Текст книги "Роман с солнцем (СИ)"

Автор книги: La Monita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

====== Цена ответственности ======

Глава 21

Давид вышел на все еще темную палубу. Занимался рассвет. Далеко-далеко за линией горизонта небо окрашивалось в розоватые тона. Море было спокойным чистым. Вся природа как будто замерла в ожидании пробуждения. Тишина оглушала. Лишь тихий плеск волн, белым кружевом разбивающимся о борта яхты нарушал это первозданное великолепие зарождающегося дня.

Боясь спугнуть это прекрасное чувство умиротворенности, Давид прошел на камбуз и поставил кофе. Он не мог дождаться, когда проснется Бэлла и они вместе насладятся таким прекрасным и первым совместным ктром. Мелькнула даже мысль разбудить девушку и полюбоваться таким прекрасным и величественным рассветом. На Средиземном море он особенно прекрасен. Но он не стал этого делать. Она устала и ей нужно отдохнуть. Не без самоуверенности Вилья подумал, что совсем утомил малышку. Но он просто не мог оторваться от нее. И Бэлла совсем не была против. Когда кофе сварился Вилья вышел на палубу и стал, облокотившись на поручни, смотреть на медленно светлевший горизонт. Первые крики чаек раздались над безмолвной гладью моря. Легкий ветерок словно призывал не пропустить не единой секунды величественного пробуждения природы. Умиротворенную тишину резко взорвал звонок телефона. Давид вздрогнул и полез в карман брюк. На всю ночь он отключал аппарат, чтобы не прерываться на ненужные разговоры с приятелями. Но, взглянув на дисплей, резко дернулся и побледнел. Не хорошее предчувствие завладело его сердцем. Звонила Патрсия. Зачем? При чем в такую рань. Сердце словно сжала ледяная рука. Дрожащими пальцами он нажал на прием: – Алло! – Давид! – Одновременно и с облегчением и с истерическими нотками промолвила Патрисия – какого черта ты отключил телефон? Где тебя носит? – Что случилось, Пат? – ровным голосом спросил Давид, в душе умирая от страха – почему такая срочность? – Я не могу тебе дозвонится с самого вечера! Какого ты вытворяешь? О чем думаешь? – Пат! – прервал жену Давид – немедленно говори в чем дело! На том конце провода жена судорожно вздохнула: – Это Олайла… Сердце перестало биться и стало нечем дышать. На грудь словно опустилась свинцовая глыба. – Что….? – прерывающимся голосом попытался произнести Вилья – Что с ней? Что случилось? Патрисия молчала а Давид в душе умирал тысячами смертей. – Пат!!! – заорал, наконец футболист не своим голосом – что с моей дочерью? Отвечай немедленно! Паника грозилась охватить все существо. – Все нормально уже – снисходительно ответила Патрисия – она уже с нами. Но сегодня вечером мы вернемся в Барселону. От сердца немного отлегло, но все еще было жутко и руки буквально тряслись. – Пат, что произошло с Олайлой? – он неосознанно умоляюще обратился к жене. – Вчера вечером она что то съела в саду у мамы. Я не знаю, что именно. В этот момент я отвернулась к Заире, которая с корнем вырвала декоративный куст мимозы и уколола палец. Она плакала, а Ола сидела на траве. Когда я повернулась, она демонстрировала мне синий язык. Я жутко перепугалась, но девочка не смогла мне сказать, что сжевала. Я умыла ее и дала воды. Но через несколько часов у нее начались дикие боли в животе. Мы вызвали скорую. Пока ждали помощь, она постоянно звала тебя. Кричала «папа». Я не знала, что делать, когда ты не отвечал. В голосе Патрисии снова слышались отголоски пережитого ужаса и Давид содрогнулся от того, что могло произойти. – Я так и не смогла даже оставить тебе сообщение – продолжила Пат – скорая отвезла нас в больницу, где малышке промыли желудок. – Это было острое отравление, Давид. – Голос Патриси задрожал от слез – сказали, что если бы еще немного, то Олайлу могли и не спасти, понимаешь? Мы бы лишились нашей малышки. Давид слышал в трубке сдавленные рыдания жены и всеми известными словами проклинал себя. Он должен был бы быть там, со своим ребенком, когда она нуждалась в нем, когда звала… Вилья представлял маленькое личико дочери, сморщившееся от слез, тоненькие ручки, тянувшиеся к нему за утешением, а его нет рядом. Голова кружилась и вязкое, противное