Текст книги "Мой идеал (СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Мой идеал

https://ficbook.net/readfic/3340723

Автор:

Лана Танг (https://ficbook.net/authors/343462)

Фэндом:

Ориджиналы

Пейринг или персонажи:

мм

Рейтинг:

NC-17

Жанры:

Слэш (яой), Романтика, Повседневность, Учебные заведения

Размер:

Макси, 98 страниц

Кол-во частей:

17

Статус:

закончен

Описание:

Неблагозвучная фамилия с детства донимала Сережу Шмаровоза, делая предметом насмешек одноклассников. Когда он поступил в институт, его ошибочно приняли за сына очень важного в городе человека, по воле судьбы имеющего такую же точно «чумовую» фамилию...

Примечания автора:

В первой главе есть сцена группового секса, она небольшая и без подробностей, так что я не считаю это достаточным основанием для того, чтобы добавлять в шапку соответствующее предупреждение. Дальше в тексте никакой групповухи нет.

Содержание

Содержание

Глава 1.

Глава 2

Глава 3.

Глава 4

Глава 5.

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Часть 16.

Глава 17.

Глава 1.

– Сережа! Шмаровоз! – окликнул ненавистный голос моей классной. Все на вокзале тут же обернулись, ища несчастного обладателя чумовой фамилии, а я мысленно простонал, обреченно идя навстречу Зинаиде Петровне. Ну что за женщина, всегда испортит настроение, да еще и в общественном месте! – Ты едешь документы подавать? Куда надумал, если не секрет?

– В энерго, ЗинаидПетровна, – кисло выдавил я, максимально отворачиваясь от толпы.

– В энерго? – изумилась классная, как всегда увлеченная игрой в идеального педагога, понимающего все тонкости нежной детской психики, – но почему? Ты ж вроде в медицинский собирался?

Да, было дело, собирался, но... как бы это объяснить? Представил в вестибюле поликлиники список врачей, и среди них невропатолог или окулист по фамилии Шмаровоз С.П. Брр, кто пойдет к такому доктору лечиться? Тогда уж лучше сразу в психотерапевты, с безумными иметь дела такому чудику куда сподручнее.

– Да вот подумал, что боюсь анатомички, – не совсем внятно пробормотал я, – поэтому уж лучше не рисковать душевным здоровьем...

– И это главная причина? – возмутилась классная, глядя на меня с каким-то жалостливым презрением. – Ну, огорчил ты, Шмаровоз, я думала, что ты сильнее! Жаль, из тебя бы вышел врач! Ты добрый и отзывчивый, хоть и упрямый, да и внешность располагает к такой гуманной профессии.

Да, внешность – отдельная песня. Которую я предпочел бы никогда не петь. Я тонкий-звонкий, вес бараний, плюс рыжие кудри, которые ничем не распрямить, не стоит и пытаться, бледная кожа, удлиненное лицо и яркие зеленые глаза. Наверно, мамочка моя хотела девочку, вот и родился я такой, совсем на парня не похожий.

Можно представить, как я жил, служа предметом всяческих насмешек. В детском саду меня дразнили «паровоз», и это прозвище автоматически перекочевало со мной и в школу – до тех пор, пока подросшие одноклассники не доперли до истинного значения моей фамилии. И вот тогда все стало гораздо хуже, ибо безобидное, в общем-то, слово, обозначавшее древние паровые локомотивы, заменили куда более неприличные, что вкупе с постыдными действиями со стороны некоторых мужественных на вид одноклассников делало мою жизнь совершенно невыносимой.

– Шмар возишь, Серый, на спине, ха-ха, или катаешься на них? И как они тебе? Тяжелые, наверно?

– Наш Серенький – любитель шмар, а сам прикидывается таким невинным. Вали его, ребята, будем щекотать! – два самых главных извращенца в нашем классе любили оторваться на моем безвинном тельце, и я их люто ненавидел, втайне желая хоть когда-нибудь, но отомстить.

В десятом классе я записался в секцию восточных единоборств и упорно занимался, стараясь нарастить мышечную массу и перестать походить на девчонку. Мышц я особенных не нарастил, но драться научился, кроме того, обрел хорошего друга, который мне помог расправиться с обидчиками, доказав свое превосходство над их грубой физической силой.

