Текст книги "Большой переполох (СИ)"

Автор книги: Кицуне-тайчо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Новобранцы в отряде ==========

По тихой улочке Сейрейтея, вдоль узорчатой ограды чужого сада неторопливо прогуливались двое. Оба являлись главами благородных семейств, и это, пожалуй, единственное, что было у них общего. Ну, разве еще то, что семьи эти дружили с давних времен.

Один из них носил фамилию Такато. Это был невысокий, коренастый человек с сединой в усах, впрочем, седина его являлась скорее показателем статуса, чем проявлением возраста. Физически крепкий, нисколько не поддавшийся старости офицер Готэй, он вышел в отставку, чтобы подготовить к вступлению в него многочисленных детей и внуков.

– Ты уже слышал про мою внучку? – Спросил он своего собеседника.

Кучики Бьякуя всерьез призадумался. Семейство Такато было воистину многочисленным, а уж бойцов Готэй поставляло в куда больших количествах, чем клан Кучики. Уследить за всеми не представлялось возможным. Внучка… Сколько их у него, этих внучек?

– Нет, не слышал, – вынужден был признаться Бьякуя. – А что случилось?

– Она все-таки окончила Академию!

Кучики снова задумался, пытаясь сообразить, что здесь не так. Подобное утверждение казалось вполне естественным почти для любого представителя сейрейтейских кланов.

– И что в этом особенного? – Спросил он, так ни до чего и не додумавшись.

– Но ей всего четырнадцать!

Вот тут Бьякуя удивленно приподнял бровь. Четырнадцать лет для синигами – совершенно щенячий возраст. Синигами живут долго, при этом растут и взрослеют медленно и неохотно. Сам Бьякуя в свои четырнадцать еще размахивал деревянным мечом и ни о каких Академиях не помышлял.

– И как же так получилось?

– Упрямая, своенравная девчонка, – хмуро проворчал Такато. – В десять лет взбрело ей в голову, что она может окончить Академию. Отговаривали всем семейством, просили подождать, куда там! Поступила. Думали, бросит. Ну ладно, в первые годы у нее, конечно, было преимущество, мы своих детей на совесть воспитываем. Так что года два, в общей сложности, она перескочила.

Бьякуя понимающе кивнул. Все же Академия синигами задумывалась как место, в котором будут обучаться руконгайцы, в большинстве своем вообще не державшие в руках меча. Поэтому многие из благородных, чье обучение военному делу начинается чуть ли не с пеленок, переходят с курса на курс намного быстрее, сдав положенные экзамены. Это в последние годы обучения становится сложнее.

– Мы все ждали, – продолжал рассказ Такато, – что она сдастся на старших курсах. Вернется домой и перестанет маяться дурью. Так ничего подобного. И окончила, и экзамены сдала. Теперь ждет распределения в отряд.

– Не думаю, что это так уж плохо, – попытался утешить расстроенного дедушку Бьякуя. – Если сдала все экзамены, она должна быть достаточно подготовленным бойцом. К тому же новичкам редко доверяют по-настоящему опасные задания.

– Она совсем ребенок, – покачал головой Такато. – Считает себя взрослой девушкой, а мозги девчоночьи. Наделает она глупостей. Кругом взрослые, красивые парни. Да и вообще… Конечно, мы научили ее правильному обхождению, и все же в отряде – это не дома. Все по-другому. И с ней никто нянчиться не будет. И ведь это… понимаешь, Кучики, все это уже всерьез. Не игра. Если не выдержит она, не справится, а куда деваться? Она уже боец Готэй. Только в отставку? А кто же ее потом возьмет обратно?

– Я что-то могу сделать? – Бьякуя, наконец, сообразил, куда клонит его собеседник.

– Я тебя прошу, Кучики, возьми ее к себе! – Умоляюще воскликнул Такато. – У тебя хоть порядок в отряде и дисциплина. Опять же, я всегда смогу выспросить у тебя, как у нее дела, повлиять как-то.

– Она сама-то согласится? – Спросил Бьякуя, ожидавший именно такого ответа.

