Текст книги "Чего хотят... (СИ)"

Автор книги: Kuro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Нет-нет-нет, Котов, даже не думай!

«Только коснуться его губ…»

Что?!

Мне показалось, что Ветров слегка наклонился ко мне, но затем резко замер и отстранился.

– Прости меня, – прошептал Денис. А потом все же подался ко мне, целуя легко, почти незаметно. Я не знал, как на это отреагировать. Оттолкнуть его или…?

Между тем Денис углубил поцелуй, его руки спустились с моей головы на плечи, сжимая их. Полотенце упало на пол.

«Прости за все».

– Нет… прекрати! – я отодвинулся от Ветрова, прикрывая лицо руками, а потом резко дергая их вниз. – Почему? Зачем?

Все дело не в том, что я чувствую себя принужденным. Но я просто не могу так поступать, не зная, что происходит. Если я буду поддаваться только мимолетным порывам, то никогда не выйду из этого замкнутого круга.

– Вот, что случилось! – с чувством выкрикнул Денис, отходя в сторону. – И я готов извиняться за это сколько угодно раз. Но это ничего не изменит. Видимо, уже никогда.

– Нет-нет, – я отрицательно замотал головой. – Ведь можно же что-то сделать! Не может быть такого, что нельзя было бы все исправить.

И сам не поверил собственным словам. Как и Денис, который с грустной улыбкой смотрел на меня.

– Ты хоть сам понимаешь, о чем говоришь?

– А ты? Я хоть что-то пытаюсь сделать! Пытаюсь сохранить нашу дружбу!

– Нашу дружбу? По-моему, это перестало походить на дружбу с тех пор, как мы… с твоего дня рождения. Но похоже, что еще раньше.

– Да кто по пьяни не целовался. Об этом можно просто забыть.

– А о том, что… что между нами было. Блять, то, что мы переспали, тоже можно забыть?

Я чуть со злости не топнул ногой. Но как ни топай, Денис в чем-то был прав. И это бесило еще больше.

– Только не говори так, будто это я виноват!

А вот Ветров сдерживаться не стал. Он развернулся и с размаху ударил кулаком по стене, отчего я нервно дернулся. Я даже как-то съежился, отступая назад. Все тело Дениса так и пышет яростью.

«… потому что это моя вина, я извращенный…»

– Так, стоп, давай успокоимся, – я поднял руки, – и начнем все сначала.

– Странно, что ты до сих пор не указал мне на дверь, – усмехнулся Ветров. – Я ожидал, что ты врежешь мне прямо с порога. Ты мог и в полицию обратиться.

– Мне кажется, или мы по-разному воспринимаем эту ситуацию? – начало доходить до меня. – Вот только не надо думать, что это было изнасилование! Считай, что это было… недоразумение.

– Недоразумение? Недоразумение?! Единственное недоразумение здесь – это ты. Я почти принудил тебя…

– А вот этого не надо! – вспыхнул я. – Я не девчонка, которую можно легко заломать. Я и отпор могу дать и с правой и с левой. Если бы ты на самом деле меня принудил, то твоя правда, я бы тебе и дверь не открыл. А так… Фух. Да что с тобой такое?

– А с тобой?! – похоже, Денис был все еще не совсем в себе. – Как ты можешь быть таким спокойным? Неужели ты не боишься, что я могу снова…?

– Чего?! – опешил я. – Чего еще снова?

Я чуть ли не дергался от шока. Его поведение и мысли не то, чтобы пугали меня... Черт возьми, в какой-то степени так оно и есть! Это не похоже на обычного Дениса. Хотя, саму ситуацию тоже не назовешь обычной.

«Вот, что случилось!»

Он меня хочет.

– Я должен быть тебе противен. Да, черт побери, я сам себе противен! – пнул свой кроссовок Ветров. Я и сам не заметил, как он успел натянуть на себя первый и принялся за второй.

– Послушай, послушай, – начал я, не узнавая свой севший голос. – Это всего лишь влечение. Мы просто должны это преодолеть, я уже сталкивался с подобным.

Повисло молчание. Я чувствовал, что у меня дрожат пальцы. Теперь, когда я сказал это вслух, мне самому стало не по себе. Я не соврал, что-то подобное было между мной и Олегом. И вот как все закончилось.

Но повторения я не хочу!

