Текст книги "Долг платежом красен (СИ)"

Автор книги: Lait_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Не смей, отец! – зашипела вдруг я, стискивая стакан. Посуда затрещала, но сдюжила. – Не смей, слышишь?! Не смей винить себя в чем бы то ни было! Я не позволю тебе корить себя в том, в чем изначально виноваты только сами предатели! Мы все воспитывались в одинаковых условиях, а значит, и проблема заложена в Гилберте и Адель. Ведь ни Жан-Жак, ни Нина, ни Ирина, ни Натаниэль, ни Джек, ни я – мы не пошли против семьи. Наоборот, передаем своим потомкам твои заветы, твои уроки и примеры. Мы учим их так же, как ты учил нас. Разве Джек, Мерси, Кир, Зар, Свят, Дар и Рада – плохие?

– Нет, замечательные, но… я все равно виноват, Анетт.

– Ты! – зарычала я. – Ты не слушаешь меня! Вот нажалуюсь маме, будешь ей рассказывать, какой ты плохой да нехороший, то-то она тебе устроит!

Последний аргумент возымел успех: родитель тут же перестал винить себя во всех смертных и бессмертных грехах, прямо на глазах становясь тем самым Рафаэлем Лайт, сыном моего деда, то есть ехидным, надменным, невыносимым вампирюгой.

– Думаешь, самая умная, а? Мне Мастер рассказал, как ты там на холодном полу рассиживалась, в самой что ни есть развратной позе! – язвительно сверкнул ухмылкой папандр.

– Ба-а-ать, – протянула я.

– Ты не батькай мне тут. Пей давай, а то остынет и свернется, – показал кончик языка Рафаэль.

Я глянула на стакан, сверху закрытый непрозрачной черной крышкой с отверстием для питья. Чуть зажмурившись и выдохнув, постаралась в один глоток осушить посудину. Человеческая половина взбунтовалась против привкуса металла и соли во рту, но я все же заставила жидкость двинуться дальше.

– Хочешь фокус покажу? – поинтересовался наблюдавший за мной отец. Я резво кивнула, согласная на что угодно, лишь бы отвлекающее от рвотных позывов.

Меня тут же подхватили на руки и, пронеся через всю комнату, поставили перед зеркалом в полный рост.

– Господь Всемогущий! – вырвалось у меня.

– Всеблагие и Пресвятые угодники! – поддержал меня папа и с усмешкой пояснил в ответ на мой ошарашенный взгляд: – Это мама выдала, когда тебя переодевала. Я за дверью был, поэтому слышал.

В зеркале отражался почти скелет, обтянутый кожей и перевитый яркими сиреневыми, местами (особенно на шее) вздувшимися венами. На лице теперь выделялись только глаза, черные брови и скулы. Губы были цветом с кожу, то есть сине-зеленые, а волосы потускнели и даже на вид были сухими и ломкими. Еще больше меня опечалило уменьшение размера груди и состояние конечностей: кости их почти разрывали кожу, сквозь которую, казалось, можно было разглядеть каждый хрящик и сухожилие. Глянув на руку, смогла в мельчайших подробностях, вплоть до шва на косточке, рассмотреть фаланги пальцев…

Я нервно хихикнула: теперь понятно, почему со временем из поведения Ричарда исчез сексуальный подтекст. В свете таких размышлений я даже радовалась своему виду лежалого трупа, сейчас облаченного в черную шелковую сорочку до колен.

В животе разлилось приятное тепло – кровь дошла и стала усваиваться, быстро растекаясь по венам. И начала свое действие.

Волосы приобретали былой насыщенный цвет и гладкую структуру, превращаясь в темно-рыжий водопад. Кожа розовела, уплотнялась, скрывая под собой вены и сетки капилляров, которые становились нормального светло-голубого цвета. Прямо на глазах восстанавливалась мышечная масса, на руках появлялись мои родные, красиво заметные бицепсы, икры приходили в прежнюю форму, и, бесцеремонно задрав сорочку (что там, спрашивается, папаня не видел, если в детстве меня купал только он?!), убедилась, что и бедра возвращали себе былой поджарый и подкаченный вид. А уж при виде груди изначального второго размера я едва не прослезилась!..

Еще раз внимательно оглядев отражение и повертевшись, осталась довольна собой. Даже внутренне ощущала себя вполне здоровой.