– Сергей, ты молодец! Не обращай внимания на разных дураков, – одобрительно похлопав меня по плечу, сказал ОН, кстати, Иван. – Пойдем в кафешку и отметим этот день, святое дело!

И я пошел, наивно полагая, что ОН предлагает мне всего лишь выпить по чашечке кофе с пирожными. Нет, Ванька парень не плохой и он действительно мой друг, но тайные намерения имел с самого начала, лишь только увидел мою дурацкую кукольную мордашку и гибкое длинное тело.

Так вот, в этой самой кафешке с тех пор мне предстояло зависать частенько. Она, как оказалось, принадлежала старшему брату Ивана и являлась чем-то вроде негласного клуба парней с нетрадиционной ориентацией. Сначала я и знать не знал об этом, но вскоре мне глаза открыли. Верней, приперли к стенке и не дали выбора – Иван и двое его приятелей с большим стажем однополых отношений.

– Не бойся, Сержик, – похотливо усмехнулся Олег, самый старший из троицы, – мы не садисты и тебя отлично подготовим. Тебе понравится, увидишь, у меня глаз наметан, ты точно нашего поля ягодка, просто пока еще не знаешь об этом. Расслабься и не рыпайся, идет? Мы все равно тебя не выпустим отсюда, так что тебе же лучше, если брыкаться не станешь.

Мы находились в комнате с диваном и столом, горели два неярких светильника, а в воздухе отчетливо витало возбуждение. Я после долго размышлял, откуда у меня взялось такое чувство, ведь я ни разу до того вечера не занимался ни с кем сексом и не чувствовал к этому желания (участившиеся в последнее время ночные стояки и самоизвержения мутной липкой жидкости из полового члена, которых безумно стыдился, не в счет), но так и не пришел ни к какому выводу.

Наверно, сама обстановка этого развратного места, странно блестевшие глаза троих парней, жадно разглядывающие мои юные «прелести», их шумное дыхание – наверно именно все это и родило в голове такие мысли, но только сразу же я ощутил, что ноги ослабели, а в лицо ударил жар. Словно со стороны, услышал свое собственное такое же тяжелое и сбитое дыхание, внизу заныло и по телу побежали мурашки, так что к тому моменту, когда Олег стащил с меня штаны и вынул член, он гордо и воинственно стоял колом, а я дрожал и дергался, в предчувствии... чего не знаю сам...

– А он у нас чувствительный милашка, – восхитился Олег, двигая ладонью вверх-вниз по моему интимному органу, которого кроме хозяина никто ни разу не касался. – Давно мечтал такого поиметь!

– Не торопитесь, парни, он ведь девственник, – предупредил Иван. – Если хотим его надолго в наш кодляк, то важно не спугнуть... Он, между прочим, хорошо дерется, так что рискуете и схлопотать, если не будете с ним осторожны.

– Да ладно те, Иван, не ссы, не одного тут окрестили в нашу веру, – похохатывая, отозвался Олег, захватывая в горсть мой девственный ствол, – счас будет Шмаровозик ныть и плакать подо мной от счастья, вот увидишь!

Не знаю, можно ли назвать «неторопливым» или «осторожным» то, что они делали со мной. Я был истискан, исцелован и отсосан, весь перемазан в сперме, распят на столе и изнасилован, причем неоднократно. Ну, изнасилован, возможно, слишком грубо и неточно сказано, но совершенно добровольным это действо тоже обозвать нельзя.

Гремучие мужские поцелуи оказались неожиданно приятными и бросили все тело в позорную дрожь, которой сдержать я не умел, покусывание сосков заставило напрячься и застонать, первый в жизни минет взорвал лавой блаженства и через несколько минут я бурно кончил прямо парню в рот, сгорая от неведомых мне раньше страстей. Все эти действия меня ошеломили, но не вызвали какого-нибудь страха или неприятия, а только неловкость и смущение, но вот когда меня разложили на столе пятой точкой вверх, широко развели ноги и пришпилили в этом положении, не позволяя дергаться, а Олег начал пристраиваться сзади к моей густо смазанной дырке своим твердым железным членом, причем немаленьких размеров – вот тут я запаниковал всерьез. Рыпнулся дернуться и оттолкнуть парней, но мне не дали даже шевельнуться, нутро пронзила боль, но даже поорать не смог – рот тут же залепили чьи-то губы, меня немного приподняли над столом, кто-то возил мне по соскам и уговаривал не напрягаться...