чувство вины затопило все существо Давида. Пока он тут развлекался его ребенок мучался. Олайле было плохо, она звала папу, который в это время хорошо проводил время на курорте, абсолютно не вспоминая о ней. Пока Патрисия умирала от страха за их ребенка и отчаянно пыталась ему дозвониться Вилья занимался сексом с другой женщиной. Ненависть к самому себе омыла его словно волной. Все стало не важным и глупым. Все за исключением его малышки. – Пат – тихим, хриплым голосом произнес Давид – я сейчас же еду за Вами. – Давид, я же говорю, что уже купила билеты на самолет. Мы сразу из больницы в аэропорт. Встретишь нас дома. Все-таки эта женщина провела рядом с ним столько лет, и уловила в его голосе отголоски тех чувств, которые пылали в его душе. – Дорогой – мягким голосом произнесла Патрисия – все уже хорошо, поверь мне. С Олайлой все в порядке и мы скоро будем дома. Тем более, в этом моя вина. Я не должна была увозить их от тебя. – Нет, это я во всем виноват. Я отключил телефон…… – Давид! Я прекрасно тебя понимаю. После нашего последнего разговора, я бы наверное поступила так же. Самое главное, что все обошлось. Давид прикрыл глаза. Его семья нуждалась в нем, а он…. – Хорошо, Пат. Я буду дома уже через несколько часов… – Ты на Ибице? Я разговаривала с Рейной…. Ты молодец, что поехал…. – Пат – перебил жену Давид – с Олой точно все нормально? А как Заира? Сильно испугалась? Трубка донесла горький смешок жены: – Конечно испугалась и все время звала сестру. Когда увидела Олу в респираторе и на носилках буквально впала в истерику. – Она потеряла сознание?!! – в ужасе вскричал Вилья. – Нет-нет! Просто из-за страха и боли в желудке ей было нечем дышать. Врачи укололи успокоительное и одели кислородную маску. Любовь к дочерям, которую Давид испытывал была всепоглощающей. Ради них он бы умер. Даже мысль о том, что с кем то из его малышек может что-то случится ледяным ужасом сковывала все его существо. – У мамы случился приступ – продолжала Пат, а Заира до сих пор спит после нервного удара. Но с Олой все хорошо. Ей пока несколько дней нельзя ничего есть кроме бульона. Но в целом все нормально. Я сказала, что мы едем домой и она скоро увидит папу. Теперь на ее лице постоянная улыбка. Вилья сжал лицо ладонями. Он никогда не простит себе подобный эгоизм по отношению ко всем. Он не смог быть рядом с Олайлой, когда….. – Давид, мне надо идти – проговорила Пат – нужно собрать вещи и успеть на самолет. До встречи вечером? Давид кивнул, а в трубку ответил: – Конечно. Во второй половине дня я вылечу в Барселону. – и помолчав, добавил – Прости меня, Пат. Прости, что не смог быть рядом…. – Все хорошо, Давид – в голосе Патрисии была так давно забытая нежность и понимание – теперь все хорошо. Скоро мы все будем дома, вот тогда и поговорим. Отключившись, Вилья попытался успокоится. Но пока он своими глазами не увидит улыбку дочери и не прижмет к груди ее хрупкое тельце, страх точно не отпустит. Он целый час простоял на палубе, размышляя о произошедшем. Его девочке было плохо. Она нуждалась в нем, а его рядом не было. Вилья больше всего в жизни хотел бы, чтобы его дочери всегда могли положиться на него, чтобы всегда знали, что он рядом. А для этого придется идти на жертвы. Давид вспомнил о прекрасной девушке, спящей внизу. О том, какое счастье она ему подарила и как прекрасно было находится с ней. Но воспоминания омрачились тем, что пока он наслаждался жизнью в объятиях Бэллы, его дочь страдала, а Пат умирала от ужаса за жизнь Олайлы. Такого больше не должно случится. Ради семьи он должен дать им еще один шанс. Их браку с Пат. Попробовать что то наладить ради дочерей. Эта ночь была прекрасной, Бэлла была великолепна. Вилья ничего не забыл. Но нужно было выбирать. Тоска сдавила грудь от принятого решения. Он при любом раскладе выберет дочерей. Они смысл его жизни. Расставаться с Бэлой было больно, особенно больно за то, что придется причинить ей боль. Но по-другому было нельзя. Давид понимал, что рассказывать ей о себе правду в такой ситуации было бы не правильно и вдвойне эгоистично. Он не представлял, как скажет: «Бэлла, прости, но мне нужно вернуться в Барселону. Моя