Текст книги "Математик Боя. Жизнь сильнейшего (СИ)"

Автор книги: Кровь и Чай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

– Б… Брат? – пораженно прошептал воскрешенный. – Ты?

– Я, Изуна, я! – Мадара так крепко стиснул худощавого парня в объятиях, что Каруме показалось, будто тот развалится на части.

И стало немного завидно.

А воскрешенный Изуна Учиха даже и не догадывался, что совсем скоро сила Риннегана полностью вернет его к жизни. А глаза его собственного сына даруют ему Вечный Мангеке Шаринган.

Комментарий к Свадьба! и…

Арина Евгеньевна И. – рады видеть, рады) Спасибо за поддержку!) Канону скажем нет!

Сандаара Ивановна С. – огромное спасибо за поддержку и теплые слова) Прошу – прода!

И действительно – прода) Особо мне сказать нечего, разве что, получилось ее сделать пораньше, чем думалось.

Твист зацените сами. Я надеялся сделать его максимально неожиданным и крутым.

Прошу вас поддержать меня денюшкой (кто сколько сможет), из-за того что проболел, особо много не заработал. Чуть поиздержался, в общем) 2202 2018 3381 7907 (Зуев Илья с утра был…) и https://qiwi.me/emperor_ozin

Спасибо всем за чтение, донаты, лайки и комментарии) Спишемся! Здоровья!)

Здесь был Бета.

========== Дела семейные ==========

– Эт-то… Жизнь? – Изуна ошеломленно осмотрелся.

Мадара лишь еще сильнее сжал свои объятия, вновь услышав голос брата, по которому тосковал каждый миг этих долгих двадцати шести лет. Он уже и позабыл, каково это – любить. А теперь начал вспоминать.

Приятные воспоминания.

– Ладно, Дара, перестань уже, – Изуна похлопал брата по спине. – Я же сейчас на части развалюсь.

– Больно?! – Мадара резко отпрянул, во все глаза разглядывая, не сломал ли что младшему.

– Да нет, вообще-то, – хмыкнул Изуна и посмотрел на свои ладони. – Ничего не чувствую. Но это не значит, что меня нельзя сломать. Было бы забавно, конечно, умереть сразу же после воскрешения, но…

– Эдо Тенсей не полностью возвращает к жизни, – Мадара задумчиво кивнул самому себе. – Техника альбиноса лишь привязывает душу к телу, созданному по образу и подобию воскрешаемого из пепла и трухи…

– Альбинос? Ты о Тобираме? Этот Сенджу где-то рядом? Это отлично, ведь я хочу надрать ему зад, за то, что он меня прикончил. Хе-хе… Забавная фразочка…

– Тобирама мертв, – отмахнулся Мадара, поворачиваясь к дому. – Идем, Изуна, я должен о многом тебе рассказать. О безумно многом…

– Похоже, это будет забавно, – широко улыбнулся воскрешенный и пошагал за братом. – Ты всегда умел меня повеселить, Дара.

– Да, об этом – не называй меня так.

– Что-то изменилось? Мне казалось, что тебя это имя всегда…

– Оно меня бесило!

– Ну и отлично! Стал бы я тебя так называть, если бы тебя не бесило.

Карума, про которого благополучно забыли, проводил братьев взглядом. Мадара сам не свой в присутствии Изуны, а тому, похоже, море по колено и горы по плечу – нервы крепкие настолько, что после двадцати шести лет небытия и последующего воскрешения оправился в миг, да еще, при этом, не забывает дергать за усы самого опасного хищника в мире, имя которому – Мадара Учиха. А еще это ощущение… От Изуны исходит аура спокойного и веселого парня. Карума слабо представлял себе, как обладатель Мангеке Шарингана может заиметь себе подобную ауру, но факт на лицо – Изуна разительно отличался от своего старшего брата.

А еще внешне он неуловимо напоминает одного бывшего ученика Мадары…

До дома дошли в темпе, всего за несколько минут, каждую из которых братья ругались. Вернее, Изуна мастерски бесил Мадару, а тот уже ругался. Карума почувствовал, как неуютно Изуне, из чего сделал вывод, что своими над Мадарой шуточками он просто пытается помочь себе успокоиться. О да – наверняка в голове у воскрешенного Учихи роится миллион вопросов, от способа, с помощью которого его воскресили, до постаревшего брата, которого он явно помнит помоложе. Мадара тоже был неискренен в своей ругани – Карума очень ясно видел, что учитель за бранью скрывает почти детскую радость, дарованную ему воссоединением с братом.

