Текст книги "Чего хотят... (СИ)"

Автор книги: Kuro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– А? Что? Кхм, добрый день, молодой человек. А куда я шел сейчас?

– Ой, а это не Вы тысячу уронили? – спросил я, поднимая с пола голубую бумажку. Эх, можно ведь еще и на психолога пойти.

– Нет, не я, молодой человек, Вам лучше отнести это директору. А мы договорились играть в шахматы сегодня или завтра?

– Хорошо. А Вы сами у директора давно были?

– У Адольфа Яковлевича? Да, помнится, в восьмидесятом году мы с ним… О, а ведь сейчас директор эта девочка Любочка! Спасибо, что напомнили, молодой человек. Всего хорошего, не опаздывайте на уроки.

И тихой сапой Тихомирыч побрел дальше по коридору. У кого еще остались сомнения? Лично у меня нет. Теперь я не уверен только в одном: каков возраст профессора?!

Ну ладно, пока перемена еще не закончилась, надо успеть к Гульнаре.

Дверь была закрыта. Я приложил ухо к дереву, но внутри было тихо. Как в склепе.

Сплюнув через правое плечо, а потом на всякий случай и через левое, я постучался. И в ответ мне гаркнуло:

– Да?

– Извините, – я приоткрыл дверь. – Гульнара Валерьевна, можно зайти?

– Кото-о-ов? Сам пришел? Чего ты хочешь? – подняла густые брови англичанка. – Я тебя всю неделю не видела, а тут заявился, видишь ли. Я обязательно напишу на него докладную директору, когда вся эта канитель с воровством закончится. Сажать таких надо, потому что из них вырастают настоящие преступники! Среди этих мальчишек полно прогульщиков, бездельников и уголовников. И даже если одного посадят, то все равно ничему их не научат. Потому что не умеют детей воспитывать и учить. Вот мои родители...

Так, а откуда Гульнара знает об ограблении?! И о том, что в краже подозревается ученик.

Она точно ведьма!

– Ну так, – странно покосилась на меня Валерьевна, видимо, выражение моего лица как-то изменилось. – Тебе что-то нужно?

– Н-нет, Гульнара Валерьевна, я просто за... за своей рабочей тетрадью зашел.

– Я их еще не проверила, на уроке следующем отдам.

– Ладно, хорошо, тогда до свидания, – я кое-как выдавил из себя улыбку и вылетел из кабинета.

Получается, кто-то из учителей все же в курсе. Остается только догадываться, откуда англичанка об этом узнала. Но именно она всегда в курсе всех событий. Теперь вот ей как-то удалось пронюхать и об этом происшествии.

Но, к сожалению, отношения к краже она не имеет. И что еще меня больше злит, – она искренне верит, что преступление совершил Денис. Теперь она меня бесит еще больше! Посмотрим на ее перекошенное личико, когда это окажется наглым враньем.

Через несколько кабинетов от английского находился кабинет биологии. Но дойти я туда не успел, потому что прозвенел звонок на следующий урок. И я опять дислоцировался в свое убежище.

Прикольно, вроде, я сегодня в школе, а ни на одном уроке ещё не был. И главное, что меня еще никто не поймал, я прям фантом.

Так, сейчас у нас четвертый урок, только вот я не помню, какой. Эх, как же мне не хватает Ветрова в такие моменты. Он всегда помнил расписание. Эх, Денис, Денис, а ведь мы в один универ собирались поступать и курсовые писать тоже вместе. А может, и комнату одну на двоих снимем. Хотя, ты постоянно будешь водить туда девушек.

А я что, мужиков, что ли?! Нет, нет, нет, нечего о таком думать. Бред какой-то.

В общем, Денис мне почти как брат, которого у меня никогда не было. А у Ветрова есть сестренка маленькая, ее, кстати, как мою маму зовут. Ну, у них хорошая семья, поэтому Дэн вырос таким... каким вырос. Не представляю, что у них там сейчас творится. Сначала драка, а теперь вот полиция.

Я представил, что бы было, если бы я оказался на месте Ветрова. Мама бы слегла тут же, Сергуня только и успел бы ее подхватить. Ну, нет, не дай Бог.

