Текст книги "О пауках и монстрах (СИ)"

Автор книги: Keyni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

У нас нет заказа.

Жёлтый, у тебя опять обострение, успокойся.

В сраку иди со своим обострением. Если умный дохуя, то вспомни, что ж за заказ у нас был.

Белый с Уэйдом одновременно задумались.

Да я не помню, что мы жрали вчера, а ты мне тут…

Конечно ты не помнишь, кретин, потому что мы вообще не помним вчера.

– Переработали, – хмуро пошутил Уэйд, которому невольно передалась паранойя Желтого, а это – верный путь очень быстро пойти по пизде.

Таблички продолжили переругиваться в голове, но Уэйд ушел в режим игнорирования, выработанный годами, и направился в ванную, рыться там в поисках тряпки, которая убрала бы, а не размазала срач.

И не нашел.

“Да в жопу!” – подумал Уэйд и схватил полотенце, бросив его в ведро и пуская воду. Трубы загудели, а Уилсон смотрел на поток воды хмурым взглядом.

Ну и скотина же ты ленивая.

– Завали.

Настроение как-то стремительно хлопнулось вниз. Уэйд, грохнув ведром об пол, попутно пролив половину и согнав дюжину мух, вскользь заметил, что голос Белого в голове звучит тише, чем голос Желтого.

Кровища за ночь и полдня перестала быть свежачком и начала пованивать, но Уэйд безжалостно шлепал по ней тряпкой, оставляя блеклые разводы на линолеуме, опуская руки в ледяную воду.

Он никогда не спорил с тем, что у его крыши серьезные такие проблемы. Сложно поспорить, когда в черепушке живут трепливые голоса, не дающие покоя ни днем, ни ночью. Но это сумасшествие было привычным, терпимым, было частью его жизни и его самого.

Уилсон задумался: а распространялась ли регенерация на его разум или он незаметно скатывался в полное безумие? Провалов в памяти у него раньше не наблюдалось.

Как ты можешь знать, что их не было, если ты не помнишь? – разумно поинтересовался Белый. Он, сука такая, всегда был самым разумным из них.

Какая-то мысль вдруг царапнула Уэйда на самом краю сознания, что-то, что было очень важно, и связано именно с благоразумием и именно Белым, но мысль эта, как рыба на поверхности воды, взмахнула радужным хвостом и снова ушла на дно, бесследно растворившись.

– Я не схожу с ума, – пробормотал Уилсон себе под нос, размазывая кровь по полу, – нет-нет-нет, все в порядке, все совершенно нормально.

Он понимал, что, как минимум, убеждать себя в собственной же нормальности – уже не очень-то нормально, и снова в нем подняла голову нездоровая злость.

Ребят, а вам не кажется, что за нами кто-то наблюдает?

Уэйд резко вскинул голову и прислушался.

За окном шумела привычная разноголосица города, гудели редкие такси, нечастые гости в их райончике, под окнами двое ругались на каком-то балабольском языке, из которого только маты, отчего-то, звучали на английском. Где-то выше прогудел взлетающий самолет.

– Ты заебал, параноик, – прорычал Уэйд, и Желтый, обидевшись, заткнулся.

Ну и хрен с ним.

Хрен с ним, подумал Уэйд, но на деле все случилось совсем по-другому. Ночью он вскинулся на подушках и принялся всматриваться в темный оконный проем, напрягая все органы чувств. Ему не спалось до самого утра даже не смотря на то, что на тумбочке покоился полностью заряженный пистолет. Он слушал, как этажом выше трахались соседи-испанцы, как надрывалась на улице свора собак, как гудели трубы, как хлопали двери, как орали сигнализации, как визжали шины.

– Какие планы на сегодня, детка? – спрашивал Уэйд, и Питер, кажется, не замечал ничего странного и болтал про подготовку к олимпиаде и что засидится сегодня с Нэдом в библиотеке, потому что дел нужно сделать – вагон.

Уэйд стал замечать, что влияние Желтого ощущалось все чаще. Он знал прекрасно, что тот – это нечто больше, чем просто табличка; знал, что Желтый – это большой кусок защитного механизма, выкрученный до максимума, и все равно орал на него, сообщая, что заебался. После Желтого оставался нервический осадок и недосып, а еще – всякие ебанутые идеи.

