Текст книги "Математик Боя. Жизнь сильнейшего (СИ)"

Автор книги: Кровь и Чай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

Но они не стали так же нападать на Сенсому, разделившись. Значит думают, что их сил на Математика Боя может не хватить.

Второго врага Сенсома обнаружил поздно. Маскирующийся Цубаки вылетел на него с кривой косой, помогая себе двумя разными додзюцу и техниками ускорения тела. Засада была грамотная, а Сенсома двигался слишком быстро, чтобы вовремя ее обнаружить. Поэтому удар врага пришелся ровно в шею Математика Боя.

Коса разлетелась обломками, а Цубаки отступил, будто ожидая такого результата. Сенсома собрал печати и выдул Гигантский Огненный Шар, запустив его в отступившего противника. Следом он послал Бога-Дракона Листа, который, благодаря своей воздушной природе, усилил Шар и силу получившегося взрыва.

Сенсома не стал проверять, жив ли его противник, или нет – просто бросил в клубы пара и дыма десяток кунаев со взрыв-печатями на них и ринулся дальше.

Так он убил пятерых. Каждый из них, пусть немного, но задерживал великого шиноби. Это было досадно, но ничего поделать Сенсома не мог. Только больше злился. На них и на себя.

– «Если бы я был в форме, я бы уже догнал отряд!»

Рука тряслась – исполненная ей Хирудора была очень энерго-затратной техникой. Тело начинала грызть боль – Врата были открыты уже продолжительное время, а раны после боя с Джашином еще не затянулись окончательно. Тем не менее, Сенсома все еще был сильнейшим, а потому переживать за свое выживание даже не думал. Лишь корил себя за медлительность.

Основная группа врагов обнаружилась неподалеку после пятого «задерживающего». Пятнадцать шиноби – и все они находились на небольшой поляне, неожиданно появившиеся в густом лесу. Хотя это была даже не совсем поляна – проплешина, когда-то давно выжженная кем-то невероятно могучим.

Все – Цубаки – в глазах каждого из них горели додзюцу, и самые разнообразные вкусы, запахи и цвета чакры витали вокруг. Каждый из них лишь немного не дотягивал до слабенького Каге. И каждому из них было предрешено умереть.

– Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение! – не доходя до проплешины, сложил печати Сенсома.

Яростный поток пламени затопил лес и пятачок с врагами. Юки среди них не было, так что Сенсома не переживал, что заденет жену.

Цубаки тоже сложили печати, отвечая разнообразными видами Стен. Их защита была велика, но пламя Сенсомы все же забрало двоих. Из дыма выбежало трое, и Сенсома сложил печати, создавая двух Теневых Клонов. Они сблизились. Враги явно специализировались в тайдзюцу, и были очень сильны – каждый из них мог бы победить Сэдэо Хьюгу – мастера Мягкого Кулака – главу белоглазого клана, названного сильнейшими бойцами в ближнем бою во всем мире.

Поэтому они продержались пять секунд.

Сенсома смел все их попытки хитрить и вынудил соревноваться с ним в голых силе и скорости, где превзойти его не мог уже никто. Их глаза позволяли видеть его атаки, но вот реагировать на них они были просто не в силах.

Осталось десять.

Кровавый Дракон и Тканевая Стена стали неожиданностью – Сенсома даже не подозревал, что в мире существуют такие геномы, и что они столь сильны. Тем не менее, Стихия Льда и ее техники, исполненные Богом Шиноби, превзошли силу невиданных ранее геномов. Клоны Сенсомы ответили на шквал ниндзюцу своими техниками, а оригинал прорывался вперед.

И он сумел вступить с остатками отряда Цубаки в ближний бой. Но этот бой был от слова «бойня».

– Двадцатый… – тяжело дыша, констатировал Сенсома, смяв череп последнего врага одной рукой. – Где Юки?

Сенсорика не показывала больше никаких живых существ в округе. Вообще никаких – даже зверей, что было странно. И еще страннее ощущался центр проплешины, неподалеку от которого сейчас стоял Сенсома. Он будто бы преломлял собою свет, искажая все, что проходило сквозь него.

Буквально истончая чакру и физическую мощь, Математик Боя ступил прямо на него.

