Текст книги "Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3 (СИ)"

Автор книги: kopo6o4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 61

01.09.2020, вторник, г. Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, корпус 1553, квартира Златы, кухня, 07:04.

– Подмывалась сегодня? – уточнила приехавшая из клиники медсестра, доставая из своего чемоданчика необходимые принадлежности и выкладывая их на кухонный стол, после того как бабушка подписала все нужные бумаги.

– Да. – зевая, ибо этой ночью совершенно не выспался, ответил ей.

– Хорошо, тогда это тебе! – заявила медсестра, протягивая мне пластиковый контейнер для мочи. – Только самые первые капли не набирай!

– Как все непросто, блин… – пробурчал я, взяв контейнер и потопав в туалет.

– А то! – согласилась медсестра.

Некоторое время спустя.

– Вы из меня уже всю кровь изъяли… – пожаловался я, наблюдая за тем, как медработник заполняет моей кровушкой шестой по счету вакутейнер.

– Пока нет, кое-что в тебе еще осталось, но, увы, мне большего не нужно. – с деланным сожалением покачала головой та.

Приехавшая медсестра, оказалась женщиной просто-таки необъятных размеров, около сорока лет, но иглой в вену попала с первой же попытки, что конкретно на моей руке сделать довольно непросто (больничные медсестры тыкали в меня иголкой по несколько раз, блин!), причем совершенно безболезненно. Профессионал!

– Так, ватку прижми и руку не сгибай! Открой, пожалуйста, рот… – велела она, вытащив из моей вены иглу и достав затем из упаковки палочку-тампон.

Взяв два образца моей слюны и несколько волос, медсестра оперативно собрала свой чемоданчик «взад».

– Чаю будете? – поинтересовалась бабушка.

– К сожалению, откажусь, меня еще пациенты поджидают, но за предложение спасибо! – улыбнувшись, отказалась та.

Пару минут спустя.

Проводив медсестру, а затем быстренько приняв душ, я наведался в комнату маман, где, бросив пижаму на кровать и достав весы, измерил свой вес.

60.76 – любезно сообщил дисплей электронного устройства.

Если верить моему блокноту, в последний раз я взвешивался 24 августа и мой вес тогда был 62.200, а значит, за 8 дней сбросил чуть более килограмма и четырехсот грамм.

И это очень хорошо!

А взглянув в большое маманькино зеркало, настроение мое улучшилось еще сильнее.

Более всего от уменьшения веса «пострадали» моя задница и бедра (впрочем, жирка набрали они тоже пропорционально больше прочих моих «лучших частей»), придя уже к более-менее нормальным для подростка формам и объему. Однако, вполне ощутимый животик в моей новой жизни все еще присутствует, уменьшаясь не столь быстро и явно, что не радует, равно как и грудь, которой тоже не помешало бы немного «сдуться», да и физиономия остается пока пухловатой.

Ладно, по этому поводу не стоит сейчас расстраиваться, ибо с этим ничего не поделать, таковы уж генетические особенности моего тела. Где-то жирок уходит быстрее, а где-то медленнее. Но это ничего-ничего, ибо такими темпами я уже скоро вернусь к абсолютно нормальному весу!

Я еще некоторое время покрутился возле зеркала, рассматривая произошедшие со мной изменения.

По понятным причинам для меня важна не только и не столько внешняя привлекательность моего старого-нового тела, сколько здоровье, напрямую связанное с лишним весом, точнее, с его отсутствием. Ну, тут уж ничего не поделать, ведь раз обжегшись на молоке и на воду дуть будешь…

Впрочем, и внешняя привлекательность тоже очень важна, ибо красивым и здоровым быть лучше, чем страшным и больным.

Внезапно мои мысли свернули в другую сторону…

Школьные шмотки!

Сбегав в нашу с бабушкой комнату, достал из шкафа вешалку, на которой висели наглаженная блузка с юбкой, и со всем этим девчачьим богатством вернулся в комнату маман.

Несмотря на то, что объемы моего тела несколько изменились, блузка на мне сидит…да нормально она пока еще сидит!

А вот юбка…

Юбка с меня попросту свалилась.

