Текст книги "Роман с солнцем (СИ)"

Автор книги: La Monita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Вилья радостно усмехнулся и ответил:

– Давай! Ты чудо, Пат! И спасибо за копию документа.

– Я прислала факсом, чтобы ты убедился. Когда приедешь, просто поставишь свою подпись на оригинале. Будь счастлив, Вилья. И приятного дня.

– И тебе, Патрисия! Ты чудесная женщина. Спасибо за все!

– Давай, беги, радуй любимую! Надеюсь, что все сложится наилучшим образом.

Вилья положил трубку и поднял голову к небу. Все играло яркими и совершенными красками. Мир был прекрасен.

Настало время тех перемен, которых он так долго ждал.

Заскочив в ювелирный магазин, Давид купил изящное колечко с небольшим, но прекрасным бриллиантом.

Он положит к ногам Бэлы весь мир. Только бы она согласилась принять его.

Он слишком часто ошибался, чтобы рассчитывать на быстрое доверие и прощение. Но Давид был терпеливым. Он был согласен ждать столько, сколько нужно.

И входя в номер Бэлы, он точно знал, что скажет любимой.

====== Последняя битва ======

Глава 58

Целый день Бэла не находила себе места от нервов и какого то нервного ожидания.

Вроде не нужно было не о чем переживать. Даниэль стремительно идет на правку. Доктора обещают – еще пару дней и можно забирать сына домой. Она не могла дождаться, чтобы уехать в Мадрид.

Но с другой стороны теперь был Давид.

Давид, который бросил все и примчался к ней.

Давид, который смотрел восторженными глазами на Дани, как будто не мог поверить, что Бэла подарила ему такое чудо.

Давид, который сегодня вечером должен был решить ее судьбу.

В принципе Бэла понимала, что как такового будущего у них нет. Вилья был женат и имел двоих прекрасных дочерей. Даже если исключить то, что ее любимый был публичной личностью и его внебрачная связь может стать сенсацией мирового масштаба, он никогда бы не поступил так с семьей. То, что она в свете всей этой ситуации поняла, так это то, что Давид – человек повышенной морали и гипертрофированного чувства долга. Она была уверена, что он и от Даниэля не откажется, но будет вынужден жить, разрываясь между двух огней.

И Бэла не могла этого позволить. Ее сын и так достаточно настрадался. Девушка надеялась, что Давид поймет ее чувства и не станет препятствовать ее решению.

Конечно, Бэла любила его. Любила так, что просто становилось больно при мысли о том, что придется снова отпустить его, но другого выхода не было. Чем ближе подходил вечер и время рокового разговора, тем сильнее она впадала в уныние.

Когда Вилья сказал ей что любит, Бэле показалось, что она может летать. Это чувство было прекрасным, долгожданным и невероятным. Она действительно верила словам мужчины. Для любой женщины слова любви от человека, в котором заключается смысл ее жизни, это бесценный подарок. Он не на что не похож. Он делает жизнь яркой и завершенной. Дает возможность и право почувствовать себя живой.

Но когда ты понимаешь, что этой любви не быть со счастливым концом, душу затопляет страшная тоска и ощущение несправедливости мира.

И это чувство было именно тем, что испытывала Бэла, понимая, что безумно любит женатого мужчину, и что он отвечает ей взаимностью. Но строить счастье на несчастье других было бы не правильно. Не честно и подло. И по этому она обреченно ждала прихода Вильи, чтобы объяснить ему это.

Бэла не будет отказываться от своих слов о любви, но и жить на пороховой бочке тоже не намерена.

Несколько часов назад она поговорила с Лусией и рассказала ей о реальном положении вещей. Открыла все. Как близко к смерти был Даниэль, как она мучилась, но не хотела волновать их с Энцо. Как в самый роковой момент позвонила Вилье и он примчался в течение нескольких часов. Как поддержал ее, как волновался за их сына.

Не утаила девушка и то, как сказала ему, что любит. Призналась после стольких лет. И даже не скрыла то, что Вилья ответил ей взаимностью. Лу узнала все.

После того, как прошло минут пятнадцать криков и упреков Лусии о том, что Бэла не позвонила ей и не рассказала правду, подруга посоветовала быть осторожнее с тем, что Бэла делает. Как бы то ни было, Вилья не свободен. Пусть их любовь и прекрасна, но она слишком многим может причинить боль.

