Текст книги "Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3 (СИ)"

Автор книги: kopo6o4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 66

Падение гаджета было слышно абсолютно всем присутствующим в классной комнате, а сам аппарат, совершив пару кульбитов, оказался практически возле самой доски, то есть был виден многим. А кому не был, те подошли посмотреть.

– Екатерина Петровна, это точно Катин телефон. – заявила одна из школьниц, едва увидев валяющийся аппарат.

Само устройство было убрано в чехол-книжку черного цвета, с нарисованной на нем белой лилией. То есть те, кто видели его ранее, ошибиться насчет принадлежности телефона не могли, больно уж узнаваемый.

– Да, это мой телефон. – подтвердила подошедшая Листьева, а затем подняла аппарат с пола.

– Злат…? – вопросительно обратилась ко мне «классная».

– Чего? – поинтересовался у нее в ответ я.

– Что значит, чего?! – вспылила та. – Каким образом Катин телефон оказался в твоей сумке?!

– Она его тупо сперла! – раздалась громкая реплика из класса, на которую я не обратил внимания.

– Во-первых, Екатерина Петровна, не смейте повышать на меня голос, пожалуйста…

За годы нахождения там на руководящих должностях у меня скопился немалый опыт общения с подчиненными таким образом, что они более не желали повторять единожды допущенных промахов. Я не орал, не ругался, брызжа слюной, но…

– …а во-вторых…

Стоп, Злата! Здесь тебе не там! Продолжишь в том же духе, и «классная» сочтет за лучшее «заиграть» эпизод, а это приведет лишь к тому, что тебя подставят потом как-нибудь иначе. Да и в глазах одноклассников я навсегда останусь вором, ибо даже самому тупому из них будет очевидно, что Злату попросту простили. А мне оно надо? Нет! Чем более громкий разразится скандал, тем для меня же лучше!

– …я не знаю. Но я его не брала! – постаравшись придать голосу писклявости, хотя актер из меня столь же хреновый, как и из «классной», закончил я, уставившись в пол.

У «классной» после моего «во-первых», явно приключился мощный выброс адреналина. И губки, вон, свои облизнула, и испарина на лбу выступила, и руки заметно задрожали. Немножечко перегнул я, войдя в образ прошлого себя, однако теперь она вроде бы подуспокоилась немного.

– Не брала! – все так же уткнув взор в пол, упрямо повторил я.

– Злат… – учительница на мгновение зажмурилась, а затем продолжила уже куда более уверенным голосом, откровенно соврав. – Я же в коридоре тогда стояла и видела, как ты кладешь телефон в свой рюкзак. В тот момент я на это не обратила внимания, подумала, что он твой…

Дама и господа, все ставки сделаны! Ставок больше нет…

– …но, как выясняется, это было не так. Вот он – твой телефон… – она кивнула на лежащий на парте мобильный. – Так что, давай-ка мы обойдемся без вранья…

Эта женщина ни при каких обстоятельствах не должна более работать учителем!

– Признайся, Злат! Признайся и извинись перед Катей, и тогда…

– Нет! – выкрикнул я уже натурально плаксивым тоном, ибо Злата моя жутко разнервничалась и расстроилась. – Я не брала ее телефон! Я не знаю, каким образом он очутился в моем рюкзаке!

– Злата, ты без спроса взяла и присвоила чужую вещь. Это называется воровством! – вынесла мне приговор «классная».

А вслед за приговором последовало…

«Крыса»…! Воровка…! Шибзанутая…! – было еще самым безобидным из того, что я о себе услышал от пришедшего натурально в ярость коллектива, который нашел себе жертву в моем лице.

Я же, наконец-таки взяв под контроль эмоции, пришел в норму, и теперь уже с удовольствием наблюдал за развернувшимся балаганом, ибо чем громче будет сейчас шум, тем оглушительнее затем настанет тишина.

– Так, а ну-ка, все быстренько успокоились! – «классная», осознав, что ее ученики чересчур уж разошлись, с силой ударила указкой по столешнице парты, отчего девица, сидящая за ней, чуть ли не подпрыгнула.

