Текст книги "Сказка о том, как Иван женился(СИ)"

Автор книги: Ксюха1967

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Щи из кислой капусты, гречку, две сосиски и компот…

Стандартный набор «любимой» служебной столовки изрядно озадачил официанта – настолько глубокого погружения в российскую реальность местная сфера услуг пока еще не достигла. И даже если бы попыталась… кто бы смог оценить степень аутентичности щей из кислой капусты? Иван хихикнул и, поправив отца, сделал заказ на всех. Когда все немного расслабились и турецкий «Эфес» охладил горячие лбы, служитель Фемиды, наконец, спросил:

– Димыч, попроси удачливого нашего рассказать историю его удивительных находок. Перспективы у нас вырисовываются довольно мрачные, и надо построить правильную линию защиты.

Хенрик открыл рот и схватился за шею.

– Моаи, – прошептал он. – Я его оставил…

Он вскочил, опрокинув стул, но русский, так ловко возглавивший операцию по спасению, перехватил археолога прямо в полёте.

Вскоре DEX и Марк с Иваном торопливо возвращались в Патар…

========== Глава 17 ==========

Димон вёл машину по прибрежному шоссе в сторону Патара. Ему давно не давали таких прямых приказов, и теперь процессор, торжествуя, взял управление на себя.

Перед глазами непривычно после длительного отсутствия бежала красная строка: «Первое упоминание приходится на четвёртый век. В 562 году был принят в Царьграде посол от хана. Приблизительно с девятого века начинается распространение ислама, 1299 год считается датой образования Османской империи…»

Несмотря на послеполуденное время, на шоссе практически не было машин. Справа простирались чистые песчаные пляжи, рекламируемые в буклетах, но неоснащённые и дикие. Вдали синело, переливаясь, драгоценным сапфиром, море.

Наконец на перекрёстке автомобиль свернул на полутораполосную асфальтовую дорогу, уходящую вверх на Патар.

Приказ звучал четко: «Найти в колодце амулет и без безделушки не возвращаться». Процессор записал его, и теперь сподвигнуть «застоявшуюся» без дела машину на более гибкое исполнение указания хозяина было непросто. Димон разумом понимал, что с девяностопроцентной вероятностью брелок-кулон с идолом уже найден и унесён как вещественное доказательство. Искать надо было человека. Но молчал.

Бесполезно. Дорога разбилась на короткие отрезки, и каждый отрезок неумолимо подсвечивался красным. Направо. Двенадцать километров – поворот. Еще два километра. Не свернуть, не уйти, не притормозить.

Наконец он припарковал машину.

Быстро спустившись вниз, ребята влезли в нишу, прячущую от солнца и лишних глаз колодец. Под восторженный свист Марка киборг спрыгнул и, быстро обыскав пространство, доложил:

– Искомый объект не обнаружен. Продолжаю поиски.

Ребята посидели около дыры ещё минут десять, с удивлением и нарастающим беспокойством наблюдая, как их друг нарезает правильные круги, пытаясь дополнительно утрамбовать слежавшийся веками камень.

– Эй, – наконец, не выдержал Ванька. – Вылезай давай, что ты там бродишь-то?

Фигура странно задергалась, станцевала подобие джиги, потом человек – отчего-то в этот момент назвать его Димоном язык не поворачивался – поднял к свидетелям «бродилок» перекошенное судорогой лицо и выдавил:

– П-приказ, обойти не… приказ. Отменить.

Марк испуганно уставился на Ивана. Тот сморщился, как от зубной боли.

– Мля! – буркнул он. – Так, как там… Свернуть поиски ввиду отсутствия искомого объекта, искать человека, забрать у него амулет, старый приказ аннулирован.

И через паузу, наклонившись вниз:

– Прыгай давай, анекдот ходячий!

***

Стоянку они покинули в считанные минуты. В салоне был слышен только шум нагнетаемого кондиционером воздуха. Наконец Марк вздохнул и спросил, обращаясь, то ли к Ивану, то ли к Диме:

– Значит в России все еще не отменили крепостное право? Мы проходили не так давно. Царь, Александр Второй Освободитель. Дим, ты раб?