– Да красавица, красавица, – бурчал Рафаэль и вдруг погрустнел: – Совсем уже большая выросла…

– Долго же до тебя, папуля, доходило, – хихикнула я, – прямо-таки как до жирафа!

– Ты родителю-то не хами, девка языкастая, – осадил суровый глава семейства Лайт. – Иди лучше вымойся. – Несмотря на его неприступный вид, я все же чмокнула папку в щеку и успела заметить, как оттаял взгляд отца. – Все, все, топай давай!..

Прощально помахав ему ручкой, я уже залетала в ванну, когда он окликнул меня. Обернулась, сталкиваясь с знакомой серостью глаз.

– Ирина…

– Нет, – тут же отрезала я, заранее зная, что скажет папа.

– Я ей так и ответил, – покачал он головой. – Просто убедился на всякий случай. Иди, дочка. Иди.

И прежде чем я успела моргнуть, его в комнате уже не было.

***

В душ я торопилась так, как никогда в своей жизни.

За время плена мне все же разрешали мыться, не совсем уж зверьем были диким, но только под конвоем женщин стаи. А позже, когда яд сделал свое дело и я почти не поднималась, меня в душ относили. Это все было, конечно, необходимо, однако, от этого не становилось менее унизительным.

И теперь, когда резко включилась холодная вода, я взвизгнула, быстро переключая на горячую, и с блаженным вздохом опустила голову под воду.

Жизнь потихоньку налаживалась. Я старалась не думать о том, что мне предстояло сделать и с кем поговорить… Я искренне надеялась на Мастера в деле Ирины и Адель, но, судя по всему, решать данный вопрос придётся мне. Это удручало. Очень.

Настолько, что я не заметила, как в комнате появился еще один субъект.

Широкие ладони скользнули по животу и притянули ближе к мужскому телу. Я хмыкнула, но послушно расслабилась, полностью доверяя ему. Муж уткнулся носом в место соединения плеча и шеи, сделал вдох, и его губы растянулись в улыбке.

Я закрыла глаза, наслаждаясь долгожданными прикосновениями своего мужчины. Организм и сознание ликовали, ибо наконец-то объявился тот, кому они привыкли отдавать всю меня, считая Максима единственно верным вариантом. И что греха таить, я была с ними абсолютна солидарна!

Невольно нахмурилась, тут же вспоминая, как болезненно реагировала на Крита в своем личном пространстве. И не потому, что очень скоро он начал автоматически ассоциироваться с болью и унижением, нет. А потому, что он был чужим, другим. Нелюбимым. Не моим. И все тело бастовало против него, даже в ущерб укусу заживляя первым делом синяки от его рук – чтобы быстрее избавиться от следов его вторжения.

Мои руки легки поверх рук вампира, и мы на мгновение замерли, с головой ныряя в это запредельное счастье – просто быть вместе, рядом, чувствовать друг друга как себя. Я перестала хмурить брови, радуясь присутствию Бессмертного, как лучшему подарку в жизни. Хотя он действительно был для меня этим самым лучшим подарком.

Однако следующие его слова заставили меня взвыть:

– Прости меня…

Дальше Максим ничего сказать не мог, был очень занят – отплёвывался от геля для душа, которым я со злости в него плеснула. Испортить такой момент! Р-р-р-р, зла на него не хватает!..

– Зараза! – порычал вампир, размыливая жидкость меж ладоней. – И месть моя страшна будет!

– На то и расчет, – хмыкнула я, с удовольствием подаваясь ему навстречу.

Чуть шершавые пальцы, смягченные гелем, дотронулись до спины и круговыми движениями двинулись вниз. Я не удержалась и поцеловала мужа, чтобы тут же начать яростно кашлять от мыльного раствора. Смыла с его и своего лица горькую пакость и повторила попытку, теперь уже увенчавшуюся успехом. То есть долгим и вкусным поцелуем.

Максим всегда был как огонь, его не нужно было долго раздувать, хватало искры – и пожар сметал все на своем пути. Бессмертный подхватил под бедра и прижал к стене. Мокрые черные пряди закрыли лицо, и я отвела их в сторону, чтобы не закрывали взгляд любимого вампирюги.

