Текст книги "А date with fate (СИ)"

Автор книги: Кшиарвенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Я готова поклясться, что сказала она именно это. Хотя когда мисс Шейла меня увидела, она приняла обычный вид холодной неприступности и резко напомнила, что я могу считать себя свободной. Если бы мгновение перед тем я не видела, как она смотрела на Роя, я ни за что не поверила бы… Но своим глазам я привыкла доверять.

– …я буду бесполезен, – донесся до меня голос Роя, когда я выходила. Готова поклясться, что они потом целовались.

Вот так оно было, и вы меня не убедите, что «шкура» может удержаться от выстрела. А вот охомутавшая бедного парня стерва вполне могла быть репликантом. Если так, надеюсь, что когда-нибудь Рик или Джон, или тот же Реш отставят ее.

На следующий день оба они, и Рой, и Шейла исчезли из Лос-Анджелеса. Меня еще много раз допрашивали представители Тайрел и полицейские, но я говорила немного. Они, конечно, не верили мне ни на грош – они убеждены, что Рой взял Шейлу в заложницы. Уж конечно, удобнее считать, что во всем виноват мужчина. А между тем женщина бывает ничуть не лучше, если вы понимаете, о чем я…

Дейву Холдену потом стало не до меня, и мы перестали встречаться. Я нужна была ему только для того, чтобы раскопать что-нибудь о Рое и Шейле. Полицейский, что с него взять! Все они одинаковы – Рик вон даже не собрался с духом поговорить со мной откровенно, когда уехал – просто написал письмо откуда-то из Канады

Комментарий к Two for joy (Айрен Декерт)

“As Time Goes By” – песня из фильма “Касабланка”

http://pleer.com/tracks/189460tu8k

“Summertime”, играет Чарли Паркер http://pleer.com/tracks/5087147ThfU

========== Three for a girl (Джей Эф Себастиан) ==========

Стеклопластиковые двери сдвинулись, отрезая меня от шерифа Брайанта, от его круглой небритой физиономии и зеленоватых навыкате глаз.

– Вам придется провести здесь некоторое время, мистер Себастиан. Появление незарегистрированных специалов в приграничных районах незаселенных территорий запрещено. Вы запрашивали визу на перемещение в этой области?

Визу я не запрашивал. Я просто сел в спиннер и погнал его к сектору В-453. К Уайтбургу. Таким, как я, можно жить только в городах, там, где мы на виду – у врачей, у полицейских, у чиновников. Специалам нельзя эмигрировать в колонии Внешних миров. Но я.. я ведь летел на помощь к другу!

…В день похорон Тайрела не было дождя. Многие из собравшихся на дорогой церемонии в Центральном крематории шептались, что у Тайрела даже похороны походят по высшему разряду – без дождя. А я смотрел на Шейлу, застывшую у гроба – ближе всех к мистеру Элдону Тайрелу. Ближе всех, как и при его жизни. Тайрел сотворил корпорацию, а Эрик Роузен и его дочь творили искусственных людей. Производственный цикл был построен так, что генератор основных идей оставался в тени, и Шейла, проводившая дни, а порой и ночи в лаборатории, казалась просто послушной воплотительницей идей доктора Тайрела, словно парящего в недосягаемой высоте.

Многие из коллег были удивлены, увидев меня живым – в полицейской сводке меня поспешили объявить погибшим. Сильный кататонический ступор – так потом это назвали. Убийца не стал добивать меня; когда-то я читал, что хищники не едят мертвечину, видимо, репликант счел меня мертвым и не нашел необходимости тратить на меня время. Он лишь забрал мой пропуск.

Я остался жив чудом, так мне сказали; но я знал, что часть меня умерла в ту ночь. Корчащееся в сильных руках своего убийцы тщедушное тело доктора, страшный треск костей его черепа, брызнувшая из-под пальцев репликанта кровь, дикая ярость в глазах убийцы, когда он отбросил тело Тайрела и устремился ко мне – все это повергло меня в состояние максимально приближенное к смерти. Ужас может почти изгнать жизнь из человеческого тела, ужас может даже изгнать душу. А моя болезнь только способствовала этому – какая уж душа у того, кто стал стариком в двадцать пять лет.