Тем более… что сейчас все как будто бы немного по-другому. Это же Денис, мой лучший друг.

«Наша дружба начала рушиться…»

И это правда.

Какая это, к черту, дружба, когда я возбуждаюсь от эротических картинок с его участием, да и он тоже хорош, эти самые картинки воплощает.

– Ты думаешь, что это можно преодолеть? – пробормотал Ветров. И мне уже становилось страшно за его психическое состояние.

И за мое физическое, так как буквально в следующую секунду он подлетел ко мне, хватая за запястья. Я сделал несколько быстрых шагов назад, подталкиваемый им, и уперся спиной в шкаф.

«Ну все, пора…»

– Ты не понимаешь, – прошептал он мне в обнаженную шею, отчего по коже побежали разряды, словно по проводам. – Если бы это было просто влечение, если бы это было банальное желание, то все было бы не так страшно, и с этим можно было бы справиться. Но все иначе.

«… поставить точку».

– Я влюблен в тебя.

В последующие мгновения я слышал только странный шум и глухие удары. Затуманенный мозг не сразу понял, что это было всего лишь дыхание и биение сердца в висках.

– Влюблен? – непонимающе прохрипел я, не поднимая глаз. Я произнес это слово так, словно пробуя его на вкус, примеряя к себе, примеряя к Денису. Нет, тут что-то не так. Какая-то ошибка. Или глупая шутка. Это слово...

– Люблю. Давно. Но теперь это конец, все.

– Все? – опять повторил за Денисом я. И я уже не различал границу между его мыслями и словами.

– Ты… ты не должен думать об этом, – успокаивающе сказал Денис. Мне показалось, что он потреплет меня по волосам, но этого не произошло, он только отстранился, давая мне свободно выдохнуть. – А лучше вообще забудь, я не хочу, чтобы это как-то повлияло на твою жизнь. И я нашел выход. Знаешь… – сглотнув, продолжал Ветров. – Я не рассказывал тебе раньше, но моему отцу дали место в Москве. Это потрясающая возможность, которая выпадает только раз в жизни, поэтому папа согласился. И наша семья должна теперь переехать жить в столицу. Но отец дал мне выбор: остаться тут или же уехать вместе с ним, мамой и Полиной после окончания учебы. Я колебался и поначалу хотел остаться, но… все же я передумал. Я перееду вместе со всей семьей. И так будет лучше.

Лучше? Лучше для кого?

Я стоял и хлопал глазами, совершенно не понимая, о чем он говорит. Какая Москва, какой переезд? Ты же сам только что сказал, что любишь меня.

Любишь. О Господи.

Мне надо срочно что-то сказать. Но что?!

– Ф-ф-ф, – звучно выдохнул Ветров, резко проведя рукой по своим волосам. – Такие дела. Ну, увидимся завтра в школе? Пока.

– Подожди! – я схватил Дениса за руку, когда он готов был уже открыть входную дверь. – Может, ты не будешь переезжать? Может, ты останешься? Мы что-нибудь придумаем…

«Зачем этот идиот так делает? Думает, я сильно этого хочу? Я ведь считал, что мне достаточно просто быть рядом с ним в качестве друга. Но это не так. Я не хочу портить жизнь ни себе, ни ему. Так быть не должно, это неправильно. Неправильно, что я хочу его. Не только тело, а его всего».

Я отпустил его руку. Тогда Ветров открыл дверь и вышел из квартиры, быстрым шагом спускаясь вниз по лестнице.

Неправильно. Да. Я поступил верно, что отпустил его.

Возможно, и любовь всего лишь обман. Все пройдет со временем, и тогда, может быть, все изменится. И мы снова встретимся и посмеемся над этой ситуацией.

Ха-ха.

Где-то послышался легкий треск. Наверное, с этим звуком оборвалась еще одна связь.

Я поступил правильно. Правильно.

Прекрати.

* * *

Легкие кучерявые облака застилали небо. Где-то между ними пряталось майское солнце. Периодически оно выглядывало то из-за белой перины, то смотрело из окон квартир.

Обычный майский день, все те же дома и улицы, по которым я возвращался домой со школы. Но мир уже был немного другим для меня. В очередной раз.

Я пнул ни в чем не повинную банку из-под «Спрайта». Она отлетела в сторону, врезаясь в ствол дерева. А мне легче все равно не стало, хотелось рычать.