– Если ты начнешь извиняться, каяться и молить о прощении, я заставлю тебя этот гель выпить! – непреклонно заявила я, когда мужчина открыл рот с весьма красноречивым выражением глаз.

– Но я действительно… – начал он.

– А я тебе о чем: действительно заставлю! И не смотри так на меня!

Древний опустил очи долу. Очевидно, в том низу он наткнулся на нечто дюже любопытное, ибо его губы искривила поистине дьявольская ухмылка.

– Давай представим, что я все же виновен, – промурлыкал мужчина, не больно прикусывая мочку уха. – Обвинение доказано, наказание назначено. – Дорожка поцелуев до шеи и ниже – до ключицы. – Позволь приступить к исправительным работам?..

Меня прижали крепче, вдавливая в свое тело и намекая, как нелегко ему дается промедление.

– Ох… позволяю…

– Люблю тебя, – выдохнул муж, ловя губами мои вздохи.

– Люблю тебя, – шепнула в ответ, улыбаясь как безумная.

***

Итак, с чего начался мой рабочий день? Нет-нет, не с приветствий. И даже не с поклонов. И без подарков тоже обошлись, ага.

Меня душили. Яростно, профессионально, с удовольствием, искренне этим делом наслаждаясь и безбожно пользуясь свои рабочим положением! Душили в объятьях, но тем не менее – душили.

– Жанна, да ты ее задушишь! – испугался Людвиг, наметанным глазом заметив мое уже почти трупное посинение.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – шипела блондинка, обхватив меня за плечи и сдавливая так, что я отчетливо слышала скрежет ребер. – Терпеть не могу! Ты слышишь, Лайт?!

– Я уже готова пасть ниц и каяться во всех грехах, только отпусти меня… – прохрипела я, брыкаясь в ее руках как котенок.

– Как ты могла?! Как ты могла так поступить со мной?! Ты знаешь, что я почувствовала, когда Мастер сообщил мне, что тебя похитили?! У меня испод носа! По моей вине! Да я чуть с ума не сошла! – Но из стальных объятий меня выпустила, что радует.

Я вздохнула полной грудью, помахала Людвигу ручкой и уже сама кинулась обнимать подругу. Конечно, силы вампира и полувампира сравнивать глупо, но я честно старалась.

– Причем здесь ты? – спросила я, когда меня, строя при этом брезгливую моську, стряхнули на мое место в моем же кабинете. – Сегодня я слишком часто слышу извинения и про чувство вины. Но что самое смешное – от тех, кто абсолютно ни в чем не виновен!..

– Я же пустила тебя одну на тот этаж. Будь я рядом, этого бы не случилось. – Жанна машинально потеребила обручальное кольцо и вздохнула.

– Ты думаешь, ты бы его остановила? Брось, Жан. Фанатиков ничто и никогда не останавливало. Уж ты-то об этом знаешь лучше прочих, – намекнула я на ее прошлый разлад с Инквизицией, который лишь благодаря Александру не закончился трагедией. Для нее.

– Они кусали тебя, да? – спросила женщина, кивая на мой наглухо застёгнутый воротник.

– Зачем задаешь вопросы, ответы на которые уже знаешь? – улыбнулась я, титаническим усилием не поддаваясь унынию и пытаясь загнать прочь воспоминания.

Судя по всему, Максим не имел возможности разглядывать мое тело, когда спасал из лап Ричарда. Но в ванной я ужаснулась от того, как потемнели его глаза, каким тяжелым стал запах вокруг него, когда мужские пальцы наткнулись на шрамы в районе локтя. Тогда он проследил их по всей руке, а дальше и по всему телу, и то, что он не разгромил мои покои, означало – он отыграется на ком-то другом. И я даже догадываюсь – на ком.

Чтобы окончательно отвлечься, я перевела взгляд на Некроманта:

– Что вы узнали? Как изменили Святослава?

– Они ввели ему кровь кого-то из оборотней, Альфы, если быть точнее, потому что Артем своей волчьей частью чует в нем сильного доминанта. Сильнейшего, по его словам. Я не знаю, как объяснить то, что твой сын не умер сразу же, Анетт. Возможно, это ваши с Максимом гены помогли ему. Возможно, это его способность – изменяться под окружающую среду. А может – это милость Божья.