Одна из таких ебанутых идей заключалась в том, что им в хату подкинули жучков. Не тех, которые насекомые, а подслушивающих, и в очередную из бессонных ночей он подорвался с постели и поднял в обеих комнатах полы. Нашел под ними только тараканов, вполне себе живых и настоящих, крайне недовольных вторжением в их личное пространство и ловко разбегающихся во все стороны при виде карающего ботинка смерти.

– А что произошло? – поинтересовался Питер, влетая вечером в окно в костюме Паучка. Он патрулировал город и решил заскочить на минутку.

– Что, это? – Уэйд лениво покосился на просвечивающие бетонные перекрытия и деревянную труху вместо пола. – Прикинь, детка, забыл где моя подпольная заначка. Вот, искал.

Питер посмотрел на него, скептически изогнув бровь. Желтый судорожно забормотал:

Он нам не верит, не верит!

– Да не парься, Пит. Завелись какие-то насекомые, жучки-паучки, пришлось разбираться с ними. Тебе же не нравится, когда я квартиру сжигаю? Или ты против, что я выселил твоих хитиновых братанов?

Питер, который не смотря на то, что сам – Человек-паук, насекомых побаивался, и выглядел этим объяснением вполне удовлетворенным.

– Но надо это убрать все, – с сомнением проговорил Пит, глядя на раскуроченный пол, – а то ведь…

Уэйд договорить ему не дал, сцапал за задницу и утянул в постель, и у Питера в секунду из головы вылетела половая проблема. Он, улыбаясь, стащил маску, целовал Уэйда и забормотал, что на секундочку заскочил, на секундочку! А Уилсон переключился на крайне животрепещущую тему: когда уже Старк спроектирует костюм с молнией на жопе – это же будет самая практичная его часть после шутеров с паутиной. Или даже перед ними.

Питер рассмеялся, а потом замолк, поглаживая Уэйда по щеке и глядя ему в глаза. Что-то в его улыбке изменилось, и Уилсон заметил это в ту же секунду:

– Что?

Питер, встрепенувшись, помотал головой:

– Да нет, ничего. Показалось просто.

– Что? – Уэйд выпрямился так резко, что Пит едва не слетел с его коленей. – Что показалось?

– Да ты чего? – удивился Пит, моргая.

– Что тебе показалось, черт возьми? – в голосе Уэйда прорезались странные нотки.

– Да я сам не понял, – торопливо принялся оправдываться Питер. – Просто ты вроде шутки шутил, а глаза стали какие-то серьёзные, и… Уэйд, в чем дело-то? Что ты так смотришь?

Уэйд с радостью бы сказал, если бы знал “как”. Его затопило странное непонятное ему самому ощущение, словно тело не принадлежало ему больше, а кто-то другой открывал и закрывал его рот, как у послушной куколки, надетой на руку.

Придурок, ты его пугаешь!

“Какого черта?” – недоумевал Уэйд, вдруг осознав, что сам он ничего сказать не мог, обратившись в один из своих голосов.

И вот это напугало его до усрачки.

– И ничего я его не пугаю, – отозвался Желтый ртом Уэйда, подняв на Питера взгляд. – Правда, детка, ты же знаешь, что мы тебе не навредим? Правда ж?

Питер напрягся всем телом и попытался отстраниться.

– Уэйд, – осторожно позвал он, готовый в любой момент вырваться из объятий и взмыть под потолок. – Уэйд, это же не ты, верно?

Желтый с готовностью помотал головой.

– Этот придурок называет меня Желтым, – представился он, подмигнув. – Хотя какой я, нахуй, желтый? Ты видишь, чтобы я менял цвет? Потому что я вот не вижу.

– А-а-а-а… но, – Паркер вывернулся все же из его объятий и отошел подальше, разом подобравшийся и насторожившийся, – ты же просто голос? Табличка в его голове?

– Много ты понимаешь, – Желтый выглядел откровенно расстроенным, что Паучок выскользнул из его рук.

В этот момент его голова неловко дернулась, глаза закатились. А когда Уэйд открыл глаза снова, взгляд его изменился.

– Ты чего, детка? – как ни в чем ни бывало поинтересовался он у Питера, улыбнувшись.

“Это еще, блядь, кто?!” – изумился Уэйд, которого, только что ебнув одним потрясением, настигло другое. Он изо всех сил пытался перехватить контроль ртом, но не чувствовал его. И тела не чувствовал.

“Белый”, – напряженно позвал он. – “Ты?”

Не я.

И больше не я.