Боль продолжала мучить, но к ней непостижим образом примешивалась толика кайфа. Губы ласкали и уже не залепляли рот, а бусины сосков так чутко отзывались на касания чужой ладони... Потом почувствовал, что член мой сжали ласковой рукой, лизнули языком и весь забрали в рот – и успокоился, потом поплыл, растекшись жидкой лавой. Я сам не понял, как расслабился, и вот тогда действительно стало не очень больно...

– Ну, Серж, ты жив? – спросил Иван, на миг отпуская из ошеломительно приятного захвата мой рот. Оказывается, именно он меня целовал, отвлекая от боли первого раза. – Сейчас передохнем и сменимся, второй раз будет лучше...

После всех этих «лучше» я не мог сидеть нормально целую неделю, ужасно чувствуя себя не столько физически, сколько морально. Мне казалось, что в классе все догадываются о причинах моего недомогания и пофыркивают украдкой, совсем забыв, что с помощью Ивана отменно накостылял самым наглым из одноклассников, чем заслужил у них немного уважения и свободы от домогательств.

Впрочем, фамилия моя по-прежнему была со мной, со всеми «паровозиками» и «шмарами», вот только жизнь стала другой, и увлечения тоже. Когда Иван снова позвал меня в кафешку, я пошел, хотя никто меня не принуждал туда идти.

Гей Шмаровоз звучит убойно! Но скоро даже это стало мне совсем неважно... Я научился у парней всему и даже иногда был сверху. Кроме привычной групповухи, мы занимались сексом и вдвоем с Иваном, но эти встречи оставляли у меня в душе осадок, уж больно яростно он объяснялся мне в любви, а я не мог ему ответить тем же. Он был партнером по приятному интиму, но не больше.

– Серж, я не подхожу тебе? – как-то обидевшись, изрек Иван. – Я чувствую, что ты меня не любишь. Тогда какой твой идеал, скажи?

– Ну хватит чушь пороть, – я тоже рассердился. – Твердишь, что любишь, почему тогда отдал меня парням? Что ж это за любовь такая?

– Я не хотел быть первым у тебя, это болезненно, и с этим ничего не сделать, как ни старайся, – потупившись, сознался он, – вот и привел к Олегу с Васькой. Чтоб тебя первым раздолбал Олег, не я, и боль чтоб от него, не от меня. Хотел, чтобы со мной ты помнил только кайф. Серж, ну признайся, почему не любишь? Разве со мной тебе так плохо?

Мне было хорошо с ним, но любовь?.. Любовь это совсем другое. По Ваньке я ни разу не скучал, ну нет, скучал, но только в плане кайфа, а это ведь совсем не то.

А в самом деле, есть он на земле – мой идеал? Чтобы при взгляде на него душа парила в небесах? Кому бы я отдался без остатка?

Смешно мечтать о столь редкой взаимности, тем более у нас в провинции, где геев уж не так и много. Обычно выбирают из того, что есть и очень редко по любви. Так я Ивану и сказал, не парься, мол, нам хорошо вдвоем, так что проблемы нет.

Так продолжалось весь последний школьный год, и вот он позади, и я теперь (возможно) поступлю в энерго институт в областном центре, а Ванька так и будет жить в нашем забытом богом городишке. Он провожал меня с унылой кислой рожей и жутко нудной болтовней, что я найду себе другого. Ну точно как ревнивая жена (или, вернее, муж).

– Ты идиот? Какой еще другой, где я его возьму? Да и зачем мне светиться в общаге с этой стороны личной жизни? Не парься, Ванька, буду часто приезжать, тут три часа на поезде, не так уж долго. Есть скайп и сотовый, будем писать друг другу, не старые же времена, когда со связью был напряг.