Как бы то ни было, я вернулся из клиники другим, и когда Шейла Роузен стала исподволь, руками других продвигать мою кандидатуру сперва в Совет директоров, а потом в его председатели, я сам удивился этому гораздо менее, нежели окружающие. Я был словно во сне – в таком сне, где нет невозможного. Никто не счел серьезной фигурой маленького уродливого специала с синдромом Вернера*, сморщенного, прихрамывающего – тонус мышц правой ноги так и не пришел в норму и я должен был теперь опираться на трость. За меня проголосовали в шутку, в пику другим – верхушка корпорации Тайрела представляла собой отнюдь не мирную паству Уилбура Мерсера, хотя многие из них были приверженцами мерсеризма. Как оказалось, пошутить решили почти все; меня выбрали единогласно. Шейла все рассчитала очень точно, как в шахматах, не зря она часто обыгрывала даже Тайрела. Она всегда все точно рассчитывала.

…Я смотрел как уплывает в пасть крематория роскошный гроб с серебряными цветами, как уплывает навстречу небытию доктор Тайрел, человек, которого я считал гением.

Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху…

Небо было спокойным и серым, без клубящихся тяжелых туч, и мне вдруг подумалось, что природа тоже отказалась рыдать над телом доктора. От этой мысли мне стало так горько и стыдно, что слезы сами покатились по щекам, я плакал от раскаяния, чувствуя, что кровь Элдона Тайрела была и на моих руках…

Когда же это все началось, когда начался мой путь соучастника? Тогда, когда я понял, что репликанты, просившие меня проводить их к доктору Тайрелу, могут быть опасны своему создателю? Я не мог воспринимать их опасность всерьез, ведь они были в определенном смысле моими детьми: Нексус-6 новой модификации, мое первое полностью самостоятельное техзадание по генетическому дизайну, от эскиза до расчета тканевой составляющей и наблюдения за ростом клеток. И все же… их настойчивость, их одержимость пугала меня. Особенно одержимость в глазах Роя – животный ужас смерти. Страшно видеть ужас смерти в глазах искусственного организма.

Я не рискнул направить их к тому, кто действительно создал их мозг. Я не рискнул повести их к Шейле Роузен.

Но нет, это началось раньше, еще тогда, когда я только перешел в Тайрел из Гроцци. Я был чужим, я чувствовал презрительный холодок остальных сотрудников – среди них тоже были специалы, я в этом не сомневаюсь, но ни на ком это не было написано так явно, как на мне. И вот именно тогда эта холодная неулыбчивая молодая женщина, «стерва Роузен», как именовали ее остальные, боявшиеся и ненавидевшие ее за педантичность, строгость и требовательность, взяла меня под свою опеку. То ли разглядев во мне талантливого гендизайнера, то ли просто пожалев. Доктор Роузен был тогда жив, хотя его уже добивала та самая радиоактивная пыль, которая исковеркала и мое тело. Он был слеп, и Шейла всюду сопровождала его, была его глазами. Доктор Роузен был настоящим ученым, одновременно педантичный и строгий к мелочам, он буквально фонтанировал идеями, умел заражать ими других, и вокруг него, когда он начинал говорить, непременно собирались все сотрудники, оказавшиеся поблизости. Он приманивал их, как птицелов из старых сказок, он разворачивал перед ними такие шири и дали науки, о которых они даже не задумывались. Они слушали его, как дети, приоткрыв рты.

Когда я предложил свой дизайн для Нексус-6 коллегам, меня подняли на смех. Слишком некрасивые, сказали мне. Они не походили на те идеальные, правильные до уродства лица и тела, которые выпускались ранее. Или на гротескно свирепые лица боевых моделей. Мои были людьми, просто людьми.

Меня поддержала только Шейла – она неизменно присутствовала на всех подобных обсуждениях. Своим холодным голосом она напомнила motto корпорации, «Человечнее, чем люди». И этого хватило, чтобы все замолчали. Мой эскиз был взят в работу, а самого меня повысили до старшего гендизайнера-разработчика. И мисс Роузен дала мне в разработку свой набросок боевой модели – помню, меня поразило тогда холодное красивое жестокое лицо на ее эскизе. Однако нарисованный ею выглядел человеком – солдатом, воином, но все же несомненно человеком. И я окончательно уверился в том, что мисс Шейла на моей стороне.

