Текст книги "Три удачных шутки Рокэ Алвы и ещё одна (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

========== 8. ==========

Окделл, несколько пришибленный жизнью после своих открытий, не упирался и даже не возражал: отправили к куртизанке – значит, отправили к куртизанке, может, это наказание такое, кто ж его знает. Вернулся в смешанных чувствах, но Марсель не стал настаивать на застольной беседе – а что, у ребёнка такое событие… Перестал, в конце концов, быть ребёнком, что не мешает его так называть. Но с хвалёным ужином, который виконт с грехом пополам организовал, возник вопрос.

– А я должен присутствовать? – без особого энтузиазма поинтересовался Ричард, глядя исподлобья и всем своим видом выражая нетерпимость к светским мероприятиям.

– Нет, – сжалился Марсель, – нечего тебе тут делать.

– Мне посидеть наверху? – как ни в чём не бывало, предложил оруженосец. Вот это мысли у человека!

– Ещё чего, наверху он сидеть собрался, мышь надорская, – разворчался Валме, стукнув бокалом по столу – разговаривали они чаще всего за ужином. – Попрошу Эмиля, чтобы занял тебя чем-нибудь… полезным, пока он здесь.

Ребёнок явно обрадовался, но постарался скрыть свои чувства; нет, эр Эмиль не приглашён, а почему? Да Леворукий знает, Алва сказал не приглашать… Действительно, компания из всяких кансилльеров, тессориев и болтливых дам… Нет, Эмиль-то молодец, он и в таком обществе не заскучает, но лучше пусть развлекает Ричарда военными премудростями.

Так что к заветному, кошками клятому вечеру оруженосца дома не было, вот и хорошо. За полчаса до прибытия самых ранних гостей Марсель меланхолично крутанулся перед зеркалом полтора раза: после тесного знакомства с военной культурой перспектива выглядеть «как положено» его не прельщала. Одно дело – напялить парадный камзол и выудить из недр шкафа красивый платочек, другое – да хотя бы волосы, по вся дни пребывавшие в удобном «хвосте», с которым хоть в огонь, хоть в воду, хоть на службу к Ворону.

– Первые гости уже прибыли, – спокойно сообщил Дави, возникая из-за дверцы шкафа.

– Кого это принесло в такую рань? – возмутился Марсель.

– Это герцог Алва. Если хотите, я могу попросить его подождать, – вещал невозмутимый камердинер, – но велика вероятность, что это не сработает.

– Это не герцог Алва, это его злобный брат-близнец. Он бы опоздал.

– Он передумал, – любезно доложил с порога герцог.

– Я же говорил, – не изменившись в лице, довершил свою речь Дави, откланялся дважды и исчез.

– Раз он передумал опаздывать, – сварливо произнёс виконт, не отвлекаясь от бесцельного рассматривания собственного отражения, – может, передумает темнить и скажет, что затевается?

– Умерьте любопытство, – посоветовал Ворон. – И ещё кое-что: как любовникам, нам следует разговаривать менее формально.

– А ещё нам что следует? – поинтересовался Марсель, подавив желание стукнуть кого-нибудь об зеркальную гладь. Отражение за плечом победно ухмыльнулось. – Так, нет, секундочку, я на это не соглашался! И вообще, это я вас развратил, а не вы меня!

– «Тебя», – невозмутимо поправил его Рокэ, пропустив мимо ушей остальную, чуть более значимую часть фразы. – И «ты». Что, сложно? На нас такие ожидания возлагают…

– Как возложили, так и снимут. Вот вы сказали…

– Мы сказали?

– Погоди, я не привык ещё!

– Привыкай быстрее, мы уже два года спим. И ты до сих пор путаешься? – Алва откровенно издевался, но это было смешно и навевало другую мысль:

– Это всё, конечно, очень весело, но я нервничаю! Два раза ты уже пошутил, сначала я очнулся с чином, потом – с оруженосцем… А дальше?

– Время покажет, – протянул Рокэ, что, в общем-то, означало, что никаких идей нет, зато есть импровизация. Мило.

– И в… ты за этим соизволил явиться так рано?

– За этим тоже. Ничего нового господин кансилльер не рассказал?