– Узнаю, что нашел кого-то, ШМАРОВОЗ!.. – он погрозил мне кулаком, не закончив фразу, и моя чумовая фамилия прозвучала в его устах изощренным ругательством.

Глава 2

В большой аудитории, где работала приемная комиссия, было яблоку негде упасть, как будто все выпускники вдруг разом вознамерились попасть учиться именно в энерго, и я засомневался, правильно ли сделал выбор и пошел сюда? Балл у меня, конечно, неплохой, но черт его поймет, как обернется эта свистопляска с поступлением? Наверно, мать была права, и мне не лишне будет сдать бумаги и еще куда-нибудь, чтобы подстраховаться, а то вдруг пролечу, так в армию идти придется. Пусть год, но все равно неохота париться в казарме, служа утехой чертовым дедам. Конечно, меня могут и не взять служить, а впрочем, почему бы нет, я тощий только с виду, но ни разу не больной, да и разряд имею по борьбе...

– Вы что, заснули стоя, молодой человек? – отвлек меня от размышлений высокий женский голос, чем-то напомнивший мою «любимую» классную Зинаиду Петровну. Преподы что, все одинаковые, что в родимой школе, что в энерго институте, такие же бесцеремонные зануды? И голоса визгливые до жути ненавижу. – Давайте ваши документы.

– Да. Здрасте. Извините. Вот. Пожалуйста, все здесь – я как-то неуклюже поклонился и подал тетке файл, не зная, надо вынимать бумаги или нет, и отступил на шаг. Сейчас прочтет мои ФИО и примется приподнимать глаза или фальшиво кашлять, чтобы скрыть желание хихикнуть.

Вот интересно, здесь же взрослые вокруг, не дети, так неужели мне по-прежнему придется выносить смешки? Сейчас проверим, проведем контрольный тест на этой сухопарой тетке. Прическа у нее, конечно, не фонтан, сейчас никто не носит «вшивый домик», да и одета, словно получает сущие гроши. Может, здесь мало платят докторам наук? Дурак, и почему я вдруг решил, что эта тетка доктор? Но кто тогда? Простая секретарша? Не тянет, точно, слишком уж надменное лицо...

... которое и правда изменило выражение, только совсем не так, как было у других людей. Эта профессорша с чего-то вдруг занервничала и покрылась пятнами, стянула с длинного носа очки и тщательно протерла их маленькой салфеткой, словно выигрывая время, потом тревожно как-то на меня взглянула и снова уперлась в мои бумаги.

Я тоже начал нервничать и ничего не понимал. Чего она так подозрительно на меня зыркнула? Что-нибудь не хватает в моих бумагах? Или на фотке слишком мало на себя похож? А может, я кого-то ей напомнил? Ведь вешает полиция на стены объявления о розысках воров, мошенников и прочих негодяев?

– Вы Ш-шмаровоз? Сергей Петрович, так? – словно отойдя от какого-то ступора, заискивающим тоном уточнила очевидное эта странная особа. (Ну да, я Шмаровоз, и что с того?) Засуетилась вся, кому-то подала рукой нетерпеливый знак, и тут же рядом со мной возник стул. – Прошу вас, молодой человек, присядьте. Секунду подождите, я сейчас.

Я плюхнулся на стул и обозрел соседние столы. Ни одному из абитуриентов сесть не предлагали. Спокойно без задержек брали документы, заносили данные в компьютер, иной раз спрашивали что-то и отпускали восвояси. А мне откуда такая привилегия? Я ничего не понимал, но волновался оттого еще сильнее, тем более что некоторые в приемной на меня уже глазели.

– Стакан воды? Или вам сока принести? – меж тем допытывалась тетка. – Сегодня очень жаркий день. Может, желаете журнальчик полистать?

Что за?.. Из вежливости взял журнал, бросил поверх страницы беглый взгляд – глазела на меня уже вся здешняя тусовка. В чем дело? Сроду не слыхивали эдаких фамилий, которые кроме досады и насмешек, ничего несчастному владельцу не дают? Меж тем профессорша набрала чей-то номер у себя в мобиле, и вскоре за ее спиной возник прилизанный цивильный молодой мужик, в костюмчике, при галстуке, ну стопроцентный средних рук чиновник. Может, декан, или еще какая шишка? Но чем обязан скромный парень наподобие меня такому пристальному странному вниманию?