– Я с ней поговорю, – пообещал дед. – Она сама еще не знает, куда хочет. Думаю, согласится.

– Хорошо, – Бьякуя кивнул. – Я приму ее. Но я не стану делать ей каких-то поблажек только потому, что ты за нее просишь.

– Нет-нет, – поспешно отозвался Такато. – Я прошу не об этом. Только присмотреть, чтобы она не делала глупостей. И чтобы никто не обижал ее. Она ведь совсем девчонка.

– В моем отряде, – веско произнес Бьякуя, – ко всем относятся одинаково. Независимо от возраста и пола.

– Вот именно поэтому я и хочу, чтобы она попала к тебе, – улыбнулся Такато с облегчением.

***

Распределение выпускников по отрядам – процесс долгий и муторный. Курсанты могут сами выбрать, в какой отряд поступить, сообразно своим склонностям и представлениям. Тем, кто не может определиться, помогают учителя и наставники. Потом анкеты, табели, характеристики подшиваются в папки и направляются капитанам выбранных отрядов. Здесь капитаны или лейтенанты изучают материалы и решают, кого взять, а кому отказать. Забракованные дела возвращаются в Академию, где процесс выбора отряда происходит вновь. Так анкеты могут по нескольку раз гулять туда-сюда, пока все выпускники не окажутся пристроенными.

Словом, сейчас, пока успешно сдавшие экзамены курсанты пили за свое будущее, капитан шестого отряда Кучики Бьякуя разбирал стопку анкет кандидатов. Навязанную ему девчонку он узнал сразу, достаточно было взглянуть на возраст. Такато Каори, 14 лет. Бьякуя углубился в изучение документов. Что ж, если бы он не знал возраста выпускницы, вряд ли обратил бы внимание на подобную анкету. Отметки в табеле неплохие, но почти одинаковые по всем предметам. Особой склонности к каким-то определенным занятиям она не проявила. Характеристика от наставника тоже была достаточно шаблонной. Но Бьякуя, твердо решивший найти хоть что-то необычное, перечитал бумагу еще раз. В конце концов он решил, что характеристика немного чересчур шаблонна. Как будто преподаватель сам не знал, что писать, а что нет, и свел потому все к стандартному набору фраз. Не стоило слишком доверять написанному.

– Ренджи, – негромко окликнул Бьякуя и положил папку Такато на край стола.

Лейтенант недоуменно моргнул, потом подошел и взял бумаги, не представляя, что с ними делать: его мнение в деле приема бойцов никогда прежде не интересовало капитана.

– Я беру ее потому, что меня просили об этом, – пояснил Кучики. – Не удивляйся, когда увидишь ее.

Ренджи еще раз внимательно изучил анкету, обратил, наконец, внимание на возраст и понимающе закивал.

Нет, нельзя сказать, чтобы детей в Готэй вовсе никогда не было. Бывали, и не раз. Абарай знал, что капитан Ичимару Гин пришел в отряд совсем мальчишкой. Капитан Хицугая до сих пор сохранил практически ту же внешность, с которой поступил в Академию, и лейтенант Кусаджиши тоже выглядит малолетней девчонкой. Но, во-первых, такие случаи все же единичны, и Ренджи не приходилось еще иметь дело с подобными подчиненными. А во-вторых, такие уникумы были, как правило, руконгайцами. Невероятно талантливыми, пожалуй, даже гениальными детьми, какие бывают порой у людей, и которым решительно нечего было делать в Руконгае. Дети из благородных семей Сейрейтея, как правило, не спешат поступать в Академию, поскольку и дома получают неплохое образование. И видеть анкету несовершеннолетней девчонки, у которой домашним адресом обозначен дом в том районе, где находится и поместье Кучики, было несколько необычно.

– А что я с ней должен делать? – Спохватился Абарай, возвращая документы. Прежде у капитана не было никаких любимчиков или протеже, и Ренджи понятия не имел, как с ними положено поступать.

– То же, что и со всеми, – ответил Кучики. – Просто будь немного внимательнее. У нее могут возникнуть проблемы с… с адаптацией.

– Ладно, – Ренджи задумчиво покивал. – Хорошо. Я понял.