Питер не шевелился. Его ни капельки не успокоил голос Уэйда, и он приготовился к тому, что паучье чутье вот-вот взорвется предупреждением об опасности, но ничего не происходило. Взгляд у Уэйда был смешливый и добрый.

– Белый? – осторожно спросил Питер, и Уэйд в голове был готов броситься и расцеловать его.

“Да, да, детка, давай, Пит, помоги мне понять!”

– Выгляжу как сраный шизик, да? – усмехнулся тот. – Прости, не хотел тебя напугать.

– Уэйд? – уточнил Питер.

– Сержант Уэйд Уилсон, – отозвался тот, вскинув ладонь к виску. – Покоритель паучьих задничек, сэр! Брэдли Купер для твоей Дженифер Лоуренс, кстати, фильм – говно, но название говорящее.

Голоса в голове пораженно заткнулись, а Питер, моргнув, кажется, расслабился в плечах и кривовато нервно улыбнулся.

– Слушай, что это сейчас такое было? – спросил он тихо, делая шаг вперед, но в этот момент Уэйд, который до того охренел происходящим, что заткнулся на мгновение, вскинулся:

“НЕ ПОДХОДИ К НЕМУ!”

Всплеск сознания взорвался в голове. Питер застыл на месте, расширившимися глазами наблюдая, как глаза Уилсона снова закатились, и его задергало в конвульсиях, а потом тот втянул воздух раскрытым ртом так жадно, страшно, словно утопающий, и распахнул глаза.

Испуганные, огромные, с плескавшимися внутри страхом и болью.

– Уходи быстрее, – прохрипел Уэйд, и Питер дернулся в непонятном направлении, то ли к Уэйду, то ли от него.

– УХОДИ, ПИТЕР!

Паркер метнулся к окну и нырнул в него, выпустив паутину, даже забыв нацепить маску на лицо.

Уэйд проводил его взглядом, с мучительным стоном вцепился в голову, которая, кажется, разваливалась на части, и осел на пол. Почти ослепнув от этой боли, Уэйд медленно пополз на ощупь в ванную, обдирая колени, которые тут же заживали, об жесткий бетонный пол, поднялся вдоль стены, потянулся к шкафчику, по пути случайно сорвав какую-то сраную полочку, с которой посыпалась жизнерадостным дождем всякая ерунда, и дотянулся, наконец, до баночки с обезболивающим. Не глядя, он вытряхнул на ладонь целую горсть таблеток, проглотил их все разом и запил теплой, воняющей хлоркой водой из-под крана. После чего свернулся на полу в позе эмбриона, судорожно дыша, пытаясь пережить этот неожиданный приступ поджарки мозгов.

Ну, и что это было?

Желтый изрисовал свою доску вопросительными знаками.

– Не прикидывайся, – прохрипел Уэйд, – ты как-то занял мое место, ублюдок.

Я не знаю.

Чего ты не знаешь?

Как я это сделал не знаю. Просто все стало таким… подозрительным.

Еще бы, ты же параноик!

Нет, в смысле, прямо хуже, чем обычно. И вот я понимаю, что в моих руках Паучок. И что у меня есть руки! Это очень круто иметь руки!!

– Это мои руки, – вяло возмутился Уилсон.

Я знаю. Но они крутые.

Уэйд проигнорировал комплимент.

– А давайте-ка рассчитаемся, парни, – проговорил он вслух, глядя на ржавчину, ползущую вдоль всего бортика душевой кабины. – Белый?

Я.

– Чудненько. Желтый?

Я.

– Уэйд Уилсон?

В голове тишина.

И чего ты молчишь?

– А я уже, блять, не уверен, один ли я такой у мамы зайчик, – процедил Уэйд. Он перевернулся на спину и заявил:

– Среди нас появился четвертый.

А я говорил, – встрял Желтый, как будто он пиздецки рад тому, что его паранойя была не зря. – Не мозги, а студенческая общага. Может у тебя еще семья эфиопов-нелегалов где-то тут затесалась?

Почему мы тогда о нем не знали?

– Без понятия, – честно сознался Уэйд. Они втроем подумали об одном – они напугали Питера. Питер мог пострадать.

– Почему он называет себя моим именем?

А чьим еще? Он в твоей голове, вообще-то. Если бы ты не дал нам эти идиотские имена, мы бы тоже, может быть, Уэйдами были.

Не были бы. Я был бы Себастьяном, например.

Пиздец у тебя вкусы.

Уэйд бросил слушать эту перепалку, глядя в белеющий потолок.

