Текст книги "После жизни (СИ)"

Автор книги: Кумихо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

После жизни

Выбор. Свобода. Война

Аннотация:

В мире Вивиан все делится на «до» и «после» комендантского часа. Вся ее жизнь подчинена строгому правилу: девочкам от двенадцати и старше после наступления сумерок не выходить из дома.

Их небольшой район, что огорожен высокой стеной по всему периметру, защищается день и ночь от Хладных или Бесчувственных – идеальных солдат, которые были экспериментами мировых государств. Теперь, они вырвались на свободу и хотят одного – создать свою расу.

Но в одном беда...

Все солдаты-роботы – мужчины. Им нужны женщины для того, чтобы выносить детей.

Есть проблема. Все похищенные женщины и девушки либо не могли забеременеть от них, либо беременность просто прерывается. Все женщины погибли при этом.

Глава 1

Солнце клонится за линию горизонта. Мне нужно поторопиться. Иначе, я могу опоздать.

Прохожу вдоль Громады, что защищает нас от Хладных – идеальных солдат, что были выведены в наших мировых лабораториях, чтобы защищать страну и ее жителей.

Но все имеет свое окончание. А когда люди стремятся к той власти и силе, что есть лишь у Бога, то очень быстро осознают всю глупость этого желания.

Создав Хладных, которые не имеют ни чувств, ни желаний, верхи хотели тем самым решить проблемы обычных солдат.

Обычные солдаты, что сражались за нас, всегда боялись за себя, своих родных и близких, заботились о них в первую очередь. Правительству же нужно было, чтобы они заботились главным образом о своей стране.

С помощью новейших разработок и технологий, ученые смогли убрать из генов ненужные чувства и желания, а потом подсадить силу, ярость и бесстрашие, которые сделали Хладных практически непобедимыми. Они – биологические роботы, у которых мозг работает лучше, чем самый современный компьютер. И они – солдаты, обученные убивать.

Я родилась уже после всего этого, когда население уменьшилось до миллиона, а несколько, окруженных стеной, городков связали себя под землей длинными туннелями.

Я видела лишь это. Вижу. И буду видеть. Это моя жизнь.

Самое страшное для меня – это комендантский час, что призван охранять нас от Хладных. Именно, нас. Девушек и девочек, которые достигли десяти лет.

Мы нужны им. Хладным, что за стеной.

Вырвавшись из лабораторий и заставив людей спрятаться за стеной, как за прутьями клетки, Хладные, у которых нет чувств, поняли, что им нужны дети. Дети,которые будут носить их геном. Но возникла проблема. Все Хладные – солдаты, то есть они – мужчины.

И они стали делать вылазки под покровом ночи. За нами. Женщинами.

Теми, что способны выносить ребенка.

Маленькие девочки их не интересуют. Им не нужен балласт, который нужно растить и кормить. Нужно ждать.

Хладным нужны дети сейчас. Они, все-таки, смертны.

И вот теперь, мне, как и всем остальным девушкам приходится бежать домой, едва солнце клонится на закат.

По всем обшарпанным стенам старых зданий, на ремонт которых у наших мэров нет времени и желания, висят пары листовок с лицами Хладных. Они были замечены у нас и не раз. И теперь на их лицах огромном красным штампов выведено: «Опасность».

Я вижу эти лица изо дня в день и уже помню каждую черточку.

Один – с огромными чуть раскосыми к вискам глазами. На его голове короткий черный ежик. Нос прямой и острый. Подбородок каменный и квадратный. Татуировка окрашивает его левый глаз чудаковатыми узорами.

Другой, что висит рядом с этим, – с волнистыми волосами и они у него светлые. Нос его маленький и чуть кругловатый. Брови его тонкие как у девушки, но все равно он выглядит угрожающе. Прямо между ними у светловолосого маленькая родинка.

Если бы они не были Хладными, то любая бы женщина согласилась стать их. Они – красавцы и с этим трудно спорить.

Все Хладные – идеалы мужского рода. Они накачены. Их рост высок, а взгляд всегда угрожающий.

Я стараюсь лишний раз на них не смотреть. А зачем? Я никогда не нарушу правила и не выйду на улицу после комендантского часа.

С другой стороны виднеется Громада – стена в тридцать метров. Она гладкая и литая. Она словно застывший водопад. Мощность, сила и бесшумность. Поверх нее проведена проволока, по которой, потрескивая, бежит ток.