– Бабуль, новая школьная юбка из меня выросла, что будем делать?! – зайдя на кухню, вопросил я.

– Что, что… – буркнула старушка, накладывая в мою тарелку овсянку. – Ушивать будем!

Затем, поставив на стол тарелку, чашку с чаем, а также пакетик с ореховым ассорти, скомандовала:

– Пойдем, поможешь швейную машинку на стол поставить!

Около пятнадцати минут спустя.

В коридоре раздался звук открывающейся двери, а спустя еще минуту на кухне объявилась маман собственной персоной, которая, судя по всему, проводив на работу своего Елисея, сразу же помчалась домой.

– Привет, мам! – попивая чай с орехами, сказал я.

– Привет! – ответила та, усаживаясь рядом и поинтересовавшись. – Чего это там твоя бабушка шьет с утра пораньше?

– Я тут несколько уменьшилась в размерах… – хрустя орешками я показал на себя обеими руками.

– Юбка с блузкой велики стали? – поинтересовалась маман, не давая мне договорить.

– Только юбка. – уточнил я. – В общем, бабушка взялась ее ушить.

– Ясно. Доела? – спросила мама, когда я допил чай.

– Да. – ответил ей и после того, как вымыл за собой посуду, маман потащила меня в свою комнату.

Несколько минут спустя.

– Медсестра приходила? Ты анализы сдала? – расчесывая мои еще влажные волосы, маман задала риторический вопрос, ибо точно знала на него ответ.

– Приходила. Сдала. – ответил я, глядя на родительницу в макияжное зеркало.

– Значит, скоро мы узнаем, что с тобой приключилось и как это исцелить! – ласково сказала мама, после чего развернула кресло так, что мы оказались лицом к лицу и, чмокнув меня в щеку, принялась помадить мои губы.

– Уху. – угукнул я, когда она закончила наводить на меня красоту, а затем вновь развернулся к зеркалу, дабы поглядеть на результат.

Чуточку напомаженная и тщательно расчесанная Злата, чьи два «хвоста» сегодня были сделаны иначе, нежели обычно, исключительно милая на вид девушка-подросток. Я улыбнулся отражению, и оно в ответ улыбнулось мне, отчего настроение стало совершенно замечательным, несмотря на недосып.

– Что еще за «уху»? – недовольно произнесла маман. – Как я сказала, так оно обязательно и будет! Верь матери!

– Так я верю-верю! – улыбнулся маман я. – Вот только…

– Только что?! – перебила меня маман.

– Мам, я ощущаю себя совершенно здоровым человеком! Никаких болей, слабости, головокружения и тому подобного у меня нет…

– То есть ты уверена, что ничего не найдут?! – маман сделала свое умозаключение таким тоном, будто бы ей очень хотелось, чтобы у меня нашли какое-нибудь нечто, дабы с ним потом бороться…

– Ты же лучше меня знаешь, что в больнице мне проверили и сердце, и сосуды мозга… В общем, много чего проверили. И ничего плохого или необычного не нашли! И со всем остальным, я уверена, тоже все будет окей! – я пожал плечами, поднимаясь из кресла. – Мам, я здоровый человек.

– Но тогда что… – начала было она, а ее голос задрожал.

– Простая случайность! – перебил я, не давая ей развить мысль. – Ладно, давай дождемся результатов, а то сейчас гадать – только настроение портить и ссориться.

В комнату вошла бабушка, принесшая юбку.

– На-ка, надень! Нормально уже или еще чуть подшить…

Позже, половина девятого утра.

Темно-синяя юбка, белая блузка, приятные коже белесые колготки, а также черные туфельки на низком каблучке. Ну и, конечно же, длинные волосы, аккуратные ногти, накрашенные маман по подростковой моде в яркий оранжевый цвет, и слегонца напомаженная физиономия…

Пялясь на свое отражение в большое зеркало в прихожей, я ущипнул себя, все еще до конца не веря в реальность видимого.

– Злат, чего делаешь? – поинтересовалась маман, стоящая рядом и надевающая свои кроссовки.

– Знаешь, мам, но я до сих пор не могу поверить в то, что это я… – покачав головой, честно признался ей, кивая на свое отражение.

