Текст книги "Легенды леса 1. За краем леса (СИ)"

Автор книги: Кицуне-тайчо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– А просто поделить его нельзя было? – поинтересовался Таар.

– Они же жадные! А ну как чужой человек твою рыбку словит! Жадные, воинственные и одновременно ленивые – вот каковы жители Торомала, и тогда, и по сей день. Одно из племен победило все остальные, основало империю, расширило границы, столкнулось справа и слева с соседями, сумевшими показать зубы, очертило границы и теперь в них спокойно живет. А покоренные племена стали рабами. Чтобы рабы были смирными, с ними велено обращаться ласково. Торомальцам изрядно надоело воевать за многие годы, они не хотят восстаний. Только и рабы у них такие же, им лень восставать. Закон Торомала защищает права раба. А? как тебе, свободный человек? У раба есть права, а у тебя нет.

– Откуда у него могут быть права? – возмутился Кайтен. – Он же… ну это… вещь.

– Вещь, – согласилась Ретофа. – Но с особым статусом. Вроде домашнего животного. Да, у их животных тоже есть права, представь себе. Это право на защиту от жестокого обращения. Нельзя бить, нельзя морить голодом. Продать – можно. Можно выгнать, то есть отпустить на свободу, но этого наказания рабы боятся больше всего.

– Как это? – изумились хором оба стража.

– Ну а что он будет делать, свободный-то? Он же ничего не умеет. Ему придется с чего-то начинать жизнь, хотя бы с вопроса, что он будет есть сегодня вечером. Для большинства из них даже этот вопрос неразрешим. Нет, рабы и хозяева не спешат расставаться друг с другом. Всех устраивают такие отношения. Вы не забывайте: они так живут на протяжении многих поколений. Они по-другому уже просто не умеют. Вот почему они завидуют вашей социальной философии. Раба ведь нужно кормить, нужно чем-то занимать, а у вас рабы сами себя кормят, да еще сами придумывают, чем им заняться. И выгнать можно, когда больше не нужны, без всяких последствий.

– Я с тобой не согласен, – снова надулся Кайтен. – У нас все не так.

– Разумеется, ты будешь меня в этом уверять, – парировала Ретофа. – Тебе же с пеленок об этом все уши прожужжали. Тем не менее, ты свое место знаешь, в управление страной не лезешь, а им того и надо.

– Кому – им?

– Тем, кто всем этим управляет. Тебе никогда не приходило в голову, что все эти корпорации, крупнейшие предприятия, – все они передаются по наследству? Страной управляет несколько семей, могущественных и хитрых, создающих видимость демократии. Выбор как будто есть, но это всегда выбор одного из предложенных ими вариантов. Нет, Кайтен, не обольщайся. Все давно решено. Сначала один из них побудет премьер-министром, потом другой. Но кто-то посторонний ни за что туда не пролезет. Вот у Торомала настоящая демократия. И выборы настоящие. Вот только свободных граждан там в несколько раз меньше, чем рабов. У них бы там восстание устроить, – она мечтательно улыбнулась. – Да только не из чего. Болото не загорится, сколько ни поджигай.

– Мы отвлеклись от железной дороги, – напомнил Ан-Таар. – Лично мне все равно, в какие игры играют эти люди. Я хочу знать, что они делают на моей территории.

– Верно, верно, – поправилась Ретофа. – Дорога. Я хочу сказать, что главы Сайеса и Торомала близки друг другу, как братья. Они встретились, поладили и решили развивать контакты. Собственно, тут все со всеми встречаются и делают вид, что дружат, а на самом деле только и думают, как бы украсть какое-нибудь изобретение, а то и ученого. Все об этом знают, никто особенно не скрывается. Но тут другой случай. Здесь возможна взаимовыгодная торговля. Торомал богат морскими деликатесами, на которые у местной знати давно слюнки текут. А Сайес нашел у своего побережья новый источник нефти, да такой обильный, что готов поделиться с соседями. И все у них было бы хорошо, если бы не Хайна.