дочь больна а жена в ужасе. Прости за то, что не сказал раньше об этом, но я известный футболист и моя жизнь всегда на виду. И еще: – я буду тебе весьма признателен, если ты сохранишь в тайне то, что произошло между нами. Это было прекрасно, но для всех я примерный семьянин и ситуация не должна измениться». Вилью передернуло. Он не может так поступить с ней. Тем более, что чувства, которые он испытывал к Бэле, просто не позволят ему сказать такое. Проще будет просто уйти. Без объяснений. Холодно. Заранее сердце сжалось от боли. За себя, за Бэллу, за Патрисию и девочек. Их жизни так запутались….. но в силах Давида было распутать этот клубок противоречий. Рано или поздно Бэлла узнает правду о нем и тогда он будет молиться лишь об одном – чтобы она не возненавидела того, на кого буквально несколько часов назад смотрела взглядом, полным нежности. Но все оказалось тяжелее, чем он представлял. Проснувшись, Бэлла поцеловала Давида и улыбнулась своей неповторимой улыбкой а он снова почувствовал, что пропадает под взглядом этих неповторимых глаз. Чувства снова взорвались в груди Вильи и боль тяжелым покрывалом накрыла сознание. Он должен так поступить. Должен покинуть ее. Ради Олайлы и Заиры. Девочки не виноваты, что их отец – кретин. И Вилья, наступив на горло свом чувствам и всепоглощающей нежности к Бэле, сумел вести себя, как законченное чудовище. Смотрел на девушку свысока, молчал или просто делал вид, что ее не существует. Бэлла пыталась достучаться до него. Понять, что случилось с тем нежным и чутким любовником, который совсем недавно возносил ее к небесам. Вилья не мог спокойно смотреть на непонимание и боль в глазах девушки. Он боялся лишний раз посмотреть на нее. Ибо тогда был риск не удержаться и упасть перед ней на колени умоляя простить. Рассказать все Бэле было бы честно, но абсолютно не правильно по отношению к ней. Он не должен впутывать это нежное существо в ту грязь, в которую он превратил свою жизнь. Она заслуживала большего. Тем более, до конца лета она обязательно забудет его, окунувшись с головой в какое-нибудь приключение ли мысли о работе и учебе. Она умная девушка. И целеустремленная. Таких мало. Вилья видел, что Бэлла ждет объяснений, но упрямо молчал, буквально вырывая себе этим сердце. Обида в глазах девушки заставляла его еще больше ненавидеть себя. Он причиняет боль всем. Но Вилья надеялся это исправить. Он сделает ставку на семью. На дочерей и Пат. Это будет правильно. Избегая взгляда Бэллы, Давид сказал, что отвезет ее на берег. Она вскинула на него ничего не понимающие глаза. Он же обещал ей, что останется на неделю на Ибице. – Как домой? – дрожащим голосом спросила она – ты же говорил, что… – Планы изменились! – как же он ненавидел себя! – А что я должен был разрешения у тебя спросить? – Нет! – конечно, нет! – сникла Бэлла, а Вилья готов был утопить самого себя. На берег плыли в полном молчании, которое словно саваном придавило все вокруг. Давид думал о семье и о том, как поступил с ними, как поступил с Бэлой. Все выглядело так, словно он использовал ее, а теперь выбрасывает. Но все было не так. Она дарила ему счастье каждой минутой проведенного вместе времени. Ситуация убивала его, но он сам ее создал, и теперь нужно расплачиваться. Выбор был сделан. Прибыв в порт, все так же молча он смотрел как девушка идет к трапу. Спина прямая, гордо поднятый подбородок….. такая никогда не покажет слабости. Но в это раннее утро он одну отправляет ее на берег, наверняка с чувством глубокой обиды в сердце. – Бэлла! – не успев подумать Вилья окликнул девушку. Она обернулась. В глазах была надежда. Давида буквально скрючило от боли. – Я могу вызвать тебе такси. Все. Ее глаза потухли в них не отражалось больше ничего, кроме пустоты и безразличия. Словно солнце спряталось. – Не нужно. Я сама справлюсь. В спокойном голосе девушки не было эмоций. Она медленно спустилась по трапу на причал. Вилья смотрел Бэле в спину и мысленно, словно молитву, повторял слова извинения. Но такое простить нельзя. Давид заставил себя отвернуться и схватив телефон, стал звонить в аэропорт для того, чтобы заказать билет на ближайший рейс до Барселоны.