Стену постоянно охраняют остатки армии, которую должны были бы заменить Хладные. Они наша последняя защита.

Мужчин мало, но и женщин немного.

Хладные их постоянно похищают. И никто не вернулся. А Хладные вернулись.

Женщины не могут выносить их детей. Те убивают их. Они слишком слабы перед детьми Хладных.

Как они проникают за Громаду? Это остается за пределам моего понимания.

Но мне страшно.

Страшно каждый раз, как я иду из школы между стеной и этими проклятыми плакатами с лицами Хладных.

Мое имя – Вивиан. Вивиан Торвальд. Мне полгода назад исполнилось шестнадцать. Я уже шесть лет хожу, оглядываясь.

Внешность у меня обычная. Темно-русые волосы едва достают мне до плеч. Они колыхаются едва заметными волнами. У меня близко посаженные глаза серого цвета и прямой нос с едва заметной горбинкой. Губы полные, но лишь с намечающимся контурами.

Но это неважно для Хладных. Им важно лишь одно – я – девушка. А значит, для них я лакомый кусок. Мне нужно бояться.

И я боюсь. И это неспроста.

Один из Хладных убил моего отца.

В день его гибели мне всегда становится душно в городке. Только тогда я хочу вырваться за стену. Только тогда, меня не пугает мысль о том, что там полно Хладных.

Все в день его памяти мне кажется особенно ярким и режущим глаз. Мы всюду были с моим отцом и старшим братом Оливером.

Тогда Хладный выбежал из-за угла дома, когда еще солнце было в зените.

Мы с отцом и мамой возвращались из больницы, где маме с папой сообщили о том, что у них будет ребенок. Тогда, в животе моей мамы уже была моя сестренка – Ванесса.

Зная все это, папа не мог позволить забрать Хладному мою маму. Мне было тогда пять лет. Оливер остался дома смотреть фильмы. Я же увязалась за ними, хныкая.

Странно, но мне не снятся кошмары из-за того случая. Но каждый день у меня встает перед глазами эта картина, когда Хладный сворачивает шею моего отца.

Еще бы минуту и он был бы жив. Армейцы прибежали, опоздав.

Отец был мертв.

Он спас нас с мамой, пожертвовав собой.

Несс никогда не видела своего отца.

Вчера ей исполнилось десять. Ее отсчет начался, как и мой когда-то. Шесть лет назад.

Она напугана. Моя мама с детства внушала ей ужасы о Хладных. Я тоже молча слушала их, понимая, что мама очень боится за меня и Несс.

Оливер, единственный мужчина в нашей семье, всегда издевается надо мной, когда этого не видит мама.

Уходя на очередную ночную тусовку, он с ядом в голосе произносит:

Я оторвусь и за тебя, моя дорогая, Вив.

Потом он вздыхает. И в этот раз он искренен как никогда.

Жаль, что на ней не будет девчонок.

Он чмокает, сидящую в своем любимом кресле около двери, Несс и отправляется гулять. Я всегда бешусь. Но быстро отхожу.

Несс и Оливер – с оливкой кожей как у нашего отца.

У них такие же как и у него темно-каштановые волосы и карие глаза. Я же взяла от него лишь упрямство и желание к свободе.

Внешностью я в мать. А вот характер ее передался моим брату и сестре.

Мы все разные.

В Оливере и Несс имеется та нотка оптимизма, которой так порой не хватает мне. Они могут жить и не замечать всей этой огромной клетки, в которую мы себя сами загнали из-за жажды власти. Они умеют закрывать на все это глаза.

Я не умею.

Я отличаюсь. Лишь отец понимал меня, но теперь его рядом со мной нет.

По городу слышится сирена. Она словно купол накрывает меня.

Я зажимаю уши и ускоряю свой шаг. Бегу домой. Мама будет волноваться.

***

Залетаю домой. Дышу очень быстро, стараясь вернуть спокойствие в себя.

Оливер сидит на диване, сложив ноги по-турецки, и смотрит фильм по телевизору. Мама собирает себе еду на работу. Она сегодня в ночную смену на консервной фабрике.

Несс несется ко мне, обнимая:

Виви! – с детским восторгом кричит она мне на ухо.

Что красотка?

Ты купила мне что-нибудь?!

Несс учится дома. Мама считает, что на нашу семью одной безголовой девицы как я, хватит.