– Узнаю своего Дару, – хмыкнул Изуна, задержавшись на пороге дома. – Никакой доброты и тепла в постройке. Грубая и резкая работа.

– Я делал его похожим на твои влажные мечты! – язвительно зашипел Мадара в ответ.

– Ага, своими кривыми руками, – парировал Изуна. – В архитектуре, как и в танце, важна душа. Ты можешь просто забить противника прямыми ударами, но это будет ни капли не забавно. Умерь пыл, пропусти пару ударов и выруби врага удачным апперкотом – так куда веселей. Вот и получается, что не вкладывая душу, нормального дома построить нельзя.

– Ту часть, в которой речь идет о битве, я понял, – отозвался Мадара. – Но до этого и после ты нес какой-то бред. Ладно, неважно, пройди в гостиную.

Сняв свой «уличный» плащ, Мадара встал по середине самой большой и светлой комнаты. Правая его рука недвусмысленно указывала на место рядом с ним, куда и должен был направить свои стопы возрожденный. Карума же остался стоять в дверях, все еще не замечаемый, будто невидимка.

Он с интересом смотрел на двух братьев, гадая, что же теперь задумал сделать его учитель. Однако, этот вопрос отпал сразу же, как Карума увидел расцветающий в глазах Мадары Риннеган. Точнее, он изменился, став другим. Теперь Каруме было дьявольски интересно, какой силой глаз Бога воспользуется учитель и для чего?

– Внешний Путь – Техника Самсары Небесной Жизни, – торжественно выдохнул Мадара.

Этого Пути Риннегана Карума не знал. И он был сильно удивлен, услышав название техники.

А потом он просто остолбенел.

С Изумленного Изуны слезало верхнее покрытие. Не кожа и даже не одежда – именно покрытие, образованное пеплом Эдо Тенсей. От тела начал идти пар, и за этим паром показывалась кожа. Живая кожа живого человека.

Мадара, напряженно державший печати, счастливо осклабился, но почти сразу же побледнел и зашатался. Карума шагнул к учителю, еще не до конца все понимая, но его опередил Изуна. Черной молнией младший брат Мадары метнулся к нему и поддержал. Растерянность с его лица уже начала уходить.

Как и глаза, рассыпающиеся осколками красного стекла.

– Все нормально, – тяжело дыша, успокоил брата Мадара. – Эта техника вернула тебя к жизни, как и должна. Полноценно. Но твои настоящие глаза она не скопировала, потому что ими пользуюсь я.

– Плевать на глаза! – тряхнул челкой Изуна. – Ты сам как? Все в порядке? Я почувствовал, что твоя чакра уходит в ноль. От такого можно и умереть.

– Мне это не грозит, – улыбнулся такой заботе Учиха. – Моих сил хватит, чтобы восстановиться. У меня здоровья на несколько Узумаки. А на глаза не плевать. Вот, возьми…

Взяв Изуну за руку, Мадара вложил в нее те самые Шаринганы, которые совсем недавно доставили по воздуху шиноби Страны Неба из Страны Ветра. Глаза Тецуи Учиха. Глаза племянника великого Мадары.

И глаза его брата, конечно же.

– Это Мангеке Шаринган? – тут же догадался Изуна, почувствовав их чакру. – Но чей он? И спасет ли меня это от слепоты?

– Спасет-спасет, – уверенно закивал Мадара. – Твои глаза спасли меня, а эти спасут тебя. И усилят. А их хозяин… Они принадлежали твоему сыну.

– Тецу? – мгновенно понял Учиха, вздрогнув. – Но ему же… Постой, он пробудил Мангеке Шаринган? И успел его лишиться? Сколько лет я был мертв?!

– Двадцать шесть лет, брат, – тихо ответил Мадара. – Я же уже сказал – мне нужно о многом тебе поведать.

Бывший мертвым двадцать шесть лет, двадцатичетырехлетний Изуна Учиха проникся. Проникся всей ситуацией, в которой оказались он и его брат. Перед самой своей смертью он был до конца верен брату и его силе, а потому отдал ему свое самое дорогое сокровище – глаза Мангеке Шарингана. Но тогда он даже и вообразить не мог, что свою верность братству Мадара выразит его воскрешением через долгие два десятка лет. И вот теперь он здесь.