====== Личный ад ======

Глава 22

Прибыв в Каталонию, Вилья действительно увидел, что с Олайлой все хорошо. Заира кинулась ему на шею и стала пересказывать события двух прошедших недель. Все громко щебетали и смеялись. На душе стразу стало очень тепло. В дочерях смысл его жизни.

С Пат они долго проговорили и пришли к мнению, что нужно попытаться сохранить семью. Детям нужны оба родителя. Всегда рядом. Жизнь вошла в более или менее нормальную колею. Они с женой стали больше понимать друг друга. Девочки росли, а Барселона снова побеждала. И вроде жизнь была прекрасна, но только одно до сих пор не давало покоя Давиду. Бэлла. Как она там? Закончила Университет? Устроилась работать журналистом? Вспоминает ли его иногда без ненависти? В том, что девушка узнала, кто на самом деле был ее загадочным любовником, Вилья не сомневался. Он и по прошествии почти года с их встречи, просыпался ночью от воспоминания о ее ласках, запахе кожи, прекрасных глазах. И наваждение не проходило. Ближе к концу сезона, когда намечалось повторное Эль Класско с Реалом, Давид, как на зло травмировался и его поездка в Мадрид с командой отпала сама собой. Но он, уговорив Пат на путешествие, якобы для того, чтобы поддержать команду, захватил жену и отправился в Столицу. Подсознательно он очень хотел увидеть там Бэллу. Но знал, что это не возможно. Если бы девушка увлекалась футболом, то узнала бы его сразу тогда, на Ибице. Так что вероятность увидеть ее на стадионе равна нулю. Но они встретились! Как – не понятно! Откуда? По велению судьбы или провидения они столкнулись в коридоре Сантьяго Бернабео. Вилью словно окатило горячей водой. Она совсем не изменилась. Та же хрупкая фигурка. Те же потрясающие глаза. Только в них теперь не нежность, а фактически ненависть и неприятие. Он даже не мог вспомнить о чем они говорили. Он просто слушал звук ее голоса. Забылось все. Проигрыш Барселоны, жена в соседней ложе. Все!! Остались только Бэлла и он. Он смотрел на нее и думал, что так и не смог забыть эту девушку. – ………. Как же ты, наверное, смеялся надо мной! – услышал он обрывок фразы Бэллы. О чем она говорит? Смеялся? Над ней? Но девушка уже вырвалась и попыталась скрыться. Давид перехватил ее руку и сжал: – Я никогда не смеялся над тобой и никогда не хотел причинить тебе зло. Поверь мне! Бэлла истерически захохотала с почти ненавистью глядя на него: – Лучше? Лучше!? Для кого лучше, Давид? – Выкрикнула она ему в лицо – Для меня, дурочки, которая тогда пала жертвой твоих продуманных чар? Настолько впечатлилась, что позволила затащить себя в постель совершенно незнакомому человеку! Или может для твоей жены и детей, которые несомненно думают, что ты примерный муж и отец? Или тебе? Тебе, который хотел получить сразу все тридцать три удовольствия. Так кто же выиграл в этой ситуации, а? Давид вздрагивал от каждого ее слова. Бэлла была абсолютно права и справедлива. По отношению к ней он повел себя как порядочная скотина. Что ей должно было бы быть до его проблем? Сознание этого причинило почти физическую боль. Но в тоже время накатила ярость. Она же ничего не знала о причине, по которой он так себя повел… – Ты ничерта не знаешь! – в запале заявил он – ничерта не знаешь о моей жизни и о моих чувствах. У Бэллы расширились глаза: – А мне и не нужно ничего знать о тебе! – Заявила девушка – Совсем не нужно! Как ты не можешь понять, для меня ты теперь никто – пустое место! И оставь меня в покое! Гнев вперемешку с болью взорвался в груди Давида. Весь год Он маялся, вспоминая ее, не спя по ночам, жалея, что не может увидеть ее, а Бэлла говорит ему такое. Девушка снова попыталась вырваться, но Вилья только сильнее впился в ее руку. Резко дернув Бэлу, он с силой прижал ее к своей груди:

– Я еще не закончил! – прорычал он. Умирая от ощущения теплой кожи под пальцами.

– Зато я окончила! – спокойным голосом сказала Бэлла, заставляя Давида еще больше ощутить отчаянье. Она действительно забыла его? Забыло все, что случилось тогда, на яхте? . – Отпусти меня, немедленно! – В голосе Бэллы была сталь. Вилья лишь усмехнулся, пытаясь вывести ее из себя, чтобы, наконец, исчезло это равнодушное выражение на таком родном лице: – Заставь меня! И Бэлла заставила. Со всего маху наступила ему на ногу. Дыхание перехватило, но он не отпустил драгоценную добычу. Боль обожгла ногу. – Маленькая злючка! – крикнул он, и сделал свой ход: Обхватив голову Бэллы руками, он приник к ее губам в бешенном поцелуе. И мир снова замер. Ощущение ее теплых, пахнущих ванилью, губ затопило все существо Давида. Он снова чувствовал ее рядом. Ничего не имело значения. Ни то, что их могли увидеть, ни обязательства перед Пат. Желание и нежность снова воскресли в душе у Вильи. И он почувствовал, что на мгновение Бэлла расслабилась в его руках, поддаваясь поцелую и его требовательным рукам, но потом здравый смысл взял в ней верх и она стала вырываться. Давид отпустил ее и мутными от страсти глазами продолжая смотреть на ее губы. И обида снова заговорила в нем. Он не мог поверить, что то, что значило для него столько, абсолютно не мело значения для Бэллы: – Только не говори, что ты забыла это? Забыла, как хорошо нам было тогда, на яхте – произнес он, намерено провоцируя девушку. Но Бэлла не дослушала. Подняв руку, она влепила ему такую пощечину, что голова чуть не отвалилась, а перед глазами заплясал звездочки. – Ничтожество! – прошипела она со злыми слезами на глазах – Что же ты за человек то такой, а? Как ты смеешь …… Не договорив, она развернулась и стремглав бросилась к выходу. Давиду хотелось умереть. Он уже дважды причинил ей боль. Он и правда чудовище! – Бэлла! – закричал ей в след Вилья, но она не остановилась. Он снова терял ее и ничего не мог с этим поделать. Напротив открылась дверь, и оттуда вышла Перисия. Завидев Вилью, она нахмурилась: – Что ты делаешь здесь, Давид? Все ждут! Игра возобновилась! Отбросив желание побежать за Бэлой умолять ее не уходить, он двинулся к жене. Их договоренность никто не отменял и Пат держала свое слово. Давид тоже это сделает. По окончании матча он еще раз увидел Бэллу. В ее глазах были мириады чувств. Давид попытался глазами передать все то, что чувствовал. На мгновение ему показалось, что она понимает его. Но журналисты отрезали их друг от друга. И Бэлла исчезла с его поля зрения. Снова было больно и грустно. Чувство вины перед прекрасной девушкой не давало покоя. При виде ее все забытые эмоции снова дали о себе знать. То, что он чувствовал к Бэле, не поддавалось описанию. Может судьба еще даст ему шанс объясниться? И вот сейчас, сидя в самолете с возвращавшейся в Каталонию Барселоной, Давид мыслями был в Мадриде. С той, кто занимала его мысли уже год. С той, кого он так и не смог забыть. И той единственной, которая заставляла его сердце биться сильнее. Вилья закрыл глаза…………..

====== Решение ======

Глава 23

Зайдя домой, Бэлла тут же бросила сумку на столик у входа и молча проследовала в свою комнату.

