Текст книги "Вот это поворот! (СИ)"

Автор книги: Кэрри Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Гермиона восторженно улыбнулась и повернулась к Малфою, застывшему у котла. На его лице было написано такое удивление, что девушка тут же подумала, что выглядит не самым лучшим образом, и машинально подняла руки к растрёпанным волосам.

– Что такое? – недовольно спросила она, сжимая растянувшиеся в улыбке несколько секунд назад губы.

Малфой тряхнул головой, словно прогоняя какое-то наваждение, и сообщил будничным тоном:

– Когда ты улыбаешься, я почти что забываю, что ты – грязнокровка.

После чего, видимо, опасаясь кары за преступное слово, Малфой вылетел из кабинета быстрее, чем Гермиона сумела что-либо сообразить. Наконец, слова Малфоя дошли до неё, и она помотала головой. Что это было – завуалированное оскорбление или нетипичный комплимент?

Но тут к девушке подошли друзья, и она отвлеклась от этих мыслей.

– Ащеу ы ыдела с алое? – пробубнил Рон за обедом в Большом зале, и Гермиона, уже научившаяся разбираться в этом «диалекте», ответила, как можно более буднично:

– С Малфоем я сидела по просьбе профессора МакГонагалл. Она думает, что тем самым я смогу повлиять на его поведение.

От удивления Рон выплюнул всё, чем только что набил себе рот, и Гарри пришлось стучать его по спине. После того, как ему удалось прокашляться, Рон с выпученными глазами спросил:

– А почему ты-то сразу?

Гермиона невольно оглянулась на слизеринский стол, где Малфой что-то с увлечением рассказывал готовым вечно его слушать Паркинсон и Забини. На мгновение она пересеклась взглядом с парнем и тут же отвернулась, заметив издевательскую улыбку слизеринского хорька.

– Мне кажется, лучшей терапией ему бы послужило очередное обращение в хорька, – засмеялась Джинни.

– Пусть то был и не Грюм, но это всё равно было впечатляюще, – согласился Гарри. – Что, идём в Хогсмид? А, я забыл, Гермиона. Тебе принести чего-нибудь?

– Пожалуй, новое перо, – кивнула Гермиона. – Передавайте привет Аберфорту.

Закончив с обедом, Гермиона быстро занесла вещи в Общую гостиную, оставив их на кресле, выпустила в коридор Живоглота, прекрасно ориентировавшегося в замке, и направилась к каморке Филча, ожидая, какое наказание он даст ей с Малфоем в этот раз.

Она задумчиво смотрела в окно коридора, откуда было видно, как ровными парами ученики отправляются в Хогсмид. Погода была просто превосходной – последние тёплые деньки осени. Гермиона бы тоже с удовольствием прогулялась, но это чёртово наказание…

Девушка вздрогнула, почувствовав, как кто-то подошел к ней сзади. Обернувшись, она увидела Малфоя в уличной мантии. Он схватил Гермиону за руку и поманил за собой.

– Лично у меня нет желания сидеть в духоте и отбывать наказание, – сообщил Малфой. – Так что пошли.

– Но я не… это, вообще-то, заслуженное тобой наказание! – Гермиона не успевала за ним, спотыкаясь. Малфой остановился, и девушка налетела на него. – Зачем ты меня за собой тащишь? Не хочешь сидеть – пожалуйста, я тебя не держу!

Они были примерно одного роста, и потому Гермионе было легко смотреть в серебристо-серые глаза слизеринца. Не то что задирать голову, чтобы посмотреть на близнецов или Рона!

– Потому что если я тебя оставлю, то ты расскажешь всё Филчу и грымзе, чего я не хочу. Так что получится, что мы оба прогуляли наказание.

– Прекрасно! – издевательски заявила Гермиона. – А что, если я хочу отбыть наказание? Мы же всё-таки старосты школы…

– Пфф, – фыркнул Малфой. Его поведение было настолько нетипичным, что девушка подумала, что он находится под действием Конфундуса. – Неудивительно. Заучка Грейнджер…

Но тут в коридоре послышались шаги и хриплый кашель Филча, и Малфой, схватив Гермиону за руку, снова потащил её за собой. На этот раз она не сопротивлялась.