После четвертого урока наш класс спускается в столовую. Так как Стрекоза – классная 11Б, а Лола – 11А, то они спускаются туда вместе со своими классами. Поэтому сейчас у меня вариант только сходить в спортзал к Дюше.

– Котов? – удивленно уставился на меня физрук. – А почему тебя не было сейчас на уроке?

Вот блин, значит сейчас была физ-ра. Вот это палево.

– Э-э-э, так у меня же освобождение на две недели из-за шишки. К Вам Надежда Петровна не подходила?

– Не помню, – пробубнил Андрей Иванович. – Кто такая Надежда Петровна? Ладно, все равно никакого проку от Витьки нет.

– Кстати, это не Ваша тысяча? – я показал ему ценную бумажку, на которую он тут же уставился хищными глазками.

«Если скажу, что моя, то он мне ее отдаст. Но она не моя, и это будет нечестно. Но до зарплаты еще так долго, а мы с мужиками хотели сегодня футбол посмотреть, пиво попить. А денег как всегда нет. Хотя, Бог и мама мне это не простят».

– Нет, это не моя, иди отнеси охраннику, потерявший наверняка найдется.

Бедняга, но зато честный. Хотя, кажется, я же вычеркнул его из списка подозреваемых. Эх, ну ладно, доверяй, но проверяй. А теперь пора валить.

– Слушай, Котов, а ты не знаешь, где Денис? Просто у нас майские соревнования скоро, мы на него очень надеемся. А он и на тренировки на этой неделе не приходил, и в школе его я не вижу.

– Не знаю, наверное, он заболел, – пробормотал я. – Ладно, я пойду, у меня там урок следующий... какой-то.

– Обществознание.

Даже Дюша расписание знает! Один я такой идиот, что полгода его запомнить не могу?!

Так, обществознание, вот зараза. И как я Ольге Олеговне буду объяснять, что меня нет на уроке.

Да и Лоле, чей урок идет шестым, тоже.

Но сегодня творилось что-то очень странное. Идя по полупустому коридору, я услышал чей-то голос, эхом отражающийся от стен. Я быстро прыгнул за угол.

– Да, дорогой, сегодня вечером... Хорошо... Нет, я, правда, успею... Слушай, у меня сейчас урок, дети ждут... Я тоже тебя люблю… Пока, милый.

Я без труда узнал голос Лолы. Понимая, что она идет в мою сторону, я быстро шмыгнул в угол, прячась за круглой банкеткой.

Черт, голова побаливает уже. Но нет, надо пытаться дальше.

Как только женщина показалась из-за угла, я попытался настроиться, несмотря на усиливающиеся покалывания.

«Думаю, что свадьбу лучше сыграть летом. В июле или в августе. Ох, какой праздник замутим, Богдан – нефтяник, можем себе позволить...».

Ай! Я схватился за голову. Пока я пытался успокоиться, Лидия Олеговна уже ушла.

Ну, того, что я услышал, мне хватит.

Значит, у нашей учительницы информатики жених вполне обеспечен. И повода красть деньги у нее и нет. А я ведь знал, что она тут ни при чем.

Я поднялся с прохладного пола, выложенного квадратной плиткой, и отряхнулся. А потом повалился на банкетку, содрогаясь от приступа боли. Да что же это такое?

Я кое-как встал и, покачиваясь, побрел к своей лестнице. Там я сидел, тупо уставившись в одну точку. В голове проносились тучи мыслей, но ни одна из них не соизволила задержаться хотя бы на пять секунд.

Из транса меня вывел очередной звонок. Кажись, я даже задремал немного. И какой сейчас урок по счету, получается? Пятый, кажется, закончился.

Я на сгибающихся ногах поплелся вниз. Эх, немного погано себя чувствую из-за того, что все время надо напрягаться. Раньше такого не было, все мысли сами прилетали в мою голову независимо от моего желания. Но я не должен останавливаться на полпути.

В голове словно жужжал потревоженный улей. И даже начинало немного подташнивать.

Что-то мне нехорошо...

Что-то мне совсем нехорошо!

Я промчался мимо первых выходящих в коридор учеников и влетел в туалет. Забежав в первую попавшуюся кабинку, я запер за собой дверцу на крючок и склонился над унитазом.

Меня стошнило.

Вот. Же. Черт.

Блять!