Тогда я впервые выиграл у доктора Тайрела в шахматы. А на Рождество я решился преподнести мисс Роузен подарок – я сделал для нее искусственного пса, ротвейлера. Я назвал его Багси. Это был мой первый зверь, в которого я вложил все, что знал о психологии собак. Я хотел, чтобы он был преданным и защищал свою хозяйку ото всех, кто мог бы ее обидеть. Запоздало я понял, что ей, стоящей так высоко в правлении корпорации, не нужен был искусственный пес – она могла бы позволить себе настоящего, если бы хотела. И не одного. Кроме того, я знал, что Шейла Роузен вообще не любит животных. Однако моему подарку она неожиданно обрадовалась. Обрадовалась искренне – она присела на корточки и обхватила руками мощную шею Багси, который заученно завилял хвостом и облизал ее лицо. Правда, потом она отчитала меня за то, что я привел пса в здание лаборатории и велела отвезти его к ней домой. Но когда мы с Багси выходили, Шейла стиснула пальцами мое запястье и прошептала «Мы с папой… я благодарю вас, Джей-Эф».

После похорон Тайрела Шейла стала фактически главой компании, однако заметно было, что сама она всячески пыталась ускользнуть от этой роли, пропадая в лаборатории. Она стала еще более нетерпимой и трудной в общении – сотрудники, подметившие благосклонность ко мне леди-босс, часто просили меня быть посредником в конфликтных ситуациях. Обстановка в компании накалялась, ползли слухи, что ответственность за смерть доктора Тайрела несет никто иная как Шейла, откуда-то просочилась информация, что именно она была основным создателем мозга Нексус-6, а значит, могла быть ответственна и за побег роботов, и за убийство Тайрела.

Однако Шейла теперь практически закрылась в лаборатории, выходя оттуда только изредка и практически перестала вникать в дела компании. Она даже домой уезжала всего три-четыре раза. Один из техников обмолвился, что она проводит эксперименты с телом отставленного репликанта, но тогда я не придал этой информации должного значения. Шейла Роузен – нейробиолог, специалист высочайшего класса. Зная ее перфекционизм и лютую требовательность к самой себе, я не был удивлен тем, что она пытается разобраться в причинах сбоя Нексус-6, в том, что именно помешало репликантам быть послушными, лояльными к людям, как было заложено в них изначально.

В тот день снова пришли полицейские, и принимать их пришлось мне. И после изнуряющей беседы, больше похожей на допрос, я решился на откровенный разговор с Шейлой.

Карточка доступа высшего уровня у меня имелась, поэтому в лабораторию я вошел без труда. Однако Шейлы там не оказалось. Только один из отсеков был наглухо закрыт, оттуда раздавалось низкочастотное жужжание. На мгновение мне показалось, что белые стены лаборатории расплываются и передо мной возникает тот самый бесплодный ландшафт, та самая гора, на которую безостановочно карабкался Уилбур Мерсер и которую каждый из нас видел во время слияния. Но сейчас мой эмпатоскоп был далеко, дома, я не сжимал его рукоятки. Да и в лаборатории, насколько мне было известно, эмпатоскопа не было. Жужжание вскоре прекратилось, серая каменистая гора пропала, а стены лаборатории вернулись на свои места. Я собрался с духом и нажал на кнопку селектора.

Я не знаю, отчего Шейла решилась впустить меня. Наверное, я был достаточно безобиден в ее глазах. Слабак. Тряпка. И совсем уж тряпочную слабость я ощутил во всем теле, когда увидел того, кто находился в лаборатории вместе с Шейлой. Рой… Наверное, я никогда не забуду это лицо, которое в последний раз видел искаженным отчаянием и дьявольской яростью.