Она была согласна с сеньоритой Серванте. Хоть это и было больно, но нужно вернуться к исходным позициям. Вилья должен понять всю серьезность ситуации.

У Бэлы возникал ком в горле от того, что она своими собственными руками собирается оттолкнуть свою единственную любовь, но если поступить иначе, то это будет значит потерять уважение к себе самой. Она сама мать и никогда не сможет лишить детей отца.

Вытерев тыльной стороной ладони слезы, она присела на подоконник и, глядя на солнечный Севильский день, приготовилась ждать того, кто принес в ее жизнь столько света для того, чтобы снова вогнать все во тьму.

На часах было 8 вечера, когда дверь в номер хлопнула, и на пороге показался радостный Давид.

Он буквально светился от какого то одному ему известного восторга.

– Привет, милая! – поздоровался он, подлетая и целуя Бэлу со всей возможной страстью – я скучал!

Нехотя девушка отстранилась и с раздирающей сердце болью посмотрела в такие родные глаза. Они буквально лучились счастьем и любовью.

– Нам нужно поговорить, Давид – сказала Бэла, прикрывая глаза от уже раздирающей сердце боли и жестом приглашая его присесть. Девушка словно видела, как эйфорическое выражение этих прекрасных глаз сменится на тоскливое. И от этого хотелось умереть.

Вилья вздернул бровь, но послушно уселся на высокий диван:

– Ну что ж, давай поговорим. Тем более, я тоже хочу сказать тебе кое что. И это очень важно.

– Только я начну, хорошо, Давид? Иначе если ты это сделаешь, то я боюсь, что у меня тогда не хватит силы воли сказать то, что хочу я.

Вилья пожал плечами и озорно улыбнулся, поудобнее устраиваясь на своем месте.

– Конечно! Я готов выслушать тебя, любимая. Что хочешь и сколько захочешь.

Бэла моргнула, с любовью всматриваясь в такие дорогие черты. Темная, смешно торчащая челка, глубокие темные глаза, губы, которые могут быть одновременно и жесткими и нежными…… Как же она любила его!! И сказать то, что нужно, все равно что вырвать душу. Но это единственное правильное решение.

– Давид – дрожащим голосом начала Бэла – то, что между нами происходит – это не правильно. Не справедливо и эгоистично. Мы любим друг друга. Это правда. Но мы не можем быть вместе. Только не ценой несчастья других. Я не прощу себе, если поступлю так, понимаешь? Как бы я не хотела тебя только для себя, но не могу. Поверь, я люблю тебя, люблю на столько что мне больно даже смотреть на тебя. Я так долго ждала момента…. Мечтала…. Но на этом надо ставить точку. Я вернусь в Мадрид, ты в Барселону и давай просто забудем об этом. У нас нет будущего.

Давид озорно вскинул бровь:

– Да что ты говоришь? – Бэла не понимала, что его так веселит. То, что она говорила было важным, а при взгляде на Вилью складывалось впечатление, что она рассказала ему просто забавную историю.

Она опустила глаза, не в силах видеть яркость его улыбки.

– Давид, мы больше не сможем видеться. Я не буду полностью исключать твое общение с Дани. Ты его отец и я понимаю, что теперь будет бесчеловечно просить тебя оставить нас в покое. Но я надеюсь на твою гуманность. Пока Даниэль еще так мал, молчать о том, кто ты для него. Со временем мы расскажем, но не сейчас.

Выражение лица Вильи стало еще более веселым. Он смотрел на Бэлу как на диковинку.

– Очень великодушно с твоей стороны – с псевдоблагодарностью промолвил Вилья – я знал, что ты добра, а теперь убедился в этом.

Бэла ничего не понимала. Неужели ему на столько все-равно? Почему он смеется?

В глазах закипели слезы обиды. Она резко отвернулась.

– Я все сказала, Вилья. Теперь ты можешь объяснить мне то, что хотел и уйти.

Футболист не сдвинулся с места. Он все так же молча, с блестящими глазами рассматривал Бэлу. А она могла бы поклясться, что в его взоре плескалось счастье. Какая то ни чем не замутненная радость. Глядя на него, становилось больно глазам.

Слеза медленно поползла по щеке Бэлы.