Наконец, успокоившись, я привстал и сел на закрытую крышку. Во рту оставался кисловатый привкус. Ух, кажется, немного полегчало, хотя голова еще немного кружится.

Я восстанавливал дыхание, когда в туалет кто-то вошел. Судя по голосам, их было двое.

И обе были женщины.

А что женщины делают в мужском туалете?!

Собравшись с мыслями и собрав по кусочкам картинку прошлого, я с ужасом осознал, что случайно забежал именно в дамскую уборную! Пипец!

Ну, мне есть оправдание, я вообще ничего не соображал.

Так, ничего страшного, с кем не бывает. Сейчас прозвенит звонок на урок, и я спокойно могу выйти никем не замеченным.

Вошедшие, кстати, действительно были именно женщинами, а не девушками или девочками.

Кроме того, вскоре я понял, кто именно это был. Стрекоза и Ольга Олеговна! Две непохожие сестренки, единственные, чьи мысли я так и не успел прочесть по заготовленному плану.

– Так вот, этот кобель еще той сукой оказался, – включая воду в кране, пропела Олечка.

– Не выражайся, это школа, а не публичный дом.

– Один хрен.

– Оля!

– Ладно, ладно, Анфис, больше не буду. Слушай, он же мне еще денег должен, тварь. Ну, ничего, я все с него до последней копейки сдеру. Компьютер он хочет себе новый, видишь ли. Никогда не понимала, что люди находят в этих консервных банках! А ведь теперь у нас, видите ли, интерактивное образование, придется учить. Кстати, как твоя поджелудочная? Была у врача?

– Да, отпросилась у Любови Михайловны во вторник, съездила. Он опять мне какие-то таблетки прописал и...

Голоса стихли. Преподавательницы вышли из уборной.

Так, так, что же у нас теперь выходит? Оля полный профан в компьютерах, а Стрекозы вообще во вторник в школе не было. Если, конечно, она не наврала про врача.

Ащ, мне самому скоро лекарь потребуется. Но к Надежде Петровне я не пойду, и не просите.

А пойду я... к Любови Михайловне, вот! Потому что я уже больше не могу. Надо просто с ней поговорить. Если понадобится, я рискну собственной шкурой и расскажу про видеозапись, но про Олега с Лерой – ни слова.

Дождавшись, когда в коридоре наступит тишина, я решительно направился прямиком к кабинету директора. И внезапно появившееся предчувствие, что что-то должно произойти, никуда не исчезало, а наоборот, становилось только сильнее.

У дверей в фойе я заметил человека в форме. Он стоял ко мне спиной и говорил по телефону. Но у меня в животе словно морской еж надулся. Это не к добру, совсем не к добру.

А так вообще первый этаж был пуст, Тимур опять где-то пропадал. Ну вот же прогульщик, еще похлеще, чем мы с Ветровым.

Быстрым шагом я поспешил к кабинету директора, боясь, что сейчас от головокружения могу упасть прямо на ровном месте.

Я без стука вошел в приемную, но слова так и застыли у меня на языке.

Потому что тут творилось что-то такое... Я почувствовал себя лишним. Несколько пар глаз тут же уставились на меня.

В существенно небольшой приемной народу было достаточно. Центром всего являлись Любовь Михайловна и еще один усатый мужчина в форме, которые переговаривались между собой. За своим столом сидела секретарша Ирочка и большими, то ли от недоумения, то ли от страха, глазами смотрела на эту парочку. Рядом стоял все такой же невозмутимый Анатолий Викторович, первым заметивший меня. Тут же в углу незаметной тенью с какой-то большой коробкой оказался и охранник Тимур, делающий вид, а может, и нет, что ему все происходящее до лампочки.

Но среди этой толпы я в первую очередь заметил пару, стоящую позади всех у входа в кабинет директрисы.

Это была Алина Васильевна, мама Дениса, а рядом с ней стоял... и сам Денис!

Он поднял голову, и мы посмотрели друг на друга. Мы не виделись всего пару дней, но кажется, что прошла целая вечность. Столько всего произошло.

Он чуть наклонил голову и попытался мне улыбнуться. Но улыбка, возникшая у уголков губ, была немного грустной.

Мне так и захотелось схватить его за руку и увести подальше от этого дурдома, в который он невесть как попал. Кажется, он умеет водить машину, можно будет какую-нибудь угнать. Он уедет за горизонт, а я буду махать платочком ему вслед. Может, через десяток лет мы и встретимся...