– Забавно… – рассеянно усмехнулся Изуна, сжимая глаза собственного сына в руке. – Безумно забавно, Дара.

***

– Раз-два, раз-два! – разносился по двадцать четвертому тренировочному полигону бодрый голос Сенсомы.

Он стоял почти посередине полигона, скрестив руки на груди, и своим счетом задавал темп отжиманиям, которым были подвергнуты Орочимару и Фугаку. Шиноби отличаются от людей физически в гораздо лучшую сторону, так что, казалось бы, одни из самых перспективных и сильных генинов поколения не должны были испытывать трудности с простыми отжиманиями. Однако, они их испытывали, причем еще какие!

Тяжело не покрыться потом с ног до головы, если за твою тренировку взялся знаменитый Математик Боя.

– Второй час прошел, вы молодцы! – бодро оповестил ребят Сенсома. – Показываете настоящий боевой дух!

– Если мы упадем, вы устроите что-нибудь похуже, – отдуваясь, пропыхтел Орочимару.

Юноша физическими данными не блистал, как, собственно, и его младший товарищ, а потому ему очень не нравилось часами толкать землю. Увы, но их учитель был в этом плане довольно суров и категоричен, так как о пользе огромнейшего количества повторений простых упражнений знал из личного опыта. И еще гаже было то, что из того же опыта он прекрасно знал о пределе, дальше которого генинам не пройти.

Единственным несомненным плюсом такой тренировки, по мнению Орочимару, было лишь то, что не приходилось взаимодействовать с взбалмошной Майко и ее псом. Жесточайшая пытка, призванная избавить своих жертв от свободного времени и любых намеков на бодрость и свежесть, названная Сенсомой «отжиманиями», завуалированно подавалась им как способ увеличить свои объемы чакры. Духовные составляющие и у Орочимару и у Фугаку были очень серьезными, но вот физические от идеала были дальше, чем далеко.

Причем же тут Майко? При том, конечно, что ей как-либо увеличивать чакру без надобности – ее у девчонки и так в избытке. Поэтому она сегодня тренировалась индивидуально. Но на сложность тренировки ее индивидуальность никак не влияла.

– Это чер-р-ртовски т-р-рудно! – рычала девушка, припав к самой земле всем телом.

Прямо сейчас Инузука использовала одну из основных способностей своего клана – Технику Четырех Лап. Ее нинкен, приняв форму Клона Зверя Человека, находился рядом с ней. Скалясь и рвясь ринуться вперед, в бой, они стояли позади Сенсомы, не сводя с него глаз.

– Клан Инузука обучает способных детей Технике Четырех Лап с десяти лет, – Сенсома отвернулся от отжимающихся парней, оставив им своего Теневого Клона. – Техника несложная, но имеет ряд ограничений, которые не позволяют вот так вот запросто использовать ее тем, кто членами клана Инузука не является. Первое ограничение, конечно же, тенкецу. И в этом твоя проблема. Не используя свои тенкецу на максимум до двенадцати лет, ты и Четыре Лапы делала неверно. Сейчас же, ты начинаешь исправляться.

– Очень сложно… контр-р-р-р… – девушка самым натуральным образом зарычала, а ее нинкен, чувствуя ярость хозяйки, вторил ей как можно более угрожающе.

– Конечно, почти перевоплощаясь в зверя, ты получаешь его повадки, – Сенсома пожал плечами. – А так как форма боевая, то и боевой ярости в ней много. И вот ты, непривыкшая, неопытная, но безумно сильная от природы, сама себе вдарила по мозгам такой дурью и яростью, что даже мне неудобно открыто поворачиваться к тебе спиной. Уверен, такая мощь легко может заставить испугаться даже чунина. Но ее необходимо контролировать. Любую ярость и любые инстинкты – все нужно держать в руках. Так что мы с тобой и ждем и замеряем, насколько тебя хватит.

Без предупреждения, Сенсома плавно и быстро выхватил кунай из задней сумки и метнул в Майко. Конечно же, железку он бросал с расчетом на промах и не прогадал – кунай воткнулся в землю перед самым носом девушки.