А ведь он, вроде как, не хотел навредить Питти, – вдруг осторожно заметил Белый после того, как они с Желтым полчаса поиграли в имена, а потом еще столько же спорили кто выиграл.

– Я не знаю, чего он хотел, – ответил Уилсон.

А что, если он не один? – предположил крохотными буковками Желтый, словно это могло помочь таинственным пришельцам в их голове не увидеть его реплику.

Бля, ну опять ты за старое.

Нет, ну, смотрите, один раз я уже оказался прав, так? Что если с нами живет не один нелегал?

Эфиоп?

Хуефоп! Ты можешь хоть раз серьезно отнестись к тому, что я говорю?

– Кончайте базар, – прикрикнул на них Уэйд, – даже если с нами и живет еще кто-то, как мы можем их найти?

Приманить на тако?

Тебе лишь бы пожрать.

Голоса снова скатились в перебранку.

Уэйд закрыл глаза, пытаясь обнаружить в себе следы таинственной личности, выбравшейся откуда-то из глубин его поломанной психики, спасибо, сука, Френсис, услужил так услужил.

Никто не появился.

========== 3. ==========

Последовавшее затишье придавило Питера всей своей беспощадной тяжестью. Соваться к Уэйду он не рисковал, но отправлял сообщения едва ли не каждый час, иногда с совершеннейшей ерундой. Важен был не смысл слов, важен был посыл “я здесь, я рядом”.

Уэйд не отвечал.

В субботу, через четыре дня после происшествия, Питер уже решился было отправиться к Уилсону домой, пусть даже снова пришлось бы вылетать в окно, но тот появился сам.

Ждал Пита на парковке перед школой как всегда в “штатском” – джинсах и толстовке с капюшоном, закрывавшим лицо.

– Прогуляемся? – предложил Уэйд, держа руки в карманах. Питер кивнул, вглядываясь в его лицо.

– Да не ссы, – невесело усмехнулся Уилсон, – я это. Сейчас – я.

– Все нормально? – осторожно поинтересовался Питер. – Я тебе звонил и писал, но…

– Знаю, детка. Прости, надо было чуток побыть один на один со своим воображаемым зоопарком.

– И… как?

Уэйд помолчал пару секунд.

– Слушай, давай-ка завалимся в какое-нибудь кафе что ли, не охота трепаться о таком на улице.

В результате нехитрых поисков был обнаружен крохотный итальянский ресторанчик, источавший на всю улицу теплые ароматы специй и теста, а в нем – столик, максимально спрятанный от любого любопытного глаза. Еще какое-то время Питер чувствовал тягучее ожидание пока они выхватывали официанта, заказывали кофе и лимонад, ждали заказ, и только когда донышки стукнулись о столешницу, а парень с бейджиком сгинул в глубинах ресторана, Уэйд начал:

– Слушай, Пит, это все пиздец как сложно.

Питер издал многозначительный звук.

– В смысле, я даже сам не до конца разобрался в том, что происходит. Но мне кажется, нам всем кажется, что нечестно тебе не рассказать.

– Хорошо, – медленно ответил Паркер. – Я попытаюсь понять.

Уэйд вымучил еще один вздох. Ему ужасно-ужасно-ужасно не хотелось заводить этот разговор. Вот прям очень. Максимально. Только вот он уже начал, а среди его талантов не водилось способности проваливаться под пол, так что он почесал щеку, глотнул кофе и продолжил:

– В общем, все началось с Желтого.

Эй, ну, почему всегда Желтый-то, а?!

– Он у нас, ну, вроде как, самый параноик-конспиролог. Хочешь поудобнее присесть в масонскую ложу – это к нему. В общем, он так сильно перепсиховал, что каким-то образом смог занять мое место.

Питер кивнул:

– Когда он разговаривал со мной, да? Он сам сказал.

– В точку, детка, – щелкнул пальцами Уэйд. – Я в этот момент был там же, но… э-э-э, внутри своей головы, как голос.

– Как обычно бывают они?

– Ага, вроде того. Только на меня даже завалящей таблички не нашлось. Так вот, Желтый занял мое место, а Белый ударился в панику, что мы тебя пугаем. Желтый тут же запаниковал в ответ, и тогда управлением завладел он.

– Белый?

Уэйд поморщился, качнув головой:

– Нет, детка. Не совсем. В общем, – он резко выдохнул и выпалил скороговоркой, – мы не знаем кто это был.