– Злата, видит бог, я дала тебе шанс закончить все полюбовно, но ты решила им не пользоваться…

Учительница замолкла, чтобы перевести дух.

– Зря вы так, Екатерина Петровна. – не поднимая глаз от пола, произнес я. – Учитель – звучит гордо, но явно не в вашем случае…

– Ах ты… – лицо «классной» стало ярко-красным от смущения и возмущения. – И кто мне это выговаривает?! Воровка, укравшая у своей же одноклассницы?! К директору! Живо!

Я только и успел, что схватить с парты свой телефон…

– Мой рюкзак… – начал было я, оглядываясь.

– Ничего с ним не случится! Потом заберешь! – рявкнула учительница, которую трясло крупной дрожью. – Листьева пойдешь с нами, остальным сидеть тихо, пока не вернусь!

Честно говоря, я не ожидал, что она меня вот прямо так за руку куда-то потащит, хотя и не рассчитывал, будто у меня получится незаметно забрать камеру, ибо внимание всего класса очевидно будет приковано ко мне, а поэтому заранее написал сообщение для подруги:

«Стёш, начался полный треш! Не могла бы ты, пожалуйста, забрать камеру, которую я спрятала на окне, возле второй парты, между стеной и цветочным горшком. Если сможешь, брось ее в мой рюкзак и принеси его в…».

А вот куда именно необходимо будет принести рюкзак, я тогда не написал, ибо не знал, где в итоге окажусь.

И так как «Г»-шки – это не какие-то там дисциплинированные «А»-шки, то никто из них, естественно, «классную» не послушался, ломанувшись всей толпой за нами.

Никто, кроме Ирочки, которая просто воткнула в уши «затычки» наушников и увлеченно что-то писала в нотной тетради, если не ошибаюсь.

Санников, которого школьное хулиганье вчера не хило потерзало, пришел в какое-то попросту безумное возбуждение.

А то ж! Выпал такой чудесный шанс поквитаться с той, кто, по его мнению, виновна в его вчерашних (а заодно, наверняка и сегодняшних, и завтрашних) страданиях.

– «Крыса»…! «Крыса»…! «Крыса»…! – натурально брызжа слюной и приплясывая, визжал он на весь этаж, походя в этот момент на ученика максимум начальной школы. – Смерть «крысе»!

И из-за этих его визгов, а также общего гула, производимого прочими «Г»-шками, двери других кабинетов приоткрывались и оттуда выглядывали учителя, посмотреть, что творится в коридоре.

«Классная» ничего с происходящим бардаком делать, очевидно, и не собиралась. Для нее, также как и для меня, чем громче, тем лучше. Чтобы ничего замять уже не вышло. Чтобы меня таки выгнали из школы. И нет ей никакого дела до того, что жизнь ее ученицы может полететь под откос. Просто мелкая месть мне за выволочку у директора и лишение нескольких премий…

Впрочем, а разве могло быть иначе? Каков коллектив, таков и руководитель. «Г» класс же…

Но, хотя бы в чем-то у нас полнейшее согласие! И если бы у меня сейчас были музыкальные тарелки, которыми стучат друг о друга (а также, если бы «классная» не держала меня за руку столь крепко), то я бы этими тарелками стучал изо всех сил!

Больше шума, больше треша, больше внимания со стороны окружающих! Сегодня все «сестры» должны получить свои «серьги»!

Первый этаж.

И так как сейчас самое начало учебного года, то ничего удивительного в том, что в школы нет-нет да забредут какие-нибудь журналисты из федеральных или местных изданий. Тем более, это не удивительно в отношении нашей школы, в определенном смысле экспериментальной, где есть как классы про-спортсменов, так и настоящих отличников, успешно участвующих во всероссийских олимпиадах (так, по крайней мере, сообщает сайт школы).

Или с телеканалов, как, например, прямо сейчас…

Возле стенда с расписанием стоят четыре человека: наш директор; некая женщина, явно школьный работник (завуч, наверное); тип с профессиональной камерой и, собственно, журналистка, берущая интервью у двух первых.

Имеет место приятная беседа, у всех участников которой прекрасное настроение.