Они выбежали на улицу и припустили со всех ног в Хогсмид. Остановились беглецы только у ворот деревни и звонко расхохотались.

– Это что же, получается, я сбежала с отсидки? – всё ещё хохоча, спросила Гермиона. – Ну, Драко, от тебя я такого не ожидала!

– Слизеринские хорьки тоже веселиться умеют не хуже твоих Уизли-скисли, – фыркнул Малфой. – Пошли, мне в «Зонко» нужно.

– А я-то тут при чём? – удивилась Гермиона. – Тебе нужно, ты и иди.

– А как же то, что ты обязана за мной следить? – лукаво улыбнулся Малфой, и Гермиона просто не смогла не улыбнуться в ответ.

– Ты какой-то странный сегодня, – прищурилась она.

– Какой есть, – грубовато ответил Малфой, таща девушку за собой по узким улочкам Хогсмида.

Гермиона вовремя скрыла себя и своего спутника Дезиллюминационным заклинанием, чтобы никто не заметил двух прогульщиков. И пока Филч носился по замку, разыскивая провинившихся, Драко и Гермиона стащили из «Зонко» какую-то безделушку для Малфоя (Гермиона взяла с него обещание заплатить на следующий же день), залезли в подвал мадам Розмерты, захватив оттуда несколько бутылочек сливочного пива и пару багетов, к которым прилагались сыр, колбаса и листья салата, и отправились в пещеру, откуда весь Хогсмид был виден как на ладони.

– Честно говоря, я не ожидала такого, – безостановочно улыбалась Гермиона, готовя из подручных средств сэндвичи под любопытным взглядом Малфоя. – Но это и вправду лучше отсидки у Филча. Похоже, слизеринские хорьки и вправду умеют веселиться.

– Я тоже не планировал это, – пробормотал Малфой. – Но всё вышло не так уж и плохо. Надеюсь, твои сэндвичи будут вкусными, иначе я решу, что мисс Грейнджер в кои-то веки не сумела сделать что-то идеально.

– Да ну тебя! – засмеялась Гермиона.

К её удивлению, сидеть вот так вот, шутливо препираться с Малфоем и поедать оказавшиеся вкусными сэндвичи было очень легко и просто здорово. Гермиона даже забыла про разделявшие их распри и ссоры, и, похоже, что Малфой тоже о них забыл – или, по крайней мере, отодвинул на задний план.

Начали сгущаться сумерки, и ученики потянулись обратно в замок. Уходить не хотелось, но Гермиона заставила себя усилием воли встать. Малфой невольно схватил её за руку, и девушка обернулась.

– Чего тебе? – спросила она, и Малфой опустил глаза.

– То, что произошло, ничего не значит, – быстро пробормотал он. – Об этом никто не узнает, ясно?

– Ясно, ясно, – улыбнулась Гермиона. Всё-таки Малфой никогда не изменится.

Вместе они собрали остатки нехитрого пикника – Гермиона решила угостить этим сов в совятне – и, снова наложив чары невидимости, отправились в замок. У входа невидимый Малфой напомнил девушке:

– Никому ни слова, Грейнджер!

И потом добавил:

– А всё-таки улыбка тебе идёт.

Если бы не заклинание невидимости, Малфой бы разглядел яркий румянец на щеках Гермионы. Она сняла с парня, удалявшегося прочь по коридору, заклинание, освободила и себя и отправилась в совятню, помахивая корзинкой.

– Они прогуляли отсидку, директор! – гневно ворчал Филч.

Он и профессор МакГонагалл стояли наверху и видели – точнее, слышали – разговор Малфоя и Грейнджер. В ответ на негодование завхоза директриса только сухо покачала головой.

– Ваша отсидка ничего не значит, мистер Филч. А вот похоже, что мисс Грейнджер удаётся влиять на мистера Малфоя. Причем отменно удаётся.

На следующий день Гермиона узнала, что третьей отсидки не будет, и вздохнула с облегчением. В то же время ей показалось как-то одиноко без подколок Малфоя, но появившиеся тут же с расспросами близнецы это ощущение быстро прогнали прочь.

