Текст книги "Хочу замуж под Новый год! (СИ)"

Автор книги: Кора Бек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Жить нужно поскромнее

В ходе своего общения с музыкантами ресторана я крепко призадумалась. Но только на несколько иную тему.

Конечно, отсутствие нот для песни "Ой, мороз, мороз" меня огорчило. Но!..

А что, если мне и в самом деле пойти работать в разведку? Ведь, ежели столь ушлый народец сделал по поводу меня такие очень любопытные выводы, значит, во мне действительно есть что-то необычное!

Разумеется, помимо патриотизма. Для разведчика это качество, безусловно, самое главное, но одного патриотизма для работы в органах госбезопасности, думаю, всё же недостаточно.

Между прочим, я в своё время "Справочник для поступающих в вузы" изучала вдоль и поперёк, и точно помню, что ни один институт в нашей большой стране разведчиков не готовит.

А это означает, что образование в разведке особой роли не играет! Спецслужбы набирают сотрудников по каким-то другим критериям.

Возможно, мне потребуется знание иностранных языков. Ну так я на работу за рубежом сразу претендовать и не стану. Понимаю, сначала нужно себя проявить. А уже со временем хотя бы один какой-нибудь язык, наверное, я смогу выучить.

Как человек здравомыслящий, я отдаю себе отчёт в том, что на новом рабочем месте мне многому предстоит учиться, менять многие привычки, да и, вообще, весь свой образ жизни.

В этой связи, возможно, и хорошо, что мы с Нюркой поссорились. Потому что с моей стрекозой неотстрелянной, как я ласково звала свою бывшую подружку, образ жизни поменять было бы практически нереально.

Нюрка – она такая, что даже самого сурового монаха может подбить на не очень приличные поступки. Короче, безголовая.

Но мне, как будущему сотруднику спецслужб, голова на плечах потребуется. И не только голова. Мне надо взяться за себя и полностью поменять свой жизненный уклад.

Но я готова на жертвы. Стране нужны настоящие патриоты, а профессионализм мы со временем будем нарабатывать! Главное, чтоб меня на работу взяли.

Нужно в справочнике поискать координаты отдела кадров Федеральной службы безопасности Санкт-Петербурга и узнать, когда они собеседование проводят. Понятно, что в этом году я не успеваю, ну так и мне надо хоть как-то подготовиться.

Набегами берут города (да и то не всегда), а ФСБ – крепкий орешек.

Чем больше я думала на эту тему, тем всё привлекательней казалась мне мысль о том, чтобы сменить профессию, а заодно и весь свой образ жизни.

Ну, в самом-то деле, сколько можно работать в краеведческом музее? Копаться, подобно книжному червю, в неинтересных пыльных архивах. Сидеть на планёрках с умным видом, а самой думать о том, как провести ближайшие выходные. Писать пространные доклады, чтоб потом зачитывать их на каких-нибудь семинарах перед зевающей публикой, которой это всё глубоко до лампочки.

Сколько можно, наконец, чувствовать себя конторской крысой?! А ведь мне ещё и тридцати лет, между прочим, не исполнилось. Думаю, что я созрела для перемен.

Так хочется профессионального роста, новых впечатлений, хочется попробовать себя в новом деле! А то мне кажется, что в нашем музее я уже скоро покроюсь мхом, как какой-нибудь древний пень, или закостенею, подобно мамонтам.

Конечно, на моей нынешней работе есть свои немаленькие плюсы.

К примеру, наш Виталий Львович за все годы только один раз объявил мне выговор за опоздание. А ведь я стабильно опаздываю. Но шеф всякий раз входит в моё положение. Боюсь, такой руководитель на моём жизненном пути больше не встретится.

Или взять мои дружеские отношения с Люсей Крапивиной. Мы в любое время можем поговорить по душам. А по праздникам Люся никогда не отказывается от того, чтоб начать отмечать чуть пораньше.

Разумеется, я их очень ценю: и Виталия Львовича, и Люсю, и секретаря Анечку, которая активно участвует во всех мероприятиях, и дядю Ваню, которого не надо долго уговаривать, чтоб он починил мебель у нас в кабинете или заменил перегоревшую лампочку. И если я решусь уйти из музея, мне будет очень не хватать отдельных сотрудников нашего коллектива.

Но теперь передо мной такие интересные перспективы вырисовываются! Боюсь, я не смогу устоять от соблазна круто поменять свою жизнь. И это всё – благодаря случайному разговору с музыкантами ресторана. Вот только, случайному ли?