Если бы не желание отца, чтобы я закончила колледж, то мама бы и меня сделала домашней затворницей. Она очень боится за нас с сестрой.

Но я хожу в колледж. Предпоследний класс.

Класс, в котором, помимо основных предметов, нас учат как отличать Хладных от простых людей. Но это не нужно. Я считаю так.

Более красивых людей, чем Хладные, я не видела. Правда, я никогда и не покидала наше гетто.

И Несс всегда просит меня купить ей что-нибудь.

Я покупаю. На сэкономленные деньги от обедов.

Иногда шоколад, а иногда какие-то безделушки у дяди Сэма, что держит свой фургончик у нашего колледжа.

Только там старик может толкать свои вещицы детям. Куклы, что он шьет разных размеров, не нужны мальчикам. А девочек мало на наших улицах.

В нашем колледже нас всего одна треть на две трети пацанов.

Ну же! – требовательно переминается с ноги на ногу Несс, отрывая меня от размышлений. – Что ты мне принесла?!

Отстань от сестры, Ванесса! – строго говорит ей из кухни мама.

Зажилила, да, Вив?! – оглядывается на нас Оливер, сверкая своей улыбкой.

Почему ты еще не свалил? – злобно интересуюсь я у него. Брат пожимает плечами и молча возвращается к просмотру фильма. Я глажу по голове нетерпеливую сестру. – Принесла, моя красавица!

Я достаю из заднего кармана своих старых и потертых джинс шоколадный батончик с мюсли и орехами.

Несс цепко выхватывает его из моих рук и несется в нашу с ней общую комнату, что находится в конце дома.

Я закидываю сумку на крючок и сажусь в кресло.

Что? – не глядя на меня, спрашивает Оливер.

Ничего. Просто устала.

Я не вру. Я действительно вымоталась. Шесть уроков и наказание.

Я заснула на первом уроке. Пришлось сидеть еще лишний час.

Ты едва не опоздала, – как бы между прочим замечает мой брат. – Раньше ты была дома до сирены. Что произошло?

Я задумалась у стены.

О чем около нее можно думать? – пожимает плечами Оливер.

Мама выскакивает в гостиную и на ходу застегивает пряжку своих туфлей.

Приходи пораньше. Ты запоздала.

Мам, просто я...

Прости, я опаздываю. Объяснишься завтра.

Мам! – пытаюсь я задержать ее. Но этого не случается.

Потом! Все потом!

Мама хватает сумочку и пакет с едой для себя. Через минуту ее уже нет в доме.

Оливер медленно встает с дивана.

Натягивая куртку, он причмокивает губами.

Куда ты? – я беспокоюсь за него.

Все туда же! – бросает мне брат и подмигивает. – Ложитесь спать пораньше. Меня не ждите.

Оливер, не ходи! Мне неуютно. Сегодня напротив стены расклеили новые плакаты с теми, кто пролезает через стену.

Я держу за руку своего двадцатилетнего брата, который ведет себя как подросток.

Оливер подрабатывает в автомастерской. Брат бросил школу, не доучившись всего год.

Тогда нам очень были нужны деньги. Мы считали каждую крошку хлеба.

Оливер беспечный, но если дело касается семьи, то брат становится серьезным. Он считает, что обязан заменить нам отца с Несс. Но я не считаю, что это верно. Мама на стороне брата.

Уложи Несс и сама не засиживайся допоздна. Все. Я ушел! – хлопает за ним дверь. Я остаюсь одна с сестрой.

Закрываю первую железную дверь на все шесть замков. Захлопываю вторую. Щелкает еще три замка. На окна опускаются железные ставни.

Брат ушел на всю ночь, а мама не вернется до самого утра.

Несс! – зову я сестру. Та шелестит фантиком от батончика в кухне. Она уже там. Маленький моторчик. Я ее очень люблю.

Я тут, Виви! – кричит она мне.

Она жует. Это слышно в ее голосе. Она торопится, словно кто-то отнимет этот батончик у нее.

Уже нужно готовится ко сну, солнышко! – попросила я сестру.

Угу! – донеслось из дальней комнаты, что служила нам кухней.

Я усаживаюсь на диван, подбирая под себя ноги. По полу у нас дует. Мы живем не богато. Обыденно. Но мы не жалуемся. Мы вместе. И нам так нравится.