Тьфу ты, черт! Если я не перестану прокручивать в голове мелодрамы, комедии и трагедии, то платочком помашут мне. И вообще я пришел сюда настаивать на том, чтобы они оставили Ветрова и его семью в покое.

Я покачнулся и схватился за косяк двери, чтобы не упасть. Перед глазами все поплыло.

– Что такое? – спросила мама Люба, не зная, как лучше намекнуть мне уйти. Ага, сейчас. Усатый окинул меня подозрительным взглядом.

– Котов, Вы бы не могли подождать за дверью? – спокойно спросил завуч, видя, что директриса не может подобрать слова. И как он может помнить имена и фамилии всех учащихся? Ему с такой памятью только в ФБР идти работать или в Интерпол какой-нибудь.

– Нет, не могу, – просипел я, собирая себя по кусочкам. Покерфейс Анатолия Викторовича исчез, его брови удивленно поползли вверх. – Мне нужно сказать что-то очень важное…

– И что же? – опять обратился ко мне завуч, потому что мама Люба опять почувствовала себя неловко под взглядом полицейского. Словно они что-то утаили. А потом усатый повернулся ко мне, готовый слушать.

– Вы официально хотите дать показания, молодой человек? – спросил он.

Ничего я не хочу, похоже, что меня сейчас опять стошнит, хотя уже и нечем.

– Денис... Короче, это не Денис. Он не виноват, – выдавил я, путаясь в словах.

– Да, а кто же тогда? – усмехнулся в усы полицейский, мигом теряя серьезный настрой. Видимо, ему кажется это забавным, но ничуть не важным.

Я посмотрел на маму Любу. У нее было такое выражение лица, что казалось, она вот-вот заплачет.

Послышался грохот. Все тут же повернули головы в другую сторону.

– Осторожней, Тимур, – воскликнул Анатолий Викторович, а сквозь шум прибоя я разобрал чью-то смутную мысль. Она словно была написана в воздухе, я мог только прочитать ее, но понять, кому именно она принадлежит не получалось.

«Криворукий идиот… Думать надо… Почти все удалось…»

– Извините, – прогундел охранник, поднимая упавшую коробку.

– А что это? – спросила мама Люба, от сильного шума вышедшая из ступора.

– Так принтер же, Любовь Михайловна, старый, – ответила секретарша. – Вы сами просили от него избавиться, вот я и попросила Тимура его вынести.

«Никогда больше… одни долбоебы… дура…»

– Да, хорошо, – пробормотала директриса.

«И какого хрена все пошло не по плану?... Страдать... Как я... Со старшей школы... Деньги... Запись...»

Мля, я сейчас с ума сойду!

– Витя, тебе плохо? – обеспокоенно воскликнула Алина Васильевна и, отодвинув усатого в сторону, подскочила ко мне.

А я не мог ничего сказать, слова застревали в горле, голова дико кружилась.

– Витя! – я слышал сквозь туман голос Дениса.

Чьи-то удаляющиеся шаги.

И столько мыслей вокруг, словно кто-то открыл все краны.

Прекратите… Прекратите! Стоп!

Последнее я выкрикнул с такой силой и отчаянием, что это отразилось по всему коридору.

И в тот момент я все понял.

Кто-то хочет, но этого мало

Любить так долго. Так сильно. Так страстно. И так безответно.

Мы учились в одном классе с самого первого дня. Еще на линейке он привлек мое внимание. Он был не очень высок, но из-за своей осанки казался выше всех остальных. Его волосы блестели на солнце, и у меня просто дух захватило. В тот момент мне бы очень хотелось, чтобы нас посадили за одну парту. К сожалению, этого не произошло, и мы оказались на разных рядах. Но у меня была возможность наблюдать за ним издалека, ловить каждое его движение.

Поначалу мне очень хотелось с ним подружиться, но стоило мне приблизиться, как ноги переставали слушаться, а язык отказывался говорить. И я испуганно отбегаю в сторону, пока он не обратил на это внимание.

В средней школе мне стало понятно, что это любовь.

А в старшей появилось решение завоевать его сердце и сделать моим навсегда.