Из задумчивого состояния меня вывел голос руководителя музыкальной группы:

– Я просмотрел всё, что у нас есть, но, к моему огромному сожалению, нужных вам нот всё же нет, – и извиняющимся тоном добавил:

– Наша публика песню "Ой, мороз, мороз" почему-то не заказывает.

От его слов, если честно, я сильно не расстроилась.

Во-первых, как человек абсолютно адекватный, я просто приняла сложившуюся ситуацию. Во-вторых, в свете открывшегося мне откровения, вся эта история уже не имела для меня большого значения.

Чёрт, я никогда не думала о работе в спецслужбах! А теперь у меня прям мурашки бегут по коже, стоит представить, как я сижу где-нибудь в засаде, чтоб поймать особо опасного преступника, или занимаюсь расшифровкой важного донесения.

Короче, одной ногой я уже стояла в ФСБ.

В итоге я так вжилась в роль сотрудницы органов безопасности, что посчитала, что представительнице столь серьёзной и уважаемой организации сейчас будет уместно нахмурить брови, дабы показать своё неудовольствие.

А вот, что делать дальше, я не знала. То ли просто уйти со сцены, то ли выдать им на прощание какую-нибудь нравоучительную сентенцию? Типа: любите свой родной город, ребята, и Петербург ответит вам тем же. Прямо понятия не имею, как в таких случаях поступают настоящие разведчики!

Пока, стоя на сцене, я размышляла над этой непростой дилеммой, руководитель музыкантов произнёс довольно странную фразу:

– Нам бы очень хотелось, чтобы ваше выступление сегодня состоялось.

Подобно опытному разведчику, я насторожилась. Что кроется за этими словами, когда всем уже стало понятно, что моё выступление накрылось медным тазиком?

А, может, меня самым банальным образом хотят подкупить? Нет, какая, однако, наглость! Меня – без пяти минут сотрудницу спецслужб?!

Я смерила взяткодателя высокомерным взглядом, каким смотрели в фильмах героини Маргариты Тереховой или Вии Артмане. По-моему, получилось весьма удачно. Но музыкант почему-то не смутился.

– Думаю, что с вашим очевидным талантом, уважаемая, вам не составит труда исполнить сегодня другую песню. Ну, к примеру, "Снегопад" из репертуара Нани Брегвадзе? Конечно, её нельзя назвать весёлой, а тем паче, праздничной, но зато она замечательно вписывается в зимнюю тематику. И, что ещё важнее, нужные ноты у нас имеются!

– Вы хоть соображаете, что мне предлагаете? – я возмутилась. – "Снегопад", даже если там и поётся про снег, во всём мире принято на 8-ое Марта петь. А сейчас, между прочим, Новый год, и весь честной народ поёт "Ой, мороз, мороз"! Или вы об этой доброй традиции в первый раз, уважаемый, слышите?

Но мой собеседник рогом упёрся в землю.

– "Ой, мороз, мороз" у нас принято петь прежде всего за столом, в кругу друзей и родственников. А в нашем ресторане композиция "Снегопад" пользуется очень большой популярностью, особенно после того, как несколько лет тому назад она прозвучала здесь в исполнении самой Нани Брегвадзе.

– Великая Нани Брегвадзе пела на сцене ресторана?! – я просто ужаснулась.

– Это только благодаря случаю, – поспешил меня успокоить музыкант. – Друзья привезли певицу в наш ресторан на ужин, но публика, узнав, что в зале находится Нани Брегвадзе, едва ли не на коленях её умоляла спеть "Снегопад". Потом все дружно вызывали певицу на бис. В общем, в тот незабываемый вечер Нани три раза исполнила свой знаменитый хит.

– Бедные артисты! – не удержалась я от сочувствия. – Даже не могут спокойно поужинать. А ведь и я когда-то мечтала о сцене. Теперь вот думаю, зачем мне это надо было? Да с такими навязчивыми поклонниками гастрит запросто можно заработать!

– Такова плата за популярность, – пожал плечами руководитель группы, после чего рассказал:

– К примеру, мы работаем тут уже не первый год, а нас на улице даже постоянные клиенты не всегда узнают. Очень удобно, между прочим! Ты можешь вести себя, как угодно. Вот поэтому я своим ребятам не устаю повторять: Не лезьте вы на большую сцену, потом сами же и пожалеете!

