Текст книги "Легенды леса 3. Хозяева леса (СИ)"

Автор книги: Кицуне-тайчо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Куда так спешишь? Соскучился, что ли?

– И что? Имею право, – холодно парировал Таар.

– А раньше-то тебе что мешало?

– Жалость.

– Ну, ничего себе! – Ретофа расхохоталась. – Другим, значит, не мешает, а тебе мешает?

– Жалкий не может быть равным. Равный не может быть жалким, – невозмутимо пояснил Таар. – Я за равенство.

– А по-моему, ты придумываешь себе проблемы на ровном месте.

– А мне кажется, что твои проблемы куда как серьезнее.

– Вот уж это не твое дело! – Ретофа, кажется, обиделась.

«О чем они говорят? – поражался Кайтен. – И как они друг друга понимают? И почему люди вечно говорят какими-то намеками?»

А на закате они уже въезжали в поселение семьи Ан. Люди высыпали на улицу, восторженными возгласами встречая путешественников.

– Куда дели Кайги? – воскликнул с испугом кто-то, пересчитав прибывших.

– Он остался у родственников, – успокоила людей Ретофа.

Вперед протолкалась бабушка Мару. Глаза ее горели.

– Ну? – налетела она на Таара. – Узнали?

– Все выяснили, – кивнул страж.

– Айиии! – Старая ведьма взвизгнула, как девчонка, и даже подпрыгнула на месте. – Подожди! Не рассказывай! – затараторила она. – Надо обстоятельно. Стол накрыть. И уж тогда по порядку. Молчи пока. Давайте, давайте, – она замахала руками, – пойдемте все в дом.

Пока Мару суетилась, пытаясь организовать торжественную встречу прибывших, к Таару приблизилась Кава. Она улыбалась и, кажется, не замечала вокруг себя ничего и никого.

– Замуж-то позовешь? – спросила она без всяких предисловий.

– Позову, – с самым серьезным видом пообещал Таар. – Дай только с мыслями собраться.

– Ой! – Она рассмеялась. – А то ты столько времени где-то пропадал, и до сих пор не собрался с мыслями?

– Ты стала слишком проницательной, – Таар слегка улыбнулся. – Наверное, я буду тебя бояться.

– Я ведьма, мне можно, – легкомысленно отозвалась Кава.

Кайтен обнаружил, что таращится на эту сцену с умильной улыбкой, показавшейся ему самому идиотской. Он тут же сурово нахмурился и, пользуясь тем, что всеобщее внимание приковано к главе семьи, тихонько толкнул локтем Ретофу.

– А если я тебя тоже… замуж позову?

– Повтори свое предложение лет через пятьдесят, – рассмеялась она. – Тогда я, может быть, уже остепенюсь.

========== Эпилог ==========

Летучая мышь устало опустилась на кромку разрушенной крыши. Это был крупный и крепкий самец, но и его долгое путешествие совершенно измотало. Он преодолел обширную водную гладь, над которой почти не было насекомых, и где нельзя было присесть и отдохнуть. Потом он летел над пустынной страной, где было много скал и мало деревьев, но там, по крайней мере, жили люди, и можно было вдоволь пошарить в их отбросах. Дальше жили другие люди, лесные, и они угощали летуна сахарными ягодами, но заставляли его лететь дальше. Это были еще не те люди, которых он искал. И вот, наконец, родные развалины. Он хотел бы свернуть в обширные темные залы прямо сейчас, но знал, что прежде должен показаться людям. Тогда они, наконец, снимут с его лапы надоевшую бумажку. Мышь снова расправила крылья и спикировала вниз.

Кава поймала зверька, рассмеялась и поцеловала в мокрый нос. Таар принялся осторожно развязывать нитку, крепившую к лапе мыши записку. Бумага была пропитана маслом, и потому текст сохранился на ней практически полностью, почти не пострадал в ходе долгого путешествия. Крошечный листок с двух сторон покрывали каракули, написанные рукой, не слишком привычной к такому занятию. Ничего удивительного: Кайги освоил грамоту, уже будучи взрослым.

«Все получилось. Они очень большие. Теперь к нам можно только на маленькой лодке. Если соберетесь, не берите яхту. Я показал солдатам спрута и объяснил, что таких будет много, и что они топят корабли, и они меня поняли и уплыли. Очень хочу к вам приехать, только если соберусь, то буду не один. Тут есть одна симпатичная, сказала, что я даже могу не обрастать шерстью, что ей и так нравится. Еще не придумал, как ее привезти, но очень хочется показать все»

Здесь записка обрывалась. Крошечный листок не мог вместить больше.