– А что с ней не так? – фыркнул Кайтен. – Маленькая нищая страна. Одни скалы.

– Ты себе не представляешь, что за люди выросли на этих скалах, – воскликнула Ретофа, причем в голосе ее впервые просквозило некоторое уважение. – Хайна действительно очень маленькая по сравнению с соседями. И местоположение у них самое невыгодное. Скалистый берег, всего несколько удобных бухт для развития судоходства. Рыбы не в пример меньше, чем у южных соседей. Мало полезных ископаемых, в отличие от соседей северных. Плодородных почв с гулькин нос. Оттого и население маленькое, им просто не прокормить много народу. Но они издревле угнездились на этих скалах так прочно, что не вышибешь. Их настоящая сила в их единстве. Как у вас, Кайтен, с детства вбивают в голову эту социальную философию, так же у них пропагандируют такую идею, что все хайнанцы – братья и сестры, а вокруг них враждебный мир, который только и ждет удобного случая, чтобы всех их уничтожить. И чтобы не позволить им этого, нужно напасть первыми. Хайна очень опасна.

– Да что в них может быть опасного? – Кайтен решил показать, что тоже кое-что в политике смыслит. Хотя о Хайне прежде почти ничего не слышал, кроме того, что уже озвучил. – Если у них такое маленькое население, то какую армию они смогут содержать? Совсем крошечную. Стоит им сюда сунуться, их тут же всех перебьют.

– Армия Хайны – это все население страны, – сообщила Ретофа. – Исключая разве что детей младше десяти лет и стариков старше восьмидесяти.

– Так не бывает! – возмутился Кайтен.

– Очень даже бывает. Эти люди с пеленок воспитывают воинов. Их дети учатся держать оружие раньше, чем читать. И не стоит недооценивать малолетних вояк. Из подростков получаются самые страшные бойцы, потому что у них еще нет ни страха, ни совести, одна идея в голове.

– Так это же не армия! – с облегчением воскликнул Кайтен. – Это ополчение. Я вот тоже могу взять оружие, и что, разве я от этого стану армией? Придут регулярные части и всю эту толпу перебьют.

– Ты перебей сначала, вояка, – ухмыльнулась Ретофа. – Я тебе о чем и толкую: это не ополчение. Это те самые регулярные части и есть. Каждый житель Хайны с самого рождения приписан к какому-то военному подразделению. У каждого из них, кроме гражданской профессии, есть военная должность. Вот работает себе скромный мастер на заводе, а он на самом деле полковник и командует половиной этого города. Как только начнется война, он забудет свою гражданскую должность, и все забудут, будет иметь значение только военное звание. И уверяю тебя, ему будут подчиняться. Даже директор этого самого завода.

– И все равно, – упрямо возражал Кайтен. – Армия так просто воевать не может. Ее учить надо. Маневры там всякие…

Армейские маневры он однажды видел издали, когда несколько пехотных подразделений тренировались в той местности, где он жил ребенком, поэтому он был уверен в своих словах. Но Ретофа снова и бровью не повела.

– Разумеется, они тренируются. Время от времени проводятся учения, то для одного подразделения, то для другого. Они по очереди выезжают за город и проводят полноценные маневры.

– Да ты заливаешь! – Кайтен уже перестал стесняться в выражениях. – Это невозможно! Заводы встанут, если все уедут!

– Не встают ведь, – Ретофа невозмутимо пожала плечами. – Видишь ли, у них все устройство общества ориентировано на войну. И кадровая политика полностью починена нуждам армии. Они распределяют людей по предприятиям, по должностям так, чтобы каждому, уходящему на учения, оставалась замена. Поэтому у них там нельзя так просто сменить место работы. Каждую перестановку будут согласовывать на всех уровнях, подгадывать, чтобы ответственный участок не остался без работника. Некоторым даже отказывают по военной необходимости, и никто не возражает, все относятся с пониманием. Я прожила там довольно долго, – доверительно сообщила разведчица. – Представилась беглой рабыней из Торомала, у них там любят угнетенные слои населения. Так что я знаю, о чем говорю. Эта страна – огромная армия, которая сама себя кормит.