Огромные серьезные глаза Питера округлились еще больше.

– Чего?

– Мы не знаем, кто это был, – обреченно повторил Уэйд, отводя взгляд. – Вот так.

– А… э-э, получается, такого раньше не было? – уточнил Питер.

Уэйд покачал головой.

– Вроде думаешь, что всякого повидал, а тут раз – и новые сверхуровни открываются! Мистер Марио Уэйд снова спасает грибное королевство, мать твою.

Питер задумчиво вертел прямоугольничек с сахаром, попавшийся под руку.

– Я помню этот момент, – сказал он. – Я почти… нет, я поверил, что это ты. Не как с Желтым.

Уэйд кивнул.

– А потом ты отнял у него контроль?

– Ага. Я, знаешь, маленько пересрал насчет того, кто этот чувак и что он может с тобой сделать.

Питер поднял взгляд, и Уэйд хмыкнул.

– И заревновал, конечно. Еще бы! Какой-то хер на костылях заявляется в мою башку и прикидывается мной! И лапы свои к моему Питти тянет! К нашему Питти, – поправился он поспешно.

Они замолчали. Питер все теребил в пальцах сахарный пакетик и размышлял.

– Это стремно, Пит, – признался Уэйд. – Теперь я знаю, что внутри есть кто-то. Кто-то чужой. Кто-то, кто может занять мое место.

Они посмотрели друг на друга, и Уилсон прочитал в глазах Питера не произнесенную мысль: что если однажды Уэйд придет к нему, но это будет не Уэйд?

– Слушай, – предложил Питер, заменив сахар на трубочку от лимонада, – мы ведь можем попробовать придумать шифр. Ну, который будем знать только мы с тобой. И Белый с Жёлтым. А если придёт другой, то я сразу же пойму, что он чужак.

Уэйд на секундочку даже залюбовался Питером, такой он был вдохновленный, сияющий, лучезарный. Даже разочаровывать его было неловко.

– Детка, это чудесный план, – улыбнулся он, – но ты забыл одну кро-о-о-охотную деталь. Буквально, малипусечную.

– Какую? – азартно подался вперёд Паркер.

– Он живёт в моей голове, – напомнил Уилсон, постучав себя по виску. – Очень сложно скрыть что-то от собственной шизофрении.

Питер сник.

– Ладно, – отмахнулся Уэйд. – Я же не грузить тебя пришел. Разберусь, уж не первый раз в первый класс. Помню, когда ко мне вот эти нахлебники подселились, я тоже труханул, а потом ещё и по телеку шла передача про демонов. Я подумал, что ну все, я в сиквеле стремного хоррора про Эмили Роуз.

Питер смотрел на него исподлобья с улыбкой, и Уэйд в очередной раз залюбовался. Год прошёл, а до сих пор странно, как эта детка оказалась с головой в пиздеце по имени Уэйд Уилсон.

– И зачем тогда ты пришел? – спросил Питер, разыгрывая недоумение.

Уэйд ухмыльнулся, наклонился через весь стол и оглянулся так, будто их подслушивал весь ресторан.

– Моя правая рука удивилась, что она снова парочка с Уилсоном-младшим, – прошептал он. – Я пробовал уговорить левую, но она отлынивает, Пит. Пришел спросить совета, ты же в школе отличник.

– Вообще, у нас нет предмета по соблазнению рук, но лично у меня имеется пара идей. Попробуй сводить левую на свидание. Купи цветы, может, своди в ресторан.

Глаза у него лучились искорками смеха, и уголки губ нет-нет, да подрагивали в озорной улыбке.

– И самое, Уэйд, самое главное: не называй её именем правой!

Не выдержав, Паркер расхохотался, ткнувшись лбом в плечо Уэйду, и потянулся его поцеловать. Он ужасно заскучал за эти дни. Они вообще прошли у него в какой-то дурацкой неопределённости: он хотел к Уэйду, но боялся. В итоге чуть не схватил неуд по биологии, в очередной раз замечтавшись, а потом вечером сорвал злость на грабителей, попавших под горячую руку, чего, вообще-то, старался никогда не делать.

– У меня вопрос, – прошептал Уэйд в губы Питеру, – очень важный и серьезный вопрос.

– Когда ты так говоришь, то я…

– Тебе никогда не отсасывали под столом в общественных местах?

Питер выпучил глаза:

– Уэйд, нет!

– Что, правда никогда? – радостно подхватил Уилсон и, прежде чем Паркер выпалил бы свои протесты, нырнул под скатерть.