– Ну да! Я же говорила, что тебе очень к лицу деловой стиль одежды! А ты еще упиралась! Не все же ходить в спортивке да в джинсовом комбинезоне с толстовкой! – заявила маман, открывая входную дверь.

Я имел в виду несколько иное… – подумалось мне, когда я, надев школьный рюкзак, взял лежащий на комоде букет (маман, оказывается, сама уже позаботилась о цветах), а также мешок со сменкой, и вышел из квартиры.

У меня участилось сердцебиение и, вообще, я пришел в какое-то взбудораженное состояние.

Может, та жизнь мне всего лишь привиделась? Возможно, она действительно была лишь плодом фантазии пребывающего в бессознательном состоянии мозга?

Я провел рукой по рукаву блузки, а память моя ассоциативным образом выдала ощущение от прикосновения к рукаву моего пиджака там.

Я на мгновение зажмурился.

Нет! Этого просто не может быть! Так не бывает!

Другие миры… Переселения душ, да и сама душа вообще…

Разве все это не удел фантастов и религиозных людей? А я не являюсь ни первым, ни вторым, ведь, несмотря на отчасти творческую профессию, я никогда не жил фантазиями, иллюзиями и верой!

Мне вспомнился разговор вчерашним вечером.

«И много этих…путешественников?»

«Больше одного, это уж точно!»

Но почему именно я? В чем причина?

«И не забивай голову разными глупостями, все равно ответа не найдешь!».

Тот старик прав, поразмышлять об этом можно на досуге, когда и если нечем будет себя занять, но не теперь.

– Злат… – мама тронула меня за руку, – все хорошо?!

– А разве у нас с тобой может быть что-то плохое? – отбросив прочь собственные размышлевизмы и вновь придя в хорошее настроение, поинтересовался я, заходя в лифт, а затем добавив. – Ты хочешь со мной на линейку сходить?

– Да. Сначала провожу тебя в школу, а затем пройдусь с подругой по магазинам, мне кое-что купить надо. А ты против того, чтобы мама тебя проводила? – маман улыбнулась мне.

– Я уже достаточно взрослая, мам, чтобы не смущаться присутствием своей родительницы. Пойдем!

На улице все было ровно так, как это обычно и бывает утром Первого сентября: повсюду сновали орды нарядно одетых детей в сопровождении родителей.

Возле входа в школу, которая расположена метрах в двадцати от нашего дома (школа №1194, проходя мимо, прочел я на табличке), уже вовсю кучковались работники школы, школяры и их родители.

Мы же с маман потопали в 16 микрорайон…

– Кстати, а как там дела с твоей фотосессией? Она уже все? Закончилась? – поинтересовалась мама, когда мы перешли дорогу, разделяющую два микрорайона, возле небольшой деревянной церкви.

– Фотосессия? – удивленно повторил я, а затем едва не треснул по своей физиономии букетом, вспомнив о подработке, «которой у меня нет». – Блин! Забыла совсем! Нет, не все. Сегодня будет съемка и еще в четверг. С четырех до восьми вечера.

– Ладно, но только после съемок сразу домой, а не как вчера! – велела родительница, а затем о чем-то вспомнив, спросила. – Кстати, Злата, а что вчера произошло? Когда мы приехали за тобой, у тебя видок был такой, словно бы…

Мама не договорила, повернув ко мне голову, ну а я, на мгновение сбившись с шага и глядя на асфальт…

– Только не втирай мне, пожалуйста, что ничего не произошло! – потребовала она. – Твои повадки мне хорошо известны!

Вчера вечером маман так ни о чем не спросила, хотя, видимо, очень хотела, и даже не ругалась, а просто пожелала спокойной ночи, когда я выходил из авто.

Зато сейчас спросила…

Подняв глаза от асфальта, я ответил, постаравшись придать голосу оттенок безразличия:

– Вчера вечером, на остановке возле кладбища, я встретила слепую старушку…

Без обид, дед, но придется тебе побыть старушкой, ибо это звучит гораздо безопаснее, а маман сейчас я лишний раз тревожить не желаю.