– Если они такие замечательные, – буркнул Кайтен, – почему они до сих пор никого не завоевали?

– Вас пока спасает только их слабое техническое развитие. Мало ресурсов, и, скажем уж прямо, некоторая промывка мозгов с раннего детства не очень способствует появлению гениальных изобретателей. В Хайне сложно быть инаким, не поймут. Поэтому до сих пор они мирились с соседями. Даже создавали некоторую видимость мирных отношений. Послы Торомала и Сайеса пока свободно проезжают через их территорию. Они даже несколько грузовых караванов пропустили без задержки. Но всем ясно, что войну они могут начать в любой момент и без предупреждения. Сейчас они вполне готовы показать зубы. Они украли у Сайеса достаточно научных идей и успели поставить на поток производство оружия и техники. Хайна активно формирует военный флот и механизированные подразделения. В этих условиях соседям вдвойне важно договориться о дружеском взаимодействии. Если нажать на Хайну с двух сторон, она, пожалуй, и не выдержит.

– Я так понимаю, мы, наконец, подошли к дороге, – снова подал голос Таар.

– Да, – согласилась Ретофа. – Теперь вы можете представить себе важность этой дороги. Пути сообщения через Хайну могут быть отрезаны в любой момент. Они будут вдвойне счастливы, если им удастся заодно захватить чей-нибудь груз. Морское сообщение вдоль побережья тоже опасно, учитывая внезапно разросшийся военный флот Хайны. Но даже бесстрашные хайнанцы боятся леса по давней привычке. И тогда премьер-министр Сайеса сказал: мы же с вами разумные, цивилизованные люди, сколько мы будем верить в бабушкины сказки? Почему мы позволяем суеверному страху затмить соображения реальной выгоды? Давайте просто проложим дорогу напрямик!

– Так они не верят в тварей? – уточнил Таар.

– Вот именно, – мрачно кивнула Ретофа. – Оттуда, из столицы, все это представляется дремучим суеверием. И знаешь, когда я там находилась, мне тоже начинало так казаться. Поглядел бы ты на это! Электрическое освещение, телефонная связь, асфальтовые улицы, автомобили, приличные господа и нарядные барышни, – она так уверенно чесала на национальном языке Сайеса, что Таар не понял ни слова. – Посмотришь вокруг и думаешь: в самом деле, что за дикость и суеверие.

– Так надо доказать! – с энтузиазмом воскликнул Кайтен. – Вон, у Таара и тварь есть. Пусть убедятся!

– Не поможет, – скептически покачала головой Ретофа. – Министры просто не поверят. Скажут, что пить меньше надо. Тут все же государственные интересы. Опять же, этот ваш беглый страж, как там его, не позволит стройке нарушиться. Он знает, что делать, увы.

– Но им придется прекратить строительство на весь теплый сезон, – задумчиво проговорил Таар. – Неужели эти министры не потребуют с него отчета?

– Думаю, уж это он предусмотрел, – отмахнулась Ретофа. – В любом случае, мы не можем позволить ситуации развиться до этого момента. Это ведь они всю зиму продолжат работы!

– И еще не пойму, как он собрался выкручиваться, когда дойдет до границы снега, – добавил Таар. – Но ты права. Если мы пустим ситуацию на самотек, нас всех просто сожрут твари, задолго до того, как эта стройка столкнется с непреодолимыми препятствиями.

Он устало потер лоб. Они не спали всю ночь, весь день просидели с газетами, выслушали чрезвычайно информативную лекцию, и теперь голова отказывалась обрабатывать полученные сведения.

– Сами мы эту кашу не расхлебаем, – сказал он. – Нужно собирать круг и советоваться.

– Круг? – заинтересовалась Ретофа. – Так у вас называется общий сбор? Да, без этого не обойтись. Мне пока ничего в голову не приходит.

– И мне, – согласился Таар. – Ты с нами?

Сердце Кайтена на мгновение замерло в ожидании ее ответа. Ему очень хотелось, чтобы она поехала с ними.