– Мы же вампиры, о чем ты? – хмыкнула Жанна.

– Однако мы есть на свете. Получается, мы тоже для чего-то нужны, верно? – Как видно, сегодня немец-варяг был настроен философствовать. – Святослав признает лишь господство отца, на приказы Мастера ему наплевать. Он их, конечно, выслушает, покивает с умным видом, но в том, что безоговорочно подчинится и выполнит, мы теперь не можем быть уверены.

– Что Лавьер думает по этому поводу? – напряглась я.

– Наш великий и кошмарный негодовал, естественно, – закатила глаза Левая. – А потом ничего. Успокоился, привык. И теперь думает, какую выгоду можно извлечь из столь ценного приобретения, как Двуликий.

– Кто?!

– «Двуликий» – позывной твоего сына отныне. Лично Александр придумал, гордись, – ухмыльнулся Людвиг.

– Ясно, спасибо, Кройц.

– Я зайду еще попозже, ладно? Будь на месте, жена моя, – сурово приказал он, на секунду становясь викингом из прошлого.

– Ага, щаз-з-з! – показала Жанна язык двери, когда мы перестали слышать его шаги в коридоре. Потом повернулась ко мне и сходу огорошила: – Мастер не применял к Адель ментальный допрос.

– Что?! Почему?! – вылупилась я на нее.

– Твой отец попросил…

– …а его Ирина. Да чтоб вас всех! – в сердцах рыкнула я, хлопая ладонью по столу. – Как мне теперь с ней работать?! Я уничтожу ее, если она хотя бы посмотрит на меня!

– Александр только допросил девчонку.

– Да проку мне с этих допросов – это же всего лишь слова! Кто им поверит на Мировом суде?!

– Ты хочешь… – округлила глаза Левая, а потом, проследив ход моих мыслей, ухмыльнулась: – И тогда весь Лондон станет нашим.

Я кивнула. Адель, сама того не зная, могла помочь мне решить одни давние терки с оборотнями.

Уже очень давно мы делили с ними этот город, на границах постоянно происходили стычки, они обвиняли нас в пропаже людей с их территорий – все это было моей головной болью и лишней кровью на руках Жанны. И если на Мировом суде мы докажем, что клан Лунных оборотней зарвался, пошел против закона, нарушил все установленные правила и договоренности – и если мы выиграем в этом деле – тогда блохастым придется навсегда покинуть Лондон и его окрестности. И тогда вся их немаленькая половина города отойдет нам. Вместе с ведьмами, но эти в политику никогда не вмешивались, медитируя на связь с духами и предками.

– Если мы это провернем, Мастер точно разрешит нам обеим уйти в отпуск! – мечтательно улыбнулась женщина.

– Если мы это провернем, – спустила я ее с небес на землю. – Но без ментального дело может не выгореть.

– Ты пойдешь против семьи? – тихо переспросила Жанна.

– Адель – предательница, она мне не семья.

– Но Ирина…

– А Ирине некуда будет деться! – отрезала я, резко поднимаясь, и мы с Жанной покинули мой кабинет.

***

Все мое прекрасное с утра настроение, обеспеченное сначала живым сыном, потом отцом и восстановлением формы, а затем и Максимом, сейчас летело к чертям. Вот просто неслось на третьей космической скорости!

Подчиненные приветствовали меня поклонами, кивками, улыбками. Возможно, не все из них радовались искренне, но в данный момент меня занимало другое, поэтому я рассеянно отвечала им кивками и легкими поклонами.

Рядом со входом в тюремные подземелья стоял Вацлав. Я ругнулась про себя, но внешне лишь чуть улыбнулась. Он низко поклонился мне, все же я была женой его главы и мне он приносил вечную клятву жизни. И несмотря на все свои намерения выкинуть из карцеров любого, кто будет сочувствовать девчонке, с Пшемысловичем я так поступить не могла – совесть не позволяла: ведь он же не по своей воле так поступает, а из-за Ирины…

– Рад видеть вас в добром здравии, – произнес мужчина.

– Взаимно, Вацлав. Ирина, полагаю, там, – я кивнула на дверь. – Приведи ее, будь любезен.

– Ты же сама знаешь, что она не пойдет по его просьбе, – вступилась Жанна, видя, как исказилось лицо вампира. Он знал, что обязан подчиниться мне, но причинить боль любимой женщине не мог.