Вернее, оно таковым было, если судить по резко вытянувшейся физиономии директора, когда «поток» «Г»-шек «вылился» на этаж и «затопил» все вокруг.

Конечно, происходящее изрядно походит на некую комедию, но, когда имеешь дело с детьми, особенно сложными, любая сказка может обернуться былью.

Директор впер в меня крайне недовольный взгляд, безошибочно определив главного виновника происходящего катаклизма.

– Екатерина Петровна, что случилось? – поинтересовался он, продолжая улыбаться, хотя любому увидевшему его сейчас было бы очевидно, что он сдерживается с изрядным трудом.

– Что происходит? – одномоментно с ним поинтересовалась, стоящая рядом с директором, с микрофоном в руках, журналистка, мило улыбнувшись и похлопав своими длинными пушистыми ресницами.

Девица эта, журналистка местного телеканала (на ее микрофоне написано Zelenograd и что-то там еще, я не разобрал), то ли только-только выпустилась с «Журфака», то ли до сих пор еще учится. Короче говоря, совсем еще юная особа.

И милая-премилая! Чуть короче среднего роста, с ямочками на щеках, длинными вьющимися волосами пепельно-русого цвета. И этот ее большой фиолетовый бант, выполняющий роль галстука…

Этакая Мальвина.

И когда «Мальвина» задала свой вопрос, Санников не подвел, выступив на все деньги!

И без того возбужденный до самой крайности, завидев камеру и услышав вопрос журналистки, юноша тут же начал перед этой самой камерой кривляться и громко, чтобы точно всем было слышно, заявил:

– Мы идем «крысу» казнить!

Ткнув затем пальцем в мою сторону.

Уж не знаю как, но директор сумел сдержаться и не наградить подзатыльником мелкого пакостника, однако руки в карманы брюк убрал, на всякий случай.

– Чего? – переспросила явно обалдевшая «Мальвина», чуть склонив набок голову и продолжая улыбаться, только теперь самую чуточку напряженно.

В этот момент «классная» отпустила мою руку и я, воспользовавшись дарованной мне свободой, закончил сообщение для Стёши:

«…в кабинет директора. Очень-очень надо!».

– Не обращайте, пожалуйста, внимания, он у нас…слегка заболевший. – сказал я журналистке, после того как отправил сообщение.

– А-а-а… Э-э-э… – многозначительно ответила та.

Квакнул телефон. Это Стёша. Ответила моментально, ибо явно ожидала от меня весточки. У нее сейчас «Геометрия», и урок этот проходит через кабинет от нашего. И она, естественно, не могла не услышать всего того шума и гама в коридоре, что устроили «Г»-шки.

«Бегу! Жди!». – написала она.

Будто бы у меня есть иной выбор, кроме как ждать.

Тем временем…

– Екатерина Петровна, у всего девятого «Г» класса разом ко мне какое-то дело? – поинтересовался у «классной» директор, с явной досадой окинув взглядом интервьюировавшую его «Мальвину».

– Нет, дело касается только Петровой и Листьевой. – ответила та.

– Тогда этих двоих в мой кабинет, а вы… – директор перевел взор на моментально притихших «Г»-шек и, повысив голос, чтобы его точно услышали все, произнес. – Возвращайтесь в кабинет и сидите тихо, пока не вернется ваша учительница. Предупреждаю сразу, что если вы сейчас продолжите создавать шум, тем самым мешая учебному процессу других учеников, то…

Директор взял театральную паузу.

– У нас в этом году не хватает дворников, так что убирать территорию придется силами учеников. Намек ясен?

Судя по тому, что мои одноклассники разом заткнулись и в темпе вальса двинулись обратно в класс, намек оказался ясен более чем.

– Санников! – внезапно окликнул того директор. – После уроков зайдешь ко мне! И даже не вздумай сказать потом, что забыл!

– Лидия Викторовна, не могли бы вы провести небольшую экскурсию по школе для наших гостей, пока я тут разбираюсь с этим делом? – продолжил директор, обратившись к женщине, предположительно завучу, и кивнул в нашу сторону.