Мой. Только мой! И если он не будет моим, то ничьим не будет!

– Да остановите же его, черт! – крикнул я, и мой голос эхом прошелся по коридору.

Все испуганно замерли. Но Тимур ожил первым и, покрепче перехватив старый принтер, пустился по коридору.

Следующим в себя пришел Анатолий Викторович. С небывалой ловкостью и быстротой он обогнул нас и ринулся за убегающим охранником. А вслед за ними припустил и Денис, а после и усатый полицейский.

Ветров не зря считался у нас самым лучшим бегуном и не просто так выходил победителем городских олимпиад. Обогнав завуча, он долетел до Тимура, тащившего приличный груз. Догнав охранника, парень схватил его за край куртки, а потом и за плечи, резко дернув на себя. Тимур, не сумев вырваться и удержать равновесие, грохнулся на пол, роняя принтер. Тут уже подоспели и Анатолий Викторович вместе с лейтенантом, а из кабинета, тяжело охая, к ним уже спешила директриса.

От представшей картины челюсти всех присутствующих чуть не оказались на полу. И было от чего.

От удара допотопный и хрупкий принтер разлетелся на части. И под черным пустым картриджем белел… конверт с ярким гербом школы.

Все так и стояли, не зная, как на это реагировать.

Но это было ошибкой.

Потому что держать надо было не только охранника.

– Стой! – воскликнул я, собираясь с последними силами и подлетая к окну, в которое уже лезла Ира. Я успел схватить ее за край шелковой кофты и потянуть на себя. Послышался треск разрываемой материи. Не удержавшись, секретарша покачнулась назад, вновь оказываясь в комнате.

– Пусти, сученыш!

А потом мою щеку обожгло резкой болью от нанесенной пощечины. Следующий удар пришелся в живот. Я согнулся и повалился на колени, выпуская из рук девушку. Она уже вновь бросилась к подоконнику, но...

Алина Васильевна как кошка вцепилась в ее светлые накрученные локоны. Между женщинами завязалась борьба, и поверьте, такого мне видеть не приходилось никогда, и видимо, больше не придется. Ира, как сумасшедшая, старалась вырваться на волю, но мама Ветрова, словно одержимая, держала ее как дикий зверь.

– Ах ты, сука!

– Тварь!

Но тут в кабинете, привлеченный шумом, появился тот самый полицейский, что дежурил у входной двери. Он бросился разнимать дерущихся. Пытаясь воспользоваться возникшей заминкой и растерянностью мужчины, Ирочка вновь прыгнула на подоконник, но я, бросившись вперед, ухватил ее за щиколотку, не давая сбежать.

Тут уж полицейский сам стащил брыкающуюся девицу, крепко сжимая ее запястья за спиной. Она пыталась лягнуть его, но это ей никак не удавалось.

В кабинет вбежала вся остальная компания, которую замыкал усатый лейтенант, ведя перед собой заключенного в наручники Тимура.

– Идиот! – истерически вопила секретарша. – Кретин! Ничего тебе доверить нельзя! Ненавижу! Если бы не ты, то все бы получилось!

Охранник ничего не отвечал и невидящими глазами смотрел на пол. А Ирочка вся изводилась, гневно брызжа слюной и покрывая всех отборным матом.

– Ирочка... Тимур... Я... Я ничего не понимаю, – лепетала Любовь Михайловна, переводя взгляд с одного на другого. И все окружающие, казалось, сами не верили в реальность происходящего. Меньше чем за пять минут пропавший конверт был найден, а два человека были пойманы за попыткой скрыться. И теперь несколько пар удивленных глаз смотрели прямо на меня.

Хм, а что сразу я-то? Ну да, это я закричал, чтобы охранника остановили. А Анатолий Викторович же поверил. Значит, он все же неплохой человек. По крайней мере, сегодня.

– Ну... что тут непонятного? – пробормотал я, при помощи Дениса поднимаясь на ноги. – Эти двое были в сговоре между собой, чтобы украсть директорские деньги.

– Но... но зачем, Ирочка? – все еще не понимала мама Люба.

– Заткнись, старая корова, тебе не понять, – сплюнула блондинка, переставая вырываться. А потом гневно отвернулась в другую сторону.

– Ничего, в участке они нам все расскажут, – пообещал усатый.