Тыкаю бессмысленно в кнопки пульта. Ни одной хорошей программы. Наш мэр и его правительство курирует то, что будет пропущено к нам на экраны.

Я злюсь и выключаю телевизор. В доме воцаряется тишина.

На улице слышны мявкание бездомных котов. Они тощие, но живучие. Всегда им удивляюсь, когда они выныривают ко мне под ноги из подворотни. Мне бы нужно у них поучиться. Они живут вопреки всему.

Кто-то бринькает звонком велосипеда, проезжая мимо нашего домика, что находится на самой окраине города. Мы находимся у самой Громады. И это пугает еще больше, чем нам нужно.

Это рабочая окраина. Это окраина жизни. И мы находимся на ней.

Если ее перейти, то мы окажемся просто за стеной.

Мне очень хочется открыть окна или выйти на крыльцо.

Я хочу сесть на наши скрипящее ступеньки, что давно уже пора менять, и просто смотреть на звезды. Я их видела лишь на картинках старых журналов и на фотографиях своего брата.

Да, он иногда делает их, фотографируя для нас с Несс природу в ночном окрасе.

Я делаю это лишь для моей красавицы, Ванессы, – треплет он всегда щеку сестры, прежде, чем вывалить очередную стопку плохо сделанных фоток. На них он и его друзья: Райан и Даг.

Они фотографируются то на фоне дерева, что освещено с одной стороны луной, то на фоне старого дома, куда они забрались на крышу. Там я вижу звезды над их головами. Я могу представить, что их вижу я. Сама и напрямую.

Пусть, Оливер и говорит, что делает это ради Несс, но я знаю, что делает это он больше ради меня, чем нее. Несс не интересует ночной город. Она еще маленькая и любит платья и куклы. Звездное небо ее не привлекает.

Брат подкалывает меня постоянно. Но я понимаю, что он так выражает свою любовь ко мне. На самом деле, он порвет за меня любого. За маму. За Несс. За всех нас.

Когда-нибудь я увижу небо ночью и вдохну ночную свежесть. Я обещаю себе это.

Наклоняюсь, чтобы дотянуться до сумки, где меня ждет домашняя работа назавтра.

Я успеваю ухватится лишь краем руки за лямку сумки, когда слышу кашель своей сестры. Он утробный и очень глухой.

Что-то не так и я это чувствую.

Вскакиваю. Сумка летит на пол, обрывая крючок, на котором она висела. Мне неважно.

Влетаю в кухню, едва не врезавшись в косяк лбом.

Несс стоит, облокотившись на стол. Она согнулась. Ее рука лежит на животе.

Что с тобой? Тебе плохо?! – кидаюсь я к сестре. Я нахожусь на грани истерики.

Мой живот... он очень болит, Виви... мне больно! – Несс падает на колени, сжимаясь в комок. Я не знаю, что мне делать.

Нужно отвезти сестру в больницу. Она не так далеко от нас. Для таких как мы. Для семей рабочих. Но я не могу выйти. Тем более, Несс не может выйти. Комендантский час в разгаре.

Я метаюсь по кухне в агонии. Я в панике.

Сдираю с сушилки полотенце и мочу его в холодной воде из крана. Прикладываю ко лбу сестры. Она уже выпила единственную таблетку от болей в животе. Ей немного легче, но все еще плохо.

Когда-то были телефоны... Но сейчас их нет. Они не нужны нашем правительству. Линии все оборваны и давно забыты. Не позвонишь.

Я могу попытаться попросить помощи у соседей. Но никто не поможет. Я знаю это. Все это знают.

Никто в нашем районе, да и в городе, не доверяет другому. Родные с трудом верят друг другу. О соседях и друзьях не идет и речи.

Многие подозревают кого-то из простых в пособничестве Хладным. Это лишь попытка найти ответ на вопрос: как Хладные попадают к нам из-за стены?

Все боятся. И все молчат.

Интерес к этому вопросу подогревается постоянно мэром. Он выступает с призывами по десять раз на дню. Он старается подавить нашу волю. Он хочет, чтобы мы видели свое спасение лишь в нем.

Все будет хорошо! Я тебе помогу. Сейчас мы пойдем в больницу. Я понесу тебя! – киваю я самой себе, держа за руку Несс. По щекам катятся слезы.

В памяти всплывает фильм о опасности аппендицита.