***

– И Уничтожитель явился к ним, – тихо произнес Джисан Цубаки, смотря вперед.

Убежище его клана представляло собой деревеньку, вход в которую осуществляется через телепорты, расположенные по всему миру. Прямо напротив входа стояло самое большое здание селения – длинный дом с двенадцатью ложами в нем. Это был дом совета клана, где Старейшина и другие влиятельные в клане люди определяли пути развития всего селения.

И сейчас совет был в полном составе, ожидая того, чье дело они будут разбирать, и кого будут казнить.

И он пришел. Джисан почувствовал это, когда вместо обычного мигания защитной чакры, вся конструкция сокрытия и обороны клана лопнула с оглушительным звоном, будто разъяренный великан раздавил ее ногой.

Отчасти так и было.

Потрепанный, но полный сил и ярости Математик Боя явился на последний совет клана Цубаки. Его желтые глаза останавливались на каждом из совета, будто бы предрекая ему отдельную кару. Одного за другим. И, наконец, взгляд Бога Шиноби остановился на Старейшине.

– Ты умрешь.

– Совершенно не исключено, – спокойно кивнул Джисан. – Но я уж точно не буду горевать о своей смерти. Как не горевал ни один из тех Цубаки, кого ты уже убил сегодня. Потому что наша смерть не отнимет у наших жизней смысл. Потому что его у нас отнял ты.

– Я вижу тебя в первый раз.

– Разве это имеет решающее значение? – поднял бровь Старейшина. – Ты уничтожил смысл всех поколений клана Цубаки, убив Орои. Орои – мой милый внук… Он был совершенным Цубаки под конец своей жизни – тем, к чему мы стремились. Бесплодный, но бессмертный и всемогущий.

– Смертный, – Сенсома раз за разом сканировал чакру.

Помимо дома, деревни за ним и какого-то постамента между Сенсомой и советом Цубаки, больше ничего не было. И никого. Все дома, кроме дома перед ним, были пусты. Возможно, Юки держат под землей.

– Увы, – старик вздохнул. – Ты уничтожил наш идеал. Разрушил его, не оставив камня на камне. И именно это – именно то, что ты убил его, лишило наши жизни смысла.

– Тогда они его и не имели.

– О нет, ты заблуждаешься. Имели. С древних времен клан Цубаки собирал гены по всему миру для того, чтобы в итоге создать что-то новое. Новых людей, которые уподобятся богам. И эти боги смогли бы править миром, приводя его к процветанию. Это была мечта нашего основателя – мечта для всех. Мир для всех. И мы поколениями становились все лучше. Каждый новый венец был совершеннее. Каждый новый глава был ближе своих предшественников к тому, чтобы увидеть богов во плоти. И я был ближе всех, ты – кусок дерьма… Орои был рожден величайшим, но побежден. И кем? Тобой – выродком, чьи гены при рождении были самым настоящим мусором! Да ты даже Шаринган не способен пережить – ты самый дефективный ублюдок, которого я когда-либо видел! Ты не мог родиться шиноби, ты ошибка!

Разошедшийся Старейшина перевел дух.

– И ошибка смогла победить Орои. Перечеркнуть поколения клана своей тупой силой. Понимаешь, мусор? Ты стал тем, кем стал, за одну короткую и никчемную жизнь. И какой смысл нам стремиться к рождению Богов, если всего за десяток лет может вырасти тот, кто их превзойдет? Ты, ублюдок, уничтожил наш клан!

– Пока еще нет, – Сенсома шагнул вперед. – Отпустите мою жену, и я оставлю ваши жизни.

– Я ее не держу.

– Где она?

– Перед тобой.

– Не смешная шутка.

Сорвавшись с места, Сенсома бросился прямо к Старейшине, но на половине полета его с силой вдавило в землю! Риннеган, сверкнувший в глазнице старика, просто-таки источал могущество.

Остальные из совета тут же начали поливать Математика Боя техниками. Все они – все двенадцать собравшихся здесь Цубаки были сильнейшими членами своего могущественного клана. Каждый из них мог занять пост Каге без особых усилий. И их техники были им под стать.

Сенсома уклонился от Призрачного Дракона, ударом раскрошил выросший из-под земли толстенный шип Стихии Изумруда, выдохнул пламя в разряд Электричества. Величественно выплывший прямо по воздуху из своего места Старейшина застыл над Математиком Боя, давя его к земле и так же осыпая техниками.

