Текст книги "После жизни (СИ)"
Автор книги: Кумихо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Где? – меня разворачивает. Там, откуда был слышен крик Роба? Он?! – Это Граф? Что он сделал с Робином?
Тебя беспокоит сын этого урода, который тебя держал все эти недели как лабороторную крысу взаперти в своей элитной больнице?! – Док не может поверить. – Мы ломали голову как вытащить тебя, а ты беспокоишься за этого...
Да прекратите вы все называть невинных детей «это», «этот»! Они – дети. И мой ребенок, и Роб.
Идем, у нас мало времени.
Док больше не хочет слушать меня. Он хватает мое запястье и тут же отстраняется. На его глазах изумление.
Сколько градусов твоя температура?!
Я не измеряла ее. Не знаю.
Она выше. Я даже без измерения могу сказать. Сколько недель?
Восьмая неделя.
Два месяца. Третий... – глаза Дока расширяются. Он испуган. – Граф будет в бешенстве. Три месяца – твоя температура повысилась. Ребенок растет.
Больше он ничего не говорит, лишь проводит к выходу – огромная дыра из выломанных железных листов ограждения. Он, практически, силой вытаскивает меня оттуда, не давая шанса узнать о Робе и Графе.
Глава 9
Мы скрываемся между закоулками домов, стремительно удаляясь от элитного центра. Док сильно держит мою руку, боясь выпустить; я боюсь потеряться и впиваюсь в руку Дока со всей силы.
Куда мы? – спрашиваю я его на ходу.
Туда, где нас не найдут в первые часы. Ты важна для них и очень сильно. Мы это поняли, когда больница была оккупирована и мы не смогли добраться до тебя там.
Вы были рядом?
Все время. Как только смогли выбраться из кольца, так сразу же стали искать тебя.
Спасибо. Я ждала вас...
Граф будет рад. Бежим!
Больше Док не спешит с разговорами. Он толкает меня в маленький переулок, где разбитый асфальт, мусорные баки и семья бездомных котов.
Мы в торговом районе.
Я ни разу здесь не было. Брат лишь раз бывал здесь, еще с отцом, когда тот был жив. Он брал его с собой, когда они собирались покупать все необходимое для теплицы за нашим домом. Здесь все отличается и от нашего, рабочего района, и от центра, где сосредоточена элита.
Высокие дома со старой кирпичной кладкой, но все они без единого окна. Торговцы не любят, когда наблюдают за ними и их товаром. Никто здесь не знает, чем занимается его сосед. Это обеспечивает им относительную безопасность. Голод в наших районах весьма распространенное явление.
Док прижимает меня к одной из стен дома. Я приваливаюсь к ней, тяжело дыша. Пот прошибает меня, а в висках нещадно колотит. Ребенку это не нравится, так же как и мне. В этом мы с ним единогласны.
Здесь мы ждем Графа. Мы изучали здесь все в течении недели.
Но как?
О чем ты? – поворачивается ко мне Док.
Как вы смогли остаться незамеченными?
Искусство переодевания и наше с Графом природное обаяние! – рассмеялся не смешно друг Графа. – Что с тобой? Плохо?! – замечает он мое состояние. Док тут же оказывается рядом со мной и проводит рукой по лбу, проверяя температуру. Берет запястье в руку, считая пульс. – Плохо.
Все настолько плохо?
Да. Ты не можешь быть без должного наблюдения и оборудования. За тобой нужен уход.
Не бойся, я сильная и справлюсь. Не говори ничего Графу. Прошу тебя! – умоляю я Дока. Он находится на распутье. Ему трудно принять решение.
Он должен знать...
Он не должен знать. Он будет волноваться, я буду волноваться и ребенок будет волноваться. Ты этого хочешь? – усиливаю я акцент на необходимом.
Док сдается. Он кивает и смотрит в сторону, где виднеется большая торговая площадь. Там реализуется все, что торговцы могут перекупить в других районах и забрать по дешевке у рабочих с окраин. Покупатели, обычно, тот, кто живет в центре. Рабочие живут своим умом и подсобным хозяйством.
Когда придет Граф? – спрашиваю я у Дока.
Нам ждать еще пять минут. Если его не будет, то он сказал...
Он будет! – без сомнения говорю я. Я даже думать о другом не могу.
Верно. Он придет, ведь здесь ты. Обязательно, придет.