– Нихера, мусор, я вам не расскажу, – огрызнулась Ира.

– Ирина, перестань, – обратился к ней Анатолий Викторович. Как бы он ни старался это скрыть, но он тоже был поражен произошедшим. – Тебе будет лучше, если ты обо всем расскажешь.

– Да пошел ты... сам знаешь куда, – лицо девушки тут же изменилось. Гневная мегера тут же исчезла, губы задрожали, а голубые глаза наполнились слезами. – Это все из-за тебя... Из-за тебя!

Все непонимающе уставились на завуча. Тот находился в еще большем недоумении.

– А причем тут Анатолий Викторович? – спросил Денис, придерживая меня за плечи.

Девушка молчала, а ее плечи мелко дрожали.

– Она любит его еще со школы, – раздался голос Тимура.

– Заткнись, уебок, – прошипела секретарша.

– Отстань, это давно не секрет.

– Я ничего не понимаю! – в сердцах воскликнула мама Люба. – Объясните же мне, что происходит! Витя!

И вот снова я. А я-то тут вообще при чем?

– Ну... – пробормотал я. – Ирина решила украсть у Вас деньги, что благополучно сделала, воспользовавшись вашей отлучкой. А потом ей оставалось только дождаться подходящих людей, на которых можно было бросить тень подозрений.

– Она хотела подставить Денисочку? – пораженно прошептала Алина Васильевна. – Но зачем?

– Нет, – я отрицательно повертел головой и посмотрел на завуча.

– Они хотели подставить... меня? – удивился Анатолий Викторович.

– Да, тебя, мерзкий пидорас! – охранник взорвался так, что пришлось лейтенанту скрутить его посильнее. – Сколько лет ты издевался над ее чувствами?! Сколько ты еще собирался ее мучить?!

– Замолкни, урод, не смей его так называть! – дернулась Ирина, уже не сдерживая слез, которые ручейками стекали по ее щекам, смазывая тушь. – Да! Он должен быть только моим и больше ничьим, поняли! И если бы он не согласился после этого быть моим, то гнил бы в тюрьме, но у него была бы только я!

Анатолий Викторович сурово поджал губы, а потом вышел из кабинета.

Ирина громко зарыдала.

– Ирина довольно хорошо разбирается в компьютерах, раз они учились в одном профессиональном классе с Анатолием Викторовичем, – сказал я. – Возможно, она даже могла смастерить фальшивую видеозапись, а потом шантажировать возлюбленного.

– Но откуда она знала, что мы с завучем придем в кабинет на этой перемене? – спросил Денис.

Тут громко охнула директриса, к которой уже возвращался прежний светлый ум.

– Мазулин. Фамилия Тимура – Мазулин, Коля – его младший брат.

– Да, я попросил Коляна спровоцировать драку, чтобы эта падла пришла в кабинет. Но он ничего не знает об ограблении. И вообще, – Тимур поднял голову, глаза его светились яростью и решимостью. – Это я спланировал все ограбление. Ира тут играла незначительную роль. Это я спрятал деньги в старом принтере, я пытался вынести их из школы. Вины Иры тут нет, во всем виноват только я! Слышите?! Я!

Полицейские вывели все еще кричащего Тимура и заходящуюся в истерике Иру из комнаты.

Здесь остались только мы с Денисом, его мамой и директрисой.

– Почему он ее защищает? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Алина Васильевна. – Зачем он ей помогал, был соучастником? Какая ему от этого польза?

– Не только Ира может любить так долго и преданно. Но безответно... – пробормотал я, оседая на пол.

А потом потерял сознание.

* * *

Когда я очнулся, в голове гудел потревоженный улей. В чем дело?

И что-то сильно смущает меня в этом потолке. Так, а где мои светящиеся звездочки? Что за халтура?

Это вообще не мой потолок!

Вдруг я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и перевернулся на бок.

И чуть было не столкнулся нос к носу с Ветровым.

– Ваа! – только и воскликнул я, а парень, широко распахнув темные глаза, свалился назад, садясь на пол.

– Ты уже очнулся? – Денис слегка покраснел и потер поясницу. – Как себя чувствуешь?

– Нормально, – я прислушался к своим ощущениям. Голова уже не так сильно болела, тошнота тоже отступила. Я уже понял, где мы находимся, уж с комнатой Ветрова я ничего не перепутаю. Вот только почему я оказался именно здесь?