– Конечно, Юрий Николаевич. – серьезным тоном ответила та, а затем обратилась ко все еще слегка ошалевшей, судя по ее виду, журналистке. – Пойдемте, покажу вам нашу столовую.

Несколько минут спустя.

– Итак, чего стряслось в девятом «Г» на сей раз? – спросил у «классной» директор, когда мы оказались в его кабинете и оба работника школы уселись.

Я и Катя остались стоять.

«Классная» весьма сбивчиво поведала о факте воровства с моей стороны, а директор выслушал, не перебивая.

– Екатерина Петровна, я уверен, что это просто чья-то вышедшая из-под контроля дурная шутка. Лично мне, например, когда я был школьником, одноклассники часто подкидывали сигареты в ранец, а потом говорили учителю, что видели меня курящим возле школы... Это же дети! – сказав это, директор убрал пачку сигарет, лежавшую на его столе, в карман пиджака, а затем перевел взор на Катю. – Ну или же со Златой попросту сводят счеты, такое тоже не исключено.

Директор вовсе не дурак и не мой враг, хотя наверняка предпочел бы, чтобы Злата училась где-нибудь в другом месте. Директор рос и учился в крайне жесткой, а возможно, что и жестокой среде, и все он прекрасно понимает. Это не говоря уже о собственном опыте педагогической деятельности.

Именно поэтому, произнося последнюю фразу, он взглянул на Листьеву таким колючим взглядом.

– Я бы тоже хотела, чтобы это оказалось простой шуткой, но…

На этом месте «классная» сделала театральный вздох.

– Юрий Николаевич, я находилась в тот момент в коридоре и своими глазами видела, как Злата кладет телефон Кати в свой рюкзак. – твердым голосом заявила «классная». – Ее собственный телефон лежал на парте.

– Она могла класть или доставать из рюкзака что-нибудь иное. – директор сложил руки домиком. – Учебник или пенал, к примеру.

Он не указал прямо на то, что «классной» это могло попросту показаться, хотя и прозрачно намекал…

– К сожалению, это не так. Злата намеренно присвоила чужую вещь, Юрий Николаевич. – «классная» произнесла это скороговоркой, после чего ее лицо стало гораздо спокойнее, ибо свой выбор она окончательно сделала.

– Злат, ты брала без спроса телефон Кати Листьевой? – поинтересовался директор, подняв на меня взор.

– Нет, Юрий Николаевич! Это все гнусный поклеп! – отлипнув от стены, уверенно ответил я.

В этот момент из секретариата донесся шум, а несколько мгновений спустя, громко постучавшись, в кабинет директора влетела Стёша…

– Стефания Москвина! – громко и возмущенно воскликнул директор, но чисто для порядка, ибо Стёша – настоящее чудо природы и, как прекрасная картина, никогда не сумеет испортить собой ни один интерьер, даже здесь и сейчас. – Что еще случилось?! Ты почему не на уроке?!

– Извините…э-э-э…Юрий…э-э-э… – моя подруга от волнения забыла, отчество директора. – В общем, я принесла Златкин рюкзак, вот!

Протараторив это, она сунула его мне в руки.

– Рюкзак, конечно, мог бы хозяйку и в классе подождать, но, ладно… – директор выразительно посмотрел на Стёшу. – Мы тебя не задерживаем, Стефания, возвращайся, пожалуйста, на урок.

– Извините, но нет! – резче чем следовало бы, ответила та, чем немедленно привлекла внимание всех находящихся в кабинете, а затем вновь затараторила. – Злату я здесь одну не оставлю! Она ни в чем не виновата! Вы же знаете, что она недавно чуть не умерла! Ей нельзя волноваться!

Последнюю фразу она произнесла зло, покраснев.

– А в чем это она «не виновата»? – тут же поинтересовался директор, не обратив внимание на тон школьницы, а затем выразительно посмотрел на «классную».

– Э-э-э…вообще ни в чем! – ответила Стёша, заметив, как активно я семафорю ей бровями. – Златка совершенно ни в чем, ни в чем не виновата!

И чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений в том, что просто так удалить ее из помещения не выйдет, Стёша крепко схватила меня за руку и с вызовом уставилась на присутствующих взрослых.

И это стало для меня неожиданностью, ибо подруга моя – весьма застенчивая и робкая особа, когда дело касается взрослых людей, не говоря уж о директоре школы. Хотя и со своими исключениями, конечно, мне вдруг вспомнилась та безумная тетка с детской площадки и ее кухонный «Терминатор».

Одним словом, Подруга!

По лицу директора было очевидно, что он услышал фразу Стёши относительно того, что не стоит нервировать мою персону. Уверен, ему здесь только какого-нибудь моего приступа не хватало…

– Значит, так! – начал он, а затем посмотрел на меня крайне раздраженным взглядом. – Было ли что-то, не было ли – сейчас доподлинно установить невозможно, а раз так, то предлагаю закончить дело миром. Это просто какой-то шутник положил телефон одной из одноклассниц в рюкзак другой.

Директору скандалы в его школе совершенно без надобности, ибо подобное здорово мешает карьере. Вот только меня подобный исход категорически не устраивает! Впрочем, не только меня…

– Извините, но как педагог я с вами категорически несогласна! – в интонациях «классной» появились прямо-таки мстительные нотки, ибо она сейчас, и впрямь, мстит, причем не только мне, но и лично директору. – Злате срочно требуется коррекция поведения! Если спустить сейчас все дело на тормозах, сделав вид, будто ничего не случилось, то мы только навредим ей! Школа обязана давать не только знания, но и воспитывать своих учеников в правильном ключе! Можете меня уволить, если хотите, но я доведу это дело до конца, так как в конечном итоге не желаю увидеть одну из своих учениц в тюрьме из-за систематического воровства и знать, что могла предотвратить подобный исход! За преступлением всегда должно следовать наказание! Это должна усвоить и Злата, и все прочие ученики нашей школы!

Закончив эту свою тираду, классная руководительница уставилась на меня.

Блин горелый, да ведь она, и правда, поверила в собственную ложь! – подумал я, глядя на раскрасневшееся лицо «классной», выражение которого было полно гнева праведного. – Она точно не играет сейчас, это заметно, ибо хреновая актриса. В ее собственном внутреннем мирке я действительно украл тот злополучный телефон. В своей голове она наверняка обыгрывала данную ситуацию далеко не единожды, и в итоге для нее все стало шиворот-навыворот. Злата-воровка – плохая, а она – хорошая. Вот такой вот психологический выверт…

Однако зря она начала публично пререкаться с директором, зря…

Первой его реакцию заметила Стёша и вся аж дернулась, а затем уже и я…

Лицо директора, когда он услышал возражения на свое, в общем-то, уже окончательное решение и указание, на какие-то две-три секунды перекосила столь лютая злоба, что я, честно говоря, даже подумал, будто бы он сейчас подойдет и ударит «классную».

Но конечно же, не подошел и не ударил. Сумев сдержать ярость, он уставился на столешницу своего рабочего стола, заиграл желваками и принялся успокаивать эмоции.

С этим человеком никогда нельзя публично пререкаться, особенно в присутствии других школьников, он этого совершенно не выносит. И «классная», которая наверняка не первый год работает с ним, должна была бы знать подобные нюансы психологии своего начальника.

Как бы там ни было, но своими словами она лишила себя корпоративной солидарности и любой защиты с его стороны. Причем, судя по всему, даже и не поняла этого…

– Ладно… – сказал директор, когда успокоился, а затем повторил. – Ладно… Поступайте так, как сочтете правильным в данном случае. В конце концов, вы же, действительно, учитель…

Глава 67

Восприняв слова директора, как безусловное одобрение, «классная»…

– Нужно прямо сейчас вызвать родителей Златы. Или нет… – произнесла она, просматривая контакты в своем телефоне. – Ей же вроде бы бабушка занимается.

– Вызывайте. – ответил директор и, крутанувшись в кресле, через плечо уставился в окно.