А все этот разговор, который второй день не дает мне покоя. Если я перестаю о чем-то думать, то в голове вновь возникает голос Ветрова.

Почему, почему, почему?

Почему я?!

Господи…

Что же мне теперь делать? Что мне, черт побери, делать?!

На моей дороге попалась очередная банка, которую я тоже не преминул отправить в полет, даже не глядя.

– Поосторожнее, – раздалось в голове.

Я обернулся. У тротуара сидела рыжая кошка с белыми подпалинами.

– Извините, – буркнул я.

– Ничего. Всем надо давать выход злости. Только желательно без вреда окружающим. Могу я поинтересоваться, что случилось?

– Ничего особенного, пустяки.

– Думаю, из-за пустяков ты не стал бы думать о том, что рад был бы избавиться от дара Слышащего.

– Порой от него одни неприятности, – я сел на тротуар рядом с кошкой. – Хотя и положительные моменты тоже были. По крайней мере, жизнь уже никогда не станет прежней.

Редко встретишь существо, которое готово тебя выслушать.

– Люди сами создают себе проблемы, – умудренно сказало животное.

– Это точно. И часто совершают поступки, о которых потом жалеют.

– Так ты жалеешь, что получил этот дар?

– Отчасти. Сейчас, по крайней мере. Я… Я запутался.

Я положил голову на колени.

– В себе, – закончила за меня кошка. – Это все из-за того парня?

– Какого? – не понял я.

– Черноволосого. Того, который спас тебя от машины.

– А откуда Вы…

– Так ты… Ты не знаешь, кто я?

Кошка посмотрела мне в глаза, а я заметил, что ее собственные были пронзительно голубого цвета. Создавалось такое ощущение, что они могут заглянуть в душу.

И еще… мне кажется, что где-то я видел эту кошку.

– Меня зовут Ида-Мери.

И я вспомнил. Именно это имя произнес Маркиз. Эта кошка – мать того котенка, которого я вытащил с проезжей части, и та кошка…

– Ты правильно понял, – слегка кивнула Ида, глядя на мое пораженное выражение лица.

– Так это из-за Вас… Так это Вы! – я вскочил с тротуара.

– Именно так. Эта была небольшая благодарность.

– Небольшая?!

– Я впервые сделала это для человека. Тем более, ты еще ребенок.

Я не знал, что сказать и просто ходил туда-сюда перед кошкой, которая спокойно наблюдала за моими передвижениями. На языке вертелось миллион вопросов.

– Это навсегда? – вырвалось у меня.

Кошка промолчала.

– Нет, не то, чтобы я недоволен, просто… Я не представляю, как смогу прожить с этим всю оставшуюся жизнь. Порой чужие мысли и чужие проблемы так давят на меня, и от этого…

– Ты не можешь решить свои. В этом-то все дело.

– В смысле?

– Человек всегда хочет невозможного. И нет предела его мечтаниям. Некоторые глотку готовы ближнему перегрызть, чтобы обладать тем, чем владеешь ты. Для них обладание такой сверхъестественной способностью – это обладание властью. Ты же другой случай. Я ведь изредка наблюдала за тобой и убеждалась, что не ошиблась в своем решении. Ты не идеален, но не безнадежен.

– Спасибо, – буркнул я.

– Ты спрашиваешь меня: всегда ли ты будешь владеть этим даром. А я отвечаю: нет, не всегда.

– Правда?! – воскликнул я, от чего образ дворового сумасшедшего, наверное, окончательно укрепился за мной.

– Но для начала ответь мне на вопрос. Чего ты хочешь?

– Я? – теперь я окончательно потерял хоть какое-то понимание ситуации.

– Да, ты. Если ты владеешь даром телепатии, то начинаешь понимать, чего хотят другие. Ты это и сам понял. А хотят они многого. Денег, славы, любви, дружбы, секса. Все их амбиции и желания уже не тайна для тебя. Ты можешь пользоваться этим, как хочешь. Но… ты не должен забывать главного, за всеми чужими мечтами. Своей жизни, своих мыслей, своих желаний. Этот дар показал тебе, чего хотят другие. Но ты должен решить для себя, чего хочешь именно ты. И когда ты найдешь ответ на этот вопрос, твой дар исчезнет.