– Во всяком случае, я об этом не знаю. Ребёнок порывался съездить в гости и поговорить по душам, но я его удержал, – признался Марсель. – Был неправ?

– Уже неважно. В любом случае, больше никто никуда не поедет, – заверил его маршал и вышел, не досмотрев вялые пляски перед зеркалом. Валме как раз вернулся к скептическому созерцанию самого себя, когда услышал из коридора: – Распусти волосы.

И Леворукий его знает, приказ это был или дружеский совет. Хотя какая разница, всё равно он ничего не придумал! Хм…

А выглядит-то неплохо.

***

Сидя за столом в окружении разнообразных столичных гостей, Марсель не мог отделаться от мысли, что это всё на что-то похоже. Как он сам какое-то время назад наставлял Ричарда, как вести себя за столом и что говорить, когда все достали, так же чувствовал себя прямо сейчас. Рокэ, разумеется, и не подумал намекать, что ему, собственно, нужно от этого вечера, хотя если б он это сделал, было бы совсем странно. Выкручиваться, выкручиваться и ещё раз выкручиваться!

Так что виконт честно отвечал на заковыристые вопросы, на ходу придумывал шестнадцать причин, почему все мы здесь сегодня собрались, пытался эти причины не перепутать… В один страшноватый момент из головы вылетел титул особенно настырной собеседницы, но тут его вытащил Алва, то ли случайно, то ли намеренно обратившись к маркизе через стол. Что ж, прекрасная маркиза, теперь не забыть вас вовек! Или хотя бы в ближайший час…

Уяснив, что виконт Валме был столь любезен, что позвал их в основном по доброте душевной, да чтоб отвлечься от тяжких военных будней, гости разбрелись по малой зале, и у хозяина уже не было никаких сил переползать из группки в группку, как того требовал этикет, и беседовать со всеми ещё раз.

По счастью, он мог этого не делать, пока за основным столом сидели другие гости. По несчастью, за столом сидел Август Штанцлер.

– Вижу, вы всё же решили тряхнуть стариной, друг мой? – улыбнулся кансилльер. Марсель исключительно в силу привычки изобразил ответный оскал, потому что кого-кого, а этого старого дурня слушать не хотелось вообще. – Такое мероприятие… Спонтанная светская вечеринка. Очень в вашем вкусе, хотя и несколько неожиданно для меня.

Для меня тоже, подумал Марсель. Куда улетучился Ворон? Добыча на стуле сидит, а его где-то носит.

– Поверьте, сударь, господин тессорий был удивлён не меньше вашего, но списал это на мои придворные приключения. Служба дарит множество новых знакомств, – эта фраза уже в зубах застряла, но Штанцлер её ещё не слышал.

– Действительно, – в глазах кансилльера мелькнул тревожный огонёк. Попал. – Тем не менее, виконт… С некоторыми знакомствами надо быть осторожнее. Иногда мы становимся игрушками в чужих руках.

– Вы хотите меня предостеречь? – вежливо поинтересовался Марсель, подливая собеседнику вина. Собеседник к бокалу больше не притрагивался, тьфу на него. – Или на что-то намекаете?

– Вовсе нет! Признаться, меня очень беспокоила судьба Ричарда, но я вас совсем не знал.

И сейчас не знаете, а лучше вообще забудьте, это ещё Рокэ не пришёл.

– Я боялся, что мальчик попадёт в непростую ситуацию, – то ли каялся, то ли сочинял на ходу кансилльер, – но с тех пор, как вы сказали, чем он занят…

Да, все в первую очередь поинтересовались, куда делся герцог Окделл. Герцог Окделл приятнейше проводил время на каком-нибудь стрельбище, потому что Эмиль обещал научить его стрелять с двух рук, и Марселю всё больше хотелось туда же.

– Сплетничаете, господа? – явился! Штанцлер скис, Валме воспрянул, Первый маршал Талига с невозмутимым лицом устроился напротив кансилльера, словно только его тут и не хватало. – Я не помешал? Впрочем, я уже здесь.

– Да, герцог, вас такие мелочи не останавливают, – слабо улыбнулся Штанцлер. Его жизненные силы таяли на глазах, в то время как Марсель приготовился к чему-то феерическому. – Мы обсуждали судьбу герцога Окделла, не думаю, что она вас сильно беспокоит.

