Текст книги "Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3 (СИ)"

Автор книги: kopo6o4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 50

– Какие у вас могут быть дела к пятнадцатилетней девочке? – первой на слова прокурорши отреагировала бабуля, у которой, видимо, еще свежи воспоминания о том, что произошло в школе. – Хотите поговорить? Говорите со мной!

– Анна Леонидовна… – обернулась на нее златовласка и судя по бледноватому лицу, этим утром проснулась она не одна, а как минимум на пару с похмельем (вчера ж пятница была, имеет полное право!), однако бабуля не дала ей договорить.

– Да я-то знаю, что меня Анной Леонидовной зовут! А вот вы так и не соизволили представится, между прочим!

– Дамы, позвольте пройти! – рядом раздался мужской голос, сообщающий о том, что наше трио мешает проходу других людей.

Мы отошли чуть в сторонку, освобождая проход.

– Меня зовут Вероникой Александровной. – едва заметно поморщившись, представилась прокурорша.

– А фамилия ваша как? – не отступала бабуля, вид у которой сейчас был самым боевым.

Бабушка, помимо всего прочего, явно здорово накрутила себя перед встречей с моим папашей, а тут, стало быть, под руку ей попалась эта…Вероника Александровна.

– Швец. – назвала свою фамилию мама Ирочки (а память моя, вернее, Златы, выдала новую порцию воспоминаний, сообщив о том, что саму Ирочку некоторые персонажи в школе за глаза называют «Швейкой»), продолжив затем. – Как гражданин, я имею право говорить с любым другим гражданином, в том числе и с несовершеннолетним. Не нужно, пожалуйста, ограничивать мои права, иначе я приму меры. Злата, как я считаю, оболгала меня перед моей дочерью, и мне бы очень хотелось выяснить, зачем она это сделала. Или же…

– Вы примете меры? – поинтересовался я, вступая в беседу, и мне сразу вспомнился наш с Ирочкой разговор в автобусе. – И каким же это образом у меня получилось оболгать вас, Вероника Александровна?

Ирочка, видимо, тогда мне все-таки поверила (или практически поверила) и выразила маманьке свое неудовольствие. Наверное, она еще окончательно не «уволила» Злату из своих школьных подруг. Как ни странно, но подобная мысль здорово улучшила мое настроение.

– Или вы не угрожали моим родным и не хотели отправить меня в школу для дураков?

– В вечернюю школу. – поправила она.

– Что, в общем-то, одно и то же! – добавил я, а златовласка лишь пожала плечами, поморщившись вновь.

Голова у нее явно «бо-бо»…

– Злата, ты сказала моей Ире, что я́ заставила чиновников из «опеки» прийти к тебе домой и трепать нервы твоим родным… – ровным тоном, заявила прокуроша, хотя и было заметно, что она не хило так раздражена.

– Ну да! – хмыкнула бабушка, и, в свою очередь, продолжила голосом полным ехидства. – У Златкиной «классной» вы мне, помнится, обещали устроить веселую жизнь, а на следующий же день к нам домой заявилась «опека», устроив черт знает что! Наверное, это было просто совпадением, так я должна думать?!

– Анна Леонидовна, поверьте мне на слово, пожалуйста, если бы мне и впрямь захотелось устроить вам веселую жизнь, как вы выразились, мне бы… – прокурорша взяла паузу, подбирая подходящее моменту выражение. – Короче говоря, произошедший визит «опеки» не имеет ко мне ровным счетом никакого отношения. Я уже давным-давно не школьница, чтобы кому-то кнопки на стул незаметно подкладывать, фигурально выражаясь, конечно.

– Насколько я в курсе, вы уже подали в прокуратуру заявление относительно произошедшего визита «опеки». Ожидайте проверки по данному вопросу и, если ваши права были нарушены, прокуратура примет соответствующие меры. – сменила она тему.

Я внимательно всмотрелся в эту женщину, и…

«…моя мама, словно рыцарь без страха и упрёка, и на неприятеля всегда идёт с открытым забралом! Она бы самолично тебя наказала…». – мне вновь вспомнилась встреча с Ирочкой и ее слова.