– Екатерина Петровна, не звоните, пожалуйста, бабушке. Она в последнее время неважно себя чувствует! – тут же встрял я, ибо маман свою заранее оповестил о надвигающемся катаклизме, а вот бабушку – нет, и ей от подобных новостей вполне может стать дурно. – Если вам так уж хочется вызвать в школу кого-то из моих родных, вызовете маму.

– Раньше нужно было думать о бабушке, Злат! До того, как присвоила чужую вещь! Ну, ладно, маму так маму… – «сжалилась» над моей старушкой та и принялась разыскивать в «контактах» номер маман. – А нет его у меня, номера твоей мамы. Был вроде бы, но куда-то делся…

Я сообщил искомый номер, и «классная» совершила звонок, включив громкую связь.

– Да, Екатерина Петровна, здравствуйте! Что-нибудь случилось? – услышали все присутствующие голос моей маман.

Та явно находится в машине и, судя по фону, в компании с какой-то из своих подруг.

– Ирина Сергеевна, вы прямо сейчас сможете подъехать в школу? – вопросом на вопрос ответила «классная».

– Со Златой что-то случилось? – маман явно заволновалась.

– Злата тут кое-чего натворила, но это нетелефонный разговор. Мне бы очень хотелось увидеть сейчас вас или Анну Леонидовну. – ответила та.

– Хорошо, сейчас подъеду! – пообещала маман. – Я как раз на пути в новый Зеленоград, буду, где-то, минут через…пятнадцать.

– Подходите, пожалуйста, сразу в кабинет директора. – сказала «классная», после чего разговор завершился.

– Так, ладно! Ну а я пока займусь нашими гостями… – произнес директор школы, имея в виду журналистов, после чего встал из кресла и, не глядя на нас, быстрым шагом вышел из кабинета.

Около пятнадцати минут спустя.

Это были для меня утомительно долгие минуты, ибо находиться в одном помещении с этим так называемым «педагогом», которая что-то там почитывала с экрана своего мобильного, было практически выше моих сил. Помогало лишь присутствие подруги, которая все так же стоит рядом, держа меня под руку, и периодически произносит что-нибудь ободряющее.

Не так я представлял себе начало своей новой школьной жизни, совсем не так…

Но все плохое, равно как и хорошее, когда-нибудь заканчивается. В секретариате раздались голоса, а буквально несколько секунд спустя дверь в кабинет директора открылась, и я смог лицезреть маман, пришедшую в компании с еще одной женщиной.

Женщину эту я сразу узнал. Настей зовут, разбитная такая мелированная блондинка, ровесница маман, и вроде как лучшая ее подруга. Человек – праздник и, хотя зачем-то вечно прикидывается дурочкой, я бы не сказал, что она тупая.

Тусовщица.

Она частенько приезжала вместе с маман в больницу, навестить меня, каждый раз привозя с собой нечто забавное, дабы скрасить мои больничные будни. Хотя дома у нас я ее ни разу не видел. Бабушка Настю эту на дух не выносит…

Оделась она сегодня по молодежной моде. Хотя, по-моему, она всегда именно так и одевается.

А директор… Ну, он, конечно, бабник, за что, впрочем, я его совершенно не осуждаю.

Пропустив в кабинет дам, он затем зашел и сам.

И несмотря на причину появления здесь маман, директор явно «распушил» перед ними обеими «хвост» и чего-то там с улыбкой рассказывал.

– Привет, девочки! – зайдя в кабинет и усевшись на свободный стул, Настя со своей вечной этой улыбочкой на устах поздоровалась со мной и Стёшей, а затем поинтересовалась, обращаясь ко мне. – Ну, Златка, рассказывай, чего натворила-то, что мамашку твою аж к директору вызвали?

– Привет, Насть… – поздоровался я и Стёша в этот момент также чего-то пробубнила, но договорить не сумел, ибо…

– Злата украла у одноклассницы телефон, и мы попросили вас прийти, чтобы вместе подумать, как урегулировать эту неприятную ситуацию. – обратившись к маман, перебила меня «классная», причем произнесла все это таким тоном, что…

Мне захотелось ее ударить. Очень, очень сильно захотелось…

– Так, подождите секундочку, Екатерина Петровна. Не нужно вот так, с места в карьер. – встрял в разговор директор, после чего обратился ко мне. – Злат, принеси-ка из секретариата стул для своей мамы.