А уже в следующее мгновение она молнией сорвалась к нему.

– Следующая стадия тренировки, – зевнул Сенсома, покрываясь чакрой Исобу. – Битва в звероформе.

Отдав львиную часть контроля над телом своему Биджу, Сенсома наблюдал за техникой ученицы. До тысячелетнего демона озер ей, конечно, было очень далеко, но, несмотря на колоссальную разницу в уровне и общую неопытность Инузука, в этом бою отчетливо просматривался ее несомненный талант.

Инстинктивно действуя в паре с Каамару, Майко выжимала из него и из себя все соки, маневрируя, уклоняясь и поддерживая. Она была очень старательной, эта девушка, что так любит острые ситуации и конфликты. Ее рвение перемешивалось с ее талантом и природными данными и делало ее одной из лучших выпускниц Академии за все время.

Нужно лишь только помочь ей раскрыться.

Вообще, каждый из трех учеников Сенсомы мог претендовать на звание лучшего в своем выпуске. Фугаку был также талантлив, как и Майко, да, к тому же, являлся потенциальным обладателем одного из двух сильнейших додзюцу в мире. Орочимару прекрасно чувствовал чакру природы и мог стать самым молодым сеннином за всю историю. Эти дети имели потенциал уровня Хокаге и охотно развивали его вместе с Сенсомой уже целый месяц.

Поначалу Сенсома делал из них команду. Конечно, за жалкие недели из трех совершенно разных личностей не сделать полноценный «боевой организм», но кое-какие подвижки в «сплочении» детей наметились. Так. например, Фугаку стал почти нормально общаться с Майко, а та почти отвечала ему взаимностью. Со сложным характером девушки трудно загадывать наперед, но Сенсома надеялся, что она сможет разобраться, испытывает ли она лишь признательность к маленькому Учихе, за помощь с ее тенкецу (которую он стал оказывать регулярно) или же дело в чем-то другом? Орочимару эмпатии не научился, но (вот курьез!) зато оказался в совершенно незнакомой для него ситуации. И Майко, и Фугаку его явно недолюбливали. За некоторое занудство, вечно-невозмутимое лицо или же за его талант – сказать трудно, но факт остается фактом – мальчик, который по жизни в любой компании был фаворитом (но при этом не нуждался в этом), теперь стал аутсайдером.

И Сенсома радостно улыбался, размышляя, к чему это может привести.

Одно его печалило – он уже принялся развивать личные боевые навыки каждого из детей. Это, конечно же, было обусловлено спешкой. Спешкой, связанной с грядущей войной, которая начнется со дня на день.

– Ладно, на сегодня все, – остановил отжимающихся парней Сенсома, развеяв своего клона. – Можете отдохнуть. Как переведете дух – дотащите Майко до кланового квартала Инузука и будете свободны.

Генины перевели взгляды на девушку, лежащую за спиной сенсея. Да, в этот раз Сенсома чуть перестарался – Майко осталась без сознания. Впрочем, ей это только на пользу пойдет – завались она сейчас в обычный сон, могла бы оказаться неприятно удивлена случайной активацией чакры. У начинающих шиноби с плохим контролем такое иногда бывает – спят себе и спят, а потом вдруг применяют во сне технику, которую дольше всего заучивали.

В общем, найдя себе оправдание, Сенсома попрощался с детьми и отправился домой. Юки и Бивако уехали в столицу за покупками (оказывается, новорожденным детям нужно так много вещей), и их не будет еще несколько дней. Хирузен по этому поводу звал в гости, однако, это все будет вечером, а сейчас можно немного отдохнуть.

Отдых дома, для Сенсомы, почти всегда, заканчивался спаррингом с Джирайей. Беловолосый проныра, постигающий азы сендзюцу, во всю требовал «старика» научить его куче приемов, Режиму Отшельника, Призыву и Мангеке Шарингану. Или Бьякугану. И не важно, что додзюцу нельзя обучить!

Да, на мальчика сильно повлияла битва Сэдэо и Данзо, в которой глава клана Хьюга во всей красе продемонстрировал, как силен может быть пользователь додзюцу. Даже Сенсома был поражен силой бывшего одноклассника. Он будто и не сражался вовсе – просто читал весь бой. Сила его Бьякугана позволяла ему видеть все движения противника, какими бы быстрыми, точными и неожиданными они бы не были. Он даже сражался не с самим противником, а с его чакрой.