Не то чтобы я прямо физиогномист или что-то вроде, но…

Мне кажется, что эта златовласка правду говорит, и к визиту «опеки» она непричастна (я вовсе не считаю, будто она неспособна наврать, глядя в глаза, в конце концов, с кем поведешься, но…).

Тогда встает вопрос: «Кто?». Впрочем, вопрос этот не для данного момента.

Тем временем, бабуля, судя по ее виду, решительно настроилась поскандалить. А разве прямо сейчас нам нужна еще бо́льшая ссора с этой работницей прокуратуры? Однозначно, нет!

Она своим действием или же, наоборот, бездействием (привет, «мамин друг» и «опека»!) в нужный момент запросто сможет устроить для нас веселую жизнь, а мы, в свою очередь, никоим образом до нее не дотянемся, ручки коротковаты.

Из всех мамашек моих одноклассников, требующих изгнания Златы из школы, эта выглядит самой адекватной, а ее переживания – рациональными. И вероятнее всего, что она – самый влиятельный персонаж из них.

Боится за успеваемость дочери и не желает, чтобы кто-либо из одноклассников мешал ей учиться.

Ну что же… Пожалуй, дам, ей то, чего она так желает, а затем, когда и если наша ссора сойдет на нет, можно будет попробовать использовать ее в качестве щита против остальных родительниц – моих гонительниц, а заодно, если получится, то и против «опеки». Она фигура в городе значимая, а на папашу надежд в этом вопросе маловато, судя по тому, что «опека» решила организовать новый рейд ко мне домой.

Я осторожно взял за руку бабушку, призывая ее к спокойствию.

– Вероника Александровна, Ирочке я сказала, что если тот визит организовали вы, то это был подлый поступок. Но, если это сделали не вы…

Я пожал плечами.

– Но она-то услышала твои слова безо всяких там если! И поверила им! Ира думает, будто это и впрямь устроила я! И почти не разговаривает со мной! – впервые за время этого разговора явственно разозлилась златовласка, повысив голос.

– Видите, наша ссора ни к чему хорошему по итогу не привела. Ирочка расстроилась, и теперь не желает разговаривать с вами. А я уже практически лишилась ее дружбы из-за того, что невежливо поговорила с ее мамой, с вами… Так что, знаете, мне бы очень не хотелось продолжать ссориться с вами и тем самым разрушать дружбу с Ирой. Если вы не против, я бы хотела помириться и предложить вполне разумное разрешение нашего конфликта.

– И какое же? – тут же поинтересовалась прокурорша, а бабуля, сумев взять себя в руки, не вмешивалась в диалог.

– Вас же волнует только то, что из-за меня успеваемость всего класса может снизиться? – услышав мои слова, бабуля побледнела и явно хотела что-то возразить, но я легонько сжал ее ладонь, и она промолчала. – Или есть иные причины, почему вы хотите, чтобы я перевелась в другую школу?

– Иных причин нет. – коротко ответила Вероника Александровна.

– Чудно! – заявил я, продолжив. – Ирочка мне сказала, что вы словно рыцарь без страха и упрека. И раз уж вы рыцарь, то вашему слову можно доверять?

– Злат, не… Давай короче, в общем! Без всей этой фигни, а то жонглировать словами умеешь хорошо, я это уже заметила! Чего ты хочешь мне предложить?

– В общем, в нашем классе что-то около тридцати человек, так? – поинтересовался я.

– Двадцать пять. – ответила златовласка.

– Так вот, если по окончании первой четверти моя успеваемость среди нашего класса будет ниже двенадцатого места, по сумме оценок, то вы правы, и я действительно обуза для всего класса. – я заметил, как вздрогнула бабуля. – А быть обузой я не желаю категорически и без всяких возражений уйду из школы сама. Но! Ежели мой результат окажется двенадцатым или выше, то это значит, что ваши опасения напрасны…

– Двух четвертей подряд, Злат! – прокурорша перешла на стадию торга.

– Ладно… – пожав плечами, легко согласился я. – Однако, со своей стороны, вы защитите меня от нападок всевозможных неприятных личностей.

