Текст книги "Дом, в котором пекут круассаны (СИ)"

Автор книги: Lana Fisellis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Телефон вдруг завибрировал в руках, вырвав Аду из оцепенения. Сверху вылезло окно уведомления. Неизвестный номер. У Адалин всё внутри вдруг резко похолоднело. Это был её личный номер – не рабочий. Кто вообще мог звонить настолько поздно по личному номеру телефона? Возможно, её брат снова решил неудачно пошутить, из-за чего у Ады мурашки побегут по загривку? Дрожащие пальцы смахивают звонок, принимая его, и Вуд тут же прикладывает телефон к уху.

– Алло? – её голос нерешительный, тихий, слегка дрожащий.

– Адалин? Прости, я разбудил тебя? Это я, Илья.

Она не сразу узнаёт его голос, искаженный динамиком телефона. Не сразу признаёт его скорее из-за того, что поверить не могла, что он позвонит ей так скоро. Ада молчит, но теперь от шока, и Илья почти тут же начинает говорить.

– Я соскучился. И, м-м… не хочешь выйти ненадолго? Просто поговорим пару минут. Или я могу тебя кое-куда свозить. Тебе, возможно, не понравится, но это то, что я хотел бы тебе показать.

Адалин зависла, вслушиваясь в его слегка взволнованный лепет. Карие глаза уставились перед собой в темноту, пока шестерёнки в голове со скрипом поворачивались. Своим появлением Илья Стрелецкий наводит в её жизни хаос. За последнюю неделю с ней случилось столько всего, чего не случалось годами. Он меняет её привычный уклад жизни – пятнами краски оставляет яркие воспоминания.

– Звучит, как что-то безумное, – Адалин сама не замечает, как переходит на шёпот, опасливо поглядывая на закрытую дверь спальни Жени. – Ты далеко?

– Я уже на месте, пташка.

Уголки губ Ады дёрнулись. Ну, конечно! Она резво обернулась через плечо, упираясь свободной рукой в подоконник и в слабо освещённом дворе улавливает линии отблеска фар мотоцикла. И вдруг улыбается ещё шире.

– Мой лучший друг говорит, что спонтанность до добра не доведёт. Особенно с незнакомцами, – Адалин прикусывает нижнюю губу, ещё сохраняя в себе остатки благоразумия, но весёлый тон её голоса всё равно прорывается.

– Правда? А мне мой лучший друг говорил, что спонтанность одна из самых прекрасных вещей на свете, – голос Ильи, вторя её собственному, становится несдержанным и весёлым. – Если тебе будет комфортнее, я могу дать номер своей сестры или матери, чтобы ты могла бы отправить его кому-нибудь из своих друзей. Но я уверяю, что не причиню тебе вреда. Просто хочу показать тебе одну из сторон своей жизни, прежде чем ты решишься сходить со мной… на прогулку ещё раз. Ты можешь отказаться, пташка, и я верну тебе кольцо.

«Спонтанность одна из самых прекрасный вещей на свете». Аде хотелось этого несмотря на то, что мозг метался по черепной коробке и пытался достучаться до неё. Она желала ощутить эту свободу в волосах, в щемящем сердце и в ликующей душе. В прошлом Ада сбегала из дома вечерами – но это не тоже самое. А после смерти Дафны она и вовсе замкнулась в себе. Разве не правильнее будет сейчас послушать свои желания?

– Мне нужно минут десять, чтобы одеться, – Вуд сама поверить не могла, что так быстро соглашается. – И если Женя взбесится, успокаивать её будешь ты.

Мягкий смех коснулся её ушей, и Ада чуть сощурилась, прикусив нижнюю губу.

– Идёт, пташка. Выполню роль твоего рыцаря и защищу тебя от злого огнедышащего дракона Павлецкой, – тихо хохотнул Илья.

– Пожалуй, именно этого Женя слышать не должна, – Адалин приваливается плечом к косяку окна, последний раз скользнув глазами по отблеску фар. – Пять минут и я спущусь. Я, конечно, много слышала про Питер, но не думаю, что стоит гулять по городу в пижаме. Постарайся не трогать дракона.