Сенсома впитал максимум природной чакры, тут же используя ежиные техники и разделяя физическую и духовную составляющие чакры. Техники стали проходить сквозь него, а он бросился к дому совета. Вновь собрался воедино, занеся кулак для удара над первым Цубаки, но противник мигнул и исчез, телепортировавшись прочь.

Чакра Старейшины плотно опекала каждого из совета, и именно он был пользователем пространственно-временной техники. Он выдергивал союзников из-под ударов Математика Боя, держал его в постоянном напряжении и успевал Призывать существ Риннегана.

Призванных чудовищ Сенсома уничтожал походя или же игнорировал, пытаясь добраться хотя бы до кого-то из клана. Сила этой дюжины была велика – он не мог нормально сражаться под таким ураганом разнообразных техник, как не мог и сосредоточиться на их уничтожении – ему мешал Старейшина.

Тогда Сенсома сменил тактику и в затяжном прыжке взмыл в воздух.

– Бесполезно, мусор, – спокойно произнес Старейшина, когда кулак Сенсомы пробил его грудную клетку. – Ты несешь в себе силу Отшельника Шести Путей, но ты даже не знаешь, на что он был способен при жизни.

Его тело пошло волнами, и исчезло, проявившись немного слева. Риннеган пылал силой.

– Техника Созидания Всех Вещей способна создавать все, – старик выбросил руку вперед, и его чакра воплотилась в виде огромной силы волны, буквально снесшей Сенсому вниз – на землю. – Так Рикудо создал Биджу, и так я создам тебе смерть.

– Я создам ваши смерти и без этой техники, – яростно рыкнул Математик Боя снизу.

Плотность вражеских атак увеличивалась, и Сенсома ничего не мог с этим поделать. Его правый бок пробила насквозь Стихия Мечей, а Стихия Ткани связала руки и ноги. Противники подходили ближе, из-за чего их техники били все точнее и точнее.

Вот один из них прыгнул вперед, выбрасывая перед собой руку с выведенной на ней печатью – Стихия Замков была способна запереть чакру Рикудо в Математике Боя!

Одновременно с этим в его плечо вошел очередной клинок Стихии Мечей.

– Слишком близко, – оскалился Сенсома, когда прыгнувший к нему Цубаки хлопнул его по плечу.

Он не успел завершить свою технику – Бог Шиноби прервал его жизнь прежде, чем кто-либо смог что-либо предпринять. Мгновение назад его противников было двенадцать, но теперь их стало меньше на одного.

Раны с шипением регенерировали. Боль не уходила, а тело испытывало мучения, заходя за свой предел. Тем не менее, это был Математик Боя, и его силу было тяжело превзойти только лишь плотным потоком техник уровня Каге.

Гигантский клинок Истинного Владения, совмещенный с таким же клинком из снежинок, прорезал воздух, доставая Старейшину. Он выплюнул кровь и тут же зарябил, исчезая и проявляясь, но для этого ему нужно было время. А Сенсома в этот момент уже был рядом с троицей противников. Первым же ударом он снес голову одному, двум другим бросив своего порошка. Гендзюцу крепко схватило их умы, но Сенсома не успел этим воспользоваться – пришедший в себя Старейшина успел их спасти.

Сенсома отбросил руку одного из двух спасенных – он успел только оторвать ее. Мрачно посмотрел на оставшуюся десятку.

Они начали уставать. Пусть и Цубаки, но их запасы чакры не были бесконечны, а потому в затяжном бою им с ним не справиться. Было бы, если бы не общая ослабленность Бога Шиноби. Сейчас он тоже нес потери, терпя постоянные ранения и неудачу за неудачей. Тем не менее, его новая тактика вполне может принести ему победу.

– Великий клан против выродка – и мы не можем тебя убить! – ярился Старейшина сверху. – Это доказывает ничтожность всего нашего существования! Всех поколений!

– Меньше слов, – показательно-спокойно выбил пыль из одежды Сенсома. – Я начинаю скучать.

Град техник возобновился, но теперь Цубаки были куда более осторожны. Сенсома крушил все вокруг, уничтожал весь дом совета и разрушал деревушку.