– Сядьте, Джей-Эф,– приказала Шейла. Она сидела на кушетке, а Рой – на стуле напротив эмпатоскопа. Эмпатоскоп в лаборатории Шейлы Роузен– такого я не помнил. Она ненавидела эмпатоскопы. А между тем в воздухе чувствовался запах озона, обычный при работе эмпатоскопа, а сам эмпатоскоп был подключен к чему-то, похожему на ретранслятор магнитного поля.

– Сядьте, не бойтесь, – повторила Шейла. Я опустился на табурет, чувствуя противную слабость во всем теле. Шейла помогла Рою встать – его движения были медленны и неуверены, как будто его только что вынули из автоклава, – довела до релаксокапсулы и помогла забраться в нее.

– Опыты с эмпатоскопом оказались успешны, – Шейла произнесла это так, будто продолжала прерванный разговор. Я не слышал ни о каких таких опытах, поэтому промолчал, пытаясь совладать с обуревавшим меня страхом. В ушах у меня шумело, и я слышал лишь обрывки того, что говорила мне Шейла.

– Эмпатоскоп… генерирует поле … больше людей участвуют в слиянии, тем оно сильнее … нельзя окончательно судить о природе … его воздействие на живую материю поразительно… ретранслятор поля, подключенный к эмпатоскопу… изменения в структуре клетки…

– Это оживило «шкуру»? – едва шевеля губами, спросил я. Еще никогда я не называл так репликантов. – Того самого, который убил доктора Тайрела. Выдавил его глаза и сломал его череп. Его оживило…

– Я знаю, Джей Эф, – резко сказал Шейла, и я дернулся, как от пощечины. – Я знаю, что это Рой убил Тайрела, и знаю, почему.

Все подозрения разом навалились на меня снова, словно только того и ждали. Шейла была создателем мозга Нексус-6. Шейла летала в командировку на заводы корпорации, на Марс, вспомнил я, – за три месяца до того, как сбежали репликанты. Шейла стала наследницей корпорации… Наверно, мой перепуганный вид был нелеп и жалок, потому что мисс Роузен вдруг рассмеялась. И видеть ее смеющейся было намного страшнее, чем даже попасть в руки репликанта.

– В-вы… – прошептал я, запинаясь. – В-вы… Это аморально – пользоваться эмпатией, слиянием, чтобы оживить убийцу! Это… это…

– Не забудьте, Джей Эф, что именно вы отправили Роя к доктору Тайрелу. И сами же отвезли его в корпорацию, помогли избежать охранных систем, – проговорила Шейла. – Сами, а не под угрозой смерти, как вы объяснили это полиции. Хорошенько подумайте над этим.

Она подошла к капсуле, в которой лежал Рой. Я не видел, какую программу она вводила, я только видел ее руку, прикоснувшуюся ко лбу репликанта – и этот жест пробудил вдруг во мне что-то далекое, почти забытое, теплое и недосягаемое.

Не помню, как я вышел из лаборатории и что делал потом. На следующий день я занимался документами компании, разгребая текучку и радуясь этой возможности отвлечься. Отвлечься и не думать, не рассуждать и не подозревать. Шейла Роузен, в конце концов, была единственным человеком, которому было до меня дело, для которого я был коллегой, а не мерзким специалом.

Я полностью погрузился в документы, когда меня вызвали по внутреннему видеофону – в лабораторном корпусе случилась авария, подопытный отставлен. Когда я пришел туда, Шейла Роузен уже загружала в камеру биоотходов упакованное в темный пакет тело. Она выглядела как обычно, только на синем рабочем комбинезоне ее были следы то ли гари, то ли темной грязи.

– Слишком высокое напряжение поля, – сказала она холодно. – Видимо, нейроны искусственного мозга не выдержали и начали стремительно разрушаться. Цепная реакция.

Голос ее был ровен, без тени сожаления.

– Мне очень жаль, – пробормотал я.

– Жаль? – подняла она бровь. – Вам жаль «шкуру», Себастиан?

«Себастиан», а не «Джей Эф». Шейла нажала синюю кнопку, камера осветилась красным – тело репликанта, отправленное туда, стремительно разлагалось. Протеины, полученные из него, станут основой для выращивания других искусственных тканей.

– Как поживает Багси? – чувствуя себя глупо, спросил я. Шейла передернула плечами.