Увидя ее несчастное лицо, парень замер, и улыбка медленно сползла с его губ. Глаза стали серьезными и еще более темными.

– Бэла – тихо позвал он совсем другим тоном.

Но девушка и не подумала обернуться. По ее щекам струились слезы. Слезы боли, страха, безысходности. Слезы обиды на его веселье и равнодушие.

– Бэла, милая! – снова обратился к ней Вилья. На этот нежный и понимающий тон просто нельзя было не среагировать. Она медленно подняла к нему заплаканное лицо. Глаза цвета мокрой осенней листвы смотрели на него, полыхая тысячами чувств.

– Что? – хрипло спросила она.

– Я люблю тебя – спокойно сказал Давид.

– Ты не слышал меня, Вилья? – в отчаянье вскричала Бэла – я же говорю тебе…..

– Я люблю тебя! – снова перебил ее Вилья.

– Ты не понимаешь, Давид…..

– Я люблю тебя, Бэла!

– Я уже слышала! Но до этого сказала тебе, что……

– Я люблю тебя, Бэла! Люблю! Только это важно!

– Нет! Я тоже люблю тебя, но важно не только это! Еще есть масса…..

– Я. ЛЮБЛЮ. ТЕБЯ! – Четко и по слогам снова произнес Давид, словно втолковывая прописные истины ребенку. – ты не слышишь меня, Бэла. Если я говорю, что люблю тебя, и говорю открыто, не таясь, значит, я знаю, что делаю. Я люблю тебя. И слишком долго ждал этого момента, чтобы ты сейчас просто все взяла и испортила.

– Испортила? Вилья ты в своем уме? Я сейчас говорю тебе, что ты не можешь, не имеешь права поступать так ни со мной, ни с Дани и уж тем более со своей женой и дочерьми!

Глубоко и обреченно вздохнув, Вилья встал с дивана и направился к Бэле. Она машинально отступила назад. Но на то Давид и был форвардом, чтобы двигаться мягко и стремительно.

В два прыжка он настиг Бэлу и прижал ее к стене, надежно отрезав ей путь к отступлению. В шоколадных глазах плескалась страсть и вся невысказанная и искренняя любовь. Бэла замерла.

– Что ты делаешь? – прошептала она, не в силах оторвать взор от его прекрасного лица, находящегося так близко – пожалуйста, Давид, не усложняй это еще больше. Мне и так больно, я не хочу сомневаться, что…..

– Я люблю тебя! – снова с улыбкой сказал Давид, касаясь поцелуем ее щеки.

Девушка вздрогнула, и ее тут же охватило раздражение.

– Ты что, попугай? – в отчаянье воскликнула она – зачем ты повторяешь одно и то же?

– Чтобы ты поняла. Чтоб поверила, Бэла. Я готов говорить тебе это всю оставшуюся жизнь.

– Давид, Давид! – простонала Бэлла – я не могу! Я…..

– Перестань думать, Бэла! Просто чувствуй – он нагнулся и провел языком по бешено бьющейся жилке на ее шее – что ты сейчас чувствуешь? Какие эмоции я вызываю в тебе? Что ты ощущаешь, когда я рядом…?

Он легко и невесомо касался губами лба, носа, уголка губ, нежной шеи, мочки уха. Девушка еле слышно застонала. Она так соскучилась по этим рукам, губам. Она так хотела схватить его и никуда не отпускать. Исстрадавшееся и измученное сердце просто хотело покоя. Обычного женского счастья. Когда рядом любимый, когда его руки дарят покой и чувство защищенности. А Давид был для нее целым миром. Неужели он не понимает этого? Не чувствует, как больно делает ей сейчас своими словами и действиями? Как же оттолкнуть его? Как заставить уйти и не умереть самой? То, что он говорит, рвет ей душу. Она так мечтала о том, что он скажет ей «люблю» и посмотрит так, как сейчас……… но перед глазами тут же встали заплаканные лица Саиды и Олайлы и Бэла молниеносно оттолкнула Вилью.

– Давид, перестань, пожалуйста, не надо! – застонала она – не усложняй. Просто уходи…….

Вилья на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, в этих темных озерах плескалась напряженная решимость.

– Бэла – начал он, пытаясь поймать взор любимой – неужели ты думаешь, что я, после всего того, что мы прошли вместе, что сказали друг другу и почувствовали, просто так вот возьму и отпущу тебя? Забуду обо всем и вернусь в Барселону? Ты очень плохо меня знаешь.