Потом уже, когда они вылетели из ресторана (вылетел Пит, а Уэйд вышел летящей походкой), Уилсон с удовольствием размял плечи и улыбнулся:

– Можешь поставить галочку в своем трах-списке.

– У меня нет трах-списка, – пробормотал Питер, которому было очень хорошо и очень стыдно одновременно. – Что это вообще такое? В смысле, я, конечно, догадался, название больно говорящее.

– Нет трах-списка? – ужаснулся Уэйд. – Он должен быть! Ты же со мной встречаешься! От этого список должен раза в три-четыре увеличиться.

Питер вскинул бровь, а Уилсон скромно улыбнулся:

– Я очень изобретательный.

– Ты болван, Уэйд, – беззлобно отозвался Пит, а тот разлыбился и подпихнул его в бедро:

– Зато тебе понравилось.

Питер не сдержался от ответного толчка:

– Не-а.

– Понравилось, – заспорил Уэйд, и они принялись толкаться локтями-плечами-боками, как пара подростков, а потом Уилсон пришпилил его к стене какого-то дома в переулке и ухмыльнулся:

– А ну признавайся, Паучара, иначе тебя сожрет огромная Муха!

– В биологии все наоборот, Уэйд.

– Да ты просто не разбираешься, Паутинка.

Уэйд погладил его по щеке, притиснул бедрами к крошащейся кирпичной стене и поймал губы осторожным поцелуем.

И Пит тут же потянулся к нему всем своим существом, всем телом, радостный и звонкий, как тоненькая струна.

Уилсон запустил ладони ему под футболку, облапал быстро поднимающиеся-опускающиеся бока, пометил шею засосом. Голоса у него в голове разом заткнулись, пропали куда-то, наверное, тоже увлеченные интересным и познавательным процессом “испробуй шею Паркера на вкус, пока он сладко постанывает тебе на ухо”. И Уэйду сделалось безумно хорошо. Он был доволен так, как только может быть доволен влюбленный с головой человек.

– Уэйд, давай, – дыхание у Питера сбилось, – давай хотя бы к тебе домой зайдем. Тут люди.

Но сопротивляться даже не думал, поганец, облизывался только и улыбался шально и лучисто.

– Не-а, не-а, – покачал головой Уилсон. – Увеличиваем трах-список, помнишь?

– Ты невыносим, – закатил глаза Паркер.

– О да, – согласился Уэйд, собственнически сжав Пита за задницу.

Ну что за прелесть, просто создана, чтобы ложиться в его ладонь.

Они развалились на диване у Уэйда дома, под ногами, к счастью, были уже нормальные полы, а не трухлявая рухлядь, наброшенная на бетон. Питер дремал под боком, а Уилсон развлекался тем, что озвучивал вместе с Желтым и Белым “Отчаянных домохозяек” по ролям без звука. Из Желтого, кстати, получалась потрясающая Габриэль, кто бы мог вообще подумать.

Домохозяйки кончились, и Уэйд уже решил было провернуть такой же трюк с Клиникой, но Пит заворочался, вздохнул, уткнулся Уэйду в плечо и попытался заново нырнуть в сон.

– Черт, – пробормотал Питер через минуту, потерпев фиаско, жмурясь в темноте на экранный свет.

– Шуруй в кровать, детка, – посоветовал Уэйд, отрываясь от спора Желтого с Белым на тему того, кто будет изображать ДжейДи.

Питер засопел, раздумывая над предложением, но в итоге никуда не пошел, оставшись сонно таращится в беззвучный экран.

– Ты во сколько завтра уезжаешь? – спросил он хриплым после сна голосом.

– В семь моя задница уже должна будет мять мажорные кресла в бизнес-классе самолета. Стюардессы, все как одна похожие на Джиджи Хадид будут говорить мне “господин Пул” и играть со мной в нинтендо.

– Я думал, в твоих фантазиях про Японию должны быть, ну, не знаю, щупальца и расчлененка.

Уэйд повернулся к нему:

– Ты за кого меня принимаешь, тыковка? Я скромный бизнесмен, который летит в Токио на встречу, а не вот это вот все.

–То есть, – состроил невинную мордашку Питер, – пистолеты и катаны ты с собой не берешь? С каких пор у скромных бизнесменов катаны?

– А если меня решат ограбить в тёмном переулке? – возмутился Уэйд. – Что ты мне предлагаешь? Кричать девчачьим голосом, закрыв глаза и думая о Канаде? Мне нечем будет защитить мою невинность!