***

Новобранцы в любом отряде, как правило, бывают двух видов: те, которые идут к капитану, и те, которые идут к лейтенанту. Не был исключением и шестой отряд. В первую категорию обычно входили отпрыски благородных семей, выбиравшие этот отряд ради безупречной репутации капитана Кучики. Они гордились возможностью служить в отряде с давними, устоявшимися традициями, под началом одного из самых примерных капитанов Готэй. А что лейтенант – руконгайский грубиян, так это ладно, переживем. Не каждый день с ним сталкиваться. Во вторую категорию, как правило, попадали простолюдины, которым нравилась мысль находиться в подчинении Абарая, сильнейшего из лейтенантов и просто крутого парня. Даже в Академии было хорошо известно, что Абарай Ренджи пользуется всеобщей любовью бойцов и никогда не дает их в обиду. А что капитан излишне строг и зануден, так это можно пережить. С ним рядовым почти не приходится иметь дело.

Нынешние выпускники поделились в точном соответствии с принятым шаблоном. И только с Каори приключилась странная история. Поначалу, подавая документы на вступление в шестой отряд, она была уверена, что делает этот выбор из-за капитана Кучики. Это дед посоветовал ей пойти именно сюда, сказав, что о лучшем варианте и мечтать нечего. Это уже почти семейная традиция, говорил он, многие из его детей служили именно в шестом, еще при прежнем капитане, который тоже был из Кучики. Каори, впрочем, усомнилась насчет «многих», ей припомнились только двое дядей, служивших здесь. Но дед так расхваливал этот отряд и капитана, с которым был знаком лично, что Каори согласилась, хотя мысли о строгости Кучики Бьякуи наводили на нее тоску.

Но как только отворилась дверь, Каори, сама о том не подозревая, мигом угодила во вторую категорию. Лейтенант Абарай понравился ей сразу, едва только он вошел и оглядел собравшихся новобранцев. С первого взгляда было ясно, что этот не станет читать занудных нотаций. Скорее отвесит подзатыльник. Подобный стиль общения вполне устраивал Каори. Что еще может быть быстрее и эффективнее, чтобы дать человеку понять, что он не прав? А нотации до крайности надоели Такато еще дома и в Академии. Почему-то, когда тебе четырнадцать лет, каждый встречный-поперечный стремится наставить тебя на путь истинный.

Со второго взгляда стало ясно и кое-что еще, а именно, что выглядит лейтенант очень эффектно. Что за удивительная татуировка! Каори даже захотелось, чтобы он снял повязку и позволил полностью разглядеть рисунок. Никогда прежде она не видела, чтобы кто-то делал татуировку прямо на лбу, и теперь должна была признать, что выглядит это круто. А какие мускулы! Наверное, он тренируется круглыми сутками. И какая сила в нем чувствуется! Великолепен! В самом деле, просто шикарен! В душе Каори не осталось и тени сожаления, что она пошла в шестой отряд.

Оглядев кучку новоприбывших, Ренджи без труда нашел девчонку, о которой говорил капитан. Внешность ее можно было описать одним словом: костлявая. Даже просторная форма не скрывала этот печальный факт. Видно было, что она очень быстро вытянулась, утратила детскую пухлость, но еще не обрела женственной округлости форм. Чего точно не стоит делать в этом возрасте, так это пытаться определить, кем станет девчонка, когда вырастет и «перелиняет», – красавицей или дурнушкой.

Ренджи задержал изучающий взгляд на девчонке. Он не увидел того, что почти готов был увидеть: презрительного высокомерия, не только свойственного для очень многих благородных, но и вполне закономерного для человека, в четырнадцать лет одолевшего программу для взрослых парней. Держалась выпускница скромно, но без робости, а в ответном взгляде, которым она сверлила лейтенанта, сквозило любопытство и даже, пожалуй, восхищение. Кажется, с ней можно иметь дело, решил про себя Абарай.