– Почему же? Я весьма заинтересован в судьбе столичной молодёжи, – заявил Ворон. – Какая жалость, что мы с юношей столь редко видимся. Ему достался на редкость деятельный покровитель.

– В каких сферах деятельный? – деревянным голосом переспросил Август. Старый, хитрый, попавшийся на свою собственную удочку Август!

– В каких надо, – понизил голос Рокэ, – в таких и деятельный. Да, Марсель?

– Воистину, – скромно улыбнулся покровитель юных герцогов. – Клинки скрещивать любим.

К разочарованию Валме, разговор быстро перетёк в политику, а он-то уже настроился… Но почему-то Штанцлеру хватило того, что было сказано. Он то серел, то бледнел, то порывался куда-то встать и уйти, и Марсель уже почти убедился, что кансилльер сел на лягушку. Сгорая от любопытства, он решил проверить свою бредовую теорию и незаметно смахнул вилку под стол. Что ж… Лягушки под столом не было. Там вообще ничего особенного не было, кроме ног: нервно трясущейся старой ляжки, по которой как бы невзначай водили начищенным до блеска мыском сапога…

Не ржать. Не ржать. Не ржать.

– Вы спешите, Август? – поинтересовался Марсель, надеясь, что голос его не выдаёт, и тщательно вытирая вилку салфеткой. – Мне казалось, вы были рады приглашению…

– Простите, Марсель, я был очень рад, искренне рад пообщаться с вами, – взгляд кансилльера тревожно метнулся к краю стола.

– Сидеть, – вполголоса сказал Рокэ. Таким тоном, что виконт едва не сел сам, помешал лишь тот факт, что он уже. – Любезный Август, что вы думаете о фантазии?

– О фантазии, сударь? – на выдохе переспросил кансилльер.

– О фантазии. О сказке, небылице, выдумке, вранье. Называйте так, как вам угодно.

– Я не глуп, – теперь оба говорили так тихо, что приходилось напрягать слух. – Во всяком случае, не так глуп, как вы думаете, и я понял, о чём речь… Поверьте мне, герцог, поверьте, виконт – не хватило бы старческого ума на столь… необычную фантазию. За что купил, господа, за то и продаю. Я и сам не верил этим сплетням, но что поделать – мне рассказали люди, которым я всецело доверяю! – Кансилльер помолчал, но его никто не перебивал. – Что ж, раз так… раз так… я оказался загнанным в угол, господа, но это не моя вина. Вы не простите, вы имеете право не прощать, была задета ваша честь… Но под угрозу её поставил не я. Задумайтесь, ведь среди ваших близких есть те, кому на руку распускать такие слухи, правдивы они или нет!

Завершив тираду, Штанцлер откинулся назад и даже немного отпил вина, с чувством выполненного долга поглядывая поверх бокала на своих слушателей. Марсель припомнил старые добрые времена, когда все люди казались ему одинаково милыми и забавными. Чем дальше в столицу – тем хуже ызарги! К завравшемуся старику, заморочившему голову ребёнку и Леворукий знает что ещё способному натворить, Валме не испытывал ничего, кроме презрения.

– Кому на руку? – переспросил Рокэ, и Марселю внезапно захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого стола. Пришлось напомнить себе, что по другую сторону сидит не он, а Штанцлер, поскольку создавалось полное впечатление, что маршал сейчас разрядит пистолет в чьё-то старое лицо. – Знаете, Август, никому. Никому, кроме вас, и это было бы смешно, не будь немного грустно. Вы заврались.

– Я не…

– Вы заврались, – чем резче и лаконичнее говорил Рокэ, тем больше эти фразы напоминали выстрелы. – Чего бы вы ни добивались, вы этого не добьётесь.

– Предлагаете мне умереть? – бледный кансилльер рванул воротник. – Что ж…

– Предлагаю вам исчезнуть. С глаз долой, – теперь Алва смотрел куда-то в окно, как будто Штанцлера напротив и не было. – С позволения хозяина дома.

