Текст книги "Чего хотят... (СИ)"

Автор книги: Kuro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Денис, видимо, почувствовав это, вновь склонился ко мне, целуя глубже, вынуждая меня приоткрыть рот, чтобы вздохнуть. Его язык оказался у меня во рту, и это было чертовски странное ощущение. Но совсем не противное, а скорее… опаляющее.

Я чувствовал его руки, лежащие у меня на коленях. Вкупе эти ощущения заставляли скручиваться внизу живота тот самый тугой узел. Мои ноги непроизвольно дернулись.

Ветров провел руками по моим бедрам, поднимаясь выше. Непроизвольно у меня вырвался странный звук. Дэн отодвинулся назад, вновь вставая на колени, потянув меня за собой, так что я оказался сидящим на краю кресла.

Денис разорвал поцелуй, прижимая меня к себе еще крепче. Его руки скользнули под мою футболку, ладони обводили талию, чертили линии по позвоночнику и пояснице. Затем Дэн коснулся кончиком языка ложбинки за моим ухом, слегка массируя ее. Я закусил губу, чтобы заглушить внезапный стон, вырывавшийся из горла, и только тихо всхлипнул.

От уха влажный язык скользнул по скуле, а потом к шее. Ветров слегка оттянул ворот моей футболки.

«Останови меня, останови меня, останови меня».

Я зарылся пальцами в его волосы и уткнулся носом в его шевелюру. Почему ты такой теплый, когда мне так холодно?

«Я больше не могу».

И пусть. Я тоже.

Денис стянул с меня футболку. Потом вновь глубоко поцеловал, в то время как его руки гладили мои бедра, дотрагиваясь и внутренней стороны.

Я чуть застонал ему в рот, когда он случайно коснулся моей плоти через ткань. Это уже было выше моих сил. И, похоже, что его тоже. Он глухо промычал, когда я дотронулся коленом у него между ног.

– Держись крепче, – прохрипел Ветров, подхватывая меня. Я рефлекторно обхватил его ногами и обнял за шею, прижимаясь к его телу.

Дэн повалил меня на диван, нависая сверху. Мы оба тяжело дышали, оба были возбужденны почти до предела. Оба подошли к черте.

– Витя, – прошептал Денис. – Не молчи. Да или нет?

– Неужели ты сможешь остановиться? – просипел я.

– Если ты этого не хочешь… Легче умереть.

В тихой паузе я слышал сбивчивое дыхание и бешеное биение сердец, которое разрывало грудные клетки.

– Не останавливайся, – я протянул к Дэну руки, чтобы вновь ощутить его тепло.

Он припал к моим губам и целовал так остервенело, что чуть не поцарапал мне губу. Чтобы этого не случилось, мне пришлось отвечать, притупляя его губы языком.

Я прошелся руками по его бокам, чувствуя, как под ладонями напрягаются его мышцы. Затем я провел линии пальцами по его ребрам, дотрагиваясь до выпирающих позвонков. Обняв Дениса за спину, я прижался телом к нему, чуть откидывая голову назад, позволяя Ветрову истязать моё ухо.

Дэн расположился у меня между ног, и поэтому я, конечно, чувствовал это пожарище внизу. Да, черт побери, я парень. Могу ли я быть снизу? Да. Готов ли я к такому?

Плевать.

Я издал гортанный звук, когда Денис потерся о внутреннюю сторону моего бедра, стараясь хоть как-то облегчить этот дискомфорт. Преследуя эту же цель, я поддался вперед, делая какие-то странные двусмысленные телодвижения.

«… совращаешь меня…»

Ладони Дэна скользнули по моей влажной спине к худым бедрам, сжимая их.

Я охнул.

К чертям все.

Я потянулся к резинке его домашних штанов, в которых он спал, оттягивая ее в сторону. От неожиданности Ветров даже укусил меня.

– Эй, – зашипел я, в отместку дотрагиваясь прохладными пальцами до его члена. Он громко сглотнул, подаваясь вперед, и я полностью обхватил ладонью его орган.

В это же время и Дэн стянул вниз, к коленям, мою последнюю вещь. А потом принялся ласкать мой возбужденный член. Я чуть не откусил себе язык, чтобы не издавать лишние и такие порочные звуки.

