь остаться, Аки, разве я прошу о многом ?

-Но, Ри...

-Пожалуйста, позволь остаться. Это единственная просьба. В колледже сотни глаз, у нас не будет возможности встречаться. Я обещаю, что не выдам тебя ничем, ни словом, ни взглядом, я сдержу свои чувства, чего бы мне это ни стоило. Пожалуйста, Аки... – я прикоснулся к нему, провел пальцами по щекам, обвел контуры губ, спускаясь на шею, завороженно наблюдая, как смягчается милое лицо, становясь податливым. – Мой Аки, милый, мой любимый... – нежно поцеловав, я схватил на руки обнаженное гибкое тело своего омеги и потащил в ванную.

Акира

Боже, как все-таки слаб человек, и как легко он сдается на милость обуревавших его чувственных желаний! Теплая вода ласкала наши тела, падая сверху и чуть сбоку, а мы сидели на полу душевой кабинки, тесно прижавшись друг к другу, и время остановилось, никуда не двигаясь... Ри устроил меня между своих ног, прижав к себе спиной, и я снова млел от счастья, чувствуя его руки, которые дарили мне неземное блаженство. Мы словно забыли, зачем пришли сюда, полностью отдавшись этим приятным ощущениям близости.

Я гладил его длинные стройные ноги, такие теплые и гладкие, сбивая в тесный ком рваное дыхание, а он терзал и мучил возбуждающими прикосновениями мои чувствительные местечки, в которые превратилось вдруг все мое тело, до сей поры такое холодное и неотзывчивое. Я вздрагивал и выгибался, подставляясь под его руки и губы, и ничего не существовало для меня в эти минуты, кроме желанного и любимого Риоты, моего альфы, с которым так ненадолго свела меня капризная дама по имени Судьба...

Потом мы наскоро чего-то пожевали и бросились в постель, потому что я так и не смог прогнать его в колледж. И мы любили друг друга так же нежно и бережно, но и как-то совсем иначе, чем днем, когда он считал меня бетой. Уже не сдерживаясь, я стонал, кричал и извивался, снова и снова принимая его в себя, сам целовал его тело, решаясь на самые смелые ласки... Как же удачно у меня получилось наврать ему про свое «бесплодие». Эта глупая выдумка вырвалась у меня сама собой, прежде чем я успел сообразить, чего мелю, зато теперь он не задумывался о дурацких предосторожностях, которые бы отвлекали нас друг от друга и лишали полноты наслаждения, а если мне и суждено забеременеть, то это уже случилось, и не надо ему знать и беспокоиться об этом... Если честно, я даже молил богов о ребенке, родив которого навсегда избавился бы от своего вечного одиночества и был счастлив тем, что частичка любимого всегда со мной.

Утром мы долго прощались на крыльце спорткомплекса, не в силах разорвать тесных объятий, не сводя друг с друга покрасневших от бурной бессонной ночи глаз, в которых всего было в избытке, – и любви, и счастья, и горечи разлуки...

-Давай все же попробуем, Аки? – в который раз робко спрашивал он, сгребая в кулак мои волосы. – Я поговорю с отцом, и может быть он...

-Ри, прекрати говорить глупости, ты же понимаешь, что это невозможно. Люди вашего круга относятся к браку совсем иначе, чем представители среднего класса, для вас это своего рода бизнес, выгодная сделка, где нет места глупым эмоциям. Твой отец никогда не примет меня в семью, и ты знаешь это.

-Аки, хотя бы не уезжай из «Арай» слишком быстро... Мне необходимо видеть тебя! хотя бы видеть... Пожалуйста, обещай мне это!

-Я не могу обещать того, чего не знаю, Ри. Пока еще Юки-семпай не нашел мне замену, и когда это случится, я не знаю... Но я постараюсь поторопить его, это для нашего же блага, поверь мне. Нам будет трудно встречаться в колледже, как посторонним, Ри...

-Я понимаю, Аки. Я люблю тебя. Безумно...

-Больше не говори так. Я позволяю тебе это сейчас в последний раз. Ты слышишь, Ри?