Дэн в это время вновь наклонился вперед и положил локти на край кровати. Казалось, что он был слегка сконфужен моим внезапным пробуждением. Интересно, как давно он вот так сидит?

Внезапно на меня нахлынули воспоминания. Ветрова же обвиняли в краже, держали под домашним арестом, хотели исключить из школы. Но раз настоящий преступник арестован, то теперь он свободен. И все будет как раньше. И никуда он не денется и не исчезнет.

Я не видел его всего ничего. А он всегда оставался в моей памяти таким, как сейчас. Такие же лохматые черные волосы и смеющиеся глаза. И сейчас все так, словно ничего и не было.

Я протянул руку и дотронулся до пряди волос, падающей на переносицу, убирая ее в сторону. Потом коснулся пальцами скулы парня. Теплый.

Ох ты ж, твою мать, что я делаю?!

Я вспыхнул и со злости ухватил Ветрова за нос.

– Ах ты, удод, почему ты вечно попадаешь в неприятности?! Почему не можешь жить спокойно? В следующий раз я тебя просто убью, если у самого сердечный приступ не случится!

– Пгости, – смеясь, прогнусавил Денис, стараясь освободиться.

– Не прощу, пока мне моральный ущерб не возместишь.

– И какой же? – Ветров перехватил мои руки и сжал их в своих. Освободить их у меня не получилось, а Дэн внимательно смотрел мне в глаза.

– Не знаю, – пробурчал я. – Придумаю, скажу.

– Хорошо, – губы парня вновь растянулись в улыбке.

По телу разливалось такое приятное тепло. Может, это и есть счастье?

– Ой, Витя, ты проснулся? – в комнату заглянула Алина Васильевна, и Денис тут же разжал ладони и вскочил на ноги. – Я так испугалась, честное слово. Но в этом дурдоме оставлять тебя не хотелось, поэтому я уговорила Любовь Михайловну, чтобы мы тебя к себе отвезли. А твоим родителям я уже позвонила, они едут. Ну, ты как себя чувствуешь?

– Хорошо, Алина Васильевна.

– Ничего не нужно?

– Нет, спасибо.

– Ну, тогда отдыхай. А ты, оболтус, не перенапрягай его сильно. Если что, Вить, зови меня, я найду на него управу.

– Мам, ну что ты...

– Не мамкай, – усмехнулась родительница Ветрова и скрылась за дверью.

– Ох, не обращай на нее внимания, – вздохнул Дэн. – Это она от радости, что все позади. И это... благодаря тебе.

– Мне? – поразился я. – Да ладно, тебя бы и так оправдали.

– Но виновного все равно бы не нашли. Я и сам подумать не мог. Как же ты догадался?

– Ну... Просто интуиция, – уклончиво ответил я. Мои ладони слегка запотели от рук Дэна. – Э-э-э! Получается ты весь путь меня на себе тащил?!

– Нет, ты чего? – рассмеялся парень. – Только до машины, а потом от нее до квартиры. Хотя твоя тушка все равно такая легкая, как будто кота большого тащу.

– Че-чего?! А ну повтори про кота! – я схватил подушку.

– Эй, это моя подушка, отдай! – подхватил игру Ветров и схватил ее за другой край.

– А вот фиг тебе, – отпирался я, не собираясь так просто сдаваться.

Денис запросто бы оторвал у меня подушку, возможно, и вместе с моими руками, но он, хохоча как мальчишка, продолжал эту бессмысленную возню.

Наконец, я дернул мягкое изделие на себя с такой силой, что держащий ее Ветров не удержал равновесие и свалился прямо на меня. Только вот он успел вовремя сгруппироваться и упереться на руки, иначе травмы бы мне были обеспечены.

Мы так и замерли в такой странной позе. Наверное, особенно комично смотрелся я, прижимающий к груди подушку. Дэн же вдруг резко замолчал, и улыбка сползла с его лица. Мне тоже стало как-то не по себе.

И именно в этот момент дверь открылась и на пороге показалась моя мама, за спиной которой маячил Сергуня.

– Витя, сынок, с тобой все в порядке? – она кинулась ко мне. Я и не заметил, как Денис за секунду оказался в противоположном углу. Во дает.