Я ожидал, что от последней фразы она разозлится (на что это, мол, ты намекаешь?), однако…

– Хорошо, Злата, я согласна! – не став «лезть в бутылку» из-за прошлых обид, согласилась прокурорша. – Но только попробуй не сдержать своего слова! Ире скажешь, что она все не так поняла и никого к тебе домой, чтобы мучить твою маму и бабушку, я не присылала! Мне из-за тебя ссоры с собственной дочерью не нужна!

– А вы, пожалуйста, скажите ей, что я вам не хамила, иначе Ирочка дружить со мной перестанет окончательно.

– Хорошо, договорились. – кивнула златовласка, а затем вспомнила о позавчерашнем происшествии. – Я рада, что ты не пострадала, Злат. Это была, конечно, жуткая жуть. Ладно, раз уж мы пришли к общему знаменателю, то… До свидания, Анна Леонидовна, Злата.

– До свидания. – мы с бабулей в унисон попрощались с мамой Ирочки.

А затем, уже спустившись с лестницы, женщина, обернувшись, сказала:

– Если что, Злата, то это ты сама решила уйти, а я тут совершенно ни при чем. Именно это должна будет услышать Ира, если случится «если что», ясно?

– Ну, разумеется. Если что, то это я сама решила уйти, чтобы не быть ни для кого обузой. При чем здесь вы?

Вот это ничего себе! А я, оказывается, и полюбовно договариваться умею, без скандалов и мордобоев! – подумал я, наблюдая за идущей к своей машине мамой Ирочки Швец. – Быть может, я еще и на пианино смогу? Нужно будет попробовать!

– Злат, ты же не… – бабуля так расстроилась, что едва не расплакалась.

– Цыплят мы зимой пересчитаем, бабуль, по окончании двух первых четвертей. – не дал договорить ей я и вследствие хорошего настроения моя физиономию расплылась в улыбке.

Правда, улыбался я недолго…

Мое внимание привлек представительский автомобиль, паркующийся рядом с машиной златовласки. Та же модель и тот же цвет, что я видел в соцсети на фотках своего так называемого отца. И в тот миг, когда стало возможным разглядеть номера…

– А вот и уважаемый отец изволил явиться. – сказал бабуле я, а затем, достав телефон, посмотрел на часы. – Пунктуальным оказался… Пойдем внутрь, а то все будет выглядеть так, будто мы его ждем не дождемся. Да и очередь еще занять нужно.

Бабуля лишь кивнула, однако, проходя в открытую мной дверь, сказала о другом.

– Злат, у тебя в школе всю дорогу неважнецкие оценки были… – старушку, и это было очевидно, здорово обеспокоило мое пари с мамой Ирочки.

– Я знаю. – ответил ей, вновь растянув улыбку во всю ширину физиономии. – Просто теперь у меня появился стимул улучшить свою школьную успеваемость. Не переживай, бабуль, это пари я ни за что не проиграю, вот увидишь!

Несколькими минутами позже.

– Папаньке стоило бы еще и свою маму, мою вторую бабушку, с собой прихватить. – нагнувшись, шепнул я на ухо бабушке, сидящей на скамеечке, обтянутой видавшим виды дерматином.

Этим субботним утром приема у нотариуса ожидало, прямо скажем, дофига народа, так что свободных посадочных мест на расставленных в коридоре четырех скамеечках не оказалось, однако один из мужчин уступил ей свое (но и то, лишь после того как бабуля на него многозначительно посмотрела).

Кстати, о вторых бабушках и дедушках… Они тоже со Златой никаких отношений не поддерживают? Скорее всего, так и есть, но на всякий случай нужно будет уточнить. Потом.

Так называемый отец, на подписание соглашения заявился не один, а в компании со своей новой супругой, и видок при этом у него был словно у подростка, пришедшего с мамой. Явственно волновался. А она выглядела спокойной, как удав (внешне, по крайней мере).

– А он всегда таким был, Злат, ты просто его не знаешь… – шепнула в ответ бабушка, от чего-то пришедшая в хорошее настроение. – Мама то… Мама это… Мне нужно сначала с мамой посоветоваться… Тьфу! Мужчина, то же мне! Вот и нашел себе новую мамочку!