– Бэль… – попробовала окликнуть ее Лусия. – Оставь, Лу – не оборачиваясь проговорила девушка – я просто хочу побыть одна. Завтра все наладится……… И спасибо тебе. – добавила она, чтобы не обидеть подругу. Оказавшись в своей комнате, подальше от сочувствующих глаз подруги, Бэлла прижалась спиной к закрытой двери и закрыла глаза. В полутемном помещении лишь тусклый свет маленького настенного ночника разгонял тьму. Но ничто не могло прогнать мрак из мыслей Бэллы. Зачем все это происходит со мной? – думала девушка – почему все не может быть просто спокойно и упорядочено? Я только–только начала отвыкать от него, и тут эта встреча….. Она перевела взгляд на задрапированную тонким, светло-голубым тюлем кроватку, в которой, сладко посапывая, спал ее сын. Золотистый свет превращал эту картину, в словно сошедшую из полотен Дали. Извечное счастье материнства. Сердце знакомо сжалось, а нежная, усталая улыбка тронула губы девушки, когда она, оттолкнувшись от стены, медленно подошла и опустилась на колени рядом со своим спящим ангелом. Она любовалась Даниэлем. До чего же он похож на Давида! – с грустью подумала она, нежно проведя пальцем по гладкому лбу сына. Тот же нахмуренный лоб и карие, почти черные, глаза, темные волосы. То же обаяние кобры, которое позволяло малышу, собственно как и его отцу, вить веревки со всей женской половины домочадцев. Как и Вилья, одной своей улыбкой, Дани мог заставить Бэллу сделать что угодно. Ее сердце содрогалось, когда она хоть на минуту представляла себе, что сына в ее жизни нет. Что не было той встречи с Вильей, или она тогда решилась бы на аборт…. Она не уставала благодарить Бога за то, что он послал ей силы принять правильное решение. А Давид должен был остаться просто воспоминанием. Сном. Комедией. Кошмаром. Мелодрамой. Чем угодно и кем угодно. Но только ни тем, кем продолжал оставаться. Ее личным персональным наваждением. Слабостью. Бойкотом здравого смысла. Источником эмоционального ада в душе. И сегодня это снова было доказано. Стоило Вилье дотронуться до нее, и все ее приоритеты, мысли, целый год внушаемые себе правила исчезли. Остались лишь его руки, губы, и такое до боли родное и одновременно и ненавистное и любимое лицо. Она просто обязана была оттолкнуть его. Не должна была чувствовать отчаянную радость от того, что снова чувствует тепло его тела, губы на своих губах… С отчаяньем Бэлла сознавала, что, оказавшись снова в объятиях Давида, у нее было такое чувство, что она после долгих скитаний и лишений, снова вернулась домой. И от этого хотелось умереть от жалости и отвращения к самой себе. Да и к нему…… Но он отец ее ребенка. Бэлла смотрела на Дани и думала о том, что бы сказал Давид, узнав, что у него сын. Радовался бы? Или бы уничтожил ее равнодушием? Но тут же отвергла собственные мысли. Вилья не узнает. Не должен. Иначе вся ее жизнь рухнет. Да и его тоже. Такой исход был бы крахом для семейной жизни известного футболиста, скандал может повредить и его профессиональной карьере, а истерзанное сердце самой Бэллы просто не выдержит подобного исхода. Бэлла устало сжала виски. Нужно что то делать со своей жизнью! Нужно взять себя в руки и идти дальше. Вилья больше не может оставаться тем столпом, который удерживает ее на месте. Ни чувство вины, ни любовь, ни ненависть к нему не должна руководить ее жизнью. Ей было страшно за себя. За Дани. За их дальнейшую жизнь. Оглядываясь на себя годичной давности, Бэлла видела молодую, жизнерадостную, целеустремленную девушку, мечтой которой было стать известным журналистом. Покорить мир. Добиться признания. У нее были сотни планов, все дороги были открыты. А теперь кто она? Да, ей удалось закончить Университет. Удалось получить специальность по журналистике. И что? Она нашла работу во второсортном журнале, забыла все то, к чему стремилась и чего добивалась. Годами вынашиваемые планы разбились о риф под названием Давид Вилья. Но она все та же Бэлла! С тем же сердцем и разумом. Она должна стать кем то в этой жизни! Ради себя самой. Ради Даниэля. Ради родителей и Лу с Энцо. Ради тех, кто был рядом все это время. Для тех, кто верил в нее. Давид больше не станет у нее на пути. Никогда! Она засунет свои чувства к этому мужчине подальше, в самый потаенный уголок души, и забудет о них. Иначе нельзя. Ей нужно строить собственную жизнь без оглядки на прошлое. Она будет жить будущим. И оно должно быть прекрасным. Чтобы ее сын мог гордится ею. А Вилья пусть будет счастлив. Она отпускает его. И мысленно и физически. Отныне в ее жизни нет места мыслям о нем. С этими мыслям Бэлла, решительно встала и, поцеловав Дани в бархатную, теплую щечку, стала готовится ко сну.