-Да. Но если это в последний раз, тогда скажи мне тоже, Аки! Скажи, что любишь!

-Айситеру, мой Ри. Люблю тебя, мой милый...

***

Проводив долгим взглядом его расплывающуюся нечеткую фигуру, я смахнул с глаз предательские слезы и вернулся в комплекс. Господи, до чего же паршиво, на душе кошки скребут! Что я наделал, почему не сдержался? Теперь плохо не только мне, но и Риоте... Мои милый, такой нежный... Где-то внутри все еще жило недавнее наслаждение, тело стонало и мелко подрагивало, ноги ослабели и подкашивались, словно раз и навсегда потеряли былую устойчивость...

Как же я хотел его еще! Хотел оставить его себе на веки вечные и никому не отдавать! Ни богатому папочке, ни друзьям аристократам, ни сынку министра! Наверняка ведь избалованный негодник, привыкший получать все на блюдечке с золотой каемочкой, разве сможет такой баловень судьбы сделать моего Риоту по-настоящему счастливым? Ах, ну почему судьба так поиздевалась надо мной? Ей было мало сотворить меня ущербным омегой, так она еще и сделала невозможным мое счастье, «запихнув» единственного любимого альфу в тело наследника огромной корпорации, дорога к которому мне изначально заказана?

-Ну, хватит, Аки, довольно рыдать над разбитой жизнью, ее все равно не склеить слезами. Займись делом и убери все следы ночной вакханалии, иначе будет еще хуже, – мой голос гулко полетел по пустой столовой, отражаясь от стен, и это привело меня в чувство. Нашел в гараже свои очки, пошел на кухню, вымыл посуду, выбросил мусор, протер плиту и стол. А что это блестит у ножки стула? О, это же его заколка, наверно обронил вчера вечером. Красивая, и на вид дорогая... Но не отдам, пусть не надеется, оставлю себе, хоть что-то будет от него на память. Три маленькие звездочки на золотой ветке, изящный замочек... Думаю, на заказ сделана, у богатых любая вещь эсклюзивна. Я сохраню, на всю оставшуюся... Сыну подарю, если он у меня будет.

Мечтай, мечтай, мечтать не вредно. Вскипятил зеленого чая и выпил целую чашку, не чувствуя ни вкуса, ни обжигающей боли в припухших губах. Так, теперь закинуть в машину постельное белье и привести в порядок тренерскую спальню, потом погулять, а может, удастся уснуть?... На сотовом три пропущенных вызова. Юки...Ну, ясно, кто ж еще? Переживает, как я тут. Немного поколебался, набрать его или не стоит... Нет, не могу сейчас беспечно болтать о ерунде и врать, что все в порядке. Отключил питание и кинул телефон на столик у окна. Так лучше...

Прогулка не успокоила, ночь прошла плохо. Хорошо, хоть удалось сдержать глупые слезы, а то как бы явился такой на занятия? Первая пара – в выпускной группе. Не надеясь на собственные силы, выпил сильных успокаивающих, теперь справлюсь, эти капли слона уложат и тигра превратят в котенка. А он? Как он? Сейчас войду, встречусь с ним глазами и все пойму, без всяких слов... О, как же это трудно! Вечером непременно зайду к Юки, поставлю жесткий ультиматум. Мне нужна срочная замена, иначе я сломаюсь!

Немного помедлил перед дверью лекционной аудитории – и шагнул, отчаянно, словно с крыши небоскреба. Сердце затрепетало, несмотря на львиную дозу транквилизатора, ноги налились свинцом... «Риота, как ты?» – глаза растерянно остановились на пустом месте... Заставил себя пройти, сдержанно поклониться студентам, разложить на кафедре конспект лекции.

-Тамура-сан снова отсутствует сегодня? – безликим равнодушным голосом вопросил пространство. Аудитория отозвалась нестандартно, кто-то хмыкнул, кто-то вздохнул, кто-то смущенно кашлянул, кто-то откровенно хихикнул, и я поднял голову, не понимая, в чем тут фишка.