Я вздохнула и посмотрела ему в глаза:

– Тогда просто не мешай мне. – Бессмертный молча сделал шаг в сторону. – Жан, зайди к Мастеру.

Левая кивнула и растворилась в коридорах, а я спустилась в подземелье. Вдалеке я услышала тихий разговор. Заслышав меня, дамы тут же замолчали.

– Анетт, я… – начала сестра, но я остановила ее жестом.

– Выйдем, Ирина, поговорим.

– Можно подумать, я чего-то не знаю из того, что ты хочешь ей сказать, – прислонившись к решетке, издевательски ухмыльнулась Адель.

– В таком случае ты знаешь, что тебя ждет, – холодно усмехнулась я, чем заставила девушку резко отпрянуть. Все-таки бравировать – это одно, а реально узнать о своей казни – совершенно другое.

– Ани, я прошу, смилуйся, – проговорила женщина, беря меня за руку. – Она ведь молодая, глупая, этот оборотень одурачил ее…

– Я сказала – выйдем, Ирина. – Хорошо поставленному командному тону вампирша противиться не смогла.

На поверхности, на свету я смогла лучше рассмотреть родственницу. И невольно вздрогнула.

Говорят, вампиры не стареют. Мы не подвержены возрасту, болезням, смертности. Мы вечны и идеальны, но горе точит нас в разы сильнее, чем обычных людей, сторицей забирая здоровье, силу и волю к жизни.

То же самое становилось и с Ириной. И не будь Вацлава, который сейчас стоял рядом с ней и поддерживал за плечи, сестра наверняка бы сползла по стене, когда впервые взглянула мне в глаза. Потому что я не собиралась прощать ее дочь.

– Анетт…

– Ирина, нет. Я отозвала тебя сюда, чтобы сказать… – Я против воли споткнулась на воспоминаниях. – Твоя дочь – предательница. Она предала не только семью, она предала всю расу, связавшись с оборотнями, но даже их она в конечном итоге бросила. Адель знала, что Ричарда все равно убьют, и убежала, Вацлав не даст мне соврать. Она выбрала бегство, а не борьбу до конца рядом с любимым. Она не достойна носить фамилию Лайт.

– Что с ней сделают?.. Неужели нет никакого шанса?.. – Зеленоглазая красавица закрыла лицо руками.

Я переглянулась с мужчиной. Он медленно кивнул – бессмертный как никто другой знал, насколько суров Кодекс. Мы предателей не прощаем.

– Ей одно наказание, Ирина. Прости, но за то, что она сделала с моим сыном, я даже не заикнусь о смягчении приговора.

– Но ведь это не Адель сделала! Это тот оборотень! Он все сделал, его кровь в венах Свята! Анетт, они же убьют ее!.. – всхлипнула женщина, и из ее глаз начали капать кровавые слезы.

– Да, мы убьем ее. Таков закон, Ирина. И он един для всех, – как можно спокойнее сказала я.

Как мать, я могла понять ее горе. Как Правая рука Великого Мастера, я на понимание не имела права.

– Но она твоя семья! Отец сказал…

– Она мне не семья, – отрезала я, понимая, что мы начинаем ходить по кругу. – И отец в этом деле ничего не решит и не изменит.

Какое-то время сестра молчала, а после подняла на меня лицо с разводами крови. Мне захотелось позорно сбежать, потому что гнев матери жег душу. Я была больше чем уверена, что реагировала бы также, соверши мои дети подобное. Но разница в том, что мои дети никогда не пойдут против семьи и расы – слишком дорожат этими ценностями и слишком хорошо знают, что бывает с теми, кто эти ценности попирает.

– А ты изменилась, – хмыкнула она, облокачиваясь на Вацлава. – Стала сухой, жестокой и бессердечной.

– Я выполняю свою работу и долг, Ирина. Я берегу нашу расу, семью и Мастера…

– Семья?! – Сестра захохотала, но как-то болезненно, истерично. – Семья давно уже трещит по швам, и только вы с Рафаэлем цепляетесь за это эфемерное понятие! Ты отправляешь на казнь собственную племянницу и даже пальцем не шевелишь, чтобы облегчить ее участь…

При упоминании отца я зарычала, глухо и зло, ибо оскорбления в свой адрес я бы стерпела безропотно, но батю своего трогать никому не позволю.