Я встал и поклонился этому субъекту, хотя и сам не очень понимал, зачем. Журнал, шурша страницами, упал из рук, и я нагнулся, чтоб его поднять, и врезался локтем прямо в несчастный стул. Боль привела меня в себя, и я немножко посидел на корточках, а выпрямившись, увидал, что мужика в костюме уже нет, а тетка деловито тычет пальчиками в клаву на своем компе.

– Сергей Петрович, не ушиблись, нет? Пожалуйста, присядьте, две минуты, я уже почти все данные внесла в компьютер. Вот, распишитесь, здесь и здесь. Мы сообщим вам результат через неделю. Но уверяю вас, это формальность, вы непременно будете у нас учиться!

Какой-то странный институт, чего они так всполошились? Я же не сын ВВП, в конце концов! Да вроде бы у президента только дочки. Хм, если вдуматься, то эта мысль не лишена смысла – может, меня тут приняли за кого-то другого? Да нет, что за фигня? За кого могут принять в большом городе обычного деревенского парня?

– Ну что уставился, я что, о четырех ногах? – с досадливой насмешкой бросил пареньку, что вышел из приемной следом. – Не слышал никогда такой фамилии, как у меня? Тебя-то как зовут? Небось, нормально?

– Вадим Метлов, – испуганно ответил тот, отскакивая от меня так шустро, словно я был саблезубым тигром, который только что оскалил все свои клыки.

Вот дебилизм! Я чертыхнулся про себя и шустренько покинул это ненормальное заведение, раздумывая о том, стоит ли подавать документы еще и в текстильную академию и университет, раз тетка так всерьез уверила, что я непременно буду учиться у них в энерго?

***

– Модест Гаврилович, как ваше мнение? – Инна Викентьевна пытливо всматривалась в лицо ректора и заметно нервничала. – Этот обычный юноша, он в самом деле сын ЕГО? Приехал из провинции, охраны никакой...

– Вы часто слышали такую редкую фамилию? – вопросом на вопрос ответил ректор, пристально рассматривая маленькое цветное фото Сергея Шмаровоза в личном деле. – И вам не кажется, что этот парень на НЕГО похож? Такие же зеленые глаза и рыжие волосы?

– Но вот смотрите, тут он указал, что ему нужно место в общежитии, – жалобно пискнула ученая дама. – Разве же сын такого человека стал бы просить о комнате в подобном месте? Я все-таки склоняюсь к мысли, что этот паренек не сын Петра Петровича, а просто однофамилец. Вы же общаетесь с НИМ в кулуарах высшей власти, нельзя ли как-нибудь узнать об этом поподробней?

– ОН сложный человек, и спрашивать о том, куда пошел учиться ЕГО сын, не слишком-то уместно, даже мне, – задумчиво покачал головой ректор. – Да в чем проблема, что вы так волнуетесь, не понимаю? Пусть парень даже и не сын Петра Петровича, но он имеет неплохие баллы, и к нам проходит на законных основаниях. Пусть учится, а проявить к нему особое внимание нас не обременит, на всякий случай... Откуда, говорите, он приехал, этот абитуриент?

– Из города Заречья, Модест Гаврилович.

– Хм... из Заречья... Так ведь Петр Петрович тоже родом из Заречья, – ректор с минуту помолчал и резко рубанул ладонью по столу, принимая окончательное решение. – Так, Инна Викентьевна, тут думать не о чем, мы, безусловно, принимаем парня. Предоставьте ему место в элитном корпусе, в соседи дайте скромного студента из хорошей семьи. Когда составим расписание занятий, предупредите всех преподавателей, чтобы особенно его не выделяли, но никаких излюбленных придирок, типа пересдач и незачетов, пусть спрашивают что положено, но без излишеств, вам понятно?

– Вы думаете, он внебрачный сын? – севшим от волнения голосом пролепетала Инна, испуганно округляя глаза.