– …которая… Ну, вроде Ванги… Предсказаниями промышляет, короче!

– Цыганка, что ли!? – перебила меня маман.

– Не-не, не цыганка! Денег не клянчила! – я помахал рукой. – Короче, ерунда это все, но…

– И что она тебе там нагадала? – поинтересовалась маман.

– Ну, ты же знаешь, если рассказать кому о предсказании, то оно не сбудется. – я улыбнулся родительнице.

– Пфф! – пфыкнула та, уточнив. – Но хотя бы что-нибудь хорошее?

– Ага, можно и так сказать.

Шестнадцатый микрорайон, около семи минут спустя.

– Стёш! – окликнул я поджидающую меня на детской площадке подругу, когда мы с маман шли в довольно оживленном людском потоке по дорожке между четырьмя двадцатичетырехэтажными башнями шестнадцатого микрорайона.

Если честно, увидав свою подругу, я едва не присвистнул, а подавляющее большинство лиц и рож мужского пола, проходящих мимо, еще долго на нее оборачивались.

Как и на мне, на Стёше сегодня юбка, только красная в синюю клетку и чуточку покороче, а также белая блузка, галстук в цвет юбки, белые же гольфы и туфли на низком каблуке.

Очень похоже на некую разновидность школьной формы. Стильно, но не особо выпендрежно, а учитывая рост и шикарную фигуру подруги, выглядит она просто «отвал башки». Впрочем, она всегда так выглядит, что бы на себя ни надела, пора бы мне уже привыкнуть к подобному эффекту.

– Злат! – повернув голову на звук моего голоса, воскликнула подруга, улыбнувшись и взмахнув рукой, которой держала собственный «веник», а затем, подойдя и поздоровавшись с моей маман, расстроенно пожаловалась. – А вот моя мама идти со мной не захотела! Павлика повезла на какие-то «развивашки». Короче, ей, наверное, просто лень было…

Сказав это, подруга надулась, а затем спросила:

– Идем?

– Идем! – в унисон ответили мы с маман, а я добавил, поглядев на родительницу. – Чего-то я очень сомневаюсь, что моя маман пошла бы со мной, не соберись она потом помотаться по магазинам со своей подругой. Ставлю рубль на то, что ей бы тоже лень было.

– Ах, вот ты как, да?! – надулась уже идущая рядом маман, а я, совершенно искренне засмеявшись, взял родительницу за руку, предварительно всучив ей свой «веник», и сказал:

– Я шучу, мам! Ты же у меня самая лучшая мама на свете!

– А то! – задрала нос та.

Несколько минут спустя, возле школы №1913

Когда мы прошли мимо дежурящих милиционеров на территорию школы, маман легонько придержала меня за руку и шепнула на ухо.

– Злат, точно все хорошо? Ведь если что, всегда можно…

– Мам! – я прервал родительницу. – Моя память быстро возвращается ко мне, и ты это знаешь. Да и чувствую я себя преотлично. Нет причин для твоих волнений, пойдем!

И мы пошли, а я подмигнул подруге, деликатно вставшей в нескольких шагах от нас.

Так как все классные руководители уже стояли с табличками своих классов, то я, забрав у маман цветы и получив от нее поцелуй в щеку, направился к теперь уже своему классу.

А Стёша, шепнув мне…

– Если кто-нибудь доставать станет, скажи мне!

…к своему.

– Окей! – улыбнулся я подруге.

Народ потихонечку подтягивался и минут через 7-10 началась торжественная линейка, а вместе с ней и небольшой «движ», как говорила моя младшая.

Сначала ребята из 11 «А» класса, парень и две девчонки, выступили с мотивирующей на учебу речью, а затем группа первоклашек (а может, и второклашек, бог знает) зачитали стихи.

Честно говоря, за всем действом я наблюдал даже с некоторым интересом, ибо Первое сентября там посещал только, когда учился сам, а с дочерями уже ходила Забава. Работа-с…

Я повернул голову и взглядом отыскал в толпе родителей свою маман, снимающую все происходящее на камеру телефона. Растянув физиономию в улыбке, помахал родительнице.

А когда линейка завершилась, и нашему классу настало время зайти в здание школы, я уже четко усек две вещи.