-А разве вы не знаете, сенсей? Весь колледж на ногах, перетирает новость, – мрачно подал голос Огава Макото. – Ах, точно, вас ведь вчера здесь не было... В сети тоже есть об этом, но вот почитайте, если интересно, чтоб зря не лазить по инету, газета у меня с собой, – он встал со своего места и положил передо мной вчерашний утренний номер «Емиури симпун» ...

Я бросил взгляд на раскрытую полосу светских хроник, и пол под ногами дрогнул, резко заваливаясь набок... Как хорошо, что я глотнул тех капель, без них я бы точно не удержался свою тушку в вертикальном положении...

12.

Риота

Не успел я поставить велосипед в складское помещения за спортзалом и войти в общежитие, ко мне вихрем бросился Макото. Какой-то растрепанный весь, возбужденный и нервный. Словно ждал меня, сгорая от нетерпения.

-Где ты шлялся, черт тебя подери, когда ты так нужен? – змеей зашипел он, оглядываясь по сторонам. Схватил за рукав, потащил за собой и почти втолкнул в комнату. В свою, кстати, не в мою. – Не дозвониться до тебя, даже телефон отключил. Рюноске-сама мне весь сотовый оборвал, а что я ему мог наврать? Машина твоя на месте, тебя нигде нет... ГДЕ тебя носило, негодник, в переломный момент твоей жизни, а? Скажи мне, где?

-Ты можешь толком объяснить, вместо того чтоб в ухо мне шипеть всякими загадками? – в свою очередь завелся я. – От твоего шипа уже мурашки по коже бегут. Что случилось-то вдруг, и почему мой отец тебе телефон обрывает? И что такое с моей жизнью, с чего бы ей ломаться, конец света настал, что ли?

-Читай, сам все узнаешь, – он кинул на диван газету, – только сядь сначала, а то как бы не пришлось мне тебя от пола отскабливать... Ну до чего же подлый наш мир, а еще говорят, что с золотой ложкой во рту... Им бы такую ложку, этим завистникам, поглядел бы в их «счастливые» глазки!

Улыбающаяся рожа моего «женишка» Такаги Хидео украшала добрую половину страницы светской хроники, а то, что я прочитал под его довольной физиономией привело меня в полный ступор. Такого наглого цинизма я не ожидал, даже от этого капризного ублюдка, несмотря на то, что достаточно изучил его подленькую мелкую душонку, способную ради достижения своей цели на любую пакость.

-Кото, это что, юмор такой идиотский? – спросил я пространство побелевшими от шока губами. Газета мягко спланировала с моих коленей на пол и немного согнулась, как раз поперек фотографии, придав мерзкой роже Хидео злорадно удовлетворенное выражение, – щипни меня, Кото, щипни побольнее, и скажи мне, что это дурной сон, немедленно скажи мне, иначе я стану сейчас невменяемым идиотом! Да как ему в голову пришло заявить такое! Мерзавец, слов не нахожу! Нет, это перебор, верх наглости и подлой лжи! Да я его в два счета разоблачу, тварь недоношенную, я с опровержением выступлю, пресс-конференцию соберу... на телевидение поеду, я...

-На, выпей, Ри, и успокойся, – сочувственно вздохнул мой друг, протягивая мне бокал с янтарной жидкостью, – много тебе нельзя, но чуток в пору. На радостях, так сказать, почему бы и нет? Все поймут, и журналюги тоже, хоть и беспринципные, но все же люди... Приди в себя, тебе надо будет достойно выглядеть перед папарацци, а времени осталось не так уже и много. Отец твой уже едет сюда, и пресса тоже, надо думать, за ним потащится...

-Постой, о чем ты? Неужели ты хочешь сказать, что я должен буду признать эту ложь за правду? Нет, это абсурд, я никогда не пойду на такое! Да я не только ничего не делал с этим вонючим типом, я его и не целовал ни разу!