При этих словах кошка по имени Ида-Мери поднялась на четыре лапы, развернулась и пошла дальше по двору. А я остался сидеть на тротуаре, пораженный и растерянный.

Чего я хочу… Чего я хочу?

Чего хотят...

«Кефир!»

Эта мысль громом возникла в рыжеволосой голове. Юля тут же вскочила и, вытащив из шкафа джинсы, поспешно их натянула. Застегнув ремень, девушка накинула на плечи рубашку, ранее спокойно висевшую на спинке стула, и уже одновременно застегивала пуговицы и залезала в туфли.

И только Юля схватила сумочку, открыла замок и протянула руку к дверной ручке, как входная дверь распахнулась прямо перед ее носом.

– Ку-уда спешим? – усмехнулась Светлана, замирая на пороге. Это была женщина, которая на вид совсем не тянула на свой возраст, уже подкативший к сорока пяти. Ее густые светлые волосы, вьющиеся мелким бесом, едва касались плеч бежевого пиджака. Лишь легкие морщинки вокруг смеющихся глаз Светы могли выдать приблизительный год ее рождения.

Юля посторонилась, пропуская женщину в квартиру.

– Привет, а я вот в магазин.

– Так поздно? Опять забыла? – хитро глянула на нее Светлана, снимая обувь. – Небось снова в своем «контакте» сидишь.

– Ничего я не сижу, – буркнула Юля, вспоминая, вышла она из своего аккаунта или нет. – Тебе в магазине что-нибудь взять?

– А мороженое у нас еще не кончилось?

– Нет, вроде вчера в ведерке еще осталось.

– Тогда не надо ничего, купи только Вере ее кефир и что там еще она просила.

– Хорошо, все, я пошла.

С этими словами Юля выскользнула в подъезд.

Через пятнадцать минут она вернулась, и, к ее облегчению, Веры дома еще не было. Иначе опять бы стала вздыхать, что Юля слишком забывчивая, особенно когда дело касается чьих-то просьб.

Света в это время колдовала на кухне, включив телевизор, на экране которого шел очередной сериал про несчастную толстушку из деревни, которая приехала покорять столицу. При этом она притащила с собой какую-то козу. И вот зачем ей коза? Верный товарищ, талисман или на случай голодовки?

Юля только вздохнула и закатила глаза, когда главная героиня упала, погнавшись за своей козой, и ей тут же помог подняться высокий мужчина в черном пальто и с небрежной щетиной.

«Как такое можно смотреть без постоянных приступов смеха?» – подумала Юля, но вслух не сказала, потому что Светлана всегда с трогательным вниманием смотрела подобную ерунду.

Через полчаса в дверь позвонили, и Юля бросилась открывать.

– Привет, мам, – улыбнулась она Вере.

– Привет, – устало выдохнула женщина, заходя в квартиру и отдавая Юле портфель. Вера была невысокого роста, на полголовы ниже дочери. Но ярко-рыжий цвет волос Юле достался именно от Веры, только у мамы они были отстрижены в аккуратное каре.

– Вер, привет, – из кухни появилась Светлана и чмокнула вошедшую в щечку, слегка сбив ей большие очки в роговой оправе. – Почти готово, еще чуть-чуть осталось.

– Хорошо, я пока в душ схожу. А, мои ноги, – простонала Вера, снимая туфли.

– Может, тебе не стоит ходить на каблуках? – спросила Юля.

– Ага, чтобы оказаться где-то на уровне табуретки.

Когда женщина вышла из ванной, стол был уже накрыт, и все сели ужинать.

– М-м-м, объедение, – похвалила стряпню Вера. – Юля, тебе тоже надо научиться готовить так же.

– Ага, – усмехнулась девушка. – В лучшем случае вас будет ожидать легкое пищевое несварение, а в худшем – придется вызывать скорую и пожарных.

– Ну-ну, давай я научу тебя, – предложила Светлана. – Тебе почти восемнадцать, скоро замуж. А путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

– Да, мама Свет, ты эксперт в таких вещах, – подняла большой палец Юля. Душа у нее к готовке не то что не лежала, просто из-за того, что она легко отвлекается, вполне может спалить дом.

– Юля, – покачала головой Вера.