Словом, обе стороны остались довольны результатами взаимного осмотра. Дальнейшая процедура прошла согласно заведенному порядку. Ренджи быстренько устроил перекличку, сверив лица с именами, записанными у него в блокноте, постарался запомнить тех, против чьих фамилий в его записях уже были какие-то пометки, а потом торжественно зачислил всех в шестой отряд, объединив в одну группу. Свежесформированной группе был представлен их командир, коренастый усатый мужчина, который вошел вслед за лейтенантом и до сих пор скромно держался за его спиной. После чего Абарай объявил, что с формальностями покончено, и они поступают в распоряжение командира группы, Икеды Рюзабуро, и он теперь отвечает за все, что с ними будет происходить дальше.

Но, выходя за дверь, Ренджи поманил командира за собой. Офицер Икеда сделал знак новобранцам оставаться на месте, а сам, несколько удивленный, двинулся вслед за лейтенантом. Абарай отвел его подальше от двери и тихонько, чтобы не услышали, прошипел:

– Видел эту девчонку?

– Не помню, чтобы к нам прежде попадали такие малявки, – вполголоса прокомментировал офицер.

– Да уж, – Ренджи поморщился. – Ты за ней присматривай. Ну, чтобы ее никто не обижал, и вообще… А если что-то случится, сразу сообщай мне, ясно? Сам буду разбираться.

– С ней что-то еще не так? – Нахмурился Икеда. – Ну, кроме возраста.

– Да вот, капитан велел за ней приглядывать, – сознался Ренджи. – Только я так и не понял, то ли он собрался, если что, ее выгораживать, то ли, наоборот, ищет повода выкинуть ее из отряда. В общем, сразу ко мне.

– С чем угодно? – Уточнил офицер.

– Да, – твердо сказал Ренджи.

– Понял, лейтенант.

***

Офицер Момои быстро прошла по длинному коридору и остановилась возле раздвижных дверей.

– Вот здесь будете жить, – сказала она трем девчонкам-новобранцам, робко следующим за ней. Те дружно кивнули и с напряжением, смешанным с любопытством, стали наблюдать, как отодвигается под рукой офицера створка.

Должность Момои в Мире живых, пожалуй, обозначили бы как «комендант женского общежития». Здесь ее так не называли, да и должности, как таковой, не было, просто офицеру Момои вменялось в обязанность следить за порядком в женской половине казарм, что автоматически избавляло ее почти от всех остальных обязанностей.

– Все рядовые живут в больших общих комнатах, – пояснила она девчонкам, озирающимся по сторонам. – Когда вы станете офицерами, переселитесь в другие комнаты, по нескольку человек, потом по двое-трое, ну а старшие офицеры получают отдельную комнату.

Помещение это было рассчитано, судя по размерам, человек на двадцать. Несколько женщин, находившихся внутри, разглядывали новоприбывших с дружелюбным любопытством. Заняты жильцы были какими-то необязательными делами: кто-то читал, кто-то играл в настольные игры, кто-то штопал одежду. Особого порядка не наблюдалось: на пол были брошены футоны, складные столики стояли, как попало. Ни капитан, ни лейтенант никогда не заглядывали в женские казармы. (Следует отметить, что они и в мужские обычно не заглядывали. Все же казарма – это то место, где бойцам полагается жить в неслужебное время. А командованию не должно быть дела, чем занимаются подчиненные в свободное время, пока они не бузят и не нарушают порядок).

«А здесь ничего, уютно, – с облегчением подумала Каори. – По-домашнему. Можно жить».

– Ну вот, принимайте новых жильцов, – жизнерадостно обратилась офицер Момои к хозяевам комнаты. – Покажете им, где тут свободные места. Ну, вам на самом деле необязательно прямо тут жить, – снова обернулась она к новобранцам. – Если у кого есть жилье в городе, вполне можете жить там. Но если вам по каким-то причинам не захочется туда возвращаться, – тут она бросила быстрый оценивающий взгляд на Такато, – вы всегда знаете, где ночевать. Когда же вы будете на дежурстве, вам будет чем заняться, будьте уверены, и вряд ли вы найдете время, чтобы отдохнуть здесь.

– А у капитана тоже есть своя комната здесь? – Вдруг полюбопытствовала Каори.