Во-первых, здесь как там уже не будет. Дважды в одну и ту же реку у меня войти не получится, даже если по воле бога (ну, или кто еще за это ответственен) я проживаю свою повторную жизнь.

Глядя теперь на эмоции, переполняющие одноклассников, а также ребят из прочих классов, большинство из которых, судя по всему, были искренне рады вновь увидеть своих одноклассников, после продолжительных летних каникул, мне стало очевидно, что я не сумею заново испытать подобные детско-юношеские эмоции.

И тот факт, что мою душу (или что это еще за метафизическая субстанция такая), поместили, или же, наоборот, вернули, в юное тело – этого никоим образом не исправит, ибо в ментальном смысле я уже давно перестал быть ребенком.

Но!

Даже если «тех самых» эмоций и чувств мне не удастся получить вновь, посещая школу, разве я не смогу заполучить иных? Разве я сумел сделать всё и всего достичь в том своем школьном ученичестве? Тем более, что мне выпала уникальная возможность «поиграть» за «другую команду». И этим шансом необходимо пользоваться, иначе для чего мне вообще ходить в школу? Просто убивать свое время, пялясь в окно? Мой профессиональный путь мне заранее известен, и я, уверен, сумел бы перевестись на домашнее обучение, а высвободившееся время потратить на что-то более интересное.

В общем, чего не получить, того не получить, а то, что можно получить, то получить необходимо!

Во-вторых, простая и серая «повседневность» моей повторной школьной жизни очевидно не грозит. По крайней мере, судя по тому выражению на лице своей классной руководительницы, которое я увидел, заметив ее взгляд, остановившийся на моей скромной персоне.

В ее глазах место самого нелюбимого ученика уверенно занято мной.

Впрочем, это было вполне ожидаемо еще тогда, когда мы с бабушкой сходили на родительское собрание, где в категорической форме отказались делать то, чего ожидал от нас родительский актив, а именно: не забрали мои документы из школы и не ушли тихо-мирно «в закат».

И вот это самое «во-вторых» начало иметь место быть прямо с ходу, едва я успел войти в здание школы…

Глава 62

Надев в раздевалке сменку и повесив на крючки свои мешки или пластиковые пакеты, у кого что было, наш коллектив всем скопом двинулся на третий этаж, в кабинет «классной», в котором у нас должен будет состояться классный час.

И в тот миг, когда мы уже практически достигли нужного этажа, по лестничным пролетам, отражаясь от стен, пронесся мой вопль.

Весь класс остановился, и те, кто шли впереди меня, обернулись, и…

Лестничные пролеты сотряс новый вопль! Это был мощный грудной рев, не чета моему взвизгу! После чего, все столпившиеся на лестнице услышали громкое: «Ай!» и весьма цветастую матершинку, раздавшуюся явно из девичьих уст, а затем кто-то кого-то пнул ногой и началась небольшая потасовка.

– Петрова, Ладова и Бирюкова вы чего там устроили? – чрезвычайно недовольным тоном поинтересовалась «классная», находящаяся в «голове» «состава».

– Екатерина Петровна! – жалобным тоном заканючила девица, стоящая на ступеньку ниже, чем я. – Эта корова… В смысле, Петрова! Она мне на ногу наступила! Нарочно! А Бирюкова, так и вообще, пнула меня ногой!

При слове «корова», сказанном в мой адрес устами Ладовой Ники (ее имя подсказала мне память), девицы чрезвычайно высокой и очень «широкой в кости», послышались смешки одноклассников.

– Извините, Екатерина Петровна, это случайно получилось! Честное слово, я не хотела своими копытами топтаться по ластам Ники, но она так здорово ущипнула меня за бок, что моя нога сама собой сорвалась, и… – громко заявил я, потирая пострадавший бок и обернувшись затем к своей обидчице, скривившей от боли физиономию.

После моих слов на лестнице начался громкий ржачь.

Эта Ника – дочка той самой женщины, которая на родительском собрании желала, чтобы ее ребенок «видела лишь счастье вокруг», а стало быть, то сборище продолжает аукаться мне.