Я откинулся назад, не в силах больше сохранять такую позицию. Голова немного закружилась.

Сфокусировав взгляд, я посмотрел на Ветрова, который нависал надо мной. Идиот, мне и так сложно говорить.

Но, наверное, это ни к чему. Мы обменялись взглядами, но его я мог расшифровать стопроцентно и надеялся, что он поймет мой.

«Это будет больно».

«Знаю».

Я перевернулся на живот, утыкаясь разгоряченным лицом в прохладную простынь. Мешающее возбуждение никуда не собиралось уходить, а наоборот, после прикосновений Дениса усилилось.

Мне показалось, что Дэн на несколько секунд куда-то отлучился, но вскоре вернулся. Я пересилил себя, заставляя не смотреть на него. Я и так сдерживаюсь.

Я чувствовал спиной, что он навис надо мной. Затем просунул под меня одну ладонь, кладя ее на живот, приподнимая. Я постарался принять наиболее удобную позу, при этом становясь чуть ли не бордовым от стыда от того, как развратно это получилось.

Пальцы Ветрова были влажными.

Я закусил губу, чтобы не взвизгнуть от боли, когда один из них проник в меня. Да, дьявол, конечно, это больно. Словно мой череп грозится расколоться надвое, и самым большим даром для меня сейчас будет забытье. А ведь мы только начали. Я зажмурился, мелко дрожа.

Но тут я услышал мысли Дениса. Они были тоже очень взволнованными, он боялся причинить мне боль. Вслух сказать сейчас такое сложно, но я был рад слышать его потаенные утешающие нежные мысли.

Не знаю почему, но это меня успокоило. Дэн. Я же верю тебе.

Я расслабился. А Ветров смазал пальцы еще обильнее, и это позволило проникнуть глубже и второму. Другая же рука Дениса поглаживала мой член, понуждая его вновь наливаться возбуждением.

Я все же не смог удержаться от болезненных вымученных вздохов и судорог, когда Денис растягивал меня. Но вдруг я услышал хриплый шепот, который вторил его мыслям. И я зацепился за его голос, старясь отвлечься от этой боли, словно его голос – последняя ниточка, связывающая меня с реальностью.

Постепенно боль стихала, дискомфорт тоже испарялся. На смену им пришли совсем иные ощущения, которые прогнали и смущение.

Я судорожно охнул, вновь закусывая губу, но уже не от боли. Это нечто другое.

И оно медленно росло, охватывало все тело, пока Ветров продолжал эти движения пальцами и ласки. Боясь прокусить себе губу, я приоткрыл рот и застонал. И еще раз. Мои собственные стоны подстегнули возбуждение, словно накаляя воздух.

За спиной послушался еле слышный шуршащий звук. Я чуть повернул голову и увидел, что Денис зубами открывает блестящую упаковку презерватива. Выглядел он при этом так, что у меня чуть челюсть не отвисла, не говоря уже о других… более низких аспектах. Я поспешно ткнулся в подушку.

Я почувствовал себя опустошенным, когда пальцы Ветрова выскользнули из меня. Рефлекторно я подался назад, в поисках того ощущения, и почувствовал, что Дэн прильнул к моему анусу, упираясь во вход. Я расслабился, выгибаясь, чуть повернув голову назад, не сводя с парня пристального взора.

Он тоже посмотрел в мои глаза горячим и голодным взглядом. А потом медленно стал проталкиваться в меня. Не подготовясь к новой вспышке боли, я рыкнул, сводя лопатки, бодая лбом подушку и вцепляясь пальцами в простынь.

Дэн склонился ко мне и начал целовать мои лопатки, плечи, шею, руками лаская мое дрожащее тело. Он проникал все глубже, рвано вздыхая. Наконец, я понял, уловив далекую мысль, что он вошел полностью.

Мы замерли так на несколько мгновений, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Я смотрел на вздутые синие вены на кистях Дениса, он упирался рукой в диван рядом с моим плечом.

Челка упала мне на глаза, я тряхнул головой, отбрасывая ее, и вновь встретился взглядом с Ветровым. Через секунду мы жадно целовались, невзирая на нашу неудобную позу, гнули спины, стремясь дотронуться до желаемых губ.