Дима молча вёл мягко шуршащую на поворотах машину.

Тишина ощутимо налилась неодобрением.

Ваня вмешался, пока борец с рабством не сказал чего-нибудь совсем нехорошего:

– Марк, ну ты же в курсе, где и как мы его нашли. Дима считает, что ему в голову вставлен процессор. Что на его планете он использовался в качестве многофункционального аппарата. Робота, кибера… Мать говорит, что, возможно, в голову что-то и вставили, поэтому у него такие поведенческие реакции, но он не раб, он мне скорее брат, младший, а это «подчинение» постепенно уйдет.

Димон, то, что говорим отец и я, всегда ПРОСЬБА, просьба – не приказ, запиши там себе. А все остальные вообще не имеют права ничего приказывать, никогда, запомнил?!

Это был не приказ. Это был вопрос. И Дима – именно Дима! – даже чуть помедлил прежде чем кивнуть…

И тишина разом стала вполне мирной и даже уютной.

– А куда мы сейчас-то едем? Где искать ворюгу? – стесняясь глупого предположения, затараторил Марк…

***

Джордан Дживс Бристон стоял у старого, похожего на поминальное преддверие склепа, помещение. Он и представить себе не мог, что двухгодичное наблюдение отдела за бесследно пропавшей на затерянном в океане острове и нашедшейся в густой славянской тайге парой может привести к такой находке. У пятидесятилетнего агента давно истек срок «полевой» службы, и теперь он выполнял поручения от случая к случаю, и только «школьной» сложности. При этом нашел невероятное. Фигурку из эцадаата!

Бристон по первому своему образованию был историком и официально числился в архиве Ватикана архивариусом отдела артефактов и древностей. Он не сомневался, что держит в руке фигурку из окаменевшего кусочка дерева добра и зла. Бесценное чудо.

От разыгравшегося воображения заболело в груди. Раньше, пока внезапно не умер от инфаркта брат, ему нравилось, когда сердце от волнения словно останавливается. Теперь это пугало. Он быстро достал таблетку и положил под язык. Тайные знания требовали нервного напряжения.

На протяжении столетий святой кусочек земли, возникший на месте ипподрома императора Клавдия, хранил в своих запасниках только один артефакт из окаменевшего дерева, оловянную чашу с основанием из эцадаата! Ту самую чашу Грааля, которую так долго искали и которая все эти годы спокойно стояла под инвентарным номером 126 в хранилище Великого музея. Однажды он даже с трепетом держал ее в своих руках.

На протяжении столетий само существование оловянной чаши с отделкой из окаменевшего древа было самой великой тайной Ватикана. Только высшие чины «псов господних» передавали друг другу секрет ее существования. Папы жаждали вечной жизни и пили из неё один за другим, торопливо, украдкой, пробираясь к стоящему под хрустальным куполом предмету но ночам.

Ещё одна угроза библейской доктрине лежала теперь в ладони агента и навевала удивительные мысли.

Он сжал руку в кулак и поспешил к машине. Необходимо было немедленно доставить раритет, туристы никуда не денутся.

***

– Видимо, наш вертухай подался в отель и хочет удрать, – вытирая салфеткой «пивные» губы авторитетно философствовал отец, строго поглядывая на оробевших немцев. – Ладно, проблемы надо решать по мере их очередности, а то поляжем все на шпалы, как Анна Каренина, не выдержав тягот ипотеки….

На этот раз синхронный переводчик в лице Димона не смог правильно расставить ключевые слова в произнесённой прокурором фразе, и вконец отчаявшийся Хенрик отправился на улицу, чтобы, не привлекая внимания, поставить в известность Ирен. И заодно поразмыслить, при чем тут героиня великого русского писателя…

– Ванька, телефон дай, – осмелевший от выпитого во время длительного ожидания старший советник юстиции успел составить план действий.

– Маме звонить не рекомендую, – предупредил сын.

– Поговори мне, – окончательно утвердилась в принятом решении Прокуратура.