Ника, видимо, ростом и фигурой в отца пошла, ибо ее мамашка, насколько я ее помню, субтильная женщина невысокого роста, но на физиономию у них сходство просто потрясающее.

– А нечего было меня в спину толкать! Я чуть голову себе не разбила! Дура! – возмутилась стоящая передо мной Лена Бирюкова (память, опять же, подсказала ее имя).

Наступая на ногу Нике, мне было очевидно, что она тут же попытается пихнуть меня, поэтому я сразу отпрянул в сторонку.

Так и случилось, и вместо меня досталось Лене, довольно щупленькой невысокой девице с короткой стрижкой.

– Так! Все, заканчивайте балаган, иначе будете втроем убираться в классе до конца сентября! – пообещала «классная», которая не первый день в школе работает и все прекрасно поняла.

Снизу начал нарастать недовольный гул учеников других классов, ибо мы создали пробку.

– Идемте! – велела учительница и наш класс пришел в движение вновь.

– Петрова! За то, что ты наезжала на мою маму, я твою жизнь превращу в ад! Поняла меня, сука?! – рядом со мной раздался злобный шепот.

Обернувшись на идущую рядом Нику, девицу, хотя и не слишком-то симпатичную, но весьма холеную и лощеную, на чьей новой лакированной туфле остался нехилый такой пыльный след от моего каблучка, я ответил:

– Как же я могу запретить тебе попробовать устроить мне веселую жизнь? Но… Как твоя нога, Ника? Не болит?

По физиономии Ники было очевидно, что нога побаливает. И, прежде чем она сумела ответить, продолжил.

– Вот и вспоминай о ней каждый раз, когда тебе захочется устроить мне очередную подлянку. Затем, чтобы не пришлось опять плакаться учительнице по поводу того, что «злая Петрова» обидела тебя. Усекла?

На ее ногу я наступил буквально через секунду после того, как сообразил, что меня ущипнули и кто за это ответственна, сделав это вполне расчетливо.

Наступил сильно, однако не чересчур, иначе можно было раздробить кости стопы, ибо вешу все-таки прилично.

Произошедшее на лестнице означает, что как минимум один антагонист в классе у меня точно имеется.

Впрочем, терпеть меня не могущие были и там (причем в избытке), так почему бы им не появиться и тут?

И вот этой вот козище, а возможно, что и не только ей одной, мне практически наверняка еще пару раз придется настучать по рогам, прежде чем у нее сформируется условный рефлекс: «не тронь Злату!», ибо безнаказанно обижать себя я не позволю ни единого раза.

Никому!

Кабинет №308, чуть позже.

Войдя в класс, мои одноклассники «в темпе вальса» принялись рассаживаться на свои места.

– Не поняла… – недовольным тоном заявил я, когда обнаружил, что мое место в третьем ряду на третьей же по счету парте, о котором любезно поведала память, оккупировано неким пацаном. – Это мое место!

– В смысле твое? – удивился пацан. – Петрова, начался новый учебный год, если ты не заметила, а значит, садись куда хочешь! Теперь это мое место!

– Так, она же ни черта не помнит! – заявил его сосед по парте, чрезвычайно высокий и тощий тип (Кошелев Антон, сообщила память). – У нее эта…как ее там…а…ане…анезия…

– Амнезия. – поправил его типчик, сидящий на бывшем моем месте.

– Ладно! Спасибо за информацию! – сказал я и, оставив их обоих обсуждать мою скромную персону, направился к той парте, за которой сидел, будучи школяром там.

Екатерина Петровна, очевидно, обязанностями «классной» решила заморачиваться по минимуму, ибо насколько помню свои школьные годы, а их, как и все прочее оттуда, я помню прекрасно, рассаживать детей всегда являлось прерогативой классной руководительницы.

Моих дочек тоже рассаживали их «классные», это точно, потому как перед началом каждого следующего учебного года они всегда интересовались у нас, родителей, устраивает ли схема рассадки детей или желательно кого-то куда-то пересадить.

Впрочем, какой класс, такая и «классная»…

Подойдя к нужной парте, второй в первом ряду, обнаружил две вещи. Во-первых, мое место возле окна свободно, а во-вторых…

– Тут занято! – возмутилась Ника Ладова, волею злого жребия оказавшаяся моей соседкой по парте.