– Разумеется, с вами, – не раздумывая, отозвалась разведчица. – Мои сведения могут пригодиться. Давайте-ка расплатимся и пойдем, чего тянуть. У вас хоть деньги-то есть?

– Целая куча! – гордо сообщил Кайтен и полез в карман куртки.

– Ну и отлично. – Она снова громко щелкнула пальцами. – Официант! Счет!

Ну и манеры у нее, восхитился Кайтен. У министра своего нахваталась?

========== Круг ==========

На улице Ретофа отобрала у стражей газеты, свернула их в толстый рулон и сунула в урну. Кайтен одобрительно кивнул, Таар молча принял к сведению диковинные местные обычаи. Втроем они зашагали на юг, в сторону той санной дороги, по которой утром путники вошли в город. Сейчас день уже клонился к вечеру. Таар прикинул, что до темноты они могут успеть добраться до границы леса, особенно если эта женщина окажется хорошим ходоком. Но вот ехать к шалашу придется уже в темноте. Не очень хорошо, но с такой спутницей на снегу лучше не ночевать.

Ветер дул с юга; он сразу отогнал удушливые городские запахи, едва путники вышли за его границу. Таар, заметно повеселевший, вдохнул полной грудью.

– Наконец-то, – сказал он, – свежий воздух.

Ретофа тоже потянула носом.

– Запах леса, – улыбнулась она. – Я уже забыла, какой он.

– Это еще не лес, а всего лишь поля, – поправил Таар. – Лес пахнет иначе. Уверен, тебе будет приятно вспомнить это.

Несмотря на явно неподходящий для пеших прогулок наряд, Ретофа шагала неутомимо и быстро. Стражам не приходилось сдерживать шаг, чтобы она не отстала. Дорога была пустынна, но однажды им попался навстречу диковинный агрегат. Огромная тарахтящая бензиновая машина тянула за собой груженые бревнами сани по направлению к городу. Путники едва не прыгнули в сугроб, прятаться, передумали в последний момент. На открытом месте особенно не спрячешься, а попытка скрыться будет выглядеть подозрительно. Таар низко надвинул капюшон, опасаясь, что в кабине машины сидит один из лесорубов, который может узнать его. Но водитель не оглянулся на путешественников, все его внимание было поглощено управлением этим сложным агрегатом.

В остальном все обошлось без приключений. Ящеры крепко спали под своим еловым покровом; мясо оказалось съедено. Стражи принялись тормошить животных, тереть им клювы, те неохотно открывали глаза.

– Бедняги, совсем замерзли, – сочувственно сказала Ретофа.

– Не успели, – небрежно бросил Таар. – Нас меньше суток не было. Гаонок, тварь ты этакая, ты хоть мясом поделился?

По глазам Кидиан было видно, что нет. Ящеров растолкали, накормили, навьючили и заставили греться бегом. Ретофу Таар посадил впереди себя, и Кайтен отчаянно ему завидовал. Он понимал, что Гаонок – более крепкий и молодой ящер, и если уж везти двойной груз, то именно ему, но чувства зависти это не умаляло нисколько.

К ближайшему шалашу выбрались глубокой ночью. Таар объявил привал. Все валились с ног, и в первую очередь сам Таар, не спавший дольше всех. Ужинать не стали, но костер все же запалили. Ящерам тоже не мешало погреться. Страж скептически оглядел легкомысленный наряд разведчицы. Она уже подняла ворот пальто, впрочем, вряд ли оно стало от этого теплее.

– Не смотри на меня так, – возмутилась она. – Я привыкла к холоду, не волнуйся.

– Возьми одеяло, – решил Таар. – И идите в шалаш вместе с Кайтеном. Я буду снаружи.

Шалашик был такого размера, что два человека в нем помещались с трудом. Третий не влез бы ни при каких условиях. Но за своего учителя Кайтен не переживал: его меховая куртка, вывернутая мехом внутрь, позволила бы пережить и не такую ночевку. А вот мысль о том, что они сейчас вдвоем с Ретофой окажутся в шалаше, приятно согревала.