И тогда Дэн начал осторожные действия. Он вышел наполовину, а потом толкнулся вперед. И еще раз. Еще. Движения ускорялись, становились более напористыми и сильными. И каждый раз по моему телу словно бежали электрические разряды. Я выгибался, стараясь уловить это ощущение, продлить его. Дэн в исступлении проводил по моим плечам губами и языком, сам издавая короткие низкие стоны, отличающиеся от моих срывающихся и звонких.

Эта карусель поймала нас, крутила и не отпускала. Мы становились более жадными, более ненасытными, чувствуя приближение выхода этого накала.

Мир помутнел, меняя краски, и бешеная карусель засосала его.

Я сжал губы в болезненной полуулыбке и кончил, чувствуя, как же ноет позвоночник, изгибаясь дугой. Моя сперма стекала по бедрам. По слишком громкому вздоху я понял, что Дэн тоже достиг пика.

Без сил я упал на диван, завалившись на бок. Денис лег рядом на край дивана, утыкаясь носом мне в спину. Его руки все еще обвивали меня за талию.

Я знал, что мне следует что-то сказать, но предательский язык не слушался. Вымотавшись физически и морально, организм хотел только отключиться.

Еще находясь на краю сознания, я услышал Ветрова. Нет, не голос, а разум. Легкая, но такая важная мысль мелькнула в пространстве. Я попытался схватить ее за хвост, но она выскользнула у меня через пальцы. Погнавшись было за ней, я потерялся.

Лучше ничего не хотеть

Жизнь каждый день начинается по-новому. Особенно, когда ты влюбился или разлюбил.

Я проснулся с мыслью, что что-то не так. Более четкой формулировки у меня не было, но мое заспанное сознание только-только приходило в себя.

Поежившись, я перевернулся на другой бок, и тут же тело отозвалось болью. Я застонал, чувствуя, как ноет район ниже поясницы. Кое-как мне удалось приподняться, и я сел, закутавшись в одеяло.

Не моя комната.

Не моя квартира.

Не мое одеяло.

О. Мой. Бог.

Я прижал руки к щекам и застонал, и уже не только от боли. Господи, Господи, Господи, что же мы наделали?! У меня был первый секс. С парнем. С Денисом! С Денисом, который, черт побери, мой друг-натурал.

Зачем он так сделал? Мы не были пьяны, чтобы свалить случившееся на алкоголь. Но кем же надо быть, чтобы даже в таком состоянии переспать с человеком, к которому влечения не испытываешь?

– Денис?

Я прислушался. Во всей квартире стояла глухая тишина, только за окном звонко пели птички.

Гребанная олимпиада.

И он уехал. Просто взял и уехал! Хотя, что ему еще оставалось делать? Будить меня посреди ночи, чтобы объясниться? Я бы и половины не понял.

Черт, почему, почему, почему все так произошло? Мы оба точно с катушек слетели. Ладно, я не знаю причин его поступка. Но я-то? Я его чуть ли не сам спровоцировал, я дал свое согласие.

Может, он знал, что я гей?

Неужели это так заметно?

Нет, я бы знал, если бы он знал. Ну ладно, я гей, но он же не гей.

Или гей?

У него же были девушки.

Блять.

Я встал, ноги ныли ужасно, каждый шаг отзывался неприятными ощущениями.

Это был секс. У меня был секс.

Уже только это чуть не валит меня с ног. Нет, я, конечно, понимаю, что многие парни могут похвастаться этим и в четырнадцать. Но ведь это совсем другое.

Офигеть. Это совсем не то, что можно увидеть на киноэкране, в порнофильме или на картинках. Черт побери, это больно. Хоть и приятно. Дважды блять.

Подрагивающими руками я собрал одежду и кое-как напялил ее на себя. Пальцы, затягивающие ремень на джинсах, не хотели слушаться. Наконец я вышел в коридор и, придерживаясь за дверной косяк, оглядел квартиру. Но она действительно была пуста. Родители Ветрова на даче, Полинка – у бабушки, а сам он на олимпиаде вообще в другом городе. Прекрасно, а что я тут делаю?

Хочу домой.

На тумбочке я заметил ключи. Даже никакой записки не оставил.