Док, – понижаю я голос до шепота. Пальцы впиваются в ладошки, сжимаясь в кулаки.
Что?
А кто еще... выжил?
Многие погибли.
Лак?
Да. Он позволил нам с Графом уйти, задержав отряд зачистки. Граф очень спешил к тебе, надеясь, что Пес тебя выведет.
Мне вспоминается Пес. Его родинка между бровями. Я до конца так и не смогла понять его. Не знала, друг он мне или нет.
Пес он...
Мы знаем. Он сделал все, что смог. Он – молодец.
Все же, тот выстрел был...
Док молча кивает.
А Ненси? Лайла? Они...?
Да. Туман не подействовал на них, но Ненси... она решила...
Что?
Она встала на нашу защиту, узнав, что мы должны выручить тебя и Несс. Что вы смогли сбежать и вы живы. Лайла помогла ей.
И это голос не Дока. Этот низкий властный, чуть с грубой ноткой, голос. Но он такой родной.
За мной стоит Граф. Он улыбается и ждет, пока я решусь подойти к нему. Док расслабленно улыбается.
Граф выглядит потрепанным. Он весь в пыли и на нем виднеются порезы с кровавыми подтеками. Его татуировка на лице кажется уродующим шрамом. Она становится жестче в тени. Но это он. Все еще живой и все еще мой.
Я бросаюсь в его объятия, которые тут же стискивают меня и отрывают от земли. Мы вместе. Мы – одно целое. Я чувствую, что сливаюсь с ним, ощущая его всем своим телом.
Ты пришел за мной! – получается произнести у меня. Граф проводит носом по моим волосам, заканчивая легким поцелуем в шею; он обжигает им мою кожу, пробуждая внутри огонь.
Я всегда приду за тобой. Ты – моя!
Я так ждала тебя. Мне говорили, что ты погиб. Что все погибли. Но я не верила!
Я чувствовал, что ты ждешь меня.
Мы! Мы ждали тебя! – киваю я на свой живот, который уже постепенно начинает меняться. Еще совсем незаметно, но я же чувствую это.
Конечно! Мы!
Он опускает меня на землю и присаживается на корточки передо мной, проводя рукой от солнечного сплетения до живота, лаская его и убаюкивая.
Здравствуй, мой хороший! – целует он меня в живот.
Там может быть и она, – не могу я не умилится такой нежности. Кто сказал, что хладные не могут чувствовать любовь? Возможно, боль – да, но не любовь... Он любит меня и я чувствую это.
Все равно. Я вас люблю!
Он поднимается и берет мое лицо в свои руки, вглядываясь в него. Я бегаю глазами по его чертам, стараясь запомнить.
Я больше не оставлю тебя. Никогда.
Обещаешь?
Да. Идемте! Нам надо спешить и убраться из района.
Я не понимаю о чем они. Док с Графом явно знают о чем они говорят и то, что у них есть план.
Куда мы?
В единственное место. В туннель.
В туннель?
Граф ласково проводит рукой по моей щеке, убирая волосы назад. Он мягко касается своими губами моих.
Верь мне!
Я верю.
Отлично. Мы идем в четвертый район. Там есть ставка хладных. Они смогут нас укрыть. До них еще не добрались зачистки и отряд хладных там в три раза больше.
Я не могу поверить в это. Мы идем туда, где стоят посты и собираемся пройти сквозь них, добравшись до четвертого района.
А где сын мэра? Что ты с ним сделал?! – вспоминаю я Роба и его вскрик.
Ничего. Просто привязал его к дереву и завязал глаза тряпкой, чтобы он не увидел куда я сбежал.
Что? Ты привязал ребенка?!
А что мне было делать? Взять его с собой? – вскидывает брови вверх Граф. Док лишь качает головой, предпочитая не вмешиваться в беседу.
Но он же ребенок!
Его отец едва не убил тебя и нашего ребенка. Как тебе это?!
Я молчу. Надеюсь, Робин не сильно напуган. Я желаю этому мальчугану лишь счастья.
Мы вновь выбираемся на огромную площадь и теряемся в толпе. Туннели находятся на границе рабочего и торгового района.
***
Лишь через час мы добираемся до нужной точки. Граф и Док успевают до этого разжиться одеждой, меняя что-то на нее у предприимчивых торговцев.