***

Как всегда в их семье, вначале все складывалось прекрасно. Отпуск. Отдых на море в шикарном отеле. Дети рядом. Мать на даче. У них с Андреем отдельный номер. Правда, на пороге покрытого сусальным золотом отеля их встретил не только мини-бар с бесплатным пивом, но и подозрительные немцы. Тем не менее виски с содовой, наливаемое щедрой рукой турка, и королевская кровать, да с мужем, да под приятное жужжание кондиционера смогли расслабить усталое тело российского врача настолько, что звонок явно перебравшего в познавательной экскурсионной поездке супруга не поселил в душе страха.

Она внимательно выслушала все инструкции, перемежаемые словами «шмаровоз американский» и «кумпол у козла снесло», а потом решила, это задание ей под силу!

Вспомнив студенческие годы в Пицунде, кандидат медицинских наук слегка подкрасила губы и, захватив сто долларов «благодарности», отправилась на ресепшн. Портье снисходительно отнёсся к пожеланию «пока мужа дома нет, разыграть друга» и выдал ключ-карточку в номер напротив, лишний раз уверившись в моральном облике любой из «российских Наташ», с мужем они приехали на отдых или без…

***

Пока Наталья Николаевна в сарафанисто – подкрашенном виде передвигала кресла в чужом номере и прятала в тугом бюстгальтере маникюрные ножницы для самообороны, Ирен Рихтенгтен одевала удобные шорты и драпировала лицо косынкой и кепкой.

– Это все халоймес! – шептала она себе. Но уверенность в правоте росла. Хенрик лишится покоя без своей маленькой тайны. А покой семьи для еврейской матери священнее, чем Брейшит!

***

Дживс Бристон не то чтобы нервничал, но почему-то постоянно поглядывал на часы: стрелки вели себя странно: то торопились ускакать, показывая, что время летит стремительно, то словно замирали на месте.

В такие моменты начинало покалывать в груди. Вначале просто как короткие разряды током, но с каждым разом боль кусалась все сильнее.

Через два часа дороги ощущения были такие, словно на уровне соска прожгло сквозную дыру. На лбу появилась испарина.

Выписанные кардиологом таблетки почему-то, не помогали, но мысли о находке и торжественной поездке в Ватикан слегка притупляли занозу боли.

Отель встретил прохладой, тихой музыкой и запахом только что расставленных в огромные вазы свежих роз.

Бристон вздохнул с облегчением и заторопился к себе.

– Вам доставить в номер шампанское? – услышал он.

– Спасибо, – буркнул оторопевший Дживс и посмотрел на подозрительно улыбчивого турка, стоящего за стойкой ресепшен.

– Нет, не стоит…

Портье игриво помахал ему вслед.

========== Глава 18 ==========

Её всегда окружала плотная вязкая тьма, с редко мерцающим светом похожих на лазерную указку лучей. Она жила в этой чернильной приторной сухости бескислородной камеры, тёплой и вызывающей озноб. В протуберанцевых всполохах сливающихся в запредельное сияние лучей.

Аид, её спутник, друг, муж, её частица живой человеческой сущности, её второе Я, которое она сама, по собственной инициативе, перенесла в себя, так описывал этот мир.

Но глубина и тьма земной мантии мудро хранила свои тайны. Глупцы сложили о ней легенды, а умных она давно отвадила от себя, дав им видимость прозрения. Да и сколько их, ведающих: Пифагор, Леонардо, Джордано Бруно, Планк…

Иногда, они вместе слушали рокот гигантского огненного сердца планеты. Реже, угрожающий гул, начинал напоминать рёв и стоны, загнанного вглубь зверя, и они засыпали, под эти звуки.

Планета жила, огрызаясь и ласкаясь к ним одновременно. А вокруг катил безбрежные огненные чёрные воды Великий Океан расплавленной тверди, своей кровью поддерживающий магнитное поле. Их с Аидом дом.

***

– Ты уверен в правильности решения? – огненные лучи, сплетались и расплетались в глубине.

– Они будут собраны. Их собственный дух решит все вопросы. Я буду наблюдать.

– Они избраны. Ты сделал выбор.

– Разве я, обманщица Лилит?

– Мое имя Кора. Выбрал ты.

– Я не поощряю детей, пусть решают сами…

За стенами рокочет бушующий магмой океан. Кровавые блики лучей строят на стенах странные фигуры.