Черт, что это со мной? И с моими глазами. Нет-нет-нет, ничего подобного. Это всего лишь недоразумение. Когда Денис вернется, мы все и выясним. Это не та вещь, о которой стоит говорить по телефону.

Хотя сейчас мне больше всего хочется ему позвонить. Но я заглушил в себе это позорное желание. Нет, не сейчас. Мне надо кое-что обдумать.

Я обулся и вышел из квартиры Ветровых, запирая за собой дверь.

Ветров, дурак, все же тебе надо было разбудить меня. Мне, в отличие от некоторых, надо периодически появляться в школе.

Ну и пофигу.

Странно, но я ничего не чувствую. Какая-то пустая апатия. Когда я шел домой, на сердце было пусто. Дома же мне хотелось забиться в какой-нибудь угол и ни о чем не думать. Устал.

Когда слышишь чужие мысли, то свои собственные становятся в тягость.

Я просто ничего не хочу.

Любовь?

Черт бы вас побрал с этой любовью! Как будто без любви нельзя прожить. Любовь и секс – это две разные вещи. Может, некоторые вообще любить не способны? Тогда не стоит на этом зацикливаться, а посвятить себя чему-то другому.

Есть такие люди, в которых не влюбляются. Их можно называть милыми, считать друзьями, ненавидеть. Но не любить.

Хех, любовь.

Красивое слово.

Конец 4 части.

Он хочет невозможного

POV Дениса

«Влечение к лицам своего пола проходит с истечением подросткового периода».

Мне восемнадцать лет.

Ни хрена ничего не прошло.

* * *

Возле нашего детского сада жили кошки. Один кот запомнился мне. Его шерсть почти всегда была заляпана пятнами грязи, в каких местах он лазает, можно было только гадать. Сердобольные бабушки подкармливали семейство кошачьих, оставляя кусочки пищи на земле или в пластиковых тарелочках. И животные съедали все подношения. Но вот этот кот относился к людям с крайним недоверием: на руки никому не давался и близко не подходил к еде, если поблизости был человек.

И вот почему-то именно этот кот вспоминался мне, когда я смотрел на Витю. Нет, конечно, мальчик не был грязнулей, но своими «повадками» он был сильно похож на того строптивого кота. И такие же большие голубые глаза с озорством рассматривали окружающий мир. Самое смешное, что даже фамилия у этого парнишки была кошачья, словно Судьба придумала эту шутку.

Нет, мы с Котовым не сдружились с первых дней за школьной партой. Мне легко было сойтись с остальными ребятами, некоторых, таких как Юлю и Диму, я знал с детского сада. Но вот Витя первое время держался отстраненно, витал где-то в своих мыслях и в фишки с ребятами не играл. Но потом и он сошелся с другими детьми,однако в большой компании время он проводить не любил.

Прошло время, и мы привыкли к школе, в классе сложились определенные отношения, как это всегда бывает в закрытой группе.

Из-за своей наглости и язвительности Витя не слишком хорошо поладил с Диманом Барковым. Мы с Димкой росли в одной детсадовской группе, да и мамы наши сдружились. Поэтому общение с Барковым было для меня привычным, хотя я не всегда одобрял его методы. Он любил запугивать окружающих, хотел, наверное, чтобы его уважали.

Но вот Котов как раз не собирался расшаркиваться перед Диманом, поэтому и получал тычки от крупного не по возрасту парня. Я первое время не придавал этому большого значения, но когда их перепалки стали набирать обороты, это стало меня немного беспокоить. Ситуация достигла апогея, когда я увидел в Баркове явное желание надрать зад хамоватому мальчишке.

Наконец между ними произошла стычка, которая грозила закончиться не очень хорошо, особенно для мальчишки с кошачьей фамилией. Надо было срочно что-то предпринять, поэтому я и влез со своей идеей про стройку. Я знал, что у Димана не хватит терпения ожидать конца испытания, и все может обойтись.

Все произошло именно так. Вечером мы пришли на стройку, и Витя храбро полез в дыру, зияющую в заборе. Барков с Дорофеевым постояли немного, за глаза насмехаясь над самоуверенным пацаном, а потом предложили разойтись по домам. Я нашел какой-то предлог пойти в другую сторону и, только приятели скрылись за поворотом, пролез через ту же дыру в заборе, чтобы убедиться, что с Котовым все в порядке. Но я не учел одного. Собак.