====== Время – не доктор ======

Глава 24

Два года спустя.

Ворвавшись в студию, Бэлла сходу закричала: – Ребята, простите за опоздание. Непредвиденные обстоятельства. Я очень извиняюсь. – Бэлла! – строго заявил режиссер – ты отдаешь себе отчет в том, что эфир через полчаса. А у тебя не выучены не слова ни вопросы? Это не профессионально! Девушка закатила глаза: – Послушай, Стюарт, я прекрасно знаю с кем и о чем мне придется вести беседу. Весь материал у меня на руках. А импровизировать я могу намного лучше, чем читать с бумажки. Так что будь уверен – все состоится в лучшем виде. Стюарт Ричардсон – главный режиссер нового проекта телеканала «TFT» «Спроси меня», окинул Бэллу скептическим взглядом. – Ты уверена, что знаешь все, что нужно? Ты получила все материалы о твоем госте? Сможешь провести все достойно!? Это прямой эфир, Маматова, если ты что то испортишь, то я тебе голову сниму! Понимаешь? – Не говори со мной в таком тоне, Стюарт. – спокойно, но с опасным огнем в глазах сказала Бэлла – я профессионал, и если ты сомневаешься в этом, то вперед, предлагай эту роль кому то еще. Я не против. Но если еще раз ты позволишь себе хамить – клянусь Богом – я выцарапаю тебе глаза, а потом одену тебе на голову твой проект вместе со всем его содержимым. Я доступно изъясняюсь? Стюарт, покрасневший от гнева, ловил ртом воздух, но не взялся перечить Бэле. Она удовлетворенно улыбнулась и направилась в гримерную. Захлопнув за собой дверь, девушка резко опустилась в кресло напротив зеркала. Запал прошел и она устало прикрыла глаза. Сегодня был сумасшедший день, как и куча предыдущих. Бэлла не жаловалась. Скорее наоборот. Если бы два года назад ей, измученной и уставшей от постоянной борьбы с собой и своими чувствами сказали, что она станет одной из самых известных в стране журналисток, то она засмеялась бы в лицо этому человеку. Скорее такая прерогатива была присуща Лу, с ее стремлением всегда быть на высоте, всегда в центре внимания. Но у Лусии была своя, не менее успешная карьера, а у Бэллы своя. И никто из них не жаловался. За эти два года в жизни Бэлы произошло много такого, что кардинально поменяло ее взгляды, полностью изменило приоритеты и закалило характер. Ее портрет для окружающих полностью соответствовал тому пиар-ходу, который предпринял ее агент, когда юная журналистка только делала свои первые шаги в этом бизнесе. В тот далекий весенний вечер, после знаменитого Эль Классико Бэла приняла сложное решение и по сей день держалась его. Она посвятила свою жизнь Даниэлю и карьере, не оставив себе ни мыслей ни времени на что-то другое. И это дало свои плоды. Буквально через несколько месяцев после целеустремленных поисков и штурмования всевозможных издательств и студий, Бэла, наконец, устроилась младшим редактором в газету «Марка». Это случилось по протекции Лусии, которая к тому времени уже занимала должность спортивного корреспондента. У Лу все складывалось как нельзя лучше. Ее любовь к спорту, трудолюбие и деловая хватка сыграли огромную роль в моментальном продвижении по карьерной лестнице. Ее опусы, написанные с невероятной точностью, харизмой и изрядной долей юмора оказались по нраву всем читателям. Ее колонка моментально стала одной из самой популярной в газете. Лу заваливали письмами и предложениями из разных частей Испании. Практически все издания желали видеть у себя эту талантливую и оригинальную девушку. Она брала интервью у практически всех известных спортсменов как в Испании, так и за ее пределами. Ее популярность росла с каждым днем. Бэла была безумно рада за подругу и безмерно ею гордилась. Но никогда, ни разу не просила ее помочь и ей. Ни гордость, ни чувство собственного достоинства просто не позволили бы ей найти теплое местечко, пользуясь славой и успехом подруги. А Лусия, имея все это, зарабатывая неплохие деньги, все так же оставалась с Бэлой в съемной квартире фактически на окраине Мадрида. Сколько Бэла не просила ее оставить их и жить так, как она заслужила, Лу была непреклонна: – Я уеду отсюда только в том случае, Бэль, если ты и Дани поедете со мной. И никак иначе. В противном случае – я остаюсь. И разговор окончен. Вот так они и жили. До той поры, пока Бэла в очередной раз не пришла с очередного собеседования и со всего маху опустив сумку на журнальный столик, скрылась в своей комнате, предварительно хорошенько хлопнув дверью. Лу и Энцо тем временем находились в гостиной, развлекая Дани, который энтузиазмом ползал по расстеленному ярко-малиновому одеялу и пытался поймать утенка, которого крестный с улыбкой все дальше отодвигал от него. Малыш раздраженно сопел, а Лусия и Энцо буквально покатывались от хохота. Их крестник уже сейчас проявлял зачатки упорного и целеустремленного характера. Увидев Бэлу, которая, словно торнадо, пронеслась мимо них, даже не взглянув на сына, ввергло их в состояние ступора. Никогда раньше она себе такого не позволяла. Всегда, придя домой, какой бы уставшей и вымотанной она не была, девушка сразу же бросалась к сыну и целовала его, и лишь потом была очередь всего остального. Сейчас же поведение подруги показалось Энцо и Лу настолько странным, что они недоумевающее переглянулись и синхронно поднялись с пола. – Что это с ней? – кивнул Энцо на закрытую дверь спальни. – Без понятия – пожала плечами Лусия – но это что-то видимо совсем выбило ее из колеи. Такое поведение совсем не свойственно Бэле.