– Облегчить ее участь?.. – зашипела я, наступая и становясь с ней лицом к лицу. – А она облегчила участь Святослава, когда его накачивали ядом оборотня, когда ему вводили кровь Ричарда, от которой его ломало и гнуло, из-за которой он стал гибридом и столько мучился, сражаясь с собой?! Она облегчила мою участь, когда организм уже даже не боролся, не заживлял укусы, синяки и раны, потому что сил не было регенерировать?! Она хоть что-нибудь сделала, чтобы облегчить нашу участь?!

– Анетт, перестань, – начал Вацлав, когда Ирина стала мелко дрожать, но я даже не услышала его.

– Нет! Адель пришла ко мне в камеру и смеялась мне в лицо, издевалась и рассказывала свои чертовы гениальные планы по захвату власти! Вот как она облегчила нашу участь, Ирина! Вот как она самостоятельно решила свои надуманные проблемы, «раз уж ей так не повезло с матерью»! Ее слова, между прочим, цитата! Так с какого перепугу я буду пытаться облегчить ей участь?! – прорычала я, нос к носу стоя с женщиной, которую уже колотило от осознания. – Пусть горит в Аду эта тварь с худой, продажной душонкой!

Отхлестав ее правдой, как пощечинами, я резко выдохнула, мигом растеряв всю злость и весь запал. Теперь мне было даже стыдно… Но сверившись со здравым смыслом, тут же затолкала стыд как можно глубже.

– Мой тебе совет, сестра. Уезжай. Уезжай до того, как назначат суд, потому что щадить Адель только из-за принадлежности в прошлом к семье Лайт никто не будет.

Зеленоглазая блондинка всхлипнула и, вырвавшись из цепких рук вампира, убежала. Мы с мужчиной проводили ее взглядами.

– Не стоило вываливать на нее все и сразу, – вздохнул потомок Пшемысла.

– Не стоило ей затрагивать мою сверхценность, – пожала я плечами, никаких мук совести не испытывая. – Присмотри за ней, Вацлав. Всегда будь рядом. Боль пройдет не скоро, но благодаря тебе она выкарабкается. И, возможно, когда-нибудь вернется в семью.

– Могли и не приказывать, Анетт. Я не брошу ее, вы же знаете, – чуть осуждающе покачал головой один из старейших клана Бессмертных.

– Знаю, но сказать была обязана. Чтобы Ирина не думала, она моя сестра. Ею и останется, – чуть улыбнулась я, кивая ему на прощанье и поворачивая в сторону карцеров, попутно набирая номер Жанны, чтоб вела Мастера.

Когда обернулась, коридор был уже пуст.

Комментарий к Глава 7. Материнское сердце.

Святослав после трансформации – https://pp.vk.me/c618730/v618730403/1dd47/H38wnaNizVE.jpg

========== Глава 8. Последние тайны. ==========

– Признаться, один процент на то, что мать все же что-нибудь с тобой сделает, у меня был, – сверкая красными бликами глаз из темного угла, усмехнулась вампирша.

– Признаться, я не понимаю, как мы могли вырастить такую дрянь, как ты, – усмехнулась я в ответ.

Не знаю, что она хотела мне ответить, но резко побледнела, когда увидела мою злорадную улыбку – я пропускала вперед Александра. Адель слишком долго прожила в клане Лайт, чтобы сомневаться в остальном. Но результатов ментального допроса я все же предпочла дожидаться в своем кабинете – прекрасно знала, что церемониться с предательницей Лавьер не станет, а значит, случится чудо, если она доживет до суда.

В моем кабинете меня ждал сюрприз в виде отца. Я тяжело вздохнула, по лицу и вообще крайне темной ауре смерти и ярости вокруг него догадываясь, из-за чего он здесь.

– Ты натравила на нее Мастера, – не спрашивал, утверждал глава семьи Лайт.

– Отец, я…

– Ты же прекрасно знаешь, что он с ней сделает!

Гнев, который, казалось бы, совершенно пропал после того, как я высказала все Ирине, разгорелся с новой силой, и Рафаэль отшатнулся, когда я резко появилась у него перед носом.