-Пей, Ри, тебе это сейчас нужно, – с тем же состраданием в голосе прошептал Кото. – Коньяк поможет посмотреть на ситуацию реальным взглядом, да ты и не вчера родился, прекрасно знаешь, что мы никогда не были свободны в этом мире абсурда. Кому нужна правда, Ри? Мы рождаемся и живем лицемерами, такими нас сделала наша система. На людях одни, внутри другие. Ты не сможешь изменить его, этот жестокий мир больших денег, только навредишь семье, если вздумаешь протестовать. Думаешь, этот выблядок решился на такую подлую ложь по собственной инициативе? Очень сомневаюсь в этом... без ваших стариков точно не обошлось, сообща стратегию строили, чтобы выгоду свою не упустить, а за ними еще целая толпа жаждущих вырисовывается, в надежде отхватить свой кусман от сладкого пирога долгожданного слияния, да побольше... В нашем «высшем обществе» все слишком тесно связано, как у сиамских близнецов, которых нельзя разделить, и вырваться из порочного круга нам не дано...

Коньяк обжигающей лавой прокатился в желудок, сделав реальность еще более жуткой. Кото прав, мы лишь винтики в огромном организме семей плутократов, и все что мы можем – крутиться сообща, в едином ритме с безжалостной сильной машиной, или ...выйти из строя, заржаветь и взбунтоваться, но мой отец ни в коем случае не позволит мне этой роскоши, заставив делать то, что нужно, не скупясь на способы. В худшем варианте накачает меня какой-нибудь дрянью и выведет в люди, где я идеально сыграю предназначенную мне роль, а потом, если не смирюсь и продолжу глупую революцию, пристроит несговорчивого сына под какую-нибудь машину, объявив несчастным случаем, и будет проливать самые натуральные отцовские слезы на пышных похоронах.

Мой мудрый Аки, ты предвидел это... Как жаль, что мы были вместе так недолго. Единственный день счастья за всю жизнь – много это или мало? Как посмотреть... многие из нас не имеют даже этого...

-Плесни еще, не жмоться, – я протянул Макото опустевший бокал. – Не бойся, я в порядке.

-Послушай, если это тебя утешит... – наливая вторую порцию спиртного, невесело усмехнулся Кото, – вряд ли что-то существенно изменится в твоей жизни после этой свадьбы. Старики все же знают меру, они сговорятся и не будут слишком давить на тебя, им важны лишь внешние приличия. Так было всегда, во всех наших семьях, кому как не нам это знать? На людях наши отцы – любящие супруги, дома – чужие люди. Тебя когда-нибудь ласкал хоть один из родителей? Меня ни разу... А твой отец-омега, вот честно, он меня всегда пугает. Красавец, Ледяной принц, изысканное украшение для светских приемов, но холоден, словно неживой... Ну, ладно, хватит лирики, – он отобрал у меня пустой бокал и начал буквально выпинывать из комнаты. – Дуй к себе, прими душ и скинь эти шмотки. От тебя за версту разит сексом, и не отрицай, что провел ночь с омегой! Вот только где ты его откопал в здешних горах? Неужели снизошел до кого-то из ближайшей деревушки??? Ну, что ж, иной раз и экзотики хочется... Иди-иди, я встречу Рюноске-сама и займу его светской беседой, и про тебя навру какой-нибудь правдоподобной чепухи, не беспокойся!

***

Отец повел себя несколько необычно, чего я никак не ожидал от своего жесткого властного старика. Он отводил взгляд и говорил неуверенно, но я не верил ему, во всем внешнем проявлении виноватости ища скрытый подвох. На что он давил? На чувство ответственности за семейный бизнес, на сыновний долг, или элементарную жалость?

-Мальчик попал в аварию, и в чужом районе, где его не знали врачи, – бесцветным невыразительным голосом рассказывал он, в который уже раз неприятно резанув мой слух ласковым обращением по отношению к Хидео, словно не я, а он был его кровным любимым сыном. – В больнице ему сделали полное обследование и взяли анализы, которые и показали двухмесячную беременность. Когда он пришел в сознание и назвал свое имя, его узнали, и ситуация вышла из-под контроля прежде, чем мы успели вмешаться, так что пришлось срочно спасать положение. Ты же знаешь, Риота, как щепетильно и безжалостно бывает общество к нашим семьям, для которых нет ничего важнее незапятнанной репутации.