Я не потерю тебя! – молюсь я за то, чтобы Оливер пришел как можно скорее.

Мы не можем пойти в больницу, – улыбается, сквозь боль, Несс. Ей плохо. Она держится. Но ей всего десять. Она не должна так страдать. Нет!

Мы пойдем! Поднимайся! Осторожнее, – помогаю я сестре забраться себе на спину. Чувствую, как рушится ее тело всем весом на мой позвоночник.

Нам нельзя, мы можем... – пытается вразумить меня сестра.

Молчи. Ничего не говори! Скоро тебе помогут!

Я бегом мчусь к выходу, стараясь сильно не трясти Несс. Ее сводит судорога. Я чувствую ее. Она дергается.

Мне плохо! – плачет Несс. Ее голос осип.

Не бойся, принцесса, все будет с тобой хорошо! – обещаю я ей, сама не зная так ли это на самом деле. В своей жизни я ни в чем не уверена.

Хватаю связку ключей и отпираю многочисленные замки, проклиная все на свете.

Перед последним замком, моя рука дрогнет. Но я справляюсь. Ради сестры я все преодолею.

Распахиваю дверь, луч фонаря – неяркий, блеклый и грязный – бросает мне свои лучи в глаза. Я жмурюсь. Просто из-за неожиданности.

На улице лишь островки света от фонарей, которые ведут в обе стороны дороги. Их окружает тьма. Уже слишком поздно.

Виви, – шепчет мне Несс.

Я касаюсь ее лба, желая подбодрить. Он мокрый и холодный. Я пугаюсь как тогда, когда убивали папу.

Несс слабо обхватывает мою шею своими тонкими ручками. Они слабые, как и их обладательница. Я прикасаюсь к ним губами. Ноги подхватывая руками, устраивая Несс у себя на спине.

Думать и решаться – нет времени. Я решаюсь.

Я захлопываю дверь дома и спускаюсь вниз.

Мне кажется или они даже скрепят в ночи как-то иначе?

Стараюсь быстро передвигать ногами. Я словно слепая. Город выглядит иначе во мраке, чем при солнечных лучах. На миг я растерянно осматриваю привычные мне днем места.

Собираюсь с мыслями и вспоминаю дорогу к больнице.

Быстрым шагом спешу к ней, поглядывая время от времени на Несс. Ее глаза прикрыты. Дыхание частое и прерывистое. Ее хрупкие ручки то и дело расцепляются и падают невольной плетью по моим плечам.

Несси, не спи!

Я боюсь, что это не просто сон, который вызван усталостью.

Впереди виднеется красный крест, что светится в темноте. Он освещает небольшой участок перед входом в больницу. Там стоят две машины. Одна уже довольно старая. Она принадлежит самой больнице. Я не помню, чтобы когда-нибудь слышала ее на наших улицах. Ни днем, ни ночью. Она стоит здесь как памятник.

Вторая машина была частной. Кто-то тоже приехал сюда за помощью.

Я ускоряюсь. За моей спиной слышится кряхтение Несс. Ей плохо. Ее тело содрогается от спазмов. Ее тошнит. Прямо на мое плечо.

Прости, Виви, – шепчет она мне, извиняясь. Ей стыдно. Я знаю это.

Ничего, моя хорошая. Все нормально. Не стыдись этого.

Запах ударяет мне в нос. Словно, зловония нашего города не хватает. Он весь уже пропах страхом, обреченностью и загнанностью людей, что живут здесь. Особенно, это касается нас, тех, кто живет вблизи от Громады.

Мы каждую ночь слышим сквозь сон звуки сирены. Какие-то ночи выдаются относительно спокойными. Но в другие, мы слышим страшные крики и выстрелы. Их много. Всегда.

Я научилась различать их. Быстрые и беспорядочные – это наших солдат. Точные и одиночные – Хладных. Они всегда попадают в цель. Очень трудно застать врасплох Хладного, а, в особенности, его убить. Но они смертны. Как и любой другой биологический вид.

Правда, они живут, не изменяясь. Им это в плюс. Они всегда сильны и молоды. Но им нужно есть, спать, как и всем нам. Только, им чужды чувства, эмоции. Они – Хладные.

И от этого всего, больше всего страшно.