Адалин быстро сбрасывает трубку, начиная максимально тихо доставать вещи. Простые джинсы с потертостями на коленях, обычной футболке на пару размеров больше, а сверху толстовка, чтобы не замерзнуть. Пусть сейчас и было начало лета, но Вуд уже успела убедиться на собственной шкуре, что погода тут бывает обманчива. С волосами Ада не стала заморачиваться, и просто заплела их в лёгкую косу. На всякий случай, ещё раз почистила зубы и умылась. Схватила телефон и ключи от квартиры, и скользнув в кроссовки, тихо закрыла за собой дверь квартиры.

Воодушевлённая Ада быстро спускалась с третьего этажа по плохо освещенному подъезду – или как бы сказала Женя, закатив глаза, «Парадная, Ада. Ты же не в Москве». Такие тонкости Вуд ещё не запомнила, но немного покосившиеся ступени, истоптанные в середине, обшарпанная на стенах краска должна была бы заставить Аду удивиться или сморщить носик от запаха или вида – однако, пожалуй, именно в Париже Адалин впервые увидела огромную жирную крысу, перебегающую дорожку парка. Уж антуражик старых петербургских парадных её не удивлял.

Прохлада ночного воздуха кусает за обнажённые щиколотки между кромкой джинс и кроссовок. Эта прохлада неожиданно отрезвляет Аду и заставляет замедлиться. Она поступает безрассудно и, возможно, даже глупо. Не по взрослому, как бы сказал отец, скептически сверкнув глазами. Для него всё должно быть практично, никакого отступления от намеченных планов и для глупых чувств и эмоций места в его сердце тоже не было. Адалин всегда удивлялась, как мать согласилась выйти замуж за такого холодного и остранённого человека – за человека, который не раздумывая, отрезал её дочь с возможно единственными лучиком света в её жизни. Он вмешался в жизнь Дафны безжалостно и жестко, как только узнал, какое влияние она оказывает на Адалин; как меняет её мировоззрение.

Выходя из аэропорта, Ада точно осознавала, что хочет провести этот месяц вдали от тяжёлого груза смерти Дафны и от осуждающего взгляда отца. Чтобы Вуд, наконец, начала думать о себе, а не о том образе, который она создаёт вокруг себя.

И с этими мыслями француженка выныривает из-под козырька парадной, скрывшись под аркой дома, где был припаркован уже хорошо ей знакомый чёрный мотоцикл.

– Наверное, мне нужно чуть больше практики русского языка. Когда я говорила тебе «до встречи», я и не думала, что встреча будет столь скорой, – Адалин первой нарушает тишину ночного двора.

Илья упёрся одной ногой в асфальт, держа в руке шлем, а второй рукой сжимал сигарету. Если бы Адалин курила сейчас, ей бы определенно пригодилось пять минут в тишине. Просто чтобы собраться с мыслями и позволить никотину взять своё.

– Я бы сказал, что это виноват Кирилл, но не буду врать. Я сам себе смешал этот коктейль эмоций.

Илья щурится, улыбается слишком искренне, чтобы это утаилось от Аделин – и она сама не может сдержать улыбку. Стрелецкий, как и Дафна когда-то, менял жизнь Ады к лучшему сам того не осознавая. Он весь, казалось, был наполнен той жизнью, которая подпитывала Вуд. Адалин Стрелецкий напоминал шумный город – живёт своей жизнью, имея так много граней, что Ада просто не могла уследить за ними.

Стрелецкий выбрасывает сигарету в ближайшую мусорку и ловит её силуэт в полутьме улицы. Перед Адой ему хотелось вскрыть все карты. Возможно, он мог бы позвать её на второе свидание, на третье и даже на четвёртое, но долгие игры были не в его характере, а возраст держания за ручку он давно перерос. Ему хотелось раскрыть перед ней свою самую страшную тайну. Свою зависимость и страсть.

– После нашей встречи я подумал, что было бы здорово рассказать о себе, чтобы ты не считала меня обычным незнакомцем. И я не нашёл ничего лучше, кроме как показать тебе то, что я люблю больше работы, больше рисования и даже больше своей семьи, – он неосознанно понижает голос, словно делится с Адалин самым страшным секретом, самой сокровенной тайной. – Ты… – он вдруг резко вобрал в лёгкие воздух. – Бывала когда-нибудь на гонках мотоциклистов? Мы иногда… собираемся очень сумбурно на юге области. По ночам там немного машин, а трасса прямая и практически новая. Правда, после каждого раза мы скрываемся от полиции, но ты можешь не…

– Я согласна.