Таар устроился с удобством: свернулся калачиком под боком Гаонока, положил голову ему на лапу и почти мгновенно заснул. Ретофа и Кайтен в это время еще возились, устраиваясь. Ретофа завернулась в одеяло и прижалась спиной к своему спутнику.

– Если ты меня не обнимешь, я замерзну, – проворчала она.

Кайтен, не веря в такую удачу, осторожно, но крепко обхватил рукой девушку и прижал к себе. Засыпал он в самом радужном настроении.

Утром продолжили путь. Ехали прямо, не петляя, заставляя ящеров бежать как можно быстрее, но все равно пришлось сделать еще одну остановку в шалашике, который нашли только чудом в полной темноте. А ближе к вечеру следующего дня они уже въезжали в селение семьи Ан.

Встречать путешественников высыпала вся семья. Люди, надо полагать, уже забеспокоились: никогда прежде стражи не отсутствовали так долго. Обнаружив прибавление в составе группы, загалдели, засуетились. Едва всадники спешились, на них набросилась бабушка Мару.

– Таар, вы где пропадали? Что случилось?

– У нас большие проблемы, – лаконично сообщил страж. – Нужно собирать круг.

– Ну так и знала! – Мару всплеснула руками. – Я вот сразу сказала, что это неспроста. А ты почему такой бледный? – Она подозрительно прищурилась.

– Мелочь, – небрежно отмахнулся Таар. – Получил по затылку. Мне сейчас нужны…

Он не договорил, потому что ведьма ухватила его за ворот, заставила слегка наклониться и принялась ощупывать его затылок.

– Все в порядке, – попытался возразить страж. Не тут-то было.

– Я тебе дам, в порядке! Ну-ка, пошли! Ишь, придумал: с такой шишкой ездить.

– Но я должен хотя бы продиктовать письмо!

– Вот мне и продиктуешь. Давай, давай.

Маленькая старушка ухватила главу семьи за запястье и потянула за собой, словно мальчишку. Тот более не сопротивлялся, но на своих спутников предпочел не оглядываться.

– Суровая бабулька, – прокомментировала Ретофа.

– Она ведьма, – с улыбкой пояснил Кайтен. Непреклонность Мару во всем, что касалось здоровья, он неоднократно наблюдал и раньше.

Таар так и не показался из лечебного домика. Мару вскоре вышла, что-то ворча насчет сумки с лекарствами, которую несносный мальчишка куда-то задевал. Кайтену тем временем пришлось играть роль гостеприимного хозяина. Он с удовольствием показал Ретофе поселок, отвел в общий дом, где их накормили, а девушке предложили переодеться во что-нибудь более подходящее. В обычной одежде семьи: меховой куртке и штанах, которые носили здесь все поголовно, – разведчица превратилась из светской дамы в обычную дикарку, но Кайтен уверял, что это идет ей еще больше. Он понимал, что выпендривается и распускает хвост, но ничего не мог с собой поделать. Ретофа нравилась ему необычайно. Он пробовал охладить свой пыл. Во-первых, она из какой-то немыслимой дали, из-за каких-то гор. Вот уедет к себе, и поминай, как звали. Во-вторых, она намного его круче. Везде была, все видела, да она и не посмотрит на необразованного деревенского олуха, который ничего на свете не умеет. Опять же, напоминал он себе, как у них тут в смысле возраста. Может, она его намного старше! Тут некоторые, дожив до ста лет, выглядят на сорок. Травная диета помогает очень хорошо сохраниться. Вот она выглядит его ровесницей, а ей, может, уже пятьдесят! Но и эти доводы не помогали.

Кайтен предложил Ретофе остановиться в его домике и расстроился, когда она предпочла общий дом. Она, впрочем, казалась довольной.