Издалека я услышал яростный лай. Подбегая к месту, откуда он доносился, я увидел, как Витя, отступая от псины, свалился в какой-то колодец. И мое сердце тоже упало туда, где по правилам анатомии оно находиться не должно.

Псы еще немного порычали, но потом рванули в другой конец площадки, исчезая за бетонными постройками.

Я бросился к колодцу. Уже подлетая к нему, я услышал жалобный стон. Ну, слава Богу!

– Витя! – позвал я его, заглядывая в колодец. Мальчик поднял глаза. Он стоял, весь чумазый, перепачканный в грязи, и старался ухватиться за бетонный выступ, но у него не получалось.

Котов очень удивился моему появлению и помощь принял с явным недоверием. Он назвал меня странным, не понимая причины моего возвращения. А что тут понимать? Не мог же я бросить его тут одного. Это было как-то… неправильно. Жестоко и трусливо.

Тем более, я его втянул в это.

В тот вечер я помог Вите дойти до дома, так как у него была ушиблена нога. Он активно сопротивлялся, но его возражения даже в расчет не принимались.

– И почему ты вечно стремишься попасть в неприятности? – вздохнул я.

– Тебе-то какое дело? – фыркнул мальчик. – Это ты вечно лезешь, куда не надо. Полез спасать меня зачем-то, супермен. А ведь мы даже не друзья…

– Тогда давай дружить? – сорвалось у меня с языка. И в тот момент я четко осознал, что хочу именно этого. Чтобы мальчишка с кошачьей фамилией был моим другом.

А вот он, кажется, растерялся и смотрел на меня, как будто я живодер, заманивающий его колбаской. Тьфу-ты, опять ерунда такая в голову лезет. Поэтому он отвергал все мои попытки сблизиться с ним. Но, черт побери, поражаюсь своей упорности и терпению. Наше общение не закончилось после этого случая, я прилип к новоиспеченному "другу" как банный лист.

Постепенно Витя привык к моему назойливому обществу, стал более открытым. Это не могло не радовать, ведь я не ошибся в парнишке, на самом деле он был классным.

С Барковым наши отношения расстроились. Нет, мы не стали врагами, просто перестали общаться, поддерживая нейтралитет. До Вити он больше не докапывался, а через пару лет его семья переехала, и Диман перевелся в другую школу.

Прошло совсем немного времени, и наступил период, когда жизнь ребенка начинает меняться. Изменяется не только его тело, но и сознание, отношение и чувства. Мне было любопытно все, что происходит со мной. Необходимость куда-то девать свою энергию побудила меня заняться спортом, и в этом я неплохо преуспел.

Интерес к противоположному полу у моих друзей возрос. Хотя, это наблюдалось и раньше, выражаясь в похищении пеналов, но сейчас приобрело несколько другой характер. Начались первые метания.

Не знаю, что именно испытывал я. С одной стороны, тело, а с другой – сознание, которое различные возвышенные чувства не трогали. С девочками я мог общаться вполне спокойно, даже обходясь без пошлых шуток.

Потом кое-кто из моих друзей намекнул, что я имею некоторый успех у женского пола. Меня это удивило, но почувствовал ли я радость? Не помню.

В какой-то момент я подумывал начать какие-либо ухлестывания, но...

Все пошло не так.

Спохватился я уже поздно, когда ничего нельзя было в себе изменить.

Может, все произошло слишком неожиданно?

По крайней мере, раньше я за собой этого не замечал.

В моей голове поселилось что-то странное, и это напрямую было связано с Витей. Я был рад, что нас можно было назвать друзьями, мы проводили время вместе, смотря ужастики и играя в видео-игры. Но теперь стали появляться какие-то пугающие мысли.

Я ловил себя на том, что улыбка Котова словно заряжает меня. Мозг затуманивается, и я начинаю вести себя еще глупее, чем обычно, хотя это на первый взгляд и незаметно. Это сознание.

А тело...

Черт.

Поначалу все можно было свалить на подростковый всплеск гормонов. Это знакомо каждому и не раз описывалось в книжках по психологии.

Одна такая у меня была, называлась "Практическая психология для подростков", тетя подарила, когда навещала нас.