И когда я принес указанный предмет мебели, а маман, с совершенно побледневшая ликом (представляю, чего бы она сейчас ощутила, не предупреди я ее о возможных неприятностях), молча уселась на него, директор продолжил.

– Я полагаю, что все произошедшее – всего лишь крайне досадная ошибка… – он сделал руками примирительный жест.

– Естественно! – тут же встрепенулась маман. – Моя дочь не воровка!

– Однако некоторые здесь так не считают… – добавил хозяин кабинета.

Директор выразительно поглядел на «классную».

– Так что, давайте поступим следующим образом, пусть сначала каждая из сторон выскажет свою точку зрения относительно произошедшего, а уже потом мы постараемся прийти к какому-то общему знаменателю. Здесь же главное – не навредить. – сказав это, директор посмотрел на меня. – Начнем с тебя, Злат. Чего, по-твоему, произошло сегодня?

Отлипнув от стены, я поглядел на маман, которая от успокаивающих слов директора только сильнее разнервничалась, что неудивительно…

Мама-то доверяет мне безоговорочно, в этом у меня сомнений нет, но…

Слова о том, что Злата – воровка, были произнесены не кем-то там, а моей классной руководительницей, учителем. А учителям у нас принято доверять. Таким образом, ничего удивительного, что у маман приключился когнитивный диссонанс, ведь она доверяет…и учителю тоже!

И это, пожалуй, самое мерзкое во всей ситуации…

– Юрий Николаевич, сегодня наступил апофеоз событий, начавшихся на прошлом родительском собрании моего класса. – произнес я и директор удивленно приподнял бровь. – Меня пытаются выжить из школы! Раз по-хорошему у этих чудесных людей не вышло, то они перешли к варианту: «по-плохому». Меня попросту подставили, подбросив Катин телефон…весьма дорогой, к слову, телефон…в мой рюкзак, воспользовавшись моим отсутствием в классе.

– И кто, по-твоему, это мог бы быть? – задал директор вопрос раньше, нежели «классная» бы разразилась тирадой, а она очевидно собиралась.

И тут в разговор явно пожелала вмешаться Стёша, рассказав все то, что ей известно. Однако взглянув на меня…передумала, вновь уставившись в пол.

– Сначала я думала, что это кто-то из одноклассников… – начал было я, однако запнулся от внезапного приступа тахикардии.

– Злата! – маман подумала, что ее дочери стало плохо, и сорвалась со стула ко мне.

– Все хорошо, мам, все хорошо… – сказал я, когда приступ прошел.

– Злат, пойдем-ка домой! А с этим… С этим я потом уже сама разберусь! – сказала мама, положив свои ладошки мне на щеки и вглядываясь в мои глаза.

– Мам, со мной уже все хорошо, а разобраться необходимо здесь и сейчас. – я аккуратно высвободился из ее рук.

– Злат, ты себя нормально чувствуешь? – поинтересовался директор, когда маман уселась на место, а я выпил водички, и, увидев мой утвердительный кивок, задал вопрос: – Так кто?

– Я не уверена в этом настолько, чтобы ткнуть в кого-либо из одноклассников пальцем. – ответил я. – Но…

– Но? – переспросил директор.

– Поскольку лунатизмом я не страдаю и точно знаю, что не брала Катин телефон… – я прервался и уставился на «классную», после чего продолжил, не отрывая от нее взгляда. – А Екатерина Петровна настаивает на том, что сама видела, как я кладу вышеуказанный телефон в свой рюкзак, то могу сказать наверняка лишь одно…

Все, включая и «классную», уставились на меня с каким-то выжидательным благоговением, будто бы еще чуть-чуть и им откроется истина мироздания. Все, кроме Насти. Та сидела, закинув ногу на ногу, и, как всегда, улыбалась незнамо чему, смазывая этим весь эффект.