Сейчас мы не похожи на девушку, которая сбежала из элитного района и двух парней, вымазанных в грязи, что сбежали из ада. На нас неприметная одежда светло-серого цвета. Такая одежда самая дешевая. Она чаще всего на торговцах. Их «рабочая» одежда, чтобы покупатели не отвлекались от их товара.
На мне шаровары, что сужаются к низу и плотно прилегают к моих щиколоткам. На ногах у меня сандалии с закрытыми носами и ремнями, что перебросаны через ногу. Широкая свободная рубашка, выпущенная наружу, завершает мой наряд. Волосы собраны высоко в хвост и повязаны веревкой такого же бледно-серого цвета.
Граф с Доком мало чем отличаются от меня. Лишь рукава, у них на четверть закатаны и открывают их сильные руки. Как поясняет мне Граф, это нужно для того, чтобы нас приняли за помощников торговцем – тех, кто перетаскивает товары.
Мы приближаемся к первому посту, что охраняет вход в туннель. Там застава. Десяток вооруженных людей, готовых убить любого, кто посмеет нарушить здешний порядок. И тех, кто придет из туннеля, и тех, кто находится тут.
Граф, – останавливаюсь я. Мне страшно. Но это не единственная причина. Здесь остается моя семья. Мама, Олли и Несси... моя сестренка. – ты уверен в том, что мы собираемся сделать?
Граф берет в свои руки мою и бережно гладит ее. Поцелуй в висок, который переходит на щеку, успокаивает меня. Я втягиваю в себя воздух, закрывая глаза.
Я боюсь.
Я тоже. Так странно, Вивиан. Я боюсь и это в новинку для меня.
Это нормально. Бояться смерти и неизвестности – нормально.
Я встаю на цыпочки и притягиваю Графа к себе, цепляясь за его шею руками. Он с силой обнимает меня, прижимая к своей сильной груди.
Ты не угадала, храбрая моя девочка. Я боюсь не этого. Единственное, что я боюсь – это потерять тебя раз и навсегда. Ты и то чудо, что растет в тебе – все, что мне нужно. И поверь, я сделаю для вас все.
Я люблю тебя.
Серьезно? – отстраняется он от меня, не веря себе и мне.
Серьезно. Люблю. Всем сердцем! – приникаю я к Графу в поцелуе. Он нелепый и страстный. Такое странное сочетание. Граф тоже замечает этот нелепый порыв, но с готовностью направляет меня на верный путь, показывая как надо. Я просто растворяюсь в нем.
Идешь со мной?
Иду!
Сможешь мне доверится?
Все что угодно.
Вместе?
Навсегда! – вкладываю я в его руку свою и чувствую как он сжимает ее. Граф целует ее и мы нагоняем Дока, который ждет нас чуть поодаль.
Мы встаем в очередь на выход. Тоннель огорожен: по обе стороны пешеходная сторона для простых людей – рабочих и торговцев, а середина – для авто элиты, что не ходит на такие расстояния.
Не волнуйся и не показывай им своего волнения, – сжимает мою руку в поддержке Граф. Я киваю и стараюсь привести свое дыхание в порядок. – Не волнуйся! – злится он на меня.
Но я не волнуюсь, раз рядом он. Это другое...
И Граф понимает.
Он останавливает Дока. Тот понимает по его взгляду, что он хочет спросить у него.
Да, – кивает Док. – температура увеличилась. Нужно оборудование и штамп, который я могу сделать лишь в условиях лаборатории.
Черт! – ругается Граф. Я пытаюсь его успокоить, но он отворачивается от меня. В его глазах боль.
Не нужно...
Не нужно? Я убиваю тебя! И ты спокойна?! Почему вы мне сразу не сказали?!
Мы же скоро будем в четвертом районе, а там сможем добраться до ваших. Не беспокойся, Док мне поможет.
Док не уверен, но кивает мне в такт. Я улыбаюсь ему – я благодарна ему.
Моя вина!
Ну хватит! Все. Мы скоро подойдем к контрольно-пропускному пункту.
Я со всей силы, что могу вложить в свою руку, хлестко ударяю Графа по лицу.
Или ты берешь себя в руки и спасаешь меня, или я сейчас же ухожу к семье и будь что будет! Приди в себя, Граф! – обхватываю я его руками. Он несмело смотрит на меня. Все еще винит себя. – Ты – единственный, кто есть у нас с ним, – кладу я его руку на живот. – и если ты сейчас падешь духом, то лучше сразу убей меня. Я не выживу без тебя!