– Ага! Мной! – нагло заявил я, протискиваясь мимо нее и усаживаясь затем на стул.

– Ты чего, в край уже охренела, Петрова?! – у Ники от злости раздулись ноздри.

– Не ругайся. – ответил я, по-ученически сложа руки и повернув голову к соседке. – Мы же теперь с тобой навеки вместе, как Ленин и партия.

– Какая, нахрен, партия?! Чего ты несешь?! – вконец разозлилась соседка.

– Царапины остались… – деланно расстроенным тоном заявил я, когда, чуть отодвинув назад свой стул, взглянул на искалеченную мной туфлю Ники. – Как жаль! Красивая ведь…была.

– Ну и сука же ты, оказывается, Злат… – заявила Ника, на глазах у которой выступили слезы, а затем встала из-за парты.

– Повторяешься! Но в общем и целом согласна, я та еще сука. Но лишь с теми, Ника, кто пытается досадить мне! Со всеми же прочими… – я растянул физиономию в искренней и довольной улыбке. – Я само ангельское очарование!

– Смейся-смейся, сука! Ты у меня еще свое получишь! – сквозь зубы, шепотом, пообещала Ника и, взяв свою сумку…

Просто замерла на месте.

Я проследил за направлением ее взгляда, и…

Ника уставилась на мой телефон, который я положил на парту.

Ну да, устройство совершенно недешевое, хотя и из бюджетной линейки бренда, и «не только лишь все» школьницы могут похвастаться обладанием подобной игрушкой. Однако за окном капитализм и всеобщую уравниловку давно отменили, так что…

– Интересно, где надыбала? – вслух поинтересовалась она, а затем ушла, выбрав место не просто за другой партой, но, и вообще, в другом ряду.

И это правильно! Пускай мои недоброжелатели при виде меня переходят, фигурально выражаясь, на другую сторону дороги!

Ника – не Ирочка, Ника мне абсолютно несимпатична, так что цацкаться с ней я совершенно не намерен. Тем более что ныне-то я не юноша, таким образом, строить из себя джентльмена мне абсолютно без надобности.

– В этом учебном году наш дружный коллектив пополнился еще двумя ребятами… – это «классная», не обратив никакого внимания на нашу с Никой небольшую стычку, произошедшую прямо перед ее столом, сообщила классу о «пополнении».

После чего, назвала совершенно чуждые моему уху имена прибывшего «пополнения», коим оказались: юноша, вероятнее всего, родом из Таджикистана и девица, то ли узбечка, то ли киргизка.

И если, одетая скромно девица и выглядела приветливой, и смотрела на класс дружелюбно, то юноша, «прикинутый» с претензией на некую «моднявость», в его понимании, конечно, глядел на собравшихся в классе, включая и классную руководительницу, с высокомерным презрением и откровенно враждебно.

И вот это взбесило меня до крайности!

Нет, меня взбесило не его отношение к коллективу, ибо мне абсолютно по барабану, как конкретно этот организм относится к моей скромной персоне, а к учителю, даже к такому безразличному к своим ученикам, вроде нашей дорогой Екатерина Петровна. Ибо уважение к учителям там мне привили еще в начальной школе.

Я выдохнул.

Повертев головой, обнаружил, что с учетом «пополнения» в нашем классе теперь обучаются, ну, как могут, восемь детей из семей «иностранных специалистов».

Именно «как могут», ибо очень скоро выяснилось, что вновь прибывшие на «великом и могучем» говорят...да практически не говорят!

Мне вдруг вспомнилось родительское собрание, на котором меня чихвостили за то, что я якобы стану мешать успеваемости одноклассников. А вот эта вот парочка, и иже с ними, мешать не будут?! Вы так считаете, да?!

Вспомнив тот день, меня вновь разобрала злость, угомонив которую, я четко понял, что от этого «чудесного» коллектива необходимо отпочковываться. Лучше всего, в класс к Стёше. И как можно скорее! Ибо совершенно очевидно, что руководство школы канализировало всех «самых-самых» (со знаком минус) в «Г» классе, дабы они не расползлись по всем «буквам» и не портили атмосферу всему «алфавиту» параллели.