– Но ты должен, Давид! – закричала Бэла – твои дети…..

– С Саидой и Олой все в порядке. Поверь мне! Они мои дочери! Часть меня самого! Я люблю их больше всего на свете! Как и Дани! Он тоже мой сын!

– Не надо, Давид……

– Надо, Бэла! – теряя терпение воскликнул Вилья – теперь твоя очередь слушать меня. Сядь и помолчи, женщина! Я должен сконцентрироваться.

Бэла удивленно посмотрела на него:

– Давид….

– Сядь! – резко перебил Вилья, для верности указывая пальцем на кресло около окна – и молчи. Ради Бога, просто послушай меня молча. Это все о чем я прошу. Все вопросы и крики потом.

Бэла осторожно прошла и села на кресло, ошеломленная тоном и решительностью Давида. Светлые глаза встретились с темными.

Мужчина глубоко вздохнул, и начал:

– Бэла, в первую очередь, хочу попросить у тебя прощения за все то, сотворил. За всю боль и несчастья, через которые протащил тебя. Поверь, если бы я знал, что тебе пришлось испытать, то ни на минуту бы не оставил тебя одну. Я хочу, чтобы ты знала: Если бы я мог вернуть время назад, то ни за что не оставил бы тебя тогда на Ибице. Я бы увез тебя с собой, если надо утащил бы на канате. Жить без тебя было пыткой. Ни на минуту я не забывал о своей маленькой русалке. Я думал о тебе каждый день. Представлял, как говорю тебе, что люблю. Как выигрываю для тебя матчи, посвящаю голы, как выхожу на поле Камп-Ноу и встречаюсь с твоими глазами на трибуне. В них любовь и поддержка, и я готов свернуть горы, победить любого, лишь бы ты улыбнулась. Я жил этими мечтами. Лишь они поддерживали меня в самые тяжелые моменты жизни. Ты та, кто давала мне силы даже на расстоянии. Я понимал, что будь я с тобой все было бы по другому. Но ничего было нельзя изменить. Я каждый день корил себя за свой выбор. Я разрывался между любовью к дочерям и чувствами к тебе. И поверь, Бэла, это был ад. Представлять тебя с другим, как чьи то руки касаются тебя……. Я понимал, что это глупо, но зверел, когда представлял это.

И теперь у меня появился шанс все исправить. Я встретил тебя. Снова. Узнал, что у меня есть сын. Твой сын. Моя плоть и кровь. Часть тебя. Это неимоверное счастье. Это все, о чем я когда либо мечтал. Просто быть с тобой. Создать семью. Засыпать и просыпаться рядом. Делить все, и горе и радость.

Он подошел и опустился на колени около кресла Бэлы и заглянул в полные слез глаза:

– Я люблю тебя, Бэла. Люблю так сильно, что готов кричать об этом на весь мир. Ты мое счастье. Моя самая большая мечта. Моя муза и мое спасение от одиночества и боли. Пожалуйста, не лишай меня возможности говорить тебе это каждый день. Я ждал этого слишком долго. И готов доказывать тебе это с данного момента и до конца жизни. Я люблю тебя.

Бэла уже не скрываясь, плакала. Она дрожащими руками повела по щекам Вильи, словно стирая с них выражение напряженного ожидания.

– Давид, милый мой, любимый. Ты мое самое большое счастье. Я ни на минуту не переставала думать о тебе. Все эти годы я засыпала и просыпалась с мыслями о тебе. Как не пытались Лу и Энцо познакомить меня с кем то, переключить на другую волну, но в моих мыслях был только ты. Всегда только ты один! Мой принц, мой прекрасный капитан сказочного судна, который навеки поработил мое сердце там, на солнечной Ибице. Ты подарил мне самое большое счастье и самую большую боль в этом мире. Но я бы ни за что не променяла эти минуты с тобой ни на что на свете. Я люблю тебя. Люблю все, что относится к тебе, все что напоминает о тебе. Я буду любить тебя всегда. Но мы не можем быть вместе. Ты женат, милый. И две маленькие девочки очень любят своего папу.

Вилья ухмыльнулся. Его глаза подозрительно заблестели.