-И вы не нашли ничего лучшего, как свалить вину с больной головы на здоровую? Отец, а тебе не кажется, что это уже слишком? – сдавленным голосом вопросил я пространство. – Неужели наши дела настолько плохи, что от меня необходима подобная жертва, и я не только должен жениться на нелюбимом человеке, но и признать своим чужого ребенка? Зачем, ради чего я должен так поступать?

-Риота, в том, что случилось с Хидео, есть и твоя вина, – вспомнив, что нападение лучшая защита, пошел вперед мой родитель, – если бы ты так долго не противился браку, мальчик не начал бы искать таких приключений. Подумай сам, в его возрасте, в период полового созревания – и быть девственником? Это не так просто, омеги очень нуждаются в сексе, поэтому их стараются выдать замуж пораньше. Бедняга устал тебя ждать, вот и сорвался, не сдержавшись в пиковые дни, за что же его винить?

-Ну надо же, отец, ты еще и защищаешь этого пакостника?! Ты словно забыл, что я никогда не давал согласия на эту свадьбу, так что винить меня не в чем, и что бы вы там не выдумали с господином министром, я в вашей лжи не участвую!

-Риота, ты не можешь так поступить! Вся сеть и утренние газеты забиты сенсационной новостью, ваши имена, как самой счастливой пары века, в первых строчках на всех поисковиках, и если ты не подтвердишь, что являешься отцом будущего ребенка, пострадает не только репутация моего лучшего друга и ближайшего партнера. Наступит катастрофа, которая повлечет за собой непредсказуемые последствия. Рухнет половина национального бизнеса, тысячи людей потеряют работу, ты мой единственный сын и должен понимать всю серьезность необдуманного шага. Министра обвинят во лжи и с позором скинут с должности, инвесторы отвернутся от нас, не простив предательства, таким образом компании придет конец. Скажи, почему ты так противишься этому браку? Что тебя не устраивает? Этот шаг давно предрешен в обеих семьях, и ты прекрасно знаешь, что именно Хидео станет твоим супругом, так почему же всеми силами стараешься избежать того, чего избежать невозможно?

-Я не люблю его, он мне противен, а теперь я еще должен признать своим неизвестно чьего ребенка? Это абсурд и фарс, тебе не кажется? Патовая ситуация, в которой мне уготована роль клоуна, и я должен с этим смириться?

-Я тоже не в восторге от сложившейся ситуации, но все разрешимо, Риота. Министр понимает свою вину и не требует от тебя многого. Сейчас пик ажиотажа вокруг ваших имен, но любая новость имеет свойство быстро терять актуальность. Есть два варианта дальнейших событий: можно устроить Хидео выкидыш, фактически или формально, такая драма, кстати, всегда вызывает сочувствие и поднимает рейтинг политика, а после рождения отослать младенца в пансион за границу. В любом случае, тебе не придется воспитывать чужого сына, родите своих, и надеюсь, не одного!

-Отец, ты д-действительно принимаешь меня за марионетку, который можно управлять, д-дергая за ниточки? – я даже заикаться начал, возмущенный крайним цинизмом его слов. – Ты можешь заставить меня жениться, это в твоей власти, но внуков тебе не видать, потому что спать с этим Хидео я не стану, даже под страхом смерти!

-Жизнь покажет, как смогут измениться ваши отношения, – примирительно вздохнув, хлопнул меня по плечу мой старик. – Сейчас же от тебя требуется немногое – выйти к журналистам и сказать то, что нужно. Я уже отпросил тебя на две недели из колледжа, мероприятия расписаны и дата назначена. Мы пленники нашей судьбы, Риота, мы не свободны и не вольны принимать решения по своим желаниям... Повернись ко мне, я посмотрю на тебя. Выглядишь немного озадаченным, но это даже хорошо, все сочтут твое волнение естественным, в таких минуты людям свойственно радоваться и немного смущаться. Пойдем, и не вздумай выкинуть что-нибудь неподобающее, я не потерплю от тебя такого поведения, и ты горько пожалеешь, если подведешь нас всех!