И чакра эта Хьюге ничего сделать не могла.

Однако, победить ему не удалось. Прихрамывающий Данзо резко забыл о хромоте где-то в середине битвы и стал двигаться так быстро и точно, что Сэдэо только и успевал, что на атаки его реагировать. Нинтайдзюцу Ветра раскрылось в тот день на той арене во всей красе. Данзо почти удалось достать Сэдэо в ближнем бою – высшая форма мастерства тайдзюцу! Но лишь «почти». Но даже это «почти» не помешало Шимуре вырвать победу, ведь помимо тайдзюцу он прекрасно владел и ниндзюцу.

И поток ужасающего торнадо просто смел главу клана Хьюга с арены, переломав ему, попутно, все кости.

После такого поединка никто не посмел оспорить желание Данзо забрать одного из близнецов Сэдэо к себе в обучение. Миссия оказалась выполнена.

А Джирайя раззадорен…

– Я хочу владеть нинтайдзюцу, как Данзо! – мечтал мальчишка. – Нет, даже не как он – круче! Только представь, что будет, если объединить нинтайдзюцу Ветра, Молнии и Огня! У-ух!

– Нинтайдзюцу Огня пока не существует, – заметил Сенсома. – Так что не мечтай. Или ты хочешь изобрести его самостоятельно?

– Времени у меня нет на такие глупости растрачиваться, – буркнул тут же поникший парень, всегда считавший, что Огонь – это круто. – Ну, а какие нинтайдзюцу есть?

– Вообще-то, это тема, эм… сто сорок седьмого параграфа «Работы о ниндзюцу», – Сенсома прищурился. – Хочешь сказать, что забыл?

– Ничего я не забывал! – гордо вздернул нос Джирайя. – Я и не читал его. Так что давай рассказывай.

– Наглец, – усмехнувшись, Сенсома облокотился на стену.

Сейчас они находились в деревянном додзе и отдыхали после очередного спарринга. Взмокший Джирайя накинул на голову полотенце, вымоченное в холодной воде и повернулся к крестному. Сенсома вздрогнул, когда их взгляды пересеклись.

Сейчас, полностью сосредоточившись на принятии информации, Джирайя как никогда напоминал своего отца.

– Нинтайдзюцу пока изобретено три, – вздохнул Сенсома, вдоволь налюбовавшись детской копией Тобирамы. – Стихия Молнии – самая расхожая для этого, так как ее нинтайдзюцу было открыто очень и очень давно где-то в районах Страны Молний. Нинтайдзюцу Ветра, по факту, начали изобретать во время Мировой Войны Шиноби, и делал это все не один человек. Однако, пусть сейчас в разных странах есть свои умельцы, уровни владения нинтайдзюцу Ветра которых сильно разнится, изобретателем техники считается самый сильный ее пользователь на данный момент – Данзо Шимура.

– Он крутой, – кивнул Джирайя. – Тебя ему, конечно, не победить, но остальным он легко надерет зад.

– Спасибо за лестную оценку, молодой человек, – отсалютовал крестнику очками улыбнувшийся Сенсома.

– А третье нинтайдзюцу какое? – вернулся к теме мальчик. – Молния, Ветер… Огонь не считаем. Остаются Земля и Вода, верно? Дай угадаю – Вода?

– Не угадал, – усмехнулся Сенсома. – Земля. Более того – нинтайдзюцу Земли ты уже видел. И о ее создателе многое знаешь. Не понимаешь? Ладно, подскажу. Техника называется Бог-Камень.

Джирайя нахмурился и вперил в крестного недоверчивый взгляд. Впрочем, непохоже, чтобы он шутил.

– Фигня какая, – фыркнул беловолосый, подумав. – Это не нинтайдзюцу – это бесполезность во плоти.

– Ну у нее, конечно, есть слабые стороны, но я вполне эффективно…

– Вот в том-то и дело, что ты, – недослушал Джирайя. – Нормальному шиноби такое не исполнить. Тут нужно быть реальным мастером Стихии, плюс – знать фуиндзюцу, плюс – быть реальным мастером тайдзюцу, плюс – быть тобой, потому что я представить себе не могу, сколько нужно способностей, чтобы рассчитать точное время. На такое даже Шаринган не способен. Так что забудь. Это не нинтайдзюцу, это реально фигня какая-то.