Не меньше минуты они молча выжидали: что кансилльер, не веривший в такую развязку, что Марсель, уже готовый выносить из дома старческий труп. Ничего не изменилось, и завравшаяся гнида, человек, которого Валме едва ли не впервые по-настоящему возненавидел, трус и старый фантазёр, действующий в своих неведомых интересах лицемер покинул дом без приключений.

Где-то за плечом лепетали гости. Подлив вина в оба бокала, Марсель наконец решился:

– Я уж подумал, ты его убьёшь.

– В следующий раз.

И всё? Марсель пожал плечами и сделал большой глоток, стараясь не выдать своих рухнувших ожиданий. Правда, долго ему продержаться не удалось.

– Ты разочарован?

– С чего бы, – протянул Валме. Не говорить же, что… а впрочем… Он нашёл в себе силы ответить на взгляд и обалдел ещё раз за этот долгий вечер: Алва улыбался.

– Конечно, разочарован, это очевидно. Господину кансилльеру удалось хоть что-то, он меня, пожалуй, ненадолго разозлил… Но не настолько, чтобы марать руки.

– Но что тогда…

– Терпение, Марсель. Я надеюсь, ты ещё не начал жалеть Штанцлера?

– Ещё чего, – буркнул виконт. – Ладно бы – сам продул, так ему хватает совести свалить вину на своих неведомых шпионов! Спасибо, что Савиньяков в этот раз не притянул.

– Окажется зажат в угол – и короля притянет, – весело отозвался Рокэ, – но он не окажется. Присаживайтесь к нам, маркиза, вы как будто заскучали.

Ещё и маркиза, здравствуйте, приехали. Марсель махнул рукой на светские замашки и откинулся в кресле, меланхолично потягивая вино. Чего он собрался делать, если Штанцлер уже упущен? И можно ли хотя бы сейчас обойтись без дам?

Без дам… Штанцлера отыграли, остаются дамы.

Марсель выпрямился обратно и прислушался к разговору.

– Мне показалось, я что-то слышала, – убедительно шептала дама. – Но я, конечно, могу ошибаться… Эр Штанцлер вышел таким расстроенным!

– У него есть на то причины, – загадочно отозвался Рокэ. – Дорогая маркиза, это тайна.

– Герцог! – томно вздохнула дорогая маркиза, чьего лица Марсель не видел из-за маршальского плеча. – Я нема, как могила!

– На могилы кладут цветы… – пробормотал Алва, ловко вставляя в сложную дамскую причёску невесть откуда содранный цветок. Ах вот где его носило. – Что ж, значит, вы заслуживаете доверия. Другое дело, что такие подробности не предназначены для нежных женских ушей.

– А вы вкратце, – предложила украшенная цветочком собеседница.

– И вкратце не хочу. Вопиющее безобразие, – понизил голос маршал, – отвратительный случай мужеложества. Грязная тайна всплыла наружу, и это угрожает моральному облику не только столичного дворянства, но и всего Талига.

Марсель всё-таки подавился вином, услышав добрую половину своего давешнего доклада. Едва ли не слово в слово!

– Вот видите, любезная маркиза, – как ни в чём не бывало завершил Алва, – мы с виконтом просто в ужасе.

О да, от самих себя. В таком загадочном амплуа… На языке у Валме вертелось с десяток хороших отповедей или замечаний, однако прерывать тонкий мыслительный процесс, отражавшийся в глазах маркизы, было никак нельзя.

– Герцог, вы осуждаете? – кокетливо спросила она, заполняя паузу.

– Вы же согласитесь, что некоторые сюжеты должны оставаться в постели, а не гулять по городу. Лично я не осуждаю, но стоит лишь представить, что заговорят на улицах…

Многозначительно оборванная фраза заставила маркизу встрепенуться и нанести решающий удар. Внимательно вглядевшись в лица собеседников (один из которых неприлично долго молчал, опасаясь спугнуть происходящее нечто) и поправив цветочек в волосах, сообразительная дама осторожно-преосторожно поинтересовалась:

– Правильно ли я понимаю, что… – Её взгляд скользнул в сторону опустевшего кресла кансилльера. Конечно, любая здравомыслящая женщина столицы, наслышанная – или, дай Создатель, познавшая на себе – о любовных приключениях любого из них, включающих посещение нужной дамы через окно или отбивание Звезды Олларии у её бывших нерадивых покровителей, не допустит и мысли, что речь о господине маршале или господине виконте; не допустит и по той причине, что самой хочется верить – и просто хочется. Более того, трудно представить, чтобы пойманные на месте преступления мужчины с такой охотой признавались в содеянном. Марсель был уверен, что именно эти мысли ворочались в прелестной головке собеседницы, и пусть его молнией пришибёт, если он ошибается! – Что… – Придя к единственно возможному решению, маркиза красноречиво поглядела на место Штанцлера, затем, вопросительно приподняв брови, на Ворона.