Однако, симпатичная тетка, заявившаяся вместе с папаней, демонстрировала выражение спокойствия очень недолго… Заметив, наконец, мое присутствие, она встала как вкопанная, а на ее физиономии проявилась такая лютая ненависть к моей скромной персоне, что ей даже пришлось отвернуться, дабы никто не увидел ее перекошенного лица.

Не-е-ет, готов поставить любые деньги на то, что между мной и ей никогда не будет даже холодного нейтралитета. Ее нелюбовь к дочери мужа от первого брака (к бывшей дочери…) – это нечто из разряда религиозной ненависти. Фанатичной. Впрочем, ей довольно скоро удалось совладать с эмоциями и теперь ее лицо демонстрировало ледяное безразличие, без малейшей примеси каких-либо эмоций.

Интересно, это отец сам попросил ее поехать вместе с ним или же его новая жена попросту не захотела отпускать своего супруга на нашу встречу без своего надзора (а то мало ли, вдруг почувствует вину перед дочкой и начнет общаться с ней!)?

Папаша, который, взяв жену за руку, что-то активно зашептал ей на ухо, глядя при этом на нее абсолютно влюбленными глазами…

Сколько же они живут вместе? Долго, минимум лет двенадцать, а он, похоже, все еще по уши в нее влюблен, словно бы во время «букетно-конфетного»…

Впрочем, какое мне до всего этого дело? Никакого! Искренне надеюсь, что это последняя наша встреча.

Мне вдруг стало кристально ясно, что если я или бабушка по какому-либо поводу устроим сейчас публичную ссору с этой теткой (даже в ответ!), то папаша просто плюнет на все и уйдет, не заключая с нами никакого нотариального соглашения. Даже если это будет стоить ему депутатского мандата.

– Бабуль... – шепнул я на ухо своей старушке, глядящей сейчас на женщину, уведшую мужа ее дочери, ничуть не более доброжелательным взглядом, чем та глядела на меня, – пожалуйста, только не затевай с ней ссору, иначе…

– Иначе твой папашка развернется и уйдет? – очнувшись от созерцания, закончила за меня бабушка, очевидно читающая всю ситуацию не хуже меня и хорошо знающая моего отца. – Не стану я более тратить на них свои нервы, вот еще! Уже довольно их потратила на твоего отца и эту его…

– Тс-с-с!

Тем временем эта парочка подошла к нам.

– Анна Леонидовна, Злата, доброе утро! – нацепив на физиономию приветливую улыбку, как ни в чем не бывало поздоровался с нами мой папаша, а затем нагло соврал. – Рад вас видеть!

К моему удивлению (и к очевидной злости бабушки!) его супруга проделала ровно то же самое. Я-то думал, что она обойдется каким-нибудь «здрасьте!» или вовсе промолчит, однако…

– Мы какие в очереди? – поинтересовался папаша.

– Крайние! – буркнула в ответ бабушка.

– Ясно… – сказал он, обратившись затем уже ко мне. – Злат, коль уж это ты всю бучу затеяла, то я бы хотел договориться с тобой «на берегу» еще кое о чем…

Папаша, который явно не собирался что-либо обсуждать в присутствии многочисленных посторонних, взглядом указал на дверь. Заметив это, бабуля, очевидно нежелающая оставлять внучку с ним наедине, намылилась было встать, но…

– Посиди, бабуль… – шепнул ей на ухо я. – В конце концов, отец прав, все это затеяла я, так что мне с ним и разговаривать. Не трать нервы.

– Но…

– Все будет хорошо! – заверил я старушку, чмокнув ее в макушку. – Разве я похожа на «Злату, которую можно обидеть»?

– Нет, на такую Злату ты…теперь…совершенно не похожа. – покачала головой старушка и осталась сидеть.

Однако, когда мы с отцом направились было на выход (а его жена увязалась за нами), бабуля внезапно, кое о чем вспомнила…

– Секундочку! – весьма громко сказала она, а затем обратилась к спутнице моего так называемого отца. – Светлана, а ты, собственно, для чего к моей внучке-то приходила, когда она в больнице лежала?