Графа ужасает мой монолог. Он обнимает меня и со всей силы целует, даря всю страсть. Я отвечаю ему.
Ты – мое все! Не смей говорить так! Я все сделаю для тебя! Прости меня, я просто очень боюсь тебя потерять.
Не бойся, – качаю я головой. – и даже после жизни я буду с тобой. Всегда!
Граф молча прижимает меня к себе и мы приближаемся к контрольной точки.
Пока все идет спокойно...
***
По десять человек в час! Слышали?! Если будете напирать, то сегодня никто не пройдет! – кричат военные. Они с хмурыми лицами, хорошим зрением и удивительной меткостью. Все это знают. Это класс – над классами. Военные. Те, кто стоит на страже.
Они полностью обеспечены, как и их семьи. Они живут там, где они хотят. Им выделяют дом. Комната – один человек. Олли всегда мечтал с детства стать военным. Мама не дала. Она не хотела его потерять. Большинство этих людей, что подписываются на такую работу – отправляют на стену – Громаду.
Но есть и такие, как те, что сейчас стоят перед нами и разглядывают во все глаза. Мне становится неуютно под их взором. Я в панике сжимаю руку Графа. Док стоит впереди нас, закрывая меня.
Один из военных подходит к нам:
Куда?
В четвертый, – таким же бесцветным тоном голоса отвечает ему Док. Граф кивает и выдавливает из себя что-то наподобие улыбки.
Причина?
Товары. Все распродали и хозяин послал нас за новыми.
Военный молча осматривает нас. Его взгляд задерживает на мне. Граф напряжен. Его глаза сужаются. Он готов к атаке, если что-то пойдет не так. Я знаю это и он знает это. Док тоже в курсе, он тут же решает спасти ситуацию:
Это моя сестра и его жена, – кивает он на нас с Графом. – Она боится оставаться без нас.
Почему? – военный, кажется, удивлен.
Док прекрасный актер. Он подмигивает и шепотом, заставляя наклонится парня, произносит:
Боится этих отморозков. До жути! Хладные...
Военный выпрямляется и кивает головой. Для него это лучшее объяснение.
Ясно. Ладно, проходите, – махает он своему напарнику, приказывая нас пропустить. – Когда обратно?
Через пару дней, – отзывается Док. Я ему благодарна. От волнения мое горло пересыхает и сейчас я могу выдавать лишь что-то похожее на хрип или сипение. А вот с Графом труднее... на его шее вздуваются вены. Он злится, что не может просто убить тех, кто мешает ему, на его взгляд, увести меня отсюда подальше.
Военный молчит. Мы втроем застываем в ожидании.
Проходите!
Мы проходим мимо пропускного пункта, спускаясь вниз в туннель.
Мои ноги трясутся от страха. Живот сводит судорогой; мне приходится согнуться. Пытаюсь не показывать этого Графу. Он слишком взвинчен. Док видит гримасу боли на моем лице. Он порывается сказать об этом своему другу. Я отрицательно мотаю головой – не надо. Док поджимает губы – он не одобряет моего решения. Но молчит. Я улыбаюсь ему.
Шаг, еще один... мы уже далеко внизу от военных. Лишь небольшой кружок света говорит о том, что там наверху остаются те, кто еще хочет попасть сюда.
Спускаюсь вслед за Графом с последней ступеньки. Рядом с нами через перегородку, что не больше метра от земли, проносится по покатой дороги вниз машины элиты. Они ездят без пропусков и их никто не может остановить. На другой же стороне, что так же огорожена от середины, так же идет поток людей, но только в противоположную сторону.
Туда. Наверх.
Стараюсь не смотреть на них.
Граф прижимает меня к себе, укрывая от всех опасностей. Док так и идет впереди нас.
Через два часа мы будем у пункта в четвертый район.
Док с сомнением косится на меня.
Ну что, Док? Я справлюсь. Со мной все хорошо. Правда! – уже говорю я Графу, что теперь тоже с сомнением смотрит на меня сверху вниз. Он не верит мне. – Док, скажи же ему!
Док не может этого сказать.
Док?! – требую я от него.
Ну что еще, Вивиан? Нормально. Пока с тобой еще все нормально, но нам надо попасть в лабораторию как можно быстрее.
Что ты этим хочешь сказать, Док? – встревает Граф.