Валме не пришлось гадать, как он сформулирует откровенное враньё: Рокэ не зря говорил, что не имеет обыкновения лгать, он просто обошёлся без этого. А действительно, зачем подтверждать словами то, что и так очевидно? Неужели у «любезной маркизы» ещё остались какие-то сомнения? Не произнеся ни единого слова «за» или «против», Алва прикрыл глаза и слегка покачал головой с таким скорбным видом, что не поверить в проступок кансилльера было просто невозможно…

Какое-то время после отбытия посвящённой в страшную тайну дамы Марсель ещё изображал подавленность, но вскоре не выдержал:

– Это никак нельзя было спланировать!

– Смелое предположение, что у меня был план, – заявил Рокэ, придвигая к себе нетронутую тарелку с виноградом. – Как ты думаешь, насколько правильно эта чудесная женщина поняла ситуацию?

– У неё нет выбора, – фыркнул Марсель, – тут хочешь – не хочешь, а поймёшь, как надо… То есть, как не надо. Может, я её догоню и добавлю подробностей про совращение малолетних? Я же болтливый.

– Ты болтливый, но не надо. Лучшие подробности добавятся сами собой, когда наша могила заговорит. Тем более, в оригинале малолетних не было, – добавил Алва менторским тоном, и у виконта сложилось полное впечатление, что они перевирают не бредни кансилльера для наивных оруженосцев, а какое-нибудь важное сочинение великого Дидериха.

И результат не заставил себя ждать – на следующее утро о скрытых наклонностях Августа Штанцлера говорила вся Оллария.

========== 9. ==========

Его Высокопреосвященство Сильвестр заснул в Талиге, а проснулся в Гайифе. Если верить донесениям прознатчиков, именно так оно и было. По каким-то неведомым кардиналу причинам вся Оллария говорила только об одном, но если бы кансилльер развлекался с мальчишками, Сильвестр бы знал об этом давно и из более доверенных источников, чем городские сплетни.

Выпив чуть больше утреннего шадди, чем обычно, и отложив самые ранние встречи и дела, Дорак задумался. Ненадолго – ему лишь хотелось понять, с какой стороны дует ветер.

Если происходило что-то труднообъяснимое, бьющее по нежелательному для государства лицу и при этом в какой-то мере забавное, долго думать не приходилось. Сильвестр позволил себе целых полминуты понадеяться, что в этот раз обошлось без Ворона, но, Создатель, кто ещё? Ну-с, припомним, что происходило в эту ночь… Никаких королевских балов, никаких дворцовых встреч, разве что день рожденья старой баронессы в одном конце города и званый вечер у виконта Валме – в другом.

Ах да, у нас же теперь ещё и Валме. Обрётший чин и оруженосца, но явно не душевный покой, если этот вечер, конечно, был его идеей. К вящему недовольству кардинала, когда Алва обзавёлся офицером для особых поручений, оказавшимся далеко не простаком-бездельником, эти двое стали действовать сообща – иногда, но весьма некстати! И если предыдущие проделки напоминали что-нибудь трогательное, вроде бурной юности Савиньяков и разрисованных королевских портретов, то нынешняя приобрела столичный размах.

Пора было заниматься действительно важными делами, а не копаться в чужом белье, и Сильвестр ограничился тем, что заново просмотрел одно из донесений, в спешке и довольно коряво набросанных на листе.

«Август Штанцлер, с раннего детства питающий слабость к мужчинам…»

«Почему у Августа Штанцлера часто меняются слуги и нет ни одной служанки…»

«…Ричарда Окделла, оказавшегося в неприятном положении после смерти отца – кто бы мог подумать, говорят в столице, что бедный молодой человек обратится к кансилльеру за помощью, а получит…»

Будь Квентин на пару десятков лет моложе, он бы не выдержал и вволю похохотал над тем, что получит бедный Окделл, в голос и от души, но кардинал ограничился сухой усмешкой. Бред, да и только, но теперь дело сильно запуталось.