В запале боя, он снес и постамент, стоящий напротив дома совета.

И оттуда высыпался пепел…

– Нет… – глаза Бога Шиноби расширились, когда он почувствовал запах чакры, исходящей от пепла. – Нет…

– Кха-ха-ха-ха! – кашляюще рассмеялся Старейшина в воздухе. – Я же говорил тебе! Я же тебе говорил!

Потрясенный Сенсома упал на колени перед пеплом. Перед остатками той, которую любил.

– Вы все сдохнете! Он придет сюда и размажет ваши тупые головы!

– Ты этого уже не увидишь. Сгоришь в пламени собственной упрямости. ты ведь тоже виновата в том, что он сделал с нашим кланом. Ну? Не хочешь разрыдаться? Ты умрешь прямо сейчас, больше никогда не увидев сына и мужа.

– Я только посмеюсь над тобой, тупой старик! Сенсома тебя уничтожит! Ха-ха-ха!

– Бесстрашная дура. Игору – сожги ее.

И никакого крика. Сенсома внезапно осознал, будто бы увидел наяву, как сжигают его жену. Она сгорала молча, не проронив ни единой слезинки. Красивая в своей решимости, прекрасная в смелости и такая… хрупкая в своей любви.

Она любила его и знала, каким ударом будет ее смерть. Поэтому она и не кричала и не плакала, хотя ей, конечно, хотелось этого. Любому человеку хочется себя пожалеть – проявить слабость. Но она не стала этого делать, потому что не хотела делать Сенсоме больнее. Она хотела, чтобы он узнал, как бесстрашно и презрительно она отнеслась к собственной смерти.

И это-то и сделало Сенсоме еще больнее. Осознание того, как сильно она крепилась только ради него.

Одинокая слеза скатилась по щеке.

Он никогда не плакал в этой жизни. Даже когда его родители умерли. Даже когда Мадара предал его. Даже, даже, даже – в его жизни многое произошло, он многих потерял и многих обрел. Но он никогда не плакал. Потому что он был воином и знал, что в его жизни лишения будут всегда. Вся его жизнь состояла из лишений. И он никогда не лил слезы на несправедливость своей жизни – он сам выбрал ее.

Но сейчас он просто не мог сдержаться…

Он ведь тоже любил ее – эту женщину из клана Цубаки. Эту упрямую, гордую и вечно уверенную в собственной простоте Юки. Эту… эту красавицу, что подарила ему всю свою любовь и прекрасного сына. Эту Юки. Юки Томура… как красиво звучало это имя. Как он по ней соскучился. Как же он скучал…

– Я скучал, Юки… – прошептал Сенсома, сгребая пепел в руки, будто бы чувствуя ее укоризненный взгляд и фразу «где ты посеял пальцы?». – О, как же я скучал, Юки… и как скучаю до сих пор…

Техники врывались в его тело, вгрызались в плоть и крошили кости, но он не обращал на это внимания. Он вспоминал их знакомство – первую встречу в лесу и ее рассерженный тон. Свои ухаживания и подначки от продавца-Яманаки, помогавшего ему с букетом. Ее притворство, ее улыбку. Ее рассерженный взгляд. Ее нежелание отпускать его на Континент. Свои и ее слова…

– О, Господи, как же я скучаю…

Слезы капали на пепел, растворяясь в нем, а шторм ниндзюцу сметал все вокруг.

И тогда внутри Сенсомы открыл глаза демон.

– Я… – Исобу запнулся, увидев и осознав происходящее. – О-о-ох… Сенсома…

– Прости, дружище, – прошептал ему Сенсома, утирая слезы. – Я скорбел. Я… провожал ее. Пускай знает там, у Рикудо под боком, как я любил ее. И как продолжаю любить…

Покров Биджу синим плащом накрыл тело поднявшегося на ноги Математика Боя, обрубки на правой руке увенчались темно-синими когтями, а глаза стали подобием додзюцу приобретя салатовый оттенок и два круга, напоминающих круги Риннегана.

– Спусти его мне, Исобу… – вытянул руку к Старейшине Сенсома.