– Со мной все в порядке, мам, – я сел на кровати, откладывая злосчастную подушку в сторону.

– Точно? Нам непременно нужно будет сходить к тете Свете на обследование.

– Да все хорошо, мам, честно! – я даже встал, показывая, что прекрасно себя чувствую, несмотря на легкое головокружение.

– Когда все хорошо, в обморок не падают.

– Не волнуйся, Полин, – рядом оказался Сергей. – Подрастающий организм, все что угодно может случиться. Это нормально. Тем более, на голодный желудок.

Я только сейчас вспомнил, что действительно с утра ничего не ел.

– Так, юноша, – укорительно посмотрела на меня маман. – Чтобы больше такого не повторялось. Завтрак – это...

– Важная часть дня, – одновременно прошептали мы с отчимом.

– Что?

– Нет-нет, ничего.

– Хотите чаю? – вовремя вклинилась в разговор мама Дениса.

– Нет, огромное спасибо тебе, Алин, что позвонила. Но нам, наверное, пора, мы и так вам хлопот доставили.

– Да какие там проблемы, Полин. Это ведь Витя... Да идем, посидим немного, суббота же. У меня и остатки торта есть в холодильнике.

– Торт? – сразу же оживился Сергей. – Ладно, давай останемся ненадолго, солнышко. Пусть мальчишки пока вместе посидят.

– О, Боже, – вздохнула мама. – Кто тут мальчишка? Хорошо, почему бы нет. Витя, если что-то нужно будет, или плохо станет, ты не молчи, а сразу говори.

– Ладно, – кивнул я.

И все сборище предков покинуло комнату. Я в изнеможении снова повалился на кровать Дениса. А она даже пахнет по-особому. Почти как его портфель.

– Точно! Твой портфель остался в нашей подсобке, – я посмотрел на Ветрова, все еще стоящего в углу. Что-то он стал немного подавленным.

– Что?... Ах, это. Ничего, в понедельник заберу. Слушай, а если серьезно, то ты как вообще?

– Не знаю. Есть хочу. И голова немного кружится.

– Ну, хочешь, я тебе кусок торта принесу?

– Нет, торт я не хочу.

– Тогда, может, тебе бутерброд сделать?

– Можно. Давай, тащи, и побольше, – я поднял руки вверх.

Денис прошел мимо меня и выскочил из комнаты. Как-то слишком резко. Интересно, что с ним?

Где-то вдалеке раздавались такие знакомые голоса, звенели столовые приборы. Было тепло и уютно, а этот запах. Я уткнулся носом в подушку Дениса.

Прикрыл глаза и незаметно для себя заснул.

Конец второй части

Хочешь чего-то нового

Чтобы понять, почему этот кот надрывается так, словно его кастрировали, не нужно читать его мысли.

– Хорошо, хорошо, только не ори так, – проворчал я, открывая окно и бросая в садик у подъезда кусочек колбаски. А потом и еще один для верности.

Громкое и протяжное мяуканье тут же стихло. Эх, все же я стал лучше понимать кошаков. Как иронично.

В телевизоре вновь зазвучал закадровый смех. Неужели это действительно смешно, или они ржут только потому, что это сказал именно этот комик?

А ведь все его шутки крутятся в области пояса, наркоты и женщин. Тут плакать надо, а не смеяться.

И вот какого я тут рассуждаю, но все равно продолжаю смотреть эту хрень?

Да потому что в воскресное утро смотреть абсолютно нечего.

Мама разбудила меня, чтобы я запер за ними дверь. Ну они точно нашли на грядке с помидорами старинный клад, а от меня скрывают. Но я от дачной кампании вновь был избавлен из-за очередной проблемы с головой. Таких в последнее время у нас много.

Пока я вставал с кровати, мама пыталась вбить в мою сонную голову как можно больше информации. Но я буду рад, если запомнил хотя бы четверть.

После того, как дверь за родителями захлопнулась, я уже хотел вернуться обратно в свою теплую постельку. Но понял, что сон безнадежно испарился. Пришлось смириться с этим и плестись на кухню в поисках еды.

Кашу на плите я гордо проигнорировал, но уже уминал третий бутерброд с колбаской, которой пришлось поделиться с надоедливым котярой.