Граф, я лишь хочу сказать...
Что?
То, что чем дольше штамп не попадает в кровь Вивиан, тем больше будет сопротивление ее организма ему. Когда я впервые вколол ей его, то организм тут же начал вырабатывать антитела. И самое страшное для нас то, что, – Док молчит, подбирая нужные слова.
Что же там такое страшное? Говори, чертов ты гений! – останавливает Граф друга, хватая того за рукав рубашки. Доку приходится остановиться. Я таю дыхание, боясь услышать то, что собирается сказать нам Док.
То, что и сейчас организм вырабатывает эти антитела. Думаю, именно, поэтому у Вивиан поднялась так скоро температура. И с каждой минутой эти антитела становятся все сильнее и сильнее. Я не уверен сработает ли штамп вновь.
Что?! – берет за грудки его Граф. – Скажи, что ты шутишь! Я из тебя всю душу выну!
Делай, что знаешь, но я лишь говорю то, что есть. И все.
Слезы... они не прошенные гости, но все-таки приходят ко мне.
Вивиан, не плачь. Не надо, – смотрит на меня Док. Граф тут же забывает про него и подходит ко мне.
Что ты, девочка?! Не бойся, все будет хорошо.
Уверен?
Да.
Я боюсь... боюсь не за себя, а за ребенка. Он может не успеть... я могу не успеть дать ему жизнь.
Лицо Графа искажается болью. Он тут же закрывает мне рот своей огромной ладонью, не давая произнести больше и слова.
Не говори так. Не надо. Пожалей меня, Виви.
Я захожусь в рыданиях. Теперь Граф молча меня успокаивает, гладя по голове.
Нам надо идти, пока за нами не пустили погоню.
Верно. Нужно идти. Вивиан, – наклоняется ко мне Граф.
Со мной все хорошо, пока ты рядом, – провожу я рукой по лицу своего любимого, обводя пальцами его татуировку, ощущая его нежность и теплоту, которая принадлежит только мне.
Граф прикрывает глаза на минуту, наслаждаясь нашей близостью.
С трудом сбросив с себя оцепенение, он отстраняется и берет вновь мою руку в свою.
Надо спешить!
Док теперь оказывается позади нас. Впереди долгая дорога. Нас все время норовит снести поток ветра, что гонят нескончаемые машины с разных сторон туннеля.
***
Я иду из последних сил. С меня катится пот градом, а рука, которую так и не выпускает из своей Граф, уже липкая и скользкая – выскакивает из захвата.
Тебе плохо?
Нет. Просто устала.
Нам нельзя останавливаться. Осталось лишь пара километров, – подбадривает меня Док. – Вивиан, соберись. Мы уже пришли. Осталось совсем чуть-чуть.
Граф прерывает его. Он строго смотрит на своего друга. Чтобы ни случилось, но Док у него все еще в подчинении. Док замолкает.
Ей плохо. Она устала. Мы же можем остановиться?
Нет. Ты и сам это знаешь. Я думаю, что они либо скоро догадаются в какую сторону мы направились, либо уже догадались... тогда, у нас очень мало времени.
Граф знает, что Док прав. И я знаю это ничуть не хуже них.
Я дойду, – пытаюсь идти легкой походкой, которая ни чем не отягощена.
Сомневаюсь, – Граф подхватывает меня на руки и продолжает путь. – Идем, – обращается он уже к Доку. Тот кивает.
Мы вскоре доходим до подъема к четвертому району. Я вижу свет уличных фонарей, которые освещают проход. Верно, сейчас же уже вечер. Мы шли весь день.
Ну что, готова? – наклоняется ко мне Граф. В его глазах теплится беспокойство и нежность. И, кажется, первое все же перевешивает.
Готова, – касаюсь я рукой его щеки. Они наклоняется к ней, чтобы сильнее почувствовать ее, трется, закрывая глаза. Нас подгоняют другие люди, что хотят попасть в четвертое гетто.
Идемте, времени мало, – обрывает нас Док.
Мы поднимаемся наверх. Там вновь охрана. И все они наготове: стреляют без предупреждения.
Кто вы? – останавливает нас один из них.
Помощники торговца из пятого, – улыбается Док. Пальцы его перебегают словно по клавишам невидимого пианино.
А с ней что не так?
Это относится уже ко мне. Я чувствую как во мне поднимается страх. Желудок делает кульбит и издает соответствующий звук.