Лусия нахмурилась.

– Энцо, побудь с Дани. А я пойду и попытаюсь выяснить, какая муха укусила нашу подругу. – Иди – произнес парень – и попытайся вбить ей в голову немного здравого смысла. Почему она постоянно отворачивается от твоей помощи? Если бы она была менее негативистично настроена, уже бы имела нормальную работу, перестала бы постоянно ходить на эти бесконечные собеседования и, наконец бы, вы переехали с этой дыры. – Это не дыра, Энцо, это наш дом. – строго произнесла Лу – Но хотя ты прав, и нам уже стоило бы подумать о более просторном жилье. Дани растет и ему скоро понадобится собственная спальня, а у нас тут всего 2 комнаты и гостиная. – Вот и я говорю…. – Но послушай, это решение Бэлы и я его уважаю. Она не хочет, чтобы я платила полностью за жилье, а сама она с ее нынешней работой вряд ли потянет что то более респектабельное. А я не намерена бросать их тут. По этому выхода нет. Приходится мирится. Конечно, Лусия укомплектовала весь дом всевозможной современной техникой и мебелью. У Даниэля были самые красивые игрушки и одежда. Лу и Энцо, который тоже неплохо зарабатывал, старались покупать своему крестнику все самое лучшее. И Бэла не могла запретить им этого. По началу ее это злило, так как она сама хотела давать сыну все, но по трезвом измышлении решила, что не стоит быть эгоисткой ни по отношению к Дани ни к Лу с Энцо. Они любили малыша и хотели, чтобы он ни в чем не нуждался. Как и сама Бэла. И по этому ей было так важно сделать карьеру самой, без чьей либо помощи. Чтобы доказать всем, что она не никчемная неумеха, которая постоянно находится в тени более успешной и красивой подруги. Но проходили месяцы, а она не могла сдвинуться с мертвой точки. И это было ужасно.