========== Глава 9 ==========

Забавы на Хэллоуин

Сентябрь, наполненный столькими событиями, беготнёй и проблемами, пролетел неимоверно быстро. Гриффиндорская команда по квиддичу, равно как и остальные, пропадала вечерами на тренировках, изматывая себя полётами. Гарри работал на износ и того же требовал от всех участников. Джинни, близнецы, Рон и братья Криви на пару с капитаном ходили усталые и раздражительные, и Гермиона снова ощутила себя донельзя одинокой. Правда, теперь она всё же не была одна, ведь внутри неё был ребёнок, её ребёнок. Как же странно об этом думать! Порой Гермиона даже забывала о своём состоянии, пока кто-нибудь – близнецы или же Малфой – не напоминал ей об этом.

К слову сказать, Малфой снова обратился в невыносимо мерзкое существо, от одного вида которого Гермионе хотелось взвыть. Куда делся обходительный парень, с которым она провела такой замечательный выходной в Хогсмиде? Снова возобновились подколки и ядовитые насмешки.

Сейчас, в начале октября, в школе явно что-то назревало, и Гермиона не была уверена в том, что всё правильно понимает. Кажется, учителя задумали какое-то развлечение на Хэллоуин, но секрета пока не раскрывали. Всё внимание было сосредоточено на предстоящем матче по квиддичу – Гриффиндор против Слизерина.

Попрощавшись со спешившими на тренировку друзьями, Гермиона отправилась на собрание старост, с неохотой думая о встрече с Малфоем. Толкнув дверь в кабинет, девушка вошла, и, оглядев собравшихся, уселась в отдалении в кресло. Эрни избегал смотреть на Гермиону – наверняка был обижен за «разговор» с близнецами, – Чжоу и Ханна приветливо помахали девушке, Малфой, облачённый в игровую мантию – видимо, его вытянули с тренировки, – нахмурился, с ног до головы оглядывая Гермиону. Профессор Слизнорт, негласно командовавший старостами, хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание. Только сейчас Гермиона заметила рядом с ним профессора Стебль и весьма этому удивилась.

– Итак, ребята! – Преподаватель травологии хлопнула ладонью по столу, отчего с её руки слетели комочки грязи. – У нас есть идея на Хэллоуин: мы устраиваем костюмированное шоу и спектакль!

– Что?! – хором взорвались все, кроме пуффендуйцев, из чего Гермиона сделала вывод: они заранее знали о том, что готовится.

– Почему так громко? – удивилась профессор Стебль. – Слушайте внимательно: спектакль у нас будет по одной из пьес Аарона Дарлингтона. – При этом имени все девочки восхищенно заохали – кроме, естественно, не знавшей этого писателя, известного в волшебном мире, Гермионы. – Список главных ролей будет известен после прослушивания, а прослушивание состоится завтра. Прошу вас всех ознакомиться с текстом пьесы «Дай мне тебя коснуться».

Гермиона презрительно смотрела на явно обрадованных этим выбором Чжоу, Пэнси, Ханну и, что было очень странно, Эрни. Перехватив такой же, как и у Гермионы, скучающий взгляд Малфоя, девушка невольно улыбнулась и закатила глаза, и Малфой сделал то же самое, обозначив этим жестом свою солидарность.

– Это же самая потрясающая пьеса! Любовь, страдания, о-о-о! – слышались восклицания получивших экземпляры пьесы девушек.

Профессор Стебль вручила по толстой стопке бумаги Гермионе и Драко и отошла к столу, за которым расселся профессор Слизнорт. Увидев на обложке очень напомнившую Гермионе лицо профессора Локонса колдофотографию автора, девушка расхотела читать дальше.

– Не логичнее было бы для Хэллоуина взять что-нибудь у Лавкрафта или Эдгара Аллана По? – не скрывая раздражения, спросила Гермиона. – У нас же не День Святого Валентина, а праздник ужаса… – При виде недоумённых лиц девушка обречённо вздохнула. – Ладно, молчу.

– В общем, ребята, жду вас завтра на репетиции! – радостно вещала Помона Стебль. – А сейчас профессор Слизнорт расскажет вам о других мероприятиях для Хэллоуина.

– Они что все, с ума посходили? – буркнул Малфой, но никто, кроме Гермионы, его не услышал.