– Нас это не касается, но мы не вправе рисковать, так что следите за словами. И даже если мы ошиблись, лучше перестраховаться. Мы слишком много от Петра Петровича имеем, чтоб можно было зарубить все на корню одним неосторожным жестом. Идите, я на вас рассчитываю, Инна.

***

Сережа Шмаровоз об этом разговоре, разумеется, не знал. Достав шпаргалку с материными подсказками, он ехал в большой универсальный магазин, чтобы купить по списку то, что в их районном городке не продавалось.

Глава 3.

В школе я был обычным парнем. Меня хоть задирали, а особенно те два урода, о наглые морды которых я вместе с Иваном с удовольствием почесал кулаки, но и приятелей хватало. Мне было с кем потусоваться, поболтать, побрякать на гитаре, короче, время провести. Опять же Ванька, наша гей-компашка – скучать не приходилось... А здесь же, в этом чертовом энерго (может, и правда мне не надо было поступать сюда, а топать в медицину, и черт бы с ней, с этой табличкой в вестибюле?) я с первых дней попал в какой-то тухлый вакуум, став супер-анти-популярным.

Со мной здоровались, но торопливо, словно старались побыстрей исполнить эту вежливую формальность; когда я спрашивал, мне отвечали, но ни один из тридцати студентов нашей группы ни разу не заговорил со мной по доброй воле. В большой аудитории я гордо восседал один на длинной лавке во втором ряду, все как-то сразу молча согласились, что это место целиком мое и на него никто не покушался. В обычных кабинетах, где не так уж много лишних стульев, соседний неизменно пустовал, и все мои попытки отыскать друзей или хоть бы собеседников кончались крахом.

Преподаватели и те держались отчужденно и как-то тошнотворно вежливо, пожалуй. Не раз я замечал, что стоит мне войти в аудиторию, все сразу замолкали или расходились по местам, словно вошел не я, а некий ревизор, чтоб выяснить, а чем тут заняты студенты.

В общаге... кстати, про общагу – я обалдел, когда ее увидел! Семиэтажный «небоскреб», а комната моя... ну, я в отелях не бывал по молодости лет, но сразу же подумал почему-то про отель, все потому что номер этот ни разу не тянул на комнату в общаге. Евроремонт, на окнах жалюзи вместо каких-нибудь потертых штор, кровати, мебель, кондиционер – все шик и блеск, плюс маленький, но шикарный санузел, и даже кухонька, плита, микроволновка... И плюсом к этой обстановке мой сосед, типичный ботаник в роговых очках, который вечно от меня шарахался, как от бандита – или сидел за ноутом, не поднимая глаз, или слонялся где-то по своим друзьям. Пытался я разговорить его, но кроме вежливых коротких междометий, практически не слышал ничего за десять дней.

Да за кого они меня тут принимают, черт возьми? Терпением особым я не отличался и вскоре подловил после занятий одного из своей группы и зажал в углу, благо вокруг народу никакого не оказалось. Он жалко на меня глядел и не сопротивлялся, хоть был на вид массивнее меня.

– Давай колись, чего вы все игнорите меня? – я собирался вопросить это довольно смело, но голос прозвучал как-то не так, как мне хотелось. – В упор не понимаю, почему...

– Да ладно притворяться, все и так уже все знают про тебя, – мой пленник неожиданно заговорил, да и не просто подал голос, но вдобавок резко вырвался из-под моей руки. – И хватит делать вид, что ничего не понимаешь. Такие вот сынки только народу портят жизнь! Учился бы себе в каком-нибудь Оксфорде и не мутил здесь воду, напрягая целый факультет!

– Постой, какой Оксфорд, о чем ты, идиот?.. – но этот тип уже сбежал, и мой вопрос остался без ответа. Я постоял немного и пошел к себе, но по пути мне в голову ударила еще одна благая мысль, и я свернул в старый общежитский корпус.

Вот здесь все было точно так, как я себе и представлял. Унылый коридор, обшарпанные стены, дырявый линолеум на полу, выщербленные сотнями ног ступеньки на лестнице. Мимо меня промчались двое с нашего потока, потом еще один, и каждый изумленно покосился. Хм, точно меня мнили тут не за меня. Но за кого тогда? Вот я дурак! На что мне интернет?! Должно ведь там что-то найтись про, судя по всему, всем известного в городе человека! Но что мне набирать в поисковик? Не верится, что у него такая же фамилия, как у меня.