Джирайя замолчал, как молчал и Сенсома, обдумывая что-то. В наступившей тишине стали отчетливо слышны какие-то взволнованные крики, возбужденные разговоры и даже хлесткий удар. Взрослый и молодой шиноби переглянулись, удивленно приподняв брови и синхронно посмотрели на двери додзе.

А в них на приличной скорости ворвалась женщина.

Она была красива. Причем красива той уникальной красотой, которую имеют лишь куноичи. Девушки и женщины, выбравшие делом своей жизни сражения приобретают немного резкую, но, при этом, почти хрупкую и определенно опасную красоту. Эта была именно такой.

Одета женщина была в дорогое шелковое кимоно, которое, впрочем, не выглядело кричащим о богатстве своей хозяйки. Никаких бус или колец, из украшений лишь одна серьга в правом ухе. Сенсома не считал себя экспертом в области этикета, но точно знал, что одну серьгу в правом ухе носят женщины Страны Рисовых Полей. Не все женщины, конечно. Только те, которые не воспитывают своих детей. «Кукушки», в простонародье.

И эта красивая беловолосая женщина была одной из таких «кукушек» уже очень давно, судя по тому, что мочка ее левого уха казалась нетронутой. Значит, заживает не первый день.

– Джирайя! – воскликнула женщина хорошо поставленным звонким голосом.

Позади нее собралась приличная толпа народу. Служанки, уборщицы, домработницы и, конечно же, охранники. У главы охраны – серьезного мужчины, бывшего раньше юхеем, на лице красовалась красноречивая отметина – отпечаток женской ладони.

– Прошу прощения, Сенсома-сама… – поклонился он неуверенно. – Но эта… госпожа… она утверждает…

– Просто помолчите! – одним лишь жестом остановила его женщина, неотрывно смотря на Джирайю. – Ну здравствуй, Джирайя… Ты помнишь меня? Или хотя бы мой голос…

Беловолосый мальчишка был потрясен. Сенсома видел это по его глазам, которые, вопреки обыкновению, даже и не думали раздевать красотку взглядом. Ни о каких пошлостях он сейчас даже и не думал. Однако, он не был потрясен настолько сильно, чтобы не думать вообще. И глупым Джирайя тоже никогда не был.

Он все понял. И стоял, завороженно смотря на белые волосы гостьи.

А Сенсома понял чуть больше.

– Кто вы? – спросил перерожденный, поднимаясь и вставая сбоку от крестника.

– Разве ты не знаешь? – женщина удивилась не сильно – она предполагала этот вариант.

Или знала точно.

– Меня зовут Кин, и я из клана Харуцума, – она слегка поклонилась, как старшая низшему. – Не говори мне свое имя, телохранитель, я знаю его сама. К тому же, кто в Стране Огня не знает прославленного воина и ближайшего друга Хокаге – Математика Боя.

– Какого Хокаге? – тупо спросил Сенсома.

– Третьего, конечно же, – женщина чуть нахмурилась, видимо, сбитая с толку прямотой и простотой вопроса. – Но это все неважно. Джирайя, прошу, подойди ближе! Дай мне осмотреть тебя…

Как завороженный, Джирайя сделал шаг.

Он никогда и ни в чем не нуждался. Он рос без родных родителей, но судьба даровала ему прекрасный дом, богатое наследство и, что самое главное – семью, состоящую из неродных людей. Крестный отец – Сенсома, замена строгой матери – Мито, Цуна, как младшая сестренка и Орочимару, как лучший друг и соперник. И много-много других людей, ставших ему семьей. Вся Страна Огня, пожалуй.

Он никогда и ни в чем не нуждался. Но он всегда знал, что неродной для тех, кого считал семьей. И как бы не было ему хорошо с ними, он желал узнать своих настоящих родителей.

И он сделал следующий шаг к этой радостно и неуверенно улыбающейся женщине. Заметив в уголках ее глаз слезы, он почувствовал, как начало щипать в носу.

Еще шаг.

– Прошу вас, госпожа Кин, назовите отца.