Питер не поленился приподняться на локте, чтобы окинуть Уэйда взглядом, полным скепсиса.

Ну, хорошо, предположим, он мог себя защитить. Даже с зубочисткой в руках. Даже без зубочистки. Даже без рук, если уж на то пошло.

Но дело-то не в этом.

– Дело-то не в этом, – повторил Уэйд.

Они знали, в чём дело. Разговор этот был далеко не первым.

– Детка, мне надо зарабатывать, – в сотый раз начал Уилсон, но Питер прервал его коротким жестом ладони.

– Я всё это знаю, Уэйд. Про деньги, про то, что ты убиваешь только плохих парней, знаю.

Перед внутренним взглядом Уилсона вдруг всплыла мертвая женщина: огромные испуганные остановившиеся глаза, аккуратная дыра посреди лба, тонкое беззащитное запястье; где-то рядом был ребёнок. Где он мог это видеть?

Голова снова беспощадно заболела, Уэйд неосознанно потёр висок.

– Ну, знаешь, нормальную работу, – выдернул его из размышлений голос Питера.

– Ага, в Тако Белл, – хмыкнул Уилсон.

Паркер беззлобно поморщился.

– Ты мог бы присоединиться ко Мстителям.

На этот раз пришло время морщится Уэйду.

– Питти, ты же знаешь, Старк меня и на пушечный выстрел не подпустит к их уютному теремочку, особенно после того, как я растлил его драгоценного приёмного сынка.

А вот на это Питер пнул его в колено уже совсем безжалостно. Уэйд обиженно взвыл.

– Я могу попросить за тебя, – предложил Пит, но лицо Уэйда изменилось так, что он тут же пожалел о своих словах.

– Даже думать не смей, тыковка. Даже думать не смей.

– Может, хотя бы на одну миссию? – робко предложил Питер, решив рискнуть напоследок. – Ты поймешь, что с ними можно сработаться, они поймут…

– Что? – оборвал его Уэйд возможно грубее, чем следовало бы. – Что я не ебанутый псих? Боюсь, разочарую.

Питер промолчал и отвел взгляд.

– Тыковка, – продолжил Уилсон чуть мягче, ощутив, что хватанул лишнего, – прошли времена, когда я был командным игроком. То еще дерьмецо, я тебе скажу. Мне по душе делать то, что я делаю.

– Убивать? – тихо-тихо даже не спросил, а констатировал Питер. Уэйд почувствовал, как мигрень еще сильнее сдавила виски.

– Твои Мстители тоже не цветочки собирают, если ты не заметил, Пит, – напряженно отозвался Уилсон. Ему не хотелось продолжать эту тему, но уютная атмосфера вечера куда-то испарилась, как не бывало.

– Они спасают и помогают, – начал было Питер. Уэйд почувствовал, как головная боль будто бы принялась распространяться по всему телу: полилась по позвоночнику и свела пальцы судорогой.

– Не будь, блядь, таким наивным, Питер, – сдавленно и медленно проговорил Уилсон. – Они – солдаты. Думаешь, когда на войне солдат защищает свою гребаную страну, он запускает в небо воздушных змеев и продает пончики? Он убивает. С чего ты вообще взял, что чуваки, у которых в названии слово “месть” белые и пушистые зайчики?

Голос у Уэйда неуловимо изменился, завибрировал. Боль дошла до поясницы, поползла к солнечному сплетению.

– Потому что они готовы умереть за то, что делают. Готовы умереть за тех, кто не может за себя постоять, – вскинулся Питер обиженно. Он уселся в кровати, выпутавшись из объятий Уэйда. – Когда на Нью-Йорк скинули бомбу, мистер Старк отправился в космос, чтобы всех спасти, а на Старк Экспо…

Уэйд болезненно усмехнулся, мышцы лица двигались заторможенно, словно его обкололи обезболивающим:

– Мистер Старк, ну, конечно, – Уэйд еще смог найти в себе какие-то силы криво улыбнуться, но эта холодная насквозь больная улыбка механически растянула его губы, но не коснулась глаз. – Что же ты тогда делаешь со мной, а, Питти-крошка? Почему ты крутишься рядом с психопатом и убийцей, которого, заметь, все устраивает в его отвратительной жизни, вместо того, чтобы заглядывать в рот такому правильному и идеальному мистеру Старку, а?