– Если собрался выгораживать эту мразь, то завязывай! Мне плевать, что тебя об этом просила Ирина и что ради нее, а также в память о Жан-Жаке ты сделаешь все, дабы Адель пощадили. Этого не будет! – прошипела я, впервые на своей памяти так разговаривая с папой.

– Она еще ребенок! Ей всего лишь…

– …каких-то семьдесят с лишним лет! – рявкнула я. – В этом возрасте я уже стала Правой рукой, а Дар – главным в отряде Гончих!

– Дочь, то, что ты делаешь…

– …я делаю только для того, чтобы вы прожили еще один день, – устало вздохнула я, опускаясь за свой стол. – Отринь родственные чувства, батя, и представь, что сделают остальные семьи, когда узнают, что я воспользовалась своим положение для спасения преступницы. – Мужчина на мгновение замер, а потом резко тряхнул головой, отгоняя страшные видения. – Именно. Но даже если бы такой угрозы не было, я все равно бы сделала то, что сделала. Она истязала моего сына, по ее указке его изуродовали и выбрали подопытной куклой. Да, нам удалось свести к минимуму последствия их экспериментов, но за одну только попытку навредить родной крови она уже достойна всего, что с ней сделает Мастер, прежде чем оторвать голову.

Рафаэль скомкано выдохнул.

– Прости меня, но ты знаешь, я не мог отказать Ирине.

– Да, я знаю. Но впредь, отец, не пытайся. Я не единолично принимаю решения. Есть еще Жанна и Мастер. Если со мной не будут согласны или мое решение сочтут слишком предвзятым, его изменят, а меня – отстранят на время от службы. – Я не смотрела на отца: мне было искренне неприятно, что он счел меня не компетентной на том посту, который я занимаю уже семьдесят лет. – Но в этот раз решение назначал Мастер, и мы с Левой его полностью одобряем.

– Я совсем забыл, какая ты у меня важная особа, – усмехнулся Лайт, оказываясь за спиной и кладя руки мне на плечи. – Совсем уже выросла и папку не слушаешь.

– Я делаю так, бать, чтобы мы все могли жить в мире и безопасности. И если угроза исходит даже изнутри моей семьи, я все равно эту угрозу уничтожу. Где, кстати, Ирина?

– У Марины, – чуть смущенно отозвался вампир.

– Ну прекрасно! – рыкнула я, вылетая из кабинета.

***

К Мастеру я шла в весьма воинственном расположении духа. А все почему?.. Да все потому же: Ирина устроила перед матерью моей безобразную сцену, втянув в нее и меня, и находившихся там Вацлава с Максимом. Пристрелить экзальтированную мамашу чесались руки, но я прекрасно осознавала, что это будет слишком жестоко по отношению к родителям. Мама и так была вся на нервах, хотя, что немного охладило мой пыл, была полностью на моей стороне в этом вопросе: предатели не заслуживают милосердия.

Максим поддержал нашу точку зрения, и Вацлав оказался меж двух огней: он не мог не поддержать Ирину, но и в открытую против нас с Бессмертным выступить не имел права. Муж незаметно склонил голову к плечу, давая ему негласное разрешение: как истинный лидер он даже в такой ситуации заботился о своих подчиненных, стараясь сохранить отношения Ирины и Вацлава. Но сестра…

Я тихо зарычала сквозь зубы, и проходивший мимо паренек с кипой бумаг выше его самого шарахнулся к стене. Буркнув извинения, все-таки дошла до обители нашего великого и ужасного. Постучалась.

– Где тебя носит столько времени, Лайт?! – огрызнулись с той стороны вместо разрешения войти.

Я осторожно протиснулась в щелочку, почти беззвучно закрыла дверь и только тогда подняла глаза.

Мастер сидел в кресле рядом с камином и лениво подбрасывал горящую головешку. Подобрав упавшую челюсть, я все же подошла поближе и увидела, что ладони Лавьера были в волдырях. Очевидно, он уже давно развлекался столь занимательным способом.

– Мой Мастер, возможно, не стоит…

– Это отвлекает, ребенок, – хмыкнул мужчина. – Хочешь попробовать?

– Благодарю, предпочитаю мужа в качестве отвлекающего маневра, – попыталась пошутить я, но, вопреки моим ожиданиям, блондин даже не усмехнулся, хотя обычно сам нередко подтрунивал над нашими с Максимом отношениями. – Допрос?..