Ричард, конечно, тот ещё твёрдый и незыблемый, но он бы физически не успел насолить и Валме, и Ворону так, чтобы оба решили вывести его из игры, да ещё и столь странным способом. Скорее всего, выводили Штанцлера, а вот по оруженосцу ударило другим концом палки…

Интересно, очень интересно!

– Будьте так добры, – обратился Дорак к зашедшему секретарю, – ближе к вечеру пошлите за Рокэ Алвой, он мне нужен.

– Ближе к вечеру, Ваше Высокопреосвященство?

– На закате, – плотоядно улыбнулся кардинал. – Он оценит.

***

Эр Эмиль не хотел отпускать его одного, но что страшного могло произойти в утренней столице? Клятвенно пообещав, что он не будет влипать в неприятности, Дикон отправился домой, то есть, в особняк Валме. Вчерашний вечер и добрая половина ночи – это было что-то с чем-то! От громкой стрельбы гудело в ушах, руки болели при каждом неосторожном движении, но сколько же нового он узнал, а сколькому научился! Радостное возбуждение от этого опыта заставляло Ричарда подгонять лошадь, будь он на своих двоих – бежал бы вприпрыжку, всё равно в такую рань мало кто его увидит… А увидят – не беда, пусть все знают, что у герцога Окделла всё хорошо и вообще он счастлив.

Удивительное дело, о своих страданиях Ричард почти не вспоминал: с другой стороны, печали и тоске как-то разом не осталось места в этой жизни. Отправной точкой послужил вечер у баронессы Капуль-Гизайль, а точнее – поздний-поздний вечер и всё, что последовало за ним. Дикон не стал ничего рассказывать виконту Валме, тем более – тот и так явно знал, если не подстроил, но в обиде оруженосец не был, вовсе нет. Марианна – настоящая Звезда, Женщина с большой буквы, как однажды отозвался о ней Марсель… Если бы она была не замужем и без сменяющих друг друга покровителей! На краю сознания болезненно ворочалась мысль – как тебе не стыдно так восхищаться куртизанкой, но…

Ричард вздохнул, представив, что сказала бы матушка. Узнав о Марианне, узнав обо всём, что происходит в его жизни, о том, как он вчера сначала стеснялся, а через какое-то время хохотал вместе с простыми солдатами, как с равными по положению… Это всё Эмиль, в его обществе было трудно долго дуться, может, на это и рассчитывал виконт Валме? Ему же вечно не нравится выражение лица у «молодого человека».

Плутая в переулках, тронутых лучами ползущего по небосводу солнца, Дикон решил – не будет он об этом писать матушке. Вообще выберет самые… неточные выражения и фразы, ведь получается, что он не только не оправдывает ожиданий Мирабеллы, Эйвона, эра Августа, но и наслаждается жизнью! Эх, Марсель бы сказал, что это правильно, а покрытые пылью – или как он их назвал? – страдания по «сдохшему прошлому» надо оставить в стороне. Ничего оставлять Ричард не собирался, а вот отодвинуть, кажется, был вполне готов.

В конце концов, это приказ его господина. Куда деваться! Главное – не забывать о своём настоящем долге.

Снова повеселев, Дикон потрепал лошадь по шее, и они выбрались на одну из улиц, которую наконец удалось опознать. Отсюда не так далеко до особняка Валме, наконец-то! Наверняка его господин ещё спит, хотя это зависело от того, как прошёл вечер с гостями – может, и не ложился. Далеко отъехать от перекрёстка без приключений ему не удалось – в противоположную сторону направлялись комендант с оруженосцем.

– Доброе утро, господа, – первым поздоровался Ричард, чувствуя внутри невероятную лёгкость. У него всё хорошо, Килеана-ур-Ломбаха он рад видеть всегда, а Эстебан… ну что – Эстебан, потерпит! Пусть завидует! Чему-нибудь.