Вечером принялись отправлять письма. Кайтен с удивлением узнал, что ящеры – не единственные мыслечувствительные животные, созданные лесом. В развалинах башни селились крупные летучие мыши, которых Кайтен наблюдал и прежде, но не обращал внимания. Летом они охотились на насекомых, а зимой, вместо того, чтобы впадать в спячку, становились падальщиками и разорителями помоек. При таком образе жизни им было трудновато в дикой природе, и мыши давным-давно стали спутниками людских поселений. Люди не одомашнивали их, но скармливали отходы, а еще угощали засахаренными ягодами. За этим лакомством мыши охотно летели в руки, позволяли себя гладить. Время от времени их использовали для передачи срочных сообщений. И теперь Кайтен с любопытством наблюдал, как это происходит, слушая пояснения Ретофы. За горами существовала точно такая же почта.

То, что записала Мару со слов Таара, переписали в нескольких экземплярах, свернули в трубочки и привязали к лапкам мышей. Зубастые твари сидели смирно; им уже внушили, что снять неудобный груз могут только другие люди, и у зверьков не возникнет соблазна уклониться от выполнения поручения. Потом каждый из людей, отправляющих почту, внушил своей мыши адрес: подробно представил место, куда ей следует лететь. Отправить такого посланца можно, разумеется, только туда, где ты бывал, так что письма получат сейчас только ближайшие соседи. Но они тут же передадут сообщение дальше, послав своих собственных мышей. Летуны они быстрые, так что в самые ближайшие дни будут оповещены все, кого имеет смысл оповещать. Представители семей, живущих поблизости, те, кому не придется совершать целое кругосветное путешествие для участия в круге, соберутся в условленном месте на совет.

В путь отправились в том же составе. Таар считал, что каждому найдется, что сказать. Сведения Ретофы поистине бесценны, а Кайтен наверняка сможет что-то добавить, он-то родился в этой стране. Ретофа ехала на собственном ящере: она без труда приручила огромного самца, и Кайтен снова завидовал. Зверь, не привыкший зимой подолгу находиться на улице, заметно нервничал и ежился. Путники проехали через поселение семьи Тэ, где к ним присоединился суровый страж, а после добрались и до места сбора.

Это место словно самой природой было создано для проведения больших собраний. Оно могло оказаться кратером, местом давнего падения огромного небесного тела, но могло быть и вполне земным скальным образованием. Почти идеальный круг иззубренных камней и пологая выемка в середине. Деревья здесь не росли. На дне каменной чаши могло разместиться множество народу, края защищали от ветра, а звук был слышен лучше, чем на открытом месте.

Когда Таар и его спутники подъехали к месту проведения круга, там уже собралось довольно много участников. Кто-то предусмотрительно привез с собой большие шатры: самым первым из прибывших приходилось дожидаться дальних соседей по нескольку дней. Путники отвели своих ящеров в особый шатер, а сами двинулись к каменной чаше. Ретофа, оглядевшись, заявила, что хочет познакомиться с людьми, и немедленно куда-то испарилась. У Кайтена не было желания ни с кем знакомиться, и он держался рядом с Ан-Тааром.

Снег на дне чаши был изрядно вытоптан. Люди собирались тут группками, что-то обсуждали, непрерывно курсировали то вверх, к кострам и палаткам, то вниз. Со стражами здоровались, но не как со знакомыми. Должно быть, представители каких-то дальних поселений. Но вдруг один из мужчин оглянулся и тут же решительно зашагал в сторону новоприбывших. Очень широкоплечий, с маленькими глазами и большим мясистым носом; больше ничего не удавалось разглядеть, поскольку на голове его красовалась настоящая грива: копна густых длинных волос, усы и мохнатая борода, – с такой никакой шапки не нужно. На поясе у него висел длинный меч, несколько неуместный в контексте сборища. Страж, сразу понял Кайтен. При виде этого человека Ан-Таар остановился; его лицо приняло отрешенное выражение, мускулы закаменели.

– Таар! – громогласно взвыл бородатый страж. – Явился, наконец, несносный мальчишка!

Кайтену показалось, что его наставник слегка вздрогнул. Впрочем, скорее всего показалось.