– Прекрасно. Полностью исправен. Благодарю вас, – процедила она и пошла в сторону гаража, а я поплелся вслед, сам не знаю зачем. Я казался себе астронавтом, выброшенным из корабля – несмотря на скафандр, пространство вокруг было враждебным и воздуха оставалось совсем мало.

Шейла, минуя свой изящный личный ховер, подошла к первому же служебному, большому и неуклюжему. В таких перевозили мелкие грузы и нетяжелое оборудование.

– Мой ховер барахлил с утра. Что-то с наддувом, – не оборачиваясь, произнесла она. – Я воспользуюсь служебным, если вы не против, мистер Себастиан.

Она могла бы и не спрашивать, подумал я. Она – фактически владелица компании, она могла бы и не спрашивать. Когда Шейла уехала, я вызвал техников и попросил отремонтировать ховер мисс Роузен. Весь тот день я хватался то за одно, то за другое, не мог ни на чем сосредоточиться. Меня преследовали навязчивые мысли, и даже слияние не слишком помогло – то и дело перед моим внутренним взором возникало то искаженное лицо Роя, ломающего череп доктора Тайрела, то роскошный гроб, уезжающий в печь крематория, то рука Шейлы, касающаяся лба робота-убийцы. Последнее было особенно мучительно, раздражало ускользающим воспоминанием, которое я никак не мог поймать.

Вечером, когда я садился в ховер, ко мне подошел техник и доложил, что с ховером мисс Роузен все в норме. «Продул сопла, только и всего. Не знаю, из-за чего могли возникнуть проблемы», – сказал он. У техника было серое, словно припорошенное пылью лицо – такое же, как у большинства. Пепельные волосы падали на лоб. Техник казался стариком, и я вдруг попытался представить его мальчишкой, гоняющим мяч на лужайке у дома. Ведь у него были когда-то родители – отец, мать. И, наверное, мать отодвигала ладонью прядь волос с его лба, прежде чем поцеловать его на ночь – так же, внезапно подумал я, как Шейла отодвигали ладонью прядь снежно-белых волос со лба репликанта.

– Спасибо, – ответил я, не в силах отделаться от мысли о матери. Я не помнил своей матери. Но рука, рука, ласково легшая на лоб… Материнская рука… Это видение сопровождало меня до самого дома и неохотно рассеялось только тогда, когда я включил телевизор.

Мисс Роузен почти перестала появляться в здании компании – ссылалась на нездоровье и нервное истощение. Однако это не мешало ей следить за делами компании и продвигать меня.

Когда я стал главой Совета директоров, многие считали, что я не продержусь и недели. И верно, сначала мне было адски трудно. Однако именно то, что меня не воспринимали серьезным противником, неожиданным образом помогло – я втянулся во всю эту кухню и обнаружилось, что я обладаю неплохим деловым чутьем. Я работал как проклятый, почти оставив свою основную специальность. Это помогало – помогало заглушить подозрения, помогало не думать о том, кому, зачем и как нужно было использовать репликантов. Репликанты превратились в моих глазах в товар, проценты оборота, и от этого стало много легче, мне почти удалось поброть свои неясные подозрения в отношении мисс Роузен. Шейла знала, что делала, когда выдвигала меня. Когда позвонили из Гроцци Индастриз и попросили меня о встрече, я немедленно связался с Шейлой. Ответила она не сразу, говорила очень скупо и казалось, что ее не слишком-то волнует приезд представителей основного конкурента.

– Я полностью полагаюсь на вас, Джей-Эф, – сказала она. Где-то позади Шейлы послышался лай Багси и чей-то голос, хвалящий пса.

Джей Эф! «Джей Эф», сказала она. Надо мной словно засияло солнце.