Носитель Риннегана был силен и опытен, но даже его сила и опыт разбились о могущество Биджу, завладевшего силой Мудреца Шести Путей. Он камнем рухнул на землю, где его тут же настиг Сенсома! Он вновь пошел рябью, но за это время Три Хвоста собрали чудовищную жатву среди его людей. Сенсома убивал Цубаки, рвал их на части. Его тело покрылось чакрой Биджу, его техники усилились могуществом Риннегана, а его ненависть затопила, кажется, весь мир.

И после череды медленных смертей пришла очередь Старейшины.

– Ты просто выродок – кусок дерьма, собранный из частей этого мира, – стенал он, пока Сенсома раз за разом рвал его плоть. – Ублюдок без права на жизнь…

А Сенсома бил его. Бил и бил! И бил снова! А потом… потом он продолжал его бить! Земля содрогалась от силы его ударов. Воздух звенел от его ненависти. Трава усохла от его агрессии.

Он бил очень долго.

– Сенсома, – мягко позвал его Исобу. – Сенсома, хватит. Он уже полчаса как мертв.

Сенсома посмотрел на свой кулак. На нем даже не осталось крови – он уничтожил даже малейшие ее частицы. Посмотрел на то место, куда бил.

Там, в небольшом кратере, проделанном его силой, сиротливо-одиноко лежал неуничтожимый глаз с узором кругов, разошедшихся по воде.

– Забирай его, Исобу, – поднял глаз Сенсома. – Только тебе позволено хранить эту силу. И тебе же ей пользоваться. Сила… Риннегана, она…

– Мадара воскресил своего брата этой силой, – Исобу вздохнул. – Но прости, Сенсома – я не смогу этого сделать. Не в ближайшие годы.

Ничего не ответив, Сенсома пошел собирать пепел. Юки… достойна хороших похорон. Пускай она бы и ворчала на него за это.

Да… она бы ворчала…

Комментарий к Слабое место

я все понимаю, знаю. но… это произошло. и даже Боги, как оказалось, совсем не всесильны.

если можете – скиньте, пожалуйста, на “заесть” – очень тяжко далась мне эта глава, нужно немного придти в себя. 2202 2018 3381 7907 (Зуев Илья с утра был…) и https://donatty.com/oZo (всем большое спасибо заранее)

всем здоровья. обнимите тех, кто ваша слабость.

Здесь был Бета.

========== Величайшая угроза этого мира ==========

Сарутоби Хирузен устало выдохнул.

Великая Мировая Война Шиноби, вторая за всю историю, подходила к концу. Смерть Мизукаге и огромные потери под Узушио заставили Воду выйти из игры максимально быстро. Сейчас эта Великая Страна – слабейшая, и так будет еще довольно долго. Молния тоже ослабилась после того, как Математик Боя вернулся на фронт, но Райкаге удалось извлечь максимум пользы из ситуации, прежде чем остаться не у дел. Молния получила некоторые земли Страны Горячих Источников и территории моря, буквально вырванные у Воды. Земля вяло сражалась с Ветром, но и эти две Страны понимали, что Война окончена. Каждая из них получила свои выгоды.

Огонь же… Огню в этой Войне пришлось так же несладко, как и остальным, даже несмотря на наличие двух Богов Шиноби. Впрочем, учитывая силы, противостоявшие им, просто невероятно, что Страна вообще держится. Потерь они понесли не меньше, чем все другие Страны…

– Каозу-сан… – тихо произнес Хокаге, казалось бы в воздух.

Боец АНБУ, контролирующий всю оперативную информацию с помощью техник клана Яманака, тихо выдохнул в ответ:

– Ничего.

Ничего. Ничего нового в деле похищения Ошими Томура – первенца и единственного сына великого Математика Боя. Ребенка, жизнью которого Хирузен пожертвовал лично, ради спасения своего селения. Его мать и отец тоже пропали – последний раз их видели в битве при Узушио двое суток назад.

Да, двое суток прошло с того дня, когда на поле боя вернулся Сенсома, и когда его возвращению враг ответил особенно жестко. Мощнейшие удары сразу по всем фронтам и ввод целого клана Цубаки – на этот раз Мадара переплюнул самого себя в создании нерешаемых задач по защите всего, что им дорого.

И двое суток Хирузен ждет, когда его лучший друг объявится в мире. Метка Хирайшина, установленная на него, не дает собой воспользоваться, что означает, что он слишком далеко. Да, даже Третьему Хокаге может не хватать чакры на что-то, особенно после того, как он превзошел свой предел выработки в последней битве.