– Что это за панику ты поднял? – продолжал непонятный бородач. Хоть он уже подошел к собеседнику вплотную, голос его не стал тише. – Круг собрал, ну надо же! Что, сам не мог разобраться?

Ан-Таар смотрел в глаза этого человека холодно и безразлично. Тот расхохотался.

– Разговорчивее не стал за эти годы. Надеюсь, хотя бы на круге молчать не будешь? Ладно, ладно, – он потрепал Таара по плечу. – Не дуйся. Но смотри у меня, – тут голос его стал строг, – чтобы рассказал что-нибудь по-настоящему интересное. Если окажется, что я ехал в такую даль из-за ерунды, получишь.

Он резко развернулся и пошагал обратно к прежним своим собеседникам. Таар весь как-то обмяк. Он выглядел смущенным.

– Да, это мой учитель, – нехотя проворчал он.

– Ничего себе! – выдохнул Кайтен, расправляя плечи. Он только теперь обнаружил, что невольно сжался при первых трубных звуках этого голоса. – Но… как бы это сказать… он не показался мне особенно… сдержанным.

– Так и есть, – Таар вздохнул. – Я ведь говорил тебе, что каждый страж находит свой способ управлять эмоциями. У него способ самый неприятный: он просто немедленно сбрасывает все, что возникает, на окружающих. В каком-то смысле, он действует так же, как и лес. Он не дает чувствам осесть в душе и закрепиться. Избавляется от них немедленно. И тут самое главное, чтобы его собеседник не подхватил эмоцию, а погасил ее. Естественно, что самое большое раздражение вызывают именно ученики. И он не смог бы учить кого угодно, но ему повезло с нами. Ноэн всегда был себе на уме и не обращал внимания на его вопли, а я научился не поддаваться злости еще до того, как попал в ученики. Поэтому только ему и удалось выучить нас обоих. Но в то время… – Тут Таар отвернулся и рассеянно поглядел в небо. – В общем, тогда я дал зарок, что никогда не стану орать на своего ученика.

– Я этому только рад, – Кайтен неловко улыбнулся. – Знаешь, если бы мне попался учитель вроде него, я бы давно сбежал.

Таар криво усмехнулся и кивнул. Кайтен видел, что он стыдится произошедшей сцены. Еще бы: взрослому человеку на ровном месте получить выволочку от бывшего учителя, да еще в присутствии ученика! Кайтен решил больше не напоминать о случившемся.

***

Круг состоялся на следующее утро. Кажется, все, кого оповестили, уже собрались, и решено было больше никого не ждать. Люди расселись внизу на шкурах, ветках и просто на снегу. Были здесь не только стражи, но и прочие члены элитарного сообщества: ведьмы, следящие, ученые и писцы, – представителей этих последних профессий Кайтен прежде не видел.

Первым говорил Ан-Таар, как организатор. Он подробно рассказал обо всем, что произошло с ним, не умолчав и о самом натуральном предательстве со стороны одного из стражей (сообщение это было встречено возмущенным ропотом). Пересказал он и услышанное от Ретофы; вряд ли кто-то из присутствующих понимал, что происходит вне леса. Затем началось обсуждение. Говорили по очереди, потом принимались галдеть все разом, спохватывались, наводили порядок, снова давали слово оратору.

А ситуация складывалась неприятная. Она даже производила впечатление неразрешимой. Прежде всего: воевать нельзя. Страшно подумать, как отреагирует лес на подобное побоище. Другой оратор, из стражей, пытался отстаивать ту точку зрения, что зимой оно ничего, можно, лес-то спит и ничего не поймет. Ему возражали хором несколько следящих. Даже если ты спишь, это вовсе не значит, что ты не реагируешь на внешние раздражители. Если ты вина напился и спишь мертвым сном, это же не значит, что тебя можно безнаказанно палкой в ребра тыкать. Проснешься с синяками, то-то будешь доволен. Да и во сне непременно что-нибудь гадкое приснится. И в каком настроении проснется весной лес после таких ночных кошмаров?