Я не ожидал, что ко мне явится сама Ада Гроцци, глава Гроцци Индастриз. С нею был Филипп Реш, новый начальник полицейского управления, как мне сообщили. Я вспомнил того толстяка с небритой физиономией, Брайанта, который расспрашивал меня после смерти Тайрела. Стало быть, Брайанта убрали…

Наш разговор с мисс Адой был недолгим. Слияние компаний, плодотворное сотрудничество, «нам с вами нечего делить, дело колонизации планет – наше общее дело. Если мы объединимся, это будет взаимовыгодно». Я слушал мисс Гроцци, смотрел на ее шевелящиеся алые губы и вспоминал, как доктор Тайрел как-то обмолвился, что один из молдов демонстрационной модели Нексус-6 был сделан с Ады Гроцци. Рэйчел – так назвали ту модификацию. Эффектная, умная, «человечнее, чем сами люди». И с имплантированными воспоминаниями. Юная копия Ады Гроцци.

– Я не уполномочен принимать столь ответственные решения, – сказал наконец я. – Можете не сомневаться, мисс Гроции, мы всесторонне рассмотрим ваше предложение, Совет директоров, лично мисс Роузен…

– А знаете ли вы, мистер Себастиан, что Шейла Роузен является непосредственным разработчиком мозга Нексус-6 – и не только последней модификации, но и предыдущей? – неожиданно вступил в разговор Реш. – Три года назад у нее была командировка в колонии, и после того сбежали восемь единиц. Боевые модели, мистер Себастиан. К счастью, их удалось элиминировать. В этом году мисс Роузен также летала на Марс, насколько нам известно – и через некторое время сбежали шестеро Нексусов. И также боевые модели. Ставшие причиной гибели прежнего главы вашей компании, мистера Элдона Тайрела.

Реш говорил, а Ада продолжала улыбаться своим кроваво-красным ртом. Я смотрел на ее рот и видел тоненькие морщинки, прорезавшиеся у губ. У Рэйчел таких морщинок не будет до самой смерти, подумалось мне.

– Вы можете убедиться, что на всех документах, касающихся разработок мозга Нексус-6, стоят подписи доктора Тайрела, – ответил я. – Кроме того, сбегают репликанты разных производителей, не только наши Нексусы. Например, те пятьдесят Т-14-х…

Реш, скрипнув зубами, замолчал.

– Дорогой мистер Себастиан, я бы не хотела, чтобы такой приятный человек как вы, стал жертвой роботов, подобно мистеру Тайрелу, моему доброму другу, – сладко улыбаясь, сказала мисс Ада.

– Мы рассмотрим ваше предложение, – повторил я, безотчетно стараясь подражать холодному тону Шейлы. – А пока разрешите преподнести, на память.

Я протянул мисс Аде красочный каталог – выставочные, демонстрационные образцы. Она быстро перелистала его и открыла на фотографии Рэйчел. Ее глаза засверкали холодной яростью – без сомнений, она уже видела этот каталог, я даже натыкался в документах на жалобу от компании Гроцци в Комитет этического контроля. Однако доказать, что прототипом для выпуска Рэйчел послужила именно Ада, Гроцци не удалось, кроме того, Рэйчел была выпущена в единственном экземпляре и сбежала, стало быть, о прибыли говорить не приходилось.

– Вы еще пожалеете, – зловеще прошипела мисс Гроцци и вылетела вон из моего кабинета, сопровождаемая мрачным Решем.

Это было утром, 7-го мая. А 10-го мая Шейла Роузен исчезла. Пресса, конечно, подняла шум – не без участия Гроцци, как я подозреваю. Однако нам удалось сохранить в тайне исчезновение всей документации на последнюю модификацию Нексус-6 и опытных образцов.

Я сделал все, чтобы информация о специале, жившем в доме Шейлы последнее время – об этом рассказала полиции ее домоправительница, – не прошла дальше полицейских досье. Словесный портрет и фоторобот этого «специала» заставил мое сердце затрепыхаться от ужаса – со страницы полицейского досье на меня смотрел убийца Тайрела. Рой…

Я молчал как рыба о виденном в лаборатории. Однако не мог не сопоставлять известные мне факты – поспешное, слишком уж поспешное уничтожение Шейлой останков отставленного во время ее опытов с эмпатографом репликанта, слишком спешный ее отъезд домой в служебном ховере, где вполне мог спрятаться человек (она ведь даже не переоделась, вспомнил я). А главное – данные о последнем уничтожении биологических отходов. Указанный вес биоотходов был 19,7 кг. Боевая модель Нексус не может весить двадцать килограмм. Вес мозга последних модификаций Нексуса равнялся примерно двум килограммам – больше средних показателей человека. Два триллиона нейронов против человеческих девяноста миллиардов. По документации у нас имелось четырнадцать образцов мозга, так или иначе связанных с проектом Нексус – после исчезновения Шейлы я лично ревизовал их все и обнаружил, что не достает восьми.