– Я…я…я не приходила к вашей внучке! – тут же, резко обернувшись и отчего-то явственно запаниковав, ответила та, переведя затем взгляд на удивленно посмотревшего на нее папашу.

– А вот Злата мне совсем другое рассказывала! Говорила, что приходила ты к ней! – все-таки встав со своего места, заявила старушка, причем довольно громко, отчего практически все из присутствующих в очереди стали следить за происходящей сценкой.

Спокойной сегодняшняя встреча, кажется, все-таки не будет…

– Бабуль, думаю, Светлана просто закрутилась и запамятовала. Но, разве же она могла не навестить в больнице дочь собственного мужа? – которую сам папанька навестить нужным не счел, подумал я, но вслух, разумеется, этого не сказал.

– Точно! Из головы просто вылетело… – ответила женщина, помассировав висок. – Я, и правда, приезжала к Злате, чтобы навестить ее, а также узнать у лечащего врача, насколько все плохо.

«…узнать у лечащего врача, насколько все плохо».

Я прямо-таки услышал звук пощечины, которую своими словами отвесила бабушке эта Светлана.

Сука!

Обернувшись на бабушку, заметил, как та побледнела.

Не дожидаясь какого-либо ответа от бабули, жена отца быстрым шагом направилась на выход. Папаша хвостиком поплелся за ней.

Я просемафорил бровями, не заводись, мол, и бабушка, махнув рукой, уселась на место. Достав из сумки томик Пикуля (Площадь Павших борцов, кажется), она принялась читать, тем самым успокаивая нервы.

Глава 51

На улице.

Едва выйдя на улицу, пришлось надеть на голову капюшон толстовки, ибо холодный ветер разошелся столь люто, что козырек над нежилым подъездом даже и не думал спасать от измороси.

– Злат… – начал папаша, а его жена, облокотившись на перила, принялась усердно делать вид, будто бы залипла в своем телефоне, – все твои хотелки записаны в соглашении…

Он потряс папкой, сделав особое ударение на слове все, с такими интонациями в голосе, будто бы сотворил для меня неимоверное одолжение и я теперь должен быть ему благодарен до конца жизни. Впрочем, я, пожалуй, и впрямь буду благодарен отцу, ежели он в полной мере станет его соблюдать, ибо по моим понятиям, неблагодарность – грех.

– …и я добровольно соглашаюсь на все из них, что засвидетельствует нотариус, когда подойдет наша очередь, но…

– Все, что до «но», уважаемый отец, обычно них…ничего не стоит! – перебил папашу я.

– Злат! – слегка повысил голос этот тип. – Может, я и не самый лучший на свете отец, но все-таки твой отец, а поэтому будь добра не перебивать меня и не ерничать! Можешь не любить меня, но строго про себя, не вслух!

Он указал взглядом на жену, а мне захотелось сделать «фейспалм», как любит говорить моя старшая дочь там. Ну да, лучше казаться, чем быть…

– Так вот… – он глубоко вздохнул, поежился от холодного ветра и, не дождавшись от меня какой-либо реакции, продолжил, – дабы в будущем между нами не возникало никаких обид и недопониманий, я желаю напомнить тебе о том, что ты пообещала не пытаться влезть в мою семью, а также не упоминать обо мне во всяких там своих видео. Если нарушишь данное обещание, я через суд расторгну наше соглашение, и ты станешь получить ровно то, что присудит судья. И то, лишь до своих восемнадцати лет, ведь дальше-то по закону я не буду обязан обеспечивать тебя. Далее, если по ходу пьесы в твою светлую голову взбредет потребовать у меня чего-то сверх этого…

Он вновь потряс папкой.

– …я через суд расторгну наше соглашение.

– Справедливо, уговор есть уговор. – согласился я и заметил, как раздулись ноздри так называемого отца, который посчитал, будто я умничаю и даже чуточку издеваюсь над ним.

А может, просто видит в Злате отражение бывшей жены, при воспоминании о которой он каждый раз раздражается.

– И вот еще, что… – уняв раздражение, продолжил он. – В качестве компенсации за твое содержание я выплачу Ире четырнадцать тысяч рублей за каждый месяц с момента нашего с ней развода по день сегодняшний. В совокупности с той тысячей, которую я переводил ей ежемесячно на карту, выходит пятнадцать, как мы и договаривались. Однако, получит она их только после окончания выборов, чтобы ежели чего…

Он выразительно посмотрел на меня.