– Я тоже люблю Саиду и Олу. Они прекрасно знают, что всегда будут моими маленькими крошками. Но девочки уже достаточно взрослые, чтобы понять и принять решение отца и матери.

С этими словами он дрожащими руками достал из кармана квадратную бархатную коробочку и протянул ее Бэле.

Глаза девушки ошеломленно раскрылись и она, уже подозревая что там, спрятала руки за спину и отрицательно потрясла головой:

– Нет! Нет, Давид! Это не может быть то, что я думаю!

– Это именно то, что ты думаешь, Бэлла. Это то, что я должен был сделать уже давно.

– Нет – шепнула Бэлла.

– Да!

С этими словами Давид распахнул коробочку, и явил взору небольшое, изящное колечко из белого золота. На раскрытом листочке сиял прекрасный необработанный бриллиант. Его свет буквально проник в душу Бэллы.

– Давид, Давид, что же ты делаешь…? – в голосе девушки была боль, смешанная с восторгом.

– Я делаю то, что хочу. Первый раз за долгое время я поступаю так, как мне велит мое сердце.

Продолжая стоять на коленях около ее кресла, Вилья напряженным голосом проговорил:

– Дорогая моя! Милая! Спросить тебя об этом было моим желанием уже почти 4 года. И, наконец, я дождался момента. И сейчас, на этом самом месте, после всего сказанного и произнесенного, стоя на краю новой жизни, я задаю тебе вопрос, от которого зависит все. Бэлла, ты согласна стать моей женой?

Осторожно опустив руку на голову Вильи, Бэлла, не сдерживая слезы сказала:

– Давид, ты в своем уме? Зачем ты говоришь это? Зачем мучаешь? Ты женат! Как ты можешь….?

Не дождавшись конца ее речи, Вилья зарычал и страдальчески уставился на девушку.

– Бэла – обвинительно произнес он – ты как никто можешь испортить романтический момент. Ты совсем мне не доверяешь, и, как обычно ни о том думаешь. Если я что о говорю, то знаю, что делаю.

С этими словами он вытащил из кармана сложенный листок, и протянул Бэлле. Она недоумевающее нахмурилась, но приняла сверток.

– Открой и прочти – приказал Вилья, усаживаясь прямо на пол и потирая переносицу – может тогда поверишь, что я говорю серьезно.

Дрожащими руками Бэлла развернула лист бумаги и уставилась в текст.

С трудом продираясь через юридическую тарабарщину, девушка раз пять прочла письмо, перед тем, как поняла, ЧТО именно держит в руках.

Она неверяще переводила глаза с бумаги на Вилью. Она не могла поверить в то, что видит перед собой.

– Это……. Это…… – пыталась выговорить Бэлла.

– Да! – развел руками Вилья – это документы на развод. С сегодняшнего утра я официально свободен. Пат прислала мне копию решения суда факсом. Так что все, что я сказал…..

– Подожди! – воскликнула Бэлла – ты хочешь сказать, что больше не женат?

Вилья странно посмотрел на нее, но затем понял в каком шоке находится любимая, и не мог удержаться от сарказма.

– Ты потрясающе сообразительна, родная. Именно это я и пытаюсь сказать тебе последние полчаса. Я разведен. Свободен. И предлагаю тебе стать моей женой.

Бэлла не понимающе моргнула, словно приходя в себя. У нее еще в голове не уложилась новость. Давид свободен? Не женат? Бросил жену? Дочерей? Из-за нее?

Этого не может быть!

– Давид, милый, скажи мне, что ты пошутил!

– Я не пошутил, Бэлла! Я серьезен, как никогда!

– А как же Пат? Саида с Олайлой? Ты оставил семью…? Как же…?

Стремительно закрыв рот девушки ладонью, Вилья пояснил:

– Это решение мы приняли вместе с Пат. Она нисколько не расстроилась. Даже наоборот.

– В смысле? – абсолютно растерялась Бэлла.

– В прямом. Не только я все эти годы любил другую. У Патрисии тоже был любимый человек. И она тоже оставалась со мной ради дочерей. Теперь обе мои девочки взрослые и мы поговорили с ними. Они все поняли. Простили и приняли. Конечно, развод стал для них не приятным моментом, но у Саиды и Олы всегда будут и мама и папа. Только живущие раздельно.