Она подвернула ногу, пока мы шли сюда, – все также ведет переговоры вместо нас Док, отвлекая охрану от нас с Графом. Граф может лишь разорвать их, а я не смогу вымолвить и слова от переживаний.
Ясно, – кивает военный и дает приказ пропустить нас, переходя к следующим, что показываются из туннеля. Мимо нас все время проносятся те, кого никогда бы и не подумали бы остановить.
Мы стараемся смешаться с толпой. Людей в это время мало, но они есть. Те, кто хочет уйти отсюда и те, кто хочет попасть в четвертый район.
И как мы теперь попадем к вашим, – шепотом спрашиваю я Графа, подтягиваясь к его уху. – Граф?
Есть один метод.
О чем ты?
Здесь есть люди, что так же как и ты хотят избавиться от таких как тот придурок, Ксандер. Здесь есть свой наместник, что подчиняется совету и творит свои дела в угоду лишь себе и знати, что наверху.
У вас есть пособники в четвертом?
Нет, не у нас, а у тех, кто обитает за Громадой в четвертом, – поправляет меня Док. Я киваю. Понятно.
И кто они?
Граф улыбается. Он глядит вперед. Док ускоряется и мы спешим вперед к ближайшему дому, что стоит здесь, у входа в тоннель.
Два стука: короткие и с интервалом не больше секунды, а затем три с интервалом в пол минуты. Дверь открывается, но на пороге пусто. Никого.
Я теряюсь в догадках: кто помогает здесь хладным? Они точно помогают нам или нужно ожидать подвоха?
Я вспоминаю того врача, что помогал Графу и Псу... Тогда. Давно.
Это и правда было давно. Мне кажется, что прошла целая вечность. Но всего-то около четырех-пяти месяцев. Рука ложится на живот, когда меня вносят через порог.
Граф замечает мой жест. Он кивает на живот:
Тебе плохо? Больно?
Нет. Просто, вспомнила о том враче, что помогал тебе и... Псу, – нехотя добавляю я. Как бы я не относилась к нему, он помог нам с Несс. Вывел из-под удара и принял свою смерть, не оставив нас на произвол судьбы. И еще... он все-таки был другом моего любимого. – Ты знаешь, что он...?
Убит?
Да. Прости, я ничего не могла поделать...
Тсс, – кладет он меня бережно на диван, укрывая поверх пледом. – не говори никогда так. В этом нет твоей вины, – Граф присаживается рядом на корточки. Док же задергивает все шторы и осматривается.
Она здесь?
Здесь. Только прячется. Бабушка Келли, выходи, все хорошо. Мы не привели хвоста. Я – Док, а это – Граф и его возлюбленная – Вивиан. Она ждет от него ребенка.
Я поворачиваю голову в сторону входа. Там оказывается дверца в полу.
Подвал!
После того, как дверца с грохотом падает на пол, из подпола появляется седая голова, которая уже наполовину лысая. Редкие тонкие пряди покрывают светлую кожу. Глаза бледно-голубые, подернутые пеленой.
Бабушка, которой на вид лет шестьдесят или даже семьдесят.
Бабушка Келли, – распахивает объятия Док.
Погоди, – четким звонким голосом останавливает она его. Док слушается. Граф же не перестает улыбаться. Мне радостно видеть его таким. – Кто вам сказал про меня?
Трент.
Граф выпрямляется. Он заводит одну руку себе за спину, а другую кладет себе на живот. Он кланяется.
Я – Граф – глава хладных из пятого гетто.
Это вас разбили седьмые? – прищуривает один глаз старуха. Она еще сильна и адекватно воспринимает реальность, что творится вокруг нее.
Верно.
И кто выжил?
Только те, кого вы видите здесь.
Она и в самом деле носит твое дитя, как говорил мне Трент? – подходит к нам с Графом старуха. Она оценивающе окидывает меня взглядом.
Да. В ней мой ребенок.
И сколько?
Три месяца.
Выглядит она не очень, – ее рука падает на мой лоб. – Температура? – старуха вопросительно смотрит на Дока. Он все же врач.
Да. Это стабильное состояние человека, если в ее теле ребенок хладного.
Старуха охает и идет к графину с водой, который стоит у окна.
И что? Вы хотите уйти к Тренту?
Как можно быстрее, – соглашается с ней Граф. – Ей нужна помощь! И срочно!