Пусть наш дом и закрыт как только можно. Отец с Оливером постарались, сделали крышу и обшивку из прочного металла. Двойная дверь – тоже их заслуга. Хотя, обычно, Хладные не лезут в дома. Им хватает дурочек, которые делают вылазки из дома в ночь. Так же еще остались те беспутные мамаши, которые не заботятся о своих детях. О своих дочерях. И они выходят в темноту.

Я подбегаю к дверям больницы. Они стеклянные, но забиты деревянными балками.

Помогите! – кричу я, стуча по ним кулаками. За дверьми слышатся шагами, что шаркают по кафелю.

Кто там?

Эй! Кто там? Откройте! Здесь плохо человеку! Это моя сестра. Ей десять! – кричу я, что есть мочи.

Пару балок быстро убираются. В их проеме появляется голова доктора. Он не молод, но довольно крепок. Его халат белый, но с какими-то маленьким желтыми пятнами. Нет времени, чтобы его застирать. Работников нашей больницы на окраине очень мало. Кто-то ушел в центр, а кто-то стоит на защите стены. Женщины же не работают здесь. Слишком опасно.

Женщинам разрешено лишь работать на огромном консервном заводе, куда их заводят каждый вечер и закрывают за ними тяжелые двери. Руководство говорит, что те в безопасности там. Что они охраняют мою мать и тех женщин, которые не могут сидеть дома, пока их мужья работают или несут службу.

Служба на стене – это самое прибыльное дело. Но туда сложно попасть и еще сложнее вернуться.

Постоянные вылазки Хладных. Это все беспокоится правительство во главе с нашим мэром. Их всего семь. Семь городов, что связаны собой под землей. Семь остатков районов огромных мегаполисов, которые спели обнести стенами от Хладных. Семь мэров. И они правят нами, напоминая нам, что лишь благодаря им, мы живы.

Что случилось? – оглядывает нас доктор.

Моей сестре плохо!

Заходите! Быстро! – он оглядывает улицу. – Вы одни?! – внезапно осознает он.

Да. Наша мать на ночной смене в «консервке».

Он кивает, думая о чем-то своем. Я залезаю внутрь. Осторожно, стараюсь на задеть Несс. Она стонет. Ее глаза закрыты.

Клади ее сюда! – приказывает мне врач. Он помогает мне уложить сестру на каталку, что стоит здесь рядом. – Быстрее! Сюда! – зовет он кого-то себе на помощь. Молодой человек выбегает из коридора. Он тут же оценивает ситуацию. – Клайв, у девочки скорее всего острый аппендицит! Быстрее на стол!

Клайв, худой и высокий как жердь парень, кивает и везет мою Несс куда в глубь больницы.

Виви! – зовет меня сестра, приоткрывая глаза на секунду.

Я с тобой, принцесса! – кричу я ей в ответ. По ее щекам текут слезы. Мои щеки тоже мокрые от слез.

Жди здесь! Мне нужно идти! – строго говорит со мной доктор.

Я знаю почему он это говорит. Он не хочет, чтобы я вышла отсюда одна и ночью. Там для меня опасно.

Я киваю.

Он, довольный мои благоразумием, кивает в ответ и быстрым шагом скрывается в коридорах больницы.

Я опускаюсь на старую и довольно грязную скамейку, что стоит в холле больницы.

***

Запах рвоты Несс, что у меня на плече и стекает вниз. Нужно замыть свой свитер.

Я поднимаюсь и бреду вперед по коридору, чтобы найти нужную мне дверь туалета. Там раковина. Там вода. Мне бы не помешало и попить.

Вижу табличку. Туалет.

Толкнув дверь, я обнаруживаю маленькую комнатенку, где едва помещаются унитаз и раковина.

Зеркала нет. Как и света. Лампочка перегорела. И менять ее никто и не думает.

Стараюсь как могу смыть с себя зловонную жижу. Через несколько минут мне это удается.

Мою тщательно руки и наклоняюсь, чтобы напиться. Мне душно. Страх за сестру еще не отпустил.

Выхожу из туалета.

Ноги едва двигаются, но я хочу вернуться обратно на ту лавку, что стоит в холле. Я хочу прилечь. Если получится, то поспать. Время близится к двенадцати ночи.

Как только я достигаю свое цели, ко мне выбегает тот молодой паренек-санитар, что помогал доктору. Кажется, …Клайв.

Он смотрит на меня.

Ты сестра пациентки? – окидывает он меня недовольный взглядом.

Да, – киваю я ему.