Бэлла смотрела на Вилью так, словно он вручал ей ключи от вселенной.

– Давид, ты хочешь сказать, что твоя жена тоже сейчас устраивает свою жизнь? С другим?

– Да! И, к тому же, этот другой, ни кто иной, как наш несравненный Капитан!

Глаза Бэллы вылезли из орбит:

– Пуйоль? Любовник Патрисии – Карлес Пуйоль? Все эти годы……

– Вот именно! – фыркнул Вилья – он самый. Наставил мне рога под самым носом.

– Невероятно – прошептала Бэлла – как в кино.

– Да! В типичной американской комедии, когда самая главная мораль – это «Любовный треугольник возможен только тогда, когда один из его углов – тупой».

Девушка несмело улыбнулась.

– А Саида с Олой?

– Останутся с матерью, но будут проводить с нами много времени. Наши дома всего в 2 кварталах друг от друга. Так что все складывается просто восхитительно.

– Но……

Но именно сейчас Бэлла поняла, что никаких «но» больше не существует. Все аргументы, которые она приготовила, Вилья разбил мастерским ударом. Прям в девятку. Без шансов.

– Бэлла – снова взял ее руки в свои Давид – теперь ты ответишь мне? Станешь ли ты моей женой? Будешь до конца жизни со мной?

Бэлла блестящими глазами смотрела на любимого и понимала: «Наконец то МОЙ». После всех терзаний и обид, после всей боли и одиночества, они, наконец, получили это право. Быть вместе.

– Дорогая, неужели ты думала, что я позволю тебе уйти? Тебе и Дани? Я люблю Вас обоих. И это не изменится.

– Знаешь – наконец, произнесла Бэлла, неотрывно глядя на блестящее кольцо, которое все так же держал Вилья – наверное, только из за этого я и не вышла замуж. Не поддалась всем уговорам и никому не отдала своего сердца. Оно всегда было с тобой и подсознательно ждало воссоединения. Я люблю тебя, Давид. И всегда любила. И уверена, что и Дани полюбит тебя, а я полюблю Саиду и Олу.

– Я не сомневаюсь в этом, любимая. Тем более, сразу после возвращения в Барселону, я обещал представить тебя ей.

– Я? В Барселону?

– Об этом потом. А сейчас я хочу услышать ответ. Ты согласна стать моей женой? Моей любимой? Моей жизнью?

Улыбаясь сквозь слезы, девушка ответила:

– Сеньор Вилья, я стану для Вас кем угодно и когда угодно. Женой, подругой, соратницей. Я буду той, кто будет тебе нужен. Я нарожаю тебе кучу детей и сделаю все для твоего счастья.

– Это «да»? – блестя глазами уточнил Вилья.

– Конечно ДА! – прошептала Бэлла, беря его лицо в ладони. – это всегда было ДА! И на Ибице, и на Сантьяго Бернабео в ту судьбоносную встречу, и у меня в доме после интервью с Лусией, и сейчас. Да, Давид. Я выйду за тебя!

Глаза Вильи загорелись огнем и он сгреб любимую в объятия:

– Я люблю тебя – шептал он, уткнувшись в ее волосы – люблю, люблю, люблю!

– И я! – ответила Бэлла – очень-очень! Мы завтра же расскажем все Дани!

– Согласен! – улыбнулся мужчина – это все, о чем я мечтаю. Только ответь мне, он никогда не спрашивал об отце? Ты не хотела рассказать ему?

– О тебе? – Нет. Я не хотела говорить. Думала, если когда то и выйду замуж, то за того, кого Дани смог бы назвать отцом.

– Хотела отдать моего сына другому? – строго вопросил Вилья.

– Хотела. Потому что дурочка. Никто не заменит тебя. Ни мне, ни Дани.

– Кто же твой настоящий муж, Бэлла?

– Ты, – выдохнула она, и в следующую секунду он коснулся губами ее губ, стащив девушку с дивана и опустив рядом с собой на пол. Их тела прильнули друг к другу.

– Поцелуй же меня, – прошептал он, на миг отстранившись, и их уста снова сомкнулись.

Бэлла забыла обо всем на свете, всецело отдавшись волшебным ощущениям. Когда поцелуй закончился, она прижалась лицом к его груди, а Давид сказал:

– Никогда больше не убегай от меня. И не говори, что между нами ничего не может быть. Я чуть не рехнулся. Поклянись, что этого больше не будет.