– А вот на это уже не согласна я! – я пожал плечами, а затем зевнул, прикрывая ладошкой рот.

Погода сонная и жутко хочется спать.

– Мама или получит свои деньги в течение недели после заключения нашего соглашения, или же… – я пожал плечами вновь, намекая на то, что он и сам знает о другом «или», продолжив затем. – А то, раз уж вы, уважаемый отец, сами заговорили на тему разрыва нотариального соглашения, хотя я и не уверена в том, что суд решит именно в вашу пользу… Все-таки лучше уж синица в руке!

– Слава богу, что твой дед, мой отец, не дожил до того, чтобы своими собственными ушами услышать, как ты разговариваешь с родным отцом и как шантажируешь меня… – процедил этот самый отец родной.

Человек, стоящий сейчас передо мной, готов нести любую чушь, любую ахинею, лишь бы только наш разговор поскорее закончился. Ему жутко неловко и неприятно находиться в моем обществе, особенно когда он вместе с женой. Будь его воля, он бы смылся отсюда прямо «пять минут назад».

Мне, впрочем, это тоже не особенно приятно, однако, гораздо гаже осознавать, что родной отец – подобный вот чмошник…

– Думаю, что дедушка не хило удивился бы, узнав, что вы выбросили его родную внучку, словно какую-то ненужную вещь. – ответил я, переведя взор на поселок Андреевку, расположенный через дорогу. – И я вас не шантажирую, просто разумная предосторожность, учитывая обстоятельства. В конце концов, вы вольны выбрать вариант с судом.

Отец на это ничего не сказал, и мы некоторое время просто молча стояли, не глядя друг на друга. Если наш разговор продолжится в том же духе, то…

– Ладно, хватит! Я пришла сюда не затем, чтобы ссориться с вами, уважаемый отец. А вот насчет того, чтобы не влезать в вашу семью… Общаться лично с вами у меня нет никакого желания, ибо как вы сами мне и сказали, мы уже давно друг для друга чужие люди. Так что, могу вам лишь пожелать всяческого счастья, хорошего настроения и денег побольше, опять же. Однако, относительно прочих членов вашей семьи…

Я кивнул на его жену, все также с безразличным выражением на физиономии пялящуюся в свой гаджет.

– Если вдруг кто-либо из них станет искать общения со мной, то я буду общаться, хотя делать этого не очень-то и хочу. Я говорю это затем, чтобы вы потом не сказали, будто бы я нарушила свое обещание и не помчались расторгать наш договор. А не хотите, чтобы я общалась с вашей женой или же с прочими вашими…

Тут я на мгновение запнулся, вспомнив, что общий ребенок у них только один.

– …с вашей дочкой, тогда сами оградите меня, пожалуйста, от подобного общения!

– Я могу говорить только за себя, а моя жена… Злат, она взрослая женщина и решает сама, что ей делать и с кем общаться. – ответил папаша.

Это явная отсылка на ее посещение меня в больнице, о котором он, скорее всего, и знать не знал, судя по нервозной реакции его новой жены на слова бабушки. И вряд ли известие о подобном визите ему шибко понравилось, он-то не дурак и все понимает как надо. Но, конечно же, своей любимой женщине он за это выговаривать не станет.

Раздражение от этого разговора внезапно оставило меня, и я выдохнул.

– Ну, тогда и не требуйте того, что от меня никак не зависит! Если ваша жена или дочь захотят пообщаться, то… В общем, об этом я уже сказала выше.

– Толик! – отцовская жена, отлипнув от перил, подошла к моему папаше и что-то зашептала ему на ухо.

– …в машине. – было единственным, что услышал я из ее шепота.

– Хорошо, Вишенка. – улыбнувшись жене, ответил он, а затем добавил уже для меня. – Я сейчас вернусь, Злат.

Папаша, раскрыв зонт и сойдя по лестнице вниз, остановился, обернувшись к жене, явно собираясь ей что-то сказать, но, видимо, в последний момент передумал, после чего неторопливо направился к машине.