***

Дальше был ад и сплошная ложь. Ежедневные интервью, встречи и позирование для журналов, примерка смокингов для церемонии, семейные ужины в ресторане, улыбки в камеры счастливых «суженых», а дома без свидетелей – виноватая рожа Хидео и его родни, льстивые речи и заверения в преданности. Я с трудом выносил вонь, исходившую от «женишка», ставшую теперь, с оттенком запаха неизвестного мне самца, обрюхатившего мерзавчика, еще более неприятной, и на каждую встречу с ним обливал себя с ног до головы самым стойким цветочным парфюмом. Тесть уверял меня, что он уже разобрался с «тем альфой», и он никогда не раскроет тайну зачатия, и все выспрашивал у меня, что я желаю сделать с нерожденным ребенком, но я упрямо переводил стрелки на отца и оставлял за ним последнее слово, потому что мне действительно было безразлично, что случится с «плодом греха». В принципе, ребенок ни в чем не виноват, и я не желал ему смерти, но участвовать в обсуждении его судьбы категорически отказывался.

Ночами накатывала такая вселенская тоска, что хотелось спрыгнуть с крыши, или перерезать себе вены, но одна мысль не давала покоя больше всего... Акира... Как он там, после всех этих внезапных ошеломляющих новостей? Должно быть, считает меня подонком, и правильно делает, ибо таким я себя и чувствовал, потеряв все, в том числе и самоуважение. Я не достоин счастья, я не заслужил его, и мне на роду написано влачить жалкую лицемерную жизнь, на людях мило улыбаясь ненавистному супругу, а дома избегать его как черт ладана. Я гнал от себя черные мысли, без конца мучая память воспоминаниями о той волшебной ночи в спорткомплексе, до дрожи в сердце желая увидеть Аки, милого и недоступного, или хотя бы услышать в трубке телефона его голос. Но у меня не было даже его номера, да и зачем он, что я мог сказать единственному любимому, кроме того, что лишний раз напоминать о себе и истерзать ничего не значащими словами его душу и сердце?

Свадебная церемония прошла как в мутном бредовом сне. Вереница лиц, весь светский бомонд, большая семья министра, мои родители отец-омега, как всегда в центре внимания, изысканный и прекрасный, словно модель на подиуме... Липкая ручонка Хидео на моем локте, его приторный голосок, звенящий от радости (и чему это он, придурок?), разрезание торта и фальшивые речи. Меня тошнило от этого фарса, и я считал минуты, когда можно будет стереть с лица надоевшую улыбку и смыться в тишину шикарного номера для новобрачных, где я мог скинуть «любимого» супруга со своего локтя и уединиться в одной из шести празднично убранных больших комнат. Слава богу, никто не требовал отправить нас в свадебное путешествие, по причине того, что я должен был вернуться в «Арай» и продолжать учебу. Для Хидео (вернее, для нас с Хидео) был куплен шикарный дом, и он поступал под негласный домашний арест, где нанятые учителя и наставники должны были охранять его и обучать обязанностям супруга и хозяина дома, а также готовить к предстоящим родам. Было решено объявить через месяц о выкидыше, но на самом деле позволить этому ребенку появиться на свет, после чего оставить в доме как дальнего родственника, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Наследником семейного дела он быть не мог, но безбедное существование этому малышу было обеспечено.

Меня не волновала судьба этого ребенка. Я рвался в «Арай», желая как можно скорее увидеть Акиру, но как же я боялся этой встречи! Я со стыда сгорю, умру от боли! Приехал утром, и сразу же пошел на занятия. Сейчас японская история... сердце билось как загнанное, руки похолодели и дрожали, я не знал, как скрыть свое волнение, куда смотреть и как держаться. Однокурсники списали мой взвинченный вид на женитьбу, подтрунивая и подкалывая брачной ночью, но я почти не понимал, о чем они смеются, не сводя глаз с дверей аудитории. Сейчас сюда войдет мой Аки, и я наконец увижу его... Радость переполняла меня, несмотря ни на что...