– Быть маленьким человеком гораздо удобнее и проще. Никто не просит у тебя автограф, не нужно ездить на гастроли и жить в чёрт знает каких условиях, не надо скрываться от неадекватных поклонников и папарацци, не надо носить на лице маску и, как идиот, улыбаться на камеру. Люди сами создают себе проблемы, а нужно просто жить поскромнее.

Тезис о маленьком человеке мне совершенно не понравился. Некоторые любят так говорить, чтобы оправдать своё бездействие. Но ведь, если ничего не делать, окружающий нас мир никогда не изменится.

Поэтому, тонко улыбнувшись, я ответила руководителю музыкальной группы:

– Похоже, голубчик, ваш идеал – это салтыково-щедринский премудрый пескарь! Да, если бы все люди думали так, как вы, во что бы превратился тогда наш мир? – и, немного подумав, я гордо добавила:

– Мир держится на таких людях, как Нани Брегвадзе!

– Однако ещё пару минут тому назад вы ей сочувствовали, – музыкант ехидно улыбнулся. – Дескать, бедные артисты даже не могут нормально поужинать! А заодно радовались, что сами артисткой не стали. Что ж вы, уважаемая, так быстро взгляды свои меняете?

В ответ я смерила музыканта таким снисходительным взглядом, каким героиня Вии Артмане в знаменитом фильме "Театр" смотрела на амбициозную выскочку, которая надеялась заменить её на сцене, не имея ни опыта, ни таланта.

Наверное, всё же зря я не подала в своё время документы в театральный. Какой талант пропадает! Но, с другой стороны, сегодня нечаянно выяснилось, что люди принимают меня за разведчицу. Очевидно, у меня есть явные способности к этому делу. И что мне теперь – разорваться? Прям не знаю!

Травмированная психика музыканта

Надо сказать, что несмотря на свой явный талант, я не стала подавать документы в театральный институт вовсе не из-за трудностей, которые сопровождают жизнь артистов, как подумал руководитель музыкальной группы.

Проблема заключалась совсем в другом: в то время я комплексовала по поводу своей внешности.

Мне казалось, что с моей, абсолютно ординарной физиономией, носом, который был очень далёк от идеальной формы, и небольшими маловыразительными глазами, у меня нет ни единого шанса заинтересовать собой, к примеру, “Ленфильм” или "Театр на Литейном".

Хотя сейчас понимаю, что и в кино, и в театре артисты требуются разные, и что вовсе не все известные артистки являются писаными красавицами. К тому же, женщины с возрастом меняются, а некоторые даже становятся ещё краше.

Вон, как на Невском проспекте на меня сегодня все пялились! А вот, если б я пошла после школы в артистки, то пялилась бы теперь уже вся наша большая страна. Эх, недооценила я себя!

Между тем, вступив в дискуссию с руководителем музыкальной группы, я была вынуждена объяснить свою позицию. И я с достоинством ответила на его выпад:

– В моих словах нет никакого противоречия. Я всего лишь хотела сказать, что ресторан – это не место для выступления артистов уровня Нани Брегвадзе. А вот публика своё обожание могла бы выразить как-то иначе, не отрывая певицу от ужина. Она-то – человек деликатный, не смогла отказать. Что же касается лично меня, то после Брегвадзе петь на этой сцене "Снегопад" – это, по-моему, едва ли не святотатство. Я не готова так низко пасть.

На мой взгляд, мини-монолог у меня получился весьма эффектным. Я ожидала увидеть восхищение в глазах своего собеседника, но он оказался человеком приземлённым.

– А наша Лиза поёт, и – ничего! – музыкант кивнул на солистку – рыжеволосую худенькую девушку, курившую во время перерыва в углу сцены, а затем добавил:

– Зря, между прочим, вы не хотите прислушаться к моему мнению. Потому что с песней "Снегопад" сердца наших слушателей вы запросто бы сразу завоевали. А кого, скажите, признание не обрадует? Да зал, стоя, будет аплодировать! Я вам это гарантирую!

После последних слов музыканта я не смогла отказать себе в удовольствии его подколоть:

– Уж от вас-то я таких слов точно не ожидала услышать! Вы же сами ещё пару минут назад говорили о том, что признание публики вас ничуть не интересует, и что, вообще, жить нужно поскромнее, не так ли?

В ответ руководитель группы выдал мне очень странную фразу:

– Нет, не зря я всегда недолюбливал медиков. Неблагодарный народец! Ты им на блюдечке рецепт популярности преподносишь. А они? Да чтоб я когда-нибудь ещё связался с медиками? Ни-за-что!