– Приветствую, герцог Окделл, – суховато отозвался комендант. Эстебан ограничился кивком и какой-то неприятной ухмылочкой. – Вы так рано и одни… Я догадывался, что виконт Валме быстро устанет от оруженосца – слышал, вас не было вчера на вечере, и сейчас вы без него.

– Мы отправляемся по делам, – вполголоса вмешался Эстебан, явно довольный монологом своего господина.

Ричард едва не поперхнулся от возмущения. Что за кривотолки?! Слова Килеана откровенно задевали честь его господина, нужно было отвечать, Дикон чувствовал – он бы и без необходимости ответил, ведь Марсель отослал его явно не поэтому!

– Мне жаль, что вы поняли неправильно, сударь. Я выполнял поручение капитана и сейчас возвращаюсь домой, – ответил Ричард, подчеркнув «капитана». Выкусите! То есть, Эстебан пусть выкусит, а Людвиг – поймёт, что ошибался. Он Человек Чести, он должен понять. Кстати, надо было спросить, что за кошка пробежала между ним и Марселем.

Ничего выразительного больше не произошло – так же сухо попрощался комендант, никак не отреагировав на ответ, а Эстебан продолжал ухмыляться, словно знал что-то ещё.

– Надеюсь, хоть в этот раз вами никто не воспользуется, Окделл, – едва слышно добавил он, нагоняя удаляющегося Людвига. Что? Какой раз? И когда это им, герцогом Окделлом, пользовались?

А, не всё ли равно, что там бормочет оруженосец коменданта! У Ричарда было слишком хорошее настроение, чтобы прислушиваться к бредням своего врага. Не очень умело, зато от души пытаясь насвистывать песенку, услышанную им когда-то давно в детстве, Дикон наконец вернулся в особняк.

Одновременно с Марселем.

– Какая прелесть, – воскликнул виконт, задерживаясь на пороге. Со спины Ричард его не признал – ни разу не видел с распущенными волосами, в целом же Валме выглядел как обычно. – Я-то думал, ты уже вернулся и дрыхнешь.

– Мы задержались на стрельбище, сударь, – Ричарда распирало от желания рассказать, что они делали и как здорово шутил эр Эмиль, и он не знал, с чего начать. А ещё радовался, что Марсель не передумал и действительно говорит ему «ты» – глупо, по-детски радовался и сам не знал, почему.

– Главное, чтобы стрельбище не задержалось на вас, – непонятно отозвался господин и сдавленно зевнул. – Я надеюсь, тебе хватит жизненных впечатлений до вечера? Выспаться бы…

– Доброе утро, господа, – вышедшего им навстречу Дави, как всегда, не удивило ничего. – Будете завтракать?

– Будем обедать во время ужина. Ричард, не голодный?

– Нет, а вы? – сбитый с толку Дикон аж переспросил. Это Валме-то – и не голодный?

– Понимаю твоё удивление, но мы всё-таки закусывали, – сообщил Марсель. – Насколько я помню. Насколько эта голова ещё может помнить. Так, все разойдитесь с глаз долой, а я ухожу трезветь…

Так они ещё и выпивали после ужина! Если б он не сказал, Ричард бы и не понял.

– Никого не пускать, – ещё раз зевнув, наставлял Марсель камердинера. – Даже если будут ломиться в дверь.

– Герцог Алва входит в список людей, которых мне не пускать? – равнодушно осведомился Дави. Марсель ненадолго задумался, после чего выдал:

– Герцог Алва не будет ломиться в дверь.

С последней ступеньки лестницы, ведущей в спальню, обернулся и добавил:

– Я надеюсь, – и после этого Ричард его не видел вплоть до ужина.

***

Дикон поспал всего несколько часов, но чувствовал себя прекрасно, когда проснулся. Эту полосу удачи следовало использовать по полной! Например, сделать дела, до которых давно не доходили руки, пока есть хоть какое-то настроение.

Причёсываясь перед зеркалом, Ричард задумался. Список дел в столице включал как регулярное написание писем матушке, передаваемых через эра Августа, так и месть за отца, вызов на дуэль Первого маршала Талига Рокэ Алвы.

Что ж, поедем к эру Августу.