– Мир не стоит на месте.

– Мы тоже должны измениться. Я хочу. Мы хотим. Невозможно слушать только, как бурлит вечность…

***

Алгоритм загадочной улыбки портье расшифровался просто – дверь номера была незапертой, хотя агент мог поспорить на свой профессиональный жетон, что уходя, он заблокировал замок. Комната приветствовала жильца таинственным полумраком.

– Жарковато сегодня, поэтому я взяла на себя смелость опустить жалюзи, – слегка извиняющимся тоном сообщила восседающая на кресле рядом с заправленной постелью женщина. – Меня чуть тепловой удар не хватил, – и она указала на влажное полотенце, которое словно тога обволакивало грудь.

– Да… пожалуйста, – озадаченно пробормотал плохо себя чувствующий Дживс, пытаясь угадать, что же привело к нему супругу прокурора. – Можете даже душ холодный принять, по такой погоде… освежает, я не против.

– Благодарю, но это слишком интимный момент, а тут всё-таки отель, – отказалась дама и изобразила целомудренную улыбку.

О том, что здесь действительно гостиница напомнила и соседка – она как раз прошлась по общему балкону-террасе в несколько легкомысленном летнем наряде, состоящем из шорт, купального лифчика и банданы.

– Простите, я не помешаю? – Ирен заглянула через приоткрытую дверь, а затем аккуратно постучала ноготком в окно. – У меня животрепещущий вопрос…

До конца объяснить цель своего визита она не успела – агент отчего-то опустил глаза с лица дамочки на её бюст, вздохнул, а потом, закатив глазные яблоки, прохрипел нечто маловразумительное и гордо рухнул на мягкий ковровый ворс.

– Кажется, ему плохо, – сумела констатировать оторопевшая Ирен.

– Абсолютно с вами согласна, – дама проворно скатилась с кресла на четвереньки и подползла к упавшему. – Похоже на инфаркт. Довели мужика! Скорее! Звоните на ресепшн – пусть вызовут скорую!

Затем она прощупала пульс на яремной вене, сообщила Ирен, что «он слабого наполнения» при этом, аккуратно сняв с шеи агента кулон, «чтобы не мешал дыханию», и, бережно спрятав его у себя в декольте.

***

Урча мишленовской резиной Ауди припарковался у отеля. Пока туристы разминали ноги и потягивались, от подъезда с мерзким угуканьем отъехала «Скорая помощь». Её, со скорбными выражениями на лицах, провожали две задумчивые дамы.

Проигнорировав прибывших родственников, русская обратилась к немке:

– Пойдём, дорогая, выпьем, за нас…

Прокурор, поискал глазами неудачливого немца и сообщил:

– За нас, за Вас и за рабочий класс! Хенрик, пошли и мы. Эти бабы…

Но группа отдыхающих так и не успела узнать мнение стража порядка о лучшей половине человечества.

– Пап, мистер Рихтенгтен, ребят – у нас ЧП! – размахивая телефоном, как мачете, громко сообщил присутствовавшим, подруливший на втором авто Иван.

Из сумбурного рассказа сына, служителю Фемиды стало понятно только одно, надо как-то по-быстрому подать в отставку, пока его не засудил военный трибунал. Все-таки гражданским дают меньше…

***

Пятеро удачливых студентов планировали летний маршрут не особой сложности. Хотели просто отдохнуть, покупаться, заодно осмотрев горы.

Никто не собирался заниматься преодолением ледников и переправами через скользкие горные речки. Просто прогулка. Познавательная. И теперь, медленно двигаясь по шоссе в сторону чернеющего в ночи озера, с трудом уложив в себя информацию о месте нахождения, каждый втихомолку спрашивал у себя любимого: «И, какого рожна я здесь? Какие тебе нужны были горы? Какая красота?».

Первым не выдержал Сашка:

– Ребят, давайте уже встанем. Надо пожрать и спать лечь, «утро вечера мудренее».

– Надеешься дома проснуться? – ехидно поинтересовался Лёха. – У нас карма, может нас выбрали, первопроходцами. Главное, как-то улететь. Я вот не думал, ни гадал за границей побывать в ближайшее время.