Но он быстро восстанавливался. Столь быстро, что чакры должно начать хватать примерно… сейчас.

– Ни-че-го… – повторил короткий и жестокий доклад Хирузен и активировал технику.

Чакра послушно истратилась наполовину – не будь дураком, Хирузен оставил запас ровно на отступление, в случае если Сенсома окажется, допустим, в плену. Или в бою.

Хирузен должен был появиться прямо за спиной друга, с рукой на его спине, но, по какой-то причине, он оказался на пустыре, совсем не рядом с ним. Хокаге удивленно моргнул, осматриваясь. Он точно переместился, и точно сделал это к метке Сенсомы, но сам Сенсома…

Повернувшись, Хирузен увидел друга и облегченно выдохнул.

Математик Боя сидел прямо на земле пустыря, подобрав под себя ноги, сложив руки друг на друга и закрыв глаза. Вокруг него витал необычный туман, своими белесыми щупальцами будто пробуя мир на ощупь. Ветер легко трепал его отросшие белые волосы.

А потом он открыл глаза, и два желтых огня обратились прямо на Хокаге.

– Ты… – Хирузен шагнул вперед, но остановился в нерешительности. – Что ты тут делал?

– Скорбел, – последовал сухой ответ.

– Ск… – слово застряло в горле, поэтому Хокаге попытался сменить тему. – Где мы?

Мысли скакали как ненормальные. Нужно столько спросить и столько сказать. Столько понять. Но… он просто не знал, с чего ему начать. Впервые, кажется, в жизни, болтун и выдумщик Сарутоби Хирузен не находил слов. Ни нужных, ни каких-либо еще – просто никаких.

– Селение Цубаки, – так же бесцветно ответил Сенсома.

– Селение? – Хирузен прислушался к сенсорике. – Но тут же… ничего нет.

Небольшой остров, на котором вполне могла уместиться Коноха, и о котором Хирузен, прекрасно знавший карты, никогда и ничего не слышал, был чист. Абсолютно – будто бы здесь никогда ничего не росло, никогда и никого не было, и вообще…

– Что… произошло?

Самый глупый вопрос из возможных. И самый умный. Только его и следовало задавать с самого начала – и никаких больше слов. Ни «где ты пропадал два дня?», ни «где твоя женщина?», ничего. Только этот вопрос.

Сенсома всегда умел рассказывать.

– Юки убили, – первые слова раскаленной стрелой вонзились в сердце Хокаге, вздрогнувшего от пустоты голоса друга. – Цубаки. Они мстили мне за то, что я уничтожил смысл существования всех их поколений. Я не знал где я, поэтому решил похоронить Юки здесь. Но она не должна лежать в селении ее убийц. Поэтому селения больше нет.

Хмурый, как туча, Хирузен не сумел поднять взгляд на него. Это было тяжело…

– Сенсома… я… просто, сожалею. Мне жаль, что так вышло. И прости.

Пусть Хирузен и не смотрел, он прекрасно почувствовал, как на него навалилась тяжесть взгляда сильнейшего шиноби в мире.

– Ошими похитили.

«Взрыва» чакры, который ожидал почувствовать Хокаге, на удивление, не последовало. Он не ощутил ни малейшего колебания чакры друга, однако, вместо этого он ощутил как сильные пальцы стальной хваткой смыкаются на его горле, а после Сенсома со всей дури впечатал лучшего друга спиной в землю! Так, что удар коснулся всего острова.

– Кх!.. – Хирузен не сдержался – сплюнул кровь, попав на одежду Сенсомы, но тот этого не заметил.

– А где тогда был ты, Хокаге?! – яростно взревел Сенсома, и это была первая его эмоция за сегодня.

И Хирузен только и смог, что ошарашенно распахнуть глаза.

Ярость, боль, горечь – обычные для людей эмоции. Нормальные люди стараются испытывать их как можно реже, но все равно у всех случаются трудные дни. Дерьмовые дни.

Хирузен с детства умел различать истинные эмоции людей – те, которые они прячут за маской спокойствия. Причины всегда были разными, но эмоции… эмоции у всех похожи. У всего многообразия людей один и тот же набор эмоций – уникальных просто нет.