– Не сомневайся, – важно ответила Момои. – И у капитана, и у лейтенанта, у всех есть комнаты в казармах. Так положено.

Вспомнив о лейтенанте, Каори немедленно замечталась. Он живет где-то здесь, совсем рядом! Нет, конечно, мужские казармы в других корпусах. И все же интересно, где? А может, и вовсе в административном здании, где штаб?

– Располагайтесь, – широким жестом пригласила Момои девочек. – Если будут вопросы, обращайтесь ко мне. Вы уже знаете, кто в какой группе?

– А мы все в одной, – сообщила Мика, старшая из новобранцев.

– Ну, ясно. Лейтенант Абарай всегда так делает. – Момои на минуту задумалась, а потом вдруг решила: – А может, это и правильно, что он всех новичков в одну группу пихает. Вы же все одинаково ничего не понимаете.

С этими словами она вышла за дверь. А новички принялись располагаться.

Пространства на одного жильца здесь полагалось негусто. Узкий стенной шкафчик, больше чем наполовину занятый футоном, да место на полу, куда этот футон полагалось положить. Несколько складных столиков в общем обиходе. Словом, весьма скромное жилье.

– Это не из экономии, вы не думайте, – сказала одна из женщин, улыбаясь мудрой улыбкой. – Это просто для того, чтобы у нас был стимул расти. Стать офицерами хотя бы ради того, чтобы не ютиться больше в этой тесноте. А что, для некоторых – вполне стимул.

***

Обстановка в Готэй оказалась не настолько формальной и строгой, как опасалась Каори. Она полагала, что здесь нельзя шагу ступить без разрешения, приходится почти непрерывно стоять по стойке смирно, а в остальное время выполнять приказы. В действительности все оказалось намного проще.

Начать с самой планировки расположения отряда. Да, конечно, было здесь административное здание штаба, длинные белые домики казарм, склады и вспомогательные помещения, тренировочные залы и площадки, но там, за казармами, был разбит уютный парк с беседками и верандами. Здесь синигами отдыхали в перерывах между дежурствами.

Дальше: не было никакой необходимости торчать в штабе круглые сутки. Достаточно знать, когда ты заступаешь на дежурство, а узнать это просто, все расписания вывешены на доске в холле административного здания. Закончив смену, можно идти, куда угодно, в том числе и домой. Старшие соседки по комнате объяснили новобранцам еще до того, как об этом сказал командир группы, что весь отряд по тревоге поднимают редко. Если уж это случается, то нужно сломя голову нестись в расположение отряда и получать распоряжения. Когда происходит что-то такое, сигнал тревоги будет слышен во всех уголках города. В обычных же случаях неприятности разгребают те, чья очередь дежурить.

Новостью для Каори оказалось и то, что синигами патрулируют не только территорию Готэй, но и город за пределами расположения отрядов. Ей и в голову не приходило, что те синигами, которых она время от времени встречала на улицах, на самом деле патрули. Что ж, это разумно, решила она про себя, ведь пустые могут появиться где угодно в городе.

Сегодня ей предстояло ее первое патрулирование в паре с Йошино, мосластым верзилой с лицом, с которого еще не сошли юношеские прыщи. Йошино прослужил в отряде уже целый год, что, несомненно, давало ему право важничать. Вот он и старался.

– А ты не из нашей группы, – заметила Каори, когда командир, распределив патрули, оставил их наедине. – Почему мы вместе дежурим?

– А это без разницы, – стараясь выглядеть самоуверенным, буркнул Йошино. – Всегда так ставят, чтобы кто-то был старше. Мне положено за тобой присматривать.

Он страшно стеснялся и оттого все сильнее выпячивал подбородок. Это был первый раз, когда его назначили старшим в патруле.

– Понятно, – Каори смерила напарника оценивающим взглядом. – Значит, ты будешь меня обучать? И отвечать на мои вопросы?

– Куда деваться, – вздохнул парень. – Давай свои вопросы.

– Вопрос первый: ты знаешь, куда идти?

– Ну само собой, – важно выпятил грудь Йошино. – Пошли, малявка.

– Не называй меня малявкой, – серьезно возразила Каори, следуя за своим проводником. – Я такой же боец, как и ты.