– Не думал он. Вот и сидел бы перед телевизором, «орёл и решку» смотрел, – буркнул Витёк.

Наконец, они добрели до кромки воды.

Гасли краски дня. Студенты разбили палатки и разожгли костёр.

– Ребят, а здесь же где-то Ванька с Димоном отдыхают, – дуя на вкусный супчик из тушёнки, миролюбиво булькающий в котелке, произнёс один из братьев Лазаревых.

После сытного ужина опустившаяся с озера тьма проглотила огонь от маленького костра. Красные угольки тихо мерцали рубинами. Ночь чёрным шелком накрыла берега, и даже яркий Млечный Путь не мог помешать ей. Мальчишки завернулись в спальники и спокойно уснули, твёрдо уверенные в будущем дне и лихо несущейся к ним от побережья помощью.

***

– Завтра выезд в три утра, – провозгласил зевающий в лобби над стаканчиком «Чиваса» прокурор. – Тысяча семьсот километров не шутка!

Группа в составе Димона, Ваньки, Хенрика. Девки на связи.

– А я? – вопросительно посмотрел на отца Марк.

– А ты за старшего, – сурово сообщила Прокуратура. – Всем спать. Это приказ. Димон – тебе просьба, а то, навоображаешь мне, киборг мля!

–В бой идут одни старики… – хмыкнула фронтовая подруга, без лишних слов отправляясь в номер. – Хенрик, забери у меня висюльку-то, всю шею мне стёрла!

Она отдала Ирен истукана и собралась уходить.

– Этот артефакт выточенный из древа жизни, наследие предков, – одними губами благодарно произнёс Хенрик.

– Да хоть из алмаза, подальше от таких завещаний, – сообщила Наталья Николаевна. – Лучше думайте, как мальчишек обратно в Россию переправить.

Через час, приняв душ и переодевшись, весь день выполнявший функции синхронного переводчика и не сказавший от себя ни слова, Дима вдруг глубоко вздохнул, дотронулся до Ивана и тихо сказал:

– Я запомнил Вань, слышишь, запомнил. Спокойной ночи и… спасибо.

========== Глава 19 ==========

Несмотря на ранее утро, в палатке было душно. Сосед Лёха завозился в спальнике, и Виктор понял, что надо выползать и додрёмывать снаружи.

Кряхтя и почесывая укушенную комаром щёку (сквозь трёхдневную противную щетину, между прочим!), парень выполз и огляделся.

Под лучами проснувшегося солнца тёмно-синие воды светились изумрудами, а бесконечная водная гладь, ушедшая за горизонт, подтверждала – под сенью потухших вулканов Немруд и Супхан раскинулось огромное Ванское море.

– Красота-то какая! – восхитился он.

Витя с трудом влез по острой мелкой гальке в кристально-прозрачную воду и, проплыв не больше десяти метров, попытался встать. Дна под ногами не оказалось, но зато его отчётливо было видно. Под пловцом медленно проплывали две рыбины, ещё ниже сновали мальки. Внизу под музыку воды сплетали и расплетали свои косы широкие листья водорослей.

Справа от Виктора послышался плеск. Он повернулся в сторону берега и увидел… кота! Деловито пощупав лапой воду и определив её температуру тактильным датчиком мягкой подушечки, кот сел на камень. Почесал ухо, видимо, размышляя о пользе утреннего купания, затем смело вошёл в воду и… поплыл!

Витя почесал глаза, не доверяя зрению. У них в семье всегда жили кошки, и ни одна из них (во всяком случае, по собственному желанию) никогда и близко бы не подошла к воде. Между тем плывущий серый хищник завернул за почти ушедшую в воду каменную глыбу, вылез на неё с другой стороны и, недобро посмотрев на зависшего поплавком студента, принялся медитировать над синевато-зелёной водной поверхностью. Уже через миг кот беззвучно… нырнул.

«Утопился!», – подумал Витя.

Котов-самоубийц он тоже раньше не видел…

Но в ту же секунду раздался плеск, и на камень упала серебристая, длиной с мужскую ладонь рыбка. Следом показался и кот.