Хотя жизнь любит преподносить сюрпризы, и Хирузен только сейчас понял, что аномалия всегда была рядом с ним.

Сенсома с самого детства не проявлял признаков истинной ярости или гнева. Никогда, даже в самом тяжелом бою, где он не раз терял своих друзей и близких. Бывало, он отчаивался, злился и даже боялся, но он никогда не был в настоящей ярости. Запал берсерка – да, истинная ярость – нет. И можно, конечно, сказать, что в истинной ярости вообще-то было мало людей, но нет – все когда-то были там, просто не все хотят об этом говорить, предпочитая скрывать свою разрушительную ярость.

А Сенсоме никогда не нужно было скрывать – он ее просто не испытывал. До этого момента.

– Хокаге не должен быть бесполезным куском дерьма! Нас постоянно сравнивают в силе, но раз за разом получается, что ты – просто фокусник! Шарлатан! Как может Бог Шиноби не суметь защитить что-то важное?! Как ты не смог защитить моего сына?! Как ты живешь-то вообще, бесполезный Хокаге?!

– Да, я – бесполезный ублюдок! – закричал в ответ Хирузен, чувствуя, как его все больше и больше давит к земле. – Я – худший из всех Хокаге, потому что я просто не могу защитить всех жителей Конохи! Они умирали на фронтах, умирали от болезней, умирали по глупости! По моей глупости! И они умирали два дня назад, когда на Коноху напали! И я не смог спасти их всех! Только сраное большинство! И твоего сына не оказалось в большинстве! Потому что я бесполезен как Хокаге! А раз так, то я – никто!

Давило не только Хирузена, не скрывающего слез боли. Давило их обоих. И это была не физическая, и вообще никакая другая сила – это была боль от осознания собственной уязвимости. Они оба с детства были сильнейшими, равными, недосягаемыми до остальных, а оттого, как им казалось, неуязвимыми. Но их главной уязвимостью, как оказалось, были не недочеты в техниках, и не пропуски тренировок, а те, кто был к ним ближе всего – друзья и родные.

Впрочем, так же у всех людей в мире. И эти двое, какими бы они не были, были лишь двумя людьми в мире. Такими же, как и все.

И они кричали друг на друга, плача, понимая, что уже тысячу раз все друг другу простили. Не выбирая слов – крыли друг друга матом, и просто ревели, в надежде хоть немного заглушить ту боль, что разъедала их сердца.

А с неба падал дождь…

– Прости… – в сотый, наверное, раз сказал Хирузен, после того как они оба выдохлись.

– Нет, – Сенсома отпустил его и выпрямился. – Не могу… не сейчас.

– Понимаю.

Хокаге отвел взгляд от друга. Сенсома – тоже человек, и он в праве не давать ему прощения. Хотя бы он честен с собой и с ним. Он все понимает, но, конечно, не принимает. Ему нужно время.

– В нападении на Коноху участвовали три стороны, – сухо произнес Хирузен, отвернувшись от друга. – Изуна Учиха, клан Цубаки и Казекаге.

– Чие… – голос Сенсомы был тихим, но превосходно передавал нетипичную для него ярость.

– Она делала это для своей страны…

– Отлично. Тогда она поймет, каково это – терять то, что тебе дороже всего.

– Ты не можешь… – Хирузен осекся, но добавил в голос стали. – Ты не можешь уничтожить Ветер. Или даже Суну. Да и саму Казекаге…

– Могу, – сразу же ответил Сенсома. – Еще как могу.

– Но тогда мир ополчится на тебя! – Хокаге развернулся, ловя твердый взгляд Сенсомы. – Я понимаю твои чувства, но ты не можешь так поступить. Иначе ты станешь как Мадара – одно его имя может сплотить Страны против него. Но ты сильнее Мадары. Представляешь, что будет, если ты спровоцируешь их всех? Весь мир будет против тебя. Все захотят тебя убить! Все будут бояться тебя…

– Меня стоит бояться, – желтые глаза нехорошо сверкнули. – Клан Цубаки – тому подтверждение.