– Ещё, мои дорогие, у нас планируется гонка за призами, танцевальный вечер, спектакль само собой и костюмированное шоу, а также конкурс на лучшее выступление факультета. Выступление предусматривает песню, танец или какой-то номер, важно только, чтобы готовили его все ученики с одного курса. То есть, седьмой, например, не может работать с первым. Всё понятно? – Старосты дружно кивнули. – Вот и молодцы. Распространите эту информацию по гостиным. Всё, идите-идите.

Вернувшись в Общую гостиную, Гермиона удобно устроилась в кресле у камина и принялась за чтение пьесы. Девушка любила читать, но это читать было просто невозможно. Розовые сопли! Гермиона, конечно, как любая девушка, любила романтику, но в ограниченных количествах. На первой же фразе «Её золотистые волосы напоминали блеск солнечного лучика в журчащем кристально чистом ручье средь изумрудно-зелёной листвы, чей цвет был тусклее яркого оттенка её глаз» Гермиона едва сдержала желание заесть эту приторную карамель каким-нибудь скучным докладом.

Вкратце история мистера Дарлингтона повествовала о любви между призраком и девушкой. Её, красавицу, умницу и просто потрясающую особу со всевозможными талантами – если, конечно, отсутствие мозгов можно назвать талантом, – выдают замуж за любимого человека – тоже красавца под стать невесте. Все рады, все счастливы. А между тем в детстве героиня была помолвлена с мальчишкой, который умер в возрасте восемнадцати лет – и столько же сейчас героине, которая младше его года на два.

Новость о смерти суженого она восприняла спокойно – ей же лучше, может замуж выйти спокойно. Но не тут-то было. Тот парень погиб от рук её жениха – такого гада и негодяя ещё поискать нужно, – и теперь погибший желает предотвратить трагедию и предупредить красавицу, так как она в опасности. А ещё есть такой аспект – только помолвленная документально с ним девушка может его воскресить.

А так как девица ещё и всякими талантами с детства одарена – прабабка-ведунья, тётка по дядиной линии – предсказательница, а сестра кузена тёти – вейла, – то, само собой, она слышит и видит сие чудо природы, хотя никто этого делать не может. Оно и понятно, что этих главных героев должна соединить пылкая и пламенная любовь – да только главная героиня себе знает цену – раз, неимоверно горда – два, и всяких там призраков слушать не станет – три.

Вот и закручивается эта история, девушка влюбляется в призрака, а коснуться его, естественно, не может. И вот, влюбились они, а дальше…

Что было дальше Гермиона читать не стала, так как от такого чтива её пробрало спать и безостановочно зевать. Но тут в гостиную вошли сестрички Патил и, заметив в руках у девушки пьесу, тут же кинулись к Гермионе.

– О, Боже, это же моя самая любимая пьеса! – восхищённо кричали девушки. – Завтра будут пробы, я так хочу попробоваться на роль Клоринды!

– Интересно, а кто же будет Эдмундом?

– А кто – Натаниэлем?

Переговариваясь, девушки скрылись.

«И что они все нашли в этой писанине?» – фыркнула Гермиона.

Ночью девушка поболтала с Джинни насчет пьесы. Джинни тоже посчитала пьесу глупой, но ей приходилось как-то читать её вместе с Флер, и потому она знала этот «шедевр» наизусть. Девушки хохотали, гадая, кто же станет пробоваться на эту постановку.

Утром, на пробах в воскресение, оказалось, что желающих очень много. Гермиона сразу сказала, что участвовать не будет, и потому взялась работать статисткой – следить за постановкой, помогать режиссеру и всё такое прочее. С нескрываемым раздражением она смотрела на глупцов, выходивших на сцену. Гермиона бы с удовольствием поучаствовала в этом, не будь пьеса такой тупой.

После проб определился актерский состав. Лаванда Браун играла Клоринду – она очень подходила по типажу, – главного злодея Эдмунда играл – кто бы мог подумать? – Эрни МакМиллан, а вот роль Натаниэля – парня-призрака – досталась Драко Малфою. «Какого чёрта он вообще полез в эту постановку?» – гадала Гермиона и вскоре получила ответ на свой вопрос.