– Ладно, Вер, все нормально, – отмахнулась Светлана. – Просто видели бы вы, как Роман посмотрел на Пульхерию, когда она ему борщ сварила. Он-то, бедняга, только во французских ресторанах, наверное, питается.

Вера и Юля чуть не прыснули в тарелку, с трудом подавив смешок. В конце концов, надо быть терпеливыми к маленьким человеческим увлечениям.

После ужина пили чай. К слову сказать, кухня у них была не очень большая, но много места семье из троих человек и не надо было.

Семья. Да, их маленькая своеобразная семья, состоящая из одних женщин.

Юля вспомнила, как Витя удивился, когда она спокойно отнеслась к его признанию в нетрадиционной ориентации. «Знал бы он», – сказала про себя Юля, украдкой наблюдая за родителями. Нет, никто из ее друзей не был в курсе, что за семья у девушки. Да и по школьным документам в родителях была записана только мама Вера.

Юля, конечно же, никогда не стеснялась своих родителей. Но окружающие не были к этому готовы. Если в детском саду все принимали в шутку, когда Юля рассказывала, что у нее две мамы, то в школе это могло послужить поводом для насмешек.

Нет, в России, наверное, еще не скоро будут спокойно относиться к однополым парам. И официально их примут тоже не сразу.

Но все же Юле пришла в голову идея, что Вите можно и нужно рассказать ее секрет в обмен на его откровение. Если в школе она еще сомневалась, то теперь это решение созрело почти окончательно. Надо поддержать парня. Пусть видит, что и у такой любви есть будущее.

Юля улыбнулась своим мыслям и отправилась к окну, чтобы задернуть шторы.

* * *

– Он звонил тебе? – спросила Полина, бессмысленно пройдясь взглядом по карнизу штор. Пара петель отошла, надо будет попросить сына или Сергея повесить их на место.

– Звонил, – ответил Котов, задвигая дверь шкафа-купе. Затем он подошел к кровати и нырнул под одеяло, ложась рядом с женой. Она молчала, все еще устремив взгляд куда-то в сторону окна. Сергей испытывал смешанные чувства, которые, собственно, всегда рождались в его душе при упоминании брата. Тем более сейчас. Стоило подумать о Виталии, как сердце сжималось, обливаясь кислотной болью.

Сергей не видел на лице Полины слез. Она, конечно, плакала в первое время после отъезда Виталия. Теперь же при мыслях о бывшем возлюбленном на ее лице появлялась только скорбящая тень. И скорбь эта была не по былым чувствам, а по человеческой жизни. Его жизни.

– Как он? – спросила Полина, все еще отдавая все свое внимание занавескам.

– Нормально. Что с тобой?

– Ничего. Просто… Конечно, мне его жалко. Очень жестоко говорить, что он заслужил такое. Это может произойти с каждым.

– Никто и не говорит, что он это заслужил, Полин! – поднялся на локтях Сергей.

– Я знаю! – жена повернулась на бок и посмотрела на него. – Это мерзко. Но… Я была так зла на него тогда, восемнадцать лет назад…

– О, только не говори, что ты у нас потомственная колдунья и умеешь насылать на людей порчу.

– Тебе лишь бы посмеяться.

– А ты несешь какую-то чушь. Перестань думать об этом, – Сергей коснулся губами лба Полины. – Это уже случилось, и этого не исправить. А если ты будешь думать об этом, то сделаешь хуже не только себе, но и ему.

– Он так сказал?

– Да. Наверное, мы виделись тогда в последний раз, он не хочет, чтобы я приехал его проведать.

– Сергей…

– Нет, ничего, я его понимаю. Пусть все будет так, как он хочет.

– Где он сейчас?

– Где-то на Востоке.

– А ты не знаешь…?

– Он не говорит, но я думаю, что меньше года. Может, если повезет, полтора.

– Господи…

Повисла тишина. Супруги, лежащие на кровати, чувствовали тяжесть, давившую на них. А потом она исчезла, растворяясь словно дымка. В комнате вновь повисла присущая ей всегда теплая атмосфера.

– Витя спит? – спросил Сергей.

– Наверное, он сегодня лег пораньше. Сама не знаю, что с ним. Он какой-то странный в последнее время, а сегодня так вообще сам не свой.

– Это подростковое, все пройдет.

– Я все равно волнуюсь за него.