Торопясь, вбежал к себе в хоромы и включит ноут. Сначала ничего толкового не выходило, зато узнал так много нового про свою чумовую фамилию! Да просто море информации: «машина проститутки, любовник, шофер или сутенер шмары, не принятый в приличном обществе человек» – ой, мама дорогая, все это про бедного шмаровоза! Потом пошло и поприличней кое-что – оказывается в далекие от современных технических чудес времена шмаровозами называли тех, кто смазывал колеса телег дегтем. Обычно одежда и руки мастеров-колесников были испачканы так сильно, что отмыть их было непросто, поэтому у слова «шмаровоз» возникло дополнительное переносное значение – одетый в грязное человек.

Черт, это интересно, но совсем не то, что я хочу найти. И почему выходит разная чухня? О, даже был герой войны с такой фамилией, и тетка вот какая-то в контакте, еще два парня, и учительница с Запорожья... Но вообще блатное слово, кстати, украинское, и песня есть про пивную на Дерибасовской и «Костю Шмаровоза», в другом контексте именуемого Васей. Однако, весело... Но где же то, что надо?

Ну наконец-то, вроде бы оно: Шмаровоз Петр Петрович, родился... учился... женат... имеет сына (инициалы, кстати, как мои!). И кто же он у нас такой? Ой, Генеральный директор крупнейшей в городе сети предприятий пищевой промышленности, занимается также жилищным строительством. Сеть фирменных магазинов, шесть ресторанов и четырнадцать кафе. Огромный автопарк... (Ну надо же, он целый олигарх!) Крупнейший акционер в образование и медицину, спонсирует все городские праздники, почетный гражданин...

И что – за сына или родственника этого мешка с деньгами меня здесь все и принимают? Они тут что, все идиоты скопом? Не знают, что бывают на земле однофамильцы? Спросили б, на худой конец, миллионера этого, или боятся? Тогда меня. Я ж в общежитии живу, а не в пентхаузе, и ем в столовке. Может, решили, папа олигарх играет в демократию или внебрачного сынка скрывает от своей семьи? И что мне делать с этой ерундой? Постучаться к ректору и заявить, что я не сын их спонсора и занимаю не принадлежащее мне место? Тогда уж точно стану выглядеть по-идиотски...

***

– Зачем тебе, дурак? – хихикнул Ванька, когда я озвучил ему свою неожиданную проблему. – Ты ж к этому жлобу не нарывался в самозванные сыны? А чо там навыдумывали у тебя в энерго, не твоя забота. Живешь в хорошей комнате? Вот и живи. Глядишь, что и зачеты без труда получишь.

– Но все меня сторонятся, как будто я заразный, – пожаловался я.

– И что? – довольно усмехнулся он. – Зато соблазну меньше, раз всегда один. А то там в городе небось полно уродов, охочих до тебя, мой рыжий мотылек.

– Вот кто у нас урод, так это ты! – взорвался я. – Что за слащавые слова? Откуда нахватался?

– Да ладно, Серж, не ерепенься, – примирительно буркнул он, принимаясь как-то чересчур рьяно раздевать меня. – Я так скучал, а ты ругаться. Ну что ты дергаешься так? Не хочешь, что ли?

– Не в этом дело, просто ты набросился, словно голодный зверь. Маньячными замашками попахивает, даже жутко. Давай помедленней, я никуда не денусь от тебя сегодня... Ну, Ванька, в самом деле, перес-стань... Засосов не наставь... на видном месте...

– А твой сосед по комнате? – возя ладонью по моей груди, допытывался он.

– Ботан, зануда... Удовлетворен ответом?

– Не возникало по ночам желания его оттрахать?

– Ты шизик? Я ж пассив, сам знаешь, – лениво плавясь под его руками, промурлыкал я. – Кому-то тыкать нет желания, никакого. Мне больше нравится, когда в меня...

– А идеал? Нашел? – не отставал ревнивец.