Илья выдыхает, словно из его груди выбили воздух. Глаза снова находят лицо Адалин, и он отнюдь не видит в ней нерешительности. Она заинтересована определенно. Может быть, немного взволнована, но уж точно не напугана или обескуражена.

– Я ожидал не такой реакции.

– А чего ты ожидал?

– Возможно, закатанных глаз? – уголки губ Ильи нервно дёрнулись. – Я ждал, что ты назовёшь меня самым последним мерзавцем, но не в такой цензурной форме. Который везёт девушку, которая ему нравится, на другой конец области, чтобы… чтобы показать, как мотоциклисты предаются своей самой главной страстью.

– Звучит, как сюжетик из современного романа. Романтичнее, чем подъём на колоннаду Исаакиевского собора и поедания пышек в сквере? – Адалин тихо смеётся. – Знаешь, я так долго сидела в четырех стенах под холодным взглядом отца. Да и… это будет интересный опыт. Пожалуй, я близко подходила только к одному мотоциклу. Твоему.

Илья улыбается чуть шире, протягивая к Адалин руку ладонью вверх, этим простым движение предлагая ей помочь.

– Тогда мне нужно сделать всё, чтобы твои впечатления были яркими и запоминающими. Верну тебя в целости и сохранности, – Стрелецкому приходится немного склониться, чтобы оставить мимолетный поцелуй на пальцах Адалин. – Пожалуй, частично я делаю это, чтобы не получать от Жени подзатыльники всю оставшуюся жизнь. Но ещё больше я хочу, чтобы ты своими глазами увидела меня, – Илья вручает ей второй шлем.

Адалин, воспользовавшись помощью со стороны Ильи, она взбирается за его спину, перекидывая ногу через металлический байк. Она обвивает руками торс юноши, положив подбородок ему на плечо.

– Твоя роль рыцаря ставится мной под сомнение, – тихо шепнула Ада, пока Стрелецкий готовился надевать шлем.

Он ненадолго замер, пока по его губам расползалась по-настоящему хитрая и лисья улыбка. Стрелецкий слегка поворачивает голову так, что нос Адалин практически касается его скулы.

– Кажется, – его шёпот, подобно шёпоту Адалин. – Сегодня я предпочту быть драконом, который украдёт тебя и… возможно, покажет самое отвратительное и ужасающее место.

– Ах, mon mignon renard rusé [мой милый хитрый лис]. Это флирт или предупреждение?

Илья стреляет глазами слишком многозначительно.

– Расправляй крылья, пташка, – Стрелецкий едва сощурил глаза. – Сегодня я покажу тебе, как я летаю.

Адалин тихо смеётся, отстраняясь от Ильи, чтобы надеть шлем. Она позволяет себе не просто держаться за него, но и по-настоящему приобнять. Мотор под ними рычит. Тело Ильи в её руках напрягается за секунду до того, как рёв мотора тонет в гуле города, а Адалин чётко понимает, что всё, что ей было необходимо все эти годы – просто расправить крылья.

10 глава

Октябрь, 2011.

Франция, Париж.

Конечности всё ещё немного потрясывало от лёгкого волнения, накатывающего волнами. Ада улыбается так сильно, что у неё начинают болеть щёки, но как бы Вуд не поджимала губы, чтобы хоть немного унять сладкую боль… она не могла. Сердце всё ещё билось так быстро и бешено, что Адалин хотелось верещать. Они затащили её. Эти трое сумасшедших мерзавцев сговорились где-то в укромной уголке зала школы, подговорили диджея и подтолкнули Адалин к тому, чего она желала и страшилась одновременно.

Ада запела, чёрт возьми. Не в своей комнате, и даже не Нику или Тоину с Дафной, а, мать вашу, на всю школу. И несмотря на легких шок, у неё это получилось. Эта Хеллоуинская вечеринка определенно запомнится ей надолго, тем, что она наконец могла признать свои увлечения, не страшась строгого взгляда отца; тем, что она сама для себя признала это.