Голос Сенсомы казался Джирайе приглушенным. Будто он продирался сквозь завесу внутреннего одиночества, собравшегося вокруг мальчика в этот момент, для того, конечно же, чтобы полностью разрушиться. Но он услышал. А через долгую секунду, успев сделать новый шаг, остановился и взглянул в глаза… матери?

– Неужели ты позабыл его, телохранитель? – вскинула брови Кин. – И зачем же ты мучаешь меня и сына, оттягивая момент нашей встречи? Что у тебя на уме?

– Назовите отца Джирайи, госпожа, если хотите и дальше оставаться в этом поместье, – упрямо гнул свое Сенсома.

Женщина улыбнулась и села перед Джирайей на колени.

– Твой телохранитель очень любит тебя, Джирайя, – доверительно и мягко поведала она мальчику. – И готов защищать даже от родной матери. И я рада этому. Это значит, что твой отец хорошо позаботился о тебе в мое отсутствие. Тебе же было одиноко, да? Было тоскливо… Но ты держался благодаря всему тому, что сделал для тебя твой папа. Ты любишь его. Даже не зная, кто он… И ты полюбишь его еще больше, когда я расскажу тебе все. А пока я лишь назову его. Как того хочет твой телохранитель.

Будто во сне Джирайя смотрел, как его настоящая мама, гордо вскинув голову поднимается в полный рост и громко и четко заявляет:

– Отец Джирайи – Дайме Страны Огня, известный так же…

Взгляд Сенсомы похолодел настолько, что стальным оттенком его глаза можно было бы разрезать человека в доспехах, а желтым сиянием другого – спалить дивизион джонинов. Он вошел сразу в Четвертые Врата, мгновенно оказавшись возле женщины. Еще миг и ее голова разлетается кровавыми брызгами по потолку, полу и стенам.

Ревущая мощь чакры Сенсомы пребывала в настолько хаотичном беспорядке, что Джирайя застонал, пригибаясь к полу. Но потом он замолчал, полностью все осознав.

– Убрать тут все! – рыкнул на ошеломленную прислугу Сенсома, впервые замеченный в истинной ярости. – Охрана! Заявления об уходе у меня на столе к утру! Всем! Наоко-сан, вы тоже уволены! Такая домработница нам ни к чему!

Люди засуетились и забегали. Никто не сказал слова против. Только что на их глазах жестоко убили человека. В любой другой ситуации не могло быть и речи о послушании, но это…

Шиноби высочайшего уровня имеет право карать нарушителей спокойствия в своем доме. С огромными оглядками, с тоннами правил и ограничений, но имеет. Да и кто вообще осмелится ему что-либо сказать? Только лишь Хокаге.

К которому Сенсома все равно пойдет сам.

– Иди за мной, Джи, – тихо сказал он мальчику. – Нам нужно поговорить.

***

Сарутоби Хирузен удобно расположился в своем любимом домашнем кресле. Жена уехала, прихватив с собой дочку, а на работе организовался выходной – лепота. Совсем скоро прибудет старый друг, который, конечно же, захватит с собой выпивки.

Ну, а если не захватит – у Хирузена есть запасы.

Дверь в комнату распахнулась как раз в тот момент, как Хокаге сделал первую затяжку. Вопреки обычаю, поперхнуться он и не подумал, потому что гостей ждал уже несколько минут, обнаружив их в поле зрения своих сенсорских способностей.

Хотя он все равно удивился. Лицо Джирайи – одного из трех его личных учеников, было щедро окроплено кровью. При этом, мальчик не делал попыток избавиться от жуткой раскраски, он выглядел абсолютно потерянным и безразличным ко всему.

Сенсома же, наоборот, выглядел спокойно. Но Сарутоби давно знал перерожденного и прекрасно понимал – он в ярости.

И это тоже заставляло удивляться.

– К нам домой только что заявилась какая-то женщина с белыми волосами, – раздраженно выплевывая слова, начал Сенсома.

– С белыми волосами, – кивнул Хирузен, тут же наметив несколько вариантов произошедшего.

– И она утверждала, что является матерью Джирайи, – Сенсома посмотрел в глаза другу. – И я ее убил.

Хокаге нахмурился, переведя взгляд на ученика и часто-часто вдыхая дым. Ситуация…

– Ты уверен, что она не его мать? – спросил он, наконец.