Но я молчал. Это не поможет найти Шейлу, твердил я себе. Единственное, что удерживало меня от окончательного вердикта «виновна» в отношении нее – мысль о том, что Багси тоже исчез. Он не был сдан в клинику искусственных животных, не был усыплен. Он исчез вместе с Шейлой. Не мог человек, отказавшийся оставить собаку, пусть даже и искусственную, быть убийцей, твердил я себе будто заклинание. Я понимал, как глупо и наивно выглядит моя уверенность – Шейла подставила меня, заставила покрывать свои сомнительные махинации с биологическими образцами, шантажировала…

Дни шли, а поиски не давали результатов.Шейла не пользовалась платежными картами, не регистрировалась нигде. И я стал склоняться к мысли, что Шейлы Роузен уже нет в живых. Если она вывезла из лаборатории того репликанта – возможно, она мертва, как мертв доктор Тайрел. И Багси тоже мертв. Как скоро буду мертв и я – каждая очередная медицинская проверка показывала, что мой организм стареет все быстрее, атеросклероз прогрессирует, а сердце изношено… Вряд ли я протяну еще хотя бы год.

В один из выходных я сидел как обычно дома, набрасывая от скуки эскизы странных маленьких человечков, которых планировал сделать – Кайзеру и Мишке нужна компания, подумалось тогда мне. Звонок видеофона был не ко времени, я раздраженно нажал на кнопку ответа – и оторопел, увидев на экране лицо Шейлы Роузен.

Просьба о спецпропусках на незаселенные территории, торопливая, сбивчивая. На двоих.

– Вы единственный, к кому я могу обратиться, Джей Эф.

«Кроме тебя, нам некому помочь» – один раз меня уже ловили на эту удочку. И все же… На двух человек – голос Шейлы не дрогнул, когда она произнесла это «человек». Черная морда Багси, мелькнувшая на экране, рука мисс Шейлы, лежащая на его голове, и мысль о том, что моя собственная жизнь не столь уж большая ценность, чтобы дорожить ею, решили дело в пользу просьбы Шейлы Роузен. В конце концов, заканчивать жизнь в городе, среди осточертевшей рекламы и пыли – в этом было больше обреченности, чем даже в самом факте близости смерти.

Уайтбург – так назывался городишко, куда Шейла попросила меня приехать. На самой границе незаселенных территорий, где решались жить лишь отчаянные одиночки, Уайтбург был прибежищем тех, кто не чувствовал себя хорошо в городах, кому претила так называемая цивилизация. В Уайтбурге время словно остановилось. Не было вездесущей рекламы – собственно, рекламы не было вообще. Не было ховеров. Не было подозрительных сканирующих взглядов,от которых я то и дело ежился в большом городе. Никто не обращал на меня внимания.

Перелет измотал меня, я очень устал, был голоден и решил заглянуть в единственное в городке заведение, где могли накормить. «Электроовца» – так называлось оно; интересно, была ли здесь хоть одна электрическая овца? Маленькую фабрику по выращиванию и переработке пищевых водорослей я заметил, а вот овец что-то не было.

В «Электроовце» было пусто, только у окна сидел какой-то не вполне трезвый мужчина неопределенных лет. Он то и дело прикладывался к стакану со спиртным, бормотал что-то под нос, чесал небритую щеку и пил опять.

Хмурая владелица бара, хлопнувшая передо мной на стойку тарелку с не слишком аппетитной зеленоватой массой и стакан безалкогольного тонизирующего напитка, не вызвала у меня доверия. Поэтому я не решился расспрашивать ее и устроился с тарелкой за столиком у окна, соображая, что делать дальше. Как раз в это время пьяный наконец решил покинуть свое место, он двинулся, пошатываясь, по проходу между столиками, зацепился за стул и едва не упал. Я отшатнулся к окну и заметил, как из кармана мужчины выпала фотокарточка. Она отлетела к моему столику, я поднял ее – и замер: с фотографии мне улыбались миловидная черноволосая женщина и девочка лет семи. Точно такая же фотография была у Шейлы Роузен.