Нажимая на дверную ручку входной двери, Адалин тихо проскальзывает через большой холл, мимо лестницы на второй этаж в сторону кухни. От танцев она проголодалась и планировала нарыть что-нибудь съестное в холодильнике. Возможно, сделать бутерброд – никого будить не хотелось, а педантичный отец любит исключительно только что приготовленную еду, так что Адалин даже разогреть нечего было.

Всё ещё в Хэллоуинском наряде – чёрном платье, красными рожками на голове – Ада первым делом тянется к салфетке, чтобы стереть с губ тёмно-бордовую помаду. И только потом схватилась за дверцу холодильника, потянув её на себя. Выгрузив на стол все нужные ингредиенты, Ада принялась за изготовления простого, незамысловатого бутерброда, который ей обычно делала мама – кусочек хлеба, колбаса, помидор и листик салата. И только Вуд откусила добротный кусок бутерброда, как шорох с дверного проёма заставил её вздрогнуть и тут же поднять глаза. С запихнутыми за щёки смесью хлеба и колбасы, она с широко распахнутыми глазами смотрит на мужчину, отдаленно напоминающего её саму. Всё ещё в рубашке, с закатанными рукавами, он выглядел особенно строго и холодно.

– Ты вернулась поздно.

Никакого яркого осуждения, только леденящий холод голоса. Адалин бегло скользнула глазами по электронным часам на духовке – время и впрямь было позднее. Уже за двенадцать часов ночи, а отец как будто только вышел из кабинета. Он не злился, не негодовал на поздний приход дочери – казалось, ему и вовсе было плевать, но однако же, зачем-то он спустился? Адалин медленно переживала бутерброд, проглотив.

– Да мы… у нас в школе была вечеринка в честь Хэллоуина. Мы потанцевали и не заметили, как пролетело время. Водитель Ника отвёз меня домой.

Холод серых глаз напротив щурится. С отцом всегда нужно было разговаривать чётко. Не дай бог голос дрогнет – и если Эду он прощал такие «ошибки», то Аде, как наследнице, никогда. И ему можно было даже не срывать на ней своё недовольство. Достаточно было одного взгляда. К счастью для Адалин, она редко контактировала с отцом. По большей части, когда он брал её с собой на работу, чтобы она потихоньку вникала в дела фирмы, но и там они не разговаривали. Отец никогда не интересовался её увлечениями, лишь цыкал и закатывал глаза. Адалин пришлось с боем отбивать возможность посещать музыкальную школу, потому что дома пианино не было, а отец терпеть не мог лишние звуки; она тайно занималась вокалом после школы. Хотя теперь Ада была уверена, что для отца это тайной не было.

Энтони Кеннета Вуда не случайно в прессе считали ходячим куском льда, думающего только о работе. Таким был его отец, его дед и прадед – и он сам считал, что должен быть таким отстраненным. Адалин искренне удивлялась, как мать клюнула на него. Вряд ли дело было в искренней и пылкой любви. Не показывающий чувств ни на людях, ни в домашней обстановке, отец, вероятно выбрал просто самую благоразумную и не пылкую девушку, которая не будет вешаться на него, требовать поцелуи в щёки на людях или чего-то подобного.

Кроме работы для него ничего не существовало, и Адалин это знала наверняка.

Бабушка Женевьева – его мать – такой холодной не была. Винила во всё английские корни мужа, его отвратительный характер, а потому покрывала увлечения Адалин вместе со своим младшим сыном, Томасом.

– Неужели не было ничего кроме танцев, Адалин? — его светлая бровь слегка взлетает вверх, а у Ады в момент всё проваливается внутри.

Пение. У них был уговор – её увеличение не должны выходить за стены дома, не должны мешать учёбе. Адалин прикусывает щёку изнутри и медленно сглатывает, прикрывая глаза. И этот уговор она, сама того не осознавая, нарушила.

– Я… — начала было она.