– Да я вижу, – Йошино пожал плечами. – Только не понимаю. Что тебя заставило так рано? Ладно я. В Руконгае есть такие места, откуда хочется смыться как можно скорее. Так что я, как только понял, что могу попытаться стать синигами, тут же побежал вприпрыжку. А ты-то местная, правильно я понял? Местным зачем рваться в Академию в таком возрасте, когда и дома неплохо? Разве только что-то случилось…

– Ну, в каком-то смысле, – Каори вдруг погрустнела. – Это из-за отца. Если бы он не бросил службу… Представляешь, вдруг заявил, что ему это не нравится! И что он предпочел бы попробовать другие занятия. Я тогда так разозлилась на него! Получается, что он вроде как предал…

– Предал что? – Не понял Йошино.

– Ну, как бы это выразиться… Вообще все. Наши принципы, наши идеалы. Мы же синигами! Служить в Готэй – наша прямая обязанность. И я тогда решила, что если он не хочет, то я займу его место. Прямо сейчас. Скажешь, ребячество, ну так и мне тогда лет шесть было. Сразу, конечно, не получилось, но уж если я что решила, то сделаю рано или поздно.

– А мать что? – Уточнил Йошино.

– Да она и вовсе не служила, – пренебрежительно отмахнулась Каори. – Благородная дамочка.

В тоне девочки Йошино послышалось почти презрение к этому факту, и это его покоробило.

– Не говори так, – попросил он.

– Как? – Удивилась Каори.

– Так, будто это плохо. Нет ничего плохого в том, что женщина сидит дома, воспитывает детей. Так и должно быть, это правильно. Вот когда я женюсь, – вдруг в порыве откровенности признался он, – моя жена будет сидеть дома, готовить мне еду и растить моих детей. Да, именно так.

– А у тебя есть дом? – Каори скептически прищурилась.

– Нету, – Йошино слегка покраснел. – Но будет. Я заработаю и куплю. Или построю. – Он воодушевился еще больше. – А что, вот возьму и построю сам. Никто же не запрещает, найди свободное место да и строй. Пусть это сначала будет маленький домик, но потом я его постепенно расширю. Обязательно построю дом для своей женщины. Иначе зачем это все?

– Зачем что?

– Ну, служба эта. В отряде.

– То есть как это – зачем? – Каори вытаращила глаза в изумлении.

– А зачем еще? – Пожал плечами Йошино. – Это работа, за нее платят деньги. И если я могу делать эту работу, почему бы мне ее не делать?

– Работа? – Каори недоуменно таращилась на него. – Деньги? И… и что, все руконгайцы так думают?

– Не знаю, – Йошино отчего-то смутился под ее взглядом. – Мы редко говорим на подобные темы. Почти никогда, я бы сказал. Но мне кажется… наверное. Скорее всего. Да, почти наверняка. А по-твоему выходит иначе?

– Ну само собой! – Каори чуть не захлебывалась воздухом от возмущения. – Ведь мы синигами! Наше предназначение – держать равновесие мира! И если мы рождаемся не для того, чтобы выполнять свое предназначение, то для чего тогда?

– Ну, не знаю, – буркнул Йошино. – Мне лично про равновесие ничего не известно. То есть, я хочу сказать, в Академии про него все уши прожужжали, но я не чувствую никакой потребности положить жизнь на сохранение какого-то там равновесия. Для этого есть настоящие синигами. Такие, как вы. Мое дело – выполнять приказы. Идти, куда велено, уничтожить положенное количество пустых, сопроводить какие велено души. А все остальное меня не касается.

Каори изумленно моргала. Йошино еще подумал и добавил:

– Это же не для всех смысл жизни – служба в Готэй. Есть и другие вещи. Я, например, просто хочу, чтобы у меня был дом, и чтобы в нем было уютно. И безопасно. Не как в Руконгае.

– А знаешь, – подумав, проговорила Каори, – это хорошо, что ты мне об этом сказал. Я никогда раньше не задумывалась, что для кого-то все может быть иначе. Может быть, я даже перестану злиться на отца. Когда-нибудь.