С ней все будет хорошо. Простое отравление. Ей промыли желудок. Она останется тут до утра.

Значит, я тоже останусь тут до утра! – ставлю я его в известность. Он нервно дергает плечами. Ему это явно не нравится. Отчего же?

Иди домой. Тебя потеряют.

Он – дурак или ему настолько плевать на жизни других? Он же знает о запрете и Хладных. Знает, какая опасность мне грозит.

Я не пойду. Останусь здесь.

Как хочешь! – слишком резко отвечает он мне. Парень быстро разворачивается, чтобы уйти.

Я устраиваюсь на лавке, чтобы хоть немного вздремнуть.

Завтра я получу взбучку от брата и мамы. Но сейчас я не хочу думать об этом.

Едва мои глаза закрываются, я проваливаюсь в сон. Я слишком устала и мои нервы на пределе.

***

Меня будят голоса. Шепот, что похож на жужжание пчел. Я приоткрываю глаза.

Доктор крадется, а рядом с ним спокойно шагает сильный высокий мужчина.

У парня, которому я на вскидку даю лет двадцать пять, хорошо развитая мускулатура. Он статен. Сила его так и исходит от него.

Мои глаза исподволь смотрят на него, поднимаясь все выше и выше.

Его ноги сильные. Талия тонкая, а плечи закрывают горизонт.

Я осматриваю его шею и перехожу к лицу. Там...

У меня перехватывает дыхание. Там тату, что окружает его глаз черными извилистыми линиями.

Это он! Тот парень с плакатов. Хладный.

Доктор этой больницы с ними?! Я едва не теряю голос от страха. Поверить не могу!

Надо срочно забрать отсюда сестру. Нужно позвать на помощь.

Между тем, доктор суетится вокруг Хладного:

Ты не должен был приходить сегодня сюда!

Твоя смена. Мне нужна твоя помощь. Одного из наших серьезно ранили.

Я устал оглядываться, помогая вам. – глазки доктора бегают из стороны в сторону. Он, действительно, боится. До ужаса!

Мы поставляем тебе лучшие медикаменты, а ты оказываешь нам помощь. Все честно!

Граф, ты не понимаешь...

Нет, это ты не понимаешь! – берет его за ворот Хладный. Доктор встает на носочки, чтобы не умереть от удушения своим собственным галстуком.

У меня девочка с отравлением.

Девочка?

Меня бросает в пот. Он размышляет о моей сестре?!

Да. Она слаба и еще маленькая. Эта принесла ее сегодня вечером, после запрета.

Я вижу из-под опушенных ресниц, что доктор тычет в меня, а Хладный с интересом рассматривает. Как покупатель рассматривает товар на рынке. Только, товар – я.

Хорошенькая. Жаль, я не интересуюсь малолетками.

Иди уже. Тебя здесь не должно быть!

Ухожу. Позаботься о сестре этой девчонки. Если ее сестра такая же милашка, то через пару лет я за ними приду. Сохрани этот экземпляр для меня. – он облизывает от удовольствия свои губы, фантазируя. Меня едва не тошнит. Я стараюсь дышать спокойно, не выдавая того, что я проснулась.

Парень с плаката уходит из больницы.

Я вижу, как доктор стоит пару минут и смотрит на меня. Потом он мотает своей головой:

Говорил же уходить домой!

Доктор спешит обратно.

Встаю.

Меня покачивает от страха. Здесь, рядом со мной только что прошел Хладный. И он – тот парень с плакатов.

Доктор называл его Граф...

Неважно! Я выкидываю его из своей головы.

Нужно забрать отсюда Несс и как можно скорее.

Я прокрадываюсь в палату. Доктор и его помощник в своей ординаторской, спят или трясутся от страха, что их раскроют в содействии с Хладными.

Палата приоткрыта. Одна лишь свеча освещает ее. Экономят лампочки. Все. Все экономят. В нашем районе это обычно.

Несс лежит на одной из десяти кушеток. На матраце. На нем, слава богам, есть простыня. Хоть какое-то подобие стерильности.

Моя сестренка лежит на самой дальней, что стоит у окна, кровати. Все окна забиты.

Я хмыкаю. Это лишь напоказ. Сюда запросто заходят Хладные.

В моем воспаленном мозгу опять всплывает лицо того парня.

Несс, – тормошу я сестру, постоянно оглядываясь на дверь. – проснись. Несс!