Хирузен тяжело вздохнул. Он слишком устал для того, чтобы сейчас пытаться силой остановить Бога Шиноби. Да и не получится все равно – если Сенсома захочет, он и правда может уничтожить целую Страну. И силой его будет не остановить. Только словами. Но кого он вообще может послушать в такой ситуации? Уж точно не Хокаге, который так бездарно просрал его ребенка.

– Данзо знает больше – он пытался отбить твоего сына у Цубаки, – выдохнул Хирузен. – Перед своей местью загляни в госпиталь. Хотя бы.

– Я тебя услышал. Верни меня в Коноху.

Хирузен послушно активировал технику, вяло пытаясь придумать, как ему остановить друга. Вяло потому, что он понимал – это невозможно никоим образом, даже с использованием Эдо Тенсей – ослабленные шиноби его даже не задержат. А истинную технику унес с собой в могилу Тобирама Сенджу.

Мир стоит на грани пропасти.

***

Данзо хмуро смотрел в потолок своей палаты. Он вообще часто был хмурым, но сегодня его настроение было особенно паршивым. Агент донес ему, что Хокаге исчез. Хирузен применил свой Хирайшин, чтобы, вероятно, отправиться за Сенсомой – Математика Боя не видели уже два дня…

– Данзо, – тихо произнесли с дальнего от двери угла палаты.

Шимура вздрогнул, повернув голову на звук – он отметил, что голос ему хорошо знаком, и, вместе с тем, он вообще не имеет понятия, кто позвал его по имени. Все потому, что этот голос никогда раньше не передавал такой вселенской холодной ярости, как сейчас.

– Сенсома, – так же тихо, стараясь не выдавать своего изумления, поздоровался в ответ глава Корня.

Старый друг выглядел… иначе, чем в прошлый раз. Желтые глаза смотрели холодно, отчужденно, будто бы их владелец прямо сейчас размышлял – кто есть перед ним – друг или враг? Слабость или угроза? Поза была расслабленной, но не потому, что Сенсома чувствовал себя в безопасности, а, скорее, потому, что он не чувствовал никакой возможной для себя опасности в мире. Это очень разные понятия, и если первое – вполне адекватно, то вот второе встречается только у глупцов.

Или у Математика Боя.

– Расскажи мне о похищении, – Сенсома шагнул к кровати Данзо и оценил его раны.

Цубаки били наверняка, и выжил глава Корня лишь потому, что находился в Конохе, где его агенты могли быстро оказать ему все необходимую помощь. Не трудись над ним лучшие специалисты Корня, и он бы точно погиб. Теперь ему еще долго валяться в госпитале – он даже встать сможет лишь через пару месяцев.

И когда встанет, ему придется решать, что делать без обеих рук…

– Не смотри так, – Данзо нахмурился, увидев, как смягчилось лицо друга. – Если бы был толк – я бы отдал свою жизнь за твоего сына. Я знаю каково это – терять.

– Теперь и я знаю, – кивнул Сенсома. – Спасибо.

– Я так ничего и не добился, – скривился Шимура. – Это были Цубаки – больше десяти шиноби силой высшего ранга джонина. Хирузен бы справился, я думаю, но тогда селения бы сейчас больше не существовало. Ублюдок-Учиха и Казекаге сровняли бы ее с землей.

– Цубаки больше нет, – отозвался Математик Боя. – Не станет и их.

– Ты говорил с Хирузеном? – Данзо хмуро посмотрел прямо в глаза Бога Шиноби.

Который прямо на глазах менял свой статус на полярный. Как когда-то это сделал Мадара.

– Он не сказал мне ничего хорошего.

– Понимаю…

Что толку в силе, если ее нельзя использовать? Если один шиноби, добившийся великой силы, не может диктовать миру свои условия? Если он имеет силу сделать это, но не может. Не может потому, что если пытаться диктовать миру силой, ты ополчишь этот мир на себя. Глупый, слабый мир, который не подчинится никому и никогда. Всегда будет как минимум две стороны медали. Две правды. Одной в этом глупом мире не воцарится.

– Тебя нужно остановить, – жестко сказал Данзо, глядя прямо в глаза нахмурившемуся Сенсоме. – Необходимо. Как того безумного Императора, свихнувшегося из-за своей боли. Как того Божка, которого он создал. Как Мадару, в конце концов. Тебя нужно остановить. Иначе миру конец.