Старуха не спешит. Она думает над просьбой Графа.
Док смотрит на Графа и едва заметно качает головой. Все-таки, это помощница Трента, а не Графа. Она помогает четвертым, а не нам – пятым.
Она останется здесь, а вы идите к Тренту. С ней вас поймают на первом патруле, как только приблизитесь к стене. Трент сам за ней придет. Он лучше знает это место, чем вы. Идите, – выпроваживает она Графа и Дока.
Док в сомнениях. Зато Граф точно знает, что меня не оставит.
Я без нее не пойду! – рычит он на старуху.
Не иди. Тогда, выметайтесь из моего дома и решайте свои проблемы сами. Мне лишние занозы в заднице от вас не нужны. Патруль здесь усилен из-за вашего гетто. Каждый вечер они проверяют дом за домом, боясь обнаружить здесь хладных.
Мы можем дать отпор, – не понимает Граф, что он говорит.
А мне потом что делать прикажете? Намыливать веревку?! Нет, ребятки. Либо так, либо никак.
Док подходит к Графу. Он пытается его уговорить.
Она права. Сегодня должны уйти мы, а завтра она вернется к тебе.
Граф дергается, но его останавливает Док. Ему удается это с трудом.
Граф, – приподнимаюсь я на диване. – пусть будет так.
Патруль придет сюда через полчаса. Или вы уходите сейчас вдвоем, или через десять минут уходите втроем. Выбирайте! – кричит старуха.
Времени на выбор и трепыхания нет.
Граф, – беру я его руки в свои. – ты же знаешь, что она и Док правы. Мы скоро увидимся, – глажу я пальцами его гладкую кожу. Он идет мурашками.
Вивиан, – со стонам приникает он к моим губам. – я не хочу вновь выпускать твою руку!
И не надо. Рука, сердце и моя жизнь – твои.
Ты в моем сердце, – заводит за ухо мои волосы Граф.
Док его тянет к выходу. Я вижу глаза Графа. Я киваю ему и стараюсь улыбаться искренне. Не совсем выходит.
Дверь захлопывается. Старуха Келли шаркает ногами обратно в комнату. Ко мне.
Она останавливается передо мной и мне хочется стать невидимой. Он прищуривается и произносит лишь одно:
Зря ты связалась с ними!
Я в шоке.
Глава 10
Меня будет резкий одиночный стук в дверь.
Патруль, – шипит старуха, поднимаясь с потрепанного кресла, что находится в углу. Она все это время наблюдала за мной?
Старуха шаркает ногами ко входу:
Кто там?
Прекрасно знаете. Патруль. Открывайте, – повторяется стук. Я вздрагиваю.
Проходите, – она пропускает их внутрь. Я вжимаюсь в спинку дивана и натягиваю плед до самой шеи.
В комнату входят двое военных, что властно оглядывают пространство. Один из них очень интересуется моей персоной. Он присаживается на корточки и стягивает с себя маску. Его лицо испещрено впадинами от юношеских прыщей. Глаз коричневато-зеленого оттенка, что похож на болотный.
Ты кто? – с издевкой задает он мне вопрос.
Я?
Мое тело вздрагивает, а пальцы на ногах сжимаются до того, что их сводит судорога и мне приходится приложить немало усилий, чтобы не выдать боли военному.
Это моя внучатая племянница, что пришла сегодня из пятого, – встревает старуха. – Вы же знаете, что там творилось недавно. Вот семья и решила отправить ее подальше от этого ужаса, – лебезит она перед ними. Мне остается лишь кивнуть.
Да? Что-то вы непохожи, – хмыкает мужчина.
Так, она в мужа дочери моей сестры, – сбивает его с толку старуха. Я уже едва могу дышать. Чувствую, что температура становится выше. Пот выступает на лбу, над губой и во впадинке на шее. Губы сохнут и мне приходится облизнуть их.
Хм, – наклоняет он голову в бок, размышляя о том: верить или нет. – допустим. Она пришла одна? Такая молодая и ее отпустили?
Так с младшими надо было остаться. Некому сопровождать-то, – улыбнулась полу беззубой улыбкой старуха. Перед моими глазами уже все плыло.
Что ж... тогда, приятного вам здесь нахождения...?
Он интересуется моим именем. От страха и боли, что разливается по моему телу и собирается тугим комом в животе, выворачивая меня наизнанку, я выпаливаю свое настоящее имя:
Вивиан.