– Ох, есть хоть что-то в мире, о чем ты не волнуешься, дорогая? Ну, может он влюбился, кто знает.

– Влюбился? – приподнялась Полина. – Если так, с ним надо, наверное, поговорить? Давай лучше ты.

– Полина.

– Чего сразу Полина? Я уже, не будем говорить сколько лет, Полина.

– Я думаю, что ему надо разобраться во всем самому. Он же мужчина, в конце концов.

– Он еще ребенок.

– Он уже полноправный гражданин, может голосовать.

– Ну, знаешь ли, неизвестно, до чего он может там докопаться в себе. Посмотришь вот новости, потом уснуть невозможно.

– Вот и смотри их поменьше. А за Витьку не переживай, он парень смышленный. Дадим ему время.

– Ты так легко обо всем судишь.

– А ты слишком загружаешься.

– Идеально.

– И не говори.

Тяжкие мысли постепенно угасли окончательно, оставляя место лишь легкой человеческой грусти.

Не конец. Начало.

Это поняли оба. Младший брат и мать ребенка Виталия повернулись друг к другу, улыбаясь самой искренней и интимной улыбкой. Полина протянула руку и провела пальцами по щеке мужа, чувствуя под подушечками прорастающую щетину.

– Люблю тебя.

– Скажи это, когда у меня будет борода до пола и своих зубов совсем не останется, – вырвался у Сергуни легкий смешок.

– И скажу. Прошепелявлю в твой слуховой аппарат.

– А я буду с тобой до последней песчинки.

– Дурак.

– И тебе спокойной ночи, милая.

* * *

– Почти ночь. Разве тебе не пора домой?

– Не-а. Что там делать?

– Разве о тебе не будут волноваться?

– Я могу позвонить, предупредить. Можно я останусь?

– Не помню, чтобы я тебя приглашал.

– Ну пригласи-и-и. Ты не пожалеешь.

– И не помню, чтобы просил Создателя повесить мне на шею малолетнего извращенца.

– Кто бы говорил, – показал язык Валера, заваливаясь в кресло. – Я не хожу по гей-клубам, чтобы полюбоваться на парней в чулках.

– Конечно, тебе для этого стоит просто посмотреть в зеркало, – усмехнулся Анатолий, поправляя очки и переворачивая страницу.

– Бе, – надулся Валера. Потом потер переносицу и как бы невзначай бросил. – То есть ты только там снимал парней?

– Угу, – буркнул завуч, не отрываясь от книги.

– И много их у тебя было?

– Не считал. Около пяти-шести.

– М-м-м, – протянул Берто, не зная, как это оценить. – И долго продолжались эти отношения?

– Когда месяц, когда пару недель.

Валера вздрогнул. Внутри у него сжалась какая-то пружина. Он порывался было задать вопрос, который вертелся у него на языке, но так и не решился.

– Уже поздно, – приподнял голову Анатолий Викторович. – Вызвать тебе такси?

– Я не хочу ехать, – пробормотал Валера, опуская голову. – Те парни… Они оставались у тебя ночевать.

– Неко… Какое это имеет отношение? – нахмурился Анатолий Викторович.

– Почему ты не хочешь, чтобы я остался?

– Потому что у тебя есть свой дом. Зачем тебе оставаться? Тебе что, мало? – предположил завуч.

– Да ты… ты… Не в этом дело! – вскочил Валера. – Я просто… Ничего. Просто не хочу домой.

Берто вспомнил свой огромный дом, в котором он оставался совершенно один, особенно в тишине ночи.

И почему этот глупый завуч не понимает?

Или понимает, но не хочет этого? Боится, что Валера будет слишком навязчив. Для него Берто только малолетний школьник.

И ведь это Валера всегда навязывается следом. А самому Анатолию просто лень его оттолкнуть. Или он просто развлекается этим.

При мысли об этом больно сдавило горло.

– Ты, наверное, считаешь, что я такой же. Парень на одну ночь. Такой как deutsch hurе, – прошептал Валера. – А может, я просто приставучий избалованный мальчишка.

– В какой-то степени так оно и есть…

Берто подавился несказанными словами.

Анатолий Викторович вздохнул.