Прочие предлагали посмотреть на ситуацию под другим углом. Ну, допустим, можно зимой воевать. А кто станет это делать? Держать в руках оружие умеют только стражи. Сколько их наберется по окрестным селениям? Десятка три? Даже если посчитать дееспособных учеников, цифра смешная. И даже если предположить, что существуют еще охотники с их луками, то на них никакой надежды. Они не смогут стрелять в человека.

– Я тоже не смогу рубить человека! – заорал кто-то из стражей.

Пустить дело на самотек означало несколько лет выдерживать нашествия тысяч тварей. Сколько? Этого никто не мог сказать, поскольку даже Ретофа понятия не имела, сколько потребуется времени, чтобы прорубить лес насквозь. Это означало не только постоянную опасность, но и голод. Не выйти из дома, не отойти от дверей, не поработать в поле, не собрать плодов. Можно забыть и об охоте. А сколько погибнет стражей? Семьи будут поставлены на грань уничтожения, все семьи, с севера до юга. Где можно укрыться? Разве что за хребтом, но он неодолим. А поселения семей никогда не были огорожены даже хилым забором, не говоря уж о крепостной стене.

Собрание постепенно приходило в отчаяние. Нужно сражаться, говорили одни. Это самооборона, лес нас поймет. Другие возражали, что лесу это совершенно безразлично. И что сражение изначально обречено на поражение. У тех-то люди не закончатся! Придет армия с огнестрельным оружием (это уж Кайтен, не удержавшись, взял слово), и всех вояк попросту перестреляют.

Тогда попросила слова Ретофа. Кажется, у нее уже появилась некая идея, потому что сообщила она кругу несколько больше, чем стражам за столиком ресторана. Свою идею она не озвучила, но речь составила так, чтобы кто-нибудь непременно подумал о том же.

Железная дорога, говорила она, проект довольно странный. В том смысле, что в него никто по-настоящему не верит. Это глобальный замысел, стройка века, рискованное предприятие, которое, если удастся, прославит в веках действующего премьер-министра. И, несомненно, позволит ему дольше продержаться на этом посту. Это его, премьера, единоличная затея. Но точно так же, как он не верит в монстров леса, так же все остальные министры не верят в железную дорогу. Что-нибудь непременно сорвется, говорят они. Не зря же лес для стольких поколений – строжайшее табу. Нет, они не знают точно, что там, за краем леса. Нет, они не суеверны. Просто не уверены.

Собрание начинало многозначительно переглядываться. Забрезжила надежда, начало вырисовываться некое решение, которое могло позволить с некоторой долей вероятности разрешить ситуацию. Да что там, из всех предложенных здесь вариантов этот оказывался единственным, у которого были хоть какие-то шансы. Но никто не решался высказать эту мысль вслух. Надо полагать, все опасались, что исполнять ее придется тому, кто первым озвучит.

И тогда поднялся Ан-Таар.

– Я понял, к чему клонит разведчица из-за гор. Обезглавить тварь – достаточно надежный выход. Без главного лидера и вдохновителя есть шанс, что стройка загнется. Если больше никто не считает этот проект осуществимым, скорее всего, они решат не продолжать. Особенно после загадочной кончины главного руководителя. Думаю, я сумею не попасться.

– Ты? – воскликнул кто-то с долей сомнения, но больше в этом голосе было надежды и облегчения.

– Все произошло на моей территории, – спокойно ответил Таар. – Я уже начал действовать. Выходит, и заканчивать придется мне.

Кайтен как-то по-новому взглянул на собравшихся. Он уже знал, что возражений не последует. Эти люди… Да, они готовы были бы сражаться, но очень не хотели этого делать. Они не трусы, конечно, но и не герои. Обыкновенные люди. И никому из них не хочется отправляться в эту непонятную страну за краем леса, чтобы совершить неприятную, пугающую работу. Они не стали бы своей волей отправлять Таара в этот поход, но если он вызвался сам… Остается только не возражать.

– А сможешь? – С большим облегчением спросил один из стариков. Не для того, чтобы протестовать или отговорить, просто для порядка. – Рука-то поднимется?