– Ну что, Златочка, я так понимаю, что ты и твоя мамашка с бабкой, твердо намылились засунуть свои носы и руки в мою семью, да? Я вам…

В этом место она явно намеревалась вставить какой-нибудь неприятный эпитет, но не стала.

– …все поотрываю по самые шеи! – у этой тетки перекосило лицо от животной ненависти ко мне и моей матери.

Ну, правильно, папаша-то сейчас не видит, так чего политесы разводить? Стопудово, она его специально отослала, чтобы излить на меня всю накопившуюся желчь, и вот сейчас начнется…

– За каждую копеечку, которую ты…ошибка природы…уведешь у моих детей, я… – она прервалась, дабы чуть-чуть успокоиться.

Свой телефон она продолжает держать в руке. Записывает наш разговор? Вряд ли, тогда бы выводила на эмоции меня, а не выходила из себя сама, но…

Никто же, в конце концов, не отменял редактуру, так что все возможно.

Я достал собственный телефон и включил диктофон. Жене отца это мое действие не понравилось категорически …

– Не стоит, Светлана…вашего отчества, извините, не знаю. – заявил я, делая шаг назад, заметив, что тетка вознамерилась выбить телефон из моих рук. – Тут как минимум две камеры за подъездом наблюдают…

Я кивнул на устройства.

– …будет скандал, а скандалы – последнее, что сейчас нужно моему отцу.

– Обращайся ко мне Светланой Васильевной. – ответила взявшая себя в руки женщина, а затем поинтересовалась совершенно елейным голоском. – Ненавидишь меня, Златочка, за то, что Толик ушел ко мне от твоей никчемной мамашки и даже думать забыл о своей такой «чудесной» дочери, о тебе? Обидно до смерти, наверное…

Она скорчила деланно расстроенную физиономию.

Не могу сказать, что злые слова, сказанные этой…Светланой Васильевной, не вызвали в моем сердце крайнего возмущения и лютого бешенства, однако…

Именно этого она и добивается! Своими словами она желает заставить Злату страдать, а заодно и ее маму с бабушкой! А также, очевидно, очень хочет, чтобы я сорвался на истерику, визги и оскорбления в ее адрес, дабы затем, уже после выборов, использовать эту запись, уговаривая папашу расторгнуть через суд наше соглашение.

Нет уж, хрен тебе, тетя! Обойдешься без подобной радости, ибо истерик на потеху тебе я закатывать не стану.

– Ненавижу вас? Я? – моя физиономия растянулась в широченной улыбке (улыбайтесь, это всех раздражает!). – Конечно же, нет! Хотя никакой любви между нами быть не может, ибо вы совершенно беспардонно вломились в мою семью и сделали все, чтобы разрушить ее, но я вовсе не испытываю к вам подобных эмоций. В некотором смысле я, можно сказать, даже восхищаюсь вами, ведь жизнь – борьба и вы изо всех сил боретесь за свое будущее и будущее собственных детей. А отец, который позабыл обо мне…

Я пожал плечами.

– …а при чем здесь вы, Светлана Васильевна? Думаете, если бы мой отец сам хотел поддерживать со мной отношения, то его бы сильно волновали мысли новой жены на этот счет? Да ни в жизни! Или, быть может, я неправа?

Я покачал головой.

– Нет, это было его личным решением, пусть и случилось оно к вашей радости, но…

Тетка в раздражении закусила губу.

– Готовы ли вы поставить рубль на то, что, когда и если он разведется с вами, то уже ваша совместная дочь не останется в том же положении, что и я теперь…?

– Мой муж любит и меня, и наших детей, в отличие от…! – ноздри тетки раздулись от гнева, который обратил ее симпатичное лицо в уродливую маску.

– Вы же взрослая женщина, а такие глупости говорите! – перебил ее я. – Или вы, и правда, считаете, будто моей маме он не говорил ровно то же самое? Думаете, в их спальне, когда, к примеру, они создавали меня…

Что это у вас с лицом случилось, тетя?