– Ты избалованный капризный мальчишка, – продолжил он. – За твоим настроением невозможно проследить. Сейчас ты смеешься, а в следующую минуту плачешь. Порой ты ведешь себя как взрослый парень, а порой как девочка с ПМС. Эти перепады выматывают. Я старше тебя почти на десять лет, и я давно не школьник и смотрю на мир совсем иначе. Думаешь, я такой дурак? Думаешь, не вижу, что с тобой происходит? Ты привязываешься ко мне. Но этого не надо. Ни тебе, ни мне. Я пытался все остановить в самом начале, это было всего пару дней назад. И это было лишь моей ошибкой. Я не должен был поддаваться, так как я взрослый человек и несу ответственность за последствия. Наверное, я пожалел тебя и довел все до такого. Но ты должен понять, должен увидеть эту черту. Мне жаль, что так произошло, что ты можешь подумать, будто я воспользовался тобой. Это не так. Да, я не должен был так поступать, но ничего уже не исправишь. Но сейчас надо остановиться, пока это не зашло слишком далеко. И нам не пришлось жалеть об этом еще сильнее... Валера. Твое место не здесь.

Парень стоял и затуманенными глазами рассматривал рисунок ковра. Таких ковров, еще советских времен, не было у них дома. Так же как и простеньких светлых обоев, погнувшегося диванчика и старого серванта.

Ошибка. Жалость.

Берто глубоко вздохнул, чтобы не задохнуться.

Нет, все правильно. Так и должно было случиться. Валера не должен был испытывать какую-то надежду, Анатолию не нужен такой мальчишка, как он. И быть он здесь не должен.

Валера развернулся и пошел к входной двери. Через три секунды Анатолий Викторович услышал громкий хлопок, и в квартире повисла тишина. Столь привычная его уху тишина.

Нет, он поступил правильно. Он должен был это сказать, пусть и в такой грубой форме. Парень не может оставаться, его место действительно не здесь. Не в маленькой квартире в обычной хрущовке, которая досталась Толе от умерших родителей. Слава Богу, Любовь Михайловна, приходившаяся ему двоюродной тетей, взяла заботу о парне на себя. Ему тогда оставалось два года до совершеннолетия.

Сейчас же он почти взрослый мужчина. А Валера совсем дитя, наивный ребенок. И уж совсем не из круга Анатолия. Он не может удерживать мальчишку рядом с собой.

Удерживать? Хм. Хотел ли Толя, чтобы Валера остался?

Он только что сказал, что не хочет, чтобы Берто к нему привязывался. Но кажется, сам Анатолий Викторович… Но ведь прошло совсем маленькое время. Когда? Для такого ведь недостаточно несколько часов.

Может, он все же хочет, чтобы что-то заполнило тишину этой квартиры.

Нет, что за вздор. Уж явно не этот мальчишка с крашенными волосами и танцующими тараканами в голове. Он кинулся в объятия завуча, ища утешения. Как только у него кончится этот период, Анатолий тут же станет ему не нужен. Или еще хуже. Нужен. Или хуже, чем хуже. Он будет нужен самому Анатолию.

Костяшки пальцев на руках еле слышно хрустнули. В следующую секунду завуч встал с дивана, отбросив книгу, и направился к двери. С четвертого этажа он спускался уже бегом, перепрыгивая ступеньки.

Тяжело дыша, он открыл дверь, ведущую из подъезда на улицу, и вылетел на свежий воздух. Уже стемнело, над скамьей зажегся фонарь...

Который освещал хрупкую одинокую фигуру.

– Сколько тебя можно ждать? – шмыгнула она. – Я в одной футболке, я почти замерз.

Анатолий Викторович подошел к скамье и остановился напротив нее.

– Почему ты не пошел домой после того, что я сказал? Почему ты остался?

– А почему ты побежал за мной?

– Вопросом на вопрос не отвечают.

– А я не играю по твоим правилам, глупый взрослый, – пробормотал Валера, слегка дрожа.

Видя это, Анатолий подошел к сидящему парню, приподнял его за плечи, побуждая встать.

– Ты простудишься, слишком легко одет.

– Прямо как наша экономка.

– Вот в этом все и дело, – вырвалось у завуча. – В экономке, твоем отце, в тебе. Зачем же тебе оставаться тут? У меня же ничего нет.