***

Вечером Каори решила, что поняла, о чем говорила офицер Момои, когда утверждала, что не захочется идти домой. За день она намотала множество километров, и мысль еще о нескольких, до дома, приводила в ужас. Поэтому она прошла в комнату, бросила на пол футон и рухнула на него, вытянув ноги. Ужин решила пропустить: есть не хотелось. Радовало одно: на завтра патрулирования назначено не было, вместо него офицер Икеда должен был провести тренировку.

День выдался теплым и солнечным, и тренировку проводили на открытом воздухе, на одной из площадок отряда. Новички усиленно лупцевали друг друга бамбуковыми мечами, а Икеда ходил между ними, присматривался, исправлял ошибки. Несколько раз бойцы меняли партнеров. Каори очень старалась показать себя с лучшей стороны, так что к концу занятий с нее пот катил градом. И когда командир объявил, что занятия окончены, она немедленно опрокинулась на спину, выронив меч.

Почти сразу высокое голубое небо заслонило обеспокоенное лицо наставника.

– Что с тобой? Ты как себя чувствуешь?

– Все в порядке, офицер Икеда, – доложила Каори, стараясь изобразить безмятежную улыбку. – Или это важно, чтобы я сейчас же встала? Но мне показалось, что тренировка окончена.

– Конечно, окончена, – не стал приставать Икеда. – Лежи, если хочешь.

Площадка постепенно опустела. Подобрав тренировочное оружие, бойцы двинулись в сторону склада, где ему полагалось храниться. Задержался только Като, который всегда относился к Каори с наибольшим дружелюбием.

– Тебе лучше встать. Простынешь.

– Чушь, – небрежно отозвалась Каори. – Камни нагрелись на солнце, они теплее воздуха.

– А ты вся мокрая. Знаешь, я думаю, тебе не стоит так усердствовать. Это лишнее.

– Как это – не усердствовать?

– Обыкновенно. Береги силы. Вот ты сейчас выложилась полностью, а завтра что будешь делать?

– Но видишь ли, – Каори решила признаваться во всем, – я боюсь, что меня выгонят из отряда, если я буду плохо стараться.

– Не выгонят, – хмыкнул Като. – Нужно вести себя совсем уж скверно, чтобы тебя вышвырнули.

– Но если офицер Икеда скажет, что я не справляюсь с программой тренировок…

– Но ты уже сдала экзамены в Академии. И тебя уже приняли в отряд. Значит, твой уровень достаточен для рядового.

– А если у меня все-таки не будет получаться?

– Просто будешь оставаться рядовым, пока не начнет получаться.

Каори поглядела на него недоверчиво. Почему, интересно, он знает такие вещи, а она нет? Просто потому, что он старше?

– Ладно, – решила она, поднимаясь. – Пойдем. Я постараюсь не усердствовать.

***

Сложности из-за нового бойца начались у Бьякуи намного раньше, чем он ожидал, и пришли с совершенно неожиданной стороны. Слухи и сплетни имеют свойство быстро распространяться, а семья Такато вращалась примерно в тех же кругах, что и Кучики. Не было ничего удивительного в том, что сын Бьякуи Кентаро очень скоро услышал о юном новобранце шестого отряда.

– Папа, – заявил он однажды после тренировки, – я тоже хочу поступить в Академию.

Бьякуя опешил.

– Зачем?

– Чтобы стать курсантом. Я же смогу. Я ничуть не хуже подготовлен, чем эта Такато.

– Тебе еще слишком рано думать об этом.

– Но мне почти двенадцать! А Такато поступила в десять!

Бьякуя нахмурился. Он знал об упрямстве сына, точной копии его собственного. Доводы должны быть очень убедительны.

– Дома ты получишь гораздо более хорошее образование. В Академии готовят рядовых. Мы же учим тебя на капитана.

– Ну и что? – Насупился Кентаро. – Дело только в усердии. Оттуда выходят и сразу хорошие офицеры.