Написана она было простым и понятным языком, и одна глава сильно зацепила меня, как только я начал перелистывать книжонку. "У меня неправильная сексуальная ориентация?"

Раньше я всерьез не задумывался об этом, но прочитав подпись под главой, ощутил, словно меня шибанули током.

"Я парень, и мне нравится оставаться наедине с моим лучшим другом..."

Я быстро прочитал короткую главу. Вкратце тут было сказано, что в тринадцать-пятнадцать лет это вполне допустимо, даже если противоположный пол вызывает безразличие. Но к шестнадцати-семнадцати годам все должно измениться.

Это успокоило меня. Раз это естественно, то не страшно, подождем, когда все пройдет.

Я просто хотел отбросить эти мысли. Это так отвратительно, так неправильно. Я точно ненормальный.

И время шло.

Девушки… Они были красивыми, милыми, некоторые даже умными. Но почему же ни одна из них не вызывала во мне таких ощущений, которые одолевали меня, когда мы просто валяли с Витькой дурака?

Нет, такого не может быть. Есть же где-нибудь девушка, к которой я смогу испытывать то же самое. Каждый раз я наделся, что новая знакомая сможет излечить меня. И я смогу стать нормальным, как все остальные парни. Девушки предлагали мне встречаться, и я не отказывал им. Любовные отношения приносили радость и покой, но лишь на какое-то время.

Это не помогало.

Сколько бы времени ни утекло, каждый раз мои мысли возвращались к Котову. Панацея найдена не была, ни путем самоубеждения и самобичевания, ни каким-либо другим.

«Влечение к лицам своего пола проходит с истечением подросткового периода».

Мне восемнадцать лет.

Ни хрена ничего не прошло.

Мне просто надо смириться, что я чертов гомик. И испытываю чувства к своему другу. Не просто влечение, а что-то засевшее в голове, никак не хотящее уходить.

Сдохнуть хочется от такой радости.

Это далось мне не легко, но я вынужден признать свою ориентацию. Ужаснее то, что Витя – мой лучший друг, и он важен мне. Я просто мерзок. Мне тошно от того, что я обманываю Витю, своих подруг и себя самого.

Слово «невозможно» стоит как стена между мечтами и реальностью. Котов стопроцентно натурал, он сам мне сознался, что ему нравится Вика.

Слово «друг» стоит между мной и Витей. Но к другу так не относятся. Просто друг не занимает столько мыслей в голове. Просто друга не хочется прижать к себе, чтобы защитить от неприятностей. Прикоснуться к нему. Поцеловать его.

Блять.

Слово «никогда» как нож по сердцу.

* * *

У меня перехватило дыхание, когда я увидел, что Витя перелетел через лавку и упал на пол. Я рванул к нему. Котов не шевелился, лежа с закрытыми глазами. Я перевернул его на спину, а вокруг уже столпился весь остальной класс, через который протискивался Дюша.

Витя лежал без сознания минуты три, но за это время все уже успели забеспокоиться, появились предложения вызвать врача. Но вскоре Витя кое-как разлепил веки. Я облегченно вздохнул, но все равно от волнения вел себя как обычно – дурак дураком. Было видно, что Котову нездоровится, поэтому Дюша велел мне отвести его в медпункт.

Пока мы шли, Витю немного качало, я слегка придерживал его. М-да, если бы с ним случилось что-то серьезное, то я бы тоже рядом бездыханный лег.

– Что? – поднял глаза на меня Котов.

– Я ничего не говорил, – удивленно ответил я. Может, случайно что-то вырвалось?

Так мы дошли до медпункта, где я оставил Котова наедине с медсестрой. Когда я заглянул туда через несколько минут, она уже закончила осмотр. Я предложил отвести Витю домой, пользуясь удобным случаем самому смотаться из школы, да и не только.

Сейчас мне кажется, что в то время и произошел какой-то переломный момент.

Котов стал какой-то странный. В глазах поселилось что-то необычное. Но в первое время я не обратил на это внимание. Я был занят тренировками, да и в отношениях с Сашей начались какие-то трения. Если уж говорить о ней, то добрые люди шепнули мне, что она встречается со мной якобы для того, чтобы позлить своего бывшего парня. Но разве я имел право злиться на нее?