Сестра открывает свои заплаканные красные глаза. Выглядит она неважно. Словно ее испили.

Вив! – стонет она, протягивая ко мне руку. – Мне было так страшно, но я не плакала. Я знала, что ты рядом. Вив! – пускается она в рыдания, которые больше похожи на всхлипывания.

Тсс! – прикладываю я указательный палец к ее губам. Несс замирает. Она смотрит на меня, удивляясь. – Несс, мы должны сейчас уйти. И уйти быстро.

Несс не понимает меня. Я вижу это.

Но... – начинает она. Но видя мою решимость, понимает серьезность моих требований. – хорошо, Виви.

Я стараюсь аккуратно взять ее себе на спину. Она цепляется слабенькими ручками за мою шею. Они словно тонкие хлесткие прутья, впиваясь в мою кожу.

Я хочу домой, но там страшно. Сейчас темно.

Мы быстро. И скоро будем дома. Все будет хорошо, – вру я сестре. Я не знаю, где сейчас шатается тот Хладный.

Мы выбираемся в коридор.

В первый раз, мне жаль, что окна забиты. Нам нужно идти к выходу.

Нам везет. Мы пробираемся к дверям незамеченными. Несс старается не кричать. Ее сильно клонит в сон.

Не спи, родная. Гляди по сторонам. Старайся увидеть, если кто-то появится на горизонте, – тормошу я сестру. Она молча кивает, соглашаясь со мной. – Отлично!

Мы выбираемся на улицу.

Сейчас только начало четвертого, скоро начнет светать. Самое противное время – сумерки. Когда еще ничего не видно, но и не так темно. Всюду отбрасываются тени, которые можно принять за тень человека. Подходишь и это оказывается тень бака и торчащей из нее толстой ветки.

Я решаю: идти нам под фонарями у всех на обзоре или попытаться прятаться в темных углах, молясь, чтобы там никого не было. В моей голове все еще всплывает тот образ Хладного. Графа...

Он сильный, бесчувственный, знающий чего он хочет. Настоящий солдат. Но еще он и чертовски сексуальный.

Не могу не признать, что всем тем парням, которых я видела, далеко до Хладных. И мой брат, и его друзья – все они лишь далекие подражатели. Некоторые, правда из них делают себе татуировки как у Хладного на листовках. Это карается. Но парни прячут их на руках, закрывая рукавами свитеров и рубашек.

И вот теперь, я признаюсь себе в том, что хотела бы еще раз посмотреть на того Хладного, что вызвал у меня такой интерес. Все эти листовки не передают и малой толики его магнетического притяжения.

Но сейчас я с Несс, а значит в моей голове лишь мольба о том, чтобы дойти до дома без приключений.

Я решаю, что под фонарями – это не самое безопасное и умное решение. Хладный может быть где-то по близости. Значит, остается второй вариант.

Перебежками и передвигаюсь. Мы с Несс все ближе и ближе. Я прижимаю сестру к своей спине. Нести ее на руках я бы не смогла физически. Через минуту они бы просто отвалились. Она смотрит по сторонам, моргая. Старается не заснуть.

Молодец, красотка! Ты – умница! – подбадриваю я ее.

Виви, мне страшно.

Маму? Ты боишься, что она нас заругает? Не бойся. Ругать она будет лишь меня. А тебе купят вкусный молочный йогурт.

Нет. Не маму.

А что же, красавица?

Мы ведь вернемся? – отвечает мне Несс на вопросом на вопрос.

Я уже вижу крыльцо нашего дома. Остается всего лишь метров десять до дома. Мы добрались.

Конечно, Несси. Смотри, мы уже дома.

Она улыбается. Я чувствую, как она припадает щекой к моему плечу. Тело ее расслабляется. Я тоже отпускаю свой страх в свободу. Больше его не зачем мне держат в себе.

Но я ошибаюсь. Слишком рано.

Меня резко разворачивает. Кто-то хватает меня за руку. Я лечу, едва не выпустив ногу Несс. Она вскрикивает и прячет глаза у меня на спине. Сжимается, словно котенок, в один шарик.

Что такое?!

Привет! – сухое приветствие. Я вглядываюсь в лицо того, кто возник из-за старых сваленных баков, которая свезла сюда консервка, обещая убрать. Обещает она нам уже три года. – Кто тут у нас?