– Грымза заставила, – буркнул парень, глядя на светившуюся от счастья Лаванду. – Лучше удавиться, чем участвовать в этом фарсе.

И на мгновение Гермиона даже посочувствовала ему, – правда, сочувствие испарилось, едва он вальяжно спросил:

– А ты почему не участвуешь? Я думал, ты будешь в первых рядах претендентов на роль этой девицы.

– Я, к твоему сведению, в подобных постановках не участвую, – заявила Гермиона.

На следующий день все отправились на матч Гриффиндор-Слизерин. Полумна снова порадовала всех своей знаменитой шляпой с головой льва, крутившийся вокруг девушки Невилл то и дело отвешивал неловкие комплименты. Проходившая мимо них Гермиона не смогла подавить улыбки. Какие же они всё-таки милые!

Потом она с грустью подумала о себе и своём одиночестве и упрямо стиснула зубы. Нет уж, плакаться она из-за этого никому не станет! И ребёнка сама воспитает. Это даже лучше, чем если бы она знала имя отца. Ведь им мог оказаться кто угодно – да хоть тот же Симус Финниган, сейчас на пару с Дином подшучивавший над Лавандой. Хотя, нет, он бы ни за что не провёл с ней ночь. Никто. Никто из Хогвартса не стал бы развлекаться с Гермионой Грейнджер! Да что там, даже встречаться… Даже Рон, Рон, по которому она столько сохла, не подавая виду, и тот считает её лишь справочником по домашнему заданию. Всё-таки глупо думать, что кто-то из Хогвартса – её первый мужчина. Нет, нет, нет!

Снова подступала истерика. Гермиона уселась на трибуну, смаргивая слёзы, подальше от весело шумевшей компании гриффиндорцев. Куда уж ей, серой мышке, книжному червю, синему чулку до признанных красавиц! Привлечь внимание она смогла только в клубе в обличье какой-то секс-бомбы. Смешно, ей-богу.

Между тем на поле вышли капитаны команд, Гарри пожал руку какому-то слизеринцу, имени которого Гермиона не знала, и четырнадцать игроков взлетели над полем. Близнецы помахали весело галдящей трибуне, но Гермионе отчего-то хотелось верить, что этот жест предназначался только ей. Девушка прогнала глупые мысли и заставила себя проявить заинтересованность – квиддич она не любила, но должна была смотреть и поддерживать команду. Где-то среди игроков мелькал Драко Малфой, но Гермиона старалась об этом не думать. Поведение слизеринца вообще ставило её в тупик. То он был непривычно вежлив с ней (ну, как непривычно – просто не называл грязнокровкой и разговаривал спокойно, а не манерно растягивая слова), то в точности наоборот проходу не давал глупыми шутками.

Игра началась. Гермиона не прислушивалась к комментатору, коим был назначен какой-то когтевранец, полностью уйдя в свои мысли. Очнулась она лишь когда в опасной близости от неё просвистел посланный слизеринским загонщиком бладжер. Послышался крик кого-то из близнецов, и тот помчался следом за слизеринцем. Пролетая мимо Гермионы, парень ухмыльнулся ей, отчего она почувствовала хлынувший куда-то в область сердца поток солнечного счастья. Она одернула себя за подобные мысли и заставила себя не сверлить взглядом братьев.

Рон кружил у вратарских ворот, на удивление неплохо справляясь со своими обязанностями. При его виде Гермиона ощутила ноющую боль где-то внутри. Она столько любила его, а он ничего не замечал. И все намеки как горох об стенку. Гермиона устала от этого, смирилась, старалась вести себя как обычно, памятуя слова Джинни о том, что ей тоже пришлось пройти через это, и в итоге она дождалась Гарри.

Едва только Гермиона подумала о Гарри, как ловец пронёсся мимо неё, следуя за Малфоем, явно разглядевшим снитч. Гермиона даже приподнялась на месте, пытаясь разглядеть, что же происходит.

Но вот Гарри выхватил снитч прямо из-под носа слизеринского ловца, и игра закончилась со счетом 180:50. Сокрушительный разгром!