Интересно, а что в подобном классе делает Ирочка? Уверен, ее маманька без особых проблем сумела бы подобрать для своей дочери коллектив и получше.

Непонятно…

Тем временем, пока я витал в облаках, юноша из «пополнения» остановился возле моей парты и собрался было…

– Занято! – заявил я, кладя рюкзак на соседний стул, когда понял, что он сейчас сделает.

Тип этот, очевидно, уже привыкший к тому, что с ним и с его соотечественниками местные «аборигены» лишний раз предпочитают не связываться, просто игнорируя устраиваемые ими фортели, тупо «завис», уставившись на меня как баран на новые ворота, а затем, когда «отвис», указал пальцем на мой рюкзак.

– За-ня-то! – повторение – мать учения, а поэтому я повторил, по слогам.

– Злата! – покраснев, недовольным тоном окликнула меня «классная», прекрасно поняв подоплеку происходящего. – Кем это у тебя там занято?!

И правда, занять место рядом со мной оказалось некому, ибо все, кроме вновь прибывшей парочки, уже расселись.

Впрочем, на этом все и окончилось, так как парни, сидящие «на Камчатке», окликнули своего земляка на родном для него языке и он, постоянно оглядываясь на меня и чего-то там злобно бормоча себе под нос, пошел к ним, а усевшись за парту, показал мне средний палец.

После того как небольшой конфликт с моим участием оказался исчерпан, «классная» отправила особенно шумевших пацанов в школьную библиотеку, дабы они получили учебники «Истории» на весь класс и притащили их сюда.

– А мы самые «левые», что ли?! – возмутились для порядка парни, после чего пошли выполнять распоряжение «классной».

– Злат! Иди помоги ребятам! – «классная» попыталась было напрячь этим делом заодно и меня, но…

– Екатерина Петровна, прощу прощения, но доктор строго-настрого запретила мне таскать тяжести! – сделав честное-пречестное лицо, тут же отбоярился я.

– Злата, ты…! – раздув ноздри, заявила учительница.

– Чего я, Екатерина Петровна? – похлопав ресницами, поинтересовался я.

– Ничего! – скривив лицо, ответила она, а затем, встав со своего стула, подошла к доске. – Достаньте свои дневники и запишите расписание уроков на сегодня…

Обыкновенный бумажный школьный дневник – очередная ностальгическая штуковина, достав из рюкзака которую, я вновь пришел в хорошее расположение духа.

Вот уж не подумал бы, что мне когда-нибудь снова придется держать в руках «аналоговый» ученический дневник, ибо там-то уже давно перешли на цифровой вариант. По крайней мере, в тех школах, в которых учились мои дочери.

Мою ностальгию прервал негромкий стук в дверь, после чего в класс вошла старшеклассница с красной повязкой на плече. Дежурная, стало быть.

– Извините, Екатерина Петровна. – извинилась она перед «классной» за вторжение. – Но тут же сейчас классный час у девятого гэ?

– Да. – не поворачивая головы на вошедшую, ответила «классная».

– А Петрова Злата здесь? – поинтересовалась девица, после чего практически все головы класса обернулись на меня. – Мне велели привести ее к директору.

И на этом моменте мои одноклассники загоготали, кто весело, а кто злорадно.

– Нормально, Златка! – раздался голос кого-то из пацанов. – Первый школьный день после каникул и сразу «на ковер» к директору! К успеху пришла!

– Злат, ты все слышала, иди! – велела мне «классная».

– А учебник? – поинтересовался я, убрав письменные принадлежности и дневник в рюкзак, а затем встав.

– Потом заберешь, никуда он не денется! – сказала учительница, добавив. – Иди!

Первый этаж.

– Сюда. – сказала дежурная, когда мы спустились на первый этаж, кивнув на дверь с двумя табличками: «Директор школы» и «Секретарь», а затем поинтересовалась. – Чего успела натворить-то?

Ну, собственно, причина повышенного интереса к моей персоне со стороны товарища школьного директора вполне ясна и очевидна…