Она чувствовала, как его горячее дыхание согревает ей затылок.

– Больше я этого не сделаю. Никогда.– Тут ее голос изменился, и она лукаво добавила. – И ты мне тоже кое что обещай.

– Что? – удивился он.

– Что больше никогда не оставишь меня. Иначе в очередной раз я этого не переживу. Но или ты не переживешь, когда я найду тебя, и покажу, где раки зимуют.

Вилья увидел, что в ее прекрасных глазах появился счастливый, довольный блеск – совсем как три года назад, когда все у них еще было безоблачно. Когда солнце Ибицы светило только для них. Вилья улыбнулся такой же открытой улыбкой, лишенной налета жестокости и цинизма.

– Обещаю.

Они поцеловались снова, но теперь уже не спеша. Оторвавшись от ее губ, Давид с намеком сказал:

– Сегодня нам еще нужно в больницу к нашему малышу?

– Нет – ответила с придыханием Бэлла – доктор сказал, что он будет спать, как минимум 12 часов. И медперсонал категорически запретил мне ночевать там. Так что останемся тут, а с утра отправимся к Даниэлю.

– А что же мы делать будем? – промурлыкал мужчина, осторожно касаясь кончиками пальцев ее груди.

– Я даже не знаю – сделала вид, что задумалась девушка – Видимо, мы с тобой искупаемся, посмотрим какое-нибудь кино и ляжем спать, пожелав друг другу спокойной ночи. Или есть другой вариант. Мы будем целоваться. А потом, как получится. Но тогда, сон может прийти к нам не скоро.

Давид щелкнул пальцами, лицо его просветлело.

– Как же это мне самому не пришло в голову? Второй вариант намного заманчивее.

Бэлла осторожно поцеловала любимого и в очередной раз не поверила своему счастью.

– Я не надолго отлучусь в ванную – проговорила она – подождешь?

– Столько, сколько нужно. Только сначала еще один поцелуй, очень быстрый, – он схватил ее за руку.

Бэлла выполнила его желание, а потом отправилась в ванну. Первым делом она схватила флакончик с «Мицуко» и быстро надушила грудь и плечи. Затем сняла одежду и, прикрывшись спереди полотенцем, вернулась в комнату. Впервые в жизни она не стеснялась мужчины.

Вилья ждал ее, совершенно раздетый, и она чуть не задохнулась, вновь поразившись силе и красоте его тела. Как же давно это было! А казалось, что она касалась руками и губами этой бронзовой кожи только вчера.

Давид повернулся к ней, заглянул в ее глаза, чтобы проверить, как отреагирует она на его наготу, и сразу приободрился.

– Ты мой испанский принц, – прошептала Бэлла.

– Нет, принц испанский – это Хуан Карлос.

– Ты еще лучше, чем он!

Краешком пальца она провела по его груди, затем любовно очертила лицо. Для этого ей пришлось отпустить полотенце, и Давид ахнул, когда увидел, что она тоже совершенно обнажена.

Бэлла погладила его бока, движения рук были ласкающими. Потом переместилась на живот и, не опускаясь ниже, закинула ненужное уже полотенце ему за спину и стала водить по спине. Вилья прикрыл глаза, наслаждаясь такими желанными прикосновениями.

Бэлла с каждым движением притягивала его полотенцем ближе к себе. Когда оно спустилось до бедер, Вилья выжидательно затаил дыхание, и его терпение было вознаграждено.

– Видишь, что ты натворила, – с укором сказал он, когда она ощутила, как он возбужден. – Сама во всем виновата, теперь придется расплачиваться.

Покончив с играми, он обнял ее за плечи и властно притянул к себе. Раздвинул ей губы языком, слегка прикусил их зубами.

Каждый нерв в ее теле ликовал, приветствуя его прикосновения. Руки мужчины безошибочно находили самые чувствительные места. Словно и не было этих лет. Их руки словно помнили самые чувствительные места на телах друг друга. В каждом движении, в каждой ласке было столько любви и желания, что сердца буквально разрывались.

Каждая клеточка Бэллы с восторгом приветствовала любимые руки и губы. Она и не представляла, что можно так любить кого то. Наконец, это счастье было полным.