– Ты же помнишь, Адалин, — ничуть не ласковый голос касается её ушей. – Ничего не должно отвлекать, мешать или перетягивать твоё внимание. Ты должна думать только том, какую империю наследуешь. Никто и ничто не должно мешать тебе, вмешиваться в твою жизнь или колебать твою решимость. Музыка… мешает тебе, — отец отстраняется от дверного косяка, и Адалин неосознанно дёргается, пусть отец никогда и не поднимал на неё руки . – Я разрешил тебе учиться играть на фортепиано под уговоры моей матери и брата. Я закрывал глаза на то, что ты пела свои песенки, пока ты не стала… ставить это превыше всего. У нас есть лицо, Адалин. Лицо, которого мы должны придерживаться, и я не желаю, чтобы ты забывала об этом, исполняя свои песенки на обозрение всей школы. Ты моя наследница. А моей наследнице не пристало занимать свою голову чем-то помимо нашего бизнеса. Не пристало бегать по сцене, истощенно орать в микрофон, срывать голос. Моей наследнице не пристало заниматься таким… низким занятием. Я надеюсь, ты поняла меня, Адалин. И впредь этого не повторится.

Энтони сжимает челюсти так, что его скулы чётко проступают в полумраке кухонного света. Ада опускает взгляд на свои ноги, жмурится, пристыженная. Когда она пела или играла, груз ответственности не сдавливал её хрупкие плечи. Она не думала о строгости взгляда отца, не думала о том, что ей совершенно не нравится заниматься этим бизнесом. Признаться, Адалин терпеть не могла сидеть в этом стеклянном офисе, рассматривать проекты будущий зданий и слушать многочасовые доклады. Её тошнило только от одной мысли, что ей придётся провести так всю жизнь, уподобляясь собственному отцу.

– С этого дня, никакого вокала и занятий на фортепиано.

Всего одно предложение, а у Адалин уже закружилась голова и резко подурнело. Она распахивает глаза, поднимая голову на собирающегося уходить Энтони.

– Но отец! Я же… я не могу без всего этого!

Бутерброд остался лежать на столе, пока Адалин решительно выступила вперёд, своим голосом заставив Энтони тут же замереть. Он не стал кричать, лишь слегка повернув голову в сторону, чтобы скользнуть укоризненным взглядом по дочери.

– Я всё сказал. Возвращаться домой будешь только со своим водителем. Он проследит, чтобы ты не занималась чем-то подобным после школы. Я не допущу, чтобы моя дочь опустилась до уровня певичек, — его губы вдруг кривятся в явном отвращении . – С этого дня, я более пристально прослежу за тобой лично, Адалин. И позабочусь о том, чтобы твоё свободное время было занято чем-то… более полезным.

Адалин набрала в лёгкие воздух, но так и не сказала и слово. Покорно опустила голову, пока слёзы обожгли глаза. Пришлось сжать губы, чтобы не разрыдаться прямо тут – отец терпеть не мог истерик. И если бы она прямо сейчас подняла голову, то в темноте дверного проема увидела бы ещё одну светлую голову. Довольного донельзя Эдварда, который не мог сдержать жестокой улыбки.

Июнь, 2020 год.

Россия, Санкт-Петербург.

События никогда не оставляли Илью Стрелецкого. Мигая жёлтыми огнями, когда он притормаживает на поворотах. Прижимается сзади, цепко вцепившись в его толстовку. Без конца подсовывает грабли старых знакомых и лики прошлого. Илья давно заручился правилом жить здесь и сейчас. Ведь мир так прекрасен, и всё это, кажется, таится в самых простых мелочах. Адалин обнимает его, просто чтобы держаться, а он судорожно признаёт, что это самое тёплое, что случалось с ним за последнее время.

По ночным улицам Санкт-Петербурга расползаются люди, покидая свои одинокие норы. По больше части это, конечно, туристы, желающие своими глазами увидеть разводные мосты. Илья никогда не осуждал их и не закатывал глаза – для них это тоже событие, которое они желали запомнить, которое принесёт им нужную эмоцию. Но сегодня он радовался, что им нужно было ехать в противоположную от Невы сторону.

Павлецкая жила в доме на пересечении улицы Декабристов и Фонарного переулка. Ему оставалось лишь повернуть на Вознесенский, а дальше прямиком на Юг области.