– Худшее, что я видел в своей жизни! – зарычал Лавьер, и тлеющее полено с размаха врезалось в стену камина, едва не пробив ее. Я машинально вытянулась по стойке «смирно», когда древний молниеносно пронесся мимо меня. Теперь ясно, зачем он держал в руках эту головешку – физическая боль отвлекала от боли иного характера. – Сколько грязи, пошлости, мерзости! Отвратительное, тошнотворное зрелище! Как наш род мог взрастить подобное, объясни мне, Анетт?!!

Волна ярости самого могущественного вампира прошла сквозь меня с такой силой, что подогнулись колени. Я закашлялась, пытаясь вдохнуть глубже, чтобы удержать рвущийся наружу обед. Давно уже я не испытывала подобных ощущений по вине Александра.

– Она… жива? – удалось выдавить из себя.

– Почти, – сказал, как выплюнул, Лавьер, присаживаясь рядом со мной и проводя по волосам. Становилось чуть легче. – К суду оклемается. Я не мог отказать Жанне в удовольствии открутить мелкой твари башку.

– А… насчет оборотней?

Блондин приподнял мою голову за подбородок, и я увидела его усмешку.

– Хочешь завоевать весь Лондон для вампиров, малышка Ани?

– Полагаю, что мы заслуживаем его больше блохастых, – кивнула я.

– Прекрасно! – улыбнулся древний, подхватывая меня на руки и тут же опуская в кресло. Похоже, его настроение начало улучшаться. – Тогда оставляю тебе роль обвинителя на суде… Хотя, знаешь, я думаю, у ответчиков не будет времени на все эти заморочки с Мировым судом.

– Почему?! – возмутилась я. Моя светлость тут, понимаете ли, из кожи вон лезет, доказательства собирая, а блохастые даже не чешутся?!

– Потому что у них сейчас много других важных дел. Как например, спасать свои никчемные жизни и драпать из страны, поджав хвосты.

– Вы кого-то натравили на них, да? – хмыкнула я, глядя, как мужчина дунул на ладони, и ужасные волдыри тут же исчезли, словно испарились. Мне бы такую регенерацию…

– Да, – довольно прищурился Мастер, откидываясь на спинку своего стула и заводя руки за голову. – Твоих деда и прадеда. Они им там не дадут расслабиться. Я отдал приказ прошерстить весь храм и найти каждый тайник – не поверю, что в своей святыне лохматые не держали хотя бы с десяток артефактов.

– Чем больше знаем о враге, тем проще его контролировать, – припомнила я истину, которую Александр часто повторял мне, как только я вступила на должность Правой руки.

– Именно, Анетт. На когда назначишь суд?

– На завтра. Смысла нет тянуть. Документы почти готовы.

– Вот и славненько! – похрустев костями, потянулся Лавьер.

Отлично. Подняла ему настроение. Теперь хоть на мозги не будет давить его недовольство, которое уже распространялось по всей резиденции со скоростью звука.

И на такой оптимистичной ноте я покинула его кабинет. Впереди еще было приличное количество дел…

***

Своим отвратительным с утра настроением я была обязана, как ни странно, мужу. А именно: его отсутствию. На телефон Максим не отвечал, Мастер понятия не имел, где его брат, грубо отбрив меня, мол, он ему не нянька. У Александра тоже было не слишком шикарное расположение духа, почему – не знаю, в подробности не вдавалась, боясь, как бы не отыгрались на моей царской шее.

– Ну что? Готова? – спросила Жанна, когда я зашла в комнату, находившуюся за стеной зала суда.

Я встретилась с ней глазами и уловила уже привычный гнев, когда она вспоминала про Адель. Все мои дети были крестниками Жанны и Людвига, всех их женщина любила как своих, потому что собственных детей у нее уже никогда не будет. И именно поэтому Левая настояла на том, чтобы самолично расправиться с предательницей.

– Да, пошли. Пора с этим заканчивать.

Как и много раз до этого, при нашем появлении присутствующие встали. Я с удивлением обнаружила представителей множества древних родов. Вопросительно оглянулась на подругу, но та ответила таким же удивленным взглядом. Понятно, пути Мастера неисповедимы и непогрешимы…