– А причём тут медики? – я искренне удивилась.

– Ну, вы же работаете на станции скорой помощи?

– С чего, голубчик, вы это взяли?

А про себя подумала: “Что этот парень курит? Вот уж за кого-кого, а за медичку меня ни разу в жизни не принимали! Что-то его не в ту сторону занесло”.

– Да мне мои ребята так сказали. Ну, что у нас сегодня медики желают выступить на сцене. Насколько я понимаю, кое-кому никак не даёт покоя слава Александра Розенбаума? Он ведь также, если мне не изменяет память, когда-то на станции скорой помощи работал? – осклабился руководитель группы.

Я рассмеялась. Мужчины, как дети, – иногда такое выдадут, что даже не знаешь: то ли смеяться, то ли плакать. Конечно, в первую очередь это относится к артистам. Их буйной фантазии писатели могут позавидовать!

– Розенбаум-то работал, но только я к медикам не имею никакого отношения.

Музыкант вперился в меня недоверчивым и даже подозрительным взглядом. А я невозмутимо продолжила:

– Я представляю краеведческий музей Санкт-Петербурга. Наверное, вы знаете, что в нашем городе их несколько? Я работаю в самом лучшем! И у нас, к вашему сведению, также имеется договорённость с рестораном о том, что мы будем принимать участие в концертной программе сегодняшнего вечера.

– Да неужели? – музыкант искренне удивился. – Ну, слава Богу! А то я с детства испытываю большую неприязнь к работникам медицины.

Если честно, в детстве из всех своих игрушек я больше всего терпеть не могла набор медицинского работника. Это была коробочка, в которой лежали пластиковые шприц, стетоскоп, какие-то щипчики и белый колпак. А вот халата почему-то там не было. Может, упаковщик его не доложил? Себе заныкал?

Но меня тогда это мало волновало. Набор медицинского работника вызывал у меня чёткое ощущение дискомфорта. Поэтому при первой возможности я передарила его соседской девочке. И каждая из нас по-своему была счастлива. Кстати, та девочка теперь работает врачом. Мне хочется думать, что мой подарок как-то повлиял на её решение при выборе профессии.

Тем не менее я не могу сказать, будто медики вызывают у меня чувство отторжения. Нормальные люди. Ну, может, немного нервные. Так у них работа такая. М-да, какой странник, однако, мне попался!

Конечно, я не могла не вступиться за честь работников медицины.

– А что плохого вам медики сделали? Вы знаете, какая тяжёлая работа у тех же работников станции скорой помощи? У меня там соседка работает. Такие вещи рассказывает, что я никому не пожелала бы оказаться на её месте!

– Да ничего плохого они мне не делали! – музыкант досадливо поморщился. – Просто в детстве родители вечно меня пугали, что позовут доктора сделать мне укольчик, когда я их не слушался, вот оно и запало в душу. Теперь, увидев на улице карету скорой помощи, я быстро перехожу на другую сторону дороги. А потом ещё и оглядываюсь назад: всё кажется, что они вот-вот меня догонят.

– Ну ни фига себе? – мысленно присвистнула я от такого признания. – Родители, конечно, сами того не желая, сделали из парня конкретного неврастеника.

Тогда я решила по-своему поддержать музыканта и сказала:

– А по вам не скажешь, будто вы чего-то боитесь. Такой брутальный мужчина! Вам бы, голубчик, в кино сниматься типа "Крепкого орешка".

Выдала этот сомнительный комплимент, а сама чувствую, как у меня щёки горят. Потому что музыкант – ниже меня на полголовы и худой, как гончая собака, на брутала близко не тянул.

Естественно, теперь я опасалась, как бы музыкант не решил, будто я над ним издеваюсь. Со мной такое нередко бывает: сделаешь людям какое-нибудь доброе дело, а они думают наоборот.

К счастью, музыкант ничего такого не подумал. Расправив свои щуплые плечи, он признался:

– Да предлагали однажды мне в одном боевике сниматься, но я сам отказался.

– Ну что же вы так? – кое-как сумела я выдавить из себя и не расхохотаться.

– Роль была неинтересной, из категории "Кушать подано". Я не стал тратить на это своё время.

– Кушать подано? – переспросила я и давай смеяться. А дело в том, что мой новый знакомый именно на такую роль отлично подходил. Но, конечно, я ему в этом в жизни бы не призналась. Зачем обижать и без того судьбой обиженного человека?