Любитель живой природы по-тихому выбрался на берег и, выбрав на большом валуне наблюдательный пост, уселся на корточки и стал ждать продолжения.

Продолжение пришло…

Пока кот-рыболов увлечённо нырял, охотясь за добычей, со стороны одинокого прибрежного куста показалась ещё одна мохнатая голова. Стараясь не шуметь, серый зверь непонятной видовой принадлежности беззвучно окунулся в воду и быстро подплыл к камню. Миг – и рыбина, тихо лежащая на нём, исчезла в пасти грабителя, а преступник, быстро работая лапами и правя хвостом, оказался на берегу. И торопливо скрылся в кустах, даже не отряхнувшись.

Проснулся и вылез из палатки Сашка. Увидев замершего друга, он подошёл к берегу и тоже открыл рот.

Между тем вынырнувший вновь кот пересчитал добычу и… убедился в несовершенстве мира вообще и подлости двуногих прямоходящих в частности. Торопливо свернув охоту, он взял в зубы одинокую свежевыловленную рыбёшку и вновь пустился вплавь. Доплыв до берега и бросив полный презрения взгляд на гнусных двуногих воришек, ушёл.

Двуногие ошеломленно переглянулись. Отчего-то сейчас они в полной мере осознали, что чувствуют оклеветанные и напрасно обвиненные – может, потому, что шанса на оправдание у них не было…

– Чудеса! – только и смог сказать другу Сашка.

***

Тем временем, успешно преодолев за шесть с половиной часов шестьсот восемьдесят километров, спасатели приближались к Газиантепу.

Бодро прохрапевший весь путь Андрей Дмитриевич всхрапнул последний раз, очнулся и оживленно завертел головой. Смотреть было не на что, а энергичная натура требовала действий.

– Димка, сейчас приедем в город, позавтракаем и поменяемся, – скомандовал он.

– Я не устал и иду со средней скоростью сто десять. Штрафов нет,– то ли отрапортовал, то ли попытался протестовать Димон.

– Разговорчики мне, – строго скрестил брови старший советник юстиции. – За руль, Иван, на два часа, потом я, а то Третьяковка получит холст в духе соцреализма, под названием «Прокурор у Ауди, взятой напрокат, со своей конницей»…

Некоторое время все молча переваривали информацию, затем в телефоне Ивана пикнуло, и в «Сообщения» пришёл вопрос: «Вань, а откуда Третьяковская галерея получит такую картину?».

«Думаю, с Хованского *. У нас там место», – пришёл незамедлительный ответ.

Несмотря на десять часов утра, сухой и горячий воздух тяжёлой пеленой висел над городом. На выцветшем от августовской жары бледно-голубом небе не было ни одного облачка, зато нескончаемые шеренги грязно-белых овец, никак не реагируя на сигналящие машины, неторопливо брели по дорогам при въезде в миллионный Газиантеп.

Медленно прожаривающийся областной центр в полном составе (если не считать пары автобусов с туристами и отар худеющей на солнечном пекле баранины) старался упрятаться в тень, по возможности меньше двигаться и больше пить.

При этом придорожные кафешки, как ни странно, были заняты! Выспавшийся Хенрик предложил заехать в музей мозаики Зеугма, в котором, по его словам, находилась самая большая в мире коллекция, найденная неподалёку в останках античного городка.

– Музей новый, современный, – сообщил он. – Наверняка в нём находится комфортабельное кафе для туристов, а я пока по залам пробегусь. На его открытие сам Эрдоган приезжал…

– Ну, раз Эрдоган, тогда канеш, – милостиво согласился прокурор, даже не подозревая, во что его сейчас опять втянули.

***

Сквозь ропот чёрной крови земли, вздохи и стоны клокочущего марева пламенной магмы, как тихий стук живого сердца, мелькают, перекрещиваясь и расходясь в стороны, протуберанцы огня.

– Ты действительно всегда любила меня, – вдруг складываются в звучание лучи.

– Что есть любовь? – привычно смеётся бесконечная мгла. Пульсары бегут, сталкиваются, кружатся, создавая волшебную фигуру. Танец Венеры вокруг солнца. Пиктограмма нежности.