Вошел сенсей, пожилой альфа, приветливо поклонился и начал лекцию. Кто это, и где же Аки? Нежели уволился?! Нет, только не это... пожалуйста, только не это...

-Сайто-сенсей попрощался с нами на прошлой лекции, – Кото сам сказал, я даже не спрашивал. – У вас с ним точно ничего не было, Ри? Когда я дал ему тогда газету, ту самую, с Хидео, он так страшно побледнел и вцепился руками в кафедру, что я всерьез испугался, не упал бы в обморок. Он выглядел как призрак. И эти две недели сам не свой ходил, хоть и старался выглядеть обычно...

-Он не сказал, куда уходит?

-Нет, не сказал. А это важно? Могу узнать в директорате...

-Не надо, Кото... Пойду к себе, устал ужасно. Заходи, если хочешь, только попозже...

На душе было так мрачно, что хоть волком вой. Тем более что полнолуние сегодня...

13.

Акира

...Беспросветная тоска...ноющая тягучая боль... Она выворачивала наизнанку, не давая дышать, засасывая в себя, словно в омут. Я пытался выплыть, чтобы глотнуть свежего воздуха, что-то кричал, но голоса не было, и сон крепко держал в железных объятиях мой измученный страданиями разум.. Было страшно, мерзко, невыносимо тягостно... Отпустите, пожалуйста, хоть на секунду, из этого ада... туда, назад, в тот светлый мир, где ничего не болит, где светло и радостно, где мой Риота любит меня, а не уходит равнодушно в зыбкий туман, обняв за плечи какого-то омежку, который жмется к нему и злорадно скалит на меня зубы.

-Он мой, и только мой, потому что я, (а не ты!) родился с серебряной ложкой во рту, а ты никто, ты даже не омега, а какое-то жалкое недоразумение, и ты смел мечтать о том, на кого не должен был даже смотреть! Идиот, глупец, как ты смешон! – хохотал мальчишка, увлекая за собой Риоту, и они исчезали из поля моего зрения, и я больше не мог видеть своего любимого.

-Нет, нет, нет! – я тянул в пустоту руки, натыкаясь на клубы тумана, я никого не видел, но все еще надеялся на какое-то чудо... туман сгущался, и я тонул с головой в отчаянье, опять кричал, надеясь выпутаться из липких оков кошмара, но помощи не было, страшная пустота вокруг окружала меня, лишая надежды, и я уже ничего не хотел, только избавиться от мучительной боли и получить забвение...

***

Сигнал будильника на сотовом выдрал меня из сна в реальность, как делал это каждое утро, но кошмар, испытанный во сне, продолжался и наяву. Он никуда не уходил из сознания, владея им целиком вот уже восемь дней, и боль была жива, она становилась по утрам только сильнее, когда я осознавал, что все это правда, суровая реальность, и мне надо смириться с этим, более того, что я обязан вести себя мило и спокойно, как ни в чем не бывало, жизнерадостно улыбаться, читать лекции и вести семинары, а боль сердечную засунуть куда подальше, потому что показать ее, поделиться с кем-то в надежде убавить, переложив хоть частичку своих страданий на чужие плечи и получить спасительное сочувствие – было для меня запредельной роскошью...

Мой мир потух, сразу и внезапно, словно лампочку выключили... Мою любимую волшебную лампочку с именем Тамура Риота...

Нет, я не ждал от жизни чудес. Я не Золушка, а он не сказочный принц, призванный осчастливить безродного омегу. У нас не было будущего, и мы ничего не могли с этим поделать. Но реальность обрушилась на меня слишком внезапно, и я не успел подготовиться к ней. Одно дело знать, что когда-нибудь, в обозримом будущем, мой любимый поведет под венец этого хлипкого сынка министра, и совсем другое – когда это событие вдруг приблизилось вплотную, на ближайшие дни... что именно сегодня, сейчас, они где-то там в Большом Токио ходят вдвоем по модным бутиками и дорогим салонам для новобрачных, выбирают кольца и костюмы, обедают семьей в ресторане, планируют маршрут свадебного путешествия...