– Потому что люблю-то я тебя, Уэйд, – ответил Питер, отводя взгляд в сторону.

И наступила тишина. Даже горячая боль, захватившая почти все тело прошла. Даже голоса заткнулись разом все.

– Ты… Пит, что ты только что сказал? – переспросил Уэйд тихо-тихо.

– Что слышал, – огрызнулся Паркер. Он сидел в темноте, подсвеченный экраном немого телека, такой взъерошенный и серьезный, в растянутой футболке Уэйда – у шеи выбился ярлычок. Ужасно юный, но сильный, и Уэйду стало почти больно, но эта боль не имела ничего общего с той, что была минуту назад.

– Я, кгхм, – подал голос Уилсон наконец, – знаешь, уже старый человек, проблемы со слухом и все такое, возраст дает о себе знать. Четвертый десяток – это тебе не коня в рот ебать, так что…

Питер очень старался сохранить серьезное выражение лица, но уголок его губ предательски дернулся.

– Твои проблемы, – изо всех сил изобразил он непринужденный голос, – повторять не буду, старикашка.

– Вот молодежь пошла, – воскликнул Уэйд, хватая Питера за лодыжку и подтягивая к себе одним движением. Тот ойкнул и уперся ступней в уэйдово плечо. Глаза поблескивали, и вид у Питера, оказавшегося на лопатках в диванных подушках, был очень даже боевой. Он, кажется, готов был парировать любые идиотские комментарии Уилсона, но Уэйд не шутил. Уэйд придержал ладонью ступню Питера на плече и поцеловал в косточку и щиколотку.

– Щекотно, – улыбнулся Питер, но не сделал ни малейшей попытки убрать ногу из под теплой ладони.

– Если я буду пытать тебя щекоткой, ты повторишь, что сказал? – уточнил Уэйд, снова целуя острую косточку.

Питер сдавленно захихикал и попытался брыкнуться:

– Нет.

– А если я куплю тебе молочный коктейль?

– Подкупить меня пытаешься? Коктейлем?

– Ну, попробовать стоило, – пожал плечами Уилсон.

Он отпустил лодыжку Питера, и накрыл его всего своим телом, подтащил ближе, кожа к коже, уткнулся носом в мягкую ямку ключицы, пахнущую терпким гелем для душа и сладостью кожи, провел кончиком языка.

– Ты на вкус как персичек, – сообщил он Питеру, отвлекаясь на секунду от своего увлекательного занятия.

– Напомни, как называется извращение, когда человек хочет трахнуть фрукт? – хмыкнул Паркер в ответ.

Уэйд прикусил его за плечо.

– Я бы тебе сказал, но ты начнешь гуглить, – ухмыльнулся Уилсон. – Да и какой я тебе человек, так, авокадо давленное.

Питер фыркнул и разомлел от поцелуев, и потом уже, когда он совсем пропал в сладкой неге, Уилсон выдохнул:

– Согласен.

Паркер медленно вынырнул, осознал сказанное и встревоженно повернул к Уэйду голову.

– Ты про…?

– Жениться на тебе, что же еще, – честными добрыми глазами уставился на него Уэйд.

Питер проморгался, сбитый с толку, и Уилсон ухмыльнулся.

– Шучу, с женитьбой чуток подождем. Я про твою супер-залупер компашку спасателей Малибу.

Пит приподнялся на локте и посмотрел недоверчиво, потом как будто смутился, осознав, и положил ладонь Уэйду на шею.

– Эй, я не для этого сказал. Не для того, чтобы ты…

– Что сказал? – невинно уточнил тот.

– Что люблю тебя, – шепотом ответил Питер, глядя ему в глаза. – Не для того, чтобы ты сдался.

– Котик, – ласково попросил Уилсон, – не сношай меня ментально, ладушки?

========== 4. ==========

– Нет!

Предложи Питер Старку пожертвовать все его костюмы в пользу нужд Аль-Каиды, тот, наверное, и то отреагировал бы не столь остро.

– Ты свихнулся, пацан. Совершенно точно, безоговорочно, окончательно нет.

– Мистер Старк, ему нужен только шанс.

Так жизнерадостно предлагая Уэйду присоединиться к Мстителям Питер не учел одного маленького, крохотного, буквально, пунктика: Тони не переваривал Уэйда. И это – очень мягко говоря. Нелюбовь Старка к болтливому наемнику была столь густой, что ее ножом можно было резать и подавать в качестве воскресного пудинга.