Рик Декерт – так потом представился мужчина, – ничуть не удивился моему сбивчивому вопросу. Вероятно, он сейчас вообще ничему не удивлялся. Он вынул из моих дрожащих пальцев фотокарточку и сунул ее в карман своего потрепанного плаща. Однако когда я назвал себя, Декерт словно разом протрезвел и уставился на меня во все глаза.

– Дж-эй Эф Себастиан? – проговорил он с трудом. – Вы живы?

Дальнейший наш разговор происходил в домишке Рика. Я рассказал ему все… почти все. Не говорил лишь о своих подозрениях по поводу того, что спутником Шейлы мог оказаться нечеловек. Он смотрел на меня со смесью презрения – еще бы, я жалкий трусливый специал, натравивший робота-убийцу на доктора Тайрела, – и интереса. И он рассказал мне о себе – бывший блейдраннер, он оказался тем самым человеком, который отставил Прис… и пытался отставить Роя.

– Я не знаю, почему он спас меня тогда на крыше, – Рик плеснул мне виски в грязный стакан, не обращая внимания на мой протест, и налил себе до краев. – Эти «анди»… их не поймешь. Они чужие, Джей Эф. Чужие, мать их так! Я не знаю, почему Рой спас меня, и не знаю, почему ушла Рэйчел…

Он икнул и зажмурился, потом снова открыл глаза.

– Не знаю… – пробормотал он и одним махом влил в себя все содержимое стакана. Снаружи раздался стук, и Рик вскинулся, едва не выронив стакан. Стук повторился – уверенный, властный, настойчивый.

– Брайант, наверное, – пробормотал Рик. – Местный шериф и редкостный сукин сын.

По какому-то наитию, бороться с которым у меня не было сил, я вытащил из внутреннего кармана конверт с пропусками, приготовленными для Шейлы – достать их мне стоило большого труда, – и сунул Рику.

– Мне негде больше спрятать их, – прошептал я. – Отдай их Шейле, если она появится.

Рик захлопал глазами, но взял конверт и сунул его в стол. Запер на ключ и только после этого пошел открывать.

– Снова надираешься, Декерт? – послышался грубый голос. – У тебя гости, я вижу?

Так я снова встретился с Гэри Брайантом.

Я очень надеюсь, что он промаринует меня в камере не слишком долго – может, Рик протрезвеет окончательно и попытается сделать что-то. Рик кажется мне неплохим человеком. А сейчас я устал… так устал…

Комментарий к Three for a girl (Джей Эф Себастиан)

* – синдром преждевременного старения

========== Four for a boy (Дейв Холден) ==========

– Ты уверен, что он не «шкура»? – Брайант натренированным движением разлил нам троим виски – поровну, хоть меряй. Дек уставился в свой стакан, будто надеялся отыскать там золотую рыбку. И что Айрен в нем нашла?

– Я уверен только в том, что тест Войта-Кампффа без малейшей натяжки идентифицирует его как человека, – ответил я. Брайант расхохотался и погрозил мне толстым волосатым пальцем.

– Скользкий, сукин сын! Им стоило сделать начальником департамента тебя, а не Реша. Тогда, конечно, ты был сразу после докторских ручек, не до того было, да. А Реш подвернулся – новенький-готовенький. Свежая кровь, решили они.

***

…Когда я вышел из клиники после ранения, дела и правда обстояли не лучшим образом. Брайанта по-тихому убрали подальше, Рик Декерт уехал, Гафф был занят «шкурами», засевшими на телеканале. Шоу Френдли, мать его – там было целое гнездо, можете мне поверить. Даже не верится, что хромоногий Гафф, сам слишком похожий на фриков с телевидения, разделался с ними так изящно и чисто. Впрочем, может, именно поэтому. А может, потому, что там не было Нексусов.