– Наши тени хотят жить земными человечками и знать её, – тихо шепчет луч. – И ещё она – наши дети. Твоя память. Моя мысль…

Средоточие тьмы, как чёрная роза, раскрывает свои лепестки, и мгла начинает подкрадываться к яркому лучу, обволакивая его и смешно касаясь, словно слепой щенок, ищущий тепла.

– Я покажу им тебя такой, какой увидел впервые сам. Свою Палладу!

И тьма начинает хохотать…

***

– Это был достаточно современный город, – размахивая круассаном, вещал Хенрик. – Только великие мастера, сравнимые с братьями Дзукатто, могли создать «Вакханку», которую обнаружили на полу особняка. Красивая женщина.

– Смотрит, зараза, что моя тёща, как ни повернись, всё видит, – отметил сидящий напротив.

– Есть предположение, что это изображение богини, Афины Паллады.

– Ну, по мне, так вон та фреска хороша. Похожа на наш герб советский, только без колосьев. Вот, вижу я в нём огромный сакральный смысл. Серп – натуральный полумесяц, а молот – крест. Налицо союз рабочих и крестьян – как в работе, так и в вере. Как признали герб недействительным, так и пошла война на Кавказе. Карабах, первая Чеченская, вторая…

– Пап, нам ехать пора. Вон, смотри, Димон уже на языке мозоль набил. Тебя переводить – это какое терпение надо!

– Поговори мне! Ну что, по коням? Все поели? Туалет. И в машину. Вопросы есть?

Димон сделал последний глоток остывшего и ставшего совершенно безвкусным суррогатного кофейного напитка, обильно засыпанного сахаром и, прикинув настроение хозяина, решился:

– А мы сразу к озеру, или за зарядником к очиру заедем?

– Что есть очир, – вяло интересуется прокурор и осекается под настороженными взглядами. – Так, стоп. И где это ты увидел недостающую деталь?

У Димона что-то холодеет в груди, и он, боясь спугнуть впервые самостоятельно высказываемое хозяину мнение, начинает торопливо показывать фотографии из Гёбекли-Тепе. На одной из них изображён космонавт с чемоданчиком в руке и укреплённым на шлеме бластером.

– Вот он, зарядник. Сто пятьдесят семь километров до Шанлыурфа, там турецкий Стоунхендж. А оттуда – на озеро, пятьсот сорок, срежем даже.

***

– Конечно, мам! Всё хорошо у нас, мам! Да ещё решили денька четыре поплескаться, море тёплое! Позвоню, мам! – энергично размахивая руками, словно изображая летящий в небе кукурузник, кричал на весь берег Лёха.

Разъединившись, он деловито сунул почти разряженный мобильник в рюкзак и сообщил в пространство:

– Импортных денег нет, связи нет, паспорта внутренние, консервы на исходе. Живём!

Пространство бессердечно промолчало, не выказав заблудшим путешественникам никакой поддержки.

Сашок, признанный самым разумным и бережливым в компании, а потому являющийся хранителем кассы, вздохнул и, неторопливо достав пакет, резюмировал:

– Геолокация у Ваньки есть. Идём на промысел. Там, где нас приземлило, росли баклажаны. Левее километра три – бахчевые культуры. Совсем рядом с нами – помидоры у дороги. Много не брать. Лазаревы ловят рыбу.

Небольшое поселение рядом с городишкой Эрдемит окружали бахчи и огороды, вдалеке на склонах холмов виднелись сады. «Туристов поневоле» окружала яркая духота долины, расположенной между потухшими вулканами и обладающей удивительным микроклиматом. Вдоль дороги рос жасмин, и серая полоса асфальта, казалось, пропахла этими белыми, почти пластмассовыми лепестками так, что сама стала частью живой природы. Умытая утренним туманом растительность уже забыла о росе и, высыхая под жгучим августовским солнцем, дарила людям плоды удивительных размеров.

Ребята сорвали три баклажана, размером напоминающие кабачок, обчистили помидорный куст, наполнив пакет пряно пахнущими полукилограммовыми плодами, и с большим трудом выбрали около дороги самый скромный арбуз, килограмм на восемь-десять. С трудом таща свой обед к берегу, они встретили своего вчерашнего знакомого, который неодобрительно щелкнул пальцами и покачал седой головой.