Вся ало-золотая трибуна тут же ринулась вниз, к команде, а Гермиона, игнорируя всеобщее ликование, в одиночестве двинулась к замку, снова ощущая себя ненужной. Не захотев идти на ужин, девушка устроилась в Общей гостиной в самом углу, подальше от неизбежного веселья, что вскоре должно было начаться в комнате, и снова уткнулась в пьесу, иногда хихикая, представляя, через что придётся пройти слизеринскому хорьку.

Рядом с девушкой свернулся Живоглот, его мурлыканье убаюкивало, и Гермиона постепенно заснула. К тому моменту в гостиной уже набрался народ, раздавались весёлые выкрики, рекой лилось добытое близнецами сливочное пиво. Гарри и Джинни, выслушав похвалы за отличную игру, ускользнули в укромное местечко – побыть наедине. Близнецы показывали свои фокусы и новые разработки для магазинчика под хохот заказывавшей ту или иную демонстрацию ребят.

Заметив дремавшую в кресле Гермиону, один из близнецов незаметно подобрался к ней и пощекотал босые ступни кончиком пера. Девушка тут же взвизгнула и проснулась, недоумённо смотря на рыжее недоразумение, выглядывавшее из-за её ног.

– Чего тебе? – зевая, осведомилась Гермиона.

– Что это ты не веселишься со всеми? И почему мы до сих пор не слышим хвалебные речи вроде «Вы шикарно играли!» или «Это было потрясающе!»?

– Всё и так уже за меня сказали, – хмыкнула Гермиона, собираясь встать с места. – Закругляйтесь давайте, спать уже пора.

– О, режим строгой старосты активирован? – пошутил парень (Гермиона так и не поняла, кто это был из близнецов). – Ты себя как чувствуешь?

– Прекрасно, – отозвалась девушка, снова зевая. – Только спать хочу. Спокойной ночи.

– Сладких снов, – пропел парень, глядя, как пошатывающаяся после сна Гермиона поднимается в спальню.

– Мисс Грейнджер, мисс Грейнджер!

Едва только девушка вошла вместе с классом в оранжерею, как профессор Стебль бросилась к ней, раздвинув толпу учеников. Гермиона удивлённо посмотрела на преподавателя, гадая, что же случилось.

– Лаванда Браун в больничном крыле! – взволнованно сообщила женщина, и Гермиона почувствовала, что ей сейчас предстоит услышать ещё одну неприятную новость. – Нам нужен кто-нибудь, кто сможет её заменить.

– Я не стану этого делать, – вырвалось у девушки, и стоявшие рядом слизеринцы хохотнули.

– При чём здесь вы, мисс Грейнджер? – удивилась профессор, и Гермиона залилась краской. – Я просто хотела попросить вас переделать костюм Лаванды для Парвати Патил, которая согласилась её заменить. Вот и всё. Кто бы пригласил вас на эту роль? – фыркнула женщина, и Гермиона снова услышала издевательский хохот слизеринцев.

«Не больно-то и хотелось!» – едва не закричала Гермиона. Пусть пьеса и дурацкая, но услышать такие слова в свой адрес любой девушке было бы неприятно. К счастью – или же к сожалению? – друзья пренебрежительных слов профессора Стебль не услышали.

«Что же случилось с Лавандой? – гадала Гермиона. – Неужели не захотела играть в паре с Малфоем? А что, Малфой на роль призрака подходит – такой же бледный, никакого грима не потребуется».

После урока – травология была последней – Гермиона помчалась без перекуса на репетицию, ей ведь предстояло разбираться с костюмом Лаванды. Гермиона также работала и над костюмами, ибо людей не хватало, а она всё равно «прохлаждалась». Пока девушка подгоняла наряд для Парвати, та расхаживала по сцене, демонстративно выкрикивая слова:

– Дай мне тебя коснуться, милый друг! Дай ощутить тепло твоего сердца! Дай насладиться сладостями губ и в пламени любви твоей согреться…

На удивление проникновенные слова выходили у Парвати скомканными и бесчувственными. Даже Гермиона подняла голову, негодуя. Читая текст сценария, она мысленно произносила эти слова куда нежнее. С придыханием, представляя себе голубоглазого смешного Рона, направляя всю себя ему навстречу…

– Не годится! – прикрикнула профессор Стебль. – Мисс Патил, больше чувств, больше эмоций, искренности!