Так вот, в течение последних недель происшествия посыпались как из рога изобилия. Только изобилия тут видно совсем не было.

В нашу школу перевели двух новых учеников. Событие не настолько масштабное, чтобы я уделил ему особое внимание.

Гораздо важнее то, что произошло на следующий день. Мы расстались с Сашей, и расставание произошло не самым приятным образом. Она подошла ко мне на перемене вместе с Колей, ее бывшим парнем. И все бы прошло достаточно гладко, если бы она сама все мне объяснила, но в дело вмешался этот самый Коля. Ужасно раздражающий тип. Поэтому я не выдержал и сорвался на нем. Знаю, я поступил не лучшим образом и думал в тот момент явно не головой.

Не люблю, когда обзываются «пидором».

Наверное, если бы не это дурацкое слово, то ничего бы и не произошло. Завуч не отвел бы меня в кабинет директора, меня бы не заподозрили в краже конверта, которого я и в глаза не видел.

Опустим это, не хочу вспоминать.

Большая благодарность Вите за то, что он частично помог мне выпутаться из того происшествия, сменилась жгучей ревностью, что он по каким-то причинам сблизился с Релинским. Я не имел никакого права на такие чувства, но все равно не смог сдержаться, и это привело к нашей с Котовым ссоре.

Несколько дней мы не разговаривали, я готов был кожу с себя содрать за свою тупость. Ну, ты, Ветров, пидор, Витя-то тут при чем? Он не виноват, что неправильные чувства ты испытываешь именно к нему.

И самое страшное, что в моей голове стали зарождаться мысли: «А может, это и к лучшему»? Все труднее находиться рядом с Котовым. Может, если мы совсем прекратим общение, станет легче, да и по отношению к самому Вите происходящее со мной отвратительно и нечестно.

Но этому не суждено было сбыться. Пятничным вечером мне позвонила мама Котова, чтобы узнать, не со мной ли он. Она сказала, что ни на домашний, ни на мобильный телефоны сын не отвечает. Чтобы успокоить женщину, я ответил, что Витька у нас и, положив трубку, тут же бросился к нему домой. На звонок в дверь никто не открывал, да и окна были темны.

На выходе из подъезда я столкнулся с пожилой женщиной. Видимо, она узнала меня и спросила, не приходил ли я к Вите. От нее мне и удалось узнать, что этот придурок решил найти потерянного кота. Этого альтруиста только могила исправит. Не дай Бог, конечно.

Беспрестанно чертыхаясь, я начал обходить ближайшие дворы в его поисках.

Ну где же ты, Котов?! Я было совсем отчаялся, как вдруг услышал откуда-то крик:

– Я здесь! В подвале!

Озираясь по сторонам и стремясь определить источник звука, я побежал мимо подъездов дома. А потом вошел в один из них. Под лестницей находился вход в подвал, который был закрыт на железный засов. Мне удалось подцепить его и открыть дверь. И как только я это сделал, увидел Витю, который сразу чуть ли не бросился ко мне на шею.

И в этот момент я понял, что не смогу не быть рядом с ним. Пусть как друг, пусть постоянно отгоняя от себя непрошеные мысли. Просто быть.

Он хочет...

POV Вити

– Мы вернулись! – это радостный, счастливый возглас разнесся от прихожей по всей квартире.

«Дом, милый дом» – мама, пританцовывая, скидывала туфли.

– Витька, спасай, – прохрипел Сергуня, у которого, видимо, руки отваливались от тяжелых сумок. – У меня точно будет грыжа.

Я подскочил к нему и взял одну сумку – меня тут же потянуло к земле, чуть позвоночник не треснул. Они по кусочкам статую из Петергофа привезли? Уезжали с вдвое меньшим весом.

– Что тут? – просипел я.

– Узнаешь, – подмигнула мне мама. – Твой подарок. Сувенирчики разные. Давайте, мальчики, тащите сумки в комнату. Но без меня ничего ему не показывай, Сереж. Ох, мне срочно-срочно надо в душ.

Мы с отчимом вдвоем перенесли сумки и пакеты в родительскую спальню.