– Засыпались, – только и сказал Лёха.

– Будем надеяться, что за три помидора не сажают, – заметил пыхтящий под арбузом Витёк.

*

К вечеру в котелке варилась уха, вовсю дымились баклажаны и охлаждался в озере арбуз. Опасения были забыты…. Временно. Ну не может же им все время не везти, а? Должен же у судьбы быть какой-то лимит на пакости? На взгляд парней, этот самый лимит был превышен как минимум лет на пять вперед.

Шелестящий прибой ловил последние лучи занавесившегося лёгким туманом солнца, когда к пляжу подъехал старенький пикап. Из машины вышел Саид. Ребята подскочили.

– Эй, русскиш! На лахмаджун, горячий, жена дала.

Улыбающийся дед потащил с сиденья коробку густо смазанных соусом и мясом блинов.

Над морем взмыл ликующий вопль. В нем при желании можно было различить безмерную степень благодарности, извинения за стыренные овощи, восхищение добротой турок в лице их достойного представителя и даже раскаяние в недостойных подозрениях на его счет. А также вернувшуюся веру в свою счастливую судьбу (почему-то с легким матерным оттенком).

Садясь за руль, старик усмехнулся и подумал:

– Студенты везде дети. Моего в Анкаре тоже угостят…

–

*Хованское кладбище в Москве

Комментарий к Глава 19

Фреску; фигуру инопланетянина с лазером и путь Венеры можно увидеть в иллюстрации к Главе 19 на Читалке. Орг.

Фреска действительно находится в музее

Фигура также

Путь Венеры – это ее путь

========== Глава 20 ==========

Небо, без единого облака, приобрело к трём часам пополудни матово-белый оттенок. Мощный «реактор» раскалённого и совершенно озверевшего светила, немилосердно поливая землю с самого утра, превратил окружающий мир в подобие духового шкафа с тщательно прожариваемым в нём праздничным обедом.

Мощный движок немецкого автопрома легко справлялся с проблемой охлаждения внутреннего пространства, но, когда плавно урчащие поршни прекратили преобразование энергии сжатого газа в энергию поступательного движения и машина, наконец, заняла одно из многочисленных мест на пустовавшей без туристов стоянке, у Андрея Дмитриевича не возникло ни малейшего желания искать недостающую деталь оружия массового уничтожения. Слишком красноречиво белела под солнцем выжженная земля.

– Может, вы быстро осмотрите свои развалины и в путь? – засомневался он, поглядывая на раскаленные камни. – Здесь можно застрять на несколько суток, разыскивая «то, не знаю что».

Но, вздрогнув от пронзающего взгляда горящих от нетерпения глаз своего немецкого друга, прокурор покорно открыл дверь.

Жара, напомнившая родную дачную парилку с вениками, ударила в грудь. Спешно достав из сумки запасную футболку, попавший в очередную переделку «археолог поневоле» накрутил её на голову и побрел за весело ускакавшими исследователями.

– Всё найдём! Всё будет! – грозился он. – Но не сразу же! И не сейчас! И не факт, что у нас!

Вокруг не было никого, только одинокая табличка, с гордым английским «viewing the exhibition», звучащим двусмысленно под понятным «Exit» свидетельствовала о периодическом нашествии любителей старины.

Древний лабиринт из потрескавшихся от времени булыжников казался простым нагромождением стройматериала, брошенного нерадивыми строителями. Впереди неутомимо сновали три исследователя – размахивающие руками, как ветряные мельницы, возбужденно о чём-то рассуждающие и, разумеется, делающие попытки залезть в каждую трещину на своем пути.

Спустя пятнадцать минут блужданий по адской жаре туристами, наконец, узрели первые, едва заметные на старых камнях, изображения. Хенрик был в восторге. Совершенно не реагируя на пышущие огненными горнами развалины, он судорожно нажимал и нажимал на спусковую кнопку затвора своего «Никона».

Прокурор, забравшись на камень, с высоты также довольно подробно изучил изображения людей с большими носами и густыми бородами. Странноватые. Но знакомые.