Когда жар стал нестерпимым, Давид наклонился, подхватил ее на руки, опуская на кровать. Устроил поудобнее, сам лег рядом, оперся на локоть и, посмотрев на нее сверху вниз, сказал:

– Ты прекрасна! Я люблю тебя! С этой самой минуты – ты моя!

Бэлла застонала и приложила палец к его губам.

– Давид, давай заниматься любовью. Скорей! Я так скучала, ты так мне нужен!

Мужчина взял ее за руку и поцеловал ладонь.

– Вообще то я люблю обстоятельность, но сейчас мое терпение на исходе. Я тоже безумно скучал. Каждый раз представлял тебя рядом, вот такой, открытой, покорной, желанной……….

– Я тоже, я всегда ждала тебя – призналась Бэлла и сама протиснулась под него. Ее тело зазывно раскинулось, и Вилья не заставил себя ждать.

– Милая, – прошептал он. – Ты мне рада. Я то думал, что память приукрашивает мгновения любви с тобой, но теперь я вижу, что это не так.

Его руки сжимали ей лицо, губы не уставали от поцелуев. Казалось он был по всюду. Словно касался ее сердца, и под его прикосновениями оно таяло, раскрывалось и расцветало по новой. Она уже и не надеялась, что это возможно.

Бэлла почувствовала, что Давид сдерживается, чуть ли не боится ее. Он осторожно, трепетно касался языком груди, шеи, живота, его руки невесомо гладили нежную кожу, заново узнавая ее шелковистость. Горячее и тяжелое дыхание, возносило ее еще выше. Он хочет ее. Она видела это. Знала! Только вот не понимала, почему он медлит.

Бэлла посмотрела в его шоколадные глаза и с трепетом в голосе попросила:

– Дай себе волю. Я хочу тебя всего. Я скучала! Ты нужен мне, как воздух. Будь собой!

– Бэлла милая, дорогая…

И он перестал сдерживаться. Отдал ей всего себя, и она ответила ему тем же.

Они слишком давно ждали этого. Четыре года прошло, но их чувства стали только сильнее. Оба стали умнее, взрослее, зрелей. Все ощущения тоже стали старше. Для них это был акт любви.

И ничего в мире не было прекраснее.

– Это было божественно, – сладко вздохнула Бэлла, нежась под его пальцами. Вилья массировал ей мышцы плеч.

– Я так и думал, что тебе понравится.

– Где ты научился всему этому? Помню тогда ты был менее изобретателен…

– Вопрос практики, – рассмеялся Давид.

– Ты скотина! – воскликнула она, искоса взглянув на него. – и часто практиковался?

– Лежи смирно, иначе не будет никакого массажа. А на счет практики, то ты мой единственный грех.

– Я все больше хочу познакомится с Патрисией.

Вилья раскатисто засмеялся и поцеловал ее в плечо.

После того, как они приняли душ и вернулись в постель, он велел ей лечь на живот и принялся растирать спину и плечи.

– Ну уж нет. Мне так хорошо.

– Тогда не дерзи, а не то будешь наказана.

– Наказана? Каким образом?

– У меня богатое воображение. Например, я могу поступить с тобой таким вот жестоким образом.

Его пальцы принялись ласкать внутренние сгибы ее коленей, поднимаясь все выше и выше, но намеренно не касаясь того места, которое Бэлла так старательно подставляла.

– Ну, Давид!!

– Что, теперь будешь более покладистой?

Он улегся на нее сверху и дал рукам волю.

– Да, буду, – томно согласилась она.

Он пристроился на ней поудобней, и она почувствовала его возбуждение.

– Давид, ну пожалуйста…

– Нет уж, ты тоже заставила меня помучиться, – он звонко чмокнул ее в губы – тем более, я так долго был лишен этого.

Положив руки ей на плечи, он развернул трепещущую Бэллу на спину, отвел волосы с ее лба и улыбнулся – ее лицо было искажено гримасой нетерпения.

– Кажется, кто то называл мое поведение непристойным? Неужели вы и есть та самая женщина?

– Она самая, – озорно откликнулась Бэлла, протягивая руки ему навстречу.

Вилья увернулся.

– Веди себя прилично. В прошлый раз мы немножко увлеклись, слишком поторопились. Теперь я торопиться не буду. Хочу как следует тобой налюбоваться.