На всякий случай предупредив подвернувшихся под руку слуг, куда он направляется, Ричард покинул дом и вскоре стоял напротив особняка графа Штанцлера. Однако что-то было не так, сильно не так. Его никто не встретил, никто не вышел на крыльцо, и Дикон на всякий случай постучал в дверь, поглядел в окна – дом был словно неживой!

А как же письмо? Они не отправили ни одного! А как же – хотя бы просто повидаться с другом семьи? Ричард растерялся. Давненько он не видел эра Августа… С тех пор многое изменилось, например, он узнал, что кансилльер жестоко ошибся насчёт Алвы и Валме. Но он же не виноват, виноваты те, кто натолкнул доброго старика на эту ошибку! Неужто с эром Августом что-то случилось, и он больше не хочет…

Страшные мысли прервал цокот копыт. Что там Дикон думал об удаче? Так вот эту удачу как кошка съела. Второй раз за день нарваться на Эстебана! Но на этот раз у него не было коменданта за плечом, разве что болтался Северин, припевала Эстебана с Лаик.

– Я знал, что встречу вас здесь, герцог Окделл, – ухмылочка не сходила с этой… физиономии с самого утра. Ричард вздёрнул подбородок. – Что, гадаете, куда делся ваш, гм, покровитель?

Откуда он знает? Они с Эйвоном приезжали в город тайно, встречались с кансилльером тайно… Эх, кажется, Ричарда заметили не те люди, когда он заезжал сюда в последний раз.

– Я прекрасно осведомлён о местоположении господина кансилльера, – отчеканил Ричард, такой отповедью впору гордиться, но мешало закрадывающееся беспокойство. – Просто не думал, что он уже уехал, и рассчитывал попрощаться. Что ж, значит, не судьба.

– Разве вы не попрощались? – вскинул брови Эстебан, сделав очень странный акцент на последнем слове. Северин тоже хмыкнул, Святой Алан, о чём они вообще?! – Но я догадываюсь, что пошло не так, герцог Окделл… Виконт Валме отобрал у господина кансилльера его любимую игрушку, а тот расстроился и убежал… И как лихо убежал: теперь раскрыт не только он! Кто бы мог подумать, что в столице столько…

Как-как он сейчас сказал? Это слово Дикон слышал и даже знал, о чём речь, но кого это Эстебан имеет в виду? Неужто эра Августа? Эра Августа и… его самого?

Зря он позволил себе растеряться, ох зря, но момент был упущен, и Ричард в подавленном состоянии выслушал от оруженосца коменданта примерно те же красочные подробности, которые ему сообщал бедный кансилльер. Только в центре событий были не Ворон и его офицер, а старый граф Штанцлер и юный, сбившийся с пути герцог Окделл, которому было некуда податься. А когда некуда идти – остаётся только лечь.

Матушка всегда говорила, что ругаться нехорошо, но какая же, однако, мразь этот Эстебан!

Получается, теперь вся столица думает, что он, Ричард, подстилка кансилльера?! Как же отвратительно это звучит, настолько же отвратительно, насколько лживо! Такие вещи не доказывают и не опровергают. За них вызывают на дуэль.

– Мы будем драться за честь отсутствующего графа Штанцлера? – поинтересовался Эстебан, с удовольствием принимая желанный вызов.

– Вовсе нет, сударь, – холодно ответил Ричард, – я буду биться за свою честь и за честь своего господина, виконта Валме. Что до вас, решайте сами…

За эра Августа он отомстит: как бы Марсель с Вороном ни обижались на него за клевету, добрый старик не заслужил такой репутации! Вряд ли слухи утихнут быстро, но хотя бы заткнётся Эстебан. А пропустить мимо ушей намёк на близость со своим господином Ричард не мог никак – это не по этикету, да и вообще… Виконт Валме тоже заслуживает быть отмщённым.

***

Драться на закате, должно быть, страшно, но Дикона это не останавливало никак: благодаря тому, что они с виконтом предпочитали с утра спать, а не мёрзнуть во дворе, фехтовали в основном ближе к вечеру. Сейчас это его выручило: Ричард привык, а что в настоящем бою может быть важнее опыта? Мужество, решимость, ярость… и хорошее понимание, как и откуда падает свет. И какой это будет свет, непохожий ни на полуденное, ни на рассветное солнце.