– …мой отец говорил маме нечто вроде: «дорогая, извини, но я тебя ненавижу!»? Ладно, все это лирика, как говорится, но, знаете, вы меня здорово разочаровали.

– Серьезно? – эта Света явно поняла, что это вовсе не она выводит меня на эмоции, а наоборот, и быстро сумела взять себя в руки.

– Да. – я кивнул. – Знаете, для меня уже давно не секрет, что вы меня на дух не переносите, вот только я думала, что это из-за ревности к бывшей жене моего отца, к моей маме, но… Неужели все дело, и правда, в тех копейках, которые я желаю получать от отца на свое содержание? Это как-то…жалко и мелочно, что ли. Вы же теперь женщина состоятельная или же… То, что я сейчас услышала, меня ни разу не задело, если именно этого вы добивались, зато оказалось вполне достойно деревенской хабалки, ругающейся субботним утром возле «автолавки» с такими же хабалками. Хотя на вид вы вроде бы и не такая…

– Злата! – перебила меня она (изрядно покраснев, после моей отповеди), заметив, что возвращается папаша. – Ты девочка умная, конечно, и острая на язык, этого у тебя не отнять, но ты и твоя мать совершили свою самую большую ошибку, начав отсвечивать в жизни моей семьи. Очень зря! Жили бы своей тихой жизнью, и никто бы о вас не вспомнил, а теперь извини…

Она сделала глубокий вдох.

Ну да, никто бы не вспомнил, держи карман шире! «Опека», очень возможно, ее рук дело и если это так, то… Если это так, я сомневаюсь, что судебный иск по поводу алиментов стал катализатором для произошедшего визита «опеки». Скорее всего, она уже давненько готовила свою атаку на нас, с задействованием чиновников «опеки», ведь непросто же так те люди столь яростно примчались отрабатывать самую обыкновенную «анонимку». Значит, у нее есть выход на высокое начальство этой структуры. Нужно будет все как следует разузнать!

– Знаете, Светлана Васильевна, несмотря на все, что вы сделали в прошлом, а также на эти ваши оскорбления в адрес меня лично и моих родных, я бы все же предпочла находиться с вами в нейтральных отношениях. Однако, это, похоже, невозможно… – сказал я, глядя на возвращающегося отца. – Будь я, скажем, главной героиней какого-нибудь дамского книжного романчика, то читательницы назвали бы вас главной злодейкой истории. Но, с моей точки зрения, затевая против меня свою святую войну, вы сами совершаете большую ошибку. Я-то в любом случае получу от отца желаемое, то, что указано в нашем договоре, а большего мне от него и не нужно… Пострадаю ли я от войны с вами? Ну, разумеется, иначе просто и быть не может. Но…война – это ведь не охота, на войне наносят удары обе стороны, так что ежели вы надеетесь не понести никакого урона, сражаясь со мной, то… Даже не надейтесь! Я никогда и ни за что не стану отказываться от борьбы за свое, ибо как я уже говорила, жизнь – борьба! Вот только, в отличие от вас, я получу вполне осязаемые ништяки! Ну а вы…? Вы готовы рискнуть заполучить для себя вполне возможную катастрофу или гарантированный геморрой ради гипотетической возможности как-нибудь прищемить хвост ненавидимой дочке своего мужа от первого брака, чтобы потешить собственно эго? Кстати! Если вы подобным образом просто продолжаете свою заочную битву с моей мамой из-за моего отца, то забейте, этот человек уже никогда не будет ей интересен, даже если останется последним мужчиной во всем мире. Да вы, собственно, и сами наверняка это знаете. У нее в плане личной жизни все хорошо…

– Я заметила! – засмеялась жена отца. – Настолько хорошо, что вы обе еле ноги унесли от этого «все хорошо»!

К сожалению… – откровенно читалось на ее физиономии, однако вслух этого она не сказала.

– Свет, в машине я не нашел… – сказал своей жене отец, подходя к нам.

– Значит, дома оставила. – пожала плечами та, и стало очевидно, что отослала она папашу только затем, чтобы самолично «воткнуть» в меня немного «иголок».

Ну, собственно, затем в том числе и заявилась вместе с отцом.

Около полутора часов спустя, по выходу от нотариуса.