– Ты… скотина, – сквозь зубы выговорил Валера. – И из-за этого я на ночь глядя вылетел из теплой квартиры? Да плевать мне на это! Ты взрослый глупый неотесанный чурбан! Да пусть хоть мой отец выгоняет меня на улицу и лишает наследства. Ни хрена мне этого не нужно! Ты думаешь, что ничего не сможешь мне дать? Да мой отец за восемнадцать лет… Он только принимал участие в моем сотворении. Он никогда не улыбался мне по-настоящему… Он… Он…

Анатолий Викторович протянул руки и притянул дрожащего мальчишку к себе. Тот нервно всхлипывал, утыкаясь в плечо завуча.

– Пойдем домой, – вздохнул Анатолий, осторожно проводя рукой по волосам Валеры и вдыхая их запах.

Я хочу

– О, Котов, опять опаздываем? – мне показалось, что эта фраза прогремела на весь первый этаж. Я даже подскочил. И как Тамара Алексеевна меня засекла? Я же так бесшумно крался, почти сливаясь со стеной. И было бы ничего, если бы я опоздал на пять минут, но урок шел уже добрых пятнадцать. Второй урок. Конечно, мне еще так повезло, что я буквально натолкнулся на свою классную руководительницу.

Чертов будильник. Нет, он сработал вовремя. А я протянул руку, выключил его и перевернулся на другой бок.

– Извините, Тамара Алексеевна, просто я… Я…

– Ладно, потом придумаешь, – махнула рукой учительница. – А сейчас идем за мной. Ты мне как раз подойдешь.

Когда такое говорит учитель, обычно это не предвещает ничего хорошего. Ну, по крайней мере, в моем случае. А ее мысль о том, что я ей подхожу, звучит пугающе.

Но у меня заметно отлегло от сердца, когда Тамара Алексеевна направилась не в сторону директорского кабинета, а в противоположную сторону – к лестнице. Можно было, конечно, предположить, что меня ведут к завучу, но…

"С моей стороны не совсем правильно просить об этом выпускника, но иначе ему точно будет выговор за опоздания. А так хоть будет причина снять его с уроков".

Я облегченно вздохнул и подарил Тамаре Алексеевне мимолетную улыбку. Уж простите такую бестолочь, как я.

Хвостиком я шел за учительницей, пока мы не достигли пункта назначения – организаторской. Посередине комнаты стоял овальный стол, заставленный стульями. У дальней стены находился шкаф, стеллажи которого были заставлены папками и призовыми кубками. Справа от двери стояли два рабочих стола с компьютерами, один из которых был включен, и за ним сидела высокая женщина в очках. Именно к нему и подвела меня Тамара Алексеевна.

– Вот, Зоя, это Витя – мой ученик. Может, он сможет помочь? Надо еще Доре объяснить все, она и так взъелась на Котова, все пытается что-то из него вытащить.

Точно, пара по алгебре. И что она там пытается из меня вытащить? Остается надеяться, что не кишки.

– О, спасибо, Том. Я уже готова раздолбать эту тупую железяку, – слабо улыбнулась женщина, поднимая глаза.

– У меня там восьмой класс, Зоя Павловна тебе все объяснит, – сказала Тамара Алексеевна, покидая организаторскую.

– Витя, да? Он точно выпускник? – посмотрела на меня Зоя Павловна. – У меня тут что-то с программой по школьному питанию. Все данные пропали, и странные окошки вылезают.

– Давайте посмотрю, – улыбнулся я, нервно выдыхая. А на кого я похож, на выпускницу?

– Ага, ты садиcь, а я пока в столовую схожу, – Зоя Павловна встала с места. – Черт, как у меня болят запястья. Надо сказать Игорю, чтобы он больше не перебарщивал с наручниками.

Я прыснул, опуская голову и чувствуя, как у меня немного зарделись уши. О-ля-ля, Зоя Павловна, не думал, что Вы любительница таких штучек.

Ну да ладно, это вообще меня не касается.

Я посмотрел на экран компьютера, попробовал сделать несколько операций и, кажется, понял, в чем дело. Но для решения проблемы потребуется время. Как раз еще и на третий урок не успею. Какая жалость, Дорамира Дмитриевна.

Через десять минут вернулась Зоя Павловна. Я объяснил ей, в чем дело. Она кивала головой, но на самом деле ничего не поняла. Поэтому ей оставалось только пересесть за соседний стол и заниматься своими делами.