– Да я и не искал... Слышь, Ванька, хватит, а? Не перестанешь бред нести, побью. Давай-ка лучше помолчи, не порти вечер. Да кстати, почему Олега с Васькой не позвал?

– Ах ты, распутник, тебе мало одного меня? – уже заметно задыхаясь, отозвался он. – Я жадный стал, делиться не хочу. С каких-то пор я даже не могу смотреть, как тебя трахают другие. Ты только мой, понятно, мотылек? Смотри там в городе, веди себя прилично! Надеюсь, что гей-клуб еще не посещал?

– Зараза... Излупил бы, но... сейчас как-то не хочется переключаться... Тем более ты скоро все равно не сможешь вякать всяку хрень... О, Ванька, точно ты маньяк! Нельзя было уехать ненадолго...

Через минуту он и в самом деле замолчал, увлекшись головокружительным минетом... Черт, как же мне ужасно сильно не хватало наших сумасшедших встреч и даже этих глупых перепалок! Наверно лучше Ваньки я не встречу никого, хотя и знаю, что на мужика моей мечты он ни с какого ракурса не тянет.

***

Студенческая жизнь и в самом деле протекала гладко. Зачеты на практических занятиях и лабах мне доставались совершенно без напряга, нечастые пропуски занятий вроде бы никто не замечал. Хотя я вел себя прилично, не злоупотребляя «служебным» положением, и учился на совесть, все время напоминая себе о том, что все-таки невольный самозванец, и эта сладкая халява может кончиться в любой момент. Хрен его знает, моего однофамильца, вдруг он засранец еще тот, узнает о возникшем вдруг из ниоткуда «сыне» да и пошлет кого-нибудь качать права?

Хотя... с чего бы олигарху этак мелочиться? Миллионер (или миллиардер, неважно), наверно занят целый день на стройках или на своих заводах, ему нет дела до какого-то однофамильца, пусть даже и ошибочно приложенного к его важной персоне в невзрачной упаковке с надписью « бедный родственник, возможно, сын». Но может он принципиальный господин и не потерпит эдакого вопиющего безобразия, бросающего тень на его безупречную репутацию семьянина? Да лучше бы не слышал про меня, я так бы и существовал в тени величия большого человека, а он спокойно жил, ни сном ни духом обо мне... А может, все-таки пойти признаться и переехать в тесную обшарпанную конуру в старом корпусе, заняв свое законное место в этом жестоком мире?

Так я и мучился всю осень, то почти созрев пойти к ректору, то снова отступая, потом решил, а ну его к чертям, пусть все идет, как и идет, я разве в чем-то виноват? Даже и в группе ко мне немного стали привыкать, я ведь общительный по сути парень. Короче, плюнул и забил на все свои сомнения, тем более приблизилось вплотную окончание семестра и первая сессия.

К зачетам и экзаменам готовился добротно, но ни один препод меня так толком и не экзаменовал. Формально что-то спрашивали и писали «отл.» в зачетку. Что ж, если так и дальше будет, я точно получу красный диплом. Даже смешно, насколько развито в народе подхалимство, серьезные взрослые люди охотно лижут кое-что большим фигурам! Не зная толком, сын я этому миллиардеру или нет, мне все равно все ставят «автоматом». И неужели же никто не дал себе труда хоть что-нибудь узнать обо мне и моей семье, и тем самым развеять сомнения? Или до таких «мелочей» никому и дела нет?

Ну и плевать! Я тоже перестану дергаться. И мне неплохо, да и никому, а олигарху этому тем более.

Так было до начала февраля. В один прекрасный (ветреный и вьюжный) вечер я возвращался к себе в общагу из магазина, шел быстро, чтоб быстрее оказаться в теплом уюте комнаты и принять душ. За воем ветра я почти и не заметил ее, эту большую черную машину, да и с чего мне было замечать? По улице их много ездит...

Но эта резко и пронзительно затормозила, буквально около меня. Я обернулся, машинально, отреагировав на звук. Открылась дверь и из машины вышли двое. Дальнейшее все заняло не больше трех секунд. Меня поддели под лопатки и впихнули внутрь, машина тут же дернулась и набрала скорость.