– Наверное, мне стоит пояснить тебе насчет Академии, – вздохнул Бьякуя. – Ведь изначально это заведение задумывалось для того, чтобы обучать в нем руконгайцев, способных стать синигами. Благородные кланы долгое время игнорировали нововведение, разве что самые активные сторонники клана Ямамото поддержали эту идею в самом начале. Ты знаешь кое-кого из тех, кто окончил Академию одними из первых.

– Это командир Кьораку? – Обрадовался Кентаро.

– Верно. Кьораку, Укитаке, Унохана. Они учились в то время, когда Академия была заполнена, в основном, простолюдинами. Но со временем обучение стало обязательным. Опытные наставники смогут найти пробелы в твоем образовании, поправить твои навыки, помочь определить будущее. Это очень удобно, когда все новобранцы так или иначе проходят через Академию. Их изучают, на них составляют досье, капитаны знают, кого берут в отряд. Случается, правда, – тут Бьякуя брезгливо поморщился, – что некоторые благородные кланы проталкивают своих отпрысков в отряд, минуя Академию. Но наш клан никогда так не поступал. Это недостойно и бессмысленно.

– Ну вот, и после этого ты говоришь, что я не должен поступать? – Воскликнул Кентаро.

– Я не говорю, что не должен. Я говорю, что не должен сейчас. Вспомни: Академия ориентирована на руконгайцев. То есть на тех, кто вообще не умеет держать оружие. Как правило, благородные, чье обучение начинается с раннего детства, просто перескакивают первые курсы, пройдя обычные тестовые испытания. Тем не менее, эти тесты тоже нужно пройти. А они включают в себя не только навыки владения мечом, но и множество теоретических основ. Если ты провалишь экзамен, ты будешь заниматься на курсе вместе со всеми.

– И что тут плохого? Я ведь все равно буду учиться.

– Ты потеряешь время, – со всей проникновенностью, на которую был способен, сказал Бьякуя. – Ты застрянешь на первом курсе, или на втором, не важно, и будешь тратить свое время на то, чтобы обучаться основам, которые ты давно освоил. А готовят они рядовых, как я уже говорил. Тебе будет просто скучно! Дома же ты обучаешься именно тому, что тебе нужно. Когда придет время, возможно, ты просто сдашь сразу выпускной экзамен, и тебя зачислят в отряд.

– Но я же могу заниматься и там, и здесь. И наоборот, я так не потеряю время. Вот смотри: мне почти двенадцать, курс обучения шесть лет, значит, к тому моменту, когда я закончу, мне будет восемнадцать. Я буду уже взрослый!

– Но зачем тебе это? – Недоумевал Бьякуя. – Тратить время на занятия в Академии… Кроме того, там не будет твоих сверстников, тебе не с кем будет дружить.

Кентаро насупился. Вопрос о сверстниках был, по правде сказать, довольно больной. Обитатели Общества душ выглядят так, как себя ощущают. Дети, рожденные здесь, понятия не имеют, как им положено себя ощущать, поэтому почти все зависит от того, как их воспринимают окружающие, а в особенности, конечно, родители. Век синигами долог, а это приводит к некоторой инертности мышления. Им просто не хочется видеть своих детей повзрослевшими. И потому дети в Сейрейтее могут расти подолгу.

Пару лет назад Кентаро свел дружбу с двумя руконгайцами, своими ровесниками. Но родители их прожили в Сейрейтее довольно долго и успели заразиться этой инертностью. Им тоже не хотелось, чтобы дети выросли слишком быстро. Но вот у Хисаны не забалуешь. Она вырастила целую кучу детей, внуков и правнуков, пока проживала свою новую жизнь, и прекрасно знала, как должен выглядеть и вести себя ребенок на каждом этапе своего развития. Теперь выходило, что Кентаро выглядел так, как положено мальчишке одиннадцати с половиной лет: он начал вытягиваться ввысь, становиться тощим и нескладным, какими обычно бывают подростки. А вот его приятели на его фоне чем дальше, тем младше выглядели.

– Пап, мне нужен статус, – очень серьезно заявил Кентаро. – Я хочу быть кем-то. Сейчас я кто? Пацан с мечом. А так буду курсант. Форму надену с эмблемами. Все будут видеть, что серьезный парень.