Илья ехал аккуратно. Не превышая скорости, чтобы не напугать пташку за спиной. Лениво обгоняя припозднившихся водителей. Стрелецкий редко кого брал на такие поздние покатушки, да и пассажиром, в основном, выступала Аня. Но не потому что Илья сам искренне горел желанием сажать её позади себя – скорее потому, что сестра была невыносимо упрямой. С Адалин ситуация была другой.

Стрелецкий внимательно следит за дорогой, но не может не прислушаться к своему пернатому пассажиру сзади. Пусть пальцы Ады крепко держались за его тело, но, кажется, ей самой не было страшно сидеть на рычащем железном монстре под собой – и это безмерно льстило Илье. Она доверяет ему.

Стрелецкий сворачивает в сторону от новой трассы, сбавляя скорость. Им постоянно приходилось менять локации своих маленьких развлечений, и Стас звонил ему каждый раз. Илья слишком долго отвечал на его предложения отказом. Сначала работа, свалившаяся налоговая со своими бумажками, отчёты и закупки материалов, потом поступившая на дизайнера сестра. И всё это настолько осточертело, что Илья сорвался.

Здесь ничего не было оборудовано. Не было высоких заборов, скамеек. Лишь разнообразные пёстрые байки – самых разных марок и цветов. Горящие фары разгоняют полумрак вокруг. Часть неба оставалась светлой, трассу хорошо видно, но атмосфера предвкушения застыла в воздухе. В громких разговоров, смехе, рыке моторов и шарканье обуви по земле. Илья сворачивает на пятачок света фар. Собравшиеся по большей части были одеты либо в кожу, либо в защитную экипировку. Немногие рисковали приезжать на такие развлечения в повседневной одежде – пусть мотоциклисты и любили щекотать нервы адреналином, но жизнь им была дорога. Однако, безумцев им тоже хватало.

Илья замедляется, пока не останавливается вовсе – замок из рук на его талии размыкается, когда он замирает в кругу света мотоциклетных фар. Стрелецкий тут же стягивает шлем, оборачиваясь через плечо и взглядом пробегаясь по Адалин. Она додумалась собрать волосы в косу, но от поездки они всё равно растрепались. Её карие глаза с неподдельным интересом всматриваются в мотоциклы, в их бравых всадников и всадниц. Илья ожидал увидеть в её глазах страх, но увидел почти детское любопытство, с которым она смотрит на всё вокруг.

Стрелецкий сам за собой не замечает, как наслаждается этим – гонки давно перестали приносить ему то удовольствие, к которому он стремился, но вид взбудораженной новыми эмоциями Адалин… уголки его губ дёргаются в улыбке. Он чуть склонился к ней. Хочется как-нибудь поддеть её, укусить или пошутить, ревниво перетянуть внимание на себя. Увидеть, как её прекрасные карие глаза изменятся.

– Илья, мой старый добрый друг!

Стрелецкий с неохотой переводит взгляд с Адалин на обладателя громогласного клича.

Широколицый, лысый мужчина в кожаной куртке. Он легко обогнул байк красного цвета, двинулся навстречу Илье с широко распахнутыми руками. Стрелецкий с трудом успел слезть с мотоцикла, как громадные руки Стаса цепко стиснули его в объятиях. Он так увлекся, что у Ильи создалось впечатление, что у него затрещали кости. Стас создавал впечатление грозного здоровяка, но на деле был большим и добрым парнем. Большая часть обязательно обратит внимание на его бороду, блестящую лысину и отреставрированный байк времён советского союза. И, конечно же, придумают ему ужасающую историю – что он крадёт младенцев и возит в багажнике биту, но добрее человека Илья не встречал.

– Давно тебя не видел. Где пропадал? – Стас похлопал Стрелецкого по спине, отстранившись от него и внимательно оглядев.

– Открывал новую точку, – Илья улыбнулся на ободряющее похлопывание Стаса и обернулся к Адалин, подавая ей руку. – Как видишь, я не один.

– Оу, – брови Стаса приподнялись и он, кажется, предпринял все попытки, чтобы не улыбнуться. – Я так обрадовался, увидев этого негодяя, что совсем не заметил, что Глюк приехал… со спутницей. Я Стас. Организатор всего этого. А ты…?

Её похолодневшие касаются ладони Стрелецкого, а сама она осторожно приподнимается, спрыгивая с мотоцикла. Илья с неё глаз не сводит, и даже когда Адалин стойко ступила на землю, не отпустил её пальцев.