А музыкант вновь вернулся к своей любимой мозоли:

– Не знаю, заметили вы или нет, но я был немного не в себе, когда вы на сцену только поднялись? Тут же вспомнились детские кошмары. Я до сих пор боюсь, – пожаловался мужчина, – к врачам обращаться. А тут смотрю, медичка сама ко мне пожаловала, да ещё и с какими-то претензиями! Вам на моём месте такое понравилось бы?

Ах, вот оно что! Теперь всё встало по своим местам. Я-то думала, что меня за сотрудницу ФСБ приняли, а, оказывается, у моего нового знакомого с детства травмированная психика. Какой потрясающий облом!

Ну, за что мне такое невезение? Хотела сменить свою скучную профессию на что-то более интересное и даже романтичное, а теперь опять душу начинают терзать сомнения, есть ли у меня способности для работы в разведке?

Один патриотизм отделу кадров ФСБ не предъявишь. Мне могут не поверить. Или скажут: “Для работы у нас этого, гражданочка, маловато!”.

Конечно, “не боги горшки обжигают”. Поговорка замечательная, я не спорю. Но наверняка в ФСБ есть какой-то минимум необходимых требований.

Эх, зря я с Нюркой, однако, поссорилась! Она могла бы немного натаскать меня по французскому. А то из уроков английского я только две фразы запомнила: “Ду ю спик инглиш” и “Май нэйм из Астра”. Ну и ещё несколько слов: “плиз”, “зэнк ю”, “гуд бай”, “гоу-гоу”. Но этого явно недостаточно.

К тому же, неизвестно, на кого нарвёшься при прохождении собеседования. Кто знает, попадётся какой-нибудь упёртый товарищ и скажет, что знание языков для их сотрудников строго обязательно. А ждать, пока я выучу, мол, нет времени.

Да и с физподготовкой у меня проблемы. Последний раз я занималась спортом ещё в школе, когда выступала за школьную команду по волейболу.

Конечно, я могу показать им грамоту за занятое нами десятое место в городских соревнованиях, но, боюсь, мне ответят: “Это было давно и неправда”. Проблема в том, что по мне сейчас не скажешь, что я в волейбол когда-то играла. Люди с возрастом меняются.

Но самое главное – в случае с кадровиком ФСБ у меня не будет второго шанса произвести первое впечатление. Уж где-где, а у них наверняка всё фиксируется.

Да, жаль, что у музыканта оказался такой длинный язык! Не уверена, что после его признания у меня хватит духу позвонить в отдел кадров ФСБ, чтоб узнать, когда у них проводится собеседование.

Боюсь, как бы там меня сразу не послали куда подальше. Думаю, желающих работать в этой системе хватает. Наверное, туда принимают в первую очередь мужчин, и – непременно военнообязанных. Какое жестокое разочарование!

От обиды я чуть не закурила там же, на сцене. Вспомнился Пушкин:

Мечты, мечты, где ваша сладость?

Я стояла вся такая растрёпанная до невозможности. То есть, конечно, причёска у меня была нормальная. Это я от волнения неправильно выразилась. А хотела сказать: “в растрёпанных чувствах”. Мои мысли прервал руководитель группы.

– Ну, тогда я предлагаю пойти на мировую, и – мои музыканты к вашим услугам! – руководитель группы энергично пожал мне руку.

Как ни странно, но рукопожатие у него оказалось очень крепким. Возможно, музыкант специально тренировался, чтоб хотя бы этим производить более-менее приличное впечатление.

Я чуть-чуть поморщилась от боли. Блин, он что, не видит, что перед ним – дама? Что ни говори, а в очереди в кондитерской более культурные люди стояли!

– Концерт с минуты на минуту должен начаться. А, поскольку мы теперь с вами дружим, песню "Снегопад" я вам больше навязывать не буду. Наша постоянная публика привыкла к исполнению Лизы и, между нами говоря, вас она всё равно бы освистала. Теперь я могу вам в этом признаться.

– Переговорите, уважаемая, с моими ребятами. Уверен, вы легко найдёте с ними общий язык, а меня вызывает администратор. Увидимся!

– Какой жук, однако! – я мысленно ахнула. – Хотел меня – порядочную девушку и поющую сотрудницу краеведческого музея, подставить! Надеюсь, мы с ним больше не увидимся? Мне-то нужно всего – спеть одну песню.