– Я стараюсь! – крикнула Парвати и снова завела шарманку.

– Я так больше не могу, – разволновалась Помона Стебль. – И надо же было этой девчонке попасть в лазарет! – Женщина вышла из помещения, игравшего роль зала со сценой и кулисами.

– Что я делаю не так? – раздражённо спросила Парвати, подойдя к сидевшей на краю сцены Гермионе. Шитьё на удивление успокаивало девушку, и та не сразу очнулась от мыслей, услышав голос Парвати. – Я же стараюсь! Говорю как надо! А все равно не то…

– Может быть, нужно знать, о чём ты говоришь? – предположила Гермиона, отрывая нитку. – Представлять муки любви, или как это там называется, любимого человека, ну и… – девушка замолкла, снова занявшись нарядом.

– Ну покажи тогда, раз уж ты такая умная! – фыркнула Парвати.

– А вот и покажу, – разозлилась Гермиона.

Сунув в руки девушке недоделанное платье и выхватив из-за пояса сценарий, Гермиона вскочила на ноги и принялась проговаривать слова, удивляясь сама себе. Повисла тишина, и в этой тишине взволнованный голос Гермионы отражался от стен. Очнулась она только когда услышала слова профессора Стебль:

– Намного лучше Парвати! Дорогая моя, будете играть Клоринду. Мисс Патил, прошу вас заняться костюмом. Так-так, вы, конечно, не красавица, мисс Грейнджер, но что-нибудь придумаем. Приступайте к репетиции, чего же вы встали? У нас и так мало времени.

Огорошенная подобным заявлением Гермиона нервно потрясла сценарием.

– Профессор Стебль, я вовсе не желаю играть в вашем спектакле, я…

– Нет уж, милочка. Одну актрису я уже потеряла – мадам Помфри пообещала выпустить её не раньше ноября, – а если выбирать между вами и мисс Патил, то играть будете вы. Всем всё ясно? Работаем, работаем, осталось очень мало времени!

Парвати с крайне обиженным видом удалилась, напоследок ляпнув что-то вроде «Чёртова Грейнджер!».

– Что, мы теперь с тобой в паре, а, Грейнджер? – ухмыльнулся невесть откуда взявшийся Малфой. – Не скажу, что мне приятно с тобой играть, Патил была куда симпатичнее, ну да ладно, посмотрим, что будет дальше…

– Пошёл ты, – огрызнулась Гермиона, испытывая крайнее раздражение.

Это раздражение усиливалось по мере репетиции – пьеса требовала близкого контакта главных героев – и достигло своего апогея после ужина в Общей гостиной. Близнецов крайне развеселила новость Парвати, и те тут же пристали к Гермионе с расспросами.

– Что, на Малфоя запала, раз решила отбить роль у Парвати? – ухмылялся Джордж.

– А кое-кто говорил, что эта пьеса «та-а-а-ака-а-а-ая глупая», – добавил Фред.

– И даже читать не захотел.

– Чего это ты решила вдруг поучаствовать?

– Малфоя приревновала?

– Очень смешно. Ха-ха-ха, – демонстративно отвернулась от ухмылявшихся близнецов Гермиона. – Это – общественно-полезная нагрузка, и вам бы тоже не помешало поучаствовать.

– Вот оно теперь как называется, Фред! – хмыкнул Джордж.

– Мы что, идиоты, чтобы пробоваться в эту сопливую пьеску? – хохотнул Фред. – Нет уж, увольте.

– Но вот над тобой посмеёмся. Интересно будет посмотреть на «безумно влюбленную Клоринду».

Хохоча, братья удалились в спальни.

Играть в пьесе вместе с Малфоем было непривычно. Гермиону передёргивало от одного только прикосновения рук слизеринца, а что уж говорить о том, что они должны «целоваться» в конце и то и дело говорить о своих чувствах – пфф! Гермиона ходила крайне раздражительная всё это время, не обращая внимания на подколки близнецов. Гарри и Рон пропадали на тренировках, и потому с друзьями поговорить Гермиона не успевала. А если учесть ещё и приближающиеся экзамены ЖАБА, для подготовки к которым тоже необходимо было уделять внимание и время, то все ученики крутились, будто белки в колёсах.