– Екатерина Петровна…моя классная руководительница… Моя учительница «Истории»… Человек, которому наши родители доверили нас, своих детей… Она… – говоря это, я делал паузы, ибо внутри меня все клокотало, а мне не хотелось сорваться на крик и матерную ругань. – Или сама активная участница этой мерзкой подставы или и вовсе ее идейная вдохновительница и организатор!

После моих слов все безмолвное внимание собравшихся переместилось на «классную», а та…

Ну, все верно! В ее-то мирке Злата – действительно воровка, а значит, мои слова – обыкновенная ложь, и именно поэтому учитель «Истории» лишь вздохнула, как на ее месте вздохнул бы каждый, слыша очевидное вранье подростка, пытающегося выкрутиться.

– Ирина Сергеевна… – обратилась она к моей маман. – Я все понимаю, в данный момент у Златы, скажем так, непростой период в жизни. И я не в обиде за эти ее…фантазии, ведь лишь один бог знает, чего сейчас творится в ее голове…

Произнеся это, она обернулась на Листьеву, поинтересовавшись у той:

– Кать, ну а ты в обиде на Злату?

Та сначала поглядела на свой телефон, возможно, самую чуточку «покоцаный» в результате падения, а затем обернулась на меня и ответила, все с тем же выражением холодного безразличия на физиономии:

– Злата же не до конца еще выздоровела… – она пожала плечами. – Я не в обиде на нее, но и видеть этого человека, если честно, мне не хочется. Извините…

С лица маман сошли все краски мира. Она и мне верила, но в то же время и словам учительницы было сложно не поверить, та ведь не юлила и говорила вполне разумно. Ну а то, что подростки, когда и если чего-нибудь натворят, могут такого наговорить в попытках отмазаться, что просто «туши свет», это известно любому родителю.

Мой телефон квакнул, пришло сообщение, от Насти…

«Златка, ты же в действительности не подрезала телефончик у этой высокомерной сучки?».

Подняв глаза на отправительницу, я отрицательно помотал головой и на лице маминой подруги вновь появилась блаженная улыбка.

Человек – вечный праздник…

– Ирина, я предлагаю вам поступить следующим образом… – продолжила явно воодушевленная «классная». – Доводить это дело до милиции, конечно же, не стоит…

Она вновь поглядела на Катю, и та, отрицательно помотав головой, с пафосом произнесла:

– Я же говорю, что не могу обижаться на нездорового человека. Заявление в милицию мои родители писать не станут!

– Я думаю, Злату необходимо будет показать профессиональному психологу, пока она чего-нибудь еще не натворила… – заявила «классная», вперив взгляд в маман.

– Уху… – дала пространный ответ та, уставившись на столешницу. – Посмотрим…

– Ну и, конечно же, находиться в этой школе Злата уже не сможет. Ее попросту заклюют одноклассники, и она станет изгоем. Я с этим ничего поделать, увы, не смогу, сами понимаете. Да и…

– Екатерина Петровна, я выражусь чуть более конкретно! – злым тоном и все с тем же высокомерием заявила Листьева (девица эта хорошо умеет говорить и обладает богатым словарным запасом), чуть ли не впервые проявив живые эмоции, а затем уставилась на…Стёшу. – Никаких заявлений на Злату мои родители писать не станут только в том случае, если ее ноги больше не будет в одном со мной помещении! Не знаю уж какие у нее там проблемы, но страдать от них я не собираюсь!

И этот ее взгляд повернул мои мысли в иное русло.

На меня Листьевой наплевать, это очевидно. Она меня в упор не замечает, я для нее попросту не существую, но…

Стёша!

Яркая, харизматичная и невероятно спортивная личность, чьи физические кондиции и прекрасное телосложение наверняка заставили не одну представительницу «прекрасного пола» сгрызть ногти по самые локти. Добавить к этому еще и полнейшее финансовое благополучие ее семейства…

Листьева попросту завидует.

Она же девчонка-подросток, а значит, несмотря на образ Снежной королевы, внутри нее бушуют гормоны, давя на эмоции…

Моя Злата – близкая подруга Стёши, это общеизвестный факт в школе. А раз так, то Катя решила «наступить» на ту «ногу» моей подруге, до которой сможет дотянуться.