Ей всё это казалось чужим – Илья чувствовал это. Французская аристократка, слишком изысканная, слишком хрупкая для такой компании. И как же ему представить её?

Ты мой новый адреналин? Ты моя новая зависимость, от которой не хочется избавляться? Ты пташка, что через месяц улетит? Друг? Девушка? Возлюбленная? Интерес?

Рука Стрелецкого отпускает пальцы Адалин, скользнув на её талию и тут же притянув поближе к себе. Маленький жест, чтобы никто не смел помешать ей наслаждаться шоу своим излишним вниманием.

– Это Адалин. Она никогда не была на таких… мероприятиях. Её было бы неплохо ввести в курс дела, а у тебя, Стас, достаточно подвешен язык, да и кажется, ты получаешь удовольствие от роли экскурсовода, – на эти слова байкер довольно улыбнулся. – Мы же успели?

– Не, вы не опоздали, – Стас быстро моргнул, качнув головой. – Ещё не начинали. Марк опаздывает, так что мы его ждём. А пока… – взгляд Стаса снова устремляется к Адалин. – Пожалуй, ты прав. Я очень люблю рассказывать людям о своём маленьком бизнесе, поэтому бессердечно украду твою спутницу. Пойдём, Адалин. Мне есть, что тебе показать.

Француженка бегло осматривает Илью, а тот лишь улыбается и медленно кивает, выпуская пташку из своих рук. Стасу он доверять мог – уж кто, но этот добряк Аду в беду не даст. В любом случае, теперь Стрелецкому придётся отвечать на другие вопросы. Прежде на гонки Стаса он приезжал без спутниц, а теперь… его глаза скользнули по удаляющейся спине Стаса, который уже начал свою экскурсию для Адалин.

Илья обернулся, когда очередной рокот двигателя стих, а свет от фар обрамил последнее пятнышко темноты в этом полукруге чужого царства. Из-за спины водителя мелькнула рыжая кучерявая девчушка. Она почти по воздуху проплыла перед ободом света, вешая шлем на ручку мотоцикла, а затем суетливо нырнула прямо в толпу девушек, слушая их визги приветствия. Она с озорством обняла каждую, прежде чем увидеть Адалин, слушающую Стаса. Рыжая немного склонила голову, с любопытством спрашивая о том, чейное это чудо, а затем с каким-то особенным интересом обернулась в поисках Стрелецкого. Заулыбавшись с необъяснимым чувством гордости.

Мужчина слез с байка и с такой же энергией двинулся вперёд, огибая нескольких людей и вытягивая руку вперёд. Пальцы сомкнулись с протянутой рукой Ильи, сплетая те в подобие кулака и при полном сближении свободная рука обоих обогнула корпус и раскрытой ладонью ударила по спине. Они почти противоборствовали в этом жесте, пока незнакомец не был вынужден отстраниться и переключиться на остальных.

– Я пьян, я точно вам говорю, иначе не объяснить тот факт, что я вижу Глюка! – он засмеялся, кивая в сторону Ильи, а затем посерьёзнел и какое-то время молчал. – Ты обязан участвовать в гонке. Я так давно не соревновался с кем-то достойным. Твоя старуха ещё не развалилась там?

– Я приехал просто посмотреть.

Лгать здесь было не принято, ни себе ни кому-то ещё, поэтому пришлось запоздало кусать себя за внутреннюю часть щеки, чтобы попытаться придумать себе оправдание получше. Он почти мгновенно отреагировал на вызов. Тело его напряглось, взгляд стал острее и вот он уже почти раскрывает рот, чтобы защитить свою «старушку», но нужно было держаться. Боже, да кого он обманывает. Он пришёл сюда, чтобы показать Адалин свою тёмную сторону. Чтобы сесть на мотоцикл и взреветь вместе с мотором. Чтобы вдохнуть свободу.

– Ты что, давно не проигрывал, Марк? Я тебе напомню.

– Ха-ха, ты правда думаешь, что сможешь обогнать меня на своей драндулетке? В тот раз тебе просто повезло.

– И во все предыдущие разы тоже?

– Не зарывайся.

– Я ещё даже не начал.