Между тем Хэллоуин приближался. Шли последние генеральные репетиции. К счастью Гермионы, позорный поцелуй из сценария убрали, и, похоже, для Малфоя это тоже было облегчением. Главные герои сохраняли между собой вежливый нейтралитет.

От Гриффиндора пятикурсники готовили небольшую сценку про Гарри, побеждающего Волан-де-Морта. Сам Гарри подобную преданность не оценил и всё время стыдился этого представления, не желая снова привлекать к себе внимание. Ему и вправду было нелегко сейчас, когда со времени последней битвы прошло всего-то несколько месяцев. Благо что Джинни помогала ему справляться со всем. Гермионе оставалось только позавидовать их единодушию. Золотое трио рано или поздно распадётся, это понимали все, и оттого Гермионе становилось очень грустно.

Почему-то все всегда ожидали от неё серьёзных отношений с Роном. Девушка была бы не против, но вот Рон считал её исключительно другом, и от этого становилось так тошно, что выть хотелось. А кроме Рона Гермиона никого никогда не любила – разве что родителей да Живоглота. Даже Виктор Крам не вызывал у неё каких-то особых чувств.

Наконец, наступил Хэллоуин, выпавший на воскресенье. Было решено давать представление сценок в первых рядах, потом – спектакль, а дальше – гонка за призами. Призы были запрятаны по всему Хогвартсу – в разумных открытых местах, само собой, – и тот участник гонки, кто найдёт больше всего призов, получит какую-нибудь привилегию от директора. Гермиона была приятно удивлена решением педагогов устроить такое буйное веселье и понимала, что это было сделано, прежде всего, ради уничтожения последствий войны, оставившей холод и неизбывную печаль в сердцах и глазах учеников Хогвартса.

Часам к двенадцати дня все собрались в переделанном Большом зале. Гермионе стоило больших трудов не обращать внимания на голоса сестёр Патил, крайне недовольных тем, что девушка забрала себе главную роль в предстоящей постановке. То и дело девушка ловила на себе взгляды Рона, с сожалением отмечая, что любви в них нет. Тем не менее, парень перебрался поближе к ней и даже взял её за руку, ни на что, впрочем, не намекая. Близнецы куда-то пропали, и Гермиона сразу догадалась, что это их загадочное исчезновение обернется какой-нибудь проказой.

И, точно, едва только на сцену вышли слизеринцы, как на них просыпался дождь из конфетти и увесистых шариков, которые, лопаясь, поливали выступавших грязью. Видимо, Фред и Джордж не ожидали такого эффекта и потом долго доказывали педагогам, что только хотели невинно подшутить. Они не собирались поливать студентов грязью! Тем не менее, профессор МакГонагалл вычла из копилки Гриффиндора несколько баллов.

– Мы лишь хотели, чтобы из этих чёртовых шариков сыпались цветы, – буркнул Джордж.

– Кто же знал, что так получится? – оправдывался Фред.

Близнецы решили излить всё своё негодование на Гермиону, слушавшую их вполуха, так как на сцене разворачивалось представление. Выступление слизеринцев было первым, и те, спев «Рональд Уизли – наш король», исключив самые обидные места, удалились. Следом за ними когтевранцы показали сценку про Кандиду Когтевран и её дочь Елену. Приглашённая на выступление Серая Дама была тронута до слёз. Танец пуффендуйцев никого не оставил равнодушным, а сценка гриффиндорцев стала решающим ударом, после которого все аплодировали стоя. Пунцовый после песни Слизерина Рон куда-то исчез и не появлялся до начала спектакля.

Волновавшаяся Гермиона, выслушав напоследок слова близнецов о том, что все будет превосходно, отправилась в гримёрную, как-то странно себя чувствуя. Наверное, проснулась боязнь сцены.

Через некоторое время в отражении она увидела совершенно другое лицо, в котором с большой натяжкой можно было бы разглядеть черты мисс Грейнджер. Симпатичная блондинка с огромными зелёными глазами была хорошенькой как куколка, но в этой её кукольной прелести не было чего-то такого, что делает человека живым. И потому Гермиона лишний раз порадовалась тому, что, несмотря на свою непривлекательность, всё же не является такой размалёванной куклой.