– Ай-яй-яй, у меня так уши закладывает после самолета, – Сергей простонал, хлопая себя по ушам, а потом заваливаясь на кровать. – Что это такой грустный? Болеешь?

– Нет, – вздохнул я. – Не выспался просто.

– Опять допоздна телевизор смотрел? Ну, рассказывай, как жил тут.

Я вкратце пересказал отчиму, утаив все подробности, поэтому рассказ получился очень коротким и скучным.

– Так! – в дверном проеме показалась довольная мама в банном халате, вертя кистями на индийский манер. – Ты готов?

– К чему? – не понял я.

– Нам так жаль, что этот день рождения мы не смогли отпраздновать вместе. Надеюсь, он не обижается на нас. Больше такого не повторится. А теперь мы хотим вручить тебе подарок. Сережа, доставай!

Сергей поднялся с кровати и вытащил из спортивной сумки большой белый пакет прямоугольной формы и протянул мне.

– С днем рождения! – кинулась обниматься мама и, отлипнув, подмигнула. – Открывай.

Я развернул пакет и вытащил оттуда черную коробку.

«ASUS».

Да ладно?!

Теперь уже я кинулся обнимать маму и Сережу. С лица не сползала радостная улыбка.

– Нравится? Вижу-вижу, – тоже улыбался Сергей. – Я бы сам от такого не отказался.

– Это такой подарок… – начал я.

– Нет-нет, ни слова. Восемнадцать лет раз в жизни исполняется.

Еще добрых два часа мы разбирали вещи, сувениры, подарки. Потом мы с Сергуней включили мой новый ноутбук и до вечера просидели за ним.

– Сергей, кому ноутбук покупали – тебе или ребенку? – всплеснула руками мама.

– Полин, ну я только один вечер, мой на работе. Тем более, этот лучше, чем мой.

– Поживешь один денек без своих игрушек, давай лучше неси свои вещи, которые в стирку.

Сергей вздохнул и вышел из комнаты. Я тоже недолго просидел за машиной, узнал домашнее задание на завтра и скачал пару программ. Выключив ноутбук, я сделал несколько упражнений по алгебре, глянул одним глазом в учебник биологии, чтобы вспомнить, что мы проходим. На этом подготовка к завтрашнему учебному дню была закончена, и я спокойно мог завалиться спать. Без снов.

End POV

* * *

– Девушка, я закрываю библиотеку, – прогнусавила пожилая женщина, спуская очки на кончик носа.

– Хорошо, – вздохнул Валера, поднимаясь из-за стола.

– Книги на дом брать не будете? – спросила библиотекарша, побрякивая связкой ключей.

– Нет, не буду, – ответил Берто, ставя бордовый томик на полку между другими собраниями сочинений.

"Потому что больше я сюда не вернусь".

Валера улыбнулся про себя, беря в руки сумку, и покинул библиотеку.

Сегодня действительно был последний день в этой школе. Реставрация крыла в старшей школе имени Барсова была закончена, и пора было им с Олегом вернуться туда, где было их место. Не то, чтобы Валера не был рад этому… Но в душе появлялось какое-то грустное чувство.

Парень не знал, что побудило его остаться в школьной библиотеке, где сонно пели канарейки. Просто домой, как обычно, не хотелось, а податься было некуда. Появилось желание найти какое-нибудь спокойное уединенное место. Выбор пал на библиотеку, пусть Валера и не часто читал книги. Слава Богу, кроме него в маленькой комнате, заполненной книгами, никого не было, только изредка забегали детишки со второй смены, а к вечеру они со старушкой остались одни. Валера смотрел в книгу, но мысли его были далеко.

После того, как он рассказал свой секрет Леонову, Берто подготовил себя к тому, что на следующий день об этом будет знать вся школа. Но этого не произошло, люди так же улыбались ему и вели себя без каких-либо изменений. И дело тут было вовсе не в великодушии Евгения, а в том, что в случае огласки пальцем стали бы тыкать и в него, мол, связался с трансвеститом. Поэтому Леонов предпочел держать язык за зубами. Но спиной Валера чувствовал его злобный взгляд, и Женя не упускал возможности пихнуть его или прошептать на ухо какую-нибудь гадость. Валера отводил глаза и молчал, стараясь игнорировать Леонова. Но при этом его сердце просто разрывалось.