Вивиан, – отвешивает мне поклон военный и бьет рукой в грудь своего напарника, что вернулся с обхода дома. – Что там?
Никого.
Ладно. Идем дальше. Веселого вечера... Вивиан, – уголки его губ приподнимаются в кривой ухмылке.
Старуха стремится побыстрее от них избавиться.
Они уходят. Стук сапог слышится еще пару секунд и они растворяются в асфальтовом покрытии. Патруль перемещается к следующему дому.
Ты – идиотка! – возвращаются ко мне старуха.
Что? Отчего ты...?
Ты сказала свое настоящее имя!
Я не подумала об этом. Проблема крутится надо мной, словно голодный ворон.
И скоро, он захочет есть...
***
Время клонится к поздней ночи. Там уже непроглядная темень, но через час уже будет светать.
Я смотрю в окно с дальнего расстояния, чтобы не привлекать к себе внимания. Старуха спит в дальней комнате, оставив меня в зале. Мне не терпится увидеть Графа вновь. Но нужно ждать.
Улица радует и одновременно пугает меня тишиной. Ни одного человека на ней. Лишь одинокие фонари, что освещают ее.
Мой живот стягивает. Волнение топит меня.
Успокоиться. Но это очень сложно.
Так это ты? – раздается тихий голос в темноте комнаты. Я поворачиваюсь на звук, что исходит от дверного проема. Я охаю и прикрываю рот рукой, чтобы не закричать. Меня этому научили. Нельзя кричать.
Мне не видно того, кто стоит в темноте. Но я могу угадать его силуэт. Он высок, хорошо сложен и имеет огромные мускулы. У него длинные волосы, что спадают к пояснице. Они заплетены в мелкие косички, что создают одну на самом конце.
Вас так легко отличить от людей, – вздыхаю я.
Да? – кажется, он удивлен таким поворотом. – И как же?
Дурацкими прическами, что у вас наравне с огромными плечами. Таких людей не бывает.
Думаешь? Надо поразмыслить над этим. А сейчас, идем, – выходит он из тени. Я вжимаюсь в стенку дивана посильнее. Его лицо... Оно исполосовано шрамами. Все. – Страшно? Не все хладные идеальные. Запомни. Идем, у нас мало времени.
Ты – Трент?
Верно. Утром приходить опасно, поэтому поднимайся и пойдем.
Я встаю и, все еще пятясь от него, прохожу к выходу.
Не туда. Ты видела чтобы я прошел через дверь?
Нет, – вспоминаю я пустоту улицы. – не видела. А как тогда?
Идем. Я покажу.
А старуха? – смотрю я на дверь комнаты, где спит хозяйка дома.
Поверь, она лишь обрадуется, когда не увидит утром ни тебя, ни меня.
Трент идет в сторону кухни. Я следую за ним. Там открыто окно, прямо в сад. Он залез через него?!
Трент подтверждает мои догадки через минуту.
Он резко перебрасывает ногу через подоконник и скрывается в зарослях кустарника, что растет под окном. Слышится шуршание.
Где ты? – в его голосе раздражение. – Быстрее!
Я с опаской кошусь на окно. Но желание видеть Графа пересиливает.
Я перекидываю ногу, затем вторую.
Меня обхватывают за талию две сильные руки. Трент стаскивает меня так быстро, что я не успеваю вскрикнуть.
Ты легкая, несмотря на твое положение.
Ты в курсе?
Мне становится страшно. Не должно так.
Да. Ты та, кого все наши стремятся защитить. Твой ребенок – это наша надежда.
Надежда... Для меня он тоже является надеждой. Наш ребенок.
Почему?
Что почему? – спрашивает меня Трент.
Он ведет меня среди густых зарослей, безошибочно выбирая правильную дорогу в кромешной тьме. Ветки бьют меня по лицу. Я не успеваю от них загородиться. Они хлесткие, как удары судьбы, что я должна выдержать.
Стараюсь не издавать звуков, чтобы не выдать нас с этим хладным, что пришел за мной. Подозреваю, что если бы не ребенок, то Трент и пальцев не пошевелил бы.
Так что почему? – повторяет он свой вопрос, так и не дождавшись от меня вразумительного ответа.
Почему мой ребенок для всех вас так важен? Я могу понять себя, Граф... и даже Дока – он друг Графа, но вы... Почему?