Джирайя вздрогнул всем телом и потерянно посмотрел на крестного. Очевидно, этот вопрос занимал его всю дорогу до сюда.

– Я попросил ее назвать отца, – Сенсома раздраженно взмахнул рукой и сел на стул. – И она назвала. Сказала, что его отец – Дайме Огня. Дальше я даже слушать не стал…

Хирузен замолчал, обдумывая ситуацию. Как бы между делом, подав чакру, он тихо и без скрипа подвинул Джирайе стул, на который тот тут же уселся. Конечно же, молчание Хокаге было не для раздумий и не для Сенсомы, оно было для мальчика. Сейчас он должен по порядку все понять.

– Мда… – Сарутоби выдохнул дым. – Ситуация, конечно. Ей очень повезло, что ее убил ты.

Джирайя вскинулся, ловя глазами взгляд учителя. И поймал его.

– Джирайя, эту женщину за клевету на Дайме Страны Огня по закону нужно было доставить к нему. И там бы, во дворце, ее бы очень долго и кроваво казнили. Сам напиши Дайме об этом, Сенсома. Я не хочу получать по башке. Более того, возможно, в ходе переписки вы познакомитесь лично.

– Я в политику лезть не хочу… – потянул в ответ Сенсома.

– ДА ЗАТКНИТЕСЬ!

Крик Джирайи был ожидаем. Два величайших шиноби своего времени даже не шелохнулись. Пускай они не заканчивали курсов престижнейших университетов Страны Огня по психологии, они прекрасно в ней разбирались. Тем более – в детской. Как директор и учитель. И они ждали этого.

– Эта женщина никак не могла быть моей мамой?! – Джирайя был обозлен и расстроен, но теперь он не кричал. – Вы уверены?!

– Абсолютно, – кивнул Сенсома. – На сто процентов.

– Но вы оба знаете моего отца, так?!

– Знаем, – кивнул Хирузен.

– Кто он?!

Джирайя замер, осознав, что именно он спросил. Он никогда раньше не задавал другим таких вопросов. Только себе. Но сейчас он чувствовал, что должен спросить! Именно сегодня! Но не потому, что оба знающих человека потрясены лже-матерью, нет…

Потому что он сам не сможет жить нормально, если не спросит.

– Чей я сын? – потерянно спросил Джирайя, прекрасно осознавая суть вопроса.

Сенсома встал и под суровым взглядом Хирузена неспешно прошел к мальчику. Им было что ответить. И они бы могли. Но стоит ли оно того? Они уже давно не мальчишки, так что прекрасно понимают – клятвы и обещания не всегда стоит сдерживать. Особенно если они даны уже погибшим людям. Да, это бесчестно, но большим бесчестием будет мучать ребенка. А из двух бед выбирай меньшую.

Но открывать правду Сенсома не собирался. Он подошел к Джирайе и крепко-крепко обнял его. Он не станет открывать ему правду сегодня.

Но он ее озвучит.

– Ты мой сын, Джирайя, – тихо сказал в белобрысую макушку перерожденный, удивляясь легкости своих слов. – Мой крестный сын. Твой отец не бросил тебя. Он оставил тебя мне. Доверил. И я никому не отдам тебя. Даже ему, если он вдруг захочет тебя забрать.

– Но его нельзя назвать живым, – вклинился Хирузен, предупреждая возможный вопрос ученика. – Как и мертвым, впрочем. Такие люди как он не могут умереть окончательной смертью. Возможно, вы повидаетесь. Возможно – нет. Если хочешь – ищи ответ. Я уж точно не буду мешать тебе в поисках.

– Но и помогать мы не будем, – продолжил Сенсома. – Если хочешь узнать правду – тебе придется пройти длинный путь.

– Но знай, что Воля Огня…

Хирузен оседлал было свою излюбленную тему, как дверь с грохотом распахнулась, и на пороге показался нынешний глава клана Нара – Шикокура. Безумный взгляд, тяжелое дыхание и дрожащие руки.

– Война! – хором объявили догадавшиеся Хирузен и Сенсома одновременно с аналогичной фразой Нара.

– Страна Неба идет со стороны океана Канаши! Ветер наступает! Молния и Вода сутки назад устроили первое сражение! Хокаге-сама, это и правда война!

– Поиск ответов усложнится, Джи, – улыбнулся Сенсома. – Но ты же не отступишься?